История лошади в истории человечества

Глава 8 Индия и Дальний Восток

Хараппская цивилизация считается одной из древнейших цивилизаций на Земле наряду с шумерской и египетской. Развивалась она в долине реки Инд в 3300–1300 годы до н. э. В хараппской цивилизации было развито скотоводство, однако до сих пор нет точного ответа на вопрос, какую роль играла лошадь и была ли она вообще известна. Археологи находят останки лошадей даже в более ранних, чем хараппский, слоях, но непонятно, были ли эти лошади одомашнены. На хараппских изображениях лошадей нет, но они не всегда отражают реальность. Так, в изобразительном искусстве того периода нередко встречаются созданные фантазией художников единороги. В более поздней индийской иконографии лошадь также непопулярна, хотя мы точно знаем, что в Древней Индии она была. Кости лошадей найдены в долине Ганга в слоях, относящихся к культуре серой расписной керамики (1100–350 годы до н. э.). Есть свидетельства, что носители этой культуры запрягали лошадей в колесницы.

В современной литературе часто можно встретить утверждение, будто лошади пришли на полуостров Индостан с севера вместе с арийскими племенами, а коренное население Индостана не было знакомо с этими животными. В действительности же вряд ли можно провести четкое различие между арийскими и неарийскими племенами по принципу их знакомства с лошадью. Ведическая литература (самые древние священные индийские тексты, написанные на санскрите в период с XVIII по V век до н. э.) сообщает нам о даса (неарийские враги в «Ригведе»), которые были богаты конями. Ведийцы, предки современных индоязычных жителей Индии, получали своих коней в дар или захватывали в бою. Один человек из даса, по имени Бабудха, дал ведическому провидцу в дар 60 000 лошадей. В целом ведическая литература не показывает противостояния конной и неконной культур — в Ведах отражена борьба между носителями одной и той же культуры, а не культурная экспансия, последовавшая за арийским нашествием на Индостан.

Другая идея, которую можно найти в современной литературе, основывается на том, что арийские племена, вторгшиеся в Индию с севера, пришли на колесницах. Однако и эта идея спорная: поскольку арийцы были скотоводами, они явно были кочевниками, а колесницы для кочевников не характерны. В условиях кочевой жизни колесница, даже боевая, нефункциональна: она слишком маленькая и перевозить на ней скарб неудобно — много вещей не поместится, и в итоге силы запряженной в нее лошади или лошадей будут использоваться нерационально. Брать же колесницы с собой не в качестве экипажей, перемещаясь с кочевья на кочевье, тоже неудобно: даже самая легкая древняя колесница очень громоздка, если ее погрузить на телегу.

Обратимся к «Ригведе» — собранию гимнов на ведическом санскрите, древнейшему из текстов индийской культуры. Один из ее гимнов, правда относительно поздний, посвящен небесному коню Таркшья (книга X, 178). Есть и гимн, исполнявшийся во время жертвоприношения коня богу неба Индре (I, 162). Ритуал заклания белого коня назывался асвамеда, его практиковали в XIV–XIII веках до н. э. Считалось, что после этого подобревший Индра дарует свою защиту от всех бед. Асвамеда была сложной церемонией, которая растягивалась на много дней. Белого коня купали, затем юноши вели его через всю страну. В конце пути коня укладывали на ложе и убивали, и рядом с ним оставалась царица, пока его тело не остывало. Это отголосок встречающихся у многих народов представлений о ритуальном браке между страной (землей), которую представляла царица, и небом, которому посвящался конь. Обряд асвамеды завершался большим пиром, что должно было служить своеобразным призывом благополучия и изобилия на землю.

Сам Индра владеет белым конем по имени Уччайхшравас (санскр. «навостряющий уши»). Согласно мифу, когда боги пахтали Молочный океан, в котором были потеряны четырнадцать сокровищ, Уччайхшравас поднялся из его вод вместе с остальными сокровищами, среди которых было, например, другое значимое для жизни Индии животное — слон Айравата. Божественный конь имел семь голов и мог воскрешать мертвых.

В Индии мы снова сталкиваемся с вопросом, что было раньше — верховая или экипажная езда, но опять не получаем ответа. С одной стороны, в «Ригведе» отсутствует термин asvarohi — «всадник». С другой стороны, точная интерпретация этого факта затруднена. Вряд ли можно однозначно понимать его как аргумент в пользу версии о появлении верховой езды в Индостане уже после составления древнейших гимнов.

«Ригведа» сообщает и кое-какие сведения о лошадях Древней Индии. Много внимания уделено мастям: индийцы, привыкшие жить в ярком, многоцветном мире джунглей, окружили себя такими же многоцветными произведениями декоративно-прикладного искусства, и было бы странно, если бы они оставили без внимания «цвета» лошади. В гимнах «Ригведы» упоминаются «золотистые кобылы», гривы которых сравнивают с чистым золотом. Там же можно найти богатейшую палитру мастей: «hari-» (желтоватые — буланые?), «śoņa-» («красные», то есть рыжие), «aruņa-» (алые, огненно-красные, цвета солнца или утренней зари, то есть красно-рыжие), «aruşa-» (красные, огненные, алые, рыжие), «rohita-» (красные, красноватые), реже «chyāvā-» (темные, гнедые), «babhru-» (темно-коричневые — бурые? темно-гнедые?), «rijra-» (светлые, серые), «sveta-» (белые). Любимой мастью древних индийцев явно была рыжая, а такое обилие слов с этим значением может указывать на оттенки рыжей масти, хотя и не обязательно: для санскрита вообще характерно обилие синонимов. По мнению Витта, слова «aruchas», «haritas», «rohitas» указывают на существование в Индии в те времена золотисто-рыжих и золотисто-буланых лошадей. Интересно, что ни разу в «Ригведе» не встречаются вороные (kŗşņa-) кони. По мнению Норманской, в случае с «Ригведой» нельзя говорить о символизме мастей: по контексту гимнов выходит, что темные лошади лучше светлых; таким образом, либо рыжие лошади были широко распространены в Древней Индии, в отличие от редких темных, либо индийцы любили, возможно, редкую в их краях рыжую масть.

Среди современных индийских пород лошадей самые известные — марвари, пустынного типа, длинноногие, легкие и изящные, обладающие яркой особенностью: у них загнутые уши, которые при определенном положении смыкаются кончиками и образуют колечко. По легенде они происходят от арабских коней, спасшихся после кораблекрушения у западных берегов Индостана. Арабских лошадей действительно когда-то доставляли сюда по морю, но по суше туда же попадали туркменские кони, сходство марвари с которыми заметнее. Рост марвари 150–160 сантиметров в холке. Эту породу вывели раджпуты, представители этно-сословной группы в составе варны кшатриев (воинов), расселившиеся по Раджастану в Средние века. Современные потомки раджпутов проживают на границе Индии и Пакистана. Боеготовность раджпутских всадников и их коней постоянно проверялась не только в бою, но и на конных турнирах и в игре в поло. К подготовке всадников предъявлялись очень сложные требования: например, воин должен был уметь спрыгнуть с коня и в полете, не коснувшись земли, схватиться за ветки деревьев.

Перед боем конь-марвари проходил столько же религиозных обрядов, сколько и сам всадник, даже седло на спину животному клали под чтение мантр, хвост и копыта красили шафрановым настоем и вообще надевали много украшений. На лбу коня рисовали красную точку под названием «тика». Особое значение придавали чистоте разведения породы, и для раджпутов это было не просто зоотехническим требованием — считалось, что конь благородных кровей никогда не бросит всадника одного в бою. Впрочем, марвари — не единственная порода Индии. Есть, к примеру, и катхьявари — лошади с такими же согнутыми колечком ушами.

При падишахе Империи Великих Моголов Акбаре Великом (1556–1605) раджпутская конница насчитывала 50 000 всадников. После прихода англичан в Индию в XVII веке раджпуты утратили свою власть в обществе и постепенно превратились в торговцев. Многие из них копировали английский образ жизни, причем и в конном деле, заводя у себя чистокровных верховых вместо потомков раджпутских коней. Англичанам же для колониальной кавалерии были нужны дешевые и неприхотливые лошади. Марвари, как почти все восточные лошади, казались слишком горячими, темпераментными и не годились для этого. Колониальные войска комплектовались разными лошадьми — помесями чистокровных верховых и местными индийскими деревенскими лошадками, а впоследствии и лошадьми породы уэлер из Австралии. Это привело к упадку древней породы. Разводить марвари стало очень невыгодно — они не были востребованы ни потомками кшатриев, ни английскими колонизаторами. Спас породу туристический бум 1980-х: западные туристы ехали в Индию за экзотикой и красивые лошади с загнутыми колечком ушами, в традиционном ярком снаряжении стали одной из достопримечательностей страны.

Индия может претендовать на звание родины стремян. Во II веке у индийцев уже появились стремена в виде колец, которые надевали на большой палец ноги. Честно говоря, на взгляд современного всадника, это очень неудобная конструкция. (Не доводилось ездить на таких стременах, но ощущения можно представить.) Считается, что впоследствии китайцы, заимствовавшие это изобретение, увеличили стремена в размерах, так что в них стала проходить ступня целиком, поскольку они босиком не ездили.

Индия также подарила миру шахматы — увлекательную настольную игру и вид спорта, в которой нашлось место и лошадям. В древности игра называлась чатуранга — от санскритского «четыре части», или «четыре рода», то есть четыре рода войск. Такими родами были колесницы, слоны, пехота и конница. Игроков вначале тоже было четыре, как и комплектов фигур — взамен привычных нам белых и черных в партии участвовали красные, зеленые, желтые и черные. Некоторые исследователи утверждают, что доска в изначальном варианте была не 8 на 8, как в наше время, а 9 на 9 клеток. Возможно также, что во время партии использовались игральные кости.

Около VI–VII веков чатуранга проникла в Китай и на Ближний Восток. В VII–VIII веках в Персии и Аравии эта игра была преобразована в шатрандж (арабский вариант термина «чатуранга»). В этой версии войска уже имели современный для нас состав и главным отличием были правила движения некоторых фигур. Но обеим версиям игры недоставало динамизма — из-за того, что фигуры двигались медленно: большинство из них могли перемещаться только на одну-две клетки.

В X–XI веках в ходе арабского завоевания Испании и Сицилии шатрандж попал в Европу, и уже здесь его правила были в очередной раз изменены — результатом стала игра, в которую играют в наши дни. В современных шахматах, появившихся в Европе в конце Средневековья, в России колесницы были заменены на фигуру, которая называется «тура» — от латинского «turrus», или «башня». Подразумевается передвижное осадное орудие. Видимо, переход от колесницы к осадной башне был совершен в эпоху, когда колесницы как род войск уже утратили свое значение, а значит, перестали быть актуальны для игроков, — например, на Ближнем Востоке в раннее Средневековье. На Руси, однако, есть альтернативное название этой фигуры — ладья, то есть башня-колесница была переосмыслена как боевой корабль.

Удивительна история конного дела в Китае. Китайцы, в сущности, никогда не были конным народом: лошади не были в этой стране массовым животным, с которым каждый знаком с детства. Тягловым животным в Китае традиционно был вол. Даже названия лошади и колесницы в китайском языке считаются заимствованиями из исчезнувшего тохарского языка. Но именно китайцы создали ряд изобретений, которые усовершенствовали использование лошади и применяются до сих пор во всем мире.

Одними из самых ранних свидетельств существования лошадей в Поднебесной считаются надписи на гадательных костях, в которых упоминаются так называемые лошадиные, или разводящие лошадей, цяны (эпоха государства Инь, 1600–1027 годы до н. э.). В наше время цянами называют народ, проживающий на территории современной провинции Сычуань (Китай), но возможно, что к тем древним цянам он не имеет никакого отношения.

Как и во многих других странах, лошади в Китае изначально использовались в упряжи. Повозки появились в эпоху Шан (XIII век до н. э.), но были они китайским изобретением или же заимствованием у соседей, не известно. Конструкция этих повозок была настолько удобной, что просуществовала еще тысячу лет вплоть до эпохи Хань (206 год до н. э. — 220 год н. э.). У них были дышло, закрепленное высоко на передке, и легкие ярма, Все повозки в древности были одноосные, с квадратным кузовом. Возница сидел на коленях в передней части кузова. В эти повозки запрягали от двух до шести лошадей в ряд, позднее появился одноконный вариант с оглоблями вместо дышла, а затем тандем. Лошади и повозки встречаются в китайских захоронениях начиная с эпохи Шан: как и многие другие народы, китайцы считали, что кони могут переносить души умерших в страну бессмертных.

Ездить в повозке имели право только представители аристократии. Совершенно особым был экипаж императора: его верх символизировал небо, а император должен был сидеть, глядя на юг, для чего с III века до н. э. в экипаже был компас. Конечно, время от времени императорская повозка меняла направление, но положение правителя Поднебесной должно было оставаться неизменным, для чего был придуман специальный вращающийся кузов. Помимо огромной свиты, подобающей императору, экипаж сопровождали два барабанщика, которые на каждом повороте били в барабаны и напоминали, что надо свериться с показаниями компаса — и откорректировать положение кузова.

Управление боевой колесницей входило в Древнем Китае в перечень шести искусств наряду с письмом, счетом, соблюдением ритуалов, исполнением музыки и стрельбой из лука. При столкновении с кочевниками, воевавшими верхом, китайцы были вынуждены отказаться от боевых колесниц и создать конницу. Считается, что Китай заимствовал верховую езду у северных соседей, но мнения о том, когда это произошло, расходятся: одни называют II век до н. э., другие более раннюю дату — V век до н. э., поскольку в этот период появляются первые достоверные свидетельства о китайских всадниках.

Итак, китайцы изобрели упряжь с ярмом (эпоха Шан, XVI–XI века до н. э.), шорку (около IV века до н. э., эпоха Чжоу), хомут (династия Хань, 206 год до н. э. — 220 год н. э.). Хомут и шорка, как мы уже говорили, больше подходят к анатомическому строению лошади, чем ярмо, и влияют на эффективность использования тягловой силы. Пара лошадей, запряженная при помощи ярма, может везти груз массой в полтонны, а одна лошадь с хомутом может везти полторы тонны. В Европе хомут появился в VI веке, а заменил собой ярмо для лошадей лишь в VIII веке.

Сложно сказать, когда именно были изобретены стремена. В археологических находках они встречаются в слоях IV–V веков до н. э. как в Китае, так и в соседних Японии и Корее. Советский археолог А. К. Амброз в 1973 году пришел к выводу, что стремена впервые появились в Северо-Восточном Китае и Корее, так как именно в этом регионе находят их дерево-металлический вариант, который можно считать самым первым, примитивным.

Великий император Цинь Шихуанди, основатель династии Цинь, к 221 году до н. э. разгромивший войска шести соседних царств и объединивший Поднебесную под своей властью, сделал ряд важных для китайской культуры и хозяйства нововведений: унифицировал письменность, денежную систему и колею дороги. Дороги были разделены на узкие и широкие, причем на самых широких могли проехать 3 повозки в ряд. Тогда же была расширена дорожная сеть. Все это вместе ускорило движение повозок и колесниц по территории страны.

Цинь Шихуанди умер в 206 году до н. э. В 1974 году крестьяне случайно обнаружили его могилу во время сельскохозяйственных работ к востоку от горы Лишань. Это знаменитая «терракотовая армия» — захоронение, известное всему миру своими скульптурами воинов из терракоты общим числом 8099. В этой армии были и лошади — 384 упряжных и 116 верховых. Поскольку все скульптуры сделаны в натуральный размер, по ним можно судить и о лошадях того времени. Терракотовые лошади широкогрудые, приземистые, мощные, рост их около 135 сантиметров, с небольшими горбоносыми головами, широкими шеями и достаточно длинными ушами. Гривы их пострижены, хвосты заплетены. По типу эти лошади близки к аборигенным породам современного Китая: это лошади степного типа, похожие на монгольских. По анализу пыльцы, попавшей на терракоту, был сделан вывод, что статуи воинов изготавливались в разный районах Китая, но всех лошадей сделали недалеко от захоронения. Их было бы слишком сложно везти издалека: каждая лошадь весит около 200 килограммов.

Среди инвентаря были также найдены бронзовая колесница и карета, запряженная четырьмя лошадьми. Несмотря на то что шорковая упряжь к тому моменту, когда жил Цинь Шихуанди, уже была изобретена, лошади в его карету запряжены при помощи ярём.

В эпоху Хань важную статью китайского импорта составляли лошади. Эта же эпоха ознаменовалась уникальной для мировой истории войной из-за лошадей. Произошло это во времена правления императора У-ди (141–87 годы до н. э.). Китай пошел войной на государство, которое в хрониках Поднебесной названо Давань; расположено оно было в Ферганской долине (Средняя Азия). До императора дошли слухи, будто на западе от его владений есть страна с плодородной долиной, где пасутся необыкновенно резвые кони, потеющие кровью. Лошади были очень нужны империи — с IV века до н. э. ей не давали покоя своими набегами кочевые племена сюнну из северных степей, сильные своими всадниками. Было понятно, что справиться с угрозой сюнну без конницы невозможно. У Китая тогда еще не было конного войска, так как не было хороших верховых лошадей. Но эти лошади были в стране Давань… И на запад было послано войско под командованием Ли Гуаньли, брата любимой наложницы императора. Первый поход оказался неудачным: на родину командующий вернулся без армии. Большинство его солдат погибли по пути в Фергану через горы и пустыню от жажды и болезней. Но император не оставлял надежды завладеть небесными, как их прозвали китайцы, конями и снова послал Ли Гуаньли в поход. Второй поход принес определенные результаты: несмотря на потерю половины армии, китайцам удалось разрушить стену Худжанда, столицы Ферганы. Царь Ферганы был убит своими же аристократами, и его голову выслали Ли Гуаньли с просьбой о мире. Фергана заплатила Китаю контрибуцию в 3000 лошадей. В 100 году до н. э. Ли Гуаньли вернулся домой, но смог привести с собой лишь 1000 лошадей — остальные не выдержали тяжелого пути. Впрочем, и такого поголовья оказалось достаточно, чтобы начать самостоятельное разведение, не зависящее от частого прилития свежей крови.

Лошади Ферганы описываются китайцами как очень рослые и красивые. Сохранившиеся статуэтки и росписи изображают животных с пропорционально короткими крупами, круглых очертаний корпусами и очень прямыми передними ногами. Их потомки — современные представители карабаирской породы, о которых мы рассказывали в предыдущей главе. Насколько ощутим был след, который они оставили в породах Китая? Точно на этот вопрос могли бы ответить генетические исследования — сравнение генома современных карабаирских лошадей с лошадьми местных пород Китая, но таковых исследований, насколько известно, ученые не проводили.

В Поднебесной империи большое значение придавалось ритуалу и разного рода церемониям, и лошади заняли во всем этом важное место. В эпоху Хань была придумана особая церемония — танец лошадей. К тому же периоду относится изготовление крупных фигур коней из серой глины на металлическом каркасе. В погребальном инвентаре находят много изображений лошадей, горбоносых и ушастых, но с длинными стройными шеями, что может косвенно указывать на наследие ферганских лошадей. Первый буддийский храм в Китае назывался Храмом Белой Лошади (Баймасы); он был построен в 68 году до н. э. в городе Лоян. Однажды император Мин-ди увидел во сне исполина-бога, идущего с запада. Он отправил в Индию посольство, которое вернулось с учителями и буддийскими святынями, в том числе и со статуей Будды. Храм же был назван в честь лошади, которая привезла святыни. Конная тема затрагивалась и в ритуалах более скромных, чем официальные придворные церемонии. Например, существовал обычай, чтобы невеста, выходя из свадебного паланкина, в котором ее доставили в дом жениха, ступала на седло, под которым лежали два яблока. Смысл ритуала в том, что слова «яблоко» и «седло» звучат по-китайски так же, как «мир» и «покой». В Китае часто использовалась подобная игра слов, когда предмет обозначал нечто иное с похожим по звучанию названием.

Все более популярными у аристократии в период Хань становились новые развлечения — конная охота и поло. Конное поло — это командная игра, в которую играют всадники. При помощи длинной клюшки (в современной версии — деревянного молотка) всадники должны закатить мяч в ворота команды противника. Игра возникла в VI веке до н. э. у иранских племен и поначалу была простонародной забавой, но со временем перешла в разряд развлечений для элиты. Согласно легенде, персидский царь Дарий послал Александру Македонскому мяч с клюшкой, намекая на его неопытность как в игре, навыки которой тогда уже были обязательными для персидской аристократии, так и в дипломатии. Александр же истолковал это послание в свою пользу, заявив, что мяч обозначает Землю, а клюшка — его самого. Из Персии поло попало в Китай и Тибет, откуда и происходит его название — от тибетского слова «pulu» — «мяч». Из-за этого некоторые историки считают Тибет родиной этой игры. Еще одно предание, связанное с поло, касается другого великого завоевателя — Тамерлана. Говорят, он придумал свою, очень жестокую версию игры — поло с отрубленными головами вместо мяча.

Позднее поло проникло в Индию, где так же, как и в Тибете, обогатилось новыми терминами. Раунды в игре с тех пор называют чаккерами — от санскритского «chakra», то есть «колесо». В 1862 году игрой в поло увлеклись британские кавалеристы в Манипуре. В 1869 году кавалеристы 10-го гусарского полка Ее Величества представили игру в Англии, где она тоже завоевала сердца аристократов.

На китайских изображениях многие игроки в поло — женщины. Несмотря на то что женщина в китайском обществе занимала подчиненное положение (особенно в сравнении с северными кочевыми соседями Поднебесной), запретов или ограничений на верховую езду для дам не было. Ян Гуйфэй, знаменитая наложница императора Сюань-Цзуна (712–756), из-за которой он лишился трона, была в свое время известна как очень искусная всадница. Сохранилось интересное изображение ее с императором выезда на конную прогулку. Император уже сидит верхом, а Ян Гуйфэй садится, причем ей помогают несколько слуг: один держит под уздцы лошадь, второй стоит с правого бока лошади и тянет правое стремя вниз, в то время как всадница садится слева. Этот прием используют и в наши дни: противоположное стремя тянут вниз, иначе седло может резко съехать на левую сторону, когда всадник в какой-то момент всем своим весом давит только на левое стремя. Несмотря на то что лошадь невысокая, Ян Гуйфэй садится не с земли, а с низенькой скамейки.

В начале XIII века в Китай вторглись монголы, и империя, в которой тогда правила династия Сун, уступила их натиску. К 1280 году она была полностью завоевана, а династия Сун уничтожена. Монголы основали свою династию — Юань. Эпоха ее правления (1279–1368) ознаменовалась кризисом коневодства — это несмотря на то, что сама династия была основана внуком Чингисхана, монгольским ханом Хубилаем. Причиной был общий экономический упадок в стране, вызванный тяжелым налогообложением, национальным гнетом со стороны монгольской администрации и одновременно подрывом земледелия. К XIV веку, после долгой освободительной борьбы, монголы были изгнаны из Поднебесной.

К началу эпохи Мин (1368–1644) значение лошади в транспорте уменьшилось, но в военном деле осталось прежним. Лошади на изображениях, сохранившихся с этого периода, некрупные, широкотелые, округлых форм.

Коневодство в Поднебесной не раз переживало серьезные кризисы, а государственные программы его развития в большинстве случаев не давали существенных результатов. Во времена опиумных войн использовались кавалерийские части из монгольских и маньчжурских всадников, ездивших на степных лошадях. Однако они постоянно терпели поражение от английской кавалерии. Конница была выбрана китайским командованием в качестве основной военной силы в битве за Пекин — и в итоге не смогла приблизиться к противнику на расстояние сабельного удара. Ее расстреляли из ружей и пушек.

Как и китайцы, жители Страны восходящего солнца тоже не были истинно конным народом, и лошадей в Японии всегда было немного. Однако в случае с Хризантемовой империей ситуация осложнялась географическим фактором: острова с их горным рельефом и ограниченными по площади пастбищами не могли дать пищу большому поголовью крупных животных. Однако образ лошади все же занял свое место в японской культуре. Конь служил символом силы и быстроты. Есть легенда, согласно которой принц Сётоку-тайси (574–621), покровитель буддизма, родился возле конюшни. Очень дорожили своими конями самураи.

Поголовье лошадей в Японии сильно колебалось в зависимости от ситуации в стране: увеличивалось во времена смут и уменьшалось в мирные времена. Лошади впервые упоминаются в японских источниках в конце III–IV веке в эпоху Кофун. В курганный период (IV–VI века) отмечается увеличение поголовья. В ту эпоху в курганах хоронили знать Японии с оружием и конской амуницией, а иногда с останками лошадей.

Японские лошади относятся к так называемому островному типу и в чем-то близки породам пони Британских островов. Они маленького роста (135–140 сантиметров), мохнатые, очень выносливые и агрессивные. На сохранившихся старинных изображениях можно видеть животных разных мастей — гнедых, вороных, серых, караковых (черных с рыжими подпалинами возле глаз, на носу и в паху), сильно отметистых и с большими пежинами на животе. Начиная с эпохи Эдо (1607–1867) японцы приливали к своим лошадям кровь ввозных животных — персидских (туркменских или арабских?) лошадей, которых дарили голландцы. Копыта на протяжении очень долгого времени обматывали соломой, подков не было. Еще европейские путешественники XVIII–XIX веков сообщали: «По обеим сторонам дорог встречается множество лавчонок, где выделывают и продают бесчисленное количество соломенной обуви для лошадей и вьючного скота и сандалий для прохожих. Эта обувь для лошадей и быков одинакова во всей империи и дает хлеб множеству бедных людей»[5].

Лошади были нужны японцам прежде всего для конницы, реже в качестве тягловой силы: землю на островах обрабатывали вручную, а путешествовать предпочитали пешком или — когда дело касалось аристократов — в паланкине. Если же высокое лицо ехало верхом, лошадь вели под уздцы. За постой лошади в частной гостинице взимали отдельную плату, причем она была вдвое больше стоимости проживания хозяина.

Указы периода Нара (VIII век) ограничивали количество лошадей, которые могли быть в частной собственности, равно как и оружие. Тогда же возникли государственные пастбища, лошади с которых использовались в армии и для сети почтовых дворов. Дворы эти были расположены на расстоянии 16 километров один от другого, и для их обслуживания было задействовано одновременно более 4000 лошадей. В отличие от аналогичных станций в России на почтовых дворах Японии можно было останавливаться лишь тем, кто ехал по служебной надобности. Остальные путешественники довольствовались ночлежными домами при буддийских храмах и монастырях. К X веку почтовые дворы исчезли, но их система возродилась при сёгунате Токугава, или в период Эдо (1603–1868).

С VIII века в Японии проводились скачки при синтоистских храмах и при дворе императора. Они могли сопровождаться соревнованиями по стрельбе из лука и считались не просто проверкой навыков воинов, а делом, угодным богам-покровителям воинского дела. Стрельба из лука на скаку называется «ябусамэ» и упоминается в «Нихонги» («Анналы Японии») в 720 году, одном из древнейших письменных памятников страны. Расцвет этого искусства пришелся на эпоху Камакура (1185–1333). Верховая езда называлась «бадзюцу» и входила в перечень навыков, необходимых для самурая. В Японии было также и состязание ину-но-моно — преследование собак верхом, причем в бегущую собаку стреляли тупой стрелой. Школы конной стрельбы Такеда и Огасавара, в которых самураев обучали «ябусамэ» и «бадзюцу», сохранились до наших дней.

Крупные конные турниры проходили на скаковом кругу возле храма Цуруга ока Хатиман (ранее город Камакура, сейчас префектура Канагава). Во время синтоистских праздников их переносили на берег моря. В качестве судей выступали синтоистские священники. На соревнованиях по ябусамэ каждому всаднику давались три заезда, и он трижды стрелял в цель, скача верхом по кругу. В наше время эти соревнования превратили в развлекательное зрелище, которое проводится каждый год 15–16 сентября в Камакуре.

В середине пятого месяца в день обезьяны (двенадцатый день) каждый год при участии священников на равнине Канто отлавливали одичавших лошадей. Такая охота была в большей степени спортивным состязанием, поскольку помогала выявить лучшего всадника. Охотники скакали в полном боевом вооружении — это была проверка боевых навыков и выносливости в условиях, приближенных к реальному бою. Позднее охота трансформировалась в синтоистский праздник Намаон («полевые маневры конницы»), который включал в себя скачки, преследования всадников и борьбу за захват знамени.

В VIII веке зародилась особая новогодняя традиция: в седьмой день нового года перед императором проходила процессия, составленная из белых коней. Этих животных вели в поводу, садиться на них было запрещено. Считалось, что если увидеть в седьмой день нового года белого коня, то будешь спасен от козней злых духов. Богоугодным делом было подарить белого или вороного коня синтоистскому святилищу. Такие кони жили при святилищах какое-то время, и в случае необходимости их приносили в жертву — например, чтобы предотвратить проливные дожди или прекратить засуху. В современной Японии в синтоистских святилищах продают таблички с изображениями коня, на которых пишут просьбы богам и которые вывешивают перед входом, а через какое-то время, когда их становится слишком много, сжигают.

В XIII веке в Японию вторглись монголы и поразили воображение японцев своей сильной конницей. Впрочем, они вскоре покинули Японию, не успев оказать заметного влияния на стратегию и тактику конного дела. Впрочем, нельзя не отметить, что с XIII века конный бой как поединок двух всадников ушел в прошлое и сражения стали массовыми. До этого в Японии процветала тактика единоличного боя, поскольку в массовых сражениях самураю трудно обрести индивидуальную славу. Впрочем, христианские миссионеры даже в XVI–XVII веках отмечали, что японские лошади не умеют ходить в строю. При этом многим иным приемам, полезным в бою, самураи и их кони были хорошо обучены. Один из самобытных тактических приемов самураев, например, заключался в том, чтобы при сближении с противником скакать зигзагом, сбивая с толку вражеских лучников.

На лошадь самураи садились не слева, как это принято сейчас повсеместно и было принято с давних времен у многих народов, а справа. Во время боя поводья для удобства крепили к кольцу, расположенному на нагрудном доспехе. Уздечки боевых коней украшались кисточками, их обматывали тканью, чтобы украшения не звенели и можно было бесшумно подкрасться к врагу. Седло использовали деревянное с высокими луками, металлической отделкой и колокольчиками, висящими на длинных лентах. Стремена были в виде длинного тапка, у которого со временем исчез носок. Самураи не любили экономить на украшениях для своих боевых товарищей, хотя сами, согласно существовавшим в среде аристократии традициям, одевались скромно. С XVII века на коней надевали доспехи из кожи или папье-маше с металлическими чешуйками. Шлемы для лошадей делали в виде головы дракона, оленя или просто коня, часто с рогами и усами. Вместо хлыста применяли гибкий прут, шпор не было.

Запрягать лошадей в повозки стали только в XIX веке, до этого использовали волов, причем даже в столице. Вид экипажа, запряженного лошадью, был настолько непривычен для японцев, что первые из них, кто попал в Европу, были поражены, увидев здешний городской транспорт. В середине XIX века в Стране восходящего солнца появились вначале частные конные экипажи, а затем и конка — аналог современного трамвая.

Модернизация японской армии, в том числе и конницы, произошла только при императоре Мейдзи (1867–1912). Правительство поощряло строительство ипподромов и использование лошадей в крестьянских хозяйствах. Существовали специальные курсы, на которых учили основам коневодства и уходу за лошадьми, пропагандировалась селекция на укрупнение лошадей. С Запада в страну ввозили чистокровных верховых, арабских, англо-арабских лошадей, бельгийских и бретонских тяжеловозов. Это повлекло за собой заметное развитие конного дела. Сегодня в Японии развиты скачки европейского образца и бан-эй — гонки на тяжеловозах, запряженных в волокуши с грузом.