История Эфиопии

Коронация Хайле Селассие I

В конце поры дождей 1930 г. в Аддис-Абебе закончились приготовления к торжественной коронации нового императора. Программа торжественной коронации была подготовлена чрезвычайно старательно. Своим оформлением и традиционным церемониалом она должна была напомнить народам Эфиопии самые великолепные времена империи. Приглашенные из Европы инженеры и техники день и ночь работали над украшением столицы. Вдоль пути, по которому должен был проезжать Хайле Селассие, были построены триумфальные арки. В Аддис-Абебу пригласили представителей всех народов, населяющих Эфиопию. В течение нескольких недель из самых отдаленных концов империи шли в столицу группы людей, боявшихся опоздать на торжества, о которых еще до их начала рассказывали легенды. Говорили, что со времен правления самых могущественных государей в Эфиопии не было такой пышной коронации, своим великолепием свидетельствующей о могуществе страны. Готовя такие празднества и создавая вокруг них соответствующую атмосферу, императорский двор вовсе не стремился добиться только дешевого внешнего эффекта. Это была глубоко продуманная политическая акция. Хайле Селласие и его советники прекрасно понимали значение символики и традиционного церемониала для эфиопских народов. Огромные суммы денег, истраченные на подготовку празднества, должны были компенсироваться политически и способствовать росту престижа правителя во всей Эфиопии.

На коронацию прибыли официальные делегации многих стран мира и представители прессы.

Провозглашение конституции

Спустя несколько месяцев после коронации Хайле Селассие I провел самую значительную из своих реформ, огласив 16 июля 1931 г. конституцию Эфиопии. Для населения империи это было событие неожиданное, почти как гром среди ясного неба, так как оглашенная конституция формально ограничивала власть императора, создавая парламент, санкционируя существование правительства и становясь юридической основой для деятельности государственных властей. Мировое общественное мнение только за одно это мероприятие вписало имя Хайле Селассие I в список наиболее прогрессивных правителей, якобы умеющих использовать традиции европейского парламентаризма для модернизации своей страны.

Интерпретации такого рода, часто повторяемые в различных работах, посвященных новейшей истории Эфиопии, поверхностны и являются следствием попросту незнания реальной политической жизни этой страны. Думается, что и общественное мнение внутри страны не сумело полностью сориентироваться в сущности новой конституции. С формальной точки зрения введение конституции в стране, имеющей такие длительные традиции неограниченной императорской власти, было действительно небывалым фактом. Однако нельзя ограничиться здесь только формальной точкой зрения. При анализе мотивов, которыми руководствовался Хайле Селассие I, вводя конституцию, и целей, которым она должна была служить, следует прежде всего учитывать внутреннюю ситуацию в стране. Приход к власти Хайле Селассие I не означал, конечно, что с этого момента он сможет уже легко проводить в жизнь все свои начинания. Объективно существующие факторы[83], дезинтегрирующие страну, такие, как этнические и религиозные различия или политические амбиции отдельных крупных феодалов, которые, основываясь на местных сепаратистских тенденциях, противились объединению страны и централизации государственной власти, вновь и вновь создавали трудности в политике, проводимой императором. Осуществление политики центрального правительства было затруднено еще потому, что в большинстве районов действовало только обычное неписаное право, которое еще более разделяло области и благоприятствовало сепаратистским тенденциям. В этой ситуации необходимо было срочно издать единые для всего государства юридические распоряжения и законы, на которые могла бы опираться центральная власть. Одновременно император стремился укрепить позиции собственной династии, а это тоже был сложный вопрос, принимая во внимание политические тенденции, существовавшие в некоторых провинциях, таких, как Годжам, где его продолжали считать ныгусэ Шоа, или Тигре, где довольно широко было распространено мнение, что права на императорский престол имеют только потомки Йоханныса IV. В этой ситуации конституция, которая бы санкционировала права шоанской династии на императорский престол Эфиопии, могла стать для Хайле Селассие I очень выгодным орудием во внутренней политике, одновременно укрепляя его позицию в глазах мирового общественного мнения как просвещенного и либерального правителя.

Конституция состояла из 55 статей. Статьи 1 и 2 подтверждали единство эфиопских народностей, которые "создают один эфиопский народ", и неделимость территории страны. Эти положения были направлены против всякого рода сепаратистских тенденций. В следующей статье говорилось, что "звание императора останется навсегда связано с династией Хайле Селассие I, потомка ныгусэ Сахле-Сылласе, который по прямой линии происходит из династии Менелика I, сына царицы Савской и царя Соломона из Иерусалима". В пятой, очень знаменательной статье утверждалось, что "особа императора священна в силу его императорской крови и в силу полученного помазания. Его достоинство ненарушаемо, а его власть не может быть подвержена сомнению. Он имеет право на различные почести, которые признает за ним традиция и данная конституция. Если кто-либо осмелится оскорбить императора, будет наказан".

Важным положением конституции было введение парламента. Он должен был состоять из двух палат: сената и палаты депутатов. Сенат состоял из самых крупных феодалов, отличившихся на императорской службе, министров, судей и высших офицеров. Членов сената назначал император. В палату депутатов входили местные племенные вожди, а также представители мэкуаннынтов, также назначаемые императором. Парламент не имел права принимать никаких решений вопреки воле императора. Конституция предполагала также создание совета министров. Совет министров назначался императором и только перед ним был ответствен. Фактическая исполнительная власть не вверялась министрам. Они имели только совещательный голос. Полная законодательная и исполнительная власть находилась в руках императора. Конституция регулировала также вопросы судопроизводства, гражданских прав и государственного бюджета. Одной из важных статей конституции была статья, в которой утверждалось, что ни один подданный императора не может быть арестован, осужден и заключен в тюрьму без соответствующей судебной процедуры. Несомненно, положительным была проведенная в конституции унификация правовых положений, составляющих основу государственного строя. Зато введение парламента не имело большого значения для демократизации политических отношений в Эфиопии. Фактически он представлял только форум для публичных выступлений императора.

В результате введение конституции не только не ограничило власть императора, но, напротив, ее очень укрепило. Авторитет Хайле Селассие I и его династии был теперь основан на самом высшем в стране юридическом акте, обязательном для всех ее жителей. С точки зрения государственных интересов Эфиопии введение конституции, узаконившей централизацию государственной власти, подчеркивавшей единство и неделимость страны, было, несомненно, необходимым актом, укрепившим политическое устройство государства. Однако не следует забывать, что конституция была введена прежде всего в интересах шоанской династии. Думается, что в политической ситуации того времени это соответствовало интересам всего эфиопского государства, для которого было необходимо утвердить авторитет центральной власти в противовес сепаратизму феодалов. Ведь нельзя было серьезно думать о дальнейшем росте могущества государства без сильной центральной власти. Следует подчеркнуть, что конституция 1931 г. дала Хайле Селассие I такие основы власти, которые не имел ни один эфиопский император со времен средневековья.

При оценке конституции 1931 г. обманчивы всякие аналогии с Европой. Эта конституция вместо ограничения власти императора ее сильно укрепила. Вместе с тем Хайле Селассие I предполагал, что путем введения конституции укрепится его авторитет и на международной арене как наиболее просвещенного и прогрессивного правителя.

Попытка свержения императора

Спустя несколько месяцев после введения конституции политическая оппозиция во главе с лиуль расом Хайлу-Тэкле-Хайманотом предприняла попытку свержения Хайле Селассие I. Для этой цели лиуль рас Хайлу-Тэкле-Хайманот решил использовать все еще находившегося в тюрьме в Фыче под надзором раса Касы-Хайлу бывшего правителя Эфиопии Лиджа-Иясу. Когда в мае 1932 г. лиуль рас Каса-Хайлу выехал в Аддис-Абебу на свадьбу наследника престола мэрыд азмача Асфа-Уосэна, лиуль Хайлу-Тэкле-Хайманот организовал побег Лиджа-Иясу. Губернатор Годжама обещал ему помощь в возвращении престола ныгусэ нэгэст. Лидж-Иясу, находясь в тюрьме уже 11 лет, все еще надеялся вернуть себе престол. Поэтому он охотно принял предложение лиуль раса Хайлу-Тэкле-Хайманота. Стража, охранявшая Лиджа-Иясу, была подкуплена, и ей обещали большие льготы в Аддис-Абебе, когда он вернет себе престол императора. В тот день, когда в столице происходили свадебные торжества наследника престола, Лидж-Иясу бежал. Посланники лиуль раса Хайлу-Тэкле-Хайманота начали распространять слухи среди мусульманского населения, будто бы Лидж-Иясу, когда снова станет ныгусэ нэгэст, предоставит им особые привилегии. Одновременно они пытались повысить популярность Лиджа-Иясу и среди христиан, распространяя весть, что было знамение, выражающее волю бога, чтобы Лидж-Иясу вернулся к власти. Вначале заговорщикам все удавалось. Известие о побеге Лиджа-Иясу пришло в Аддис-Абебу лишь спустя несколько дней. В столице царило замешательство, поскольку никто не думал о возможности заговора. Пока не знали также, кто поддерживает Лиджа-Иясу. Однако ситуация прояснилась быстро. Фитаурари Гиндо, один из наиболее доверенных людей раса Хайлу-Тэкле-Хайманота, посланный им на помощь Лиджу-Иясу, собрав все сведения о заговоре, направил информацию обо всем в Аддис-Абебу. Видимо, рас Хайлу-Тэкле-Хайманот, человек очень богатый, не выслал вовремя Гиндо денег. Тогда последний, не желая больше ждать, решил быстро оставить заговорщиков и проявить лояльность в отношении Хайле Селассие I, информируя его обо всем. Теперь в столице все стало известно. Рас Хайлу-Тэкле-Хайманот немедленно был арестован после короткой стычки с его личной гвардией. Против Лиджа-Иясу выступил рас Дэста-Дамтоу вместе с отрядами, данными ему в помощь расом Каса-Хайлу. Битва со сторонниками Лиджа-Иясу произошла в Гындэ-Бэрэте и закончилась их поражением. Неудачливый претендент на престол бежал в Годжам, где вопреки ожиданиям не получил помощи. Когда он оказался в округе Либэн, управляемом фитаурари Гэссэсэ-Бэлоу, последний арестовал Лиджа-Иясу и передал его расу Дэста, который перепроводил Лиджа-Иясу в столицу. Отсюда Лидж-Иясу был выслан в заключение в Гара-Мулета. Заговор лиуль раса Хайлу-Тэкле-Хайманота был поддержан Италией, которая, планируя захват Эфиопии, подогревала в своих интересах сепаратистские тенденции. Италия рассчитывала также на Лиджа-Иясу как на возможного предводителя мусульманского населения, которое можно было использовать против Хайле Селассие I. Три года спустя Лидж-Иясу умер при невыясненных обстоятельствах. Ходили слухи, что он был отравлен. 1 июля 1932 г. произошел суд над лиуль расом Хайлу-Тэкле-Хайманотом. Он был приговорен к смерти. Император, опасаясь, что исполнение приговора еще более усилит сепаратистские тенденции в Годжаме, где род Тэкле-Хайманота пользовался большим авторитетом, заменил смертный приговор заключением в тюрьму. Раса Хайлу посадили в тюрьму на одном из островов озера Звай. 20 сторонников Лиджа-Иясу повесили на главных дорогах, ведущих в Аддис-Абебу. Император назначил раса Ымру (Имру) правителем Годжама.

Именно в момент заговора раса Хайлу-Тэкле-Хайманота и Лиджа-Иясу император осуществлял план нейтрализации нежелательных ему настроений в провинции Тигре. Он попытался достичь этой цели путем брака своих детей с представителями могущественных тигрейских родов. Наследник престола мэрыд азмач Асфа-Уосэн женился на Уолетэ-Ысраэль, дочери лиуль раса Сыюма-Мэнгэши. В это же время дочь императора принцесса Зэннэбэ-Уорк вышла замуж за дэджазмача Хайле-Сылласе-Гугсу, сына лиуль раса Гугсы-Арая, потомка Йоханныса IV. Однако этот последний брак не имел никакого положительного политического значения для императора, так как Зэннэбэ-Уорк вскоре умерла, а сам Хайле-Сылласе-Гугса занимал все более враждебную позицию в отношении своего тестя, особенно тогда, когда последний не пожаловал ему новых земель и титул раса.

Внутренние реформы. Образование

Став императором, Хайле Селассие I начал осуществление внутренних реформ, планировавшихся еще в тот период, когда он был регентом. Приглашенные из Швеции и Бельгии инструкторы занялись обучением императорской гвардии и полиции. Началось строительство новых дорог. Был установлен более строгий, нежели ранее контроль центрального правительства над отдельными провинциями. Наконец, в столицу со всех концов страны начали поступать относительно регулярно налоги, что позволяло думать о новых инвестициях. В 1931 г. существовавший в Аддис-Абебе с 1905 г. банк, находившийся под иностранным контролем, был преобразован в государственный банк. В состав нового правления банка вошли 6 эфиопов и 4 иностранца. Чтобы наладить работу важнейших министерств, император пригласил из Европы много специалистов на должности различных советников. Были созданы особые комиссии, которые должны были контролировать исполнение указа о ликвидации рабства. Особенно срочной задачей для Эфиопии было развитие службы здоровья. До 1930 г. во всей стране имелось лишь несколько врачей.

Ни одна значительная реформа, касающаяся реорганизации государственной администрации или же модернизации экономики страны, не могла быть осуществлена без собственных квалифицированных кадров специалистов. Поэтому развитие образования должно было стать первоочередной задачей. Хайле Селассие I придавал огромное значение этой проблеме, тем более что положение в этой области было почти катастрофическое. До самого начала XX в. обучение находилось исключительно в руках духовенства. Существовало много школ при церквах и монастырях, но обучение там велось главным образом на классическом, уже мертвом, языке геэз. Программа этих школ ограничивалась богословской литературой. Согласно статистическим данным, в первой половине XIX в. в амхарских районах центральной Эфиопии умело читать 20 % мужского населения. Наряду с начальными школами существовали школы высшей ступени, но их было совсем мало. Светское образование начало получать развитие лишь в период правления Менелика II. В 1908 г. в Аддис-Абебе была создана первая государственная школа имени Менелика II. Почти одновременно возникла вторая государственная школа в Харэре. В их программу входило обучение французскому, итальянскому, английскому и амхарскому языкам, а также физике, химии, математике, истории и географии. В начале XX в. в Эфиопии начали также открываться многочисленные миссионерские школы. Очередным этапом в развитии образования было основание в 1925 г. в Аддис-Абебе лицея имени Тэфэри-Мэконнына. В 1930 г. в Аддис-Абебе был открыт Институт художеств имени Хайле Селассие I, а в следующем году — школа для девочек. В 1934 г. в столице было открыто училище, готовившее учителей. Наряду с Аддис-Абебой школы появились и в некоторых провинциальных городах: в Дэссе в 1928 г., в Горе в 1928 г., в Джиджиге в 1929 г., в Лекэмте в 1929 г., в Асбэ-Тэфэри в 1931 г., в Джимме в 1932 г., в Гондэре в 1934 г. В 1935 г. новые школы открылись также в Адуе, Сэлале, Мэкэле. Накануне итальянской агрессии в Эфиопии существовало 30 государственных неполных средних и средних школ. Определенное число студентов посылалось за границу. Кроме развивающегося светского образования, продолжали существовать школы при церквах и монастырях. Численность их трудно определить. Во всяком случае, их насчитывалось несколько тысяч.

Наряду с развивающимся образованием большую роль в формировании государственного и национального самосознания сыграла амхарская литература и пресса. Хайле Селассие I, понимая значение развития национальной литературы в создании современного облика Эфиопии, поддерживал ее развитие.

В 1920 г. стараниями раса Тэфэри-Мэконнына в Аддис-Абебе была открыта типография под названием "Свет и мир", начавшая печатать книги, а с 1923 г. — и периодические издания. Наряду с "Курьер д'Этиопи", основанным в 1913 г. и издаваемым вначале в Европе, в межвоенный период возникает также несколько других периодических изданий, таких, как упоминаемый уже "Свет и мир" и "Предвестник света".

Литература и искусство

Не прошло и полвека со времени появления эфиопской литературы на амхарском языке, а в Эфиопии появились уже совершенно новые литературные жанры, правда сосуществовавшие с традиционными. Их развитию способствовали как все более расширяющиеся контакты с Европой, так и строительство типографий, позволивших выйти письменному слову за очень узкий круг возможных читателей рукописных книг. Появление газет, открытие типографий, тенденция к модернизации государства и контакт с внешним миром расширили почти автоматически как круг людей пишущих, так и круг людей читающих. Лишь недавно начали собирать и описывать эфиопские "инкунабулы" — первые печатные издания. В Европе к инкунабулам относят первопечатные книги, появившиеся до 1501 г. Для Эфиопии 1936 г. принят за дату, до которой каждая изданная книга определяется как инкунабула. Недавно начатые работы по описанию эфиопских инкунабул представляют известные трудности. Не простой также вопрос воссоздания истории возникновения печатного дела в Эфиопии. Если известно, что первая государственная типография начала функционировать в Аддис-Абебе в 1911 г., то почти забыты основанные уже в 80-х годах XIX в., преимущественно на территории Эритреи, малые миссионерские и частные типографии. Более известна из первых типографий типография шведской миссии в Монкулло (Северная Эфиопия), в которой была напечатана одна из самых первых амхарских книг — грамматика языка геэз, написанная по-амхарски эфиопом Тайе-Гэбрэ-Марьямом (1889 г.). С этого времени вплоть до 1936 г. в Эфиопии вышло свыше 220 книг. Среди них первый в истории эфиопской литературы роман "Лыбб уоллед тарик" — "Выдуманная повесть", пера Афэ-Уорка-Габрэ-Ийесуса.

Примерно с 20-х годов число эфиопских печатных изданий заметно увеличивается. Тематика этих книг и брошюр хорошо отражает происходящие в Эфиопии изменения. Так, появляются первые эфиопские учебники, как, например, учебник арифметики, написанный Гэбрэ-Крыстос-Тэкле-Хайманотом и изданный в Аддис-Абебе в 1921 г.; брошюры, популяризирующие знания о современном мире, а также и серьезные работы в этой области (например, брошюра фитаурари Тэкле-Хауарьята-Тэкле-Марьяма о сельском хозяйстве, изданная в 1920 г.; описание географии мира пера Уоркнэха-Ышэту от 1927 г.; несколько грамматик амхарского языка; издания, посвященные организации государства и т. п.). Был отпечатан в типографии и текст конституции несомненно, одна из важнейших эфиопских инкунабул.

Наряду с современными течениями в литературе значительную, если не львиную, часть составляют традиционные формы и содержание. Так, много издается книг религиозного и религиозно-нравоучительного характера, таких, как Старый и Новый завет, псалмы и пр. Многочисленны также биографическо-исторические работы. По примеру прежних правителей Эфиопии у Хайле Селассие также был собственный биограф. Выходят из печати описания заграничных путешествий императора и его жены пера блаттенгеты Хыруй-Уольдэ-Сылласе.

Эфиопская живопись идет по пути развития "формально-тематического" стиля, появившегося еще в XIX в. Как и прежде, развивается настенная живопись, украшающая старые и новые церкви. Здание парламента — выражение современных изменений в государственной администрации — в соответствии с традиционным обычаем украшено росписями и картинами. Среди художников, чьи картины украшали внутренние помещения парламента, следует отметить, в частности, ато Бэлачоу-Ымру, священника Мэзмур зе-Давит из Годжама, создавшего для парламента огромное полотно, изображающее коронацию императора Хайле Селассие I и ытеге Мэнэн. Священнослужитель из Уолло Уольдэ-Мэдхын в своих полотнах обращается к исторической тематике. Он воссоздает историю Йикуно-Амлака и абунэ Тэкле-Хайманота, изображает ныгусэ Сахле-Сылласе, принимающего иностранные делегации. Бэхайлу-Гэбрэ-Марьям из Тигре, получивший образование в монастырских художественных школах в Гондэре, изображает главным образом батальные сцены и сцены охоты. Из-под кисти Йоханныса-Тэсэммы из Годжама выходят полотна, изображающие повседневную жизнь. Художники охотно продолжали создавать большие циклы, состоящие иногда из нескольких десятков отдельных сцен или картин, расположенных рядом, на одном полотне, и представляющих, например, легенду о царице Савской, Соломоне и Менелике I.

Многие полотна эфиопской живописи, относящиеся к первым десятилетиям нашего столетия, сегодня можно увидеть, не посетив Эфиопию. Скупаемые европейцами, они находятся в различных музеях мира. Многочисленные творения эфиопской живописи, привезенные русским путешественником врачом Кохановским, находятся в Ленинграде. Много картин находится также в Париже, Женеве, Лондоне, в Италии и Швеции.

Уже в тот период молодое поколение эфиопских художников выезжало учиться в европейские академии изящных искусств. Здесь следует подчеркнуть, что еще не создана систематическая работа по истории эфиопского искусства. В отдельных статьях можно встретить имена художников, с которыми встречались европейские путешественники, но это случайные упоминания, зато полностью отсутствуют какие-либо работы о монастырских центрах изящных искусств, поэтики, музыки и танца. Стоит об этом упомянуть, так как быстрые изменения, которые произошли и происходят в эфиопской культуре в период после войны 1935–1941 гг., отодвигают на задний план традиционную культуру.

Эфиопия накануне итальянской агрессии

Прошло всего несколько лет с момента прихода к власти Хайле Селассие I, когда над Эфиопией нависла большая опасность извне. Она исходила со стороны фашистской Италии. С начала 30-х годов в правящих кругах Италии все яснее проявляется стремление к реализации планов, выдвинутых еще в XIX в., — соединение Эритреи и Итальянского Сомали путем захвата Эфиопии. Осуществление этого проекта должно было привести к созданию единой территории итальянских колониальных владений в Северо-Восточной Африке. Уже в 1927 г. фашистский диктатор Италии Муссолини начертал широкую программу внешней политики, реализация которой представляла угрозу и независимости Эфиопии. А в речи, произнесенной 27 мая в палате депутатов, Муссолини заявил, что основная обязанность фашистской Италии — это подготовка всех вооруженных сил: на суше, на море и в воздухе. Только мощная армия позволит завоевать Италии соответствующее ей место в мире.

Уже в 1932 г. в Эритрее и Сомали велась подготовка к войне против Эфиопии. Итальянское министерство колоний отдало приказ о тайной мобилизации местного населения в возрасте от 18 до 25 лет. Подобная подготовка началась также на территории Ливии. В начале января 1933 г., давая инструкции вновь назначенному послу Италии в Эфиопии графу Луиджи Винчи, Муссолини заявил, что верит в успех предполагаемой итальянской военной операции против Эфиопии. Он отметил, что военные эксперты под руководством генерала де Боно изучили уже планы военных действий. Однако пока послу поручалось отвергать все подозрения о военных планах Италии, подчеркивая мирный характер намерений в отношении Эфиопии.

Окончательное решение о нападении уже в ближайшее время на Эфиопию оформилось в Риме в 1934 г. Его держали в тайне, не желая возбуждать против себя международное общественное мнение. Италия хотела до начала военных действий развязать себе руки в Европе путем заключения соответствующего соглашения с Францией, ликвидирующего итало-французские противоречия в Африке. Итальянцы очень старательно изучили территорию предстоящих военных действий. Немалые заслуги в этой области имел военный атташе Италии в Аддис-Абебе полковник Руджиеро, организовавший в Эфиопии специальную разведывательную сеть. Психологической подготовкой международного общественного мнения к будущей войне должны были служить широко распространяемые итальянской пропагандой слухи о военных стычках на границах Эфиопии с Эритреей и с Сомали. Такие стычки действительно имели место, но были спровоцированы итальянской стороной. О методах, какими пользовалась итальянская пропаганда, желавшая дискредитировать Эфиопию, лучше всего свидетельствует так называемый инцидент в Гондэре, который итальянская пресса изображала как небывалую угрозу итальянским интересам в Эфиопии. Дело в том, что в Гондэре существовало итальянское консульство. Консул поддерживал хорошие отношения с местными властями и населением. В консульстве работала некая красивая эфиопская девушка. Она флиртовала одновременно с охранником консульства и с одним полицейским из города. Когда последний узнал о своем сопернике, он собрал друзей и застрелил охранника, не причинив при этом зла никакому другому сотруднику консульства. Это типичное убийство из ревности итальянское министерство иностранных дел определило как "кровавый инцидент" в Гондэре.

Одновременно с пропагандистскими действиями итальянцы усилили в 1934 г. военные приготовления. Были расширены существующие и созданы новые аэродромы в Эритрее и Сомали; перестроены порты в Массауа в Эритрее и в Могадишо в Сомали, их приспосабливали к приему крупных транспортов; улучшены дороги, ведущие к границам Эфиопии. Была продолжена уже существующая в Эритрее железная дорога, чтобы обеспечить более быструю переброску войск с побережья к границе Эфиопии. Таким образом, в конце 1934 г. подготовка войны против Эфиопии как в военном отношении, так и с точки зрения пропаганды была уже в полном разгаре.

Перед лицом итальянской военной угрозы Хайле Селассие I пытался укрепить международное положение своей страны. Рассчитывая все еще использовать для защиты суверенитета Эфиопии старые конфликты между традиционными колониальными державами, главным образом возлагая надежды на дружественную Францию, Хайле Селассие I попытался также установить контакты со странами, которые до этого времени не интересовались Эфиопией. Это дало бы императору большую свободу действий на международной арене. Сама концепция, конечно, была правильной и дальновидной. Однако для ее проведения в жизнь уже не хватало времени. Накануне войны Эфиопия сумела установить контакты лишь с двумя странами, не считая ее прежних иностранных партнеров. Это были Япония и Польша. Наибольшее практическое значение имели для Эфиопии контакты с Японией, которая уже в начале 30-х годов стала наиболее сильным торговым партнером Эфиопии. В 1934 г. импорт японских товаров в Эфиопию превышал общую сумму эфиопского импорта из других стран, таких, как Англия, Франция, Германия, Италия, США и Египет, до этого бывших наиболее значительными торговыми партнерами Эфиопии. В том же году в Токио был заключен японо-эфиопский договор, предусматривавший эмиграцию в Эфиопию некоторого числа японских граждан.

26 декабря 1934 г. в Париже был подписан польско-эфиопский "Трактат о дружбе, торговле и переселении". Этот договор подписал, с одной стороны, посол Эфиопии во Франции Тэкле-Хауарьят, с другой — польский посол в Париже Альфред Хлаповски.

Договор содержал четыре статьи, в которых подчеркивалось, что между обеими странами сохраняются дружественные и мирные отношения и что обе стороны обменяются дипломатическими и торговыми представительствами. Гарантировался также принцип наибольшего благоприятствования в торговле, в таможенной и эмиграционной политике. В связи с обострением итало-эфиопских отношений этот договор не вступил в силу.

Как видно из вышеуказанных примеров, перед лицом итальянской угрозы эфиопская дипломатия оказалась способной искать пути выхода, не ограничиваясь только ожиданием помощи со стороны традиционных соперников Италии в Северо-Восточной Африке. Не имея собственной военной промышленности, эфиопское правительство вынуждено было закупать оружие в других государствах. По этому вопросу велись переговоры, в частности, с Бельгией, Швецией, Чехословакией и Польшей. Эфиопии удалось закупить немного оружия только в Бельгии и Швеции и еще меньше — в Чехословакии, а также у некоторых частных фирм. В результате накануне итальянской агрессии эфиопская армия была вооружена очень слабо и располагала крайне устарелым вооружением времен XIX в.

Инцидент в Уольуоле (Уал-Уал)

К концу 1934 г. итало-эфиопские отношения значительно обострились. Происходили все более частые пограничные инциденты. Итальянские провокации, а также набеги данакильских и сомалийских племен как с итальянской, так и с эфиопской территории облегчались тем, что еще со времен завоеваний Менелика II границы Эфиопии с колониальными владениями европейских держав никогда не были точно определены в связи со спецификой пустынной территории, где просто не хватало постоянных пограничных пунктов.

В 1934 г. итальянцы все чаще делали попытки оккупировать отдельные эфиопские территории, расположенные, согласно оценкам эфиопских властей, даже на несколько десятков километров от границы. Итальянская сторона объясняла, что по находящимся в их распоряжении картам эти местности принадлежат Сомали. Неуточнены были также границы Эфиопии с британскими владениями. Эфиопское правительство, желая окончательно ликвидировать пограничные инциденты, пока по крайней мере с Великобританией, попыталось более точно определить границы с Британским Сомали. Была созвана специальная эфиопско-английская пограничная комиссия во главе с подполковником Клиффордом с английской стороны и фитаурари Тэсэмма-Банте с эфиопской. 23 ноября 1934 г. комиссия прибыла в оазис Уольуоль, расположенный в 30 км от местности Адо. Уольуоль находился в глубине эфиопской территории, более чем в 100 км от границы Эфиопии с Итальянским Сомали. Комиссию охранял отряд эфиопских солдат во главе с фитаурари Шифэррау. После прибытия в Уольуоль комиссия неожиданно увидела находившийся там итальянский отряд численностью около 250 человек. Эфиопские солдаты заняли позицию напротив итальянцев вблизи источников воды. 25 ноября английские и эфиопские члены комиссии в связи с присутствием итальянских солдат переехали из Уольуоля в Адо. На месте остался только эскорт, соблюдавший осторожность по распоряжению из Аддис-Абебы, чтобы не дать возможности спровоцировать военный конфликт. В течение нескольких дней длилось состояние выжидания. Командир итальянского отряда Чиммарута и не думал покидать оазис. Наконец 5 декабря произошел инцидент, известный позднее под названием "инцидент в Уольуоле".

Согласно эфиопской версии, в 15 ч. 30 мин. 5 декабря итальянский отряд неожиданно открыл огонь по эфиопским солдатам. Итальянцы использовали танки, на помощь им прилетели даже самолеты. Много эфиопов погибло, в том числе фитаурари Алемайеху. Итальянцы пытались возложить ответственность за инцидент на эфиопов, утверждая, что это они начали стычку. Трудно утверждать, с какой стороны раздался первый выстрел. Для оценки этого события это не имеет, однако, ни малейшего значения, поскольку известно, что провокация большого пограничного вооруженного конфликта была исключительно в интересах итальянцев, любой ценой искавших предлога к войне. Аддис-Абеба, по понятным соображениям, делала все, чтобы не дошло до войны. Кроме того, итальянский отряд незаконно находился в местности, расположенной на территории Эфиопии, что подтверждал также полковник Клиффорд.

События в Уольуоле явились непосредственным поводом для начала пока только "дипломатической" итало-эфиопской войны. 14 декабря 1934 г. министерство иностранных дел Эфиопии информировало генерального секретаря Лиги наций об инциденте, утверждая, что прежние дипломатические попытки, которые предприняло эфиопское правительство для урегулирования спора непосредственно с итальянским правительством, не дали результатов. Информируя Лигу наций о нарастающем конфликте, а также о том, что итальянское правительство не проявляет даже желания к мирному урегулированию конфликта, Хайле Селассие I очень рассчитывал на помощь Лиги наций в защите суверенитета Эфиопии. В ответ на дипломатическую акцию Эфиопии итальянцы сразу же начали в широком масштабе пропагандистскую кампанию, пытаясь возложить всю ответственность за начало конфликта на эфиопскую сторону. Одновременно итальянское правительство пыталось получить поддержку Франции своим экспансионистским планам в Африке. Эти усилия увенчались успехом. Страх французского правительства перед всевозрастающей агрессивностью внешней политики Германии и перед возможностью итало-германского соглашения привел к отказу Франции от собственных политических амбиций в Северо-Восточной Африке в обмен на получение поддержки со стороны Италии в ее среднеевропейской политике.

В результате 7 января 1935 г. состоялось подписание так называемого римского пакта, или же иначе "договора Лаваль — Муссолини", в результате которого Италия получала свободу действий в Эфиопии, хотя по этому вопросу не было опубликовано официального заявления. Кроме того, Франция уступала Италии 114000 км² территории, прилегающей к южным границам Ливии, 800 км² на границе Эритреи и острова Думейра и передавала итальянскому правительству 20 % акций железной дороги Джибути — Аддис-Абеба. Взамен этого, кроме поддержки европейской политики Франции, итальянская сторона заявила, что уже не имеется никаких спорных проблем между Италией и Францией на территории Африки.

Договор Лаваль — Муссолини стал важным этапом по пути осуществления итальянского плана завоевания Эфиопии. Римские переговоры Лаваля совпали по времени с дальнейшим обострением итало-эфиопских отношений. Следующие после событий в Уольуоле вооруженные инциденты, имевшие место в конце декабря 1934 г. на границе Эфиопии с Итальянским Сомали, послужили причиной обращения правительства Эфиопии в Лигу наций с просьбой рассмотреть их на основе статьи 11 Пакта Лиги наций. С точки зрения женевской процедуры это было очень важно, так как эта статья обязывала Совет Лиги наций предпринять конкретные действия в случае угрозы миру. Эфиопское правительство все еще рассчитывало в Женеве на поддержку Франции. Однако вскоре оно убедилось, насколько обманчивы на этот раз были эти расчеты.