Историческая библиотека

Главы 1–19. Различные войны греков.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

1. (1) На протяжении всего нашего трактата нашей практикой было употребление привычной свободы слова, которою пользуется история, и мы добавляли только похвалу благородным людям за их справедливые дела, и выносили справедливые порицания людям подлым, всякий раз когда они совершали преступления. Такими средствами, как мы полагаем, мы должны вести людей, чья натура к счастью располагает их к добродетели, браться, потому что бессмертная слава им предоставляется, за самые справедливые деяния, в то время как соответствующее поругание мы обращаем на людей противоположного характера, из-за их влечения ко злу. (2) Следовательно, так как мы довели наше сочинение до периода, когда лакедемоняне впали в глубокую скорбь из-за неожиданного поражения при Левктрах, и опять-таки из-за непредвиденного разгрома при Мантинее потеряли превосходство над греками, мы считаем, что должны придерживаться принципа, установленного в нашем сочинении, и высказать соответствующее порицание лакедемонянам.

(3) Ибо кто не осудит людей, заслуживающих обвинения, которые получили от своих предков верховную власть с таким крепким основанием, что даже сохраняли высокий дух своих предков более пятисот лет, и теперь видит, как лакедемоняне этого времени были свергнуты благодаря собственной глупости? И это легко понять. Ибо мужи, которые жили до них, добились славы многими трудами и великими битвами, обращаясь со своими подданными, кроме того, справедливо и человеколюбиво; но их преемники обращались с союзниками грубо и жестоко, разжигая, помимо всего прочего, несправедливые и дерзкие войны против греков, и поэтому вполне понятно, что они потеряли свою власть из-за собственных безрассудных деяний. (4) Ибо ненависть тех, кого они обидели, нашла в своих бедствиях возможность принять ответные меры к агрессорам, и с теми, кто не был покорен со времен своих предков, теперь обращались с таким презрением, как, это само собой разумеется, должно случиться с тем, кто уничтожил достоинства, характеризующие их предков. (5) Это объясняет, почему фиванцы, которые на протяжении многих поколений были подданными своих повелителей, когда они победили их к всеобщему удивлению, стали главенствовать среди греков, но лакедемоняне, когда однажды они потеряли верховенство, никогда более не смогли восстановить высокое положение, которым наслаждались их предки.

(6) Теперь, когда мы достаточно осудили лакедемонян, мы, в свою очередь, должны передать дальнейший ход нашей истории, после того как мы сначала установим сроки этого раздела. Предыдущая книга, которая является четырнадцатой нашего сочинения, заканчивается событиями, связанными с порабощением регийцев Дионисием и захвата Рима галлами, которые состоялись в год, предшествующий походу персов на Кипр против царя Эвагора. Эту книгу мы начнем с той войны и закончим годом, предшествующим воцарению Филиппа, сына Аминты[1].

2. (1) Когда Мистихид был архонтом в Афинах, римляне избирали вместо консулов трех военных трибунов: Марка Фурия, Гая и Эмилия. В этом году Артаксеркс, царь персов, пошел войной на Эвагора, царя Кипра. Он долго занимался подготовкой к войне и собрал большие вооружения, как морские, так и сухопутные; его сухопутные войска состояли из трехсот тысяч человек, включая кавалерию, и он снарядил более трехсот трирем. (2) Главнокомандующим сухопутных сил он выбрал своего шурина Оронта, а морских — Тирибаза, человека, который пользовался большим почетом у персов. Эти командиры приняли вооруженные силы в Фокее и Киме, отправились в Киликию и переправились на Кипр, где они энергично развили военные действия.

(3) Эвагор заключил союз с Акорисом[2], царем египтян, который был врагом персов, и получил сильное войско от него, а от Гекатомна, повелителя Карии, который тайно сотрудничал с ним, он получил крупную сумму денег на содержание наемных войск. Также он побуждал других, кто был в ссоре с персами, присоединиться к войне с Персией либо тайно, либо явно. (4) Он был хозяином практически всех городов Кипра, также Тира и некоторых других финикийских городов. Он также имел девяносто триер, из которых двадцать были тирийские, а семьдесят были киприйские, шесть тысяч солдат из своих подданных, и много больше этого числа от своих союзников. В дополнение к этому он призвал множество наемников, так как средств у него было в изобилии. И немало солдат были отправлены к нему царем арабов и некоторыми другими из тех, кому царь персов не доверял.

3. (1) Поскольку Эвагор обладал такими выгодами, он самоуверенно вступил в войну. Во-первых, так как он имел немало судов вида, используемого для пиратства, он обложил вражеские пути поставки припасов, затопил часть их кораблей в море, часть вынудил отступить и захватил остальные. В результате, купцы не решались привозить продовольствие на Кипр; а так как большое воинство было собрано на острове, армия персов вскоре начала страдать от нехватки продовольствия (2) и взбунтовалась; наемники персов, напав на командиров, убили некоторых из них, и заполнили лагерь суматохой и возмущением. С большим трудом полководцы персов и начальник флота, известный как Глос, положили конец мятежу. (3) Отплыв со всем своим флотом, он доставил большое количество зерна из Киликии и обеспечил изобилие пищи. Что касается Эвагора, царь Акорис доставлял достаточное количество хлеба из Египта и посылал ему деньги и соответствующие поставки для всяких других потребностей. (4) Эвагор, видя, что он сильно уступает в военно-морских силах, снарядил дополнительно шестьдесят кораблей и послал за пятьюдесятью от Акориса в Египет, имея, по-видимому, всего двести трирем. Он оборудовал их для битвы таким образом, чтобы вызывать ужас, и продолжал тренировки и муштру, готовясь к морскому сражению. Соответственно, когда флот царя проплывал мимо в направлении Китий, он неожиданно напал на корабли и получил большое преимущество над персами. (5) Ибо атаковал своими кораблями в плотном строю неупорядоченные корабли, и поскольку он сражался людьми, чьи действия были подготовлены, против людей не готовых, он сразу же при первом столкновении добился предрешенной победы. Ввиду того, что он атаковал своими триремами в тесном строю триремы, которые были рассеяны и пребывали в замешательстве, он потопил часть и захватил другие. (6) Тем не менее персидский наварх Глос и другие командиры организовали доблестное сопротивление и разгорелась ожесточенная схватка, в которой поначалу Эвагор брал верх. Позже, однако, когда Глос напал крупными силами и доблестно сражался, результатом стало то, что Эвагор обратился в бегство и потерял много своих трирем.

4. (1) Персы после победы в морском бою собрали как военно-морские, так и сухопутные силы в городе Китий. Отсюда, как из своей базы, они организовали осаду Саламина и окружили город как с суши, так и с моря. (2) Тем временем Тирибаз переправился в Киликию после морского боя и, отправившись оттуда к царю, доложил о победе, и привез две тысячи талантов на военные нужды. До морского боя Эвагор, который напал на отряд сухопутных сил недалеко от моря и разбил его, был уверен в успехе, но, когда он потерпел поражение в морском бою и оказался осажденным, он утратил мужество. (3) Тем не менее, решив продолжить войну, он оставил своего сына Пнитагора в качестве верховного главнокомандующего на Кипре, а сам взяв десять трирер, ускользнул от врага и покинул Саламин. По прибытии в Египет он встретился с царем и призвал его продолжить войну более энергично и рассматривать войну против персов как общее дело.

5. (1) Пока происходили эти события, лакедемоняне решили пойти войной на Мантинею, пренебрегая заключенным договором[3], по следующим причинам. Греки наслаждались всеобщим Анталкидовым миром, согласно которому все города освободились от гарнизонов и восстановили, в соответствии с договором, свою автономию. Лакедемоняне, однако, по своей природе любящие повелевать и предпочитающие политику войны, не выносили мир, который, по их мнению, был тяжким бременем, и тоскуя по былому господству над Грецией, обдумали и изготовились начать новую заварушку. (2) Тогда они сразу же взбаламутили города и создали в них группы сторонников с помощью своих друзей, обеспечив в некоторых городах правдоподобные поводы для вмешательства. Ибо города, после восстановления автономии, потребовали отчета от мужей, которые были в руководстве при владычестве лакедемонянин, а так как процедура была жесткой, потому что народ докучал враждебностью за прошлые несправедливости и многие были отправлены в ссылку, лакедемоняне взялись оказать поддержку побежденной фракции. (3) Приняв этих мужей и отправив с ними войска для восстановления их домов, они сначала поработили слабые города, но впоследствии пошли войной и заставили более важные города покориться, соблюдая общий мир не более чем два года.

Видя, что город мантинейцев, лежащий на их границах, был полон доблестных мужей, лакедемоняне завидовали его росту, который был результатом мира и стремились смирить гордость его граждан. (4) Ввиду этого, они прежде всего направили послов в Мантинею и приказали уничтожить стены, и всем удалиться в начальные пять деревень, которые в старину объединились в Мантинею. Когда никто не обратил на них никакого внимания, они послали армию и осадили город. (5) Мантинейцы направили послов в Афины, прося о помощи. Афиняне не решились нарушить всеобщий мир, мантинейцы тем не менее выдерживали осаду своими силами и упорно сопротивлялись врагу. Вот так новые войны получили начало в Греции.

6. (1) На Сицилии Дионисий, тиран сиракузян, теперь, когда он был избавлен от войны с карфагенянами, наслаждался прочным миром и досугом. В результате он самозабвенно предался сочинению стихов, и призвав людей, прославившихся этим занятием, он предоставил им особые почести и обращался к ним, используя их как наставников и критиков своих поэм. Окрыленный лестными словами, которыми эти люди оплачивали его благодеяния, Дионисий похвалялся своими стихами гораздо больше, чем военными успехами. (2) Среди поэтов из его окружения был Филоксен[4], автор дифирамбов, который пользовался очень большой известностью сочинителя в своем роде деятельности. После обеда, когда были прочитаны сочинения тирана, совсем никудышные, его попросили высказать мнение о стихах. Когда он ответил весьма откровенно, тиран, обидевшись на его слова, нашел его вину в том, что движимый ревностью, он пользовался грубым языком, и приказал своим слугам немедленно тащить его в каменоломни. (3) Однако на следующий день, когда друзья Филоксена подали прошение о помиловании, Дионисий простил его и снова включил в число мужей, составлявших его общество после обеда. Когда подали напитки, Дионисий опять хвастался написанными стихами, прочел некоторые строки, по его мнению удачно составленные, а потом спросил: "Что ты думаешь о стихах?" На это Филоксен не сказал ни слова, но позвал слуг Дионисия и приказал им вести себя в каменоломни. (4) В тот момент Дионисий, посмеявшись над остроумным ответом, примирился со свободою речи, так как шутка не содержала порицания. Но когда через время его знакомцы и Дионисий просили отказаться от чрезмерной откровенности, Филоксен сделал парадоксальное предложение. Он сказал, что сможет своим ответом уважить истину и сохранить благоволение Дионисия. И он сумел подобрать пристойные слова. (5) И когда тиран продекламировал несколько строк, которые описывали душераздирающие события, и спросил: "Каково впечатление от стихов?", он ответил: "Достойные сожаления!", заключая двойной смысл в такой неясности. Ибо Дионисий принял слова "достойные сожаления" в смысле горестные и очень трогательные, что было успешным воздействием хорошей поэзии, и поэтому расценил их как одобрение: остальные, однако, кто уловил настоящий смысл, понимали, что слова "достойные сожаления" были применены только как намек на несостоятельность.

7. (1) Примерно такой же случай произошел с философом Платоном. Дионисий призвал этого человека к своему двору и поначалу благоволил к нему наивысочайшим покровительством, поскольку он видел как тот практикует свободу слова, на что давала ему право философия. Но позже, обидевшись на какие-то его высказывания, он совершенно отвратился от него, выставил на рынке, и продал в рабство за двадцать мин. Философы, однако, собрались, купили ему свободу, и отправили в Грецию с дружеским наставлением, что мудрый человек должен общаться с тиранами либо как можно меньше, либо предельно учтиво[5]. (2) Дионисий не отказался от своего усердия в поэзии, и направил на Олимпийские игры[6] актеров с самыми приятными голосами, которые должны были представить мусическое представление из его стихов для собравшейся толпы. Сначала их приятные голоса наполнили слушателей восхищением, но потом, при дальнейшем размышлении, к чтецам отнеслись с презрением и вознаградили насмешками. (3) Дионисий, узнав о пренебрежении, которому подверглись его стихи, впал в уныние[7]. Его состояние постоянно ухудшалось и безумие овладело его разумом, так что он продолжал говорить, что стал жертвой ревности и подозревал своих друзей в заговоре против себя. Наконец его неистовство и сумасшествие зашли так далеко, что он убил многих своих друзей по ложным обвинениям, и не мало он отправил в изгнание, среди которых были Филист и его родной брат Лептин, люди выдающегося мужества, которые оказали ему множество важных услуг на войне. (4) Эти люди потом провели свою ссылку в Фуриях в Италии, где их радушно приняли италийские греки. Позже, по просьбе Дионисия, они примирились с ним и вернулись в Сиракузы, где они пользовались его прежним расположением, а Лептин женился на дочери Дионисия.

Таковы события этого года.

8. (1) Когда Дексифей был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Луция Лукреция и Сервия Сульпиция, в этом году Эвагор, царь саламинцев, прибыл на Кипр из Египта, доставив деньги от Акориса, царя Египта, но меньше, чем он надеялся. Когда он нашел, что Саламин плотно обложен, и что он покинут союзниками, он был вынужден обсудить условия урегулирования. (2) Тирибаз, который обладал верховным командованием, согласился на урегулирование на условиях, по которым Эвагор должен уйти из всех городов Кипра, и только как царь Саламина должен платить персидскому царю постоянную ежегодную дань, и что он должен подчиняться приказам как раб хозяину. (3) Хотя условия были тяжелыми, Эвагор согласился со всеми кроме того, что он должен подчиняться приказам как раб хозяину, сказав, что он должен подчиняться как царь царю. Когда Тирибаз не согласился на это, Оронт, который был другим полководцем и завидовал высокому положению Тирибаза, тайно отсылал письма Артаксерксу против Тирибаза. (4) Обвинения против него были: первое, что, хотя он был в состоянии занять Саламин, он не сделал этого, но принимал посольства от Эвагора и совещался с ним по вопросу создания общего дела; что он точно также заключил личный союз с лакедемонянами, будучи их другом; что он послал к Пифону[8] вопросить бога о своих замыслах восстания; и, самое главное, добившись для себя командования войсками актами добросердечия, расположил их к себе почестями, подарками и обещаниями. (5) По прочтении письма Царь поверил обвинениям, написал Оронту арестовать Тирибаза и отправить к нему. Когда приказ был исполнен, Тирибаз, будучи приведен к Царю, потребовал суда и на это время был заключен в тюрьму. После этого Царь занялся войной с кадусиями и отсрочил суд, и поэтому правовые действия было отложены.

9. (1) Оронт принял командование войсками на Кипре. Но когда он увидел, что Эвагор опять выказывает смелое сопротивление осаде, и, кроме того, солдаты были возмущены в связи с арестом Тирибаза и были непокорны и бездеятельны в ведении осады, Оронт был встревожен такими неожиданными изменениями. Поэтому он послал людей к Эвагору обсудить урегулирование и призывал его принять на мир на тех же условиях, что Эвагор согласовал с Тирибазом. (2) Так Эвагор неожиданно избавился от угрозы капитуляции, и согласился на мир на условиях, что он должен быть царем Саламина, платить оговоренную ежегодную дань, и подчиняться приказам Царя как царь. Таким образом, Кипрская война, которая длилась около десяти лет, хотя большую часть времени прошла в подготовке, кроме двух лет непрерывных военных действий, подошла к концу, как мы описали[9].

(3) Глос, который командовал флотом и был женат на дочери Тирибаза, опасаясь, что его можно заподозрить в сотрудничестве с Тирибазом в его замыслах, и что он будет наказан Царем, решил защитить свое положение с помощью нового плана действий. Так как он был хорошо обеспечен деньгами и солдатами, и, кроме того, добился расположения командиров трирем к себе сердечными поступками, он решил восстать против Царя. (4) Немедленно он отправил послов к Акорису, царю египтян, и заключил союз с ним против Царя. Он также написал лакедемонянам и подстрекал их против Царя, обещая им крупную сумму денег и предлагая другие сильные побудительные мотивы. Он торжественно обещал им полное содействие в Греции и помощь в восстановлении гегемонии, осуществляемой их отцами. (5) Еще до этого спартанцы приняли решение восстановить свое господство, и уже в то время толкали города к беспорядкам и порабощали их, что было очевидно всем людям. Более того, они имели дурную славу, потому что считалось, что соглашением[10], что они заключили с Царем, они предали греков Азии, и поэтому они, раскаявшись в содеянном, искали благовидный предлог для войны с Артаксерксом. Следовательно, они были рады вступить в союз с Глосом.

10. (1) Артаксеркс после завершения войны с кадусиями, привлек к суду Тирибаза, и назначил судьями трех наиболее уважаемых персов. В то время с других судей, которые, как полагали, были продажны, сдирали кожу живьем и натягивали на судебные скамьи. Судьи выносили свои решения, сидя на них, имея перед глазами пример наказания, вынесенный в отношении несправедливых решений. (2) Итак, обвинители прочитали письмо, присланное Оронтом и заявили, что оно является веской причиной для обвинения. Тирибаз, в отношении обвинений в связях с Эвагором, представил договор, заключенный Оронтом, что Эвагор должен повиноваться Царю, как царь, в то время как он сам согласовывал мир на условиях, что Эвагор должен повиноваться Царю, как раб своему хозяину. Что касается Оракула, заявил он, бог как всеобщее существо не дает ответов, касающихся смерти[11], и для подтверждения истинности этих слов, он призвал всех греков предстать в качестве свидетелей. Что касается дружбы с лакедемонянами, он ответил в свою защиту, что он заключал договор дружбы не ради каких-либо преимуществ для самого себя, но ради пользы для Царя; и он отметил, что греки Азии, таким образом, были оторваны от лакедемонян и приведены в подчинение Царю. В заключение своей защитной речи он напомнил судьям о прежних полезных услугах, оказанных им Царю.

(3) Сообщают, что Тирибаз указал на множество услуг Царю, и одну очень важную, в результате которой он был отмечен высокой наградой и стал самым лучшим другом[12]. Однажды во время охоты, в то время как Царь ехал на колеснице, два льва напали на него, разорвали на куски двух из четырех лошадей, запряженных в колесницу, а затем напали на самого Царя, но в этот самый момент появился Тирибаз, убил львов, и спас Царя от опасности. (4) На войне также, люди говорят, он преуспел в доблести, и в совете, его суждение было настолько хорошо, что когда Царь следовал его совету, он никогда не ошибался. С помощью такой защиты Тирибаз был очищен от обвинений единогласным решением судей.

11. (1) Царь призвал судей по очереди и спросил каждого из них, какому принципу правосудия он следовал, оправдывая обвиняемого. Первый сказал, что он видел, что обвинения спорные, в то время как благодеяния были неоспоримы. Второй сказал, что, хотя даже если допустить, что обвинения истинные, тем не менее благодеяния превосходят преступления. Третий заявил, что он не принимал в расчет благодеяния, потому что Тирибаз получил от Царя в обмен на них благосклонность и почести во много раз большие, но когда обвинения были рассмотрены по отдельности сами по себе, обвиняемый не выглядел виновным в них. (2) Царь похвалил судей за вынесенное справедливое решение и даровал Тирибазу самые высокие почести, какие предписывал обычай. Оронта, однако, он осудил как того, кто состряпал ложные обвинения, изгнал его из состава своих друзей, и разжаловал его до самой низшей ступени.

Таково было положение дел в Азии.

12. (1) В Греции лакедемоняне продолжали осаду Мантинеи, и в течение всего лета мантинейцы оказывали доблестное сопротивление врагу. Ибо они считались превосходящими отвагою других аркадян и по этой причине лакедемоняне прежде имели обыкновение в битве ставить их, как своих наиболее надежных союзников, на своем фланге. Но с приходом зимы река, которая течет рядом с Мантинеей, сильно поднялась от дождей и лакедемоняне отвели течение реки большой дамбой, повернули реку на город, и затопили всю округу. (2) Следовательно, когда дома начали обрушиваться, мантинейцы в отчаянии были вынуждены сдать город лакедемонянам. Приняв капитуляцию, они не наложили других лишений на мантинейцев, но только приказали им вернуться в свои деревни. Поэтому они были вынуждены снести город и вернуться деревни.

13. (1) Пока происходили эти события, на Сицилии Дионисий, тиран сиракузян, решил заселить города на Адриатическом море. Этим он намеревался взять под контроль Ионийское море[13], с тем чтобы здесь он мог безопасно совершить путь в Эпир и иметь собственные города, которые могли бы дать убежище кораблям. Ибо он намеревался неожиданно нагрянуть с большими силами на область рядом с Эпиром и ограбить храм в Дельфах, переполненный богатствами. (2) Поэтому он заключил союз с иллирийцами при помощи Алкеты Молосского, который в то время был в изгнании и жил в Сиракузах. Поскольку иллирийцы воевали, он послал к ним союзное войско числом две тысячи солдат и пятьсот комплектов греческой брони. Иллирийцы распределили доспехи среди отборных воинов и зачислили солдат в ряды своих войск. (3) Итак, когда они собрали большую армию, они вторглись в Эпир и хотели было вернуть Алкете царство над молоссами. Но когда никто не обратил на него никакого внимания, они сначала разорили страну, и после этого, когда молоссы обратились против них, последовало упорное сражение, в котором победили иллирийцы и убили более пятнадцати тысяч молоссов. После такой катастрофы, постигшей жителей Эпира, лакедемоняне, как только они узнали обстоятельства, послали войско, чтобы оказать помощь молоссам, посредством чего они обуздали непомерную дерзость варваров.

(4) Пока происходили эти события, парийцы, в соответствии с оракулом, выслали колонию в Адриатику, основанную на острове Фарос, как он называется, в содействии с тираном Дионисием. Он не так давно уже выслал колонию в Адриатику, и основал город известный как Лисс. (5) Отсюда, как из своей базы Дионисий...[14] Так как он имел свободное время, он построил верфь вместимостью двести трирем и обнес город стеной такого размера, чтобы ее окружность была наивеличайшей из всех греческих городов. Он также построил большой гимназий на берегу реки Анап[15], а также храмы богов и все прочее, что должно способствовать росту и известности города.

14. (1) По завершении года в Афинах архонтом был Диотреф, а в Риме консулами были избраны Луций Валерий и Авл Манлий, и элейцы праздновали Девяносто девятую Олимпиаду, на которой Дикон из Сиракуз выиграл "стадию". В этом году парийцы, которые заселили Фарос, позволили прежним варварским обитателям оставаться целыми и невредимым в чрезвычайно хорошо укрепленном месте, а сами основали город на берегу моря и построили стену вокруг. (2) Позже, однако, старинные обитатели-варвары острова оскорбились присутствием греков и позвали иллирийцев с противолежащего материка. Те, числом более десяти тысяч, переправились на Фарос на множестве небольших лодок, опустошили остров и убили много греков. Но наместник Лисса, назначенный Дионисием, приплыл с подходящим числом трирер против легких челнов иллирийцев, и, потопив одни и захватив другие, убил более пяти тысяч варваров, тогда как в плен взял около двух тысяч.

(3) Дионисий, нуждаясь в деньгах, пошел войною против Тиррении на шестидесяти триремах. Предлогом он выставил уничтожение пиратов, но на самом деле он собирался ограбить святой храм, богато обеспеченный посвящениями, который был расположен в морском порту тирренского города Агилла, а гавань называлась Пирги[16]. (4) Выступив ночью, он высадил своих людей, напал на рассвете и осуществил свой замысел; ибо он одолел немногочисленную стражу на месте, разграбил храм, и собрал не менее тысячи талантов. Когда мужи Агиллы появились, чтобы оказать помощь, он одолел их в бою, захватил много пленных, опустошил владения, а затем вернулся в Сиракузы. Из проданной добычи он выручил не менее пятисот талантов. Теперь, когда Дионисий был полностью обеспечен деньгами, он нанял множество солдат из разных стран, и объединив их в весьма значительную армию, стал открыто готовится к войне против карфагенян.

Таковы события этого года.

15. (1) Когда Фанострат был архонтом в Афинах, римляне избрали вместо консулов четырех военных трибунов: Луция Лукреция, Сентия Сульпиция, Луций Эмилия, и Луция Фурия. В этом году Дионисий, тиран Сиракуз, после подготовки к войне против карфагенян, искал благовидный повод, чтобы оправдать столкновение. Поэтому, видя, что города подвластные карфагенянам расположены к восстанию, он принял те, которые хотели так сделать, заключил союз с ними, и обращался с ними справедливо. (2) Карфагеняне сначала направили послов к правителю и попросили вернуть города, и когда он не обратил на них внимания, это привело к зачину войны.

Итак, карфагеняне заключили союз с италийскими греками и вместе с ними пошли войной против тирана; а так как они благоразумно оценили наперед, что это будет большая война, они зачислили в солдаты крепких юношей из числа собственных граждан, а затем, собрав большую сумму денег, наняли крупные силы наемников. Полководцем они избрали своего царя[17] Магона и двинули многие десятки тысяч солдат на Сицилию и в Италию, планируя вести войну на обоих фронтах. (3) Дионисий в свою очередь также разделил свои силы: на одном фронте сражаться против италийских греков, а на другом — с финикийцами. Итак, здесь и там было много сражений между отрядами солдат, и малозначительные и непрерывные стычки, в которых никакого результата не было достигнуто. Но было два важных и знаменитых сражения. В первом, недалеко от так называемой Кабалы[18], Дионисий, который провел замечательный бой, одержал победу, убив более десяти тысяч варваров и захватив не менее пяти тысяч. От также вынудил остальную армию спасаться на холме, хорошо укрепленном, но лишенном воды. Здесь также пал Магон — их царь — после блестящего поединка. (4) Финикийцы, встревоженные масштабом катастрофы, сразу отправили посольство, чтобы обсудить условия мира. Но Дионисий заявил, что требует от них выполнить только одно условие: уйти из городов Сицилии и оплатить военные расходы.

16. (1) Этот ответ был расценен карфагенянами как грубый и высокомерный, но они перехитрили Дионисия своим привычным плутовством. Они сделали вид, что удовлетворены условиями, но заявили, что не в их власти передать города, а для того, чтобы они могли обсудить этот вопрос с правительством, они попросили Дионисия о перемирии на несколько дней. (2) Когда монаршее решение о перемирии вступило в силу, Дионисий был вне себя от радости, полагая, что незамедлительно завладеет всей Сицилией. Между тем карфагеняне дали своему царю Магону великолепные похороны и передали командование его сыну, который, хотя и был молод, безусловно, был полон честолюбия и выделялся смелостью. Он провел весь период перемирия муштруя и обучая свои войска, и такими утомительными тренировками, увещевательными речами, упражнениями под оружием, он сделал армию послушной и умелой. (3) По истечении согласованного периода обе стороны развернули свои войска и вступили в бой с воодушевлением. Последовало упорное и ожесточенное сражение при так называемой Кронии, и божество в свою очередь возместило победою поражение карфагенян. Прежние победители, которые громко похвалялись своими военными успехами, неожиданно споткнулись, а те, кто в силу своего поражения пали духом, завоевали неожиданную и важную победу.

17. (1) Лептин, который находился на одном крыле и выделялся отвагою, закончил свою жизнь в блеске славы, геройски сражаясь и убив множество карфагенян. После его гибели финикийцы осмелели и насели так крепко на врагов, что обратили их в бегство. (2) Дионисий, чьи войска были отборным отрядом, сначала имел преимущество над своими противниками, но когда стало известно о гибели Лептина и другое крыло было сокрушено, его людей охватил ужас и они обратились в бегство. (3) Когда разгром стал всеобщим, карфагеняне рьяно бросились в погоню и кричали друг другу не брать пленных, и поэтому все, кто был пойман, были казнены и вся область вокруг была завалена мертвыми. (4) Кровопролитие было так велико, так как финикийцы припомнили старые обиды, что убитых сицилийских греков было найдено более четырнадцати тысяч. Выжившие, кто нашел убежище в лагере, были спасены наступлением ночи. После великолепной победы в сражении карфагеняне отступили в Панорм[19].

(5) Карфагеняне, перенеся победу, как подобает мужчинам, направили послов к Дионисию и дали ему возможность положить конец войне. Тиран с радостью принял предложение, и мир был установлен на условиях, что обе стороны должны владеть тем, чем они обладали ранее, за единственным исключением, что карфагеняне получили и город селинунтцев и их владения и так же владения Акраганта вплоть до реки, называемой Галик. И Дионисий выплатил карфагенянам тысячу талантов.

Таково было положение дел на Сицилии.

18. (1) В Азии Глос, персидский адмирал во время Кипрской войны, который покинул Царя и призывал и лакедемонян и царя египтян к войне против персов[20], был убит какими-то людьми так и не достигнув своей цели. После его смерти Тахо взял на себя его деятельность. Он собрал войско вокруг себя основал на скале у моря город, которой носит имя Левка и содержит святыни Аполлона. (2) Спустя какое-то время после его смерти за этот город возник спор между жителями Клазомен и Ким. Когда первый из городов предпринял урегулирование вопроса путем войны, кто-то предложил вопросить бога, какой из двух городов должен владеть Левками. Пифия объявила, что это будет тот, кто первый принесет жертву в Левках, и что каждая сторона должна начать из своего города на рассвете в день, на который обе стороны согласятся. (3) Когда день был назначен, кимейцы, предполагали, что они будут иметь преимущество, так как их город лежал ближе, но клазоменцы, хотя они были на большем расстоянии, придумали следующую хитрость, чтобы добиться победы. Выбрав по жребию своих граждан, они основали около Левки город, из которого они выступили на восходе солнца и таким образом опередили кимейцев в совершении жертвоприношений. (4) Став хозяевами Левки при помощи этой хитрости, они решили проводить ежегодный праздник, который они назвали Профтазия[21]. После этих событий восстания в Азии сами по себе закончились.

19. (1) После смерти Глоса и Тахо лакедемоняне отказались от своих предприятий в Азии, но они приступили к организации дел в Греции в своих собственных интересах, завоевав некоторые города путем убеждения, и получив другие в свои руки, силой возвращая изгнанников. С этого момента они стали открыто добиваться верховенства над Грецией, вопреки статьям договора, принятого во времена Анталкида после вмешательства Царя персов. (2) В Македонии царь Аминта был побежден иллирийцами и отказался от своей власти; кроме того он передал в дар народу олинфян большую часть приграничных земель по причине отказа от политической власти. Сначала олинфяне пользовались доходами от земель, подаренных им, но когда позже царь неожиданно восстановил силы и вернул все свое царство, олинфяне отклонили просьбу царя о возврате земель. (3) В результата Аминта собрал армию из своих поданных и заключил союз с лакедемонянами, убеждая их отправить стратега и сильное войско против олинфян. Лакедемоняне, решив расширить свой контроль на области рядом с Фракией, призвали солдат как от граждан, так и от союзников, всего более десяти тысяч; армию они передали спартанцу Фебиду, приказав объединить усилия с Аминтой и вести войну против олинфян. Они также направили еще одну армию против народа Флиунта, победили их в бою, и заставили принять власть лакедемонян.

(4) В это время цари лакедемонян были в разногласии друг с другом по вопросам политики. Агесиполис, который был миролюбивым и справедливым человеком и, кроме того, преуспел в мудрости, заявил, что они должны соблюдать клятвы, а не порабощать греков, вопреки всеобщим договоренностям. Он отметил, что Спарта приобрела дурную славу за то, что сдала азиатских греков персам и за обустройство греческих городов в своих собственных интересах, хотя присягала в общем договоре, что будет оберегать их автономию. Но Агесилай, который от природы был человеком действия, искал войны и стремился к господству над греками.

Главы 20–44. Беотийская война.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

20. (1) Когда Эвандер был архонтом в Афинах, римляне избрали шесть[1] военных трибунов с консульской властью: Квинта Сульпиция, Гая Фабия, Квинта Сервилия, Публия Корнелия. Во время срока их полномочий лакедемоняне завладели Кадмеей в Фивах по следующим причинам. Видя, что Беотия имеет много городов, и что ее жители были люди выдающейся доблести, тогда как Фивы[2], все еще хранившие свою древнюю славу, были, вообще говоря, цитаделью Беотии, они возомнили об опасности, что Фивы, если возникнет подходящий случай, могут претендовать на гегемонию в Греции. (2) Соответственно, спартанцы дали секретные указания[3] своим командирам — если они найдут возможность, завладеть Кадмеей. Действуя в соответствии с этими предписаниями, Фебид Спартанец, который был назначен командующим и вел экспедиционные войска против Олинфа, захватил Кадмею[4]. Когда фиванцы, возмущенные этим деянием, собрались с оружием, он вступил в бой с ними и после победы изгнал триста самых выдающихся фиванцев. Затем, устрашив остальных и разместив сильный гарнизон в Кадмее, он ушел по своим делам. За этот поступок лакедемоняне, отныне обесчещенные в глазах греков[5], наказали Фебида штрафом, но не вывели гарнизон из Фив. (3) Вот так фиванцы потеряли независимость и были вынуждены принимать приказы от лакедемонян. Тогда как олинфяне продолжали войну против Аминты[6], царя македонян, лакедемоняне лишили Фебида командования и назначили Фебидова брата Эвдамида стратегом. Дав ему три тысячи гоплитов, они отправили его вести войну против олинфян.

21. (1) Эвдамид[7] вторгся во владения олинфян и, в союзе с Аминтой продолжил военные действия против олинфян. Олинфяне, которые собрали крупное войско, обладали перевесом в поле, потому что у них было больше солдат, чем у противника; но лакедемоняне, имея наготове значительные силы, назначили стратегом над ними Телевтия. Телевтий был братом царя Агесилая и своею доблестью заслужил восхищение сограждан. (2) Соответственно, он отправился из Пелопоннеса с армией и по прибытии на границы владений олинфян принял командование над солдатами Эвдамида. Будучи теперь равносилен с врагом, он начал грабеж земель олинфян и разделил среди воинов собранную добычу; но когда олинфяне и их союзники всеми силами вышли в поле, он принял бой. Сначала они разошлись после равной борьбы, но позже завязалась упорная брань, в которой Телевтий пал после блестящего боя и лакедемоняне потеряли более двенадцати сотен человек[8]. (3) После того как олинфяне пережили такой замечательный успех, лакедемоняне, желая восстановить понесенные потери, подготовили к отправке более многочисленное войско, тогда как олинфяне, рассудив, что спартанцы придут с большими силами и, что война будет долгой, заготовили большие запасы зерна и дополнительно вызвали солдат от своих союзников.

22. (1) Когда Демофил был архонтом в Афинах, римляне избрали военными трибунами с консульской властью Публия Корнелия, Луция Вергиния, Луция Папирия, Марка Фурия, Валерия, Авла Манлия, Луция и Постумия. (2) В течение срока их полномочий лакедемоняне назначили стратегом своего царя Агесипола, дали ему достаточную армию, и проголосовали идти войной на олинфян[9]. По прибытию во владения олинфян, он принял командование над солдатами, ранее расположившихся там станом, и продолжил войну против местных жителей. Олинфяне, однако, в этом году не ввязывались в крупные сражения, но вступали только в перестрелки и мелкие стычки, будучи в трепете от величины царской армии.

23. (1) По окончании года Пифий стал архонтом в Афинах, а в Риме были избраны шесть военных трибунов с консульской властью: Тит Квинтий, Луций Сервилий, Луций Юлий, Аквилий, Луций Лукреций и Сервий Сульпиций; в этом году элейцы праздновали сотую Олимпиаду, на которой Дионисодор из Тарента выиграл забег на стадию. (2) Во время срока их полномочий Агесипол, царь лакедемонян, умер от болезни[10], процарствовав четырнадцать лет; Клеомброт, его брат, вступил на престол и царствовал девять лет[11]. Лакедемоняне назначили стратегом Полибиада и отправили его на войну с олинфянами. (3) Приняв войска, и ведя войну энергично и умело, он часто брал верх. Наращивая успех, после нескольких побед он стеснил олинфян осадою. В конце концов, он полностью превзошел своих врагов и заставил их стать подданными лакедемонян[12]. С зачислением олинфян в спартанские союзники многие другие государства также были готовы встать под знамена лакедемонян. В результате лакедемоняне в этот отдельный момент достигли своего наибольшего могущества и завоевали господство в Греции и на суше и на море[13]. (4) Ибо фиванцы охранялись гарнизоном; коринфяне и аргивяне были надежно усмирены в результате предыдущих войн; афиняне, в виду своей политики захвата колонистами земель тех, кого они покорили[14], имели дурную славу среди греков; лакедемоняне, однако, уделяли постоянное внимание защите большого населения[15] и обучению пользования оружием, и поэтому были предметом страха для всех из-за численности их приверженцев. (5) Следовательно, величайшие правители того времени, — персидский Царь и Дионисий[16], тиран Сицилии, чтили спартанское господство и искали союза с ними.

24. (1) Когда Никон был архонтом в Афинах, римляне избрали шесть военных трибунов с консульской властью: Луция Папирия, Гая Сервилия, Луция Квинтия, Луция Корнелия, Луция Валерия и Авла Манлия. В течение своего срока их полномочий карфагеняне вторглись в Италию и вернули город Гиппониты[17] изгнанникам, и беженцы, собравшись вместе, выказали свою признательность к их благоденствию. (2) После этого чума вспыхнула среди жителей Карфагена, которая была настолько жестокой и унесла так много карфагенян, что они рисковали потерять свое главенство. Ибо ливийцы, пренебрегши ими, отделились, и сардинцы, думая, что они теперь имеют возможность противостоять карфагенянам, восстали, и объединившись, напали на карфагенян. (3) И примерно в это же время сверхъестественная катастрофа настигла Карфаген; ибо необъяснимые беспорядки, страхи и панические тревоги постоянно происходили по всему городу; и многие мужи выбегали из своих домов при оружии, будто враги ворвались в город, и они постоянно сражались друг с другом, как будто с врагами, убив одних и ранив других. Наконец, после того, как они умилостивили божество жертвами и с трудом избавились от своих несчастий, они быстро покорили ливийцев и возвратили остров Сардиния.

25. (1) Когда Навсиник был архонтом в Афинах, римляне избрали четырех военных трибунов с консульской властью: Марка Корнелия, Квинта Сервилия, Марка Фурия, и Луция Квинтия. В течение срока их полномочий разразилась так называемая Беотийская война между лакедемонянами и беотийцами по следующим причинам. Когда лакедемоняне несправедливо утвердили гарнизон в Кадмее и изгнали многих выдающихся граждан, изгнанники собрались вместе, заручились поддержкой афинян, и вернулись ночью в родной город. (2) Сначала они убили в собственных домах тех, кто поддерживал дело лакедемонян и которых они захватили врасплох, пока те спали[18], затем они призвали граждан к борьбе за свободу и получили содействие всех фиванцев. Когда народ быстро собрался с оружием, на рассвете они попытались напасть на Кадмею. (3) Лакедемоняне, которые составляли гарнизон цитадели, и которых насчитывалось вместе с союзниками не менее полутора тысяч человек, послали людей в Спарту известить о восстании фиванцев и просить отправить помощь как можно скорее. Благодаря своей удачной позиции, они убили много нападавших и тяжело ранили немалое число. (4) Фиванцы, предвидя прибытие большой армии из Греции в помощь лакедемонянам, направили послов в Афины, чтобы напомнить им, что они тоже когда-то помогали афинянам в восстановлении демократии в то время, когда афиняне были порабощены Тридцатью тиранами[19], и просить афинян прийти со всеми своими силами и оказать помощь в покорении Кадмеи до прихода лакедемонян.

26. (1) Афинский народ выслушал послов до конца и проголосовал[20] немедленно направить насколько возможно большие силы для освобождения Фив, таким образом, оплачивая долги за прошлые услуги, и, в то же время, движимые желанием завоевать беотийцев на свою сторону и иметь в их лице мощного соратника в борьбе против гегемонии лакедемонян. Ибо беотийцы имели славу непревзойденную ни одним из народов Греции в числе мужей и в воинской доблести. (2) Наконец Демофонт, которые был назначен стратегом, незамедлительно собрал пять тысяч гоплитов и пятьсот всадников, на следующий день на рассвете вывел войска из города и устремился со всей возможной скоростью, пытаясь опередить лакедемонян; но афиняне не оставили подготовку к походу в Беотию всеми силами в случае необходимости. (3) Демофонт, взяв путь по бездорожью, неожиданно появился перед Фивами. А поскольку заодно много солдат спешно прибыло из других городов Беотии, была быстро собрана большая армия для поддержки фиванцев. (4) Ибо было собрано не менее двенадцати тысяч гоплитов и более двух тысяч всадников. И так как все они как один усердствовали в осаде, разделив свои силы, они участвовали в штурмах посменно, поддерживая постоянные приступы в любое время дня и ночи.

27. (1) Гарнизон Кадмеи, увещеваемый своими командирами, упорно оборонялся от врагов, ожидая, что лакедемоняне вскоре придут с большим войском. До тех пор пока им хватало пищи, они стойко выдерживали нападения и убили и ранили множество осаждающих, поддерживаемые неприступностью цитадели; но когда нехватка провизии все увеличивалась, а лакедемонян, занятых сбором войск, было еще долго ждать, среди них распространились разногласия. (2) Ибо лакедемоняне среди них считали, что они должны стоять насмерть, в то время как их соратники из союзных городов, которых было во много раз больше, высказывались за капитуляцию Кадмеи. Действуя под принуждением, даже спартанцы, которых было очень мало, присоединились к эвакуации из цитадели. Поэтому они капитулировали на условиях и вернулись в Пелопоннес; (3) но лакедемоняне выступили со значительными силами на Фивы, и, придя слишком поздно, безуспешно атаковали[21]. Они судили трех офицеров гарнизона, приговорив двух к смерти, и наложив такой тяжелый штраф на третьего, что всем своим имуществом он не мог расплатиться. (4) Впоследствии афиняне вернулись домой, а фиванцы напали на Феспии, но потерпели неудачу.

Пока в Греции происходили эти события, римляне выслали на Сардинию[22] пятьсот колонистов, которые были освобождены от налогов.

28. (1) Когда Каллий был архонтом в Афинах, римляне избрали военными трибунами с консульской властью четырех мужей: Луция Папирия, Марка Публия, Тита Корнелия и Квинта Луция. Во время срока их полномочий, после провала лакедемонян в Фивах, беотийцы, объединившись, учредили союз и собрали значительную армию, ожидая, что лакедемоняне прибудут в Беотию с крупными силами. (2) Афиняне послали своих самых уважаемых граждан в качестве послов в города, подвластные лакедемонянам, призывая их присоединиться к общему делу свободы. Ибо лакедемоняне, опираясь на размер войск в своем распоряжении, правили своими подданными бесцеремонно и жестоко, и, следовательно, многие из тех, кто входил в сферу влияния спартанцев отпали к афинянам. (3) Первыми кто откликнулся на призыв отделиться были народы Хиоса и Византии, за ними последовали народы Родоса и Митилен и жители некоторых других островов, и так как движение неуклонно набирало силу по всей Греции, многие города присоединились к афинянам[23]. Демократы, в восторге от такой лояльности городов, создали общий совет всех союзников и назначили представителей от каждого государства. (4) Было решено по общему согласию, что в то время как совет должен проводить свои заседания в Афинах, каждый город, большой или малый, должен быть равноправен и обладать только одним голосом, и что все должны сохранять независимость, признавая афинян вождями. Лакедемоняне, осознавая, что движение городов к отделению невозможно остановить, тем не менее ревностно старались посредством дипломатических миссий, дружеских слов и обещаний выгод, переманить отпавшие народы. (5) Равным образом, они усердно посвятили себя подготовке к войне, потому что предвидели, что Беотийская война будет трудным и утомительным делом для них, так как афиняне и остальные греки, которые приняли участие в совете, были в союзе с фиванцами.

29. (1) Пока происходили эти события, Акорис, царь египтян, будучи в недружественных отношениях с персидским Царем, собрал большое наемное войско; предлагая высокую оплату тем, кто завербовался и покровительствуя многим из них, он скоро побудил множество греков служить ему на войне[24]. (2) Но не имея способного военачальника, он послал за Хабрием афинянином, человеком известным как осторожный и прозорливый полководец, который также завоевал большую известность личной храбростью. Итак Хабрий, без предварительного разрешения афинского народа, принял назначение и взял на себя командование войсками в Египте и с великой поспешностью готовился воевать с персами[25]. (3) Но Фарнабаз, которого Царь назначил полководцем персидской армии, заготовил большие запасы военных материалов, а также отправил послов в Афины, во-первых разоблачить Хабрия, который, став полководцем египтян, отвратил, как сказал он, Царя от привязанности к народу Афин, и, во-вторых, призывал их дать ему Ификрата командующим. (4) Афиняне, стремясь заслужить расположение персидского Царя и склонить Фарнабаза к себе, немедленно отозвали Хабрия из Египта[26] и отправили стратегом Ификрата[27] действовать в союзе с персами.

(5) Перемирие, которое лакедемоняне и афиняне заключили ранее[28], оставалось непоколебимым до этого времени. Но теперь спартанец Сфодрий, который был поставлен командующим и был от природы ветреным и легкомысленным, уговорил Клеомброта[29], царя лакедемонян, без согласия эфоров занять Пирей. (6) Сфодрий с более чем десятью тысячами солдат попытался занять Пирей ночью[30], но был обнаружен афинянами, и, провалив затею, вернулся, не добившись ничего. Он затем был обвинен перед спартанским советом, но так как цари поддержали его, он избежал наказания[31]. (7) В результате афиняне, премного раздосадованные случившимся, постановили, что перемирие нарушено лакедемонянами[32]. Затем они решили объявить им войну и выбрали трех наиболее почтенных граждан стратегами: Тимофея[33], Хабрия и Каллистрата[34]. Они постановили призвать двадцать тысяч гоплитов и пятьсот всадников, и снарядить двести кораблей. Они также приняли фиванцев в союз на условиях, равных во всех отношениях[35]. (8) Они проголосовали также вернуть бывшим владельцам земли, розданные клерухам[36] и приняли закон, что афиняне не должны обрабатывать земли за пределами Аттики[37]. Этим великодушным актом они восстановили расположение греков и сделали свое собственное превосходство более прочным.

30. (1) Тотчас многие другие города по указанным причинам побуждались перейти на сторону Афин; и первыми вступили в союз и наиболее страстно города Эвбеи кроме Гестиэи[38]; ибо Гестиэя, получая от лакедемонян обращение самое великодушное, в то время так как она жестоко пострадала от войны с афинянами, имела очень веские причины оставаться неослабно враждебной к Афинам и вынуждена неукоснительно соблюдать свои клятвы Спарте. (2) Тем не менее в конечном итоге семьдесят городов вступили в союз с афинянами и участвовали на равных в общем совете. Так что с постоянным увеличением сил афинян и уменьшением их у лакедемонян, два государства были уже равными соперниками. Афиняне, видя, что дела идут благоприятно для них, отправили войско на Эвбею, чтобы одновременно защитить своих союзников и покорить противников. (3) На Эвбее незадолго до этого некто Неоген, при содействии Ясона Ферского, собрал солдат и занял цитадель Гестиэи[39], и тем самым назначил себя тираном этой страны и города Орей. Из-за его жестокого и высокомерного правления лакедемоняне поэтому отправили Ферипида против него. (4) Ферипид сначала пытался уговорить тирана доводами покинуть цитадель, но когда тиран не обратил на него внимания, он призвал окрестный народ к делу свободы, взял город штурмом, и вернул свободу народу Орей. По этой причине народ, который населяет так называемую страну Гестиэйцев, неизменно верен спартанцам и сохраняет нетронутой их дружбу. (5) Хабрий, командующий силами, посланными афинянами[40], покинул Гестиодиту и укрепил, так называемый, Метрополис, который расположен на естественном крутом холме, оставил здесь гарнизон, а затем отправился на Киклады и склонил на свою сторону Пепарефос, Скиатос и некоторые другие острова, принадлежащие лакедемонянам.

31. (1) Спартанцы, видя, что стремление их союзников к отделению нельзя остановить, положили конец прежней строгости и стали обращаться с городами человеколюбиво. Такого рода обращением и благодеяниями они сделали всех своих союзников более преданными. И теперь, потому что они видели, что война грядет очень опасная и требующая суровых мер, они с честолюбием принялись за работу по подготовке к ней, и в, частности, довели до величайшего совершенства организацию и распределение своих солдат и родов войск. (2) На деле они разделили города и солдат, что подлежали призыву, на десять частей (μόρα)[41]. Первая часть включала в себя лакедемонян, вторая и третья — аркадян, четвертая — элейцев, пятая — ахейцев. Коринфяне и мегарцы составляли шестую, седьмую — сикионцы, флиунтяне и жители мыса Акте[42], акарнанцы — восьмую, девятую — фокейцы и локры, и последнюю из всех — олинфяне и союзники, которые жили во Фракии. Они приравнивали одного гоплита двум легковооруженным, а одного всадника — к четырем гоплитам[43]. (3) Такова была организация и царь Агесилай был назначен главнокомандующим кампании. Он был известен мужеством и осведомленностью в военном искусстве, и был непобедим в предыдущие годы. Ибо всеми своими войнами, особенно, когда лакедемоняне сражались с персами, он добился восхищения. Он дал сражение и одержал победу над войском во много раз многочисленнее его собственного, а потом захватил большую часть Азии[44], овладел открытой местностью; и, наконец, возможно, добился бы успеха, не отзови его спартанцы из-за политический обстановки, в покорении всей Персидской империи по ту сторону проливов. (4) Ибо он был человеком дела, отважно, но очень благоразумно, участвующим в опасных предприятиях. Соответственно, спартанцы, видя, что масштаб войны требует первоклассного вождя, снова назначили его главнокомандующим всей войны.

32. (1) Агесилай повел свою армию и достиг Беотии в сопровождении всех солдат, численностью более восемнадцати тысяч, среди которых было пять подразделений лакедемонян. Каждое подразделение содержало пятьсот человек. Отряд (λόχος), известный среди спартанцев как скириты[45], не стоял в строю с остальными, но находился при царе, и шел на поддержку частей, которые время от времени попадали в бедственное положение; а так как он состоял из отборных бойцов, он был важным фактором в генеральном сражении склонить чашу весов и, в целом, решить победу. Агесилай также имел полторы тысячи кавалерии. (2) Затем, перейдя к городу Феспии, где был гарнизон лакедемонян, он расположился станом рядом с ним и в течение нескольких дней его люди отдыхали от тягот похода. Афиняне, осведомленные о приходе лакедемонян в Беотию, сразу же отправили на помощь Фивам пять тысяч пехотинцев и две сотни конницы. (3) Когда эти войска собрались, фиванцы заняли гряду холмов примерно в двадцати стадиев от города и, превратив преграду в укрепления, ожидали нападения противника; ибо репутация Агесилая так напугала их, что они были слишком робки, чтобы ждать его нападения на равных условиях на ровной местности. (4) Что касается Агесилая[46], он повел свою армию в боевом порядке против беотийцев, и, когда он приблизился, первым делом пустил легковооруженные войска на врагов, таким образом, выявляя их диспозицию. Но когда фиванцы легко с их более высокой позиции отбросили его людей обратно, он повел против них всю армию в закрытом построении, и поразил их страхом. (5) Однако, Хабрий[47] Афинянин, возглавлявший наемные отряды, приказал своим людям встретить врага с показным презрением, сохраняя в тоже время боевую линию, и, прислонив щиты к коленям, ждать с поднятыми копьями. (6) Поскольку они сделали по единой команде так, как им было приказано, Агесилай, восхищаясь прекрасной дисциплиной врага и их презрительными позами, счел нецелесообразным пробиваться через возвышенности и вынуждать противников показать свою доблесть в рукопашной схватке, и, выяснив путем испытания, что они осмелятся, если будут вынуждены, оспаривать победу, он призывал их спуститься на равнину. Но когда фиванцы не ответили на его вызов, он отвел пехотную фалангу, отправил конницу и легковооруженных грабить беззащитную сельскую местность, и поэтому взял большое количество трофеев.

33. (1) Спартанские советники, которые сопровождали Агесилая, и его офицеры выразили удивление тем, что Агесилай, который по общему мнению был человеком дела и имел более крупные и мощные силы, избегал решающего столкновения с врагом. Им Агесилай отвечал, что, можно сказать, лакедемоняне одержали победу без риска; ибо, когда округа разорялась, беотийцы не посмели выступить на ее защиту; но если, когда враги сами уступают победу, он заставил бы их принять опасности боя, возможно, благодаря неопределенности фортуны, лакедемоняне могли бы даже потерпеть неудачу в борьбе. (2) Тогда, в то время, он, таким своим ответом, оценил возможные исходы достаточно хорошо, но позже, в свете событий, он, как полагают, изрек не просто человеческие слова, но боговдохновенный оракул. Ибо лакедемоняне, выйдя в поле против Фив с могучей армией и вынудив их сражаться за свободу, столкнулись с великой бедой. (3) Они потерпели поражение, а именно, сначала при Левктрах, где они потеряли много солдат из числа граждан и своего царя Клеомброта, а потом, когда они бились при Мантинее, они были разбиты наголову и окончательно потеряли свою гегемонию[48]. Ибо у Фортуны в привычке, когда люди превозносят себя слишком высоко, неожиданно низвергать их и так учить не рассчитывать на слишком многое. Во всяком случае Агесилай, предусмотрительно довольствуясь своим первым успехом, сохранил армию невредимой.

(4) После этого Агесилай вернулся со своим войском на Пелопоннес, тогда как фиванцы, спасенные стратагемой Хабрия, хотя он свершил множество блестящих военных подвигов, были особенно впечатлены этим эпизодом стратегии и удостоили его статуи, которая была дарована народом и изображала его в этой позе[49]. (5) Фиванцы после ухода Агесилая, выступили в поход против Феспий, уничтожили выдвинутый аванпост[50], состоящий из двухсот человек, но после многократных нападений на сам город, не достигнув ничего достойного упоминания, отвели армию обратно в Фивы. (6) Фебид[51] Лакедемонянин, который имел значительный гарнизон в Феспиях, сделал вылазку из города, опрометчиво напал на отступающих фиванцев и потерял более пяти сотен солдат, а сам, блестяще сражаясь, получив множество ран в грудь, встретил геройскую смерть.

34. (1) Вскоре после этого лакедемоняне снова[52] выступили против Фив в том же составе, что и раньше, но фиванцы, занимая определенные новые преграды, воспрепятствовали противнику опустошить страну, хотя и не решились дать бой на равнине лицом к лицу против всей вражеской армии. (2) Когда Агесилай выдвинулся для атаки, они выходили навстречу ему постепенно. Разгорелся долгий, яростный и ожесточенный бой, в котором поначалу люди Агесилая возобладали, но потом, когда фиванцы высыпали из города в полном составе, Агесилай, видя множество мужчин, устремившихся на него, отозвал своих солдат из боя звуками трубы. Фиванцы, которые установили, что сейчас они впервые не уступили лакедемонянам, возвели победный трофей, а затем с уверенностью встретились с армией спартанцев.

(3) Что касается боевых действий сухопутных войск, результат был такой. На море примерно в то же время произошло большое морское сражение между Наксосом и Паросом, причина которого заключалась в следующем. Поллис, наварх лакедемонян, узнав, что крупный груз зерна находится на пути в Афины, устроил засаду, выжидая когда зерновозы войдут в порт, намереваясь напасть на грузовые суда. Афинский народ, уведомленный об этом, выслал конвой, чтобы охранять зерно в пути, которое фактически было доставлено в сохранности в Пирей. (4) Позже Хабрий, афинский наварх, со всем флотом отплыл в Наксос и обложил его осадой. Подведя осадные машины против стен и разрушив их, он затем прилагал все усилия, чтобы взять город штурмом. Пока происходили эти события, Поллис, адмирал лакедемонян, зашел в порт, чтобы помочь наксосцам. Горя соперничеством, обе стороны вступили в морской бой, выстраивая боевые линии для нападения друг на друга[53].(5) Поллис имел шестьдесят пять триер; Хабрий — восемьдесят три. Как только корабли набросились друг против друга, Поллис, возглавляющий правое крыло, первым напал на триремы на противоположном левом крыле, где командовал Кедон Афинянин. В блестящем столкновении он убил самого Кедона и затопил его корабль; и, подобным образом схватываясь с другими кораблями Кедона, и разрушая их таранами своих кораблей, он уничтожил одни, а другие вынудил бежать. (6) Когда Хабрий увидел происходящее, он направил эскадру кораблей под своим командованием, и подал поддержку людям, которые оказались в затруднении, и тем самым избежал разгрома своего флота. Он сам с сильнейшей частью флота в доблестной борьбе разрушил много трирем и взял большое число пленных.

35. (1) Хотя он таким образом взял верх и заставил все вражеские корабли бежать, он совершенно отказался от преследования. Ибо он помнил о битве при Аргинусах[54] и, что народное собрание, в оплату за великие услуги, исполненные победоносными стратегами, осудило их на смерть по обвинению в том, что они не смогли похоронить павших в битве; следовательно он опасался, так как обстоятельства были почти такими же, что его может постигнуть подобная участь. Соответственно, отказавшись от преследования, он собрал плавающие тела сограждан, спас тех, кто еще был жив, и похоронил мертвых. Если бы он не занимался этим делом, он легко бы уничтожил весь вражеский флот. (2) Со стороны афинян восемнадцать трирем[55] были уничтожены в битве; у лакедемонян двадцать четыре были уничтожены, а восемь захвачены с экипажами. Затем Хабрий, одержав знаменательную победу, нагруженный добычей, отплыл обратно в Пирей и был с воодушевлением встречен согражданами. Поскольку после Пелопоннесской войны это было первое морское сражение, в котором победили афиняне. Так как в битве при Книде[56] они дрались не на своих кораблях, но получили в пользование флот Царя и одержали победу.

(3) Пока происходили эти события, в Италии Марк Манлий[57], который стремился к тирании в Риме, был повержен и убит.

36. (1) Когда Харисандер был архонтом в Афинах, римляне избрали четырех военных трибунов с консульской властью: Сервия Сульпиция, Луция Папирия, Тита Квинтия; элейцы праздновали сто первую Олимпиаду, в которой Дамон из Фурий выиграл бег на стадию. В течение срока их полномочий во Фракии трибаллы, страдающие от голода, всеми силами переместились на земли за пределами своих границ, и добывали пищу с полей, им не принадлежащих. (2) Более тридцати тысяч вторглись в прилегающие части Фракии и разорили безнаказанно владения Абдеры; и после захвата большого количества трофеев, они проделывали свой путь домой в высокомерной и беспорядочной манере, когда жители Абдеры вышли в поле полными силами против них и убили более двух тысяч из них, так как они брели в беспорядке домой[58]. (3) Тогда варвары, разъяренные случившимся и, желая отомстить абдеритам, снова вторглись в их земли. Победители предыдущей схватки, будучи в восторге от своего успеха и помощи, оказанной фракийцами из пограничной области, которые прислали им в поддержку отряд, выстроили свою линию напротив варваров. (4) Произошел упорный бой, и поскольку фракийцы вдруг переметнулись на другую сторону, абдериты, теперь оставшиеся сражаться в одиночку, в окружении численно превосходящих варваров, были убиты почти поголовно, столько же, сколько приняли участие в бою. Но как раз после того, как абдериты потерпели настолько великое бедствие, и были близки к тому, чтобы оказаться в осаде, Хабрий Афинянин внезапно появился с войсками и вырвал их из опасности. Он изгнал варваров из страны, и после того как оставил значительный гарнизон в городе, сам был убит какими-то людьми[59]. (5) Тимофей, сменивший его на посту адмирала, отплыл в Кефаллению, одержал победу над тамошними городами, а также убедил города Акарнании принять сторону Афин. Затем он заключил дружбу с Алкетой, царем молоссов, и, вообще говоря, завоевав области, принадлежащие городам этих регионов, он разбил лакедемонян в морском сражении при Левктрах[60]. (6) Все это он проделал быстро и легко, не только убеждая мужей своим красноречием, но и выигрывая битвы мужеством и полководческим даром. Следовательно, он добился большого успеха не только среди сограждан, но и у греков в целом. Вот на чем стояла фортуна Тимофея.

37. (1) Пока происходили эти события, фиванцы совершили поход против Орхомена с пятью сотнями отборных бойцов и совершили незабываемый подвиг. Так как лакедемоняне держали многочисленный гарнизон в Орхомене, и стягивали свои силы против фиванцев, произошла жесткая битва, в которой фиванцы, нападая на двукратно превосходящие силы, разбили лакедемонян[61]. Никогда ранее, фактически, такие вещи не случались; казалось, достаточно было, если бы они победили многими против немногих. (2) В результате фиванцы наполнилось гордостью, становясь все более и более прославленными своею доблестью, и явно выдвигая себя в претенденты на господство в Греции.

(3) Из историков Гермей из Мефимны[62] этим годом довел до конца свой рассказ о сицилийских делах, состоящий из десяти книг, или, как некоторые разбивают этот труд, — из двенадцати.

38. (1) Когда Гипподам был архонтом в Афинах, римляне избрали четырех военных трибунов с консульской властью: Луция Валерия, Луция Манлия, Сервия Сульпиция и Лукреция. Во время срока их полномочий Артаксеркс, Царь персов, намереваясь начать войну с египтянами и усердно занятый формированием крупной наемной армии, решил урегулировать войну, происходящую в Греции. Ибо таким средством он, в частности, надеялся, что греки, как только освободятся от своих внутренних войн, с большей готовностью пойдут на наемную службу. Соответственно, он отправил послов в Грецию, чтобы призвать города заключить всеобщий мир по общему согласию. (2) Греки приветствовали его предложение, потому что устали от непрерывного ряда войн, и согласились заключить мир при условии, что все города должны быть независимыми и свободными от иностранных гарнизонов. Соответственно греки назначили агентов, которые, переходя из города в город, проводили вывод всех гарнизонов. Но фиванцы одни не согласились, что ратификация мира должна происходить в каждом городе[63], но настаивали, что вся Беотия должна быть записана как собственность Фиванской конфедерации. (3) Когда афиняне выступали против этого наиболее придирчивым способом, Каллистрат, их народный вождь, зачитал свои доводы, а от имени фиванцев Эпаминонд вручил послание общему собранию с удивительным эффектом, результатом было то, что хотя условия мира были единогласно приняты всеми другими греческими государствами, фиванцы одни отказались от участия в нем[64]; и, благодаря влиянию Эпаминонда, который своими личными качествами вдохнул в сограждан патриотический дух, им хватило смелости выступить против решения всех остальных. (4) Ибо лакедемоняне и афиняне, которые постоянно боролись за гегемонию, теперь уступили одни другим, одни справедливо знаменитые на суше, другие на море. Они, следовательно, раздосадованные претензией на лидерство, выдвинутой третьим соперником, стремились оторвать беотийские города от Фиванской конфедерации[65].

39. (1) Фиванцы, которые преуспели в телесной силе и удали и уже победили лакедемонян в многочисленных сражениях, ликовали в душе и страстно желали оспорить господство на земле. Они не обманывались в своих надеждах, как по вышеизложенным причинам, так и потому, что у них было много хороших командиров и стратегов в рассматриваемый период. (2) Наиболее известными были Пелопид, Горгид[66], и Эпаминонд. Эпаминонд[67], по сути, далеко превзошел не только таковых из собственного народа, но и всех греков, в доблести и в мастерстве в военном искусстве. Он имел широкое общее образование, проявляя особый интерес к философии Пифагора[68]. Кроме того, будучи богато одарен физическими достоинствами, естественно, что он вносил большой вклад в выдающиеся успехи. Отсюда, даже вынужденный с очень малым числом ополченцев биться против целой армии лакедемонян и их союзников, он настолько превосходил этих, до сих пор непобедимых воинов, что убил Клеомброта, спартанского царя, и почти полностью уничтожил толпы своих противников[69]. (3) Таковы были замечательные деяния, которые он неожиданно исполнил по причине своей проницательности и морального превосходства, происходящих от его образования.

Тем не менее, мы будем несколько позднее[70] рассматривать эти вопросы более подробно в отдельной главе; в настоящее время мы вернемся к нити нашего повествования.

40. (1) После того как автономия была предоставлена различным народам[71], города впали в великие волнения и внутренние беспорядки, особенно на Пелопоннесе. Отбросив олигархические учреждения и ныне приняв безрассудные преимущества вольности, которые несет в себе демократия, они изгнали многих благородных[72] граждан, и, выдумав обвинения против них, осудили. Таким образом впав во внутренние раздоры, они прибегли к изгнаниям и конфискации имущества, в частности, тех, кто во время спартанской гегемонии были руководителями своих родных городов. (2) Воистину, в те времена олигархи осуществляли авторитарный контроль над своими согражданами, а затем, когда народные толпы вернули свободу, они затаили злобу. Сначала, однако, изгнанники из Фиалей[73], сплотив свои силы, отбили крепость Герею[74]. И выступая оттуда, они делали налеты на Фиалеи[75], и в то время когда, как это случилось, праздновались Дионисии, они неожиданно напали на зрителей в театре, убили многих, убедили некоторых принять участие в своей безрассудной затее, и отступили в Спарту. (3) И изгнанники из Коринфа, которые в большом числе жили среди аргивян, попытались вернуться, но хотя признанные в городе некоторыми своими родственниками и друзьями, они были осуждены и окружены, и, так как они предчувствовали, что задержание может повлечь за собой дурное обращение, они убили друг друга. Коринфяне, обвинив многих своих граждан в оказании помощи изгнанникам в нападении, приговорили одних к смерти, и изгнали других. (4) Опять же, в городе мегарцев, когда некоторые пытались свергнуть правительство и подавить демократию, многие были убиты, и не мало было изгнанных. Также среди сикионцев было много тех, кто пытался устроить революцию, но потерпев неудачу были убиты. (5) Среди флиунтцев, когда многие из тех, кто был в изгнании, захватили крепость и собрали значительное число наемников, произошла битва против городской партии, и, когда изгнанники одержали победу, свыше трехсот флиунтцев были убиты. Позже, когда стража предала изгнанников, флиунтцы взяли верх и казнили более шестисот изгнанников, в то время как они выдворили остальных из страны и заставили их укрыться в Аргосе. Таковы были бедствия, поразившие города Пелопоннесса.

41. (1) Когда Сократид был архонтом в Афинах, римляне избрали четырех военных трибунов с консульской властью: Квинта Сервилия, Сервия Корнелия и Спурия Папирия. В течение срока их полномочий Царь Артаксеркс послал экспедицию против египтян[76], которые восстали от Персии. Руководителями армии были Фарнабаз, командующий варварскими подразделениями, и Ификрат[77] Афинянин, командир наемников, которых насчитывалось двадцать тысяч. Ификрат, который был призван для похода Царем, получил назначение из-за своих полководческих навыков. (2) После нескольких лет, потраченных Фарнабазом на приготовления, Ификрат осознав, что хотя в разговоре тот был умен, но был вялым в действии, откровенно сказал ему, что удивлен, что некто, кто настолько быстр в речах, может быть так нетороплив в действии. Фарнабаз ответил, что это все потому, что он хозяин своего слова, но Царь хозяин его поступков. (3) Когда персидская армия собралась в городе Ак[78], она насчитывала двести тысяч варваров под командованием Фарнабаза, и двадцать тысяч[79] греческих наемников во главе с Ификратом. Трирем насчитывалось триста тридцать, весельных судов двести. Число транспортов для продовольствия и других припасов было огромно. (4) С наступлением лета[80] царские полководцы свернули лагерь всей армии, и в сопровождении флота выступили вдоль побережья к Египту. Когда они подошли к Нилу, они обнаружили, что египтяне явно завершили свою подготовку к войне. (5) Ибо Фарнабаз шел медленно и дал много времени врагу, чтобы подготовиться. В самом деле это обычная практика персидских командиров, не будучи независимы в деле ведения войны, они отсылают все вопросы к Царю и ждут ответа по каждой мелочи.

42. (1) Царь египетян Нектанеб знал о размере персидской армии, но был бодр, так как Египет имеет крайне трудные подступы, и, во-вторых, фактически все пункты вторжения с суши или моря были тщательно блокированы. (2) Нил впадает в Египетское море семью устьями[81], и при каждом устье города были оборудованы вместе с большими башнями на обоих берегах потока, деревянным мостом, управляющим входом. Особенно он укрепил устье Пелусия, потому что оно было первым на пути наступающих из Сирии, и, казалось, было наиболее вероятным путем подхода противника. (3) Он вырыл соединительные каналы с ним, укрепил входы для кораблей, находящихся в наиболее подходящих местах, затопил подступы по суше, тогда как морские подходы заблокировал дамбами. Следовательно, было не так легко кораблям заплыть в них, или кавалерии приблизиться, или наступать пехоте. (4) Штаб Фарнабаза, обнаружив устье Пелусия столь замечательно укрепленным и охраняемым множеством солдат, полностью отверг план прорыва через него и решил сделать вторжение флотом через другое устье. Соответственно, они вышли в открытое море так чтобы корабли не были замечены врагом, и отплыли к устью, известному как Мендесий, где был пляж, тянувшийся на значительное расстояние. Высадив здесь три тысячи человек, Фарнабаз и Ификрат ринулись вперед к стенам крепости в устье. (5) Египтяне бросились с тремя тысячами всадников и пехоты и начался жестокий бой, но много людей с кораблей пришли, чтобы увеличить количество персов, пока, наконец, египтяне не были окружены, многие убиты, а не мало захвачены живыми; остальные в замешательстве были загнаны в город. Люди Ификрата разгромили защитников на стенах, завладели крепостью, разрушили ее, и поработили жителей.

43. (1) После этого разногласия среди командиров стали причиной провала предприятия. Ибо Ификрат, узнав от пленных, что Мемфис[82], наиболее стратегически важный из египетских городов, не защищен, советовал не мешкая отплыть в Мемфис раньше чем египетские войска прибудут туда, но Фарнабаз думал, что им следует дождаться всей персидской армии; ибо в этом случае поход против Мемфиса был бы менее опасным. (2) Когда Ификрат потребовал, чтобы ему дали наемников, что были под рукой, и обещал с их помощью захватить город, Фарнабазу стали подозрительны его смелость и мужество из страха, что он завладеет Египтом для себя. Соответственно, когда Фарнабаз отказал, Ификрат заявил, что, если они упустят верную возможность, они могут провалить всю кампанию. Некоторые военачальники действительно затаили обиду на него и пытались выдвинуть несправедливые обвинения. (3) Между тем египтяне, имея достаточно времени на восстановление, сначала послали достаточный гарнизон в Мемфис, а затем, отправив все свои силы против разоренной крепости в Мендесийском устье Нила и, будучи теперь в большом выигрыше благодаря силе своих позиций, сражались в непрерывных столкновениях с врагом. Все возрастая в силах, они убили много персов и приобрели уверенность против них. (4) Так как боевые действия вокруг этой крепости затянулись, и наступил сезон этесиев, в который Нил наполнялся и затапливал[83] всю страну обилием своих вод, делая Египет с каждым днем все более защищенным. Персидские военачальники, так как обстановка постоянно складывалась против них, решили отступить из Египта. (5) Следовательно, на обратном пути в Азию, когда возникли разногласия между ним и Фарнабазом, Ификрат, подозревая, что его могут арестовать и наказать, как это было с Кононом[84] Афинянином, решил бежать тайком из лагеря. Соответственно, имея надежный корабль, он ушел тайно ночью и достиг Афинского порта. (6) Фарнабаз направил послов в Афины и возложил на Ификрата ответственности за провал Египетского похода. Афиняне, однако, ответил персам, что если они обнаружат в его действиях преступление, они накажут его по заслугам, и вскоре после этого назначили Ификрата главнокомандующим флота.

44. (1) Здесь будет уместно изложить, что я узнал замечательного о личности Ификрата. Ибо он, как сообщается, отличался общей проницательностью и обладал исключительным природным гением ко всякого вида полезным изобретениям. Поэтому рассказывают, что после того, как он приобрел свои обширные познания в военном деле во время Персидской войны, он разработал множество улучшений в военном снаряжении, посвятив себя, в особенности, вопросам оружия. (2) Например, греки использовали щиты, которые были большими и, следовательно, с ними трудно было управляться; от них он отказался и сделал небольшие овальные среднего размера, таким образом с успехом добиваясь двух целей: предоставляя телу достаточное прикрытие и давая в пользование малый щит, за счет его легкости обеспечивая полную свободу движений. (3) Испытание легкости манипулирования новым щитом обеспечило его принятие, и пехота, которая раньше называлась "гоплиты" из-за тяжелого щита, теперь сменила свое название на "пельтастов" от легкой пельты, что они носили[85]. Что касается копья и меча, он внес изменения в противоположном направлении, а именно: он увеличил длину копья в два раза, и сделал мечи почти вдвое длиннее. Фактическое применение этого оружия подтвердило начальные испытания и успешный эксперимент завоевал великую славу изобретательному гению стратега. (4) Он сделал солдатскую обувь, которую было просто развязать и легкую, и она по сей день называется "ификратиды". Он также представил много других полезных усовершенствований в военном деле, но было бы утомительно писать о них. Итак, персидский поход против Египта, при всей его гигантской подготовке, не оправдал ожиданий и, в конце концов, оказался неудачным.

Главы 45–56. Война между Спартой и Фивами, закончившаяся победой фиванцев при Левктрах.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

45. (1) Поскольку теперь по всей Греции некоторые государства впали в беспорядки из-за непривычной формы правления, и множество восстаний происходило по среди общей анархии, лакедемоняне оказывали помощь тем, кто пытался установить олигархию, в то время как афиняне поддерживали те группы, которые придерживались демократии. (2) Оба этих государства соблюдали перемирие[1] очень короткое время, но потом, действуя совместно со своими присоединившимися городами, возобновили войну, больше не признавая обусловленного всеобщего мира. Так случилось, что в Закинфе народная партия, будучи недовольна и полна негодования к тем, кто осуществлял правление во время господства лакедемонян, отправили их всех в изгнание...[2] Эти закинфяне, получив убежище у Тимофея Афинянина, заведующего флотом, присоединили свои морские силы и сражались с ним. (3) Соответственно, они, сделав его своим сообщником, были доставлены на остров и захватили крепость на берегу моря, которую они называли Аркадия[3]. Используя ее в качестве базы и имея поддержку Тимофея, они наносили ущерб горожанам[4]. (4) И когда закинфяне запросили у лакедемонян помощи, последние сначала отправили послов в Афины, чтобы обвинить Тимофея; но потом, видя, что афинский народ благоволит изгнанникам[5], собрали флот, и, укомплектовав двадцать пять триер, отдав их под команду Аристократа[6], послали на помощь закинфянам.

46. (1) В то время как происходили эти события, некоторые сторонники лакедемонян на Коркире восстали против демократии и призвали спартанцев направить флот, обещая передать им Коркиру. Лакедемоняне, сознавая большое значение, которое имела Коркира для претендентов на морское могущество, поспешили сами завладеть этим городом[7]. (2) Таким образом, они сразу же направили к Коркире двадцать две триеры, отданных под команду Алкида. Они делали вид, что эта экспедиция отправлена в Сицилию, с тем чтобы быть принятыми как друзья коркирянами, а затем с помощью изгнанников занять город. (3) Но коркиряне, раскрыв замысел спартанцев, бдительно охраняли город и отправили послов в Афины за помощью. Афиняне постановили оказать помощь коркирянам и закинфским изгнанникам, и послали в Закинф в качестве стратега Ктесикла, командовать изгнанниками, и готовились направить флот в Коркиру.

(4) Пока происходили эти события, платейцы в Беотии, держась за союз с афинянами, послали к ним за солдатами, решив передать свой город афинянам. На это беотархи[8] пришли в ярость на платейцев и желая предотвратить приход союзных войск из Афин, немедленно привели значительную армию против платейцев[9]. (5) Они достигли окрестностей Платей когда нападения никто не ждал, так что большое число платейцев были захвачены на полях и уведены кавалерией, тогда как остальные, кто бежал в город, не имея помощи от союзников, были вынуждены заключить соглашение, приятное врагам, а именно: они были обязаны покинуть город со своим движимым имуществом и никогда больше не ступать ногой на беотийскую землю. (6) В этой связи фиванцы, срыв полностью Платеи, также разграбили Феспии[10], которые чуждались их. Платейцы с женами и детьми бежав в Афины, получили полные гражданские права[11] в знак расположения афинского народа.

Таково было положение дел в Беотии.

47. (1) Лакедемоняне назначили стратегом Мнасиппа[12] и приказали ему следовать на Коркиру с шестьюдесятью пятью триерами, его войско состояло из пятнадцати сотен солдат. Причалив к острову, он принял изгнанников, потом зашел в гавань и захватил четыре корабля, три оставшиеся корабля бежали к берегу, где они были сожжены коркирянами, с целью предотвращения попадания в руки врага. Он также разбил своею пехотой отряд на суше, который захватил какой-то холм, и всецело застращал коркирян. (2) Афиняне, какое-то время назад отправили Тимофея, сына Конона, с шестьюдесятью кораблями на подмогу Коркире. Он, однако, прежде чем вступиться за их интересы, плавал в районе Фракии. Здесь он призвал многие города вступить в союз, и добавил тридцать триер к своему флоту. (3) В этот момент, потому что слишком опоздал подать помощь Коркире, он был сначала лишен командования в результате потери популярности. Позже, однако, когда он плыл вдоль аттического побережья Афин, привезя с собой большое число посланников от государств, которые были готовы заключить союз с Афинами, имея дополнительно тридцать триер в составе флота, и приведя весь флот к отменной боеготовности, народ раскаялся и восстановил[13] его в должности. (4) Кроме того, они снарядили дополнительно сорок триер, так что в целом у него было сто тридцать кораблей; они также предоставили обильные запасы продовольствия, военные машины, и другие предметы, необходимые для войны. Для безотлагательного исполнения спасения, они выбрали Ктесикла[14] стратегом и послали его с пятью сотнями солдат на помощь Коркире. (5) Он скрытно прибыл туда ночью и пристал в Коркире незамеченный осаждающими. Найдя жителей города в раздорах друг с другом, а заведование военными вопросами скверным, он уладил разногласия, уделил большое внимание делам города, и воодушевил осажденных. (6) Сначала, в неожиданном нападении на осаждающих он убил около двухсот, а затем и в большом бою убил Мнасиппа и не мало других. Наконец, он окружил и осадил осаждающих, и добился большого одобрения[15]. (7) Война за обладание Коркирой была практически закончена, когда приплыл афинский флот со стратегами Тимофеем[16] и Ификратом. Они, явившись слишком поздно для критических событий, не добились ничего достойного упоминания, кроме того, что, напав на несколько сицилийских триер[17], которые Дионисий направил под командованием Киссида и Криниппа оказать помощь своим союзникам лакедемонянам, они захватили их вместе с экипажами, всего девять кораблей. Продав пленных в качестве добычи, они собрали более шестидесяти талантов, которые выплатили своим войскам[18].

(8) Пока происходили эти события, на Кипре евнух Никокл[19] убил царя Эвагора и завладел царской властью над саламинянами; а в Италии римляне, выстроившись в битве против пренестинцев[20], разбили их и убили почти всех своих противников.

48. (1) Когда Астей был архонтом в Афинах, римляне избрали шесть военных трибунов с консульской властью: Марка Фурия, Луция Фурия, Авла Постумия, Луция Лукреция, Марка Фабия, и Луция Постумия. Во время срока их полномочий мощные землетрясения произошли в Пелопоннесе, сопровождаемые приливными волнами, которые поглотили открытые пространства и города способом водящим за пределами доверия; ибо никогда прежде такие бедствия не выпадали греческим городам, никогда целые города вместе с жителями не исчезали в результате некой божественной силы, сеющей разрушения и погибель человеческому роду. (2) Степень разрушений была увеличена временем возникновения; ибо землетрясение случилось не днем, когда была бы возможность пострадавшим помочь самим себе, но удар пришелся на ночь, так что когда дома рухнули и рассыпались от силы толчков, народ, вследствие темноты, неожиданности, и замешательства, причиненного событием, не имел сил бороться за жизнь. (3) Большинство из них попали под рухнувшие дома и погибли, но когда настал день, некоторые выжившие бросились из руин и, когда они думали, что избежали опасности, то встретились с большей и еще более невероятной опасностью. Море поднялась до огромной высоты, и волна, вздымающаяся еще выше, смыла и утопила всех жителей вместе с их родными землями. Два города в Ахайе вынесли удар этой катастрофы, Гелика и Бура[21], первый из которых, как имело место, до землетрясения удерживал первенство среди городов Ахайи. (4) Эти бедствия были предметом многочисленных дискуссий. Естествоиспытатели прилагали усилия объяснить такие случаи не божественным провидением, но некими естественными условиями, определенными необходимыми причинами, тогда как те, кто настроен поклоняться божественной власти, дают некие благовидные причины возникновения, утверждая, что катастрофа была обусловлена гневом богов на тех, кто совершил святотатство. Этот вопрос я также постараюсь осветить подробно в специальной главе моей истории[22].

49. (1) С глубокой древности девять городов Ионии[23] имели обычай проведения огромного жертвоприношения Посейдону в пустынной области вблизи места под названием Микале. Позже, однако, в результате разразившейся войны в этих краях, так как они были не в состоянии проводить Панионии здесь, они перенесли праздничное собрание в безопасное место вблизи Эфеса. Отправив посольство в Дельфы, они получили оракул, предписывающим им сделать копии древних алтарей предков в Гелике, которая была расположена там, что когда-то было известно как Иония[24], но теперь известно как Ахайя. (2) Так ионяне в повиновении оракулу послали людей в Ахайю, чтобы сделать копии, и они выступили перед Советом ахейцев и убедили дать то, что они просили. Жители Гелики, однако, которые имели древнее присловье, что они пострадают от опасности, когда ионийцы будут совершать жертвы на алтаре Посейдона, приняв в расчет оракул, выступили против ионийцев в вопросе о копиях, заявив, что святилище является не общим достоянием ахейцев, но их частной собственностью. Жители Буры вместе с ними также приняли участие в этом. (3) Но так как ахейцы общим указом дали согласие, ионийцы принесли жертвы на алтаре Посейдона, как предписывал оракул, но народ Гелики расшвырял священное имущество ионийцев и захватил их представителей[25], таким образом, совершив святотатство. Именно из-за этих деяний, говорят, Посейдон в гневе навлек разрушения на города нарушителей посредством землетрясения и наводнения. (4) Как утверждают, это гнев Посейдона выплеснулся на эти города, и этому есть явные доказательства: во-первых, определенно известно, что власть над землетрясениями и наводнениями принадлежит этому богу[26], а также по древнему поверью, полуостров Пелопоннес был жилищем Посейдона; и эта страна, в известном смысле, считается посвященной Посейдону, и, вообще говоря, все города Пелопоннеса чествуют этого бога больше, чем любого другого из бессмертных. (5) Кроме того, Пелопоннес имеет под поверхностью огромные пещеры и обладает подземными скоплениями проточной воды. Действительно, две реки имеют явные подземные течения; одна из которых, фактически, недалеко от Феней, засасывается под землю, и в прежние времена полностью исчезла, поглощаемая подземными пещерами, а другая, рядом со Стимфалами[27], ниспадает в пропасть и течет на протяжении двухсот стадий под землей, а затем изливается в городе аргивян. (6) В дополнение к этим заявлениям, праведники еще говорят, что, за исключением тех, кто совершил святотатство, никто не погиб в катастрофе[28]. В отношении случившихся землетрясения и наводнения мы будем довольствоваться тем, что уже сказано.

50. (1) Когда Акисфен был архонтом в Афинах, римляне избрали восемь военных трибунов с консульской властью: Луция и Публия Валерия, Гая Теренция, Луция Менения, Гая Сульпиция, Тита Папирия, и Луция Эмилия, и элейцы праздновали сто вторую Олимпиаду, на которой Дамон из Фурий победил в забеге на стадию. (2) Во время срока их полномочий, после того как лакедемоняне удерживали первенство в Греции почти пятьсот лет, божественное знамение предсказало утрату ими владычества; так как на небесах был виден в течение многих ночей большой пылающий светоч, который был назван из-за его формы "пылающий луч"[29], а чуть позже, к всеобщему удивлению, спартанцы потерпели поражение в великой битве и безвозвратно потеряли свое превосходство. (3) Некоторые ученые приписывают происхождение светоча естественным причинам, выразив мнение, что такие явления происходят по необходимости в назначенное время, и что в этих вопросах вавилонские халдеи и другие астрологи преуспели в точных пророчествах. Эти люди, мол, не удивляются, когда такие явления имеют место, но скорее — если их нет, поскольку каждое отдельное созвездие имеет свой особый цикл, и они завершают эти циклы посредством вековых движений по назначенному пути. Во всяком случае, сообщают, этот светоч имел такой блеск и свет был такой силы, что отбрасывались тени очень похожие на отбрасываемые Луной.

(4) В это время Артаксеркс, Царь персов, видя, что греческий мир снова в смятении, отправил послов[30], призывая греков уладить свои междоусобные войны и учредить общий мир в соответствии с заветами[31], как они сделали ранее. Все греки охотно приняли это предложение, и все города согласились на всеобщий мир, за исключением Фив[32]; ибо фиванцы одни, занятые приведением Беотии под единый союз[33], не были допущены греками из-за общего решения давать клятвы и заключать договора в каждом городе[34]. Итак, оставшись вне договора как и прежде, фиванцы продолжали удерживать Беотию как единую конфедерацию, им подвластную. (5) Лакедемоняне, раздраженные этим, решили вести большую армию против них, как против общего врага, ибо они смотрели крайне ревниво на их растущую мощь, опасаясь, что руководя всей Беотией, они могут разрушить спартанскую гегемонию, как только подвернется возможность. Так как они постоянно упражнялись в гимнастике и имели большую телесную силу, и так как они были по природе воинственны, то были они отнюдь не последние храбрецы среди греков. (6) Еще у них были вожди, выдающиеся своей доблестью, величайшими из которых были три человека: Эпаминонд, Горгид и Полопид[35]. Город фиванцев переполнялся гордостью от славы своих предков в героическую эпоху и стремился к великим свершениям. Поэтому в тот год лакедемоняне готовились к войне, призвав в армию как собственных граждан, а также своих союзников.

51. (1) Когда Фрасиклеид был архонтом в Афинах, римляне избрали восемь военных трибунов с консульской властью: Публия Мания, Гая Эренуция, Гая Секста, Тиберия Юлия, Луция Лавиния, Публия Трибония и Гая Манлия, и еще Луция Анфестия[36]. В течение срока их полномочий, фиванцы, поскольку они не заключили перемирие, были вынуждены в одиночестве вести войну с лакедемонянами; так как не было города, который мог бы законно присоединиться к ним, потому что все приняли всеобщий мир. (2) Лакедемоняне, так как фиванцы были в изоляции, решили бороться с ними и низвести Фивы до полного рабства. А так как лакедемоняне делали свои приготовления не скрываясь, а фиванцы были лишены союзников, всяк полагал, что они будут легко побеждены спартанцами. (3) Соответственно, некоторые греки, которые были дружелюбны к фиванцам, сочувствовали им в связи с угрозой поражения, а те, кто были в ссоре с ними, были вне себя от радости при мысли, что Фивы в один миг будут порабощены. Наконец лакедемоняне, когда их огромная армия была готова, предоставили командование своему царю Клеомброту[37], и в первую очередь отправили послов в Фивы, приказывая фиванцам разрешить всем беотийским городам быть независимыми, народам Платей и Феспий[38], и вернуть земли бывшим владельцам. (4) Когда фиванцы ответили, что они никогда не вмешивались в дела Лаконии и спартанцы не имеют права касаться таковых в Беотии (таков был смысл их ответов), лакедемоняне немеденно послали Клеомброта с армией против Фив; и союзники спартанцев жаждали войны, уверенные в том, что не будет никаких столкновений или битв, но что они завладеют беотийцами без борьбы.

52. (1) Спартанцы, соответственно, продвинулись до Коронеи, где расположились станом и ждали опоздавших союзников. Фиванцы, ввиду присутствия противника, сперва постановили отправить жен и детей ради безопасности в Афины, затем выбрали Эпаминонда стратегом и передали ему командование на войне, дав в качестве советников шесть беотархов. (2) Эпаминонд, имея призванных к бою всех военнообязанных фиванцев и других беотийцев, которые были готовы и обучены, вывел из Фив свою армию, насчитывающую всего не более шести тысяч. (3) Когда солдаты выступали из города, многим показалось, что неблагоприятные предзнаменования явились армии. Ибо у ворот Эпаминонд встретил слепого глашатая, который, призывая к возвращению беглых рабов, так как это было принято[39], выкрикивал предупреждения не забирать их из Фив и не похищать их, но доставить домой и держать под охраной. (4) Тогда старики среди тех, кто слышал глашатая, сочли это знамением будущего; но молодежь хранила молчание, чтобы проявлением малодушия не заставить Эпаминонда отменить поход. Но Эпаминонд ответил тем, кто говорил ему, что он должен соблюдать приметы:

(5) Хотя Эпаминонд изумил осторожных своим решительным ответом, второе знамение представилось еще более неблагоприятным, чем предыдущее. Ибо когда писарь (γραμματεὺς) вышел с копьем и с лентой, привязанной к нему, и передавал приказы штаба, поднялся ветер, и так случилось, лента порвалась о копье и обвилась вокруг плиты, которая лежала над могилой, а там были похоронены какие-то лакедемоняне и пелопоннесцы, которые погибли во время похода Агесилая. (6) Некоторые старики, которые опять-таки случайно оказались там, настоятельно требовали от начальства отступить перед лицом явного сопротивления богов; но Эпаминонд, не удостоив их ответа, повел свою армию, думая, что в данном вопросе соображениям благородства и заботам о справедливости следует отдать предпочтение над причинами предзнаменований. (7) Соответственно Эпаминонда, который был обучен философии и разумно применял принципы своей подготовки, в тот момент сильно осуждали, но позже в свете его успехов, стали считать, что он преуспел в военной хитрости и принес величайшую пользу своей родине. Ибо он немедленно вывел свою армию, заранее захватил проход у Коронеи, и расположился там лагерем.

53. (1) Клеомброт, узнав, что враг захватил перевал первым, решил не штурмовать проход, а вместо этого проследовал через Фокиду, и, когда он прошел по трудной прибрежной дороге, то вошел Беотию без опасности. В этом походе он взял несколько крепостей и захватил десять триер[41]. (2) Позже, когда он добрался до места под названием Левктры, он расположился там станом и дозволил солдатам отдых после марша. Когда беотийцы в своем движении приблизились к противнику, а затем, преодолев несколько хребтов, вдруг увидели лакедемонян, заполонивших всю равнину Левктр, они были поражены, видя армию огромного размера. (3) И когда беотархи провели совещание[42], то решали должны ли они остаться и сражаться с войском во много раз превосходящих их числом, или же они должны отступить и вступить в бой на господствующих позициях, и случилось так, что голоса вождей были равны. Ибо из шести беотархов три считали, что они должны отвести армию, а три, что они должны остаться и сражаться, в число последних входил Эпаминонд. В этом безвыходном и запутанном положении пришел голосовать беотарх, которого Эпаминонд убедил отдать голос ему, и таким образом он взял верх. Вот так и было принято решение поставить все на исход битвы. (4) Но Эпаминонд, видя, что солдаты суеверны вследствие случившихся предзнаменований, очень желал посредством своей собственной изобретательности и стратегического искусства изменить настроение солдат. Соответственно, нескольких человек, недавно прибывший из Фив, он убедил говорить, что оружие из храма Геракла удивительным образом исчезло, и что молва широко разнеслась по Фивам, что герой старины взял их и отправился на помощь беотийцам. Он показал им другого человека, как того, кто недавно поднялся из пещеры Трофоний[43], который сказал, что бог повелел им после победы при Левктрах, учредить состязания с награждением венками в честь Зевса-царя. Таково действительное происхождение праздника, который беотийцы нынче отмечают в Лебадее.

54. (1) Пособником и соучастником этой уловки был спартанец Леандрий[44], который был изгнан лакедемонянами и поэтому был участником фиванского похода. Он выступил на собрании и заявил, что существует древняя поговорка среди спартанцев, что они потеряют превосходство, когда потерпят поражение при Левктрах от рук фиванцев. (2) Таким же образом некий местный прорицатель явился к Эпаминонду, заявив, что лакедемонянам суждено встретиться с большим бедствием у могилы дочерей Левктра и Скедания по следующим причинам. (3) Левктр был человеком в честь которого была названа эта равнина. Его дочери, а также дочери некого Скедания, будучи девицами, были изнасилованы какими-то послами лакедемонян. Оскорбленные девушки, не выдержав несчастья, призывая проклятия на страну, которая породила насильников, наложили на себя руки[45]. (4) Сообщалось о множестве других подобных случаев, а когда Эпаминонд созвал собрание и увещевал солдат подходящими просьбами встретить исход, все они набрались решимости, избавились от суеверия, и с отвагой в сердце готовились к бою. (5) В это время прибыл на помощь фиванцам отряд союзников из Фессалии, полторы тысячи пехоты и пятьсот всадников под командованием Ясона[46]. Он убедил и беотийцев и лакедемонян заключить перемирие, с тем чтобы защититься от капризов Фортуны. (6) Когда перемирие вступило в силу, Клеомброт отвел свою армию из Беотии, и здесь с ним встретилась другая многочисленная армия лакедемонян и их союзников под командованием Архидама[47], сына Агесилая. Ибо спартанцы, видя готовность беотийцев, и принимая меры, чтобы встретить их отвагу и безрассудство в бою, послали вторую армию, чтобы численным превосходством своих бойцов одолеть храбрость противника. (7) После того как эти армии объединились, лакедемоняне решили, что малодушно бояться доблести беотийцев. Так они пренебрегли перемирием и воодушевленные вернулись в Левктры. Беотийцы тоже были готовы к битве, и обе стороны выстроили свои войска.

55. (1) Итак, со стороны лакедемонян потомки Геракла были помещены в качестве командиров крыльев, а именно, царь Клеомброт и Архидам[48], сын царя Агесилая, а со стороны беотийцев Эпаминонд, применяя собственное необычное расположение, сделал возможным, благодаря стратегии, достижение своей знаменитой победы. (2) Он выбрал из всей армии самых смелых бойцов и поставил их на одно крыло, намереваясь биться с ними до конца. Самых слабых он поместил на другом крыле и приказал им избегать боя и постепенно отступать во время атаки противника. Итак, выстроив свою фалангу косым строем, он задумал решить исход сражении с помощью крыла, на которых были отборные бойцы. (3) Когда трубы с обеих сторон просигналили наступление и армии одновременно первым делом подняли боевой клич, лакедемоняне атаковали оба крыла своею фалангой, построенной полумесяцем, тогда как беотийцы отступали на одном крыле, другое дралось с врагом с удвоенной энергией. (4) Когда они сошлись в рукопашном бою, сначала обе стороны дрались яростно, и сражение было равным; скоро, однако, когда люди Эпаминонда начали получать преимущество от своей доблести и плотности шеренг, многие пелопоннесцы начали уступать. Так как они не в состоянии были выдержать тяжесть бесстрашного напора элитного отряда; из тех, кто оказал сопротивление некоторые пали, а другие были ранены, получив все удары спереди. (5) Итак, до тех пор пока царь Клеомброт у лакедемонян был жив и имел при себе много соратников, всецело готовых умереть в его защиту, было неясно, в какую сторону склонится победа; но когда он, хотя мог избегнуть опасности, оказался не в состоянии сломить своих противников, и погиб героически сопротивляясь, получив многочисленные ран, то, массы бойцов сгрудились вокруг его тела, нагромоздив кучу трупов.

56. (1) На этом крыле не было ни одного командира, тяжелая колонна под руководством Эпаминонда давила на лакедемонян, и поначалу только силой вынудила линию врага кое-где податься; затем, однако, лакедемоняне, храбро сражаясь за своего царя, завладели его телом, но были не достаточно сильны, чтобы добиться победы. (2) Так как элитный отряд превосходил их мужественными подвигами, а доблесть и увещевания Эпаминонда внесли большой вклад в его отвагу, лакедемоняне были с большим трудом оттеснены назад; сначала, когда они уступили позицию, они не нарушали свои построения, но в конце концов, так как многие пали, а командир, который бы мог сплотить их, погиб, армия обратилась в бегство и потерпела полный разгром. (3) Отряд Эпаминонда преследовал беглецов[49], убил множество тех, кто противился им, и завоевал для себя самую славную победу. Поскольку они сошлись с самыми смелыми греками, и с небольшими силами чудом одолев многократно превосходящих в числе, они завоевали высочайшую славу в доблести. Самые высокие похвалы были предоставлены стратегу Эпаминонду, который главным образом своим мужеством и своей проницательностью полководца разбил в битве непобедимых руководителей Греции. (4) Более четырех тысяч[50] лакедемонян пали в бою, а беотийцев только около трехсот. После битвы они заключили перемирие для передачи тел погибших и отхода лакедемонян в Пелопоннес.

Таков был исход событий, связанных с битвой при Левктрах.

Главы 57–76. Фиванское вторжение на Пелопоннес; различные войны греков.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

57. (1) По окончании года в Афинах архонтом был Дисникет, а в Риме были избраны военные трибуны с консульской властью, в количестве четырех человек: Квинт Сервилий, Луций Фурий, Гай Лициний и Публий Целий. Во время срока их полномочий фиванцы, взяв в поле большую армию против Орхомена, намеревались обратить город в рабство, но когда Эпаминонд посоветовал им, что всякий, кто нацелен на господство над греками, должен защищать их своим благородным обхождением, чтобы добиться их своею доблестью, они передумали. Соответственно, они посчитали народ Орхомена принадлежащим владениям своих союзников, а потом, сделав друзьями фокейцев, этолийцев и локров, вернулись в Беотию[1]. (2) Ясон[2], тиран Фер, власть которого постоянно росла, вторгся в Локриду, сначала через предательство овладел Гераклеей Трахинской, обратил ее в пустошь, и отдал страну этанейцам и малийцам; потом, двинувшись в Перребию, он завоевал некоторые города щедрыми посулами, а другие смирил силой. А так как его влияние быстро утвердилось, жители Фессалии смотрели с подозрением на его возвышение и посягательства.

(3) Пока происходили эти события, в городе Аргос вспыхнули гражданские беспорядки, сопровождавшиеся бойней более обильной, чем зарегистрировано в когда-либо случившейся еще где-то в Греции. У греков это революционное движение называлось "Палочное право", которое получило это название в связи со способом исполнения.

58. (1) Итак, раздоры возникли по следующим причинам: город Аргос[3] имел демократическую форму правления, и некоторые демагоги подстрекали народ против граждан, выдающихся собственностью и репутацией. Жертвы враждебных обвинений поэтому собрались и решили свергнуть демократию. (2) Когда некоторые из тех, кто подозревался в причастности, подверглись пыткам, все, кроме одного, опасаясь мучений от пыток, покончили жизнь самоубийством, но тот пришел к соглашению под пытками, получил залог неприкосновенности, и как доносчик осудил тридцать наиболее влиятельных граждан, и демократия без тщательного расследования предала смерти всех тех, кто был обвинен, и конфисковала их имущество. (3) Но многие другие были под подозрением, и когда демагоги поддержали ложные обвинения, толпа была взвинчена до такой степени дикости, что они обрекли на смерть всех обвиняемых, которые были многочисленны и богаты. Когда, однако, более тысячи двухсот влиятельных мужей были убиты, народ не пощадил и самих демагогов. (4) Ибо по причине величины бедствия демагоги боялись, что их может настигнуть некий непредвиденный поворот судьбы, и поэтому отказались от своих обвинений, в то время как толпа, полагая теперь, что оставлена ими на произвол судьбы, в ярости от этого предала смерти всех демагогов. Так что эти люди получили наказание, которое соответствовало их преступлению, как если бы некое божество наслало справедливое негодование на них, и народ, избавленный от их безумной ярости, восстановил свой рассудок.

59. (1) Примерно в то же время Ликомед[4] из Тегеи убедил аркадян учредить единый союз[5] с общим советом в составе из десяти тысяч человек, полномочным принять решения вопросов войны и мира. (2) Но так как крупная гражданская война разразилась в Аркадии и партийные ссоры решались силой оружия, многие были убиты и более чем тысяча четыреста бежали, некоторые в Спарту, другие в Паллантий[6]. (3) Тогда как эти последние беженцы были выданы паллантинцами и убиты победившей партией, а те кто укрылся в Спарте, усиленные лакедемонянами вторглись в Аркадию[7]. (4) Соответственно, царь Агесилай с армией и группой беглецов вторгся во владения тегейцев, которые, как полагали, были причиной восстания и изгнания. Опустошив сельскую округу и напав на город, он запугал аркадян противной стороны.

60. (1) Тогда как происходили эти явления, Ясон[8], тиран Фер, по причине превосходной проницательности полководца и успехов по привлечению многих своих соседей в союз, возвысился над фессалийцами и притязал на господство в Греции; ибо это был своего рода приз за доблесть, открывающийся тем, кто был достаточно силен, чтобы бороться за него. (2) Так сложилось, что лакедемоняне потерпели величайшую катастрофу при Левктрах; афиняне претендовали только на владение морем; фиванцы были недостойны первенства; и что аргивяне были ослаблены гражданской войной и междоусобной резней. Так фессалийцы выдвинули Ясона в качестве вождя[9] всей страны, и в этом качестве дали ему верховное командование на войне. Ясон принял командование, завоевал некоторые соседние племена, и вступил в союз с Аминтой, царем македонян.

(3) Странное совпадение случилось в этом году; ибо трое из тех, кто облечен властью, умерли примерно в одно время. Аминта[10], сын Арридея, царь Македонии, умер после двадцати четырех летнего правления, оставив после себя трех сыновей: Александра, Пердикку, и Филиппа. Сын Александр[11] наследовал трон и правил один год. (4) Также Агесиполис, царь лакедемонян, умер после годового правления, царство перешло к его брату Клеомену, который вступил на престол и правил тридцать четыре года[12]. (5) Третий, Ясон из Фер, который был выбран правителем Фессалии и славился умеренным руководством своими подданными, был убит[13], либо, как пишет Эфор, семью юношами, которые сговорились ради приобретения славы, или, как говорят некоторые историки, своим братом Полидором. (6) Этот Полидор и сам, унаследовав положение руководителя, правил в течение одного года. Дурис[14] из Самоса, историк, начал свою историю греков с этого места.

Таковы были события этого года.

61. (1) Когда Лисистрат был архонтом в Афинах, гражданские беспорядки возникли у римлян, одна сторона полагала, что консулы, а другая, что военные трибуны должны быть выбраны. На какое-то время после гражданских беспорядков последовала анархия, позже они решили выбрать шесть военных трибунов, и таковыми были избраны: Луций Эмилий, Гай Вергиний, Сервий Сульпиций, Луций Квинтий, Гай Корнелий, и Гай Валерий. (2) Во время срока их полномочий Полидор из Фер, правитель Фессалии, был отравлен Александром[15] своим племянником, который позвал его на пирушку, и племянник Александр наследовал правление как владыка и удерживал его одиннадцать лет. Приобретя власть незаконно и силой, он распоряжался ею сообразно с политикой, выбранной им для подражания. Ибо правители до него обращались с народом с умеренностью, и поэтому были любимы, его же ненавидели за жестокое и суровое правление[16]. (3) Соответственно, в страхе перед его беззаконием, некоторые лариссяне, называемые Алевады[17] из-за своего благородного происхождения, сговорились для свержения господства. Отправившись из Лариссы в Македонию, они уговорили царя Александра присоединиться к ним в свержении тирана. (4) Но пока они были заняты этими вопросами Александр из Фер, узнав о приготовлениях против него, собрал тех людей, которые были удобно расположены для похода, намереваясь дать бой в Македонии. Но македонский царь, сопровождаемый беженцами из Лариссы, упреждая врага, вторгся в Лариссу с армией, и, тайно допущенный лариссянами в укрепления, овладел городом, за исключением цитадели. (5) Позже он взял осадой крепость, а также завоевал город Краннон, сперва дав обещание вернуть города фессалийцам, но потом, из презрения к общественному мнению, поставил в них довольно сильные гарнизоны и оставил города себе[18]. Александр из Фер, с жаром преследуемый и встревоженный в то же самое время, вернулся в Феры.

Таково было положение дел в Фессалии.

62. (1) На Пелопоннесе лакедемоняне направили стратега Политропа в Аркадию с тысячей граждан-гоплитов и пятьюстами аргосских и беотийских и беженцев. Он достиг Аркадийского Орхомена и пристально охранял его, поскольку он имел договор о дружбе со Спартой[19]. (2) Ликомед из Мантинеи, стратег аркадян, пришел к Орхомену с пятью тысячами бойцов, называемых элитой[20]. Когда лакедемоняне вывели свою армию из города, произошло крупное сражение, в котором стратег лакедемонян был убит[21], и еще двести других, в то время как остальные были загнаны в город. (3) Аркадяне, несмотря на свою победу, чувствовали благоразумное уважение к силам Спарты и считали, что сами по себе не смогут справиться с лакедемонянами. Соответственно, присоединив к себе аргивян и элейцев, они сначала отправили послов в Афины с просьбой о присоединении к союзу против спартанцев, но так как никто не слушал их, они отправили посольство к фиванцам и убедили их присоединиться к союзу против лакедемонян[22]. (4) Незамедлительно беотийцы вывели свою армию, взяв локров и фокейцев в качестве союзников. Теперь эти люди выступили против Пелопоннеса под командой беотархов Эпаминонда и Пелопида, так как другие беотархи охотно отказались от командования, в знак признания их мужества и проницательности в военном искусстве. (5) Когда они добрались до Аркадии, аркадяне, элейцы, аргивяне и другие союзники присоединились к ним в полном составе. И когда собралось более пятидесяти тысяч, их вожди проведя совет, решили идти на Спарту и опустошить всю Лаконию.

63. (1) Что касается лакедемонян, так как они потеряли много молодых мужчин в результате катастрофы при Левктрах, и при других поражениях потеряли не мало, и были, учитывая все вместе, ограниченны ударами фортуны до горстки солдат-граждан, и, кроме того, так как некоторые союзники отделились, а другие испытывали недостаток людей по причинам, похожим на их собственные, они погрузились в состояние великой слабости. Поэтому они были вынуждены прибегнуть к помощи афинян, того народа, над которыми они когда-то поставили тридцать тиранов[23], которому они запретили восстановить стены своего города, чей город они вознамерились истребить, а владения которого, Аттику, они хотели превратить пастбище для овец. (2) Однако, в конце концов, нет ничего сильнее, чем необходимость и рок, которые вынудили лакедемонян просить помощи у своих злейших врагов. Тем не менее, они не были разочарованы в своих надеждах. Ибо афинский народ, великодушный и благородный, не был запуган мощью Фив, и проголосовал помочь всеми силами лакедемонянам теперь, когда они были под угрозой порабощения. Немедленно они назначили Ификрата стратегом и отправили его с двенадцатью тысячами юношей в тот же день[24]. Ификрат, чьи люди были в приподнятом настроении, вел армию на предельной скорости. (3) Между тем лакедемоняне, когда враг занял квартиры на границе Лаконии, вышли в полном составе из Спарты и двинулись к ним навстречу, слабые численностью, но чрезвычайно сильные мужеством. (4) Тогда Эпаминонд и другие, видя, что в страну лакедемонян будет трудно вторгнуться, решили, что не в их интересах вторгаться с такими крупными силами в полном составе, разделили армию на четыре колонны, и вошли в нескольких пунктах[25].

64. (1) Итак первая, состоящая из беотийцев, пошла по средней дороге к городу известному как Селлазия[26] и побудила его жителей к восстанию против лакедемонян. (2) Аргивяне вторглись через границу Тегеатиды[27], вступили в бой с гарнизоном, поставленным для защиты прохода, убили его руководителя Александра из Спарты и еще около двухсот солдат, среди которых были беотийские беженцы. (3) Третий отряд, состоящий из аркадян и самый многочисленный, вторгся в районе, называемом Скиритида[28], где был большой гарнизон под командой Исхолая, человека выдающейся доблести и проницательности. Сам будучи одним из самых выдающихся солдат, он совершил героический и достопамятный подвиг. (4) Ибо видя, что в связи с подавляющим числом врагов, все, кто вступит в бой с ними, будут убиты, он решил, что, тогда как оставление своего поста в проходе не соответствует достоинству спартанцев, все же будет полезно для родины сохранить людей. Поэтому он удивительным способом обеспечил обе цели и повторил отважное деяние царя Леонида при Фермопилах[29]. (5) Ибо он выбрал молодых людей и отослал их в Спарту, чтобы они были полезны ей в час смертельной опасности. Он сам, охраняя свой пост со старшими мужчинами, убил множество врагов, но, наконец, окруженный аркадянами, погиб со всем своим отрядом. (6) Элейцы, составлявшие четвертый отряд, пройдя другими неохраняемыми районами, достигли Селлазии, ибо это место было назначено местом общего сбора. Когда все войско собралось в Селлазии, оно двинулось на Спарту, разоряя и выжигая округу.

65. (1) Итак лакедемоняне, которые в течение пятисот лет сохраняли Лаконию нетронутой, не могли поэтому перенести вид ее, разоряемой врагом, но опрометчиво были готовы ринуться вон из города; но удерживались старейшинами от слишком далекого продвижения от родных полей, чтобы не атакуя их, они, в конце концов, возобладали бы выдержкой и сохранили город в безопасности. (2) Когда Эпаминонд спустился через Тайгет[30] в долину Еврота и занялся переправой через реку, чье течение было стремительным, так как это было зимой, тогда лакедемоняне, видя армию противника в замешательстве из-за тяжелой переправы, воспользовалась благоприятным случаем для нападения. Оставив женщин, детей и стариков в городе для защиты Спарты, они задействовали в полном составе мужчин призывного возраста, устремились на врага, обрушились на них внезапно на переправе и устроили крепкую бойню. (3) Но когда беотийцы и аркадяне отбились и начали окружение противника превосходящими силами, спартанцы, убив множество, отступили в город, ибо они несомненно проявили свою храбрость. (4) После этого, когда Эпаминонд всеми силами предпринял устрашающее нападение на город, спартанцы, опираясь на сильные природные укрепления, убили многих из тех, кто опрометчиво вырвался вперед, но, в конце концов, осаждающие, приложили великие усилия и уже было решили, что одолели Спарту силой; но когда из тех, кто испытывал силу их позиции, некоторые были убиты, а другие ранены, Эпаминонд отозвал солдат трубой, но люди по собственному желанию пробивались к городу и вызывали спартанцев на решительный бой, предлагая им в ином случае признать превосходство врага. (5) Но когда спартанцы ответили, что когда они найдут подходящий случай, то поставят все на одну битву, они отступили от города. И когда они опустошили всю Лаконию и собрали обильную добычу, то удалились в Аркадию.

(6) Поэтому афиняне[31], которые прибыли к месту действий слишком поздно, вернулись в Аттику, не свершив ничего примечательного; но другие их союзников, численностью четыре тысячи человек, пришли на подкрепление лакедемонянам. Кроме того они присоединили к их числу тысячу илотов, которые были недавно освобождены и двести беотийских изгнанников, и призвали немалое число из соседних городов, так что они создали армию, сравнимую с врагом. По мере того как они собирали их в единый корпус и обучали их, они приобретали все больше и больше уверенности, и готовили себя к решающему противоборству.

66. (1) Итак Эпаминонд, природа которого была нацелена на большие свершения и жаждала долговечной славы, советовал аркадянам и другим союзникам заселить Мессену, которая на протяжении многих лет оставалась лишенной ее обитателей лакедемонянами, ибо она занимала положение, весьма подходящее для действий против Спарты. Когда все они согласились, он, разыскав остатки мессенцев и зачислив в граждане всякого желающего, заново основал Мессену, создав густонаселенный город. Среди них он разделил поля и отстроил здания, восстановив примечательный греческий город и завоевал широкую признательность всех людей[32].

(2) Здесь я думаю будет уместно, так как Мессена часто бывала захвачена и разрушена, пересказать свою историю[33] с самого начала. В древние времена род Нелея и Нестора[34] удерживали его до троянских времен; затем Орест, сын Агамемнона, и его потомки до возвращения Гераклидов[35]; после чего Кресфонт[36] получил Мессену как свою долю и его род правил какое-то время; но позже, когда потомки Кресфонта потеряли царство, лакедемоняне стали ее хозяевами. (3) После этого, в связи со смертью царя лакедемонян Телекла[37], мессенцы потерпели поражение в войне с лакедемонянами. Эта война, как говорят, продолжалась двадцать лет, ибо лакедемоняне дали клятву не возвращаться в Спарту, пока не захватят Мессену. Затем было так, что дети, называемые парфении[38] родились и основали город Тарент. Позже, однако, в то время как мессенцы были в рабстве у лакедемонян, Аристомен[39] убедил мессенцев восстать от спартанцев, и он нанес много поражений спартанцам до того времени, когда поэт Тиртей[40] был дан афинянами в качестве вождя Спарте. (4) Некоторые говорят, что Аристомен жил во времена двадцатилетней войны. Последняя война[41] между ними была по случаю великого землетрясения; практически вся Спарта была разрушена и люди остались ни с чем, и остатки мессенцев поселились на Итоме с помощью илотов, которые присоединились к восстанию, затем Мессена очень долгое время пустовала. (5) Но когда они потерпели неудачи во всех своих войнах и были окончательно изгнаны из своих домов, они поселились в Навпакте[42], городе, который афиняне дали им для местожительства. Кроме того, некоторые из их числа были изгнаны в Кефаллению, а другие поселились в Мессане[43] в Сицилии, которая была названа в их честь. (6) Наконец, в рассматриваемое время, фиванцы, побуждаемые Эпаминондом, собрали вместе мессенцев со всех сторон, заселили Мессену и восстановили для них древнюю страну.

Таковы были самые значительные превратности истории мессенцев.

67. (1) Фиванцы, совершив в восемьдесят пять дней[44] все, что рассказано выше, и оставив значительный гарнизон в Мессене, вернулись в свои земли. Лакедемоняне, которые неожиданно избавились от своих врагов, послали в Афины посольство из самых выдающихся спартанцев, и пришли к согласию по поводу превосходства: афиняне должны быть хозяевами на море, лакедемоняне на суше; а после этого в обоих городах они создали совместное командование[45]. (2) Аркадяне тогда же назначили Ликомеда стратегом, дали ему отряд, который они называли элитой[46], числом пять тысяч, и выступили против Пеллены[47] в Лаконии. Взяв город силой, они убили лакедемонян, которые были оставлены там в качестве гарнизона, более трехсот человек, поработили город, опустошили сельскую местность, и вернулись домой, прежде чем помощь пришла от лакедемонян. (3) Беотийцы, призванные фессалийцами освободить города и свергнуть тиранию Александра из Фер, направили Пелопида с войском в Фессалию[48], дав ему установку устроить фессалийские дела в интересах беотийцев. (4) Прибыв в Лариссу и обнаружив в акрополе гарнизон Александра Македонского[49], он добился его капитуляции. Затем отправив к Македонскому, он заключил союз с Александром, царем македонян, приняв от него в качестве заложника его брата Филиппа, которого он отослал в Фивы[50]. Когда он урегулировал фессалийские делах, как он считал нужным в интересах беотийцев, он вернулся домой.

68. (1) После этих событий аркадяне, аргивяне и элейцы, делая общее дело, решили выйти в поле против лакедемонян, и отправив посольство к беотийцам, уговорили их вступить в войну. Они назначили командиром Эпаминонда[51] наряду с другими беотархами и отправили семь тысяч пеших и шестьсот конных. Афиняне, узнав, что беотийская армия собирается отправиться на Пелопоннес, направили армию и стратега Хабрия против них. (2) Он прибыл в Коринф, добавил к своим рядам мегарцев[52], пелленев[53], а также коринфян, и тем самым собрал войско из десяти тысяч человек. Позже, когда лакедемоняне и другие союзники прибыли в Коринф, было собрано всего не менее двадцати тысяч человек. (3) Они решили укрепить подходы и предотвратить вторжение беотийцев в Пелопоннес. От Кенхреи[54] до Лехей они обнесли пространство частоколом и глубокими траншеями, и поскольку задача была быстро завершена из-за большого числа людей и их воодушевления, до прихода беотийцев они укрепили каждый клочок земли. (4) Эпаминонд, прибыв со своей армией, осмотрел укрепления, и, разведав участок очень легкодоступный, где лакедемоняне стояли на страже, сначала вызывал армию выйти вперед и сразиться, хотя их было почти в три раза больше, потом, когда ни один человек не осмелился выйти за линию укреплений, но все остались в обороне за частоколом лагеря, он начал яростную атаку. (5) Соответственно, по всей области были предприняты опасные штурмы, но особенно против лакедемонян, ибо на их участке было легко атаковать, но сложно защищаться. Великое соперничество возникло между двумя армиями, и Эпаминонд, который имел при себе храбрейших из фиванцев, с большим трудом оттеснил лакедемонян, и, прорвав их оборону и приведя свою армии через прорыв, перешел в Пелопоннесе, тем самым совершив подвиг ничуть не уступающий своим прежним деяниям.

69. (1) Немедленно подступив к Тройзену и Эпидавру, он разорил округу, но не мог захватить города, ибо они имели гарнизоны значительной численности, но Сикион[55], Флиунт[56], и некоторые другие города он так запугал, что они перешли на его сторону. Когда он вторгся в Коринф, и коринфяне сделали вылазку ему навстречу, он победил их в бою, и загнал их всех обратно на стены, но когда беотийцы, будучи так вдохновлены своим успехом, что некоторые из них опрометчиво решились пробить себе дорогу через ворота в город, а коринфяне испугались и укрылись в своих домах, Хабрий, афинский полководец, предпринял разумный и решительный отпор, и преуспел в изгнании беотийцев из города, при этом поразив многих из них. (2) В последовавшем соперничестве, беотийцы собрали всю свою армию в боевую линию и направили грозный удар на Коринф, но Хабрий с афинянами выступил из города, занял позиции на возвышенной местности и принял атаку противника. (3) Беотийцы, однако, полагаясь на смелость войска и опыт непрерывной войны, ожидали одолеть афинян одною только силою, но отряды Хабрия, имеющие превосходную позицию для борьбы и обильные поставки из города, убили некоторых из нападавших и тяжело ранили других. (4) Беотийцы, понеся большие потери и будучи не в состоянии что-либо сделать, отступили. Так Хабрий завоевал восхищение своим мужеством и проницательностью как полководец и избавился от врага таким способом.

70. (1) Из Сицилии кельты и иберы численностью две тысячи приплыли в Коринф, ибо они были посланы тираном Дионисием сражаться в союзе с лакедемонянами и получили оплату за пять месяцев. Греки для испытания поставили их вперед, и они доказали свои достоинства в рукопашных схватках и сражениях и убили множество беотийцев и их союзников. Соответственно, завоевав славу за превосходную сноровку и смелость и оказав разного рода услуги, они были удостоены наград лакедемонянами и отправлены в конце лета домой на Сицилию[57]. (2) Вслед за этим Филиск, который был направлен с миссией царем Артаксерксом, приплыл в Грецию призвать греков уладить свои распри и согласиться на всеобщий мир. Все кроме фиванцев с готовностью отозвались[58]; они, однако, придерживаясь собственного замысла собрать всю Беотию в один союз и были исключены из договора. Так как всеобщий мир не удержался, Филиск оставил две тысячи отборных наемников лакедемонянам, заплатил заранее, а затем вернулся в Азию.

(3) Пока происходили эти события, Эвфрон из Сикиона, чрезвычайно безрассудный и буйный человек, с сообщниками из Аргоса пытался установить тиранию[59]. Преуспев в своем замысле, он отправил сорок самых богатых сикионцев в изгнание, первым делом конфисковав их имущество, и, когда он заполучил таким образом большие суммы, он собрал наемников и стал властелином города.

71. (1) Когда Навсиген был архонтом в Афинах, в Риме были избраны четыре военных трибуна с консульской властью: Луций Папирий, Луций Менений, Сервий Корнелий и Сервий Сульпиций, а элейцы праздновали сто третью Олимпиаду, в которой Пифострат афинянин выиграл бег на стадию. В течение срока их полномочий Птолемей[60] из Алора, сын Аминты, убил Александра, своего шурина, и был македонским царем в течение трех лет. (2) В Беотии Пелопид, чья военная слава соперничала с Эпаминондовой, увидел, что последний устроил дела Пелопоннеса в пользу беотийцев, жаждал стать орудием победы фиванцев где-либо за пределами Пелопоннеса. Взяв с собой в качестве коллеги Исмения, своего друга и человека, которым восхищались за его доблесть, он вошел в Фессалию[61]. Там он встретился с Александром, тираном Фер, но был внезапно арестован вместе с Исмением и помещен под стражу. (3) Фиванцы, возмущенные содеянным, направили со всей поспешностью восемь тысяч гоплитов и шестьсот всадников в Фессалию, так что устрашенный Александр направил послов в Афины для заключения союза[62]. Афинский народ немедленно послал ему тридцать кораблей и тысячу человек под командованием Автокла. (4) В то время как Автокл обходил Эвбею, фиванцы вступили Фессалию. Хотя Александр собрал свою пехоту и имел всадников во много раз больше, чем беотийцы, сначала беотийцы собирались решить войну битвою, ибо они имели фессалийцев в качестве сторонников; но когда последние оставили их в беде, а афиняне и некоторые другие союзники присоединились к Александру, и они нашли свое обеспечение едой и питьем и всеми другими запасами на исходе, — беотархи решили вернуться домой. (5) Когда они разобрали лагерь и следовали через равнинную местность, Александр шел по следу с большим кавалерийским отрядом и нападал на них с тыла. Много беотийцев погибло под непрерывным ливнем дротиков, другие свалились от ран, пока наконец, будучи не в состоянии ни остановиться, ни идти дальше, они дошли до полной беспомощности, что естественно при том, что они также испытывали недостаток провизии. (6) Итак, когда они потеряли надежду, Эпаминонда, который в то время служил рядовым, солдаты назначили стратегом. Быстро отобрав легковооруженных бойцов и конницу, он держал их при себе, и, поставив себя в тылу, с их помощью задерживал вражеское преследование и обеспечил полную безопасность тяжеловооруженным в первых рядах; и оборачиваясь кругом и предлагая битву, и мастерски используя построения, он спас армию. (7) Этими постоянными успехами он все больше и больше повышал свою репутацию и завоевал горячую признательность от своих сограждан и союзников. Но фиванцы вынесли судебное решение в отношении беотархов и взыскали с них большой штраф.

72. (1) На резонный вопрос, по какой причине это человек служил рядовым солдатом в походе, который был отправлен в Фессалию, мы должны дать его собственное заявление в свою защиту. В сражении при Коринфе Эпаминонд, прорвав укрепленную оборону лакедемонян, хотя он мог бы убить множество врагов, довольствовался достигнутым и отказался от дальнейшей борьбы. (2) Возникло серьезное подозрение, что он пощадил лакедемонян в качестве личного одолжения, и те, кто завидовали его славе, нашли повод для правдоподобных обвинений против него. Поэтому они выдвинули обвинения в измене против него, и народ в ярости снял его с должности беотарха, сделал рядовым, и послал с остальными. Когда он своими достижениями уничтожил враждебные чувства против себя, народ затем восстановил его в прежней должности с высокой репутацией. (3) Вскоре после этого лакедемоняне сражались в большой битве с аркадянами и наголову их разбили. В самом деле, так как поражение при Левктрах было для них первым ударом фортуны, а это было поразительнее всего; ибо более десяти тысяч аркадян пало и не одного спартанца[63]. Жрицы Додоны[64] предсказали им, что эта война будет бесслезной для лакедемонян. (4) После этого сражения аркадяне, опасаясь нашествия лакедемонян, основали на выгодном месте город под названием Великий Мегаполис, объединив двадцать[65] сел аркадян, известных как меналийцы[66] и парразийцы.

Таковы были события в Греции в это время.

73. (1) В Сицилии тиран Дионисий, обладающий большими армиями, и осознавший, что карфагеняне не способны к войне из-за чумы, которая разразилась среди них[67], и измены ливийцев, решил выйти в поле против них. Не имея уважительных причин для вражды, он утверждал, что финикийцы, подвластные Карфагену, вторгались на земли, подвластные ему. (2) Поэтому он приготовил вооруженные силы в тридцать тысяч пеших, три тысячи конных, триста триер и запасы, подходящие для такого войска, и вторгся во владения карфагенян в Сицилии. Он сразу же завоевал Селинунт и Энтеллу, опустошил всю округу и захватил город Эрикс, осадил Лилибей[68], но там было так много солдат, что он отказался от осады. (3) Услышав, что верфи карфагенян сгорели и думая, что весь их флот уничтожен, он возымел презрение к ним и отправил только сто тридцать своих лучших триер в гавань Эрикса, послав остальные в Сиракузы. (4) Но карфагеняне, неожиданно снарядив двести кораблей, отплыли против флота, стоящего на якоре в гавани Эрикса, и, так как нападение было непредвиденным, они увели большинство триер. Позже, когда наступила зима, два государства согласились на перемирие и разошлись, каждое в свои собственные города. (5) Несколько позже Дионисий заболел и умер после правления в качестве повелителя в течение тридцати восьми лет. Ему наследовал сын Дионисий и правил как тиран двенадцать лет.

74. (1) Не будет излишним в соответствии с настоящим повествованием рассказать причину его смерти и события, постигшие этого династа к концу жизни. Тогда Дионисий сочинил трагедию на Ленеи[69] в Афинах[70] и одержал победу, и один из тех, кто пел в хоре, полагая, что он будет вознагражден сторицей, если будет первым, кто принесет весть о победе, отплыл в Коринф. Там, найдя корабль, направляющийся на Сицилию, он переправился на нем, а также воспользовавшись благоприятным ветром, быстро достиг Сиракуз и принес тирану весть о победе. (2) Дионисий вознаградил его, и сам так обрадовался, что принес жертвы богам за благую весть и устроил состязание в пьянстве и великий праздник. Когда он щедро развлекал своих друзей и во время состязания увлекся чрезмерным пьянством, его свалила сильная болезнь от количества выпитого. (3) В то время он имел оракул, данный ему богами, что должен умереть, когда победит "лучшего", но он истолковал оракул, как относящийся к карфагенянам, предполагая, что те были "лучше" его. Таким образом в войнах, когда он много раз выходил против них, он привык отступать в час победы и признавать поражение добровольно, с тем чтобы он не мог, как кажется, доказать, что он "лучше", чем сильнейший враг. (4) При всем этом, однако, он не смог, в конце концов, своими увертками перехитрить судьбу, уготованную ему; наоборот, несмотря на то, что он был никудышним поэтом, судя по этому случаю, на состязаниях в Афинах[71] он победил "лучших" поэтов, чем он сам. Итак, в согласии с изречением, предписанным в оракуле, он встретил свою смерть, как прямое следствие победы над "лучшим".

(5) Дионисий Младший, наследовавший тиранию, первым делом собрал народ и призвал подходящими словами сохранять ему верность, которая перешла к нему с наследством, которое он получил от своего отца, а затем, устроив отцу великолепные похороны в цитадели у ворот, называемых царскими, он обеспечил себе надежное управление государственными делами.

75. (1) Когда Полизел был архонтом в Афинах, анархия возобладала в Риме из-за междоусобиц, а в Греции Александр, тиран Фер в Фессалии, предъявил обвинения по некоторым вопросам против города Скотуссы[72], призвал его граждан на собрание и, окружив наемниками, убил их всех, бросил тела убитых в ров перед стенами, и разграбил город из конца в конец. (2) Эпаминонд-фиванец вошел в Пелопоннес с войском, победил ахейцев[73] и кроме того некоторые города; освободил Димы, Навпакт и Калидон, которые содержали гарнизоны ахейцев. Беотийцы также вторглись в Фессалию и освободили Пелопида[74] из-под стражи Александра, тирана Фер. (3) Флиасийцам, на которых аргивяне пошли войной, Харес[75] предоставил помощь, будучи послан афинянами с армией под его командованием; он победил аргивян в двух сражениях, и обезопасив положение флиасийцев, вернулся в Афины.

76. (1) Когда этот год закончился, Кефисодор был архонтом в Афинах, а в Риме народ избрал четырех военных трибунов с консульской властью: Луция Фурия, Павла Манлия, Сервий Сульпиция, и Сервия Корнелия. Во время срока их полномочий Фемисон[76], тиран Эретрии, захватил Ороп. Но этот город, который принадлежал Афинам, он неожиданно потерял; ибо, когда афиняне выступили против него с далеко превосходящими силами, фиванцы, прибывшие помочь ему, взяли город под свою защиту и не вернули назад.

(2) Пока происходили эти события, коаны перенесли свои жилища в город, где они теперь обитают и сделали его известным[77]; ибо большое население собралось в нем, и великолепные стены и значительная гавань были построены. С этого времени его государственные доходы и личное богатство постоянно возрастали, причем настолько, что он стал, к слову, одним из соперников ведущих городов Греции.

(3) В то время как происходили эти события, персидский Царь[78] отправил послов и убедил греков урегулировать свои войны и заключить общий мир друг с другом. Соответственно, война, называемая спартанско-беотийской была улажена после того, как продолжалась более пяти лет, считая от событий при Левктрах.

(4) В этот период были люди, памятные за их культуру[79], оратор Исократ и те, кто стали его учениками, философ Аристотель, и помимо этих: Анаксимен из Лампсака, Платон Афинский, последний из философов-пифагорейев, и Ксенофонт, который сочинил свою историю в глубокой старости, ибо он упоминает смерть Эпаминонда, которая произошла несколько лет спустя[80]. Потом были Аристипп, Антисфен, Эсхин из Сфетт, и Сократ.

Главы 77–95. Различные греческие войны; деяния Эпаминонда.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

77. (1) Когда Хион был архонтом в Афинах, в Риме были избраны военные трибуны с консульской властью: Квинт Сервилий, Гай Ветурий, Авл Корнелий, Марк Корнелий, и Марк Фабий. Во время срока их полномочий, хотя воцарился мир по всей Греции, тучи войны снова собрались над отдельными городами и грозили новыми вспышками революции. Например, аркадийские изгнанники[1], выступив из Элиды, заняли в местности Трифилия крепость, известную как Ласион. (2) В течение многих лет Аркадия и Элида оспаривали владение Трифилией, и в зависимости от того как превосходство переходило от одной страны к другой, они поочередно были хозяевами области, но в рассматриваемый период, хотя аркадяне владели Трифилией, элейцы, используя беженцев как предлог, отобрали ее у аркадян[2]. (3) В результате аркадяне возмутились и первым делом направили посланников, требуя возвращения области, но, когда никто не обратил на них никакого внимания, они призвали союзные войска от афинян и вместе с ними напали на Ласион. Элейцы пришли на помощь беженцам, в сражении вблизи Ласиона, многократно превосходимые аркадянами, элейцы были побеждены и потеряли более двухсот человек. (4) Когда таким образом началась война, произошло так, что разногласия между аркадянами и элейцами разрослись, ибо немедленно аркадяне, окрыленные успехом, вторглись в Элиду и взяли города Маргана и Кронион[3], и Кипарисса, и Корифасий[4].

(5) Пока происходили эти события, в Македонии Птолемей из Алор[5] был убит своим зятем Пердиккой[6] после трехлетнего правления; и Пердикка вступил на престол и правил Македонией пять лет.

78. (1) Когда Тимократ был архонтом в Афинах, в Риме были избраны три военных трибуна с консульской властью: Тит Квинтий, Сервий Корнелий, и Сервий Сульпиций; сто четвертая Олимпиада праздновалась писийцами и аркадянами, в которой Прокид афинянин победил в беге на стадию. (2) Во время срока их полномочий писийцы, восстанавливая древний престиж[7] своей страны и прибегая к мифическим, древним доказательствам, утверждали, что честь проведения Олимпийских празднеств была их привилегией. И как раз имея подходящий повод для притязаний на игры, они заключили союз с аркадянами, которые были врагами элейцев. При их поддержке они выступил против элейцев, которые были в процессе проведения игр. (3) Элейцы сопротивлялись всеми силами и произошло упорное сражение, где зрителями выступили греки, присутствовавшие на празднике. С венками на головах они невозмутимо аплодировали подвигам обеих сторон, сами будучи вне опасности. Наконец писийцы одержали победу и провели игры, но позже элейцы не упоминали эту олимпиаду, считая, что она была проведена под принуждением и вопреки справедливости.

(4) Пока происходили эти события, Эпаминонд из Фив, который пользовался высоким положением среди земляков, увещевал своих сограждан на заседании Совета, призывая их бороться за господство на море. В ходе выступления, которое было результатом долгих размышлений, он отметил, что эта попытка была и целесообразной и достижимой, утверждая, в частности, что было бы легко для тех, кто обладал превосходством на земле, приобрести господство на море. Афиняне, например, в войне с Ксерксом, которые имели две сотни кораблей, укомплектованных самостоятельно, подчинялись приказам лакедемонян, которые предоставили только десять кораблей. Этим и многими другими доводами, подходящими к теме, он уговорил фиванцев сделать ставку на господство на море.

Рис. Эпаминонд.

79. (1) Следовательно, народ сразу же проголосовал построить сотню триер и верфи, соответствующие их числу[8], и побуждал народы Родоса, Хиоса и Византия помочь своим замыслам[9]. Сам Эпаминонд, посланный с войском к вышеупомянутым городам, внушил такой страх Лахесу, афинскому полководцу, который имел большой флот и был послан расстроить планы фиванцев, что заставил его уплыть и заключил с этими городами договоры о дружбе. (2) Итак, если бы этот человек жил дольше, фиванцы, по общему признанию, обеспечили бы господство на море в дополнение к господству на суше; однако, через какое-то время, завоевав самую славную победу для своей родины в битве при Мантинее, он погиб героической смертью, и тотчас мощь Фив умерла вместе с ним. Но эту тему мы должны изложить более подробно чуть позже. (3) В то время[10] фиванцы решили выйти в поле против Орхомена по следующим причинам. Некоторые изгнанники, которые хотели изменить конституцию Фив на аристократию, призвали всадников из Орхомена, всего триста, присоединиться к их попытке. (4) Эти всадники, которые имели обыкновение встречаться с определенными фиванцами в условленный день для строевого смотра, согласились сделать нападение в этот день, и вместе с многими другими, кто присоединился к движению и добавил свои усилия, они встретились в назначенное время. (5) В то же время люди, которые изначально принимали участие в акции, изменили свое мнение, и довели до сведения беотархов о запланированном нападении, тем самым предав своих товарищей-заговорщиков, и с помощью этой услуги добились безопасности для себя. Магистраты арестовали всадников из Орхомена и привели их на собрание, где народ постановил казнить их, продать жителей Орхомена в рабство, и срыть город. Ибо с древнейших времен фиванцы подвергались жестокому обращению по отношению к ним, выплачивая дань минийцам[11] в героическую эпоху, но позже были освобождены Гераклом. (6) Так фиванцы, думая, что имеют хорошую возможность и, получив благовидный предлог для наказания, выступили против Орхомена, заняли город, убили жителей мужского пола и продали в рабство женщин и детей.

80. (1) Примерно в это время фессалийцы, которые продолжали войну с Александром, тираном Фер, и, потерпев неудачу в большинстве сражений и потеряв большое количество своих воинов, отправили послов в Фивы с просьбой оказать помощь и отправить Пелопида полководцем[12]. Ибо они знали, что в связи с его арестом[13] Александром, он был в очень плохих отношениях с правителем, и, кроме того, что он был человеком высшего мужества и широко известен своей проницательностью в искусстве войны. (2) Когда был созван общий совет беотийцев и послы разъяснили вопросы, которые им были поручены, беотийцы согласились с фессалийцами по каждому вопросу, дали Пелопиду семь тысяч человек, и приказали ему поспешно оказать помощь в соответствии с просьбой, но, когда Пелопид второпях уходил со своей армией[14], произошло, так случилось, солнечное затмение[15]. (3) Много было суеверий вокруг этого явления, а некоторые предсказатели заявили, что в связи с выводом солдат, "солнце" города затмилось. Хотя в этом толковании они предсказывали смерть Пелопида, он, тем не менее выступил в поход, побуждаемый Судьбой. (4) Когда он прибыл в Фессалию, и обнаружил, что Александр опередил его, занимая командные позиции, и имел более двадцати тысяч[16] человек, он расположился станом напротив врага, а, подкрепив свои силы союзными войсками из числа фессалийцев, вступил в бой со своим противником. (5) И хотя Александр имел преимущество по причине выгодной позиции, Пелопид, стремившийся решить битву собственным мужеством, атаковал самого Александра. Правитель с отрядом отборных бойцов отбивался, и последовало упорное сражение, в ходе которого Пелопид, свершая могучие неустрашимые подвиги, усыпал всю землю вокруг мертвыми, и, хотя он довел столкновение до конца, разгромив врага и одержав победу, он все же потерял свою жизнь, страдая от множества ран и героически лишившись жизни. (6) Но Александр, после того, как был разбит во второй битве и совершенно раздавлен, вынужден был по договору вернуть фессалийцам города им покоренные, уступить магнезийцев и фтиотийских ахейцев беотийцам, и в будущем быть правителем одних лишь Фер только как союзник беотийцев.

81. (1) Хотя фиванцы одержали знаменитую победу, они объявили всему миру, что они потерпели поражение из-за смерти Пелопида. Ибо потеряв такого замечательного мужа, они справедливо оценили победу меньше, чем слава Пелопида. В самом деле, он имел огромные заслуги перед отечеством и внес вклад больший чем кто-либо другой в возвышение Фив. Ибо в вопросе о возвращении изгнанников[17], посредством чего он отбил Кадмею, все люди согласны, приписывая ему основную заслугу в успехе. И оказалось, что эта частица удачи была причиной всех последующих радостных событий. (2) В битве при Тегире[18], Пелопид единственный из беотархов одержал победу над лакедемонянами. В сражении при Левктрах он командовал Священным отрядом[19], с которым он первый навалился на спартанцев и, таким образом, стал основной причиной победы. В походе на Лакедемон он командовал семьюдесятью тысячами человек, а на территории самой Спарты возвел трофей победы над лакедемонянами, которые никогда прежде не видели разграбление своих полей[20]. (3) В качестве посла к Царю персов он взял Мессену под личную опеку во всеобщем урегулировании, и хотя в течение трехсот лет она была лишена жителей, фиванцы основали ее заново[21]. В конце жизни, в противоборстве с Александром, армия которого значительно превышала его, он не только одержал блестящую победу, но и встретил свою смерть с мужеством, что сделало его знаменитым[22]. (4) Со своими согражданами он обращался столь любезно, что от возвращения изгнанников в Фивы до самой смерти он неизменно каждый год занимал должность беотарха[23], честь, которой не удостоился никакой другой гражданин. Так что пусть Пелопид, чьи личные достоинства получили всеобщее одобрение, тоже получит от нас одобрение Истории. (5) В это же время Клеарх, уроженец Гераклеи Понтийской, встал на путь завоевания тирании, и когда он достиг своей цели, он подражал методам Дионисия — тирана Сиракуз, — и став тираном Гераклеи правил с заметным успехом двенадцать лет[24]. (6) Пока происходили эти события Тимофей, афинский полководец, командуя войсками как пешими, так и кораблями, осадил и взял Торону и Потидею[25], и оказал помощь Кизику[26], который находился в осаде.

82. (1) Когда этот год закончился, в Афинах Хариклеид[27] стал архонтом, а в Риме консулами были избраны Луций Эмилий Мамерк и Луций Секстий Латеран. Во время срока их полномочий аркадяне сотрудничали с писийцами в проведении олимпийских игр, и были хозяевами храма и сокровищ в нем[28]. Поскольку мантинейцы присвоили для личного пользования большое количество посвящений, они стремились из-за своих преступлений к продолжению войны против элейцев, с тем чтобы избежать, в случае восстановления мира, отчета о своих расходах[29]. (2) Но так как остальные аркадяне хотели установить мир, они возбудили розни против своих земляков. Соответственно, быстро возникли две партии, одна во главе с Тегеей, а другая с Мантинеей. (3) Их ссора приняла такие размеры, что они прибегли к решению силой, и тегейцы, отправив послов в беотийцам, добились помощи для себя, ибо беотийцы назначили Эпаминонда стратегом, дали ему большую армию и направили на помощь тегейцам[30]. (4) Мантинейцы, в ужасе от беотийской армии и репутации Эпаминонда, отправили послов к злейшим врагам беотийцев, — афинянам и лакедемонянам, — и уговорили их сражаться на своей стороне[31]. И когда оба народа быстро послали в ответ сильные армии, много жестоких стычек имели место в Пелопоннесе. (5) Итак, лакедемоняне, живущие по соседству, сразу же вторглись в Аркадию, но Эпаминонд, продвигаясь в этой ситуации со своей армией и будучи недалеко от Мантинеи, узнал от жителей, что лакедемоняне со всем войском грабят владения Тегеи. (6) Предположив тогда, что Спарта лишена солдат, он задумал сильный ход, но фортуна сработала против него. Он сам отправился ночью на Спарту, но царь лакедемонян Агис, подозревая коварство Эпаминонда, проницательно догадался, что тот будет делать, и отправил несколько критских бегунов и через них упредил Эпаминонда, послав весть людям, которые остались в Спарте, что беотийцы вскоре появятся в Лакедемоне грабить города, но что он сам идет как можно быстрее со своей армией, чтобы доставить помощь родной земле[32]. И он приказал тем, кто был в Спарте, охранять город и не дать запугать себя ничем, ибо он сам скоро появится с помощью.

83. (1) Критяне проворно выполнили приказы и лакедемоняне чудом избежали захвата родной земли; ибо не будь заранее раскрыто нападение, то Эпаминонд ворвался бы в Спарту не обнаруженным. Мы можем справедливо хвалить искусность обоих полководцев, но должны полагать, что стратегия лаконян была проницательнее. (2) Это правда, что Эпаминонд без отдыха за всю ночь преодолел расстояние на предельной скорости и на рассвете атаковал Спарту. Но Агесилай, который был оставлен для охраны и узнал от критян о планах противника лишь незадолго до нападения, тотчас посвятил всю свою энергию на заботы об обороне города. (3) Он поместил отроков и престарелых на крышах домов и поручил им оттуда защищаться от врага, если тот пробьется в город, а сам выстроил мужчин в самом расцвете сил и распределил на препятствиях перед городом и подходах, и, заблокировав все места, где можно было предположить прорыв, ожидал нападения врага. (4) Эпаминонд, разделив своих солдат на несколько колонн, напал всеми сразу, но когда он увидел расположение спартанцев, то сразу понял, что его движение было раскрыто. Тем не менее, он предпринял нападение на все позиции одну за другой, и, хотя он был в невыгодном положении из-за препятствий, вступил в рукопашный бой. (5) Множество ударов он нанес и получил и не прерывал ревностного соперничества, пока армия лакедемонян не вступила в Спарту. Тогда, так как на помощь осажденным пришла подмога и наступила ночь, он отказался от осады.

84. (1) Узнав от пленных, что мантинейцы всеми силами вышли на помощь лакедемонянам, Эпаминонд поэтому отступил на небольшое расстояние от города и разбил лагерь, и распорядившись устроить суету, он оставил часть всадников и приказал им сжечь костры в лагере до утренней стражи, в то время как он сам выступил со своим войском и поспешил внезапно напасть на тех, кто остался в Мантинее. (2) Покрыв большое расстояние на следующий день, он внезапно обрушился на мантинейцев, когда они не ожидали его. Однако он не достиг успеха своею попыткой, хотя в своем плане похода он предусмотрел все случайности, он обнаружил, что Судьба против него, и вопреки ожиданиям потерял победу. Ибо, когда он приближался к незащищенному городу, с противоположной стороны в Мантинею прибыло подкрепление из Афин[33], шесть тысяч под командой стратега Гегесилейоса[34], человека в то время известного среди своих сограждан. Он оставил достаточные силы в городе и построил остальную армию в ожидании решающей битвы. (3) В настоящее время также показались лакедемоняне и мантинейцы, после чего все изготовились для участия в противоборстве, которое должно было решить исход, и призвали своих союзников со всех сторон. (4) На стороне мантинейцев были элейцы, лакедемоняне, афиняне, и некоторые другие, численность всех выше названных была двадцати тысяч пеших и около двух тысяч конных. На сторону тегейцев, самых многочисленных и храбрейших из аркадян, стали в строй в качестве союзников ахейцы[35], беотийцы, аргивяне и некоторые другие пелопоннесцы и союзники извне, и в целом было собрано более тридцати тысяч пеших и не менее чем три тысячи конных.

85. (1) Обе стороны с нетерпением собрались для решающего боя[36], поставив армии в боевом порядке, тогда как гадатели с обеих сторон, принеся жертву, заявили, что победа предвещана богами. (2) При расстановке войск мантинейцы с остальными аркадянами занимали правое крыло с лакедемонянами, как своими соседями и сторонниками, а следом шли элейцы и ахейцы; и слабейшие из оставшихся войск занимали центр, в то время как афиняне занимали левый фланг. Фиванцы заняли свой пост на левом крыле, поддержанные аркадянами, тогда как правый они доверили аргивянам. Остальные заполнили середину строя: эвбейцы, локры, сикионцы, мессенцы, малийцы, энианийцы вместе с фессалийцами и остальными союзниками. Обе стороны разделили конницу и поместили отряды на обоих крыльях. (3) Таков был порядок вооруженных сил, и вот, когда они сблизились друг с другом, трубы подали сигнал атаки, бойцы подняли боевой клич, и самая громкость крика служила предвещанием победы. (4) Итак, когда афинские всадники напали на фиванских, они потерпели поражение не столько из-за качеств своих лошадей, но скорее за счет храбрости наездников или опыта в верховой езде, ибо ни одним из этих качеств афинская кавалерия не выделялась; и численностью и снаряжением легковооруженных войск и их тактическим умением они были гораздо хуже своих противников. В самом деле, у них было не так уж много метателей дротиков, в то время как у фиванцев было в три раза больше пращников и метателей, присланных из районов рядом с Фессалией. (5) Эти народы с детства усердно упражняются в таком способе боя и, следовательно, обыкновенно с большим успехом применяются в боях из-за их опыта в обращении с этими снарядами. Следовательно, афиняне, которые постоянно получали раны от легковооруженных и были доведены до изнеможения противником, что противостоял им, все обратились в бегство. (6) Но бежав за фланги, им удалось исправить свое поражение, ибо даже при отступлении они не расстроили собственной фаланги, и схватившись одновременно с эвбейцами и некоторыми наемниками, которые были посланы захватить высоты по соседству, они дали бой и вырезали их всех. (7) Итак, фиванские конники не последовали за беглецами, но, нападая на вражескую фалангу, рьяно стремились обойти фланги пехоты. Бой был горячий; афиняне были изнурены и обратились в бегство, когда командир элейской конницы, поставленный в тылу, пришел на помощь беглецам и, сразив многих беотийцев, обратил ход сражения. (8) Таким образом, тогда как элейская кавалерия своим появлением в такой манере на левом крыле исправила поражение, испытанное их союзниками, на другом фланге обе кавалерии схлестнулись друг с другом и сражение какое-то время было равным, но потом, из-за количества и доблести беотийских и фессалийских всадников, отряды со стороны мантинейцев были вынуждены отступить, и со значительными потерями укрылись за своею фалангой.

86. (1) Итак, кавалерийский бой закончился так как было сказано. Но когда пешие войска сошлись с врагом в рукопашную, последовала мощная, изумительная борьба. Ибо никогда, в любое другое время, когда греки сражались против греков, не было такого множество бойцов в строю, и не было полководцев более славных или мужей более сведущих, когда-либо проявлявших такую отвагу в бою. (2) Ибо самые умелые пехотинцы того времени, беотийцы и лакедемоняне, чьи ряды были составлены лицом друг к другу, начали состязание, подвергая свои жизни всяким опасностям. Сначала они прибегли к копьям, большинство которых сломалось из-за частых ударов, и они сошлись на мечах. И хотя их тела были прижаты друг к другу и они наносили всевозможные раны, они тем не менее не останавливались; и очень долго они упорствовали в своей ужасной работе. По причине превосходного мужества, проявленного обеими сторонами, битва зависла в равновесии. (3) Ибо каждый боец не считался с риском ранения, но более жаждал исполнить блестящие дела, благородно приняв смерть как жертву ради славы. (4) Так как жестокий бой бушевал в течение долгого времени, и борьба не принимала ни какого поворота в пользу той или иной стороны, Эпаминонд, чувствуя, что для победы требуется показать свою доблесть, решил лично стать орудием разрешения исхода. Итак, он незамедлительно взял своих лучших бойцов, построил их сомкнутым строем и бросился в гущу врагов; он повел свой отряд в атаку и был первым, кто бросил свое копье и поразил командира лакедемонян. Затем, когда и остальные его люди также пришли в соприкосновение с врагом, он убил некоторых, остальных обратил в панику, и прорвал вражескую фалангу. (5) Лакедемоняне спасовали перед престижем Эпаминонда и неумолимой силой отряда, им возглавляемого, вышли из боя, но беотийцы продолжали давление и постоянно убивали всех, кто оказался в задних рядах, нагромоздив горы трупов.

87. (1) Что касается лакедемонян, когда они увидели, что Эпаминонд в ярости сражения напирает излишне энергично, они атаковали его отряд. В него полетели снаряды густо и часто, от одних он уклонился, другие отбил, третьи вытащил из своего тела и использовал, чтобы отогнать нападавших. И в это время, героически борясь за победу, он получил смертельное ранение в грудь. Так как копье сломалось и железный наконечник остался в его теле, он внезапно упал, его силы отобрала рана. За его тело разгорелась борьба, в которой много было убитых с обеих сторон, но, в конце концов, фиванцы с трудом, благодаря превосходству в физической силе, истощили лакедемонян. (2) Когда последние обернулись и побежали, беотийцы преследовали недолго, считая более важным завладеть телами убитых. Так что, когда протрубили трубы, созывая своих бойцов, все вышли из боя, и обе стороны воздвигли трофеи, притязающие на победу. (3) На самом деле афиняне победили эвбейцев и наемников в бою за высоты и имели в распоряжении мертвых, в то время как беотийцы, потому что они одолели лакедемонян и имели в распоряжении погибших, присудили победу себе. (4) Так долгое время ни одна из сторон не отправляла послов для получения своих павших, в виду того, что это должно было показаться утратой превосходства; но позже, когда лакедемоняне были первыми, кто послал вестника просить возврата своих мертвых, каждая сторона хоронила своих собственных. (5) Эпаминонд, однако, был принесен в лагерь еще живым, и были вызваны врачи, но когда они заявили, что, несомненно, как только наконечник копья будет извлечен из груди, наступит смерть, он с величайшим мужеством встретил свой конец. (6) Сначала, призвав оруженосца, он спросил, сохранил ли тот его щит. Получив утвердительный ответ и увидев щит своими глазами, он снова спросил, какая сторона победила. На ответ мальчика, что беотийцы одержали победу, он сказал: "Время умереть", и приказал вытянуть наконечник копья. Его друзья закричали в знак протеста, и один из них сказал: "Ты умрешь бездетным, Эпаминонд", и залился слезами. На это он ответил: "Нет, клянусь Зевсом, наоборот я оставляю двух дочерей, Левктры и Мантинея, мои победы."[37] Затем, когда наконечник копья был вынут, он спокойно испустил дух.

88. (1) Мы имеем обыкновение предоставлять кончине великих мужей соответствующую похвалу, и было бы неуместно, как мы думаем, пройти мимо смерти мужа такой величины, без памятного слова. Ибо мне кажется, что он превзошел своих современников не только мастерством и опытом в искусстве войны, но также разумностью и великодушием. (2) Ибо среди поколения Эпаминонда были знаменитые люди: Пелопид фиванец, Тимофей и Конон, также Хабрий и Ификрат, афиняне, и, кроме того, Агесилай спартанец, который принадлежал к поколению постарше. Еще раньше, во времена мидийцев и персов, были Солон, Фемистокл, Мильтиад, Кимон, Миронид, Перикл и некоторые другие в Афинах, а в Сицилии Гелон, сын Дейномена, и прочие. (3) И все-таки, если сравнить качества всех этих с полководческим мастерством и славою Эпаминонда, мы обнаружим качества, присущие Эпаминонду, много превосходящими. Ибо в каждом из этих других вы обнаружите, но одно особенное преимущество как претензию к славе; а у него, однако, все качества вместе взятые. Ибо силою тела и красноречием, в особенности подымающим дух, презрением к наживе, справедливостью, и, прежде всего, смелостью и проницательностью в военном искусстве он далеко превзошел их всех. (4) И было так, что при его жизни его родина приобрела первенство в Элладе, но когда он погиб, утратила его и постоянно страдала от перемен к худшему, и, наконец, из-за глупости ее руководителей, познала рабство и опустошение. Так Эпаминонд, чья добродетель была подтверждена всеми людьми, встретил свою смерть способом нами описанным.

89. (1) Греческие государства после битвы, поскольку претензии на победу для них были спорны, и они доказали свое равенство в делах доблести, и, кроме того, в настоящее время были истощены непрерывной чередой сражений, пришли к соглашению друг с другом. Когда они согласовывали общий мир и союз, то стремились включить мессенцев в договор. (2) Но лакедемоняне, так как были в непримиримой вражде с ними, решили не принимать мира и единственные из греков остались вне его[38].

(3) Среди историков Ксенофонт афинянин доводит повествование "Греческих дел"[39] до этого года, завершая его со смертью Эпаминонда, тогда как Анаксимен из Лампсака, составивший "Первое исследование греческих дел"[40], начиная с рождения богов и первого поколения людей, завершает его битвой при Мантинее и смертью Эпаминонда. Он включил практически все деяния греков и не греков в двенадцать томов. И Филист[41] довел свою историю Дионисия Младшего до этого года, излагая события пяти лет в двух томах.

90. (1) Когда Молон был архонтом в Афинах, в Риме были избраны консулы Луций Генуций и Квинт Сервилий. Во время срока их полномочий жители азиатского побережья восстали против Персии, а некоторые из сатрапов и полководцев, подняв мятеж, пошли войной на Артаксеркса[42]. (2) В то же время Тахо, египетский царь, решил сражаться с персами и готовил корабли и набирал пешие войска[43]. Раздобыв много наемников из греческих городов, он также убедил лакедемонян сражаться с ним, ибо спартанцы отчуждились от Артаксеркса, потому что мессенцы были включены Царем во всеобщий мир на тех же условиях, что и остальные греки. Когда всеобщее восстание против персов достигло таких больших размеров, Царь также начал готовиться к войне. (3) Ибо одновременно он вынуждался бороться против египетского царя, греческих городов Азии, лакедемонян и их союзников, — сатрапов и полководцев, которые правили прибрежными областями и согласились делать общее дело с ними. Из них наиболее выдающимися были Ариобарзан[44], сатрап Фригии, который после смерти Митридата завладел его царством, и Мавсол[45], владыка Карии, который был хозяином многих крепостей и важных городов, очагом которых и метрополией был Галикарнас, обладающий знаменитым Акрополем и царским дворцом Карии; а также, в дополнение к двум уже упомянутым: Оронт[46], сатрап Мисии, и Автофрадат[47], сатрап Лидии. Помимо ионийцев были ликийцы, писидийцы, памфилийцы и киликийцы, а также сирийцы, финикийцы, и практически все прибрежные народы. (4) Восстание было настолько обширным, что половина доходов царя была отрезана, а того что осталось, было недостаточно для покрытия военных расходов.

91. (1) Народы, которые отпали от Царя, выбрали Оронта стратегом, ответственным за все ветви власти. Он, приняв командование и средства, необходимые для вербовки наемников, в сумме годовой оплаты на двадцать тысяч человек, готовился предать оказанное доверие. Полагая, что он может получить от Царя не только огромное вознаграждение, но также добьется сатрапии над всем прибрежным регионом, если он сможет отдать повстанцев в руки персов, он первым делом арестовал тех, кто принес деньги и отправил их к Артаксерксу; в последствии он передал много городов и нанятых солдат тем военачальникам, которые были присланы Царем. (2) Похожее предательство произошло также в Каппадокии, где странные и неожиданные вещи имели место. Артабаз[48], Царский полководец, вторгся в Каппадокию с большим войском, и Датам[49], сатрап страны, вышел в поле против него, потому что собрал много всадников и имел двадцать тысяч пеших наемников, служивших ему. (3) Но тесть Датама, который командовал кавалерией, желая приобрести благосклонность и, в то же время, ища для себя безопасности, дезертировал ночью и ушел с конницей к врагу, за день до этого договорившись с Артабазом о предательстве. (4) Датам затем призвал своих наемников, обещал им награду, и начал атаку на беглецов. Настигнув их в месте объединения с врагом и атаковав одновременно охрану Артабаза и всадников, он убивал всех, кто вступал в рукопашный бой. (5) Артабаз, вначале не знавший истины, и подозревая, что человек, который дезертировал от Датама, осуществил обратное предательство, приказал своим людям убивать всех прибывших всадников. И Митробарзан[50], зажатый между двумя сторонами: один отряд мстил за предательство, другие пытались наказать его за обратное предательство — был в затруднительном положении, но, поскольку положение не оставляло времени на обдумывание, он прибег к силе, и бой против двух сторон стал причиной ужасающей резни. Когда, наконец, более десяти тысяч человек были убиты, Датам, обратив остальных бойцов Митробарзана в бегство и убив многих из них, созвал сигналом трубы своих солдат, которые ушли в погоню. (6) Из выживших кавалеристов некоторые вернулись к Датаму и попросили о помиловании; остальные ничего не сделали, не имея куда направиться, и, наконец, будучи около пятисот в числе, были окружены и перебиты Датамом. (7) Что касается Датама, хотя еще до этого им восхищались за его полководческий дар, в этот раз добился еще большего признания как за свое мужество, так и за проницательность в военном искусстве; но Царь Артаксеркс, когда узнал о военных подвигах Датама, потому что ему не терпелось избавиться от него, подстрекал к его убийству[51].

92. (1) Пока происходили эти события, Реомифр[52], посланный повстанцами к царю Тахо в Египет, получил от него пятьсот талантов серебра и пятьдесят военных кораблей, и отплыл в Азию в город под названием Левка[53]. В этот город он вызвал многих вождей восставших. Их он арестовал и отправил в кандалах к Артаксерксу, и, хотя он сам был повстанцем, через благосклонность, которую он получил благодаря предательству, он заключил мир с Царем. (2) В Египте царь Тахо, закончив подготовку к войне, сейчас имел двести триер богато украшенных, десять тысяч отборных наемников из Греции, и помимо них восемьдесят тысяч египетской пехоты. Он отдал командование наемниками спартанцу Агесилаю[54], который был послан лакедемонянами с тысячей гоплитов сражаться в качестве союзника, человеку способного возглавить войско и прославленному мужеством и проницательностью в военном искусстве. (3) Командование флотом он поручил афинянину Хабрию[55], который не был официально отправлен своею страной, но личными уговорами царя присоединился к походу. Сам царь, командуя египтянами и будучи главнокомандующим всей армии, не внял совету Агесилая оставаться в Египте и вести войну через своих полководцев, хотя совет был здравый. На самом деле, когда армия ушла слишком далеко от дома и стала лагерем близ Финикии, полководцы, оставленные позаботиться о Египте, восстали против царя, и вслед за тем послали известие его сыну Нектанебу, уговорив того принять царство над Египтом, и тем самым раздув большую войну. (4) Ибо Нектанеб, который был назначен царем командовать солдатами из Египта и был послан из Финикии осаждать города Сирии, одобрив замыслы против отца, уговорил офицеров взятками, а простых солдат обещаниями, стать его сообщниками. (5) Наконец Египет был захвачен повстанцами и Тахо, охваченный паникой, осмелился бежать к Царю через Аравию и просить прощения за свои прошлые ошибки. Артаксеркс не только снял обвинения, выдвинутые против него, но даже назначил полководцем для войны против Египта.

93. (1) Вскоре после сорока трехлетнего правления Царь Персии умер, и Ох, который теперь взял новое имя, Артаксеркс, наследовал царство и правил двадцать три года; — так как первый Артаксеркс правил хорошо и проявил себя в целом миролюбивым и удачливым, персы изменили имена тех, кто правил после него и предписали, что те должны носить это имя[56]. (2) Когда царь Тахо вернулся в армию Агесилая[57], Нектанеб, который собрал более ста тысяч человек, выступили против Тахо и вызвал его на бой за царство. Тогда Агесилай, отметив, что царь напуган и не имеет смелости рискнуть сражением, велел ему набраться мужества. "Ибо", сказал он, "не те, кто имеет преимущество в числе, одерживают победу, но те, кто отличаются доблестью". Но так как царь не обращал внимания на Агесилая, он был вынужден отступить с ним в большой город. (3) Египтяне сначала начали штурмовать его, как только они закрылись, но когда они потеряли много людей в атаках на стенах, то тогда начали окружать город валом и рвом. Поскольку работа быстро близилась к завершению по причине большого числа работников, а также потому, что провизия в городе истощилась, Тахо отчаялся в своем спасении, но Агесилаю, воодушевившему людей и напавшему на врага ночью, неожиданно удалось благополучно вывести всех людей. (4) А поскольку египтяне преследовали по пятам и местность была ровная, египтяне предполагали, что враг будет окружен превосходящими силами и совершенно истреблен, но Агесилай захватил позицию, на каждой стороне канала, питаемого рекой, и таким образом прервал вражескую атаку. (5) Затем построив свои войска в соответствии с местностью и защитив свою армию руслом канала, он вступил в бой. Превосходство египтян стало бесполезным, и греки, которые превосходили их отвагою, убили множество египтян и заставили остальных бежать. (6) Вслед за тем Тахо легко вернул египетское царство[58], и Агесилай, как тот, кто в одиночку вернул ему царство, был удостоен подходящими дарами. Во время путешествия на родину по пути из Кирены Агесилай умер, его тело было помещено в мед[59] передано в Спарту, где оно получило царское погребение и почести.

Вот как развивались события в Азии до конца года.

94. (1) В Пелопоннесе, хотя аркадяне согласились на общий мир после битвы при Мантинее, соблюдая обязательства всего один год, они возобновили войну. В договоре было прописано, что все должны вернуться после битвы в свои родные страны, но были прибывшие в город Мегаполис[60] жители соседних городов, которые были переселены в новые дома и находили переселение в родные дома трудным испытанием. Следовательно, когда они вернулись в города, которые населяли прежде, мегалополиты пытались заставить их отказаться от своей родины. (2) И когда по этой причине возникла ссора, горожане просили мантинейцев и некоторых других аркадян помочь им, а также элейцев и другие народы, которые были членами союза с мантийцами, тогда как магалополиты умоляли фиванцев сражаться с ними в качестве союзников. Фиванцы быстро направили к ним три тысячи гоплитов и триста кавалеристов под командованием Паммена. (3) Он прибыл в Мегаполис, и разорив некоторые города и запугав другие, заставил их обитателей изменить местожительство на Мегаполис. Таким образом вопрос слияния городов, после того, как он достиг такой сумятицы, был разрешен настолько мирно, насколько это было возможно.

(4) Из историков Афанас[61] из Сиракуз написал тринадцать книг, начиная с событий рассмотренных и до похода Диона, но в одной книге он предпосылает отчет о семи годах, пропущенных в труде Филиста, и записав эти события в краткой форме, делает из истории непрерывное повествование.

95. (1) Когда Никофем был архонтом в Афинах, консульские должности в Риме приняли Гай Сульпиций и Гай Лициний. Во время срока их полномочий Александр, тиран Фер, послал пиратские корабли против Киклады[62], которые захватил и взял много пленных, затем высадив наемников на Пепареф[63], обложил город осадой. (2) И когда афиняне пришли на помощь пепарефосянам и поручили Леосфену командовать боевой задачей, Александр напал на афинян. На тот момент они блокировали тех воинов Александра, которые были размещены в Панорме. А поскольку люди тирана напали неожиданно, Александр добился удивительного успеха. Ибо он не только спас отряд в Панорме от величайшей опасности, но также захватил пять аттических триер и одну пепарефосскую, и взял шестьсот пленников. (3) Афиняне в ярости осудили Леосфена на смерть как предателя и конфисковали его имущество, а затем, выбрав стратегом Хареса[64] и дав ему флот, послали его. Но он потратил время, избегая врага и вредя союзникам. Ибо он отплыл в Коркиру, союзный город, и возбудил такую жестокую гражданскую распрю, что много убийств и арестов имели место, в результате чего афинская демократия была дискредитирована в глазах союзников. Так оказалось, что Харес, который совершил много других таких беззаконий, ничего полезного не добился, но принес своей родине дурную славу.

(4) Историки Дионисодор и Анаксис[65], беотийцы, завершили свое повествование греческой истории этим годом. Но мы, теперь, когда изложили события до времени царя Филиппа, довели здесь эту книгу до конца, в соответствии с планом, заявленным в самом начале[66]. В следующей книге, которая начинается с восшествия Филиппа на престол, мы будем описывать все достижения этого царя до его смерти, включая по времени и пространству те другие события, которые произошли в известных частях мира.