Истинные цвета

Глава 28

«Вы приглашены на прием по случаю учреждения сеньоритой Изабель де Луна художественного фонда де Луна. Прием состоится 10 декабря 1990 года в половине восьмого вечера в «Эль кастель де лес брюшотс», Кампинас, Испания».

Приглашения предназначались для узкого круга лиц, их передавали лично в руки. К нескольким прилагались предложения войти в совет директоров-учредителей фонда. Посланец в таких случаях дожидался ответа.

При виде человека с непроницаемым лицом, одетого в роскошную ливрею, который вдруг вырос у нее перед столом, Нина насторожилась. Ей не хотелось читать приглашение и письмо Изабель в чьем-либо присутствии. Она предпочла бы вчитаться в каждую строчку не торопясь, чтобы понять, насколько Изабель искренна.

«Для автора популярной книги, которая возбудила живой интерес к семье де Луна, это приглашение всего лишь само собой разумеющаяся формальность. Как моя сестра, ты имеешь полное право занять место в совете директоров фонда, учреждаемого в память о моих родителях и твоих лучших друзьях, Мартине и Альтее».

Нине пришлось признать, что Изабель попала прямо в цель: Нина сама публично заявила о своем уважении и любви к семейству де Луна, а особенно к Изабель. Но как расценить отзыв Изабель о книге? Вряд ли она рада тому, что в результате публикации возобновились пересуды о виновности Мартина. И все же реакция Изабель на «Истинные цвета», вернее, отсутствие всякой реакции, вызвало у Нины восхищение, насторожило ее и одновременно раздосадовало. Изабель вполне могла бы привлечь ее к суду за искажение некоторых фактов. Или по крайней мере восполнить пробелы в биографии самой Нины, сознательно ею допущенные. Она не сделала ни того ни другого. Напротив, она протягивала Нине оливковую ветвь мира и предлагала престижное место в совете директоров фонда. Неужели ловушка?

— Так что мне передать сеньорите де Луна? — поинтересовался посыльный.

— Скажите сеньорите де Луна, что мисс Дэвис рада будет присутствовать на приеме.

Джулиан всегда был недоверчив. С особенным подозрением он относился к проявлениям доброжелательности со стороны тех, у кого были причины его ненавидеть. Изабель, без сомнения, знает новости о «Дрэгон текстайлз» и должна быть вне себя от злости на него за то, что он использовал ее полотна в коммерческих целях. Это обесценивало произведение искусства.

Кроме того, он сомневался, что Изабель простила ему грубые отзывы о «Видениях в синих тонах», то, что он подарил Грете Рид «Синюю луну», долгие, отвратительные переговоры о контракте, а также его мелкую месть в связи с тем, что она отказалась стать его любовницей. Конечно, он всегда обходился с Изабель по-свински, и все же ей не следовало оставлять его. Именно он сделал из нее художницу с мировым именем.

Но вместо благодарности Изабель переметнулась к Скай Хоффман и объединилась с этой предательницей против него. И что хуже всего, успех выставки Изабель принес галерее Скай популярность, вынудив его из кожи вон лезть, чтобы не утратить собственный престиж.

Дела шли из рук вон плохо. Грета начала бракоразводный процесс и, как обещала, вместо своих денег потребовала предоставить ей контроль над его галереей, коллекцией и будущими сделками. Если бы не спасительное предложение Пако Барбы, он точно бы не выкрутился. В последнее время «Дрэгон текстайлз» была его единственным источником дохода.

Бум восьмидесятых заложил основу всеобщего банкротства девяностых. Джулиану пришлось понизить цены на работы многих выставляющихся у него художников. Выставки мало кто посещал.

При мысли о делах Джулиан недовольно поморщился.

Он думал, что его размах, громкое имя и стаж в этом бизнесе позволят более или менее спокойно пережить сложившуюся ситуацию, но не тут-то было. В «Нью-Йорк таймс мэгэзин» сразу же появилась разгромная статья. Рихтер, оказывается, служил «ярким примером того, в каком упадочном состоянии находится сейчас рынок». Более того, следующие несколько абзацев были посвящены исключительным достоинствам Скай и непреходящей популярности Изабель де Луна, которую называли единственным художником современности, чьи работы, несмотря на кризис, не падали в цене. Джулиан пришел в ярость, прочитав эти строки.

И вот теперь Изабель прислала ему приглашение в Испанию на прием и пухлый конверт с письмом на многих страницах, в котором просила его войти в совет директоров-учредителей фонда.

Посланец, который ждал ответа, сообщил, что мистер Медина предлагает ему воспользоваться своим личным самолетом. Такая щедрость только усилила подозрительность Джулиана. Дружеское расположение, которое так стремился выказать Медина, никак не вязалось с тем фактом, что он уже давно перестал покупать у него картины, и более того, продал несколько полотен из своей коллекции галерее Скай, нарушив тем самым негласное правило, предписывающее возвращать картины прежнему владельцу.

Наверняка за этим приглашением что-то кроется. Изабель де Луна в Рихтере не нуждалась, а Филипп Медина вряд ли приглашал его прокатиться на своем водном велосипеде. Джулиана одолевали тревожные мысли, но после долгих колебаний он все же согласился, решив, что уж лучше прямо взглянуть в лицо опасности, чем дожидаться удара в спину.

И потом, ведь платить за билет на самолет не надо.

— Почему она прислала мне приглашение? Ведь она меня ненавидит, — заявил Пако в тревоге.

— Может быть, таким образом она хочет помириться.

— Полагаешь, спустя столько лет она все же убедилась, что это не я убил ее мать? — с недоверием переспросил он.

— Надеюсь, — тихо отозвался Хавьер. — Мы с Эстрельей использовали любую возможность, чтобы убедить Изабель в том, что в тот вечер ты был с нами.

— Но она никогда не верила вам! Что же случилось?

— А почему бы тебе самому не задать ей этот вопрос?

Пако рассчитывал заручиться поддержкой Хавьера, а потому спросил:

— А вы с Эстрельей там будете?

— Да. Изабель нас пригласила, и мы готовы заключить мир, который она предлагает.

Пако надолго замолчал. Мурильо не торопил его с ответом, предоставляя возможность тщательно все взвесить.

— Я поеду, но Анну с собой не возьму.

— Напрасно, — отозвался Хавьер, которому нравилась жена Пако. Она была привлекательна и остроумна, прекрасная собеседница за столом. — А почему?

— Потому что я не знаю, чем все это обернется, — ответил Барба. — А тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что кое-что ей лучше вовсе не знать.

День у Энтони сложился на редкость удачно. Персонажи «Истинных цветов» обрели плоть и кровь. «Гартвик-хаус» выпутался из долговой сети. Он лично подписал три контракта с авторами, произведения которых поспособствуют начавшемуся подъему издательства. Кроме того, этим вечером ему предстояло свидание с соблазнительной юной дамой. Он улыбнулся в предвкушении приятного вечера, но тут в его кабинет ворвалась Нина с приглашением от Изабель.

Она болтала о том, что надо заказать билеты на самолет и номер в отеле, о том, что неплохо бы заехать на Ривьеру, познакомиться с его родителями. Внезапно встав из-за стола, Энтони жестом попросил ее замолчать.

— Я с тобой не поеду, — заявил он и опустил голову, призывая на помощь всю свою выдержку. Когда он снова взглянул на Нину, ее глаза словно остекленели. — И я не могу жениться на тебе, — выдохнул он.

Нина едва не лишилась чувств.

— Почему?

— Для меня этот брак стал бы непростительной ошибкой.

— Нет. Это моя ошибка, а не твоя, — ответила она. — Мне следовало догадаться раньше. Просто я хотела быть счастливой, а тебе нужно было поправить дела. Я отдала тебе «Истинные цвета», а ты отплатил мне дерьмом.

— Это не так, — попытался оправдаться Энтони, но слова звучали неубедительно.

Потрясенная его жестоким отказом, Нина в ужасе замерла на руинах своего прекрасного романа. Энтони, раздосадованный этим неприятным разговором, притворился, что смущен, но вдруг задумчиво произнес:

— И вот еще что… Контракт по найму на твою квартиру истекает в этом месяце. Я не стану его продлевать.

— Не знаю как, но я обязательно тебе отомщу. Запомни.

Нина покинула его кабинет с гордо поднятой головой, хотя держалась из последних сил.

Плутая по сети узких улочек Готического квартала, Изабель вдруг испугалась: а не ловушка ли это? По телефону женщина сообщила только о том, что у нее есть информация, которая, возможно, заинтересует сеньориту де Луна. Речь шла об улике, найденной возле комнаты Альтеи в ночь убийства.

Изабель не нужно было искать дорогу или справляться о номерах домов. Кафе «Четыре кота» ей хорошо известно. Она часто заходила туда с тетей Флорой во время прогулок по городу. Здесь собиралась творческая молодежь города, чтобы выпить, поспорить, обрести вдохновение. Именно здесь Пикассо впервые выставил свои картины. Но сегодня кафе почему-то пустовало. Официант проводил Изабель за столик, где ей предстояло встретиться с незнакомкой, готовой пролить свет на событие далекого прошлого.

Свидетельница опаздывала. Неужели этот звонок всего лишь чей-то глупый розыгрыш? Теряя терпение, Изабель стала рассматривать картины и фотографии на стенах.

Она не заметила, когда к ней подошла женщина. Наверное, вошла в кафе через черный ход и села напротив. Невысокая, худая, в очках и красном свитере, надетом поверх цветастого платья, она ничуть не походила на злодейку.

Женщина волновалась, но ее облик скорее успокаивал, чем внушал подозрения. Оглядевшись, она сунула руку в свою сумку и вытащила оттуда что-то завернутое в носовой платок. Развернув платок, Изабель увидела массивный золотой перстень с инкрустацией.

— Где вы его нашли? — спросила она, внимательно его разглядывая. Кольцо казалось ей до боли знакомым.

Собеседница впервые осмелилась поднять на Изабель карие, круглые от страха глаза.

— Я работала горничной в «Ритце», — робко вымолвила она, словно каялась в грехах на исповеди. — В ту ночь произошло электрическое замыкание, и нам велели разнести свечи по комнатам. Я везла по коридору тележку со свечами, когда услышала, как всего в нескольких футах от меня скрипнула дверь. Подняв фонарь повыше, я увидела перекошенное от злости лицо мужчины. Он тотчас резко заслонился рукой от света. Я почему-то испугалась, отчего он разозлился еще больше, и тут же, подскочив ко мне, потребовал, чтобы я отдала ему фонарь. Я возразила, тогда он схватил меня за руку и крепко стиснул ее. Помню, у него была мокрая ладонь, наверное, вспотела. Я вырвала руку, и с его пальца соскочило кольцо. Тут открылась еще одна дверь, на пороге появился какой-то мужчина и спросил, что здесь происходит. Я вздрогнула от неожиданности, выпустила фонарь из рук, и он разбился. Нападавший бросился бежать, а я стала искать спички, чтобы зажечь свечу. Когда свеча загорелась, его уже и след простыл.

— А кольцо осталось у вас.

Женщина кивнула.

— Вам, конечно, трудно в это поверить, сеньорита де Луна, но я действительно хотела отнести его в полицию. — Испарина выступила у нее на лбу от стыда и осознания вины.

— Так почему же не отнесли?

— За стойкой администрации отеля работал мой приятель. Оказывается, полиция его допрашивала, и он рассказал, что какой-то мужчина — не ваш отец — искал номер, где остановилась ваша мать. Приятеля вызвали в участок, долго там держали и запутали так, что в конце концов он понял: полиция намерена обвинить во всем сеньора де Луна. Я была тогда совсем еще девчонкой. Я испугалась. К тому же у меня только-только появилась семья. Извините. — Женщина тихонько заплакала.

Изабель тотчас стала ее успокаивать:

— В смерти отца виновен только один человек: тот, который убил мою мать и ушел от ответственности. — С этими словами она сжала в кулаке потерянное кем-то кольцо. — Прошло много времени, но мы найдем его, сеньора. Этот человек заплатит за свое злодеяние!

— Я получил кольцо и намерен все выяснить.

— Ты не успеешь за неделю?

— Успею, — отозвался Филипп, — не волнуйся. — Как идут дела с Ксавьером?

— Он говорит, что мы уже у цели. Думаю, так оно и есть.

— Одно твое слово, и я завтра же буду в Барселоне, — отозвался Филипп.

— Нет. — Она с трудом преодолела искушение. — Пусть все идет своим чередом. Ты займешься нашими делами в Нью-Йорке, а я здесь.

Когда Изабель попросила Алехандро прислать ей его показания по делу Мартина, она не предполагала, что их доставят в пяти объемистых ящиках, которые теперь стояли у письменного стола. В промежутках между сеансами у Ксавьера Изабель копалась в них, пытаясь связать воедино основные факты.

Изабель приняла во внимание также рассказ Франсуа Леверра и ту поразительную новость, которая не шла у нее из головы — оказывается, Джулиан Рихтер в 1963 году был в Барселоне и познакомился с Альтеей. По мере того как к ней возвращалась память, она исключала возможность случайного нападения. Она слышала, как ее мать тогда говорила с мужчиной. И потом, Альтея никогда не открыла бы дверь незнакомцу.

Ксавьер продолжал исследовать ее подсознание, помогая восстановить, насколько возможно, события того трагического дня. Во время каждого сеанса она держала перед собой лист бумаги, чтобы сразу же зарисовывать черты, всплывшие в ее памяти. Когда декорации ужасной сцены были восстановлены полностью, Ксавьер сделал перерыв, чтобы Изабель набралась сил перед тем, как ей придется снова встретиться лицом к лицу с убийцей матери.

Итак, наступил момент, когда Изабель открыла дверь гостиной.

— Я боюсь, — сказала она. — Здесь очень темно, и я хочу снова увидеть маму, но она в соседней комнате с кем-то говорит. — Изабель на миг перестала рисовать и затаила дыхание. — Что-то разбилось. Что-то стеклянное. Теперь я слышу звук падающего тела. А вдруг это упала мама? Может быть, ей нужна помощь. — Дыхание Изабель участилось, на лбу выступила испарина. — Я не могу нащупать дверную ручку в темноте. Господи, помоги мне! — прошептала она, всхлипывая. — Помоги мне найти дверную ручку!

Изабель вдруг закусила губу. Ее карандаш все быстрее метался по листу бумаги. Теперь она заговорила шепотом:

— Тс-с! Мне нужно сидеть тихо, как мышка. Невежливо вмешиваться в разговор взрослых. Постой, ведь кто-то упал… Ему нужна помощь. Я должна… О! Что это? Кто-то стонет. Нет. Это удар. Что происходит?

Голова Изабель моталась из стороны в сторону. На лбу ее появились морщины, словно она всматривалась вдаль, силясь что-то разглядеть, и вдруг вся словно окоченела.

— Свет. Синий свет заполнил комнату, как чернильная клякса. Все вокруг синее. Все! — Ужас исказил ее черты, но рука продолжала рисовать. Наконец карандаш замер и повис в сведенных судорогой пальцах, потерявших чувствительность от физического и эмоционального изнеможения.

Ксавьер удобнее уложил ее на кушетке. Изабель долго плакала, а когда успокоилась, оба взглянули на ее рисунок. С листа бумаги на них смотрел человек, убивший ее мать.

Изабель испытала бы не меньшее потрясение, если бы увидела в своей ладони тарантула. Она остолбенела от неожиданности, страха и удивления одновременно.

— Ксавьер, это лицо похоже на лицо отца.

— Да, это правда. Но прежде чем делать какие-либо выводы, рисунок следует отнести в полицию. Пусть на компьютере исследуют, как станет меняться выражение этого лица в зависимости от обстоятельств. А самое главное, с помощью компьютера можно внести возрастные изменения. — Ксавьер ласково пожал ей руку. — Нужно запастись терпением. Через день-другой все будет кончено.

Кастель выглядел потрясающе. Фасад дома освещали факелы, над парадным входом сиял герб семьи Пуйоль. Внутри горело великое множество свечей, отбрасывающих причудливые блики на гобелены. В напольных вазонах благоухали роскошные цветы, начиная от роз и кончая лилиями и французскими тюльпанами. Официанты с подносами, уставленными бокалами с шампанским, только ждали сигнала. Из гостиной доносились звуки музыки — здесь играл камерный струнный оркестр.

Миранда и Луис прибыли на личном самолете Филиппа за день до приема вместе со Скай, Джонасом, Сибил и Джулианом Рихтером. Все они пребывали в полном недоумении, не в состоянии оценить ситуацию, в которой оказались. Наконец мужчины решили поприветствовать Алехандро в малой гостиной, а женщины прогуляться по замку. В главном зале Изабель и Филиппу удалось на минуту остаться наедине.

— Ты сводишь меня с ума, сеньорита де Луна, — произнес он.

В красном платье незатейливого покроя, с волосами, стянутыми в пучок на затылке, с изумительной кожей, она казалась Филиппу чудесным видением. На шее у нее сверкало рубиновое ожерелье с бриллиантами, а в ушах были такие же серьги — подарок Мартина Альтее в день свадьбы.

В то утро Ксавьер принес ей результаты работы полицейского компьютера, хотя Изабель уже не нуждалась в подтверждении своей догадки. Синий кошмар рассеялся, и она уже знала убийцу Альтеи, знала, кого искала всю жизнь.

В этот момент в дверь позвонили. Филипп прижал Изабель к своей груди и почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Поцеловав, он пожелал ей удачи.

Слуга открыл дверь, и Изабель увидела, как через холл к ним приближается Рихтер.

— Очень хорошо, что он приехал, — прошептала Изабель.

В течение получаса собрались все гости: Оливия и Джей Пирсал, Эстрелья и Хавьер Мурильо, Пако Барба, Ксавьер Фаргас, Рафаэль Авда, Франсуа и Эунис Леверр, а также Нина.

Она не один день потратила на беготню по магазинам, чтобы купить платье, в котором она выглядела бы преуспевающей леди, помолвленной с представителем блистательного бостонского семейства. Впрочем, в последний момент она остановила свой выбор на бархатном темном костюме с глубоким декольте. Такой наряд должен был свидетельствовать о том, что его обладательница готова к откровенному разговору. Так оно и было до тех пор, пока Нина не переступила порог замка. Один взгляд на Изабель заставил ее почувствовать себя неловко. Так чувствует себя претендент на корону, который не имеет на нее никаких прав.

В гостиной, окинув собравшихся взглядом, Нина и вовсе погрустнела. Она не увидела тех, чье присутствие придало бы приему ранг престижного светского раута: собрались лишь близкие знакомые и друзья Изабель. Да еще Дюраны, которых она не видела с семьдесят первого года, когда сбежала из их дома. Встреча с ними ее отнюдь не радовала.

Сейчас при виде Миранды и Луиса Нина снова пожалела о том, что ее родители не богаты, не принадлежат к высшему обществу, не настолько этнически нейтральны.

И потому не их портрет висит у нее в гостиной и является предметом ее гордости: на нем изображены люди, которых она никогда не видела и к которым не имеет никакого отношения. Внешне они невероятно респектабельны, и она всю жизнь публично отдает им долг памяти. Нине вдруг стало нестерпимо стыдно.

— А где Гартвик? — Она вздрогнула, услышав голос Филиппа, и взглянула на него, словно не понимала, о ком речь. — Энтони Гартвик. Мой старинный школьный приятель. Твой жених.

— А, Гартвик!.. — отмахнулась она. — Он не смог.

— Какой стыд! — отозвался Филипп. — Ты могла бы сделать лучшую партию.

— Я пыталась. — Медленная улыбка коснулась ее губ. Он рассмеялся. Она даже не улыбнулась. — А что, собственно, тебе не нравится в Энтони? Мне многое о нем известно. — Нина решила полностью открыть карты. — Я провела расследование в архивах «Бостон геральд».

— И что же тебе удалось узнать?

— Достаточно, чтобы нанести визит его матери, прежде чем приехать сюда.

Филипп озадаченно сдвинул брови.

— Она рассказала мне, как Альберт Гартвик пытался унизить Энтони, — сказала Нина, и взгляд ее помрачнел. Несмотря на свою ненависть к нему, она очень ему посочувствовала, узнав, что он вынес. — Жаклин рассказала, что отец остановился только потому, что она пригрозила обратиться за помощью в полицию, поскольку Альберт домогался не родного сына. Мне удалось выяснить, что Гартвик-старший погиб от удара ножом сзади. Мальчик, пытаясь защититься от его приставаний, неожиданно напал на него. Старший Гартвик постарался спасти семью от скандала, а мальчика от тюрьмы и щедро заплатил властям, чтобы замять это дело.

Филипп не выказал никаких эмоций.

— Все, что я узнала, не объясняет, почему вы с Энтони стали соперниками, — продолжила Нина. — Казалось бы, вы должны быть друзьями. Так в чем же дело?

— В истине, — спокойно отозвался Филипп. — Когда мы с ним учились в одном колледже, он как-то раз заявился пьяным и поведал мне некоторые свои тайны. И хотя я никогда никому ничего не рассказывал, он, видимо, сожалея о том, что слишком разоткровенничался со мной тогда, всегда пытался доказать мне, что он лучше, чем есть на самом деле. — Филипп сделал паузу и пристально посмотрел в глаза Нине. — В этом вы похожи друг на друга.

— Не стоит судить обо всех одинаково, — вспыхнула она.

— Он никогда не изменится, а значит, ему ничего не стоит причинить тебе боль. На твоем месте я бы как можно скорее оставил его.

— И куда бы устремился?

Филипп взял ее под руку и развернул лицом к Миранде и Луису.

— Туда, — сказал он.

Джулиан подошел к Изабель с манильским конвертом в руках. В нем оказалась черно-белая фотография восемь на десять: он сам рядом с ее матерью. Поразительно, что Альтея была запечатлена с распущенными волосами и в приталенном платье с открытой грудью. Она смеялась, запрокинув голову. Смех ее был очень искренним и заразительным. Изабель не помнила ни одной фотографии матери, где она смеялась бы так же открыто и непринужденно. Изабель потряс не сам снимок, а облик матери, тональность фотографии. В глазах матери она прочла любовь, а это противоречило словам Джулиана и его уверениям, что их с Альтеей знакомство было шапочным.

— Я забыла, что ты сказал в интервью. Почему ты оказался в Барселоне?

— Просто путешествовал.

— Должно быть, это было необычное для тебя путешествие. Я имею в виду, что во время обычного путешествия вряд ли кому-нибудь придет в голову посещать текстильную фабрику.

— Ты забываешь, моя дорогая, что я человек искусства. — В голосе Джулиана теперь ощутимо чувствовалось раздражение. — На фабрике твоей матери производилась известная в Европе продукция, я хотел познакомиться с дизайнером предприятия. Что ж тут удивительного? — Его губы скривились в презрительной усмешке.

— Здорово! Рафаэль Авда говорит, что вы с ней встречались на выставке твоих фотографий в «Гаспар гэлери», — отозвалась она, зная, что Гаспар является самым мощным конкурентом Джулиана.

Он вмиг посерьезнел.

— Выставка оказалась на редкость заурядной и неинтересной, поэтому я быстро закрыл ее.

— Вот как? А Грета говорит, что для тебя эта выставка имела огромное значение. Она считает, что ты намеревался использовать ее как приманку для европейских инвесторов. — Изабель постаралась скрыть улыбку, ибо почувствовала, что он взволнован ее заявлением. — Готова поклясться, что это так.

— Прошу прощения?! — Джулиан почесал бороду, шныряя глазами по сторонам, словно в поисках убежища.

— С тех пор как ты промотал собственное состояние, тебе оставалось рассчитывать только на щедрость Греты. — Он закусил губу, а Изабель улыбнулась. — Судя по всему, ты женился на ней только из-за денег, а ведь она-то любила тебя, бедная девочка. — Тон голоса Изабель резко изменился. — Правда, в шестьдесят третьем году любовь кончилась. Ты тогда пережил трагическую историю. Обезумев от смерти своей сестры и понимая, что ты сыграл в этой истории не последнюю роль, Грета выгнала тебя. Тогда ты двинулся на поиски других жертв. И моя мать стала одной из них.

Изабель внимательно наблюдала за реакцией Джулиана. Судя по всему, он был поражен ее информированностью.

— Я действительно припоминаю, что предложил Альтее вложить деньги в мою галерею.

— И каков же был ее ответ?

— Она сказала, что ее это совсем не интересует! Я показал ей свои работы, посвятил ее в свои планы, рассказал о своем прошлом. Но она все же отвергла меня. — По всей видимости, Джулиану хотелось сострадания и участия. — Так нельзя! — воскликнул он. — Это была ее ошибка.

Изабель хотела было разоблачить его, но сдержалась: время еще не пришло.

Пако Барба держался так, словно был хранителем огня. Если верить часам Филиппа, он на протяжении сорока минут не отошел от камина ни на шаг, предпочитая смотреть на пламя в камине.

— По-моему, вам одиноко у огня. Может быть, скотч или бренди? — участливо поинтересовался у него Филипп.

— Нет. Лучше объясните, почему мы здесь собрались?

— Изабель учреждает фонд…

— Прекратите, Медина! Изабель всегда считала, что именно я изнасиловал и убил ее мать. Я же отрицал и буду отрицать это до конца своих дней.

— Может быть, она пригласила вас, чтобы примириться, — отозвался Филипп. — Наверное, лучше набраться терпения и подождать, чем все это закончится.

— Ты знаешь, почему не приехал Гартвик? Ты ему что-то наговорила?

— Нет, дорогая. Я ничего ему не говорила, а просто написала письмо. — Скай наконец открылась полностью, как того и хотела Нина. — Я написала, что разоблачить тебя — для меня дело чести, а для него — всего лишь досадное недоразумение.

Прежде чем Нина успела ответить, в их разговор вмешалась Изабель и пригласила бывшую подругу в дом.

— Я невероятно признательна тебе за то, что ты приехала.

— Не сомневалась, что ты оценишь.

В тот же момент через плечо Изабель Нина украдкой бросила взгляд на Сэма, своего первого любовника. Он беседовал с матерью и отчимом Филиппа, обняв Скай за талию. Даже издалека Нина ощущала, что с женщиной, носящей теперь его фамилию, его связывает настоящая любовь. Она едва не задохнулась от зависти.

Впрочем, уже через минуту Нина заметила, что Скай оживленно болтает с привлекательным загорелым мужчиной, который показался ей знакомым.

— Кто это? — спросила Нина Изабель, кивнув в его сторону.

— Внук Алехандро, Ксавьер Фаргас. Ты что, не помнишь?

Нина вдруг вспомнила не только его самого, но и те каникулы на Коста-Брава, когда она целый уик-энд провела в компании невероятно сексапильного наследника состояния семьи Фаргас.

— А где его жена?

— Он разведен, — ответила Изабель, подавляя улыбку. Непонятно, как это женщину, которая вот-вот должна выйти замуж за одного, может интересовать семейное положение другого.

— И чем же он сейчас занимается? Собирает виноград? — уже равнодушнее продолжила расспросы Нина, поскольку поняла, что ни к чему демонстрировать свой внезапно проявившийся интерес к Ксавьеру.

— Если ты таким образом хочешь выяснить, унаследовал ли Ксавьер винодельни Фаргаса, то я отвечу «нет». Ксавьер — психиатр. Возможно, он будет тебе небезынтересен.

— Возможно, — прошептала Нина, поймав взгляд Ксавьера.

Гостей пригласили в столовую. Лакеи отодвинули стулья, помогая дамам занять места. Изабель села во главе стола с Луисом и Алехандро, на противоположном его конце расположились Филипп, Эстрелья и Оливия.

Изабель терпеливо ждала, пока официанты наполнят бокалы, наслаждаясь обществом собравшихся. Привычная обстановка придавала Изабель сил и уверенности. Убедившись, что гостям удобно, она встала.

Оглядев приглашенных, Изабель вдруг поняла, что начинает спектакль, который нельзя будет прервать до тех пор, пока она не произнесет заключительной реплики и занавес не опустится. Глубоко вздохнув, Изабель выступила на авансцену.

— Леди и джентльмены, я рада приветствовать вас в «Эль кастель де лес брюшотс». Для меня сегодня особенный вечер. Мы собрались здесь по поводу учреждения Фонда искусств де Луна, организации, названной в честь моих родителей.

Пользуясь случаем, я хочу поблагодарить присутствующего здесь Филиппа Медину. — Она приподняла бокал и улыбнулась любимому. — Я благодарна ему не только за финансовую помощь, которая стала основой капитала фонда, но и за готовность предложить поддержку даже тогда, когда его об этом не просят. — Она опустила глаза и смущенно покраснела. — Ему удалось изменить мои представления о жизни.

Мне хотелось бы также оказать сегодня соответствующие почести тете Флоре, самой замечательной и удивительной женщине на свете, память о которой вечно будет жить в наших сердцах.

С этими словами Изабель подняла бокал и кивнула Алехандро, который, прослезившись, благодарно улыбнулся в ответ.

— Но главное, давайте вспомним сегодня моих родителей, Мартина и Альтею де Луна. Я потеряла их в раннем детстве, но, несмотря на это, они по-прежнему живут в моем сердце и в моих картинах. — К горлу ее подкатил комок, но Изабель взяла себя в руки. — В память о них мы и собрались, в память о них я предлагаю первый тост.

Изабель задумчиво поднесла бокал ко рту, наблюдая, как гости последовали ее примеру.

— Второй тост я предлагаю за успех «Истинных цветов» — неправомочной, фактически недостоверной, но, безусловно, невероятно популярной истории моей жизни. Автор ее, как вы знаете, Нина Дюран, которая после долгих лет отмежевания от нашей семьи вдруг вспомнила о том, что у нее есть сестра Изабель и родители, Миранда и Луис.

Изабель многозначительно посмотрела на Нину, но та решила проигнорировать сарказм и откровенно злобный выпад Изабель.

— Надеюсь, у этой истории будет счастливый конец. — Она подняла бокал и кивнула Нине. — А теперь, прошу вас, угощайтесь. Приятного аппетита.

После вступительной речи Изабель атмосфера за столом еще долго оставалась напряженной. Второй ее тост заставил Миранду, Луиса и Нину обменяться красноречивыми взглядами. Они, казалось, пришли к молчаливому соглашению поговорить. Скай тем временем развлекала разговорами Ксавьера, испытывая по отношению к нему искреннюю признательность за то, что он действенно помог Изабель.

В любое другое время, в любом другом месте Нина без колебаний вмешалась бы в разговор и переключила бы внимание Ксавьера на себя. Но здесь она чувствовала себя чужой. На этот прием все приехали с мужьями или поклонниками, и лишь она была в одиночестве. Хуже всего, что она играла сегодня не на своем и даже не на нейтральном поле. Соперница пригласила ее в свое родовое гнездо и была окружена здесь семьей, друзьями и теми, кто ее по-настоящему любит. Смириться с такими условиями игры Нина не могла, ее коробило от злости и зависти к Изабель.

Пако тоже чувствовал себя не в своей тарелке, и это бросалось в глаза. Он то принимался за еду, то вдруг подключался к чьему-нибудь разговору, но больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое. В действительности именно страх одиночества являлся причиной его дурного настроения.

Они с Анной состояли в браке пять лет — он в первый раз, она во второй — и большую часть совместной жизни были счастливы. Вплоть до появления «Истинных цветов». Волна слухов снова настигла Пако. Он устал оправдываться, а теперь еще его стали осаждать давно забытые ощущения. Ему стало иногда казаться, что в постели с ним лежит Альтея. Почувствовав это, Анна заявила, что не потерпит такого «вмешательства».

А ведь он действительно любил Анну. Помимо того, что она была невероятно красивой, его подкупали ее верность, ум и способность принимать его таким, каков он есть. Пако женился на ней пятидесятипятилетним холостяком с грузом собственных привычек и сложившимся отношением к жизни. Она не делала попыток изменить его и все же на этот раз она сказала: «Я поклялась любить и уважать тебя. Я не обещала утешать тебя от несчастной любви к женщине, которая умерла тридцать лет назад!»

Пако медленно оглядел собравшихся и взглянул на дочь Альтеи, снова задавшись вопросом, почему Изабель пригласила его. За ее учтивой улыбкой и светской обходительностью, выработанной годами, Барба увидел бомбу с часовым механизмом, который уже отсчитывал время.

Ко второй перемене блюд Джулиан расслабился. Нацепив маску щедрого дарителя, он встал, поднял бокал и заговорил:

— Я не сомневаюсь, что все вы знаете, какого успеха добилась «Дрэгон текстайлз» на Международной выставке во Франкфурте. — Он с улыбкой повернулся к Изабель: — В честь такого события и в знак дружеского расположения я хотел бы вернуть вам «Видения в голубом».

Он сделал паузу, ожидая взрыва аплодисментов, но увы… Изабель лишь натянуто улыбнулась.

— В конце концов, это величайшее проявление вашего творческого гения вдохнуло новую жизнь в старую фабрику, — продолжил он, злобно сверкнув голубыми глазами. — Я оценил перспективы предприятия, и благодаря вам уже через полгода «Дрэгон» снова займет утраченные позиции. — Он кивнул ей по-отечески: — Дочь — достойная наследница матери!

Изабель медлила с ответом так долго, что Джулиан почувствовал себя неловко.

— Спасибо, Джулиан, — вымолвила она наконец. — Хотя мои полотна потеряли всякую рыночную цену благодаря вашему грубому нарушению моих авторских прав, картины принадлежат мне, и я с благодарностью приму их. — Как бы ей хотелось выколоть ему глаза вилкой! — Что же касается «Дрэгон»… — Она поднялась. — Как вам известно, Пуйоль и де Луна сделали свое состояние на хлопке. Они были крупнейшими торговцами хлопком, которые внесли свой вклад в историю Каталонии и стояли у истоков основания Барселоны. Долгое время источник их славы находился в чужих руках. А сегодня я рада сообщить вам, что «Дрэгон текстайлз» возвращена своему исконному владельцу — семье де Луна.

Заявление Изабель вызвало продолжительные аплодисменты. Джулиан раскрыл рот от удивления. Пако Барба выглядел смущенным.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Мне бы тоже хотелось знать это, — подхватил Джулиан, переводя недоуменный взгляд с нее на Барбу.

Изабель обратилась к Пако, полностью игнорируя Джулиана:

— Я мечтала выкупить «Дрэгон» с самого детства. Для меня эта компания значит гораздо больше, чем для вас: это искусство, фамильная честь, гордость Каталонии. Я долго копила деньги, но мечта все время ускользала. Наконец, когда мой адвокат сделал запрос на покупку, ему было отказано. «Дрэгон» тут же сняли с продажи.

Я долго ломала себе голову: как же так, находясь на грани разорения, компания вдруг стала участвовать в международной выставке? Мой адвокат предположил, что вы хотите таким образом поднять цену. Так оно и оказалось, потому что вскоре после победы вы снова стали искать покупателя. — Изабель быстро взглянула на Филиппа и тут же снова обратилась к Пако: — К счастью, мой поверенный убедил меня участвовать в торгах до победного конца. Несколько дней назад вы заключили сделку с «Крескент индастриз». Так вот, «Крескент индастриз» — это я.

Лицо Джулиана побагровело, Пако же словно окаменел. В столовой повисло тягостное молчание.

— Что за ерунду ты здесь устраиваешь? — Джулиан вскочил с места и набросился на Пако вне себя от ярости. — Мы ведь партнеры! Почему я ничего не знал об этой сделке?

Пако посмотрел на Джулиана, как на букашку в микроскоп.

— Ты не самый крупный партнер, Джулиан. Когда мы подписали договор, я оставил за собой право заключать сделки. — Он повернулся к Изабель: — Мне не хотелось продавать «Дрэгон», и ты знаешь почему. Но компания измельчала, и потом… ей пора сменить владельца. Поверь, я рад, что она перешла в твои руки.

— А что же я теперь буду делать? — заорал Рихтер. Неожиданное развитие событий потрясло его. У него отнимали дойную корову, которая приносила ему хорошую прибыль! Деньги из уставного фонда явно не спасут положения. В голове его вдруг зазвучал презрительный смех Греты.

— У тебя останется твоя галерея, — снисходительно ответила Изабель.

Глаза у Джулиана налились кровью, а губы побелели. Встретившись взглядом с Изабель, он сжал кулаки. На другом конце стола угрожающе поднялся Филипп.

— Мы еще не закончили, Изабель. Не думай, что тебе это пройдет даром! — выкрикнул Рихтер.

Он бросился вон из столовой, а Филипп кивнул человеку из охраны, чтобы тот последовал за ним. В комнате повисла напряженная тишина.

К счастью, Изабель предложила всем перейти в соседнюю комнату и послушать оркестр.

— Затем в малую гостиную подадут кофе и десерт.

Избегая встречи с Мирандой, Луисом и Сэмом, Нина направилась к двери, но ее остановил Ксавьер Фаргас.

— Мы давно не встречались, — сказал он все тем же приятным баритоном и улыбнулся. — Вы теперь гораздо привлекательнее, чем в юности.

Она улыбнулась и на какой-то момент снова почувствовала себя маленькой девочкой, не обремененной грузом ошибок и неудач.

— Рада видеть вас, Ксавьер. Честное слово, — ответила она, затем со смущенной улыбкой спросила, каковы его планы.

— Я должен ненадолго встретиться с Алехандро. Он сейчас не в состоянии быстро передвигаться. Может быть, присоединитесь?

— Чуть позже, — ответила она, подумав. — Прежде я должна припудрить нос. — С этими словами Нина удалилась.

— Не хотелось бы беспокоить вас, сеньорита, — вдруг шепотом обратился к Изабель официант, — но один из гостей почувствовал себя плохо и просит желудочное лекарство. Где мне его найти?

— Сейчас принесу, — ответила Изабель и направилась к запасной лестнице.

У двери ее остановил Даллас Кроуфорд, один из телохранителей, которых нанял Филипп.

— Куда вы, мисс де Луна? — спросил он напрямик.

— Мне нужно кое-что взять в ванной. Я сейчас вернусь.

— Верхний этаж охраняет Томпсон. Я сообщу ему, что вы поднимаетесь.

Он прошептал что-то в рацию, спрятанную на груди, чем вызвал улыбку Изабель. Дело в том, что она без восторга отнеслась к идее Филиппа нанять охрану для дома и сада, но он хотел быть уверенным в ее безопасности. А когда внизу и наверху ее покой охраняют два здоровых телохранителя, ему в общем-то не о чем беспокоиться…