История моей измены

Глава 17

— Бум Бум Бум —

Ночь они провели в номере, предназначенном для ее босса, и разговаривали. Сказали слова, которые было слишком страшно произносить раньше, сказали то, что чувствовали. То, чего они хотели. Чтобы оттуда начать двигаться дальше.

— Ты действительно прервал свою работу? — спросила Миша, вытягиваясь на животе на кровати. Рядом с ней на одеяле лежал Таль, одетый только в боксеры.

— Да. Я сидел в номере и все время думал: «Я не должен быть здесь, я здесь не нужен», понимаешь? В любом случае, я скорее из тех парней, которые работают в полевых условиях.

— Разве им не нужен фотограф? У тебя будут проблемы?

Он покачал головой.

— Нет. Так я им и сказал, что я там не нужен, почему бы просто не отпустить меня и не позвонить, когда в моих услугах возникнет необходимость? Они согласились. И я сразу же приехал сюда.

— Как романтично, — поддразнила она.

Он фыркнул.

— Охрененно.

— Ага, забудь, я беру свои слова назад.

— Давай еще раз все обсудим, — предложил он, не обращая внимания на ее слова.

Она прочистила горло.

— Хорошо.

— Что ты будешь делать, когда он приедет? — спросил Таль.

— Пойдем ужинать — у меня уже заказан столик. Потом прогуляемся по пляжу, — Миша вспомнила план, который придумала в начале недели, еще до появления Таля.

— Но не по нашему пляжу, — перебил он.

— Нет, я бы не повела его туда. Мы прогуляемся по пляжу, где-нибудь остановимся и я просто все ему расскажу. Заставлю его выслушать меня и скажу все как есть, — сказала она с решительным взмахом руки.

— А потом?

— А потом, если он поймет, — в конце концов, он точно поймет — я поеду с ним в аэропорт и попрощаюсь, а затем встречусь с тобой здесь.

— А если он не поймет?

— Тогда я принесу самые искренние извинения, но не буду… не позволю ему удерживать себя. Я не отступлю, — сказала она настолько твердо, насколько ей удалось.

— А потом?

— Потом мы встретимся здесь, поедем в Стамбул и просто посмотрим, — закончила она.

— Посмотрим, куда дело пойдет, — согласился Таль.

— Мы, правда, делаем это? — спросила Миша.

Он снова фыркнул.

— Лучше поверь в это, детка.

— Я не искала парня, — сказала она ему.

— Ты прикалываешься надо мной? Меня просто использовали для секса во всех позах? Кажется, мне промыли мозги. Все, я передумал, план отменяется, — заявил он громким голосом.

Она ударила его подушкой.

— Но что, если это… всего лишь интрижка после разрыва отношений? — высказала она свои опасения.

— Детка, для этого тебе сначала нужно разорвать эти отношения, — заметил Таль.

Она закатила глаза.

— Что, если причина только в новизне и острых ощущениях? Что, если я привлекательна для тебя только потому, что ты считаешь меня запретным плодом?

Он протянул руку и опустил ладонь на ее бедро.

— Я никогда не считал тебя запретным плодом — просто яблоком, которое нужно сорвать, — сказал он ей, и она шлепнула его по груди. — И, как я уже говорил тебе раньше, если ты сможешь посмотреть мне в глаза и честно сказать, что для тебя это не кажется таким уж чертовски реальным, а всего лишь «новизной и острыми ощущениями», тогда я выйду за эту дверь. И ты больше никогда обо мне не услышишь.

Миша наклонилась и поцеловала его, проникнув языком ему в рот. Его пальцы на ее бедре сжались, затем передвинулись к ее попке забираясь под край трусиков.

— Думаю, это реально, — прошептала она.

Она должна верить в это. Не допускать сомнений. Иначе ей больше ни во что не останется верить, и ее душу уже невозможно будет спасти.

— Всякий раз, когда ты сомневаешься, я буду тебя трахать. Это, кажется, проясняет твою голову, — предложил он.

— О, тогда у меня много сомнений. Ты храпишь, не знаю, смогу ли быть с таким человеком. И ты делаешь так странно во время еды: царапаешь вилку зубами. Думаю, моя мама тебя возненавидит, а я… — бормотала она бессвязно.

Таль двигался стремительно, опрокинув ее на спину и прижав к матрасу.

— Нам нужно поработать над твоими границами. Если хочешь, чтобы я тебя трахнул, просто скажи это. Повторяй за мной: «Таль, я хочу, чтобы ты так сильно меня трахнул, чтобы я неделю не смогла ходить прямо», — проинструктировал он.

— Таль, я хочу, чтобы ты… постой, неделю!? Я хотела посмотреть достопримечательности, — пожаловалась она, стараясь не рассмеяться.

— Что случилось с моей хорошей девочкой? Кто ты такая? Ну, все, я преподам вам урок, миссис… — его голос оборвался, и они уставились друг на друга. Он прочистил горло. — Я не могу тебя так называть.

Миша кивнула.

— Я и не хочу, чтобы ты так меня называл.

— Твоя девичья фамилия, — произнес он скорее как утверждение, чем как вопрос, и откинулся на пятки.

— Дуггард, — ответила она, когда он взял ее левую руку.

По прибытии в Позитано она снова надела кольца. Таль их снял.

— Мисс Дуггард, приятно познакомиться, — сказал он, оставляя ее кольца на ночном столике.

— Спасибо, мистер Канаан, мне тоже несказанно приятно.

— Уж я об этом позабочусь.

Поскольку теперь она была мисс Дуггард, Таль настоял на том, чтобы сводить ее на настоящее свидание и познакомиться с этой новой женщиной.

— Надеюсь, она не такая нервная, как последняя цыпочка, которую я трахал, — сказал он, одеваясь. Его багаж доставили поздно ночью.

— Да? И кто она была? — спросила Миша, наклоняясь к зеркалу, чтобы накрасить глаза.

— Миссис Рапапорт.

Она бросила в него кусок мыла.

Они пошли на свидание днем, на обед в модное кафе. Таль заказал столик на балконе над утесом с видом на океан. Миша вдыхала соленый воздух, радуясь жизни. Радуясь отсутствию мыслей о том, что ей принесет следующий вечер.

— Итак, мисс Дуггард — Миша — расскажи мне больше о себе, — настаивал он.

Она отпила чай.

— Что ты хочешь узнать?

— Ну, ты очень экзотичная.

Она удивленно моргнула.

— Я? Скучный, старый, страховой агент!? — воскликнула она.

— Боже, как же ты раздражаешь. Ты не просто страховой агент, дурочка, ты — женщина, с сиськами, задницей и ногами до небес, с не сходящей с лица улыбкой и остроумием, которому нет равных. Ты, вообще, смотришься в зеркало? — спросил Таль.

Миша покраснела.

— Нет. Не часто. Уже нет.

— Видишь? Ты раздражаешь. Какой у тебя отец?

— Мой отец? Он классный. Вырос в Канзасе, затем переехал в Детройт, чтобы пойти учиться. Встретил мою маму, а остальное уже история. Он мой друг, я люблю его больше всех на свете.

— А твоя мама? Она классная? — продолжил Таль.

— Да, по-матерински, — ответила Миша, обдумав вопрос.

— Что это значит?

— Мы не совсем понимаем друг друга, понимаешь? Она наполовину китаянка, а ее мама была суперстарой закалки и очень строгой. Итак, вот я, этакая дворняжка, немного китаянка, много немка и голландка — абсолютная американка. Мне хотелось танцевать и знакомиться с мальчиками, а ей хотелось, чтобы я училась и стала нейрохирургом или кем-то в этом роде. Она суперподдерживающая и милая, но… ох, для нее я именно такой ребенок, — попыталась объяснить Миша.

— Китаянка! Я думал, ты пуэрториканка, — пробормотал Таль, блуждая глазами по ее лицу.

— О чем ты?

— О твоей национальности. У тебя потрясающая внешность, твои родители — идеальное сочетание. В мире должно быть больше китайско-немецко-голландских детей, — прокомментировал он. Она снова покраснела.

— Ну, а что насчет тебя, высокого, смуглого и острого на язык? Какова твоя история? — спросила она, откидываясь на спинку стула, пока официант подавал им блюда.

— Я? Обычный хороший мальчик, выросший в Нью-Йорке, — ответил он. Но она уже знала это из их многочисленных разговоров.

— Если ты собираешься приставать ко мне с вопросами, то сам тоже должен что-нибудь сказать, — заметила она.

Он вздохнул.

— Я родился в Иерусалиме. Моя семья переехала в Нью-Йорк… в Бруклин. Когда мне было тринадцать, мы вернулись в Иерусалим. Когда мне было восемнадцать, я присоединился к Армии обороны Израиля.

— Значит, твои родители оба из Израиля? — спросила она.

Он покачал головой.

— Нет. Мама родом из Нью-Йорка, по большей части она итальянка. Ее родители-католики были недовольны, когда она решила выйти замуж за моего очень еврейского отца. После моего рождения они ее простили, поэтому мои родители вернулись в Штаты. Но моему отцу там не нравилось, а маме было все равно, где мы будем жить, поэтому мы вернулись в Израиль, — уточнил он.

— О. И когда ты в последний раз приезжал в Штаты?

— Никогда.

— Что?

— Я так и не вернулся. В Америке мне не нравилось, и причин возвращаться туда у меня никогда не было. Оба моих дедушки и бабушки умерли, так что там не осталось никого, кого можно навестить. Я был занят на службе в армии, затем работой. Когда видишь разные уголки мира, Америка не так уж хороша.

Миша нахмурилась.

— Для меня Штаты достаточно хороши. Мне там нравится, — отметила она.

Таль улыбнулся.

— В Стамбуле тебе понравится больше. Или как насчет Токио? Ты когда-нибудь там бывала? Может, я отвезу тебя в Дубай, — звучало так, будто Таль говорил сам с собой.

— Как насчет того, чтобы я отвезла тебя в Калифорнию посмотреть на одну из самых красивых береговых линий в мире? Или, может быть, в Новый Орлеан, вероятно, самое интересное место, где я побывала в своей жизни, не считая здешних красот.

— Детка, если я буду с тобой, мне, наверное, понравится все.

Ох, трудно продолжать спорить, когда он такой милый.

В Риме они уже проводили много времени вместе, просто разговаривая, но обычно веселились. Теперь им было интересно узнать друг о друге больше мельчайших подробностей: о любимой еде, фильмах, книгах, которые они терпеть не могли, местах, где они побывали. Услышать о его службе в армии, о том, как там было страшно, как втайне он был рад ее покинуть. О том, как раньше Миша мечтала открыть свою танцевальную студию, но давно отказалась от этой идеи, особенно после травмы колена. Теперь собственное тело пугало ее, она не знала, сможет ли полностью вернуться к танцам.

— Ты сможешь.

На самом деле, они знали друг друга не так давно — Миша всегда знала мужчин, с которыми встречалась. Они были знакомыми, одноклассниками или друзьями. Таль сначала занимался сексом, потом задавал вопросы, но, похоже, это сработало. И то, что она чувствовала с ним, ей определенно никогда не доводилось испытывать; она не стала бы этого отрицать и даже не попыталась бы приукрасить. Во всяком случае, она уже много времени потратила на попытки убедить себя, что это не реально. И она не была ослеплена похотью. Это был факт. Между ними возникло некое сильное чувство.

Может, это судьба. Очень извращенная, долговременная игра судьбы. Если бы я не познакомилась с Майклом, мы бы не начали встречаться, а значит, не поженились бы, а значит, я бы не стала несчастной, а значит, не поехала бы в Италию, а значит, не встретила бы самого удивительного мужчину. Но почему мое счастье должно быть за счет мужа?

Тот же вопрос она задала Талю позже тем же вечером, когда они нежились в постели. Они сходили на свидание днем, потому что рано утром Таль должен был уйти. Майк приезжал следующим вечером, они не хотели расставаться слишком близко к его приезду. Таль не хотел терять время, не прикасаясь к ней, поэтому они вернулись в ее номер. Изучили друг друга еще немного.

— Может, и его ждет судьба, — предположил Таль.

Миша лежала на его груди, водя рукой вверх и вниз по его боку.

— Во всей этой истории она ведет себя как стерва, — ответила она и рассмеялась.

— Она не славится своей милостью.

— Я не хочу, чтобы он грустил, — прошептала Миша.

— Теперь это неизбежно, детка.

— Это будет самое трудное, что можно представить.

— Хочешь отступить? Уехать с ним домой?

— Ладно, это второе по степени трудности.

— Хорошая девочка.

Миша проснулась от того, что ее что-то щекотало. Она хлопнула себя по ноге и попыталась снова заснуть. Что бы это ни было, оно не исчезло, а продолжило свой путь вверх по ее ноге. Она была в полудреме, и ее тело не могло решить, проснуться ему и узнать причину беспокойства, или продолжить спать и молиться, что это не какая-нибудь мерзость.

Она поняла, что это пальцы как раз в тот момент, когда с нее сдернули трусики.

— Что ты делаешь? — проворчала она, елозя ногами, когда ткань заскользила по ним.

— Завтракаю, — просто сказал Таль, овевая ее бедра горячим дыханием, когда устроился между ее ног.

— Который сейчас час?

— Чуть позже шести утра.

— Господи, мы легли спать всего пару часов назад.

— Знаю. Какая пустая трата пары часов.

Она хотела поспорить с ним, но он сильно всосал плоть внутренней стороны ее бедра. От неожиданности она вскрикнула, и Таль двинулся выше, по ходу обдувая ее прохладным воздухом. Он всегда знал, как застать ее врасплох, и прежде чем она успела сориентироваться, он уже накинулся на нее, как на континентальный завтрак.

— Ох, вау, какой способ проснуться, — простонала она, запустив руку ему в волосы и слегка потянув.

— Обычно по утрам ты такая сварливая, надо почаще будить тебя вот так, — усмехнулся он, отстраняясь и заменяя язык пальцами.

— Никто тебя не останавливает.

Пока его пальцы двигались внутрь и наружу, Таль поцеловал ее бедро. Обвел языком пупок. Ее футболка прикрывала грудь, и он хмуро скатал ткань наверх.

— Мы должны отучить тебя от этой отвратительной привычки скромничать, — пожаловался он, целуя каждый сосок.

— Я всегда была такой, — ответила она, начиная задыхаться, когда его пальцы начали двигаться все быстрее и быстрее.

— Мы это изменим.

Затем его губы оказались на ее губах, и он крепко поцеловал ее, повторяя языком движения пальцев. Миша прижалась к нему, потерлась обнаженной грудью о его грудь, создавая жар. Когда его пальцы проникли особенно глубоко, она ахнула и отстранилась только для того, чтобы он вонзил зубы в ее нижнюю губу.

— Пожалуйста, пожалуйста, — захныкала она.

— Пожалуйста — что? — спросил он, окидывая взглядом ее тело, наблюдая, как двигаются его пальцы.

— Я хочу тебя… внутри меня… сейчас, — выдохнула она.

— Я внутри тебя, — в его голосе звучала насмешка.

— Не так.

— А как?

— Таль, просто трахни меня.

— О, дерзкая. Я люблю это.

Однако он не двигался, казалось, полный решимости довести ее до оргазма рукой. Она извивалась под ним, буквально выпрашивая его член, когда на ночном столике рядом с ней зазвонил телефон отеля.

— Кто это может быть, черт возьми!? — воскликнула она, двигая бедрами навстречу его руке, теперь стремясь кончить от его пальцев.

— Наверное, звонят с ресепшен с просьбой вести себя тише, — поддразнил он.

— Плевать, я не могу молчать.

— Ответь. Пусть тебя услышат. Пусть услышат, что я могу с тобой сделать, — прошептал он.

Боже, это было так плохо. Так неправильно. Так чертовски сексуально. Начавшаяся дрожь давала понять, что оргазм не за горами, поэтому Миша взяла телефон.

— Алло? — выдохнула она в трубку.

— Сюрприз!

Миша села так быстро, что ударилась лбом о ключицу Таля. Он тут же отодвинулся и схватил ее за плечи, удерживая на месте. Ей казалось, что она вот-вот задохнется. Вот-вот потеряет сознание. Будто у нее случится сердечный приступ.

Нет нет нет нет нет нет нет нет…

— Майк!? — просипела она, ее глаза метнулись к Талю. Его брови взлетели вверх, и он секунду смотрел на нее, а затем пришел в движение. Слез с кровати и быстро прошелся по комнате, собирая одежду.

— Ага! Вчера мне удалось вылететь ранним рейсом, разве не здорово!? — ее муж рассмеялся.

— Да… здорово… где ты сейчас? В Неаполе? — спросила она, зажав зубами нижнюю губу.

— Нет, я здесь.

— Ты в отеле? — Миша посмотрела на Таля, остановившегося посреди надевания штанов и оглянувшегося на нее.

— Возле твоего номера, — ответил Майк.

Миша чуть не упала с кровати.

— Ты у двери!? — практически закричала она. Взгляд Таля переместился к входной двери, затем он снова принялся надевать штаны.

— Да, я стучал в дверь минут пять, — сказал Майк.

Миша с трудом встала с кровати, натягивая футболку на грудь.

— Стучал? Я не слышала стука, — ответила она, глядя, как Таль подошел к двери и посмотрел в глазок. Оглянувшись на нее, он покачал головой.

— Ну да, потому что тебя, видимо, в этом номере больше нет. Я попробовал позвонить на твой сотовый, но ты не ответила, поэтому я позвонил на стойку регистрации. Там сказали, что ты поменяла комнату, но новый номер мне не дали, а только соединили с ним, — объяснил Майк.

Ох, слава богу.

— Забыла тебе сказать, — она глубоко вздохнула и прижала руку ко лбу. — Теперь я в другом номере.

Таль снова начал двигаться, натянул рубашку, а затем запихнул остальные свои вещи в спортивную сумку.

— Очевидно. Почему тебя переселили? — Майк казался раздраженным.

Миша смотрела, как Таль скрылся в ванной, а когда вышел оттуда, в руках он держал туалетные принадлежности. Все они отправились в сумку, которую затем он застегнул на молнию.

— Питеру пришлось уехать кое за чем в Нью-Йорк, он отдал мне свой номер, — рассказала Миша о своем боссе.

— О, мило! Улучшенная комната! Какой номер?

— 1816.

Таль закончил обуваться, затем подошел к ней и быстро поцеловал. Прежде чем она успела ответить, он крепко обнял ее и прижался губами к ее уху.

— Я с тобой. Будь сильной. Если я тебе понадоблюсь, найди меня.

Потом он вышел из комнаты, не оставив после себя и следа.

— Звучит здорово, буду через минуту! — бодро сказал ее муж. Затем связь оборвалась.

Миша сделала три круга по комнате, не зная, что, черт возьми, делать. Затем побежала в ванную и сдернула футболку через голову. Всего две минуты назад пальцы Таля были внутри нее. Она просто… не могла вот так встретиться с мужем, не тогда, когда все еще ощущала прикосновения другого мужчины.

Какого черта происходит!? Как такое могло случиться!? Я не готова. Я не готова. Я ооооооочень не готова. И не думаю, что когда-нибудь буду готова.

Она включила душ и прыгнула под воду ровно настолько, чтобы провести мокрой мочалкой по коже и между ног. Затем выскочила обратно и стала метаться по комнате. Надела нижнее белье и длинное трикотажное платье без рукавов. Очень пляжный, очень несексуальный, очень неконфликтный наряд.

Существует ли для такого модная рекомендация? Что надеть на расставание с мужем?

Миша была почти у двери номера, когда поняла, что до сих пор без колец. Выругавшись, побежала обратно к ночному столику, и только их надела, как раздался стук в дверь.

Будь сильной. Ты можешь это сделать. Будь сильной. Бл*ть. БЛ*ТЬ. МНЕ ПОЛНЫЙ ПИ*ДЕЦ.

Таль закрыл за собой дверь в номер.

А потом стал ждать.

Ждал, пока не услышал сигнал лифта в другом конце коридора.

Затем надел солнцезащитные очки и пошел вперед, небрежно засунув одну руку в карман брюк, а в другой покачивалась сумка.

Конечно, он знал, как выглядит Майкл Рапапорт, видел его на множестве фотографий. Но увидеть кого-то вживую — это совсем другое дело, а увидеть мужа женщины, которую Таль недавно трахал, ну, это было абсолютно другое.

Мужчина был в шортах и майке, на ногах у него были кроссовки. На нем также были солнцезащитные очки, и он с широкой улыбкой шел по коридору. Явно взволнованный. Ростом он был немного ниже Таля, но очень жилистый, и Таль вспомнил, как Миша рассказывала ему, что ее муж был марафонцем и во время учебы в Мичиганском университете занимался легкой атлетикой. По нему видно.

— Привет, — сказал Майкл, проходя мимо, улыбнулся и кивнул.

— Ciao, — тихо ответил Таль, тоже кивнув. Он мог проявить вежливость к другому мужчине, для грубости у него вообще не было причин.

Засранец.

Они прошли мимо друг друга, не сказав больше ни слова. Только едва соприкоснулись руками.

Миша как-то сказала Талю, что когда она с ним, ей кажется, что время останавливается. Словно они в другом мире, в другом измерении, что-то в этом роде. «Существование вне времени», — так она назвала это. Он списал это на романтические представления одинокой женщины, впервые испытавшей страсть, настоящую страсть.

Но теперь Таль ее понял, потому что именно так себя и ощущал. Когда он повернулся лицом к лифту, он все еще мог видеть Майкла краем глаза. Мог наблюдать, как мужчина стучал в дверь, видел, как она открывается, и как Майкл тут же притянул Мишу в свои объятия. Крепко обнял, отрывая ее от пола.

Поднял женщину Таля и коснулся ее тела.

Только она не твоя. Не полностью. Уже нет.

Таль спустился в вестибюль и сел в мягкое кресло. Сжимая и разжимая кулаки. Они с Мишей придумали план, и по нему Таль бы все равно ушел через час или два. Он забронировал номер в другом отеле. Они решили, что так будет безопаснее, на случай, если что-то пойдет не так и Майк откажется уходить. Миша совершенно не желала встречи двух мужчин. Достаточно плохо было причинить боль Майку; она не хотела тыкать Талем ему в лицо, и не доверяла ни себе, ни Талю, что они смогут держаться подальше друг от друга, если останутся в одном отеле.

Но Таль не мог уйти. Еще нет. Не снимая солнечных очков, он взял газету. Прочитал ее вдоль и поперек. Постоянно поглядывал на лифт.

Что они там делают!?

Из-за проблемы «существования вне времени» Миши пятнадцать минут казались вечностью, но именно столько прошло между тем, как Таль покинул этаж, и вышедшей в вестибюль парой. Он посмотрел поверх газеты, наблюдая, как они проходят мимо него.

Он недоумевал, как Майкл мог быть таким невнимательным. Для любого, у кого есть глаза и мозги, было очевидно, что между ними существует какая-то проблема. Майкл шагал через вестибюль, весь горя желанием и возбуждением отправиться в город, почти маршируя, спеша выбраться на улицу.

Миша же двигалась гораздо медленнее, более вяло и совсем не выглядела взволнованной. От нее исходило нечто среднее между раздражением и желанием отправиться на собственные похороны. Низко надвинутая фетровая шляпа закрывала казавшиеся влажными волосы, на переносице сидели большие солнцезащитные очки. Платье достаточно длинное и простое, но тонкая ткань облегала изгибы, и во время ходьбы она держала подол приподнятым. Такая изящная. Такая красивая. Такая неуместная рядом с другим мужчиной.

Они даже не смотрятся вместе. Совершенно. Просто два незнакомца, которые вместе ехали в лифте. Бедняга. И бедняжка.