Испорченный Найт-Крик

Два

Иден

Я нажимаю "Отправить" на своем электронном письме, отправляя свое эссе по английскому на тему "Убить пересмешника" миссис Лич, а затем плюхаюсь обратно на кровать, вздох срывается с моих губ.

Пришло электронное письмо от мистера Бернарда как раз перед тем, как я нажала кнопку отправить. Директор школы Эшвилла сообщает мне самым высокомерным образом, что завтра в школе ожидается мое присутствие.

— Ты не закончишь школу.…Вопрос об исключении на повестке дня.…Не относись к этому предупреждению легкомысленно. Черт. Пошли вы, — со вздохом ворчу я себе под нос, перечитывая его дерьмовые слова.

Пошел он и пошли к черту "Звезды" за то, что они дергают его за ниточки как чертову марионетку. Это неловко.

Моргая, смотрю на белый потолок своей комнаты у Бетани и понимаю, что мне нужно разобраться во всем этом дерьме, но с чего мне вообще начать? Арчи — мой брат. Кто мои родители? Почему Илана затеяла против меня вендетту? И кто, черт возьми, убил моего отца?

Кажется, что всякий раз, когда я становлюсь на шаг ближе к пониманию того, почему меня привезли в Найтс-Крик, пр итогу делаю два шага назад.

Я ненавижу, что вчера еще больше оттолкнула Арчи, но я просто не могу смириться с болью, которую он мне причинил. Я знаю, что у него есть ответы на некоторые вопросы, и выражение его лица сказало мне, что он готов поделиться, но насколько я на самом деле могу ему поверить? Я боюсь думать о том, о чем еще он мог мне солгать, даже если часть меня все еще хочет доверять ему без вопросов.

Мне также нужно выяснить, что я на самом деле собираюсь делать со своей жизнью в ближайшем будущем. Я не могу продолжать оставаться здесь. Какими бы милыми ни были Бетани и Райан, я стою у них на пути, а у них полно дел с Коди. Им не нужно беспокоиться о заботе о подростке или о драме, с которой я пришла.

Черт. У меня сильное желание спрятать голову в песок и притвориться, что моя жизнь не становилась все хуже и хуже, но мой отец перевернулся бы в могиле, если бы я позволила Илане или "Звездам" сломать меня.

Они явно пытались сломить его, моя мама, Боже, даже родители Арчи — или мои родители? Я не знаю, но я не позволю себе стать еще одной из их жертв. Меня нелегко сломить, и это не изменится для этих психованных ублюдков.

Мой телефон вибрирует на прикроватном столике, и я поворачиваю голову набок, уставившись на вызывающее устройство, пока нахожу в себе силы встать. Схватив телефон, я чувствую, как мое сердце замирает в груди, когда на экране появляется — Мама.

Пытаясь ответить на ее звонок, я спускаю ноги с кровати и сажусь. Как бы сильно я ни хотела услышать ее голос, часть меня в ярости, что ей потребовалось так много времени, чтобы связаться со мной.

Я молчу, нажимая на зеленую кнопку, ожидая, пока она заговорит первой. Она у меня в долгу. Тишина заполняет линию, пока я осматриваю комнату вокруг меня. Бледно-желтые стены придают помещению ощущение домашнего уюта, а белая мебель и двуспальная кровать в центре комнаты делают ее идеальной комнатой для гостей.

Боже, здесь больше похоже на дом, чем в доме Фримонтов, даже если это не пляж.

— Иден? Ты здесь? — Голос моей матери доносится из трубки, в ее тоне слышится смесь раздражения и беспокойства.

— Это правда? — Спрашиваю я, скрещивая ноги, поскольку сразу перехожу к делу, не обращая внимания ни на какие любезности. Я уверена, что она видела множество моих сообщений и слышала, как в моих голосовых сообщениях повторялось одно и то же, причем моя интонация варьировалась от тихого гнева до яростных воплей.

— Иден, что происходит? — спрашивает она после долгой паузы, изображая застенчивость, и это чертовски меня бесит.

— Мама, мне нужно, чтобы ты сказала мне, правда ли это, — медленно повторяю я в изнеможении, слова давят мне на язык, а пульс отдается в ушах. Меня встречает тишина, которая длится, кажется, целую вечность, пока она не произносит одно-единственное слово.

— Да.

Это едва громче шепота, но последствия сотрясают землю. Я с трудом сглатываю, задыхаясь от любого ответа, который мог у меня получиться. Наконец-то услышать от нее часть правды ошеломляет меня больше, чем я ожидала.

Переводя дыхание, я сильно прикусываю губу, когда мои глаза сосредотачиваются на своей дрожащей руке.

— Итак, просто для пояснения, ты вынудила меня переехать в твой ядовитый родной город и оставаться в доме какого-то незнакомца, пока я не узнаю, что живу со своим гребаным братом-близнецом, и все это ты держала при себе? — Прежде чем она успевает ответить, я обнаруживаю весь гнев, который копился во мне. Продолжаю, прежде чем она успевает вымолвить хоть слово. Я встаю с кровати и прохаживаюсь рядом с ней. — Ты знаешь, что кто-то написал гребаный фальшивый некролог в мою честь, а я даже не знаю, верны ли детали? Кто на самом деле мои мать и отец, мам?

— Мне так жаль, Иден, — бормочет она, повторяя те же извинения, что и Арчи, и это меня задевает.

— Если бы тебе было жаль, ты бы объяснила это мне, Дженнифер, — выпаливаю я, и она тяжело вздыхает в трубку.

— Все не так просто, Иден. Я мало что могу сказать.

Я в гневе хлопаю рукой по комоду, опускаясь в изножье кровати, поскольку она не рассказывает мне больше никаких подробностей о моей реальной жизни.

— Ты лжешь! К черту последствия, мам. Скажи мне что-нибудь, что угодно… Пожалуйста, — отчаянно умоляю я.

— От последствий зависит твоя жизнь, Иден. Я могу мириться с твоей ненавистью ко мне до тех пор, пока это позволяет тебе дышать.

Я замолкаю от грубости в ее словах. Я могу понять ее рассуждения, но лучше от этого мне все равно не становится. Падая обратно на кровать, я чувствую себя еще более одинокой, чем когда-либо прежде. Я подумала…Я думала, что это положит конец секретам с моей мамой, но она ничего мне не рассказывает.

— Расскажи мне что-нибудь реальное о том, кто я и почему мы порознь, — шепчу я, отчаянно нуждаясь в чем-нибудь, за что можно было бы ухватиться.

— Ты знаешь, кто ты, Иден. Несмотря ни на что, мы с твоим отцом навсегда останемся твоими родителями. Ричард и Анабель потрясающие. Я так по ним скучаю. Я знаю, что с ними ты в безопасности. С ними ты всегда будешь в безопасности.

Подожди? Разве она не знает?

— Мама, Анабель умерла… от рака. В доме Фримонтов только Арчи и Ричард. — Я слышу, как у нее перехватывает дыхание, когда до нее доходят мои слова.

— О Боже, нет, — всхлипывает она, ее голос хриплый от эмоций, и я даже отсюда чувствую ее боль. — Бедный Ричард, и Арчи тоже. Боже милостивый. Я люблю тебя, Иден, очень, очень сильно. Прости, что я была ужасным человеком. Мне жаль, что я не доказала тебе этого раньше. — Ее крики становятся громче по мере того, как мои собственные глаза затуманиваются.

Я не знаю, что сказать или как утешить ее, и у меня в голове не укладывается, почему смысл этого звонка полностью перевернулся с ног на голову. Я знаю, что бесполезно настаивать на большем, когда она в таком состоянии, полная отвращения к себе и жалости.

— Я отпущу тебя, мама. Я знаю, что это так сложно осознать, но могу я задать тебе еще один вопрос, прежде чем мы закончим?

— Конечно, я просто не могу обещать, что смогу ответить. — Я напрягаю слух, надеясь услышать что-нибудь вокруг нее, но в трубке нет ничего, кроме тишины.

— Я знаю, что в этом городе всегда происходит что-то большее. Тебя заставили разлучить нас с Арчи?

Меня встречает тишина. Мне даже приходится проверять свой телефон, чтобы убедиться, что она все еще там, когда она предлагает мне еще один односложный ответ, который имеет большой вес.

— Да.

Когда я, наконец, тащу свою унылую задницу вниз, я слышу Бетани в огромной открытой кухне. Это ее любимое место в доме, поэтому я всегда знаю, где ее найти, но на этот раз мне просто хотелось прокрасться внутрь, поесть и вернутся обратно в свою комнату.

Эта кухня — кухня моей мечты, со всеми белыми шкафчиками и мраморными столешницами, первоклассной бытовой техникой из нержавеющей стали и центральным островом, который является идеальным центром внимания, где все инстинктивно собираются вместе. На дальней стене расположены окна, открывающие прекрасный вид на улицу и одновременно освещающие комнату.

— Привет, Иден. Я тайком ем "Ben and Jarry", пока Коди дремлет. Хочешь? — спрашивает она, и мое желание улизнуть мгновенно сменяется необходимостью съесть мороженое вместе с ней.

— О каком вкусе идет речь? — Спрашиваю я, когда нахожу ее согнутой, с головой, засунутой в морозилку. Она появляется с нераспечатанной коробкой Phish- Food. — Я думаю мы договоримся. — Я ухмыляюсь, мое тело уже расслабляется, когда я беру две ложки из ящика сбоку от себя. Я не хочу, чтобы Бетани видела мой гнев или печаль, я и так уже поставила ее в достаточно тяжелую ситуацию, и я не хочу вызывать раскол между ней и Хантером, поэтому я упорно работаю над тем, чтобы держать свои эмоции под замком. Иногда, однако, это просто легче сказать, чем сделать.

— Иди сюда, сядь, — шепчет Бетани, взмахивая рукой, и я забираюсь на табурет напротив нее, вздох слетает с моих губ, когда я пытаюсь расслабиться. — Итак, я имела удовольствие получить восхитительный телефонный звонок от моего брата ранее, — заявляет она, отправляя ложку мороженого в рот, в то время как я замираю на месте.

Я пытаюсь сделать вид, что упоминание Хантера меня не трогает, но ничего не могу с собой поделать. Боль и тепло наполняют мои вены при одном упоминании его имени. Облизывая губы, я пытаюсь незаметно глубоко вздохнуть, но, видимо, у меня ничего не получается, потому что Бетани качает головой, закатывая глаза.

— Звучит мило, — наконец говорю я, сразу же запихивая в рот слишком много мороженого, от избытка шоколадного вкуса у меня мгновенно замораживается мозг.

Она усмехается в ответ. — Это было что угодно, только не мило. Я когда-нибудь упоминала, что он придурок? — Я чуть не давлюсь мороженым, когда она практически рычит, и я боюсь спросить, что случилось, но в этом нет необходимости, потому что она продолжает. — Ты можешь поверить, что он позвонил мне, чтобы сказать, что я должна отправить тебя обратно в дом Фримонтов? И что я должна удостовериться, что ты знаешь, что тебя ждут завтра в школе?

Ее слова меня нисколько не удивляют, особенно после того, как я ранее получила электронное письмо от директора.

— Все в порядке, — бормочу я, раздраженно морщась и пытаясь не реагировать.

— Нет, черт возьми, это не так, — выпаливает она, в гневе откусывая огромную порцию мороженого, а я просто смотрю на нее, разинув рот. — Тебе лучше поверить, в то что я сказала этому маленькому засранцу, что он может считать себя хозяином этого города только потому, что он Эшвилл, и эти его двое друзей-идиотов, но он никогда, я имею в виду, никогда, не будет контролировать меня или тебя.

С тяжелым вздохом я кладу ложку на столешницу. — Я не хочу вставать между вами двумя, Бетани. Я знаю, вы много значите друг для друга. Я соберу свои вещи и…

— Ты что, не слышишь меня? Я сказала этому гребаному самородку отвалить. Я здесь старший брат или сестренка, и это важнее всего. — Разговаривая, она размахивает ложкой, разбрасывая повсюду мороженое, но я держу рот на замке, пребывая в полном благоговении перед ней.

— Я слышу тебя, Бетани, но он твой брат. Выслушай это от той, кто еще три дня назад не знала, что он у нее есть, — доверяйте друг другу и будьте рядом, несмотря ни на что. У вас с Хантером есть связь, и я не хочу ее разрушать. Я чувствую, себя преданной, — признаюсь я, наблюдая, как она мягко улыбается мне.

— Честное слово, то, что я стою на своем, не является чем-то новым в наших отношениях. Хантер всегда пытается меня переубедить, но у нас обоих было одинаковое детство. Во всяком случае, он ушел раньше, и я веду себя не так, как он. — В этом заявлении есть нечто большее, чем я могу понять прямо сейчас, и я не желаю больше ничего знать о Хантере или его тупых братьях "Звездах". — Должна же быть какая-то причина, по которой он позвонил прямо сейчас. Это же Найт-Крик, понимаешь? Среди всего этого будут какие-то запутанные секреты и ложь, которые, как обычно, заставят всех действовать, — я ворчу, закатывая глаза, но я знаю, что это правда.

— Это чертовски верно, Иден.

Крик пугает меня, когда радионяня на тумбочке эхом разносит его по комнате. Бетани выглядит разочарованной и измученной одновременно, когда с тоской смотрит на мороженое, явно надеясь, что у нее было больше времени разобраться в моих проблемах.

Прежде чем она успевает что-либо предпринять, я встаю со своего места и направляюсь в детскую Коди, а она поет у меня за спиной слова благодарности с снова набитым мороженым ртом.

Входя в сине-зеленую детскую Коди, наполненную всевозможными игрушками и картинками, я сразу же смотрю на красивого маленького блондина, который сонно улыбается и протягивает ко мне руки.

— Привет, Коди, — бормочу я, поднимая его на руки, и он прижимается ко мне, как обезьянка — его фирменный прием, когда он еще не проснулся, — и я наслаждаюсь этим.

Ничто не заставляет меня чувствовать себя лучше, чем объятия этого маленького парня. Кажется, что я почему-то забываю все свои тревоги, когда он в моих объятиях. Мне нужно придумать, как его успокоить. Я никогда раньше по-настоящему не общалась с маленькими детьми, но его чистая невинность взывает к моей омраченной душе.

Я сажусь в кресло-качалку у окна и молча наблюдаю, как Коди просыпается. Пока я смотрю на кипарисы, колышущиеся на ветру, я пытаюсь осознать тот факт, что приношу неприятности к двери Бетани.

Это никогда не входило в мои намерения.

— Эй, я слышал, как мой малыш плакал, — говорит Райан, входя в комнату. Маленькие голубые глазки Коди расширяются от радости, когда он видит своего папу, и он тут же спрыгивает с моих колен.

— Я оставила Бетани есть мороженое, чтобы украсть его объятия, — бормочу я с улыбкой, наблюдая, как они обнимаются. Райан смотрит поверх головы Коди, чтобы встретиться со мной взглядом, и улыбается, прежде чем прочистить горло. Они похожи как две капли воды, когда вот так вместе.

— Я вроде как знаю, что происходит между тобой и тупыми гребаными "Звездами", но я просто хочу повторить, что ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Я ненавижу этот город, и я знаю, каково это — не вырасти в нем. Мы видим это не так, как другие, все манипуляции и полное дерьмо показывают, что это за город.

Его слова вертятся у меня в голове. Я никогда не думала, что другие будут смотреть на вещи так, как я. Вся ложь, секреты и приказы естественны для людей, которые всю свою жизнь ходят в розовых очках.

— Спасибо, Райан. — Я благодарно улыбаюсь ему, прежде чем выскользнуть из комнаты.

Прямо сейчас я чувствую себя застрявшей между молотом и наковальней.

Я знаю, что должна уйти, и мне нужно составить план, но я хочу провести еще один день в пузыре, который является домом Бетани, притворяясь, что внешнего мира не существует. Когда я сбегу, я снова буду совсем одна.

Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я захожу в свою комнату и закрываю за собой дверь, в то время как мой телефон вибрирует на тумбочке. Как бы мне ни хотелось ни с кем разговаривать, я не могу удержаться и смотрю, от кого это, и нахожу три новых текстовых сообщения от Чарли.

Чарли: Пожалуйста, вернись, Иден. Я скучаю по тебе.

Чарли: Никто не говорит мне, где ты. Пожалуйста, ты можешь просто сообщить мне, что ты в безопасности?

Чарли: Я порвала с Арчи. Я ждала, чтобы сказать тебе, но подумала, ты должна знать, что я не в согласна со всем этим.

Черт.

Теперь я и для нее все порчу. Как мне удается всегда все портить, даже когда я изо всех сил стараюсь этого не делать?