Испытание небес. Огонь и Лёд

Глава 9

Громкий храп Лу Сяна, казалось, разносился по всему дворцу, но воину не спалось. Его терзали мысли. Он не мог понять холодного отношения Джу. Ее поведения не оправдывало даже то, что его возлюбленная стала женой Циня. Никогда прежде не была она столь равнодушной. Мо Юй надеялся поймать хотя бы ее теплую улыбку, взгляд, в котором он бы смог уловить отголосок былых чувств. Но в ответ ничего. Будто перед ним совершенно незнакомая женщина, будто она никогда не была его возлюбленной и невестой…

Мысль прервал раскатистый храп низшего духа. В таких условиях невозможно было даже думать, не то что спать. Мо Юй прошелся по комнате, несколько раз толкнул его, прерывая очередную сонную «трель» и с трудом сдержался, чтобы не придушить недавно спасенного собственными руками. Утро совсем не торопилось, а человек, отчаянно нуждающийся в уединении и спокойствии, никак не мог получить желаемого. Пришлось просто закрыть дверь и пройтись по знакомым местам в этом дворце, оставив гиганта отсыпаться и углубившись в свои воспоминания.

Рассчитывать, что ему еще когда-нибудь удастся вернуться сюда было нелепо. Скорее всего, это его последняя ночь во дворце, который он когда-то считал своим домом. Даже если его безнадежная затея с убийством Ледяного демона не потерпит громкого провала и не приведет к смерти, вернуться сюда он точно не захочет. Уж лучше странная пустая башня темного, бросающего порой ядовитые замечания и хитрые усмешки. А здесь его уже ничего не держит: ни друзья, ни враги, ни любовь, ни ненависть. Только холодный прием и показное дружелюбие.

Открывая дверь, мо Юй опасался, что его старый друг выставит у апартаментов почетный караул, но Цинь оказался не столь предусмотрителен, и путь был свободен.

Мо Юй двинулся в глубину коридора, туда, где темноту освещал лишь бледный свет свечей. По пути ему никто не встретился — весь дворец крепко спал, и воин был этому рад. Завтра он покинет и императорский дворец, и столицу, но сегодня можно предаться приятным воспоминаниям. Воин получил возможность блуждать в лабиринтах собственной памяти в полном одиночестве.

Этот мраморный пол помнит, как по нему шлепал босыми ногами будущий герой многих битв, которого тогда еще никто не называл Мо Юем, кроме отца и императора. Поварихи гоняли его с кухни, когда он пытался умыкнуть сладости для себя, Циня и Джу. Маленькая принцесса любила орехи в меду, а он всегда старался ей угодить. Неоднократно получая жестокую трепку от отца за очередные испорченные сладким лакомством штаны. Тогда они были даже более беззаботны, чем Лу Сян, спящий ныне в его покоях.

Так вспоминая свое прошлое, он не заметил, как ноги принесли его в колонный зал. Сам того не желая он оказался возле императорских покоев. Как ни странно, но стражников обязанных нести возле дверей Циня службу почему-то не было. Возможно, новый правитель отослал стражу по каким-нибудь важным делам, и она скоро займет свой пост?

Опомнившись, мо Юй решил вернуться в свою комнату, но уловил тихие осторожные шаги. Воин не сомневался — кто-то крался к покоям императора, и это точно не стражник. Быть может женщина? Наложница или танцовщица? Сама мысль о том, что император оскверняет супружеское ложе была отвратительна, но именно она возникла первой. Это бы объяснило и отсутствие стражи, и пустующие коридоры в этой части дворца. Неужели он все же изменяет Джу! Интерес погнал воина вперед.

Мо Юй скользнул за широкую колонну и затаился. Повисшую во дворце тишину не нарушал ни один звук. Не слышно было шороха юбок, а значит, к дверям императора не спешила наложница. Кто же тогда?

Слишком тихо. Настолько бесшумно может идти только вор или убийца…

Сокровищница находится в другой части замка, здесь ворам делать нечего, слишком велик риск быть пойманным, а удачно провернутое дело не принесет большой прибыли. Поплатиться за императорские побрякушки, которые не сможешь никому сбыть, своей головой умелые воры не захотят, а неумелые не рискнут на это пойти.

Мысли проносились в голове быстрее птиц, а вывод напрашивался сам собой. Неумелое жестокое управление породило недовольство и привело к тому, что кто-то решил рискнуть и освободить империю от правителя.

Сейчас Мо Юй жалел, что выйдя на ночную прогулку, не прихватил меч. Воину оставалось лишь уповать на стремительность и внезапность.

Шаги становились все ближе, и когда крадущийся сравнялся с его укрытием, былой главнокомандующий выскользнул из-за колонны и нос к носу столкнулся с одетым в серое наемником…

От неожиданности серый убийца отшатнулся и только благодаря этому уклонился от удара в челюсть. Еще два шага назад и наемник исчез, растворившись в тени.

— Стоять! — зарычал Мо Юй, и в пустом зале его голос многократно повторило эхо.

Воин не верил в свое везение. Распознав в ночном госте одного из тех, с кем ему пришлось столкнуться по дороге в столицу, он уже мысленно простился с жизнью, но видимо у этого убийцы был совсем иной приказ, и, на сей раз, он никоим образом не относился к былому главнокомандующему. В то же время он злился на собственную неудачу. Как можно было упустить врага? Теперь он обязательно вернется. Что-то уж слабо верилось, что после проваленной миссии наемник оставит попытки прикончить императора.

— Что здесь происходит?

Створки в императорские покои распахнулись, явив Циня, облаченного в расшитый золотыми нитями халат. Друг детства прищурился, испытывающе глядя на Мо Юя.

— Тебя только что пытался убить точно такой же наемник как и те, что напали на меня у стен Арателя.

— Убить? Меня? Что-то я сомневаюсь…

— Не хочешь, не верь, — внимательно оглядывая зал, сказал Мо Юй. Возможно, убийца все еще здесь — скрывается в тени и ждет часа, чтобы закончить свое черное дело.

— Прекрати, Мо Юй. Это просто глупо! — повысил голос Цинь. — Может быть, это ты хочешь меня убить? А мои слуги тебе помешали исполнить свое намерение? И теперь ты выдумываешь серых убийц, чтобы скрыть за маской добродетели свои черные помыслы?

Мо Юй онемел от такого предположения и даже не стал возражать. Убить императора ему захотелось именно сейчас, в тот самый момент, когда тот заговорил об этом, но прежде у него даже мыслей таких не возникало.

— Молчишь? — выкрикнул с презрением тот. — Даже слов подобрать не можешь, чтобы оправдаться?

— Ты совсем обезумел, Цинь, если способен подумать такое.

— Ты специально освободил низшего духа. Хотел натравить его на меня, но понял, что этот уродец наделает слишком много шума и потому решил сам сделать все по-тихому, чтобы занять мое место! — закончил построение своей теории император и самодовольно улыбнулся. — Но я сразу же все понял.

— Точно, — не стал спорить с ним Мо Юй. — Именно поэтому я решил убить тебя голыми руками, даже меч не прихватил, специально, чтобы побольше шуму наделать, пока будем драться, как в былые времена, Цинь. Я же всегда одерживал верх над тобой, так может сразимся и теперь? Решим все в честном поединке?

— Императору не пристало сражаться с простым воином. А ты, Мо Юй, теперь никто. И ещё смеешь дерзить? — зло выкрикнул Цинь.

— Никто, говоришь? — опешил былой главнокомандующий.

Мужчина не знал, что еще добавить. Намеки Цин Цана, его недомолвки, теперь обретали самый ужасный из всех возможных смыслов. Возможно, лучший друг сознательно предал его, обрек на верную смерть, чтобы избавиться от соперника. Но это ещё не доказано.

Мо Юй поднял взгляд на друга детства и увидел перед собой бледного, испуганного, ничтожного слабака. В прежние времена он бы задал трепку этому никчемному существу, но теперь…

Ледышка, поселившаяся в его груди, не пробуждала в нем ярости, не закипала кровь, только холод разливался по всему телу. Он с горечью осознал, что не испытывает никаких чувств, кроме презрения. Была лишь усталость и пустота, горечь и разочарование. Воин еще раз посмотрел в глаза императора и увидел там страх, но не сожаление. От этого стало совсем тоскливо, похоже, что Лу Сян и тот более предан своему случайному спасителю, чем былой друг.

— Иди отдыхать, старый вояка, — посоветовал император. — Ты плохо выглядишь.

— Где охрана? — резко перебил его воин. Жизнь Циня теперь была ему совершенно безразлична, но во главе империи должен стоять мужчина, а не Джу и позаботиться об этом, видимо, придется ему.

— Не думаю, что должен отчитываться, — император поморщился, глаза Циня превратились в узкие щелочки, но даже это не могло скрыть презрения и насмешки, таящиеся в каждом слове. — Мне кажется, ты, Мо Юй, никак не можешь смириться с тем, что все потерял. Джу теперь принадлежит мне, власть тоже. А еще я думаю, тебе здесь не место.

— Вот тут ты прав, — продолжать разговор не имело смысла.

В груди воина оборвалась последняя нить, связывающая его с прошлым, с тем, что было до его поражения, до заточения во льдах. Он больше не был героем империи, не был другом, не был возлюбленным, просто странник, которого приютили на ночь, не более того. Осознав эту истину, он нашел в себе силы натянуто улыбнуться, отвесить чопорный поклон и молча покинуть колонный зал.

Мо Юй уверенно направился к своей комнате, спиной ощущая буравящий взгляд Циня. Без сомнения ему здесь не место. Он понял это сразу, как только увидел друга в императорской порфире и Джу рядом с ним.

Воин шел по темным коридорам дворца, сжимая и разжимая кулаки. Сейчас он как никогда хотел поединка, хотел забыться в горячке боя, выплеснуть на кого-то всю боль, что испытывал, всю ненависть, все презрение и негодование.

Войдя в свою комнату, Мо Юй с шумом захлопнул дверь и одним ударом разбил маленький изящный столик. О том, что где-то за стеной спит низший дух он в этот момент даже не подумал и уж точно сейчас его не заботил сон других обитателей дворца. Оглядев покои в поисках очередной «жертвы» он заметил беловолосую девушку, беззаботно сидящую на краю его кровати.

Когда их взгляды встретились, на лице незваной гостьи появилась озорная улыбка:

— Ну что ты застыл? Продолжай! Это даже забавно. По секрету скажу, я тоже, когда выхожу из себя, хочу что-нибудь разрушить. Только обычно мои всплески не ограничиваются столиками и вазами. Так что я подожду. Мне спешить некуда.

И только тут Мо Юй заметил в ее руках Ледяной клинок. Девушка уверенно держала клинок за рукоять и нежно проводила по его лезвию кончиками пальцев, но волшебный меч не вытягивал из нее жизненную силу. Но это ведь невозможно! Цен Цан говорил, что простым смертным нельзя касаться клинка — он создан только для богов и бессмертных.

— Кто ты? — Мо Юй не смог выдавить из себя ничего больше, встретившись глазами с незваной гостьей.

Девушка поморщилась, и в ее миндалевидных глазах отразилось разочарование.

— Все те же вопросы… кто ты? что ты? И никто так и не удосужился спросить — почему? — она вздохнула, неотрывно глядя в глаза воина, и на миг Мо Юй увидел себя со стороны стоящим посреди комнаты жалким и ничтожным в глазах этого могущественного существа. — Я решила вернуть тебе меч. По идее, ты должен радоваться.

— Почему? — ошеломленно спросил воин, чувствуя, что не может пошевелиться.

— А вот это правильный вопрос, — девушка криво усмехнулась. — Видишь ли, мне скучно и уже очень давно. А твои порывы меня забавляют. Это очень увлекательно — наблюдать за метаниями проклятой души, особенно, когда можно этим довести кое-кого до припадка ярости, добавить ему забот и заставить понервничать. Смотреть на него в таком состоянии настоящая потеха. К тому же меч принадлежит тебе, ты сполна рассчитался за обладание им, разве нет? Надеюсь, что не разочаруюсь в предстоящей игре.

— Я не собираюсь играть по твоим правилам! — выкрикнул Мо Юй. Злость, отступившая на короткое время, вернулась с удвоенной силой.

— А придется, иначе я отдам меч Циню и с удовольствием понаблюдаю, как вы режете друг друга за право обладания божественным артефактом. Или ты думаешь, что император уступит его тебе? Или сомневаешься, что он решится поднять руку на друга детства? Или прибегнуть к иным способам, которые, несомненно, приведут к твоей скоропостижной смерти. Императора это вполне бы устроило. Или это тоже вызывает у тебя сомнения, смертный?

Нет, он не сомневался, что будет именно так, как говорит эта девчонка.

— Кто ты? — прорычал он, сверля яростным взглядом эфемерное существо.

— А то ты не понял? Неужели я ошиблась в тебе, воин? Все вы, люди, одинаковы. Даже зная ответы, сомневаетесь в них. Пытаетесь постичь истину, но остаетесь слепыми и глухими, даже когда она вам является. Что даст тебе знание? Ничего. Лишь больше запутает. А то и напугает. Истина — она ведь многолика, что для одного — правда, для другого — небылица. Бедный, наивный Мо Юй…

Она поднялась и бережно положила клинок на кровать. На одно лишь мгновение воин заметил во взгляде странных черных глаз сожаление, но эта эмоция довольно быстро погасла, уступив место равнодушию.

— Удачи, — бросив на воина насмешливый взгляд, она изобразила шутовской поклон. — Скоро увидимся. Только больше не теряй артефакт, я же могу и передумать с выбором своего фаворита. Женщины так непостоянны… Но ты и сам это знаешь. Теперь знаешь.

Незнакомка звонко рассмеялась. Задорный смех стих лишь когда в комнату ворвался песчаный вихрь, закружился вокруг беловолосой девушки, размывая очертания и без того хрупкой фигуры. Казалось, что вихрь стирает образ эфемерного существа из реальности, как вьюга, заметает следы путника свежим снегом. Когда стихия скрылась за окном, Мо Юй понял, что находится в покоях абсолютно один, если бы не Лу Сян, храп которого быстро нарушил иллюзию уединения. Девчонка бесследно исчезла, меч же так и остался лежать на его кровати, тускло поблескивая в сумрачном помещении. Все еще не веря в произошедшее, былой главнокомандующий приблизился к нему и дотронулся до рукояти. Клинок вспыхнул белым светом, будто обладал разумом и приветствовал истинного хозяина после долгой разлуки. Теперь ничего здесь воина не удерживало и ничто не препятствовало долгожданной мести.

Меч лежал в его руке так, словно никогда и не был украден. Мо Юй смотрел на острые грани и ловил себя на мысли, что не хочет знать каким образом странная ночная гостья отобрала меч у Тени. Мужчина был зол на воровку, но теперь это уже не имело смысла, меч вернулся.

— Надеюсь, она все-таки жива, — одними губами произнес он. — Она совершила ошибку, но эта ошибка не стоит ее жизни. Пусть лучше с ней все будет хорошо, пусть все у нее сложится лучше, чем у меня.

Мо Юй спрятал клинок в ножны и растянулся на кровати. Гнетущая пустота внутри, разочарование в том, что было некогда важно, не давали ему покоя. И спасительными для него стали мысли именно о неудавшейся воровке, о ее судьбе. К ней он не был привязан раньше, он не знал ее до пробуждения, так уж вышло, что теперь вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И эти части были совершенно разными, не сопоставимыми. Воспоминания прошлой жизни причиняли боль, а в новой он знал лишь Тень, Цен Цана и низшего духа. Думать о Лу Сяне не было нужды, разгадывать загадки темного на сон грядущий, тоже не хотелось, так что оставалась лишь девушка, спасшая его из оков ледяного сна. В попытках заполнить чем-то свои мысли, он забылся тревожным сном.

Прежде чем за окном занялся рассвет, воин покинул дворец вместе с низшим духом, решив ни с кем не прощаться. Да и зачем? Отныне он стал для самых близких ненужным и чужим. В Арателе его больше никто не ждал. Да и ждал ли раньше? В этом воин сомневался.

Он подгонял коня, стремясь быстрее покинуть пределы империи, чтобы не вернуться и не прикончить Циня. Хорошо укоренившись, в душе росла ненависть — черная и непомерная. Разум отказывал принимать предательство единственного друга, скорее воспринимал продолжением старого кошмара. Злость внутри главнокомандующего клокотала, искала выход, но он, скрепя зубами, все-таки сдерживался, даже не смотря на то, что делать это было сложно. Теперь воин отчетливо понимал, что его друга просто душила зависть. Он всегда завидовал ему, всегда хотел занять место Мо Юя.

Отъехав вместе с Лу Сяном на приличное расстояние от столицы, мужчина обернулся и в последний раз взглянул на императорский дворец. Словно отдавая последнюю дань великому герою, утреннюю тишину нарушил пронзительный звук труб, возвещающий о начале нового дня.

Наконец лошади завернули за холмистую гряду, ведущую к царству Фан Фен Бея. На душе было тоскливо. Подул сильный ветер, поднялась дорожная пыль, безжалостно слепя путников. Мо Юй протер глаза и увидел преградившего им путь Цен Цана.

— Не успел соскучиться, вояка? Насладился пейзажами родного города и теплой встречей старых друзей? Сдается мне, насладился, — криво усмехнулся тот и, указывая на низшего духа, добавил. — О, смотрю ты себе питомца завел? Это чтоб веселее в дороге было?

От края до края раскинулась безжизненная степь, а впереди огромной змеей, распластавшей на согретом полуденным солнце камне все кольца своего огромного тела, вилась нескончаемая дорога. Ветер остервенело трепал траву, гнал по небу тяжелые серые облака, едва различимое дневное тепло безвозвратно пропадало в утреннем полумраке. Сколько пришлось отшагать миль, прежде чем она добралась до столицы, я не знала.

Мгновения ликования сменились разочарованием. Оказалось, былой главнокомандующий буквально несколько часов назад уже покинул Аратель. Расспросив стражника на воротах, в какую сторону направился Мо Юй, поспешила за ним. Совсем скоро состоится встреча, правда я не знала, как буду смотреть ему в глаза, что скажу в свое оправдание, станет ли он меня слушать?..

Не пройдя Испытание, я не могла вернуться в Храм, не хотела становиться стражем. Но также понимала, что так просто меня не отпустят. За мной пойдут мастера с простым заданием: вернуть живой или мертвой. Покорно склонять голову перед судьбой я не собиралась, умирать тоже. Но прожив всю свою жизнь в Храме, не знала никого в этом мире, не имела пристанища, друзей или даже просто знакомых, на верность которых можно было бы положиться. Мо Юй был единственным, на кого я могла надеяться, хотя и не знала, почему так решила. Наверное, всему виной интуиция да глупая надежда.

Да, я надеялась, что он выслушает, не прогонит и постарается понять.

Где искать воина я даже не представляла, но поразмыслив, решила, что с пустыми руками он вряд ли пойдет мстить Фан Фен Бею. Это верное самоубийство. Скорее всего, лишившись Ледяного клинка, он отправится в столицу, постарается вернуться к прошлой жизни. В этом, как оказалось, я не ошиблась, вот только немного припозднилась и не застала его в Арателе. Теперь мой путь лежал обратно на север. О том, что так и не смогу догнать воина, запрещала себе даже думать.

Устав, решила устроить привал. Стоянку пришлось разбить в небольшом овраге — уж лучше здесь, чем на открытой местности. Ноги гудели, сил почти не осталось. Разводить костер не стала, вместо этого достала из заплечного мешка уже успевшую зачерстветь лепешку и отправила ее в рот, запивая обильным количеством воды.

Наевшись, прикрыла глаза, но гнетущая тишина не давала покоя. Я замерла, настороженно прислушиваясь. Вокруг все оставалось безмятежно тихо: не было слышно галдежа птиц, шуршания мелкого зверья, возни насекомых. Все будто вымерло в этой местности. И вдруг я осознала, что не слышу даже завывания ветра и шелеста травы!

Резко вскочила на ноги. Пейзаж вокруг стремительно менялся: унылую степь заволакивала белесая хмарь подпространства, а под ногами появилась уже знакомая бездна.

Выставив вперед верные мечи, приняла боевую стойку.

Меня все-таки нашли! Быстро, ничего не скажешь…

По телу пробежал озноб, спина в мгновение взмокла и покрылась мурашками. Страх схватил за горло, не давая дышать.

— Ты научилась хорошо заметать следы, но скрыться от авранов невозможно, — из белесой мглы проступили обтянутые в серое силуэты. Я попятилась, моментально признав в них воинов Храма. — Где меч, Тень? Ты добыла Ледяной клинок?

Рядом с мастерами появились клубящиеся субстанции. В реальном мире авраны не материальны и их невозможно увидеть, зато в подпространстве обретают бледное подобие плоти. Мое воображение рисовало хищных тварей со скалящимися людскими черепами и звериными туловищами, причем очертания авранов постоянно менялись. Они становились то громадными, то низкими, порой обретя человеческую форму, а потом снова припадали на четыре лапы. Теперь понятно, почему меня так быстро вычислили…

— Да, но его украли…

— Значит ты плохая ученица, но все-таки ученица, — монотонно произнес воин. — Ты вернешься с нами в Храм и навечно останешься его стражем.

— Я найду клинок и пройду Испытание!

— Поздно, — невозмутимо ответил другой мастер. — У тебя был шанс, но ты его упустила.

— Я не вернусь в Храм!

— Тогда ты просто умрешь, — прозвучал равнодушный ответ.