История моей измены

Глава 13

— Хватит притворяться —

Больше не было дней «давай действовать по обстоятельствам». Больше никаких разговоров о том, что «два друга просто проводят время вместе». Больше никакого игнора присутствия в комнате большого слона, именуемого «брак».

Мише оставалось в Риме всего девять дней. После этого она проведет пять дней на побережье Амальфи, в Позитано, — своего рода мини-отпуск, подаренный в награду за всю кропотливую работу, которую они проделали.

Позитано был местом их с Майклом встречи.

Местом, где их браку придет конец.

Миша с Талем много говорили об этом. Они были честны друг с другом — они не знали, что между ними происходит, не искали отношений и в данный момент не могли взять на себя обязательств. Таля ждала работа, Мишу — жизнь. Он хотел поехать с ней на побережье, но они решили, что это плохая идея. Слишком рискованно находиться в таком маленьком месте, когда ее босс так близко, а ее муж приезжает так скоро. Нет, было бы гораздо лучше окончательно расстаться в Риме. Поэтому они согласились провести оставшееся время в любом качестве.

— Любовники, — прошептал он ей.

— Да, — прошептала она в ответ.

Они проводили вместе каждый день и каждое мгновение, которые могли. Разговаривали. Смеялись. Прикасались друг к другу. Миша несколько раз прогуливала работу, прожигая с ним целые дни.

Хотя это не всегда легко удавалось. Таль был сильно загружен работой, и иногда его вызывали в самый разгар их занятий. Однажды он ушел посреди обеда, и Миша целый день ничего о нем не слышала. Один из их драгоценных девяти дней. Она думала, что сойдет с ума, или что все кончено, что его направили куда-то еще — он предупреждал ее, что такое может произойти. Но затем появился в ее гостиничном номере в десять вечера, выглядя изможденным, будто не спал все это время.

Ее чрезмерно эмоциональное состояние не помогало делу. Когда она была с ним, ничего другого не существовало. Но когда оставалась одна, на нее обрушивалась реальность. Она часто и подолгу плакала. Каким-то образом их фотография с Майком попала под кровать, и когда она наткнулась на нее, долго смотрела на нее, а потом разрыдалась. И не останавливалась почти два часа. Потом пришел Таль, и она попыталась заставить его уйти. Но он не отличался послушанием и, как оказалось, очень хорошо умел взламывал замки. Он вошел в ее номер, а затем просто обнял.

— Это несправедливо. Ты не должен утешать меня. Я заслуживаю того, чтобы чувствовать себя плохо. Мне должно быть плохо, — подчеркнула она.

Он прижался к ней сзади и убрал волосы с ее лица. Вытер слезы с лица.

— Я никогда не мог стоять в стороне и просто смотреть, как тебе больно. Это убивает меня, — ответил он.

Затем он раздел ее, снова погружая в одурманивающий туман, заставляя забыть обо всем, кроме его опьяняющих прикосновений.

Миша нагнулась, сражаясь с нижним ящиком картотеки. Ее босс только что ушел, пригласив итальянских коллег пообедать. Она была готова пойти с ними, но тут им позвонили — в головном офисе в США отсутствовал ряд разрешений, необходимых для открытия офиса в Италии. Им срочно потребовались эти документы. Мише пришлось остаться и отправить их им.

— Кусок дерьма, — выругалась она, дергая за ручку ящика.

— Милое выражение, детка.

Она на самом деле вскрикнула, подпрыгнув и развернувшись. Таль стоял по другую сторону конторки и улыбался ей. Весь свет в передней части офиса был выключен, его освещали лишь солнечные лучи из передних окон и лампы из кабинетов позади. Миша прижала руку к груди.

— Никогда, бл*ть, больше так не делай! — крикнула она, пытаясь отдышаться.

— О, какая дерзкая, — поддразнил Таль, затем обошел конторку и направился к ней.

— Что ты вообще здесь делаешь!? Как узнал, где я? — спросила Миша, глядя на него, пока он медленно отодвигал ее в сторонку.

— Мне захотелось тебя увидеть. Ты сказала, что на работе. Кажется, и ежу понятно, — объяснил он, наклоняясь и дергая ручку ящика.

— Да, но как ты узнал, где я работаю? Я никогда тебе этого не говорила. Что ты делаешь? — спросила она, когда Таль присел на корточки перед картотекой.

— Он заперт, глупенькая, поэтому ты не можешь его открыть.

— Хм?

Он проигнорировал ее, доставая что-то из кармана. Что-то похожее на жестяную коробочку Altoids (прим.: леденцы), но без этикетки. Он открыл ее, и там оказалось полно проволок или разогнутых скрепок. Перебрав их, он вытащил одну. Миша не была уверена, на чем основывался его выбор, на ее взгляд, все они выглядели одинаково. Он захлопнул коробочку и убрал ее.

— Ключа нет? — уточнил Таль.

— Нет. Что ты делаешь? — спросила она снова.

Согнув проволоку, он вставил ее в замок ящика.

— Открываю.

И как по волшебству, ящик выдвинулся. В нем находилась куча пустых папок, и одна с содержимым в самом конце. Он достал ее и с улыбкой протянул Мише.

— Откуда ты всегда знаешь, что делать? — спросила Миша с подозрением в голосе.

— Я — человек многих-многих талантов, — дерзко напомнил он.

Прищурившись, она взяла папку.

— Серьезно, Таль, твой образ таинственного человека устарел, — сказала она, возвращаясь в свой кабинет.

— Пффф, чушь собачья, за мою таинственность ты больше всего меня и любишь, — рассмеялся он, следуя за ней.

Она как раз отправляла документы по факсу, когда он остановился у нее за спиной. Чему Миша обрадовалась, потому что от его слов мгновенно покраснела.

Люблю!?

— Не совсем, — сумела ответить она, пытаясь взять себя в руки.

— Между прочим, ты выглядишь потрясающе, — прокомментировал он, и она почувствовала его прямо у себя за спиной.

— Спасибо.

— Красный тебе очень идет.

Его голос охрип, и они провели вместе достаточно времени, чтобы Миша уловила этот маленький нюанс.

— Веди себя прилично, — предупредила она. Он проигнорировал ее, внезапно коснувшись ее бедра.

— Очень пикантное платье, не похоже на офисный вариант, — заметил он, притягивая ее к себе.

— Обычное платье, Таль. В нем нет ничего пикантного, — возразила она.

— Да неужели?

Его свободная рука тут же оказалась у нее на груди. У платья был глубокий v-образный вырез, и его рука воспользовалась этим, беспрепятственно нырнув в лифчик. Она ахнула и схватилась за полки, чтобы удержать равновесие.

— Только ты при виде v-образного выреза мог приравнять его к легкому доступу, — она ухитрилась рассмеяться, когда Таль перекатил ее сосок между кончиками пальцев.

— Я и любой другой мужчина. Тебе не следует так одеваться перед своим мудаком-боссом.

Голос Таля звучал почти как рык, что несколько удивило Мишу.

— Ты никогда с ним не встречался, почему ты его оскорбляешь? Он всегда относился ко мне с добротой, он… — фраза оборвалась, когда перекаты превратились в щипки.

— Мне не обязательно с ним встречаться, чтобы знать это, я очень наблюдательный, и мне не нравится мысль о том, что какой-то придурок пялится на твои сиськи, запечатлевая их образ, чтобы потом дрочить.

Миша фыркнула.

— Я очень сомневаюсь, что он так делает.

— Замолчи. Ты такая чертовски невежественная, даже не представляешь, насколько ты сексуальна, — прорычал Таль у ее уха, скользя бедрами по ее заднице. — Ты чувствуешь это? Как сильно ты меня заводишь? Каждый раз, когда сомневаешься в своей сексуальности, помни об этом. Помни, что делала со мной.

Миша застонала и уронила голову ему на плечо.

— Таль, мы не можем заниматься этим здесь, — прошептала она, когда его свободная рука начала поднимать сзади подол платья.

— Почему?

— Потому что это неуместно. Я здесь работаю. Мой босс может вернуться в любой момент, — объяснила она. Его пальцы коснулись края трусиков, и она прикусила нижнюю губу.

— Не беспокойся о нем. Беспокойся о том, как жестко я тебя трахну.

Она так сильно впилась зубами в губу, что боялась, прокусит ее до крови, и не издала ни звука, когда он стянул с нее трусики. Они упали ей на лодыжки, и она освободилась от них.

— Только действуй быстро, — выдохнула она.

Он развернул их и швырнул ее на стол, немного шокировав.

— Был бы признателен, если бы ты не указывала мне, как выполнять мою работу, — прошипел он, прежде чем ввести в нее два пальца. Никаких нежных ласк, Таль стремился заставить ее промокнуть как можно быстрее.

Много времени это не заняло.

— Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она, царапая ногтями стол.

— Когда ты так мило просишь, как я могу отказать? — поддразнил он.

Они занимались сексом каждый раз, когда виделись, что означало, очень МНОГО раз. Тем не менее, Таль всегда обескураживал. Его член никогда не переставал удивлять размером, толщиной, способностями. Она дрожала и стонала, сжимая и разжимая пальцы на краю стола, пока он медленно проникал внутрь нее.

— А я-то думала, сегодня будет еще один скучный день в офисе, — пошутила она, после того как его бедра встретились с ее задницей.

— Детка, ты никогда больше не посмотришь на этот офис, как раньше.

Не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять это.

Он не солгал, он трахал ее жестко. Достаточно сильно, чтобы сбросить со стола монитор компьютера. Настолько сильно, что она забыла, где находится, и начала кричать. Сквозь стоны и учащенное дыхание умоляла его о чем-то. О чем угодно. Обо всем.

— О, боже, да, пожалуйста, да, — захныкала она, почувствовав его руку в своих волосах, потянувшую за темные пряди.

Ей пришлось опереться на руки и сцепить локти, чтобы удержаться в вертикальном положении. Вонзить ногти в настольный календарь, порвав бумагу.

— Люблю, когда ты, умоляешь. Такая хорошая девочка, — простонал он, и его руки снова оказались у лифа ее платья. Он дернул ткань вниз и вытащил ее груди из лифчика, начав мять нежную плоть.

— Я… я… я… — она хватала ртом воздух.

— Ты чертовски восхитительна.

Его слова всегда подталкивали ее к краю, отправляли в падение. Она кончила, дрожа и крича, сжимая его член внутренними стенками. Таль застонал и замер, обхватив ее грудь, когда она рассыпалась на тысячу осколков.

— Спасибо. Спасибо за это, — она хватала ртом воздух, оторвалась от него и легла на стол. Он наклонился над ней, прижимаясь к ее спине.

— Миша, — произнес он ее имя, медленно, очень медленно, продолжая двигаться в ней.

— М-м-м? — промурлыкала она, прижимаясь к нему бедрами.

— Я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение, — продолжил он, почти полностью выйдя из нее, а затем войдя до конца. Она ахнула.

— Что угодно, — согласилась она.

— Я никогда не хочу, чтобы ты забывала, каково это.

— Я не забуду, — пообещала она.

— Когда я уйду, хочу, чтобы ты помнила. Когда будешь прикасаться к себе, хочу, чтобы ты всегда думала обо мне, — его голос был таким же медленным и нежным, как и его толчки.

— Я буду, — заверила она.

— Я хочу быть единственным, о ком ты думаешь, — прошептал он.

— Ты уже единственный.

Его голос, его слова заставляли ее плакать. Заставили хотеть повернуться и обнять его. Он, должно быть, почувствовал это, поскольку способен был воспринимать почти все ее чувства, и отстранился. Развернув ее лицом к себе, усадил на стол. Едва она отдышалась, как он снова врезался в нее. Милый парень, который был минуту назад, исчез, его место занял мужчина, в неистовстве врывающийся в нее.

— Ты сказала, мы должны действовать быстро, — напомнил он, опуская голову, чтобы подразнить ее сосок.

— Да, тебе следует поторопиться, — согласилась она. Он покачал головой и лизнул ее шею.

— Это ты должна поторопиться, потому что я не остановлюсь, пока не заставлю тебя кончить снова.

Смелые слова, но он их исполнил. Схватив ее руку, втиснул ее между их телами и сунул ее пальцы в ее влажный жар. Наблюдал, как она ласкала себя, как румянец распространился с ее лица на грудь. Однако ее пальцы не успевали за ним, и он вколачивался так сильно, что Миша не могла удержать равновесие. Не могла удержать в голове ни одной гребаной мысли. Она обняла его за талию и держалась изо всех сил, пока второй оргазм не разорвал ее пополам. Он последовал прямо за ней со стонами и резкими движениями бедер.

— Охренеть, — Миша хватала ртом воздух. Она отпустила его и легла на стол, и он последовал за ней, опустив голову ей на грудь.

— Еще как, — согласился он.

— Откуда это? Ты проснулся и подумал: «Пойду, трахну ее прямо в офисе»? — Миша усмехнулась, перебирая пальцами его волосы.

— Нет. Я подумал пригласить тебя пообедать, но увидев в этом платье, твоя киска показалась мне лучшим вариантом, — прямо ответил он.

Она фыркнула.

— Ты считаешь меня столь легкодоступной, — поддразнила она.

— Возможно, немного, — согласился он, и она почувствовала на соске его горячее дыхание. Затем он подул на него прохладным воздухом, заставляя затвердеть. Далее в дело вступил его язык, обводя ареолу, и Миша издала низкий стон.

— Мы могли бы пойти на третий раунд, — предложила она, и на этот раз уже ее голос звучал хрипло.

— Детка, я думал, ты никогда не попросишь. Но сначала ты встанешь на колени, и я не позволю тебе подняться, пока ты так мне не отсосешь, что… — но непристойности Таля прервал шум.

Дверной колокольчик перед входом в здание. Звук открываемой двери.

— Ох, бл*ть! Ох, бл*ть! Встань с меня! — прошипела Миша, пихая его в плечи, когда голоса наполнили приемную.

Таль неспешно встал, но Миша взлетела как фурия. Оттолкнув его с дороги, молниеносно обогнула стол, практически захлопнув дверь кабинета. Прислонилась к ней спиной и, не глядя, заперла замок. Глаза ее были закрыты, и только через мгновение она поняла, что Таль смеется.

— Боже, хотел бы я, чтобы ты себя видела.

Миша открыла глаза и посмотрела вниз. Платье и лифчик все еще спущены, грудь обнажена. Она посмотрела на Таля, прежде чем привести себя в порядок.

— Тебе нужно уйти, — прорычала она низким голосом, упала на колени и начала ползать.

— Как я могу уйти, если ты забаррикадировала нас здесь? И что ты делаешь? — спросил он, пока она шарила под столом.

— Вылези через окно! — велела она, игнорируя его вопрос. Она слышала, как он двигается, и подумала, что он пытается пролезть через указанное окно, но затем он откашлялся.

— Ищешь это?

Она села на колени и посмотрела на него. Ее трусики свисали с его указательного пальца, раскачиваясь взад-вперед. Она закатила глаза и поднялась на ноги.

— Да, спасибо. А сейчас в окно, быстрее, — призвала она, переворачивая мусорное ведро и вставая на него, чтобы дотянуться до ручки окна. Открыв его и толкнув, она спрыгнуть вниз.

— Никогда не видел, чтобы ты так быстро двигалась, это почти впечатляет, — поддразнил ее Таль. Она посмотрела на него.

— Заткнись и уходи, — рявкнула она, потянувшись за трусиками. Он отдернул руку вне пределов досягаемости.

— О, нет. Нет-нет-нет. Дерзишь мне? После того, как я только что тебя оттрахал? Тогда я оставлю их себе. — И на ее глазах трусики исчезли в его кармане.

— Что!? Ты не можешь так поступить! Отдай мне их!

Она потянулась к его штанам. Он схватил ее за запястья, удерживая их за спиной и прижавшись грудью к ее груди.

— Нет. Хорошие девочки должны заслужить свои подарки. Плохие девочки ходят с голыми задницами, — заявил он.

— Это самое глупое, что я когда-либо…

Он отпустил ее запястья и схватил за задницу, прижимая ее бедра к себе. Другая его рука проникла под платье и схватила за другую ягодицу, согревая ладонью обнаженную плоть.

— Что ты сказала? — спросил он низким и опасным голосом.

— Пожалуйста, Таль, у нас нет на это времени, — умоляла она. Он проигнорировал ее, поглаживая ее задницу.

— У меня всегда есть время, чтобы заставить тебя кончить, — прошептал он, пальцы двигались между ее ног сквозь влагу, покрывавшую внутреннюю часть ее бедер.

— Пожалуйста, — выдохнула она, прижавшись лбом к его груди. Он не обращал на ее мольбу внимания, его длинные пальцы чувствовали себя как дома.

— Весь остаток дня ты будешь думать о том, как я тебя трахну, — приказал он ей. Она кивнула.

— Да. Да, буду, — согласилась она, тяжело дыша, когда его пальцы набрали скорость.

— Если ты трахнешь себя до возвращения в отель, — начал он, и его пальцы проложили путь от ее липкого влажного центра к пояснице. — Пришли мне фото.

Прежде чем она успела что-то сказать, он отстранился от нее. Проигнорировав перевернутое мусорное ведро и легко подтянулся к окну. Она пускала слюни при виде напрягшихся мышц плеч под его футболкой. Затем он пролез через окно и исчез. Даже не оглянувшись.

— Миша! Ты там!? — крикнул ее босс, после чего в дверь кабинета постучали.

Она знала, что, должно быть, выглядела странно. Она расчесала волосы пальцами, как могла, но Таль устроил на ее голове бардак. Да и платье было растянуто, V-образный вырез теперь спускался вниз, открывая верх бюстгальтера. Она была раскрасневшаяся, запыхавшаяся и нервная.

Ее боссу, похоже, было плевать, он просто хотел знать, отправила ли она документы по факсу, и сообщить, что они принесли ей обед. Она улыбнулась в знак признательности и последовала за ним в главный офис. Она прекрасно осознавала отсутствие нижнего белья и то, что между бедер все еще очень мокро.

Гребаный Таль.

Она продержалась всего около двадцати минут, прежде чем извиниться и пойти в туалет. К счастью, он представлял собой отдельную комната, без кабинок. Там она могла уединиться и запереть за собой дверь. Приведя себя в порядок, Миша уже была почти готова уйти, когда ее телефон издал сигнал. Взяв его, она увидела сообщение от Таля.

Развлекаешься?

Она посмотрела на экран и нажала «ответить».

Едва ли. Придурок.

Да, но я твой придурок.

Все равно ничего хорошего.

Ты уже сделала это?

Миша озадаченно посмотрела на экран.

Что — это?

Трахнула себя.

Она находилась в ванной одна и все равно покраснела. Ей никогда не привыкнуть к тому, как он с ней разговаривает.

Конечно, нет! Я на работе. Ты омерзителен.

Не омерзителен. Просто невероятно возбужден чопорной женщиной. Сделай это сейчас.

Нет.

Сделай. Пришли мне фото, на котором ты ласкаешь себя.

Нет!

Я пришлю тебе свою.

Это заставило ее замереть. Все это было глупо — она видела предупреждения и не была каким-то подростком. Обмен обнаженными селфи был плохой идеей в галактическом масштабе. Но с другой стороны, получить его фото — вовсе не такая уж плохая идея…

Миша огляделась, с беспокойством прикусив нижнюю губу. К концу этого романа у нее вовсе не останется губ. Она села на крышку унитаза и поерзала. Потерла бедра друг о друга в поисках контакта.

Сначала ты.

Умоляю, я не лох.

Миша глубоко вздохнула. Она не собиралась выставлять свою вагину напоказ, это было просто непривлекательно при любом освещении. Но ее грудь была другой историей. Ей вроде как нравились ее сиськи, она думала, что они хороши. Таль уделял им много времени, так что они, должно быть, ему тоже нравились.

Она провела рукой по груди и нырнула в лифчик. Соски все еще были чувствительны из-за его безумно внимательного рта, и когда она коснулась кончика, обнаружила, что он уже затвердел. Ущипнув себя, она зашипела, наслаждаясь ощущением.

Может, идея не так уж плоха.

С участившимся дыханием она опустила верх платья. Обхватила правую грудь левой рукой, зажав сосок между двумя пальцами, а затем сделала снимок. Даже не посмотрела на него, не хотела переживать и просто отправила Талю.

На ответ ему потребовалась всего минута.

Бл*ть, ты такая красивая. Ты мокрая?

Да.

Покажи мне.

Ты должен мне фотографию.

Мгновение спустя она ее получила. Его промежность. Штаны все еще на месте, но полностью расстегнуты, а его рука виднелась только от запястья. Она охнула, глядя на фото, а потом заметила подпись: «Я покажу тебе свой, если ты покажешь мне свою».

Миша никогда не занималась сексом по телефону. Никогда не слала секссмс. Никогда не делала ничего подобного — обычно такие вещи вызывали у нее дискомфорт. Но не с Талем. Это чувствовалось почти нуждой. Тем, что она должна была сделать.

Она встала напротив зеркала. Подобрала подол платья и прижала ткань локтями по бокам. Затем обхватила промежность, тут же скользнув кончиком среднего пальца внутрь. Даже она должна была признать, что фотография смотрелась довольно сексуально. Эротично — она явно трогала себя. Не вульгарно — ничего откровенного на самом деле видно не было. Она сфотографировала свое отражение и отправила ему.

Черт возьми, ты потрясающая.

Взамен она получила фотографию. Таль не был таким застенчивым, как она; на экране красовался его эрегированный пенис крупным планом. Но на нем было что-то еще, и ей потребовалась секунда, чтобы понять это.

Он обмотал мои трусики вокруг основания члена.

Было нелегко молчать, печатать одной рукой грязные слова и делать еще более грязные фото, но ей удалось кончить за считанные минуты. Она шептала его имя стенам, желая, чтобы он услышал, что с ней творил, даже когда его не было в комнате.

Было невероятно.

Ты — невероятная.

Это все твоя заслуга.

Не уезжай в Позитано.

Когда пришло последнее сообщение, Миша мыла руки, и она уставилась на телефон, как на какое-то ядовитое насекомое.

О чем ты?

Не уезжай. Останься здесь. Останься со мной.

Я не могу.

Почему?

Потому что. У меня работа.

К черту твою работу. Останься со мной.

Я не могу.

Почему!?

Я замужем.

Останься со мной.

Почему он так поступал с ней!? И из всех способов сказать такое дерьмо он выбрал сообщения!?

Она не ответила. Вернувшись, закончила обедать со всеми. Потом с головой ушла в работу, даже ни разу не взглянув на свой телефон. На часах пробило шесть, прежде чем она это осознала, и в офисе осталась последней. Заперев замки, она отправилась обратно в отель, еле волоча ноги.

Таль ждала ее в номере.

— Я уже начал задаваться вопросом, не будешь ли ты избегать меня всю ночь, — сказал он, как только она вошла в дверь. Она взглянула на него, затем осмотрела остальную часть комнаты. Он заказал для нее ужин — ньокки в чесночно-пряном соусе и бутылочку пино гриджо. Ее любимые.

Ей казалось, что ее вот-вот стошнит.

— Нет, я пришла, как только закончила, — заверила она его.

— Ты в порядке?

— Конечно.

— Миша.

— Таль.

— Прекрати это дерьмо.

Что ей в нем нравилось, так это то, что он всегда «прекращал дерьмо». С Талем нельзя было ходить вокруг да около и уклоняться от темы. Если она бывала в плохом настроении, он интересовался причиной. Если она вела себя как стерва, он велел ей заткнуться. И что бы она ни говорила в ответ, даже если это было «иди на х*й», он просто смирялся.

Одна из черт, которые ты любишь в нем. Одна из черт, которые он любит в тебе. Сколько еще «черт» требуется, прежде чем превратиться в единое целое?

— Мне нужно ехать, Таль, — сказала она, сбрасывая туфли и забираясь на кровать.

— Скажи мне, почему, — потребовал он.

Она повернулась к нему, затем легла и свернулась клубочком.

— Потому что это моя работа, и я должна ехать туда, куда мне говорят. Потому что я замужем, нравится нам это или нет, и я обязана этому браку, этому мужчине, чтобы рассказать, что происходит.

— Хорошо, все это хорошо. Но потом возвращайся. Давай покончим с этим, — призвал он.

Она покачала головой.

— Я не могу. После этого мы едем в Турцию открывать новый офис, помнишь? Я должна ехать.

— Зачем? Тебе даже не нравится твоя гребаная работа, — напомнил он.

— Но я взяла на себя обязательства и…

— Заткнись. Просто заткнись, — вдруг рявкнул Таль, ошарашив ее.

— Прошу прощения!?

— Ты в гребаном браке, который ненавидишь настолько, что устроилась на работу на другом конце света, чтобы сбежать от него. Ты настолько ненавидишь свою гребаную работу, что прогуливаешь ее при каждом удобном случае. Твоя проблема не в том, что ты принимаешь плохие решения, Миша. Твоя проблема в том, что ты слишком слабая, чтобы их исправлять.

Все им сказанное было верным. Миша знала это, знала всё. Она боялась уйти с работы, потому что не знала, что ее ждет. Боялась покончить с браком, потому что не знала, что это сделает с Майком. Что это сделает с ней.

— Ты прав, — прошептала она, затем откашлялась. — Ты абсолютно прав. Не знаю, как я стала такой. Такой… слабой. Я не всегда была слабой и не знаю, что случилось. Тебе не следует быть со мной, Таль. Найди себе такую же сильную женщину, подстать себе.

Он со стоном опустился на колени на край матраса. Схватил ее за бедро и колено и притянул к себе, так что она оказалась рядом с ним. Устроившись поблизости, он подпер кулаком голову.

— Ты сильная, Миша. Ты просто забыла, как всегда быть такой. Ладно, езжай в Позитано, делай, что должна. Езжай в Турцию, делай там то, что ты должна. Но потом найди меня, — призвал он.

Она всхлипнула и покачала головой.

— А что потом? Что, если я все еще останусь слабой? И даже если бы я стала сильной, что бы мы делали? Я бы жила в отеле, а ты целыми днями пропадал бы на работе, о которой так до конца и не расскажешь? И как ни трудно поверить, Таль, у меня есть жизнь. У меня есть дом. У меня есть друзья и семья. Ты переедешь со мной в Мичиган?

Он фыркнул.

— Ни хрена.

Она даже рассмеялась.

— Вот именно. Ты такой… свободный. А я — нет. Какое-то время было приятно притворяться, и я никогда не смогу в достаточной мере отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал.

Теперь она плакала не на шутку, даже не пытаясь этого скрыть.

— Если не хочешь быть со мной, Миша, так и скажи. Я большой мальчик, я справлюсь. Я не хочу, как Майкл, жить в твоей тьме. Я хочу услышать, как ты это скажешь, — настаивал Таль.

Она заплакала сильнее.

— Дело не в этом. Я хочу тебя, очень. Просто не могу удерживать тебя. Я уже восемь лет удерживала другого, и посмотри, чем все закончилось. Я больше никогда так не поступлю.

— С нами такого не случится, — упорствовал Таль.

— Да неужели? Почему? Откуда ты знаешь? Как ты можешь знать, что через год не возненавидишь меня, когда я все еще останусь прежней плачущий, неуверенной в себе развалиной? Откуда мы знаем, что это реально? Что, если через восемь лет окажется, что наши чувства были выдумкой?

Таль лег плашмя, так что они смотрели друг другу в глаза. Он коснулся ее лица широкой, теплой ладонью с длинными ловкими пальцами. Они прижимались к ее голове, слегка массируя кожу. Он смотрел прямо на нее, притягивая к себе своими черными глазами. Раньше никто и никогда так не смотрел на нее; это был один из самых напряженных моментов, которые она когда-либо испытывала.

— Скажи мне прямо сейчас, что это не кажется тебе реальным. Скажи мне сейчас, что ты не чувствуешь того же, что и я, и я выйду за эту дверь, — прошептал он.

Миша вскрикнула и, оттолкнув его, села. Вскочив с кровати, начала ходить взад-вперед.

— Я ничего не могу сделать правильно, — простонала она, запустив руки в волосы.

— О чем ты? — он выглядел сбитым с толку и тоже встал.

— У меня был план. Проклятый план! Я просто хотела почувствовать себя особенной, почувствовать, что кто-то хочет меня. Я не пыталась завести роман, я не искала тебя! — крикнула она.

— Хочешь сказать, это моя вина? — спросил он стальным голосом.

Она покачала головой.

— Нет. Боже, нет. Ты был самым удивительным… во всем. Ты — всё. Я хочу сказать, что недостаточно хороша для тебя, — подчеркнула она.

Она все ходила взад-вперед возле двери номера. Таль подбежал к ней и, схватив за руки, прижал к стене. Он посмотрел на нее сверху вниз, выглядя разозленным.

— Как насчет того, чтобы позволить мне решать, что для меня хорошо, а что нет? Хватит оправдываться. Если ты не хочешь этого, скажи, — рявкнул он.

Она глубоко вздохнула.

— Я не хочу этого.

Его взгляд стал более суровым.

— Лгунья.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала!? Я не верю, что ты дождешься меня! Я не верю себе, что доведу дело до конца! А Майк! Боже, я в долгу перед Майклом, по крайней мере, я должна быть рядом с ним, когда вырву ему сердце. Я не могу этого сделать, если ты будешь маячить на заднем фоне!

— Значит, это все!? Ты просто использовала меня время от времени для хорошего траха? Я для тебя просто фон!?

— Нет, но Майку нужно…

Таль трижды врезал кулаком по стене рядом с ее головой. Она вскрикнула и немного пригнулась.

— Нах*й его! Я не хочу слышать его гребаное имя! — проревел он.

Миша была потрясена.

— Но он мой…

— У него было с тобой восемь лет. Восемь лет! Восемь лет, чтобы все исправить! Восемь лет ты была его! У меня был только этот раз, и все, что мне досталось, это половина тебя — другая половина всегда оставалась с ним. Всегда. Так что, знаешь что!? Я ни хрена не хочу о нем слышать, — кричал он на нее.

— Я замужем! — она действительно завизжала, хлопая его по груди. — Я не знаю, чего ты от меня хочешь, Таль! Я, мать твою, замужем! Хотела бы я быть свободной! Хотела бы я, чтобы с самого начала это был ты! Хотела бы я, чтобы все сложилось чертовски иначе, но это не так! Я, черт возьми, замужем! Конечно, он всегда оставался рядом — он мой гребаный муж! Я замужем, Таль. Я замужем, я замужем за ним, я замужем, — всхлипывала она снова и снова. Продолжая повторять это, надеясь, что до него дойдет. И до нее тоже.

Таль застонал и обвил руками ее талию, наклонив голову, чтобы прижаться к ее груди. Она всхлипнула сильнее и обняла его, держась как можно крепче. Он опустился на пол, потащив ее за собой.

— Я не хотел, чтобы так случилось, — сказал он, обвивая ее своим телом.

— Я знаю. Я тоже, — ей было трудно дышать.

— Я бы тоже хотел быть первым, — прошептал он. Она заплакала сильнее.

— Боже, я тоже. Так сильно. Мне так жаль. Пожалуйста, не ненавидь меня.

— Я не ненавижу тебя.

— Пожалуйста, прости меня.

— Мне нечего прощать.

— Хотела бы я остаться с тобой. Правда. Хотела бы я, чтобы мы могли просто исчезнуть, но однажды я уже поступила с ним скверно, — выдохнула она, двигаясь так, чтобы прижаться лбом к его ключице.

— Нет. Теперь ты просто исчезнешь от меня, — ответил Таль.

Она со вздохом кивнула.

— Да.

— Прежде чем ты уедешь, — начал он полным эмоций голосом, таким глубоким, что ее сердце затрепетало. — Я хочу, чтобы ты кое-что знала.

— Пожалуйста, ничего не говори.

— Я должен.

— Будет только хуже.

— Все уже настолько плохо, насколько это возможно.

— Пожалуйста.

— Ты — лучшее, что со мной случалось в жизни, Миша. Я рад, что нашел тебя.

Она глубоко вздохнула.

— Я тоже.