История моей измены

Глава 3

— Италия —

В Италии было жарко и влажно — убийственно для волос Мишы. И работать приходилось в режиме нон-стоп! С того момента, как они добрались до места назначения, ей пришлось взяться за дело. Самолет приземлился ночью, Миша сразу легла спать, а в шесть утра уже проснулась, чтобы подготовиться к новому дню. Джетлаг все еще не отпускал, пока она пыталась на работе объяснить переводчику процедуры кодирования и регистрации.

Первые несколько дней ушли на адаптацию. Другое время, другой климат, другая культура, и вдобавок ко всему — ее нервозность. Она была на грани нервного срыва.

Как я это сделаю!? Я не умею флиртовать. Я даже еще никого не пыталась подцепить, а меня уже тошнит. Это очень плохая идея. У меня ничего не получится.

Если и есть место, где женщина хотела бы поработать над своей уверенностью в себе и умением заводить мужчин, то это Италия. Мужчины вели себя очень напористо и невероятно шумно. Миша не знала ни слова по-итальянски, но для объяснения того, что ежедневно кричали ей и любой другой женщине на улицах, переводчик не требовался.

Ужин стал еще одной тренировкой одиночества. Не имея ничего общего со своим боссом, Миша ужинала одна. Садилась за барную стойку в холле отеля, а мужчины подходили к ней и начинали болтать по-итальянски. То же самое происходило в уличных кафе и ресторанах, которые она посещала; мужчины подходили и просто начинали с ней разговаривать, меняя языки, когда обнаруживали, что она не итальянка.

— Вы одна?

В первые пару раз, когда она это услышала, стандартным ответом Миши было: «Я замужем». Она говорила это так долго, что избавиться от этой привычки было трудно. В конце концов, она все же дошла до того, что смогла сказать им в ответ «да». Она не собиралась лгать — достаточно того, что она пыталась лгать и изменить своему мужу, поэтому никому другому ей врать не хотелось. Свои кольца она не снимала, и если спрашивали, замужем ли она, то отвечала правду.

— Замужем, но его здесь нет.

Удивительно, но большинство мужчин это не останавливало. Напротив, они становились более напористыми. Она пришла к выводу, что для них это был вызов. Мише это не нравилось. Она не желала быть призом, который должны были выиграть. Она и так чувствовала себя дешевкой и не нуждалась в мужчине, который усилил бы это чувство.

Вдобавок ко всему, мысль о том, что она действительно может изменить мужу, вызывала у нее тошноту, и она просто слишком нервничала. Мужчина подходил достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, и она практически выпрыгивала из кожи. Нервничая, смеялась, как ослица, а затем удирала прочь. Допивала свой напиток и сбегала. А когда один мужчина дошел до того, что осмелился погладить ее по обнаженному бедру, Мишу от него как ветром сдуло. Она всегда находила оправдания, чтобы уйти и не продолжить с ними ночь.

Может, я не способна на такой поступок.

Секс с другим мужчиной в ее воображении выглядел прекрасно. Но когда приходило время претворять ее «план» в жизнь, она понимала, что не может этого сделать. Просто не может. Она планировала, размышляла и работала над собой целый год, а когда «приз» оказался прямо перед носом, ей больше его не хотелось. Она слишком много думала, посмотрела слишком много романтических комедий, прочитала слишком много любовных романов. Это была не настоящая жизнь, а скучная тень брака, из которого ей не хватало сил выбраться. Ей пришлось научиться справляться с этим, потому что она явно не могла быть бессердечной мегерой-изменщицей.

Почему я думала, что смогу это сделать? Я не такая. Я не могу поступить так с ним. Я сделала свой выбор, когда вышла за него замуж. Я сама постелила себе постель, и теперь должна лежать в ней. И в горе, и в радости.

Так прошла ее первая неделя в Италии. Удивленная своим окружением. Загруженная работой. Испытывающая страх за свое будущее. Сожалеющая о своих чувствах. Она определенно была не в том настроении, чтобы начинать что-то, что может разрушить ее жизнь.

О, и не стоит забывать о крошечном факте, что это сделало бы меня худшим… человеком… на свете.

К концу первой недели она почувствовала себя лучше. Лучше, чем за долгое время. Она не собиралась изменять мужу, не собиралась становиться таким человеком. Она будет работать, а Майк скоро приедет ее навестить, и, возможно, пребывание в Европе вновь разожжет искру в их отношениях. Разожжет хоть что-то, что угодно.

Жизнь была хороша. Она была хорошим человеком. Ничего плохого не должно было случиться.

— Вы одна?

Миша вздохнула и оторвалась от руководства, которое изучала.

— Да, но я занята, — коротко ответила она. С ее планом покончено — никакого флирта. Бессмысленно постоянно быть на нервах без уважительной на то причины. Она даже не удосужилась принарядиться, на ней был простой черный сарафан и сандалии.

— Конечно, но не для выпивки, — не унимался мужчина напротив.

Слащавая улыбка расплылась по его лицу, прежде чем он скользнул на свободный стул рядом с ней. Она отложила руководство в сторону.

— Послушайте, извините, но я действительно работаю, — попыталась объяснить она. Он щелкнул пальцами в воздухе, подзывая официанта.

— Ох, всего один бокальчик. Вы можете уделить время одному бокалу, — настаивал он с сильным акцентом и тяжелым взглядом. Подошел официант, и незваный гость, проигнорировав ее, сделал заказ на итальянском.

— Простите, я не хочу с вами сидеть, — настойчиво сказала Миша.

— Видите? Слишком поздно. Теперь вы должны выпить со мной, — поддразнил парень.

Миша устала после долгого рабочего дня. Устала от долгой жизни. Она уставилась на мужчину.

— Я не хочу с вами пить. Не знаю, как вбить вам это в голову. Так что, можете уйти вы или уйду я, — выпалила она.

— Или мы можем остаться, и вы познакомитесь со мной поближе, я очень веселый парень, — заверил он ее.

Миша фыркнула, встала и начала собирать документы. Мужчина тоже встал, и следующее, что она осознала, это то, что он прижал ее к своему боку. Она начала отстраняться, но он обнял ее за талию.

— Что вы делаете!? — потрясенно воскликнула она.

— Ночь еще только начинается, а ты очень красивая. Давай познакомимся, — произнес он низким голосом, наклоняясь к ней. Она практически согнулась пополам, пытаясь вырваться.

— Ты скоро познакомишься с моим кулаком! Отпусти меня! — рявкнула она.

— Американки такие дерзкие, мне это нравится. Я покажу тебе…

— Детка! Прости, что так долго!

Миша повернула голову и в шоке уставилась на другого мужчину, который подошел к ней с другой стороны, схватил ее свободную руку и поднес к своим губам, целуя тыльную сторону пальцев.

Я испускаю феромоны или что-то в этом роде?!

— Прошу прощения!? — взвизгнула она.

Новый парень был высоким, и, хотя выглядел местным, акцент у него был американский. Он не удостоил ее вниманием, просто держал за руку и смотрел на другого мужчину.

— Я могу вам помочь? — спросил он.

— Ты знаешь эту женщину? — спросил итальянец.

— Надеюсь, что знаю, ведь я, черт возьми, женился на ней, — рявкнул новый парень, затем схватил Мишу за левую руку, подняв ее так, чтобы другой мужчина мог увидеть кольца.

— Простите. Она сказала, что одна, — пошел в отступление Казанова.

— Ну, больше она не одна, так что проваливай нахрен отсюда.

Мозг Миши взорвался от недавних событий, поэтому она молчала, пока американец крепко обнимал ее. Она наблюдала, как итальянец еще мгновение смотрел на них, а затем ушел, ругаясь на своем языке. Раздавшийся над ней низкий смешок, привел ее в чувства.

— Вы только что спасли меня? — спросила она, отодвигаясь от своего нового знакомого.

— Да, выглядели вы так, будто вам это нужно, — сообщил он ей с улыбкой.

Ооогооо, вау. И из всех вечеров я выбрала именно этот, чтобы не нарядиться…

— Простите, а вы кто? — выпалила она.

— Ваш спаситель.

Он улыбался, но ей не казалось, что он шутит. Голос у него был низкий, а улыбка лукавая. Невероятно густые, черные волосы с легкой волной на макушке, практически сверкали в вечернем освещении. Его глаза были такими темными, что казались почти черными, под стать густым бровям и пышным ресницам. Его губы были полными, а челюсть украшала двухдневная щетина. Сердце Миши забилось быстрее.

Нет, нет, нет. Этого не происходит. Я не смогу. Я не хочу.

— Простите, — с сухим смехом сказала Миша, коснувшись своей груди. — Я немного… э… растерялась из-за того парня. Я что-то упустила?

Ее спаситель, наконец, протянул руку.

— Я — Таль, — представился он, когда она приняла его руку, но в остальном не двигалась.

— Вас зовут «высокий»? — удивленно спросила она (прим.: имя Tal созвучно с англ. tall — высокий).

Он улыбнулся, показывая широкий ряд красивых, идеальных, белых зубов.

— Таль, — поправил он ее произношение. — Т-А-ЛЬ. На иврите означает «роса».

Она почувствовала себя глупо.

— Ой. Я — Миша. — Она, наконец, пожала ему руку, поняв, что все это время просто держала ее. От ответного рукопожатия ее сердцебиение участилось.

— Миша. С русского — «Богу подобный», — сообщил он ей.

— Вы знаток имен? — попыталась она пошутить. Вышло убого.

Он отпустил ее руку.

— Нет, я просто много где побывал. Был знаком с одним Мишей. Пожалуйста, садитесь, — предложил он, прежде чем отодвинуть ей стул.

Миша скользнула на свое место еще до того, как сообразила, что только что получила приглашение сесть за собственный столик. Но она ничего не сказала, когда он устроился напротив нее.

— Откуда вы? — спросила она, раздумывая, что ей делать, что говорить. Очевидно, он знал, что она замужем, и спас ее от преследователя… и, конечно, не заигрывал с ней.

— Отовсюду помаленьку. А вы? — задал он тот же вопрос, а затем поднял руку. Щелкнув пальцами, он подозвал официанта.

В его исполнении жест не казался оскорбительным.

— Из Штатов. Из Мичигана, — ответила она.

— Ах. Детройт. Мило. Никогда там не был.

И на этом всё. Подошел официант, и Таль сделал заказ на идеальном итальянском, хоть и с американским акцентом. Потом они сидели молча. Он смотрел на нее, его темные глаза блуждали по ее лицу. Миша нервно заерзала на стуле.

— Итак, что привело вас в Италию? — попробовала она другой вопрос.

Говорю как идиотка. Что я все еще здесь делаю? Поблагодари его за спасение и иди к себе, Миша.

— Небольшая работа. В основном отпуск.

— О, я здесь тоже по работе.

— Я знаю.

На секунду она опешила.

— Откуда? — спросила она. Он натянуто улыбнулся, когда подошедший официант поставил перед ним коктейль.

— Вот ваше техническое руководство по внутреннему устройству страхового мира, — прокомментировал он, постукивая по толстой папке на столе.

— О, да, очевидно, — посмеялась она над собой, и часть ее нервозности поутихла.

— Но я видел вас раньше.

Нервозность сделала разворот на сто восемьдесят градусов.

— Хм?

— Я уже вас видел и знал, что вы не местная. Явно не студентка. Но должен сказать, на страхового агента вы тоже не похожи, — объяснил Таль.

— Да? И на кого же я похожа? — полюбопытствовала она.

— На танцовщицу.

— Правда?

Она почувствовала, что задыхается. Один год. Ей потребовался один год, чтобы вернуться в форму. Майк никогда не говорил ничего, кроме «молодец», сразу после того, как ударить в кулачки.

Ударить. В кулачки.

— Да. У тебя потрясающие ноги, красивые руки. А твоя осанка. Очень изящная. Она кричит: танцовщица.

Ох, этот мужчина. Я в беде.

Они сидели какое-то время и болтали. В основном, ни о чем важном. О погоде, достопримечательностях, которые она успела посмотреть. Ему удавалось вытягивать из нее информацию, но о себе он молчал. Миша заказала еще две водки с тоником, быстро их высосав, чтобы успокоить нервы. Мистер… как его фамилия? Он так ее и не назвал. Таль, казалось, замечал ее нервозность и продолжал ей лукаво улыбаться, прожигая насквозь темными глазами.

Стало уже поздно, и он удивил ее, попросив чек, а затем оплатив все сам. Это к лучшему, потому что она медленно превращалась в развалину. Казалось, ее вот-вот вырвет, обручальное кольцо весило тонну, и она была уверена, что вспотела повсюду. Миша твердила себе, что не делает ничего плохого, что не сделает ничего плохого.

Но эта лукавая улыбка…

— Что ж, спасибо за спасение и компанию, — выдохнула она, покидая вместе с ним кафе.

— Мне было приятно. Я живу ради того, чтобы вызволять барышень из неприятностей, — заверил он, ухмыляясь. Он олицетворял собой средиземноморский типаж: высокий рост, темные волосы и красота. Миша быстро моргнула и заставила себя отвести взгляд.

— Хорошо, это хорошо, потому что многим из нас, барышням, здесь это нужно. Надеюсь, ты… — она попыталась попрощаться.

— О, ты никуда не пойдешь.

Она посмотрела на него.

— Извини… что?

— Ночь только начинается, кто ложится спать в такой час? — спросил он ее. Миша взглянула на часы.

— Уже одиннадцать, — указала она.

— Сущая рань для Италии — посмотри на всех этих людей, — наставлял Таль.

Вокруг было многолюдно: одни — ужинали, другие — пили, третьи — гуляли. Рим был оживленным местом.

— Обычно я ложусь спать в это время, — ответила она.

— Как скучно.

— Прошу прощения!?

— Скучно. У тебя, должно быть, скучная жизнь, раз ты обычно ложишься спать в одиннадцать, — повторил он.

Она хотела возразить, но не смогла. Он не ошибся. Жизнь у нее была более чем скучной. Она томилась этим весь путь до другой страны, и что делала, попав туда?

Каждый вечер ложилась спать в одиннадцать.

— Что у тебя на уме? — вздохнула она, заправляя волосы за уши. Таль вновь сверкнул улыбкой.

— Давай пройдемся, — предложил он и направился по улице.

Они шли некоторое время. С Талем было легко вести разговор; или, по крайней мере, было бы легко, если бы Миша так не нервничала в его присутствии. Она не знала, что происходит, он явно к ней не приставал. Конечно, от его обжигающего взгляда ее трусики хотели сбежать, и он был очень очаровательным, но не говорил ничего такого, что указывало бы на то, что она ему нравится. Не прикасался к ней с тех первых минут знакомства.

Может, он просто американец, который счастлив провести время с землячкой в чужой стране.

— Ладно, — начала она, когда Таль повел ее в холл очень дорогого отеля. — Если ты ведешь меня еще выпить, то должен рассказать что-нибудь о себе.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, подводя их к барной стойке.

— Твой поступок Мистера Таинственного мил и все такое, но я не хочу, чтобы меня сегодня разрубали на куски, — объяснила она.

Он закатил глаза и помахал бармену.

— Расскажу, если расскажешь ты, — ответил он.

Она фыркнула.

— Я много о себе рассказала. Ты знаешь, кем я работаю, из какого я города, сколько здесь пробуду, как… — начала перечислять она.

— Я хочу знать, почему замужняя женщина стоит со мной в баре, — перебил ее Таль.

Миша моргнула, почувствовав, как кровь прилила к лицу.

— Нет ничего плохого в том, чтобы выпить с кем-то, — защищалась она. Он ухмыльнулся.

— Ты так говоришь, но на самом деле так не думаешь, — сказал он тихим голосом.

Я вхожу в опасную зону. Это слишком.

— Это плохая идея. Спасибо за выпивку, — проворчала она, поднимая с пола свою большую сумку.

— Останься.

Она уже собиралась отвернуться, но остановилась. Оглянулась на него. Он схватил ее за руку, удерживая на месте и снова обжигая взглядом. У него были такие пристальные, темные глаза.

— Какая у тебя фамилия? — спросила Миша.

Он отпустил ее руку.

— Если скажу, ты останешься?

— Я подумаю об этом.

— Канаан.

— Что это?

— Моя фамилия — Канаан.

Таль Канаан. Очень интересно. И очень ему подходит.

— Откуда ты? — продолжила она. Он покачал головой.

— Такую информацию нужно заслужить, — заявил он. По ее позвоночнику пробежала дрожь.

— Что ты делаешь в Италии? — напирала она.

— Я же сказал, меня послали сюда по работе, — напомнил он.

— Да, но я имела в виду, какая у тебя работа? — уточнила она.

— Мою работу… трудно объяснить. Я работаю на правительство, — уклончиво ответил он.

— США?

— Нет.

— Италии?

— Нет.

— Европы? — продолжила она догадки.

— Миша, — вздохнул он. — Мы хорошо проводили время. Прости, что я все испортил. Давай просто поболтаем и выпьем пару стаканчиков. Будем друзьями.

Не совсем поэзия. Не совсем фраза для съёма. Но было приятно иметь кого-то, с кем можно поболтать после недели разговоров только о страховках. Миша прислонилась к стойке и взяла свой напиток, когда ей его предложили.

— За новых друзей, — произнесла она за него, устанавливая границу и делая заявление. Таль улыбнулся и чокнулся с ней бокалом.

— За новых друзей, — повторил он, затем сделал глоток. Но когда отвел бокал, его улыбка вновь обрела явное лукавство.

Они выпили еще, обсудили футбол. Поговорили о танцевальных днях Миши. Таль рассказал о годе, проведенном в Таиланде. Похоже, мистер Канаан за свою жизнь много путешествовал. Он не говорил, откуда родом и где сейчас живет, но Миша начала думать, что это из-за того, что у него не было дома. Он походил на современного цыгана.

Разговор между ними протекал в непринужденной манере, что несколько ее шокировало. С ним она чувствовала себя комфортно и была счастлива осознавать, что приобрела своего первого друга. В Италии она пробудет какое-то время, так что наличие друга поможет. Похоже, Таль мог стать именно таким другом.

— Какое было самое экзотическое место, в котором ты жил? — спросила Миша, проживая свою жизнь через его опыт.

Он протянул ей еще один бокал, третий с тех пор, как они пришли в бар. Она чувствовала себя намного свободнее, почти вся нервозность исчезла. Она выпивала в чужой стране с дружелюбным мужчиной. С очень дружелюбным, очень красивым мужчиной, но она сосредоточилась на «дружелюбном».

— Сложно сказать. Экзотика присутствует везде, если посмотреть на это под правильным углом, — ответил Таль, вытаскивая соломинку из виски с колой. Он облизнул ее, собирая излишки жидкости, а затем бросил на стойку. Миша ловила каждое его движение.

Просто друг…

— Серьезно?

— Конечно. Однажды я был в тундре, ты не поверишь какие в Сибири потрясающие закаты. Словно снег горит. Еще я жил в Боснии — страна с великой культурой.

— Никогда не думала об этом с такой стороны. Мне всегда представлялись пальмы. Джунгли, — объяснила она.

— Как типично.

— Эй! — Она рассмеялась и закашлялась от сделанного глотка. — Что это ты хочешь сказать?

— Что ты вела очень ограниченную жизнь, мисс Рапапорт, — сказал он ей низким голосом. Она откашлялась еще и отпила водки с тоником. По большей части, водки.

— Миссис Рапапорт, — поправила она его.

— Ах, да. Конечно. Как я мог забыть, — он еще раз натянуто улыбнулся.

— Есть ли миссис Канаан? — Миша пыталась говорить небрежно. И с треском провалилась. Улыбка Таля стала шире.

— А тебе не все равно, если бы она была? — парировал он. Ее румянец вернулся, хотя появился ли он от смущения, волнения или выпивки, она сказать не могла.

— Я… я не… мы не… — промямлила она.

Он прищурился, но продолжал улыбаться.

— Очаровательно. Совершенно очаровательно. Ты извинишь меня на минутку? — спросил он внезапно, ставя бокал на барную стойку.

— Я, ммм, конечно, — сумела она кивнуть. Он усмехнулся и наклонился ближе к ней.

— Не позволяй другим мужчинам приставать к тебе, меня здесь не будет, чтобы тебя спасти, — предупредил он.

Она фыркнула.

Миша смотрела, как Таль выходит из бара. Когда он скрылся из виду, она выдохнула воздух, который все это время сдерживала, и прислонилась к стойке бара, одним глотком осушая бокал. Что она делала? Какого черта творила!? Что тут происходило? Она немного опьянела, немного волновалась, но на этом все. Ничего предосудительного не случилось, он вел себя с ней как идеальный джентльмен.

Интересно ли мне, существовала ли миссис Канаан?

Ей нужно уйти. Мише срочно нужно уйти отсюда. До того, как случится нечто непоправимое. «Просто друзья», кого она обманывала? Это была не гребаная игра. Когда Таль вернется, она объяснит ему все. Вобьет ему это в голову. Они оба были взрослыми… ее влекло к нему. Казалось, его влечет к ней. Но это ничего не должно значить. Ни к чему не должно привести.

— Ciao, — произнес тихий голос рядом.

Миша обернулась и увидела другого джентльмена, стоящего рядом с ней. Черт, у нее была течка или что-то в этом роде?! От нее волнами исходили вибрации «неверной шлюхи»!?

— Я не одна, — отрезала она.

— Ах, американка! — воскликнул парень с австралийским акцентом.

— И замужем, — продолжила она, показывая ему безымянный палец.

— Я просто проявляю дружелюбие, — заявил парень, вскинув руки ладонями вперед. Она вздрогнула и почувствовала себя стервой.

— Простите, пожалуйста, просто это был странный вечер, — вздохнула она.

— Жаль такое слышать, — начал Мистер Австралиец, затем наклонился немного ближе. — Может, я помогу вам развеяться?

— Нет, спасибо. Я, правда, здесь… — начала она, указывая на дверь.

— Что вы пьете? Я бы с удовольствием купил вам еще, — предложил он.

— О, нет, я уже выпила слишком много. Я здесь не одна, просто жду, когда он…

— Ну, если вы уже выпили много, то еще один бокал не помешает, — предложил он, затем подмигнул ей. Она рассмеялась.

— Вы серьезно?

— Бармен! Еще порцию для моей подруги! — крикнул он, хлопнув ладонью по стойке бара. Миша замахала бармену.

— Нет-нет-нет, я не хочу больше, я сказала…

— Детка, тебя нельзя оставить одну ни на секунду.

Едва Миша повернулась к Талю, как его губы оказались на ее губах. Она издала приглушенный писк, совершенно потрясенная, когда он прильнул к ней всем телом, прижимая ее к стойке.

Восемь лет. Прошло восемь лет с тех пор, как ее касались чьи-то другие губы, кроме губ мужа. Восемь лет с тех пор, как она ощущала интимное прикосновение другого мужчины. Она не знала, что делать, не знала, как реагировать. Она машинально уперлась руками ему в грудь, но тут же замерла.

Таль, напротив, не бездействовал. Он прижимался к ней так сильно, что край стойки больно впился ей в поясницу, и она практически прогнулась через нее назад. Одной рукой Таль схватил ее за бедро, сминая в кулаке ткань сарафана. Другая лежала на ее затылке, удерживая их губы вместе.

Он застонал, и Миша охнула, и его язык воспользовался возможностью скользнуть ей в рот. В ее мозгу произошел ядерный взрыв. Она не знала, куда деваться, что делать.

Останови его! Это не нормально! Ты замужем! Ты не собираешься этого делать!

Ты хочешь этого. Вот ради чего ты приехала сюда.

Боже, как же он хорошо целуется. Боже, какой он вкусный. Боже, неужели это то, на что похожи поцелуи!?

Ад. Ты. Попадешь. В. Ад.

Боже, с ним так хорошо.

Прежде чем она смогла разобраться в своих мыслях, Таль немного отстранился.

— Я могу вам помочь? — спросил он, снисходительно посмотрев на австралийца, все еще стоявшего рядом с ними. Миша уже о нем забыла. Она забыла собственное имя. Она просто смотрела на Таля.

— Простите, я не знал, что дама здесь не одна, — тут же заявил австралиец.

Таль переместил руку с бедра Миши на ее талию, еще ближе притягивая к себе.

Она продолжала таращиться на него, почти уверенная, что с открытым ртом. Мысли по-прежнему были рассеянными. Они витали по бару, скатываясь к ее ногам.

— Забавно, — начал Таль, — потому что я мог бы поклясться, что слышал, как она специально сказала, что здесь не одна.

— Ошибся. Простите.

— Да, серьезно ошибся. Проваливай нахрен отсюда.

Парень ушел.

— Что… что только что произошло? — выдохнула Миша, приглаживая волосы. Таль наклонился, поднял ее сумку и сунул ей в руки.

— Пойдем, — это все, что он сказал, затем вытащил ее из бара. Миша изо всех сил старалась не отставать от него.

— Куда мы идем? — выдохнула она, поняв, что они направляются не к выходу из отеля.

Таль не ответил. Они двигались к ряду лифтов, один из которых только что открылся, и группа людей вышла в вестибюль. Он ускорил шаг, практически втянув ее в лифт.

Он отпустил ее, отчего она потеряла равновесие и полетела в угол. К тому времени, как она выпрямилась, он уже нажал кнопку этажа. Когда Миша обернулась, Таль оттеснил ее назад, прижав спиной к стене. Она затаила дыхание, глядя на него. При лучшем освещении она разглядела, насколько у него темные глаза. Черные водовороты, чья мощь поглощала целиком.

У меня нет ни единого шанса.

— Боже, ты такая вкусная, — повторил он ее недавние мысли, прижимаясь губами к ее шее.

— Таль… мы не можем… я… — Миша боролась за глоток воздуха. За рассудок.

— В другой стране, в поисках того, чего нет дома, — закончил он за нее, скользя руками по ее бедрам.

Неужели меня так легко читать?

— Это не значит, что я собираюсь… — она охнула, когда его руки скользнули к ее ягодицам и крепко сжали.

— Да, собираешься.

— Нет…

— Да.

— Пожалуйста, — захныкала она. Он усмехнулся.

— Этой ночью ты будешь повторять это очень часто.

Когда его ладони поднялись к ее груди, она почувствовала, что вот-вот выпрыгнет из кожи — она фактически непроизвольно дернулась, вот как ее тело было потрясено прикосновением. Она задрожала, и его руки перестали двигаться.

— Мой муж — единственный, кто прикасался ко мне так за восемь лет, — прошептала она. Повисла долгая пауза.

— Готов поспорить, уже давно абсолютно никто не прикасался к тебе так, — возразил Таль, когда давление ладоней, сжимающих ее груди, усилилось.

Все верно.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь меня? — спросила Миша.

Таль, наконец, поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я очень наблюдательный человек, Миша, — сказал он серьезно.

Она чувствовала себя дерьмом.

— Я не знаю, как быть такой женщиной, — прошептала она. Он усмехнулся.

— Я научу тебя.

Когда Таль поцеловал ее на этот раз, в ней что-то сломалось. Ломая ее. Миша застонала и открыла губы, сплетаясь с ним языком. Прижалась к нему всем телом, желая чувствовать каждый его дюйм, каждое мгновение с ним.

— Боже, о, боже, о, боже, о, боже, что я делаю? — она охнула, когда его губы двинулись к ее декольте.

— Ты делаешь двух одиноких людей очень счастливыми, — выдохнул он, его ладони скользнули к ее ногам. Пальцы пробежались по обнаженным бедрам и двинулись вверх. Миша задрожала сильнее.

— Это было так давно, что я уже не знаю, не разучилась ли я это делать, — предупредила она, но резко замолчала, когда его пальцы коснулись ее трусиков.

— У тебя хорошо получается.

— Но что, если я…

— Миша, пора помолчать.

Таль был высоким мужчиной, намного выше ее, с длинными ногами. Длинными руками. И, конечно же, длинными пальцами. Они выстукивали по ее бедру ритм в такт пульсу, крадя ее дыхание. Затем подкрались к ее трусикам, проникая средним пальцем под ткань. В ее тело, в ее мозг.

— Боже, меня не должно здесь быть, — простонала она, поднимаясь на цыпочки.

— А похоже на то, что ты готовилась и ждала этого, — усмехнулся он низким, зловещим голосом, вонзая палец в ее жар.

— О, боже.

Все происходило совсем не так, как она себе представляла. Еще в США, планируя интрижку, Миша полагала, что будет кокетливой стервочкой, с тонким налетом вины за свои поступки. Но все оказалось совсем не так. Она была дрожащим беспорядком, неспособной говорить, неуверенной в своих действиях и больше не испытывающей чувства вины. Исчезли противоречия. Исчезло беспокойство. Исчез брак.

Лифт остановился, но не Таль. Он не отстранился от Миши до тех пор, пока двери не открылись. Не прерывая поцелуя, он вытянул ее из кабины и, придерживая за бедра, повел спиной вперед по коридору. В конечном итоге, он ее отпустил, когда пришлось открыть дверь, и они, спотыкаясь, зашли внутрь.

— Тебе что-нибудь нужно? — крикнул он, шагая по комнате.

Миша закрыла за собой дверь и медленно последовала за ним.

Номер был большой. У входа располагалась кухонька, и она прошла дальше, в гостиную с огромными панорамными окнами, из которых открывался потрясающий вид. Слева были две большие двустворчатые двери, которые Таль толкнул и прошел в ванную на другом конце комнаты… спальни.

С большой кроватью.

Я не могу этого сделать.

— Что я творю!? — прошипела себе под нос Миша, роняя сумку на пол и зарываясь руками в волосы. Как она перешла от выпивки в тихом одиночестве к поцелуям с незнакомцем в лифте? Конечно, это был один из самых сексуальных незнакомцев, которых она когда-либо встречала в своей жизни, но все же. Сексуальность не имела значения — она была замужем.

— Хочешь что-нибудь выпить? — раздался голос Таля.

Миша повернулась к нему. Он шел через спальню, но на нее не смотрел. Сосредоточился на своем запястье, расстегивая браслет массивных часов. Сняв, он швырнул их на комод и остановился, чтобы посмотреть на нее. Она не сводила с него взгяда.

— Я не могу этого сделать, — прямо заявила она.

Он улыбнулся. Своей раздражающей лукавой улыбкой.

Ее трусики промокли еще сильнее.

— Почему нет, Миша? — спросил он низким голосом, скрестив руки на груди.

— Потому что я замужем. Я не хочу причинять ему боль. Ты мне нравишься, правда, но я просто… не могу. Я не… я не хочу этого, — ее голос перешел на шепот.

— Не хочешь меня? — уточнил Таль. Миша отвела взгляд.

— Дело не в этом, — вздохнула она.

— Ты хочешь меня.

— Это не имеет значения. Я замужем.

— Две минуты назад это не имело значения.

— Ну, а теперь имеет.

— Когда он в последний раз так прикасался к тебе?

Она снова посмотрела на Таля.

— Давно, — ответила она.

— Как давно?

— Месяцы. Я не уверена. Может, шесть, может, больше.

Таль долго смотрел на нее. Его глаза блуждали по ее лицу, затем вниз по ее телу. По ее ногам. Снова вверх, задерживаясь на бедрах и груди, прежде чем зафиксироваться на ее глазах.

— Я бы прикасался к тебе так каждый день, — мягко сказал он. Она грустно рассмеялась.

— Говорить легко… уверена, в какой-то момент он чувствовал то же самое, — ответила она.

Таль покачал головой.

— Нет, сомневаюсь, что он когда-либо чувствовал это, иначе тебя бы сейчас здесь не было, и ты не собиралась трахнуть другого мужчину, — поправил он. Миша покачала головой.

— Я же сказала, что не могу сделать этого с тобой, — подчеркнула она.

— Скажи, что не хочешь.

— Что?

— Скажи, что не хочешь. Скажи, что это не то, чего ты хотела, когда шла в то кафе сегодня вечером. Куда ходила каждый вечер. Во все эти бары, рестораны. Скажи, что это не то, чего ты ищешь, — приказал он.

— Я не хочу этого, — голос Миши был едва слышным шепотом. Таль прищурился.

— А остального? — жестко настаивал он.

Отрицать бессмысленно. Она не могла этого произнести. Конечно, не могла.

Все, что он сказал, было правдой.

И он это знал. Ворвавшись через двустворчатую дверь, он подлетел к ней так быстро, что буквально сбил с ног, когда сграбастал в охапку. Ее пальцы едва касались ковра, потому что он держал ее на весу, прижимая к себе.

Будто хотел поглотить ее. Его язык грубо и агрессивно погружался в ее рот, а рука на ее затылке тянула за волосы с такой силой, что это причиняло боль.

Как и в лифте, мысли отсутствовали. Беспокойство тоже. Он тянул ее в единственном направлении, в котором она могла двигаться — вперед, на гиперскорости. Без остановок, без поворотов, без смены направления. Вот оно. То, что должно было случиться. И это случится. То, что она хотела, чтобы случилось.

Миша застонала, обхватив Таля за плечи и, в конце концов, обвивая ноги вокруг его талии. Он пронес ее через номер, прислоняя к дверному косяку, чтобы стянуть бретельки сарафана с ее рук. Пока она сдергивала ткань с груди, он снова прижал ее к себе, неся в спальню.

— Я даже не знаю тебя, — выдохнула она, когда он бросил ее на кровать.

— Тебе и не нужно, — ответил он, стягивая рубашку.

Во рту у нее пересохло от вида его великолепного тела, и он воспользовался моментом ее шока как возможностью накрыть ее своим телом, заставив лечь.

— Я никогда не спала с незнакомцем, — пробормотала она, когда он стянул с нее сарафан и швырнул его через всю комнату.

— Это меня не удивляет, — усмехнулся он, опуская голову и проводя языком по ее бедру. Ее глаза закатились.

— Просто не верится, что я это делаю, — продолжила она.

— А мне не верится, что ты все еще говоришь. Разденься, — призвал он, но потом сам решил проблему — дернул ее вперед и провел рукой по ее спине, расстегивая лифчик. Через секунду и этот предмет одежды присоединился к сарафану на полу.

Его рот тут же накрыл сосок, и Миша вскрикнула, зарываясь руками в его волосы. Она честно не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то, кроме нее самой, касался ее обнаженных сосков, и теперь некий великолепный, таинственный, темноволосый мужчина поклонялся им.

Я люблю Италию.

В комнате было темно, но недостаточно, чтобы избавить ее от комплексов. Когда Таль стянул с нее трусики, дрожь вернулась к Мише. Теперь его брюки упали на пол, затем он снова оказался на ней, блуждая по ее коже пальцами, а губами по ее плечу.

— Как ты узнал? — прошептала Миша, приблизив губы к его уху.

— Хм?

— Откуда ты знаешь, что он давно ко мне не прикасался?

— Из-за этого, — голос Таля превратился в шипение, а затем его длинный палец снова оказался внутри нее, двигаясь туда-сюда. Ее спина выгнулась над кроватью.

— Из-за моей реакции? — выдохнула она, впиваясь ногтями ему в плечи.

— Нет, потому что ты такая узкая.

— Что!?

— Ты очень узкая. Ты говорила, что вы вместе восемь лет? Эту киску точно не трахают регулярно. Жаль, но не беспокойся. Я наверстаю твои потерянные годы, — пообещал он, присоединяя второй палец к первому.

Майкл никогда так с ней не разговаривал; никто никогда так с ней не разговаривал прежде. Конечно, они баловались легкими грязными словечками, но не слишком. И точно не в последнее время. Поэтому, оттого, что кто-то так буднично говорил о ее «киске», послало по ее телу дрожь.

— Как ты узнал, что я приду сюда с тобой? — продолжила Миша. Язык Таля прошелся по ореолу соска, затем по выпуклости груди.

— Я способен различить одиночество, — прошептал он в ответ.

Это прозвучало бы удручающе, если бы не его восхитительный язык и пальцы. Они заставляли забыть обо всем. О ее прошлом, о ее будущем, о ее настоящем. Одним махом. Все, что сейчас существовало, — это этот мужчина, эта спальня, эта кровать.

Он довел ее до грани оргазма, затем остановился. Под ее протестующий стон Таль встал на колени между ее ног. Взяв ее за колено, он прижал его к своему бедру. Она все еще спускалась с высоты, на которую ее отправили его пальцы, так что, только когда он прижался к ней и толкнулся внутрь, Миша поняла, что происходит. Она замерла, запаниковала, хотела попросить остановиться — «Стой, я не готова! Это делает все реальным!» — но потом было поздно. Он уже наполнил ее до конца.

О. Мой. Бог. Я и забыла, что они бывают разных размеров.

— Подожди, подожди, подожди, — выдохнула она, надавливая на его плечи. Движение его бедер остановилось.

— Ты в порядке, — заверил он ее, целуя и посасывая чувствительное место под ее ухом.

— Не думаю, что это произойдет, — теперь она хватала ртом воздух, извиваясь под его тяжестью.

— Почему?

— Потому что у тебя огромный член.

Таль громко рассмеялся, вызывая смех и у нее, и в момент отвлечения он толкнулся вперед. Внезапно ее бедра обдало огнем. Смех Миши перешел в крик, и она была почти уверена, что от ее ногтей на его коже выступила кровь.

— Твою. Мать, — сумела выдавить она, дрожа так сильно, что зубы стучали.

— С тобой так хорошо, — простонал он, вжимаясь бедрами в ее бедра. Растягивая ее сильнее.

— Я… гм… — мыслей, видимо, уже не осталось.

Она начала расслабляться, и Таль воспользовался этим. Движения его бедер набирали скорость. Толчки — силу. Миша вскрикивала в такт его ритму, его танцу. Шагов она уже не помнила — он ее вел. Таль приподнялся, откидываясь на колени, и она закрыла глаза, облизывая губы.

— Бл*ть, хотел бы я, чтобы ты видела себя такой, какой я вижу тебя, — сказал он ей, держась руками за ее бедра и притягивая на себя.

— Хотела бы я чувствовать то, что чувствуешь ты, — ответила Миша.

— Открой глаза.

— Что?

Таль внезапно сжал ее челюсть, почти до боли, и повернул лицом к себе. Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее сверху вниз. Удерживая ее неподвижно, он упивался ее видом.

— Не закрывай глаза, — скомандовал он, но руку опустил.

Взгляд Миши задержался на его плечах, груди. На капельках пота, струившихся по его телу и петляющих в линиях и очертаниях мускулов. Чем бы Таль ни занимался, это, должно быть, требовало от него поддержания себя в форме. Ее глаза следовали по линиям вниз, к прессу и четко очерченным косым мышцам живота. И ниже, к единению их бедер, наблюдая, как он входит в нее и выходит.

— Боже, ты потрясающий, — выдохнула она, облизывая губы. Он усмехнулся.

— Всегда пожалуйста.

Он врезался в нее так сильно, что она не могла мыслить ясно. Она никогда не занималась таким сексом, никогда еще так не трахалась. Это было страшно и удивительно, и намного превосходило все ее ожидания. Он даже не пробыл в ней так долго, а она уже чувствовала расцветающий в глубине тела оргазм.

— Твою мать. Бл*ть, — закричала она, ее руки двинулись к груди, сжимая ее.

— Мисс Рапапорт, кажется, вы сейчас кончите, — сообщил он.

Она не стала поправлять его, относительно своего семейного статуса.

— Да, — выдохнула она.

— Хм, еще нет, — прошептал он.

Он вышел из нее, и она на самом деле вскрикнула от потери. Она так долго ощущала пустоту, что хотела быть всегда наполненной им. Но прежде чем Миша успела пожаловаться, он лег на нее и небрежно поцеловал. Она вздохнула, касаясь его губ, проводя пальцами по его гладким плечам.

Таль скользнул губами по ее подбородку. По шее. К левой груди. Его зубы задели затвердевший сосок, и она зашипела. Миша почувствовала, как он улыбнулся, затем снова двинулся вниз. Провел языком по центру ее живота, остановившись у ее скользких складок. Когда он попытался проникнуть в нее языком, она так сильно втянула в себя воздух, что задохнулась.

— Пожалуйста. Пожалуйста, Таль, пожалуйста, — захныкала она, зарываясь пальцами в его волосы.

— У тебя это было очень давно, не так ли, детка? — выдохнул он, целуя внутреннюю поверхность ее бедра.

— Да, да, — прошептала она.

— Ты часто ласкаешь себя?

— Часто.

— Каждый день?

— Почти.

— Отныне, ублажая себя, ты будешь думать обо мне, — прошептал он, вводя в нее два пальца.

— Буду, — согласилась она.

Его ласки были подобны мягкому шелку, возвращая Мишу в существование вне времени и пространства. Она приподняла бедра и прижалась к его рту. Ей не хотелось находиться от него вдали.

Он медленно, словно играючи, выжимал из нее оргазм. Как кот играл с мышкой. Доведя ее языком до предела, он остановился и подключил к делу пальцы. Миша не могла вспомнить, испытывала ли когда-нибудь оргазм от простого проникновения, но была готова испытать это с ним. Но затем он снова остановился, и его язык и пальцы объединились в тандеме.

Она завизжала, когда кончила, обеими руками зарываясь в его волосы и притягивая к себе. Казалось, он не возражал, просто прижимался к ней языком так сильно, как только мог. Она снова вскрикнула от новой волны дрожи. Затем полностью расслабилась, позволив каждому мускулу обмякнуть.

Когда в последний раз я так делала? Полностью расслаблялась? Никогда?

— Это было великолепно, — рассмеялся он, отстраняясь от нее.

— Да, — согласилась Миша, прижав руку к груди.

Ее глаза были закрыты, поэтому она не осознавала, что Таль делает. Только то, что он отошел достаточно далеко, чтобы она его не чувствовала. Внезапно его руки оказались на ее бедрах. Он перевернул ее на живот, немного удивив. Она попыталась спросить, что происходит, но тут ее бедра дернули вверх. Когда она попыталась подняться на руки, он врезался в нее.

Она на самом деле закричала. У нее давно не было секса, а Таль был крупным мужчиной. Чувство наполненности почти вызывала боль. Но Таль либо не заметил, либо ему было все равно. Миша предположила, что последнее, потому что он шлепнул ее по заднице — два раза не сильно, больше для вида. В третий раз гораздо сильнее.

— Охрененно горячо, охрененно приятно, — прошипел он, держась за ее бедра и притягивая их на себя всякий раз, когда бросался вперед.

Она буквально не могла дышать. По крайней мере, Мише так казалось. Рот у нее был открыт, лицо прижато к матрасу, руки были над головой. Она прижала ладони к стене для опоры. Ей казалось, что его член касается основания ее мозга. Нарушает мыслительный процесс.

Это чертовски потрясающе.

Он грубо схватил ее за левую руку и дернул за спину. Тянул, пока Миша не поднялась с матраса, не выгнулась к нему спиной. Затем прижал ее запястье к пояснице, чуть выше задницы. Другая его рука пробралась к ней спереди, сжимая грудь. Щипая сосок.

— Ой. Мой. Бог. Таль. Пожалуйста. — Миша охала в такт его толчкам. Он сильнее сжал ее грудь, сильнее потянул за руку, прижимая к себе.

— Миша, я скоро кончу, — прошептал он, наклонившись так близко, что его губы оказались у ее уха, а зубы задели мочку.

— Я тоже! Я тоже! — закричала она.

Невероятно. Во время секса она кончала дважды подряд, возможно, всего несколько раз за всю свою жизнь — даже сама с собой! Теперь совершенно незнакомый мужчина собирался сделать это, будто готовился к этому.

— Хорошая девочка. Очень хорошая девочка.

Отпустив ее грудь, Таль скользнул ладонью вниз, между ее бедер. Эти длинные пальцы, черт возьми. Она чувствовала их по обе стороны от его члена, затем он вышел, лаская пальцами ее чувствительную плоть. Затем снова вошел и ускорил движения. Так много ощущений, так мало времени.

Она выкрикнула его имя, кончая так сильно, что не могла удержать равновесие. Она упала вперед, и он отпустил ее руку, позволив верхней части ее тела лежать на матрасе. Она хныкала, дрожала и сотрясалась в спазмах, пока он вколачивался в нее. Затем Таль издал рев, и она действительно почувствовала, как он кончает, как изливается в нее. Он склонился над ней, прижавшись грудью к ее спине.

Миша не была уверена, как долго они пролежали так вместе. Достаточно, чтобы ее колени медленно выпрямились. Он опустился вместе с ней, и она легла на кровать, а он на нее. Таль тяжело дышал, его горячее дыхание касалось ее затылка. Его рука лежала на ее руке, большой палец двигался туда-сюда.

— Ты делаешь это так, будто это твой вид спорта на Олимпийских играх, — удалось ей выдохнуть. Он усмехнулся.

— Я получу все десятки? — спросил он.

— Да, черт возьми.

Он поцеловал ее между лопаток, затем оттолкнулся от нее. Она закрыла глаза, готовясь отключиться, но он снова схватил ее за руку и начал тянуть с кровати.

— Пойдем, позволь я покажу, что могу сделать с помощью съемной насадки для душа, — сказал он тихим голосом, ведя ее в ванную.

Я люблю Италию.

Чириканье не прекращалось. Миша отмахнулась, но оно не исчезло. Она застонала и попыталась освободиться от одеяла и подушек, которые, казалось, покрывали ее с головы до ног. Она не помнила, чтобы раньше на ее кровати было так много подушек, что ей приходилось сбрасывать часть на пол.

Наконец, она вырвалась на свободу, и на нее обрушилась реальность. Подушки были не ее. Кровать тоже. Как и номер. Даже отель был не ее. На самом деле, она совершенно не представляла, в каком отеле находится.

Ох, бл*ть, бл*ть, бл*ть, бл*ть. Что я наделала!?

— Ответь на свой гребаный телефон, — проворчал рядом с ней голос.

Миша вздрогнула, немного испугавшись, и повернулась к горе рядом с собой. Таль лежал на животе. Она на секунду закрыла ладонями лицо, а затем снова посмотрела на него. Сползшая простыня прикрывала только ноги до бедер, показывая отсутствие на нем какой-либо одежды.

И на ней тоже.

Миша боком сползла с кровати, прихватив с собой одеяло, а простыню оставив. Обернув одеяло вокруг себя, она на цыпочках пересекла номер. Сумка нашлась там, где она бросила ее на пол. Она рылась в ней, пока не обнаружила источник чириканья. Вытащив мобильный, Миша посмотрела на экран.

Майки Бой

Ей стало плохо, до такой степени, что она прижала ладонь ко рту, чтобы ее не вырвало прямо на месте. Что еще хуже, из спальни донеслось движение. Таль вставал с постели.

— Приму еще один душ. Хочешь присоединиться ко мне? — спросил он сквозь зевок. Она покачала головой.

— Нет, — сумела выдавить она, хотя ее голос исходил откуда-то из середины горла.

— Уверена? — его голос звучал лукаво, и краем глаза она заметила, как он с важным видом прошел мимо двери спальни, все еще абсолютно голый.

Глядеть на него прямо Миша отказывалась.

— Уверена, — подтвердила она. Ее телефон перестал чирикать, и она посмотрела вниз. Появилось новое голосовое сообщение.

— Твоя потеря. Вернусь через пару минут, закажи нам завтрак, — крикнул Таль. Затем она услышала, как дверь в ванную закрылась, и включился душ.

Миша впала в режим полной паники. Она металась по гостиничному номеру в поисках своих вещей. Натянула трусики, но нигде не могла найти лифчик. Сдавшись, она надела сарафан без него и взглянула в зеркало. Грудь у нее была на самом деле довольно приличная, лифчик особо и не требовался, но без него, особенно в этом сарафане, ей казалось, что весь ее вид кричал: «шлюха».

Ну, технически, если выглядишь как шлюха…

— О, боже, — простонала она вслух, доставая из-под кровати сандалии.

Она бросилась через гостиничный номер, подхватывая на пути к двери солнцезащитные очки. Дрожащими руками Миша надела их в лифте, но к тому моменту, как вышла в вестибюль, почти снова взяла себя в руки.

Почти.

Только добравшись до своего отеля, она поняла, что забыла у Таля свою сумку. На самом деле, ничего важного там не осталось — к счастью, в ней не было ни кошелька, ни паспорта. Только самые необходимые вещи, чтобы провести день вне дома. Однако там была ее папка с документацией и ключ-карта от гостиничного номера.

Бл*ть.

— Извините, я потеряла свой ключ, — тихо сказала она на стойке регистрации. Ей казалось, что клерк видит ее насквозь.

Могут ли люди знать!? Написано ли у меня на лбу: «бессердечная изменщица»!?

Но никто ничего не сказал, и ей выдали новый ключ. Когда она поднималась в номер, ее телефон снова зазвонил, но она по-прежнему не могла вести разговор с Майком.

Нет, для этого придется подождать, пока не прекратятся слезы. Они полились в лифте и не собирались останавливаться. Не тогда, когда она вошла в свой номер. Не тогда, когда заползла в душ. И не тогда, когда муж снова позвонил ей через час.