Испанская Америка в борьбе за независимость

В первой четверти XIX в. освободительное движение на Американском континенте охватило все испанские колонии. Война за независимость в Испанской Америке (1810–1826) была подготовлена трехвековой борьбой ее народов против колониального гнета и обусловлена всем процессом исторического развития.

Начало пробуждения

Несмотря на перечисленные выше ограничения, на рубеже XVIII–XIX вв. в колониях наблюдался известный рост промышленности, особенно горнодобывающей. Так, в Новой Испании добыча благородных металлов к началу XIX в. увеличилась по сравнению с 1740 г. втрое^{16}. В то время здесь добывали серебра в 10 раз больше, чем давали все рудники Европы^{17}. В обрабатывающей промышленности все большую роль стали играть текстильные, кожевенные, гончарные, табачные и другие мануфактуры, число которых постепенно возрастало. Хотя на рудниках и мануфактурах все еще преобладали различные формы принудительного труда, предприниматели прибегали иногда к использованию и вольнонаемных рабочих.

Отказ от системы флотилий и прочие меры по либерализации торгового режима, проведенные мадридским правительством в последней трети XVIII в., привели к некоторому оживлению внешней торговли, что стимулировало расширение внутреннего рынка, благоприятствовало увеличению объема промышленного производства и повышению товарности сельского хозяйства колоний (мясное скотоводство, выделка кож, раз-ведение кошенили, выращивание сахарного тростника, табака, хлопка, ванили, йерба-мате и т. д.).

Прогресс экономики, экспроприация непосредственных производителей — индейцев, появление наемного труда способствовали формированию в странах Испанской Америки капиталистических отношений. Однако их росту препятствовал колониальный режим.

Испанская монархия, исходя из интересов метрополии, «затрудняла и сдерживала своей политикой экономическое развитие колоний»^{18}. К началу XIX в. оставались в силе запреты, довлевшие над их промышленностью и сельским хозяйством. Торговые сношения с иностранными государствами по-прежнему не разрешались. Торговля испанских колоний в Америке между собой была строго регламентирована и сводилась к минимуму, составляя незначительную долю их внешнеторгового оборота. Частые в конце XVIII — начале XIX в. англо-испанские войны (1779–1782, 1796–1801, 1804–1808) сопровождались сокращением торговли с метрополией и ввоза английской контрабанды.

Тяжелым бременем ложились на население многочисленные налоги: подушная подать, десятина, алькабала[11] и пр. Широкое распространение пеонажа и других феодальных форм эксплуатации мешало повышению производительности труда как в сельском хозяйстве, так и в промышленности. Фактическое прикрепление большинства индейцев к земле и их зависимость от помещиков и испанских властей ставили в весьма затруднительное положение владельцев рудников и мануфактур, нуждавшихся в рабочей силе.

Лишь небольшая часть доходов колоний расходовалась на развитие их производительных сил, образование, здравоохранение и другие нужды населения. Зато огромные средства тратились на содержание многочисленного бюрократического аппарата, армии, духовенства. Львиная доля доходов отправлялась в метрополию.

Больше всего от колониального гнета страдали индейцы, лишенные всяких прав и подвергавшиеся жестокой, фактически ничем не ограниченной эксплуатации. Вместе с тем экономическая политика Испании, постоянная дискриминация и политическое бесправие вызывали сильнейшее недовольство ремесленников, городской бедноты, мелких и средних землевладельцев, лиц свободных профессий, а также помещиков-креолов, владельцев рудников и промышленных предприятий, купцов. Но в условиях колониального режима процесс формирования местной буржуазии шел чрезвычайно медленно. Не обладая достаточной экономической мощью и независимостью, буржуазные элементы не составляли еще определенного класса и не могли выступать самостоятельно.

Наряду с указанными причинами рост революционных настроений был обусловлен и воздействием внешних факторов.

Несмотря на строгие запреты властей и церкви, сочинения Монтескьё, Вольтера, Руссо, знаменитая «Энциклопедия наук, искусств и ремесел», «История Америки» шотландского ученого Робертсона, «Философская и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях» Рейналя и другие произведения почти с самого момента своего выхода в свет циркулировали по всей Испанской Америке; их можно было найти во многих библиотеках. Успешная борьба английских колоний в Северной Америке за независимость (1775–1783), Великая французская революция 1789–1794 гг., начавшаяся под ее непосредственным влиянием в 1791 г. революция негров-рабов Сан-Доминго, которая увенчалась созданием первого независимого латиноамериканского государства Гаити, — все это способствовало усилению освободительного движения в заокеанских владениях Испании.

Колониальные власти пытались помешать проникновению прогрессивных идей и какой-либо информации извне. Уже в сентябре 1789 г. мадридское правительство отдало распоряжение задерживать на таможне все печатные материалы с упоминанием о событиях во Франции. В ноябре того же года Верховный совет по делам Индий предписал изъять и уничтожить все имевшиеся в американских колониях экземпляры «Декларации прав человека и гражданина». Колониальная администрация бдительно следила за судами, прибывавшими из Франции. Доставленные ими товары и другие грузы тщательно осматривались, портреты деятелей Французской революции, революционные воззвания и листовки, «подозрительная» литература подвергались конфискации. Не допускался даже ввоз рабов из французских колоний. 20 июля 1793 г. королевское правительство категорически запретило ввозить в испанские владения печатные материалы с рисунками или эмблемами, имевшими отношение к Французской революции, а в мае 1795 г. обязало власти колоний немедленно предавать суду тех, кто высказывается в пользу строя, установленного в революционной Франции.

Но эти и подобные им драконовские меры не дали желаемых результатов. Невозможно было изолировать колонии Испании от внешнего мира. Следует, однако, отметить, что вести о революционных событиях в других странах лишь стимулировали процессы, происходившие в самой Испанской Америке, где уже давно зрели не только материальные, но и идеологические предпосылки освободительного движения.

Так, в последней трети XVIII в. в мексиканской общественной мысли появилось новое направление, виднейшими представителями которого были философы-просветители Хосе Игнасио Бартолаче, Хосе Антонио Альсате, Хуан Бенито Диас де Гамарра-и-Давалос. Их взгляды, формировавшиеся под определенным воздействием концепций европейского, особенно французского, Просвещения, отражали новые явления в экономической, социально-политической и духовной жизни Новой Испании. Они выступали против официальной схоластики в науке и философии, за развитие культуры и образования, критиковали колониальный режим, изучали историю и современное положение своей страны.

В Южной Америке росту освободительного движения весьма способствовала деятельность выдающегося просветителя Франсиско Эухенио де Санта Крус-и-Эспехо (1747–1795). Директор библиотеки, писатель и журналист, с именем которого связано основание первых газет в Кито и Новой Гранаде, он подвергал резкой критике колониальные порядки, проповедовал идеи демократии и свободы. Венесуэльский просветитель и педагог Симон Родригес, убежденный последователь Руссо, настойчиво пропагандировал его взгляды.

Мировоззрение этих ученых-гуманистов являлось идейным выражением стремления широких слоев испаноамериканского общества к освобождению от колониального гнета и установлению независимости, связанного с пробуждением национального самосознания.

Длительный процесс расово-этнической интеграции сопровождался возникновением определенной общности метисного, креольского, негритянского и части индейского населения Испанской Америки. Все они говорили на испанском языке, исповедовали одну и ту же религию (католицизм), оказывавшую огромное влияние на всю духовную жизнь. Ранее не связанные между собой территории отдельных племен и народов были объединены в рамках созданных колонизаторами вице-королевств и генерал-капитанств, делившихся на провинции (в дальнейшем интендантства) и более мелкие административные единицы. Важное значение имело развитие экономических связей и образование внутреннего рынка в каждой из колоний. Под воздействием всех этих факторов к началу XIX в. сложились объективные предпосылки становления испаноамериканских наций. Однако дальнейшей национальной консолидации препятствовал колониальный статус Испанской Америки. Он мешал созданию условий, необходимых для формирования буржуазных наций.

Это обстоятельство все более отчетливо осознавали уроженцы колоний, которые в отличие от ненавистных «гачупинов» и «чапетонов» стали называть себя американцами. «После Версальского мира и особенно после 1789 г., — писал известный немецкий ученый и путешественник Александр Гумбольдт, побывавший в начале XIX в. в Испанской Америке, — часто можно услышать сказанные с гордостью слова: «Я вовсе не испанец, я американец», слова, свидетельствовавшие о всей горечи, накопившейся за много лет»^{19}.

В конце XVIII — начале XIX в. экономическое и политическое положение американских колоний Испании значительно ухудшилось, прежде всего в связи с участием метрополии в разорительных для нее войнах с Францией (1793–1795) и Англией (1796–1801, 1804–1808). В этих условиях антииспанские настроения среди населения Испанской Америки резко усилились.

В 1794 г. в Мехико возник заговор, во главе которого стоял прибывший с Филиппин корабельный казначей Хуан Герреро. Заговорщики готовили восстание, намереваясь свергнуть колониальные власти, освободить индейцев от уплаты подушной подати, открыть порт Веракрус для судов всех стран. Но заговор раскрыли, а участников его арестовали. В 1799 г. там же был организован «заговор мачете» под руководством мелкого торговца Педро де ла Портильи. Его участники, около 20 человек, почти не располагали огнестрельным оружием, а имели в основном мачете[12]. Эта организация, называвшая себя «Американским национальным конвентом», ставила целью свержение вице-короля, захват власти в стране, уничтожение испанцев и конфискацию их имущества, провозглашение независимости от Испании. Вследствие предательства Портилья и его товарищи оказались в тюрьме. В начале XIX в. сторонники независимости основали тайное патриотическое общество «Рыцари разума». Секретарем его столичного отделения стал французский эмигрант, видный якобинец и бывший член Конвента Ж-Н. Билло-Варенн.

В Венесуэле в 1797 г. возник антииспанский заговор, в котором участвовали главным образом представители креольской верхушки во главе с Мануэлем Гуалем и Хосе Марией Эспаньей. Заговорщики, знакомые с взглядами деятелей Французской революции и с идеями просветителей, формулируя свою программу, провозгласили принцип полного равенства всех людей независимо от расовой принадлежности и цвета кожи, заявили о своем намерении отменить рабство, упразднить табачную монополию и пошлины на хлеб, рис, фрукты и другие продукты питания, установить свободу торговли, открыть венесуэльские порты для судов всех стран и т. д. Накануне намеченного дня выступления колониальные власти узнали о заговоре, однако Гуалю и Эспапье удалось скрыться. Замешанный в заговоре Симон Родригес покинул страну и в течение многих лет под чужим именем скитался по свету.

В Новой Гранаде распространение идей Великой французской революции связано с именем и деятельностью просвещенного состоятельного креола Антонио Нариньо. Широко образованный человек, в библиотеке которого имелись сочинения Руссо, Вольтера, Монтескьё, Рейналя и других авторов, он перевел на испанский язык «Декларацию прав человека и гражданина» и в декабре 1793 г. тайно издал ее в Боготе. Но уже в августе следующего года его арестовали и предали суду, а в 1796 г. выслали в Испанию, откуда он вскоре бежал во Францию. Арест Нариньо совпал с появлением на улицах Боготы антииспанских листовок, содержавших угрозы по адресу колониальных властей. В октябре-ноябре 1795 г. воззвания аналогичного характера распространялись в Кито, где они вызвали волну арестов. Одной из жертв репрессий колонизаторов стал Санта Крус-и-Эспехо. Он был брошен в тюрьму и умер там в конце 1795 г.

АНТОНИО НАРИНЬО

В Ла-Пасе (Верхнее Перу) в августе 1793 г. власти обнаружили «крамольный» документ, автор которого называл себя «непримиримым врагом тирании». В 1794 г. на Ла-Плате появились памфлеты, направленные против испанской администрации. Проживавший в Кордове горнопромышленник Хосе Мария Кабальеро открыто симпатизировал Французской революции и публично заявлял, что человек рождается свободным. В 1795 г. в Потоси и ближних к нему районах из рук в руки передавались прокламации, призывавшие к борьбе с колонизаторами.

Большинство участников антииспанских заговоров, организаций и выступлений не были связаны с широкими слоями населения, что значительно сужало социальную базу освободительного движения. Не решаясь опереться на народные массы, некоторые сторонники независимости из среды имущих классов надеялись добиться отделения колоний от Испании при помощи враждебных последней держав — Англии, Франции и США.

Так, в начале 80-х годов XVIII в. в Лондон приехал иезуит Хуан Хосе Годой, высланный в свое время из Чили, и вместе с двумя чилийцами, называвшими себя Мигелем и Суаресом, пытался убедить английское правительство поддержать планы ликвидации испанского владычества в Чили. Не добившись успеха, Годой перебрался в США, а затем в Южную Америку, где его арестовали колониальные власти. В 1785 г. представители креольской знати Новой Испании направили британскому кабинету письмо, содержавшее просьбу об оказании помощи их родине в освобождении от испанского гнета. Они указывали, в частности, что особенно нуждаются в оружии и боеприпасах. Два года спустя посланник США в Париже Джефферсон доложил конгрессу о своей встрече с неким эмиссаром патриотов Новой Испании, рассчитывавших изгнать испанцев при содействии США. Но правительство США не проявило интереса к этому проекту.

Генерал Французской республики

Позиция тех кругов испаноамериканского общества, которые стремились получить независимость при поддержке других держав, нашла наиболее яркое выражение в деятельности венесуэльца Франсиско де Миранды. Он родился в Каракасе в 1750 г. Его отец был состоятельным купцом, уроженцем Канарских островов, мать — креолкой. Окончив школу и университет в своем родном городе, молодой Миранда в 1771 г. выехал в Испанию и вскоре поступил на военную службу. Он участвовал в войне против Англии, которую Испания в 1779–1782 гг. вела на стороне английских колоний в Северной Америке. Проходя затем службу на Кубе, Миранда установил контакт с испаноамериканскими патриотами и принимал участие в антииспанской деятельности. В связи с угрозой ареста он в 1783 г. бежал в США, где провел около полутора лет. За это время любознательный венесуэлец побывал в Филадельфии, Нью-Йорке, Чарлстоне, Бостоне, встречался с Джорджем Вашингтоном, Александром Гамильтоном, Самюэлем и Джоном Адамсами, Томасом Пейном и другими видными деятелями, с которыми пытался договориться относительно помощи испанским колониям в деле их освобождения от ига Испании.

Не добившись успеха, Миранда отправился за океан и исколесил почти всю Европу, включая Россию, где прожил около года (1786–1787). За это время он посетил не только Петербург, Москву и ее окрестности, но также Кронштадт, Тулу, Орел, Тверь, Серпухов, Новгород, Киев и другие города Украины, Крым, имел встречи с Екатериной II, Потемкиным, Румянцевым, Суворовым, многими русскими сановниками, губернаторами, дипломатами, генералами^{20}.

Наконец, в июне 1789 г. Миранда обосновался в Англии. Ему удалось заинтересовать британский кабинет своими смелыми планами ликвидации испанского владычества на Американском континенте. Этому в немалой степени способствовал конфликт между Англией и Испанией из-за Нутка-Зунда. Миранда подробно информировал премьер-министра Уильяма Питта-младшего о положении в Испанской Америке и представил проект организации за счет англичан военной экспедиции для освобождения американских колоний Испании.

Правительство Питта положительно отнеслось к разработанному Мирандой плану, однако осуществить его так и не пришлось. В октябре 1790 г. англо-испанский конфликт был урегулирован и стороны подписали соответствующий договор об отказе Испании от притязаний на спорную территорию. Началось сближение двух держав на почве их совместной борьбы против Французской революции. В такой обстановке не приходилось рассчитывать на английскую помощь испанским колониям.

Естественно, что помыслы многих испаноамериканских патриотов, в том числе и Миранды, обратились к революционной Франции, которая предпринимала некоторые шаги с целью лишить Испанию ее заморских владений.

Покинув Англию, Миранда 23 марта 1792 г. приехал в Париж. Здесь он быстро установил непосредственный контакт с лидерами жирондистов Бриссо и Роланом, министром иностранных дел генералом Дюмурье и другими видными деятелями жирондистского правительства, которые предложили ему стать генералом революционной армии. Миранда согласился при условии, что французское правительство обязуется поддержать освободительную борьбу испанских колоний. Мотивируя свое решение, он писал русскому послу в Лондоне С. Р. Воронцову: «Вас не должно удивлять, что я примкнул к защитникам свободы, ибо Вы знаете, что она — мое любимое божество… Принять этот пост меня больше всего побудила надежда на то, что в один прекрасный день я смогу быть полезен моей несчастной родине»^{21}.

В начале сентября 1792 г. Миранда получил назначение в Северною армию и вскоре во главе вверенной ему дивизии уже сражался с прусскими войсками. В ходе военных действий на территории Бельгии в конце 1792 — начале 1793 г. он неоднократно одерживал победу над врагом. Но затем наступила полоса военных неудач, ответственность за которые командующий Северной армией Дюмурье поспешил возложить на Миранду. По постановлению Конвента он был арестован и предстал перед революционным трибуналом. Последний отверг, однако, предъявленное Миранде обвинение в измене и полностью оправдал его. Вскоре после прихода к власти якобинцев Миранда 9 июля 1793 г. вновь оказался под арестом и находился в тюрьме до середины января 1795 г.

К этому времени международная обстановка изменилась. Война между Францией и Испанией завершилась в 1795 г. Базельским мирным договором. Заключенный в 1796 г. франко-испанский союз, поставивший Испанию в зависимость от Франции, и возобновление в том же году войны между Испанией и Англией заставили Миранду и его единомышленников вернуться к английской ориентации. В 1798 г. Миранда возобновил переговоры с британским кабинетом. Придавая большое значение вопросу о будущем государственном устройстве испаноамериканских стран после завоевания ими независимости, он составил и направил Питту «Проект конституции для испаноамериканских колоний».

В этом проекте речь шла о создании на Американском континенте огромного государства, простирающегося от реки Миссисипи до мыса Горн и от Тихого до Атлантического океана (исключая Бразилию и Гвиану). Его политический строй мыслился как своеобразное сочетание государственных институтов Англии, древнего Рима и доколумбовой Америки. Во главе государства должен был стоять наследственный монарх — император или «инка», власть которого ограничивалась двухпалатным законодательным органом^{22}.

ФРАНСИСКО МИРАНДА

Следует заметить, что монархический характер проекта Миранды объяснялся не столько его собственными взглядами, сколько стремлением сделать данный проект более приемлемым для правящих кругов Англии, на содействие которых он рассчитывал.

Миранде удалось добиться согласия британского правительства на отправку военной экспедиции в Южную Америку, но в последний момент англичане отказались от осуществления этого плана. Попытки аналогичного характера Миранда предпринял в 1801 и 1804 гг., однако они так и не привели к каким-либо результатам.

Потеряв всякую надежду на официальную английскую помощь, Миранда с молчаливого согласия правительства Питта отправился для подготовки экспедиции в США. Здесь он снарядил 18-пушечный корабль, названный в честь его первенца «Леандр», и набрал около 200 добровольцев. Когда «Леандр» вышел в открытое море, на нем взвился трехцветный флаг «Колумбии» (так Миранда именовал будущее испаноамериканское государство). В августе 1806 г. «колумбийская армия» под прикрытием британских военных судов высадилась на побережье Венесуэлы и овладела городом Коро. Но «колумбийцы» не получили поддержки со стороны местного населения. Под натиском превосходящих сил испанцев они вскоре оставили Коро. Миранда укрылся на британском острове Тринидад. Через некоторое время он вернулся в Англию.

Внимательное изучение положения в Испанской Америке и посещение ее после более чем 20-летнего отсутствия убедили Миранду в нереальности его первоначального плана объединения всех испанских колоний после их освобождения в одно государство. Он понял, что специфические особенности исторического развития, экономических и социальных условий, политической обстановки в различных районах континента делают это невозможным или, во всяком случае, трудно осуществимым.

В связи с этим в январе 1808 г. Миранда выдвинул идею создания в будущем на Американском континенте не единой империи, а четырех государств. Одно из них должно было включать территорию Новой Испании и Гватемалы, другое — Венесуэлу, Новую Гранаду и Кито, третье — Перу и Чили, четвертое — Буэнос-Айрес и Тукуман. Мотивируя, в частности, правомерность образования самостоятельного государства в северной части Южной Америки, он указывал, что этот район (Венесуэла, Новая Гранада, Кито) полностью изолирован от остальных областей континента^{23}. В октябре 1808 г. Миранда послал свой новый проект кабильдо Каракаса, но его письмо не дошло по назначению: его перехватили в пути англичане.

В начале XIX в. рост освободительного движения в американских владениях Испании по-прежнему стремились использовать в своих целях европейские державы и США.

Конечно, Франция после потери Сан-Доминго и продажи Соединенным Штатам в 1803 г. Луизианы (которую ей двумя годами раньше возвратила Испания) не могла рассчитывать на создание колониальной империи в Западном полушарии, что, правда, не мешало Наполеону посылать в испанские колонии своих эмиссаров, оружие и пропагандистские материалы. Напротив, США именно после приобретения Луизианы заметно активизировали свою политику, направленную на захват владений Испании в Северной Америке. Президент Джефферсон заявил, что восточная граница Луизианы проходит по реке Пердидо, а западная — по Рио-Гран-де-дель-Норте, тем самым предъявив по существу претензию на обширный, но малонаселенный Техас и Западную Флориду. К сентябрю 1806 г. в Луизиане, являвшейся главным очагом планов военной экспансии США против испанских владений, были сосредоточены крупные силы под командованием генерала Уилкинсона. Отсюда в 1806–1807 гг. по заданию Джефферсона направлялись на территорию Новой Испании разведывательные отряды.

Все это вскоре стало известно Испании и привело к резкому обострению ее отношений с США. Поскольку правительство Джефферсона не намеревалось в то время ввязываться в войну, оно предпочло не солидаризироваться открыто с экспансионистскими устремлениями агрессивных кругов США.

Зато британский кабинет, как и прежде, проявлял довольно откровенный интерес к различным проектам «освобождения» Испанской Америки. Это объяснялось в значительной мере требованиями английской буржуазии, заинтересованной в развитии торговли с испанскими колониями. Правящие круги Англии не только строили планы, но и пытались реализовать их, свидетельством чему явилась английская интервенция на Ла-Плате (1806–1807), в ходе которой интервентам удалось захватить Буэнос-Айрес и Монтевидео. Однако ополчение, созданное местным населением, вскоре изгнало англичан. Лаплатские события наглядно продемонстрировали слабость Испании и ее неспособность удерживать под своей властью американские колонии.

В 1807 г. лондонский кабинет обсуждал проект французского генерала Дюмурье (который изменил в свое время революции и находился в эмиграции в Англии), разработавшего план вторжения в Испанскую Америку. Он получил благоприятную оценку со стороны британских правящих кругов. В феврале 1808 г. видный английский военный и государственный деятель генерал Артур Уэлсли (будущий герцог Веллингтон), еще в 1806 г. представивший правительству памятную записку о путях ликвидации господства Испании над ее американскими колониями, вновь приступил к подготовке военной экспедиции в Испанскую Америку. В Ирландии велись даже приготовления к отправке за океан экспедиционного корпуса.

Но в связи с революцией в Испании правительство Англии изменило свои планы. 4 июля 1808 г. был заключен англо-испанский договор о союзе, и войска, предназначенные для Америки, пришлось перебросить на Пиренейский полуостров.

Перед грозой

Непосредственной причиной начала революционных событий 1808 г. в Испании явилась полная неспособность правящей клики организовать отпор вторгшимся в страну французским войскам. Преступная пассивность королевского правительства вызвала взрыв народного возмущения. В сложившейся обстановке Карл IV 19 марта отрекся от престола и королем стал его сын Фердинанд VII. Но уже через день Карл IV объявил свое отречение вынужденным. Между тем французы вступили в Мадрид, где в начале мая вспыхнуло направленное против них народное восстание. Оккупанты жестоко подавили его. К этому времени Наполеону удалось обманным путем завлечь всю королевскую семью в пограничный город Байонну, на территории Франции. Здесь под давлением императора Фердинанду VII и Карлу IV пришлось отказаться от своих прав. Меньше чем через месяц королем Испании был провозглашен брат Наполеона Жозеф Бонапарт.

«Не видя ничего живого в испанской монархии, кроме жалкой династии, которую он прочно засадил под замок, — отмечал Маркс, — Бонапарт был совершенно уверен, что ему удалось прибрать к рукам Испанию»^{24}. Однако испанский народ, не желая признавать власть чужеземных захватчиков, поднялся на борьбу против интервентов. Образовались провинциальные хунты, действовавшие от имени Фердинанда VII, оставленного Наполеоном во Франции^{25}. 25 сентября в Аранхуэсе была создана Центральная хунта, обосновавшаяся в дальнейшем в Севилье. 22 января 1809 г. хунта издала декрет, где указывалось, что американские владения Испании отныне являются не колониями, а «интегральной частью испанской монархии», и провозглашалось равноправие их населения с жителями метрополии. Но за этой декларацией не последовало никаких практических мероприятий.

В связи с событиями в Испании политическая обстановка в колониях крайне осложнилась. Среди колониальной администрации и уроженцев метрополии возникли разногласия по поводу того, признать ли власть Жозефа или сохранять верность пленнику Наполеона Фердинанду VII, которого временно замещала Центральная хунта.

Вице-короли Перу (Абаскал) и Новой Гранады (Амар-и-Борбон) сразу же признали власть хунты. Однако их коллеги на Ла-Плате (Линье) и в Новой Испании (Итурригарай) заняли выжидательную позицию. Подозревая Итурригарая в тайном намерении осуществить отделение от Испании и стать правителем Мексики, испанские купцы, помещики и чиновники при поддержке представителя Севильской хунты организовали против него заговор. 15 сентября 1808 г. он был смещен и заменен престарелым фельдмаршалом Гарибаем, немедленно присягнувшим на верность Центральной хунте. Аналогичную, хотя и безуспешную попытку отстранить вице-короля предприняли в начале января следующего года уроженцы метрополии в Буэнос-Айресе. Линье, с трудом сохранившему власть, пришлось теперь признать Центральную хунту. Тем не менее вскоре она его сместила. В июне 1809 г. на Ла-Плату прибыл новый вице-король Сиснерос. Еще раньше испанские власти заменили ненадежного, с их точки зрения, гене-рал-капитана Венесуэлы Касаса, которого не без оснований подозревали в симпатиях к Бонапартам.

Таким образом, после некоторого периода колебаний между бонапартизмом и легитимизмом к середине 1809 г. власть во всей Испанской Америке оказалась в руках ставленников Центральной хунты. Это соответствовало и стремлениям креольской оппозиции, которая надеялась, что после неминуемого, по ее мнению, разгона хунты французскими войсками колонии станут независимыми. Вместе с тем, по расчетам имущих слоев населения, номинальное признание Центральной хунты фактически дало бы им возможность сразу же добиться отстранения испанской администрации и перехода власти к органам местного самоуправления, где они занимали главенствующее положение. Убедившись вскоре, что колониальный режим не претерпел существенных изменений, патриоты стали активнее выступать в защиту своих экономических и политических требований.

В некоторых случаях эти выступления принимали характер вооруженных восстаний. Так, 25 мая 1809 г. вспыхнуло восстание в Чукисаке (Верхнее Перу)^{26}, где находился известный университет, крупный центр культуры и духовной жизни Испанской Америки. Восставшие во главе с полковником Ареналесом и Бернардо Монтеагудо при поддержке широких слоев городского населения арестовали губернатора, заняли его резиденцию и призвали жителей других городов присоединиться к ним. Этот призыв нашел отклик в Ла-Пасе, где 16 июля также началось восстание против колонизаторов. В ходе его епископ, губернатор и другие должностные лица были отстранены и к власти пришла «Хунта защиты прав народа», возглавлявшаяся Педро Доминго Мурильо. Видную роль в ней играл священник Хосе Антонио Медина. В обращении к народу хунта прямо указывала, что «настало, наконец, время поднять знамя свободы в этих несчастных колониях, приобретенных без малейшего права и удерживаемых посредством самой великой несправедливости…»^{27}.

Восстания вспыхнули и в некоторых других районах Верхнего Перу. Но все они носили стихийный и локальный характер. Войска, посланные вице-королями Рио-де-ла-Платы и Перу, в октябре 1809 г. подавили восстание в Ла-Пасе, а в декабре — в Чукисаке. Каратели жестоко расправились с Мурильо и другими руководителями движения.

Почти одновременно с волнениями в Верхнем Перу помещики и купцы Ла-Платы направили вице-королю «Меморандум землевладельцев», составленный молодым адвокатом Мариано Морено. В этом документе они требовали введения свободы торговли с иностранными государствами. Боясь дальнейшего обострения обстановки, колониальная администрация Рио-де-ла-Платы в ноябре 1809 г. пошла на частичные уступки и открыла порт Буэнос-Айрес, хотя и с рядом ограничений, для внешней торговли.

В вице-королевстве Новая Гранада вооруженное антииспанское выступление произошло в городе Кито, где в августе 1809 г. восставшие арестовали губернатора и создали хунту, состоявшую из представителей креольской знати во главе с маркизом де Сельва Алег-ре. Однако деятельность хунты свелась лишь к замене некоторых испанских чиновников креолами, а положение народных масс оставалось прежним. Узнав о сосредоточении войск для подавления восстания, его руководители растерялись и в ноябре решили вновь передать власть прежнему губернатору при условии амнистии всем участникам движения. Такое обещание им дали, но вскоре после занятия Кито войсками, прибывшими из Лимы и Боготы, начались массовые репрессии против всех лиц, причастных к восстанию.

В сентябре 1809 г. заговор против колониальных властей возник в одном из крупных центров Новой Испании— Вальядолиде. Его участники, в большинстве офицеры, а также некоторые представители низшего духовенства, заручившись поддержкой вальядолидского гарнизона, разослали эмиссаров в окрестные города. Чтобы привлечь на свою сторону индейцев, они обещали отменить подушную подать. Восстание было назначено на 21 декабря, но за неделю до намеченного срока один священник, которому стало известно о существовании заговора, донес о нем властям. Заговорщики оказались в тюрьме.

Таким образом, вследствие нерешительности и неорганизованности испаноамериканских патриотов власть продолжала оставаться в руках колониальной администрации. Но положение ее становилось все более непрочным, особенно в связи с новыми событиями в Испании.

Серьезные поражения испанских войск в метрополии (начало 1810 г.) и оккупация большей части страны французскими интервентами свидетельствовали о полном бессилии Регентского совета (сменившего к тому времени Центральную хунту), который формально выступал, как и хунта, от имени Фердинанда VII[13]. Известия об этих событиях послужили сигналом к началу восстаний в различных районах Испанской Америки. В апреле — июле в крупнейших колониальных центрах Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе, Кито, а вслед за тем и в других городах патриоты свергли испанское господство и к власти пришли революционные хунты. В сентябре освободительное движение охватило Новую Испанию и Чили.

Так началась война за независимость испанских колоний, которая приняла чрезвычайно затяжной характер и длилась до 1826 г. Эта война являлась не просто конфликтом между Испанией и ее заморскими владениями. Значение ее несравненно шире. Судьба испанских колоний, как уже указывалось, весьма интересовала великие державы. Англия считала выгодным для себя их отделение от метрополии, рассчитывая получить таким образом новые рынки. США хотели превратить Испанскую Америку в сферу своего влияния. Напротив, Священный союз в течение ряда лет разрабатывал планы вооруженной интервенции с целью восстановления владычества Испании на Американском континенте.

В ходе войны за независимость обозначились четыре основных региональных комплекса: 1) Новая Испания и Центральная Америка, 2) северная часть Южноамериканского континента, 3) вице-королевство Рио-де-ла-Платы, 4) тихоокеанское побережье Южной Америки. События, происходившие в каждом из этих районов, были почти или совсем не связаны между собой, особенно на первом этапе освободительной войны (1810–1815).