Истинные цвета

Глава 6

Испания, Барселона

1968 год

Изабель предупредила Нину, что Флора их встречать в аэропорту не будет.

— Ты же помнишь тетю Флору. Она не из тех, кто будет стоять у выхода и приветственно махать рукой.

В аэропорт приехал верный Педро Серрат.

По дороге все трое дружески болтали о Флоре и Серратах, Дюранах и Санта-Фе, а в перерывах Изабель рассказывала Нине о проплывавших мимо достопримечательностях. Ей хотелось показать подруге все сразу, но Педро предложил на первый раз ограничиться осмотром гавани.

На прежде не видевшую моря Нину голубая водная гладь произвела огромное впечатление. До сих пор она никогда не задумывалась об утверждении Колумба насчет того, что Земля круглая. Сейчас, глядя на далекий горизонт, отделявший небо от моря, она внезапно поразилась храбрости первооткрывателя. Ведь с того места, откуда Колумб сотни лет назад отправился в свое путешествие, мир казался маленьким и плоским.

Наконец они миновали городскую черту. Когда дорога запетляла вокруг холма, на вершине которого стоял Кастель, Изабель попросила Педро остановиться.

Выйдя из машины, девочки подошли к краю пропасти.

— Это одно из моих любимых мест, — дрожащим от волнения голосом произнесла Изабель. — Отсюда все видно. — Она указала на зеленое пятнышко на вершине холма. — Вон Кампинас. Замок и прилегающая к нему земля — наше родовое имение. Но состояние Пуйоль и де Луна создавалось там, внизу. — Изабель многозначительно посмотрела на город.

— Как здорово, Из! У меня буквально захватывает дух. — Нина восторгалась совершенно искренне. Нельзя сказать, чтобы она считала штат Нью-Мексико самым красивым в мире — она просто не знала ничего другого. — Теперь я понимаю, почему ты так любишь это место.

Изабель кивнула — говорить она не могла. Хотя было тепло, ее била дрожь. Куда она приехала — домой или в гости? Кто она — чужой человек или член семьи? Изабель не знала ответа.

Через несколько минут машина миновала ворота и поползла вверх по длинной гравийной дорожке в «Эль кастель де лес брюшотс». При виде башни у Нины захватило дух. Когда же на горизонте показалось великолепное двухэтажное здание, родной дом четырех поколений Пуйоль, на губах Изабель заиграла горделивая улыбка, ибо на лице Нины отразилось изумление. Усадьба Пуйоль представляла собой большое приземистое строение, состоявшее из двух домов, соединенных рядом крытых галерей, с внутренним двориком, в котором был разбит сад.

Педро остановил машину, и сердце Изабель гулко забилось. У огромных деревянных дверей стояла тетя Флора.

Обнявшись, обе не размыкали объятий, боясь, что их встреча окажется лишь иллюзией. По лицу Изабель текли слезы счастья. От Флоры пахло жасмином и фиалками, и этот знакомый запах напомнил внучатой племяннице счастливое прошлое. Когда тетушка наконец отстранилась и спросила, как прошло путешествие, Изабель от избытка чувств не знала, что и ответить.

— Мы прекрасно доехали, — тихо сказала за нее Нина.

— Нина, дорогая! — Флора вновь раскрыла объятия. Они немного поговорили о погоде и поездке, пока Педро не предложил показать мисс Нине ее комнату.

— Это было бы прекрасно, — отозвалась она.

Едва они удалились, как Флора взяла Изабель за руку и потащила в садик.

— В Кастель тебе бояться нечего, — предупредила она возможные страхи Изабель относительно встречи с призраками своих родителей. — Ничего не изменилось, только теперь они стали духами.

— Я не хочу, чтобы они были духами, тетя Флора. Я хочу, чтобы они были моими родителями, хочу быть их дочерью. — Опустив голову, Изабель старалась найти слова, которыми можно было бы передать ее смятение. — Я скучаю без них, — прошептала она.

Раскинув руки, Флора подняла глаза к небу, призывая тени спуститься в сад.

— Поскольку они покинули свою телесную оболочку, — сказала она Изабель, — мы можем связаться с ними, когда захотим. И будем разговаривать с ними столько, сколько захотим. — Обняв девочку, она крепко прижала ее к себе. — Альтея и Мартин сейчас с нами, — тихо произнесла она. — Они всегда были с тобой, детка. И всегда будут с тобой.

Вот так они и замерли, обнявшись; обе беззвучно плакали. Терзавшие Изабель страх и тревога постепенно ослабели.

Она была готова вернуться домой.

Нина чувствовала себя так, словно внезапно очутилась в сказке. Пока она принимала душ, горничная распаковала ее вещи и принесла прохладительные напитки. А комнату какую ей предоставили! Просторная, с высоким потолком, она разделялась стеклянной перегородкой на две части — будуар и гостиную. Кровать была накрыта красным покрывалом, красными были шторы и обивка стульев в гостиной, даже стоявшие на полке флаконы духов алели, словно маки.

Закрыв глаза, Нина представила в этой комнате некую женщину из другой эпохи в сверкающем бальном платье и украшенных драгоценностями атласных туфельках.

Осторожный стук в дверь прервал ее мечты. В комнату несмело заглянула Изабель.

— Ну, как тебе здесь нравится? Оглядевшись по сторонам, Нина засмеялась.

— Одно можно сказать наверняка — я не в Канзасе! Изабель обрадованно спросила:

— Значит, пойдем на экскурсию?

Схватив Изабель за руку, Нина потащила ее к двери.

Нина вела себя как четырехлетний ребенок в Диснейленде, восхищенно глазеющий по сторонам. Длинные коридоры со сводчатыми потолками, каменный пол, статуи в глубоких нишах. Впрочем, преобладали дворцовые интерьеры: картины в золоченых рамах, старинные ковры на мраморных полах, кованые и хрустальные канделябры, — все, что говорило о богатой истории и культурных традициях Каталонии.

Начав перечислять названия представленных здесь полотен, Изабель вдруг обнаружила, что двух из них нет — отсутствовали небольшие работы Гойи, висевшие прямо напротив входа.

Другие ценные картины — работы раннего Веласкеса, Ренуара, Мурильо — тоже висели не на привычных местах. «Что-то здесь не так», — встревоженно подумала Изабель.

— Прямо как в музее, — понизив голос, прошептала Нина.

— Пожалуй, отчасти так оно и есть. Наша семья всегда питала слабость к искусству. Матери моего отца, Беатрис, нравилась керамика. Ее отец коллекционировал восточный фарфор, а его мать собирала кувшины для святой воды.

— А Флора и ее сестры?

— И Вина, и Рамона, и Флора постоянно занимались творчеством и любили книги, картины, музыку и так далее. Вина была поэтессой, Рамона — пианисткой. Обе они умерли еще до моего рождения, но тетя Флора рассказывала, что сестер очень угнетало их предназначение: рожать детей, вместо того чтобы создавать произведения искусства, да еще торчать на кухне, вместо того чтобы совершенствоваться.

— Судя по твоим рассказам, они вряд ли знали, где находится кухня, — заметила Нина.

— А зачем? — раздался вдруг сзади голос Флоры. — Главное, чтобы знали кухарки. Кстати о кухарках — не хотите пообедать? Как раз и гости приехали.

Нина очень устала, но мозг ее по-прежнему напряженно работал. Надо было правильно оценить все то, что она видела и слышала. Нина снова и снова вспоминала роскошный обед, который Флора устроила в честь их приезда. Ее представили Рафаэлю Авде, его компаньону Мануэлю Кортесу, управляющему «Дрэгон текстайлз» Диего Кадису и его жене. Уделяя огромное внимание Изабель, все они тем не менее не забывали и о ее подруге.

Осознав, что находится среди настоящих аристократов, Нина пришла в неописуемый восторг. Да еще маркиз, работавший фотографом, наговорил ей массу комплиментов относительно ее внешности, в конце концов взяв с Нины обещание, что она позволит ему сделать ее портрет.

Портрет! Сфотографироваться ее просили и раньше, но сделать ее портрет до сих пор не предлагал ей никто.

Забравшись на огромную кровать, девочка еще раз с восторгом оглядела свои покои. Невозможно поверить: Нина Дюран сегодня будет ночевать в замке!

«А ведь я могу к этому привыкнуть», — подумала она.

Для Изабель же день приезда стал осуществлением ее мечты. Снова оказаться в Кастель, услышать родные звуки кастильского наречия, увидеть Алехандро и своих старых друзей — от всего этого у нее кружилась голова. Все здесь оказалось так мило и дорого, что Изабель весь день испытывала радость от возвращения домой.

Впрочем, теперь, когда она осталась в своей комнате одна, в ее голове внезапно зароились другие мысли. В то время как ей хотелось бы верить, что за пять лет ее отсутствия здесь ничего не изменилось, это было не так. Слуг стало намного меньше. Верхний этаж западного крыла пришлось полностью перекрыть. Некоторые самые ценные картины исчезли. И, хотя Изабель сначала не обратила на это внимания, изменилась и обстановка в столовой.

Пропавшие предметы всегда считались фамильной ценностью, так что единственное логическое объяснение их исчезновения заключалось в том, что вещи продали для восполнения некоего денежного дефицита.

Твердо решив разобраться в происходящем, она принялась вспоминать, о чем говорилось за обедом, но увы… Алехандро был в хорошем настроении, не бросал на тетю Флору обеспокоенных взглядов и не хмурился. Да и у Флоры был, как всегда, цветущий вид.

Единственное, чем нынешняя Флора отличалась от прежней, — это полное отсутствие ее обычной сдержанности. Она старалась ни на шаг не отходить от племянницы, все время пыталась ее обнять, поцеловать. Казалось, что в присутствии Изабель у нее открылось второе дыхание.

Не в силах заснуть, Изабель поднялась с постели и подошла к окну. Висевшая в небе полная луна озаряла землю своим голубоватым светом. Воздух был чист и прозрачен.

Мысль о том, что тетя Флора может лишиться замка и тогда какая-то другая девочка будет выглядывать из этого окна, удивляла и одновременно пугала Изабель.

Обычно двенадцатилетние дети в финансовых делах совершенно не разбираются. Изабель все же кое-что в этом смыслила. Судьба очень рано столкнула ее с кредитами и долговыми обязательствами, а жизнь в Ла-Каса дала представление о том, во что обходится собственность. Содержание обслуги, ремонт, налоги, а если еще добавить налог на наследство и те долги, что достались Флоре от Мартина и Альтеи…

— Постой, постой! — вслух произнесла Изабель.

Нет, тут дело не в наследстве. Кастель принадлежал не де Луна, а Пуйоль. Это обстоятельство тем более встревожило девочку — ведь Пуйоль относились к числу богатейших семей Барселоны.

Даже до своего прибытия в Санта-Фе Изабель уже знала о том ущербе, который Франко нанес экономике Каталонии. Среди друзей ее семьи было много богатых промышленников и банкиров, которые больше всех и потеряли. Собиравшиеся в городском доме гости постоянно повторяли, что Франко ненавидит Каталонию и потому установил против Барселоны особо жесткие санкции. Изабель помнила мрачные лица гостей, их слова о том, что экономика рушится и что в один прекрасный день можно проснуться бедняком.

Внезапно налетела буря. Луну закрыли черные облака, деревья согнулись под порывами шквального ветра с моря. По земле застучали крупные капли дождя, темноту ночи располосовала молния, разбудив в душе Изабель тревожные воспоминания. Девочка вздрогнула.

— Так, значит, вот что случилось с тетей Флорой, — крикнула она в темноту. — Она легла спать богатой, а проснулась бедной?

В ответ прозвучал удар грома. Изабель вздрогнула, но не отступила. Она подумала о том, что, возможно, природа и есть посланец судьбы. Если это так, если жизнь человека и впрямь предопределена, никто не смог бы предотвратить случившееся той ужасной ночью — тем более семилетний ребенок.

На следующее утро Изабель проснулась в радостном настроении, горя желанием вновь повидать тех людей и те места, которые были ей столь дороги в детстве. Энергично потянувшись, она сбросила с себя остатки сна, вскочила с постели и отворила ставни.

Наслаждаясь красотой пейзажа, Изабель вдруг ощутила какое-то обновление в душе. Она еще не слышала слова «катарсис», не знала, что значит «духовное очищение», но тем не менее интуитивно чувствовала, что успешно выдержала этой ночью важное испытание и перешла в какое-то новое качество.

В этот момент дверь внезапно отворилась, появились Нина и тетя Флора.

— Я подумала, что было бы неплохо позавтракать вместе, — сказала Флора, пропуская вперед служанку с большим подносом, которая тут же поставила его на стол у окна.

— Какая прекрасная идея! — ответила Изабель. — Я просто умираю с голоду! — Словно желая подтвердить свои слова, она залпом выпила стакан апельсинового сока. Затем, увидев тщательно прожаренные чуррос и вдохнув аромат горячего шоколада, она в восторге выкрикнула: — Нина, готовься! Сейчас ты получишь величайшее наслаждение. Нет ничего лучше завтрака по-испански!

Поднеся к носу чурро, она зажмурилась от удовольствия. Булочка была еще теплой и пахла сливочным маслом. Над чашками с густым горячим шоколадом из кофе, какао с добавлением апельсинового сока клубился пар.

Девочки расправились с едой гораздо раньше Флоры, которая, как истинная аристократка, ела не спеша. Вскоре Нина, желая побыстрее отправиться осматривать город, стала проявлять признаки нетерпения.

— Вы не возражаете, если я пойду переоденусь? — наконец спросила она.

— Нисколько, — ответила Флора, втайне радуясь, что они с Изабель останутся вдвоем.

— У тебя денежные затруднения? — спросила Изабель, когда Нина ушла.

— О, все не так плохо, как ты думаешь, — тотчас принялась рассеивать страхи племянницы тетка. — Просто в Барселоне многие текстильные предприятия закрылись или сократили объем производства. Мы все еще работаем, но не получаем прежней прибыли.

— Я думала, что у тебя есть банки, недвижимость и тому подобное.

— У меня все еще есть контрольный пакет в «Кайша де Барселона», но благодаря сеньору Франко даже банки переживают трудные времена.

— Ты можешь потерять Кастель?

Нагнувшись, Флора похлопала ее по руке.

— Нет, дорогая, Кастель в безопасности. Неужели ты думаешь, что я отдам им твое наследство?

— Ты имеешь в виду Мурильо?

— Не могу сказать, кто за этим стоит, но я подверглась серьезному давлению.

Лицо Изабель вытянулось — кто-то пытается причинить боль тете Флоре!

— Что ты имеешь в виду? Что они с тобой сделали?

— Ну, скажем так, они вели себя… некрасиво.

Флора привела в качестве примера несколько относительно безобидных случаев — когда ей ни с того ни с сего отключали свет и воду, долго не доставляли почту, без всяких объяснений повысили налог на имущество.

— Зачем они это делают? — возмутилась Изабель. Надо же, родители ее матери упорно пакостят опекуну ее отца!

— Ты отсутствовала, поэтому выставлять тебя как трофей они не могли. Естественно, в твоем исчезновении они винили меня и, чтобы запугать, устроили целую серию грязных трюков. — Тряхнув головой, Флора подмигнула Изабель: — Смею тебя заверить — они не преуспели.

Изабель засмеялась, но смех ее тут же оборвался.

Флора внимательно посмотрела на свою внучатую племянницу. Все эти годы она считала ее маленькой испуганной девочкой, но сидящая перед ней Изабель выглядела совсем взрослой. Флора не знала, радует ее это превращение или тревожит.

— Я больше не хочу о них говорить, — внезапно вскочив на ноги, заявила она. — Одевайся. Я обещала познакомить Нину с Барселоной. И хочу, чтобы ты увидела перемены, — она наклонилась и поцеловала Изабель в щеку, — а Барселона увидела бы, как изменилась ты!

Они начали экскурсию с Плас-де-Каталунья, где на тротуаре красовалась звезда, обозначавшая центр каталонской столицы.

День выдался жарким и душным, но улицы Барселоны тем не менее были запружены людьми: банкирами и нищими, аристократами и домохозяйками, преступниками и полицейскими. Время от времени, проходя мимо барселонцев, сидящих на металлических стульях, установленных рядами вдоль проспекта, Изабель то и дело слышала приглушенный шепот, имена — свое, Флоры, отца. Игнорируя эти знаки внимания, тетка только выше поднимала голову и смотрела прямо перед собой. Изабель старалась ей подражать, но у нее плохо получалось.

— Ты неправильно себя ведешь, сестричка, — взяв ее под руку, заметила Нина. — Помаши им рукой. Улыбнись понахальнее — дескать, видала я вас всех! — и иди себе дальше.

— Вот так? — Устремив взгляд на двух дам, которые зашептались, глядя на нее и Флору, Изабель улыбнулась и помахала им рукой. Женщины тут же покраснели и отвели взгляды в сторону.

— Во-во! — похвалила Нина.

— Пойдемте. — Флора вывела девочек на Рамблас, и все трое принялись искать свободный столик в одном из ближайших кафе. В конце концов все устроилось как нельзя лучше, и официант принес Изабель и Нине по стакану холодного шоколада, а Флоре — графинчик охлажденного белого вина.

Желая возродить старые привычки, Флора вдруг достала из большой белой сумки, которую всегда носила с собой, два блокнота и коробку с мелками.

— Ты не забыла! — радостно воскликнула Изабель.

— Конечно, нет, — довольно ответила тетка. — Сейчас посмотрим, чему ты научилась в Америке!

На глазах у Нины, снимавшей этот процесс на пленку, две художницы — молодая и старая — принялись демонстрировать свое мастерство. В точно такую же игру Флора когда-то играла с Альтеей: после обеда они соревновались, кто лучше нарисует те сценки, свидетелями которых они оказывались во время прогулки по Рамбласу.

Сегодня Флора была искренне восхищена рисунками Изабель. Смелые, четкие линии, прекрасная композиция — очевидный результат усиленных занятий, проявление своеобразной, но яркой техники. По манере исполнения наброски Изабель сильно отличались от тех, что рисовала Флора. Если тетка уделяла серьезное внимание деталям, то племянница предпочитала создавать иллюзию целого, не прорисовывая частностей. И хотя ее сюжеты были легко узнаваемы — вот птичий рынок, вот фонтан Каналетас, — но тем не менее рисунки Изабель скорее отражали форму, чем факт.

— Замечательно! — с нескрываемым восхищением воскликнула Флора.

— Я обязательно скажу Сибил, что тебе понравились мои работы. — Изабель сияла. Одобрение Флоры значило для нее все.

— Хорошо, что ты ее встретила. А вообще я должна тебя похвалить, детка. У тебя задатки гения, Изабель де Луна.

Изабель была так польщена, что потеряла дар речи.

— Это последняя кассета, — сказала Нина. — Можно, я схожу в киоск за фотопленкой?

— Конечно, дорогая, — ответила Флора. — Только будь осторожнее.

— Я постараюсь.

Изабель и Флора проводили ее взглядом.

— Правда она красивая? — с явным восхищением сказала Изабель. — Такая высокая и стройная, с нежными серыми глазами. Неудивительно, что Сэм по ней сохнет.

— А себя ты не считаешь красивой? — спросила Флора.

— Нет, — призналась Изабель. — Может, когда-нибудь я и стану красивой, но сейчас я похожа на гусыню.

— Ты нисколько не похожа на гусыню. — Взмахом руки Флора отмела ее предположения. — А раз ты такая глупая, то в наказание я пошлю тебя за стаканом холодного шоколада.

Засмеявшись, Изабель направилась к стойке. Она уже сделала заказ, когда услышала густой баритон, от тембра которого по спине ее пробежал холодок.

— Твоя тетя права. Ты совсем не похожа на гусыню. Наоборот, ты выглядишь точно так же, как когда-то выглядела твоя мать.

Повернувшись, Изабель увидела прямо перед собой какого-то мужчину.

— Рад, что ты вернулась в Барселону, — ослепительно улыбнулся незнакомец. И тут Изабель вспомнила: она видела его на Мальорке, потом в гостинице, и наконец — на похоронах матери.

— Вы Пако. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Да, я Пако.

Мужчина снова улыбнулся, но на Изабель его улыбка не произвела того впечатления, на которое рассчитывал Пако. Напротив, девочка испугалась. Она попыталась было сделать шаг в сторону, но он тотчас схватил ее за руку. Изабель попыталась вывернуться, но Пако держал ее крепко. Откуда-то, с зонтиком наперевес, появилась Флора.

— Оставьте девочку в покое! — резким тоном потребовала она.

Отпустив руку Изабель, Пако тем не менее не отступил.

— Не позволяй ей тебя обманывать, — игнорируя Флору, сказал он Изабель. — Я не делал того, в чем она меня обвиняет.

— О чем вы, сеньор Барба? Чего вы не делали? — В словах Изабель звучала едва сдерживаемая ярость.

Вокруг уже стала собираться толпа, в которую затесалась и Нина.

Заметив собравшихся, Пако занервничал: ему явно не хотелось оправдываться на публике.

— Я не убивал твоей матери, — громким шепотом произнес он.

— Это вы так говорите. Я знать ничего не знаю.

— Нет, знаешь. — Наклонившись, он заглянул ей прямо в глаза. — Ты была там и все видела и слышала.

Голова Изабель качнулась в сторону словно от удара. Флора тут же бросилась к ней.

Чего хочет Барба? Пытается заставить Изабель свидетельствовать против Мартина или же хочет выяснить, не станет ли она обличать его самого? Флора уже хотела задать Пако этот вопрос, но ей помешала Изабель.

— Вы правы, — отодвинувшись от своей защитницы, сильным, уверенным голосом произнесла она. — Я там была. — Она на секунду замолчала, не отрывая в то же время взгляда от лица Пако. Тот явно нервничал. — Когда мою мать убили, я спала в соседней комнате, но перед этим, в чайной комнате, я много чего слышала и видела, — стараясь сохранять спокойствие, продолжала девочка. — Я слышала, как вы умоляли мою мать бежать с вами. — Изабель говорила с такой уверенностью, что всем стало ясно, что она говорит правду. — Я слышала, как она отказалась ехать с вами, потому что любила отца, и только его. Вы же утверждали, что она любит вас и что, выйдя замуж за Мартина де Луна, совершила величайшую ошибку в своей жизни. — На лице Пако мелькнула самодовольная улыбка. — Моя мать засмеялась вам в ответ. — Улыбка исчезла, сменившись злобной усмешкой. — Она сказала, что вы глупец, что она никогда вас не любила. Тогда вы разозлились. Вы говорили тихо, но были в полном бешенстве. Я видела, как вы выкручивали ей руку под столом. И слышала, как пригрозили, что никогда не простите ее за то, что она вас отвергла.

Толпа ошеломленно молчала. Ничего подобного никто не ожидал. Даже Флора на миг окаменела.

— Вы простили ее, сеньор Барба? — нисколько не пугаясь его мрачного взгляда, язвительно спросила Изабель. — Или вы убили ее?