История одного полка

Глава вторая. Год 1981-й

По сложившейся уже традиции в новогоднюю ночь руководитель страны Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев с экранов телевизоров поздравил советский народ. Куранты на Спасской башне Кремля отбили полночь. Собравшиеся за праздничными столами родственники и друзья чокнулись бокалами, рюмками, стопками. Гуляй Народ! Передача Голубой Огонек по телевизору, шутки, песни, танцы, оливье, холодец, селедка под шубой… Наступил Новый 1981 год! Советский Союз могуч и крепок. Армия и Флот на страже, 28 РеАП в их числе! По итогам минувшего года (формирование, переброска техники и личного состава железнодорожными эшелонами в Кушку, марш Кушка — Герат — Шинданд, строительство городка, участие в боевых операциях по уничтожению бандформирований, успешная сдача осенней проверки по боевой и политической подготовке) полк Приказом Маршала Советского Союза Дмитрия Федоровича Устинова от 11 декабря 1980 года одним из первых среди частей ОКСВА был награжден Вымпелом «ЗА МУЖЕСТВО И ВОИНСКУЮ ДОБЛЕСТЬ». Надпись на котором гласит: «Вымпел Министра обороны СССР армейскому реактивному артиллерийскому полку ЗА МУЖЕСТВО И ВОИНСКУЮ ДОБЛЕСТЬ, проявленные при выполнении правительственного задания 1980 г.»

Вымпел Министра обороны СССР «ЗА МУЖЕСТВО И ВОИНСКУЮ ДОБЛЕСТЬ» С вымпелом прапорщик Владимир Бульчак, с переходящим знаменем ТуркВО прапорщик Владимир Борисенко, рядом мл. сержанты и ефрейтор БУ полка (из личного архива Владимир Борисенко)

В январе в расположение полка с группой генералов прибыл Командующий Краснознаменным Туркестанским Военным Округом генерал-полковник Максимов Ю.П. и в торжественной обстановке вручил заслуженную награду. Сохранились фотографии, запечатлевшие это знаменательное событие в истории нашей части.

Вручение Вымпела, на трибуне 1-й ряд, слева направо: начальник политуправления ТуркВО генерал-лейтенант Родин В.С., командующий ТуркВО генерал-полковник Максимов Ю.П., командир полка подполковник Кулешов Е.Г., начальнике политотдела 5-й мсд полковник Павличенко В.К.; 2-й ряд слева направо: заместитель командующего войсками ТуркВО по тылу генерал-лейтенант Шудра Н. А., заместитель командира по политической части 3-го дивизиона капитан Корецкий М.Г.

Командующий ТуркВО генерал-полковник Максимов Ю.П., за ним командир полка подполковник Кулешов Е.Г., вымпел держит командир 7-й батареи капитан Кузнецов

Прохождение торжественным маршем (слева направо): зам. командира полка майор Бут И.Н., начальник штаба майор Ильин Б.М., зам. командира по вооружению подполковник Куралев Л.М. Перед Вымпелом ‒ заместитель начальника штаба полка майор Зимин Н.К. Слева от трибуны ‒ командир полка подполковник Кулешов Е.Г. (из личного архива Виктора Спирина)

Торжественное построение полка (из личного архива Виктора Трутнева)

Однако внимательный читатель, глядя на эти фотографии, а тем более, служивший в Советской Армии, отметит такой факт, как отсутствие Знамени полка, и будет прав. Знамени, увы, пока нет. Сейчас, по прошествии более сорока лет, вряд ли кто объяснит причины задержки с вручением полку Боевого Красного Знамени. Ответ же, полученный из Подольского Архива, где хранится Исторический формуляр полка сух и краток: «6 мая 1981 год. Боевое Знамя вручил НШ округа генерал-лейтенант Кривошеев Г.Ф.».

Генерал-полковник Григорий Федотович Кривошеев

Наряду с таким радостным и торжественным событием как награждение Вымпелом Министра Обороны СССР, в начале февраля в полку произошло два последовавших один за другим чрезвычайных происшествия со смертельным исходом. Свое мнение и взгляд на подобные трагические события я уже высказал ранее в книге. Что еще сказать-добавить?! «Где тонко, там и рвется», «И незаряженное ружье раз в год стреляет»: гласят народные поговорки-мудрости.

Лескин Сергей Владимирович, рядовой, наводчик реактивной установки.

Родился 03.03.1962 г. в пос. Мирный Мокшанского р-на Пензенской области. Работал в совхозе «Бекетовский» Колышлейского р-на Пензенской области. В Вооруженные Силы СССР призван 21.10.80 г. Октябрьским РВК Пензы.

В Республике Афганистан с января 1981 г.. Умер 04.02.1981 г.. Похоронен в с. Бекетовка Колышлейского р-на Пензенской области.

Рядовой Лескин (Лексин) Сергей Владимирович ‒ 9-я реаб 3-го реадн 28-го РеАП, суицид в карауле на территории части в г. Шинданд провинции Герат (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Сержант Николай Ушатиков:

"Самострел. Это произошло во время смены поста на складе артвооружения. Застрелился молодой солдат, с Пензы кажется. Рожок отсоединил, патрон в патронник. Стрелял выше сердца, газами поллегкого выжгло. Автомат был 7.62 еще".

Майор Иван Бут:

"Из третьего дивизиона солдат. Письмо от любимой девушки нехорошее получил. То ли замуж собралась, то ли уже вышла".

Прапорщик Владимир Борисенко:

"Я помню этот случай. Только вот родным в любом случае это потеря сына. Был это самострел. Было это белым днем, он стоял на посту часовым на дальнем парке, где были ТЗМки и снаряды в ящиках. Он дождался смены, когда разводящий с караульным были уже на подходе к нему, произвел одиночный выстрел в область сердца. После выстрела, какое-то время был жив и все повторял: "Хочу жить". А на вышке часового под телефоном обнаружили запись: "Простите родители сына самоубийцу". Причину этого поступка я не знаю. Помню, потому что случай этот в полку был у всех на слуху".

Лескин Сергей Владимирович. Рядовой, наводчик реактивной установки в/ч п/п 85615, 28-й реактивный артиллерийский полк (г. Шинданд, провинция Герат) 03.03.1962 г. — 04.02.1981 г..

Когда приду из армии…

Состав мчался день и ночь, проскакивая полустанки, останавливаясь лишь на крупных железнодорожных вокзалах, но все время на юг. Новобранцы гадали: конкретно — куда? Прапорщик их интерес гасил шуткой: "Прибудем на место, узнаете самыми первыми. А пока это военная тайна… " Он-то знал пункт назначения. И знал он еще одну «тайну», про которую и думать не хотел. Но она тоже мчалась в этом вагоне. Единственное, что никто не мог знать, кого из этих беззаботных, безусых еще вчера мальчишек отметит своей черной печатью смерть. Ведь поезд мчался строго на юг, к границе Советского Союза, за которой шла необъявленная война. А войны без крови, без смерти просто не бывает. Стало быть, и кому-то из этих «салажат» не суждено будет вернуться домой живым. Но они не знали про такой возможный исход. Прапорщик знал, и поэтому чувствовал страшную вину перед ними, их отцами и матерями. Как мог, он пытался успокоить себя: мол, не он ввел Ограниченный контингент войск в Афганистан. Есть «большие люди», которым из Кремля видней, куда двигать полки и дивизии, в чем суть интернационального долга. Он старался умом воспринять это как вынужденную необходимость по укреплению южных рубежей государства, но сердце-то было откровенней: он вез мальчишек на войну! Прапорщик почти четверть века отдал армии, поэтому новобранцы не представляли для него особого секрета, он умел располагать их к себе, а что еще важней, знал, как хочется выговориться, поделиться первыми впечатлениями «салажатам». И когда состав уже ворвался в калмыцкие степи, прапорщик подсел к высокому темноглазому, с темным ежиком волос призывнику, который все высматривал что-то в окне и почти не переставал улыбаться.

— Что, Лескин, у вас в Пензе все такие улыбчивые родятся?

— Я не городской, а деревенский. Есть такой район — Колышлейский, а в нем — село Бекетовка. Вот там мой дом, семья. Она большая. Мама от второго мужа родила четверых детей. От него и фамилия — Ивановы, на которых, как говорят, Россия держится, — хитро улыбнулся парень, но тут же, словно вспомнив что-то, по-взрослому посерьезнел:

— Но если честно, то жилось несладко. Отчим работал шофером, а мама сидела с малышами, хозяйничала по дому… Как она теперь справится с ними?

Прапорщик недоуменно встряхнул головой:

— Почему одна? А отчим?

— А нет никакого отчима. Он заболел как-то, поехал лечиться в Пензу, там в больнице встретил медсестру и женился на ней. Бросил нас Иванов, одну фамилию оставил, не хочу даже говорить о нем, ведь только за три месяца до этого мама вернулась из роддома. Но, как говориться, Бог ему судья…

Прапорщик много повидал на своем веку, но тут к горлу подкатил комок, он непроизвольно зашарил по карманам, ища сигареты:

— Покурим?

Лескин отказался и вновь уткнулся в окно. Выскочив в тамбур вагона, прапорщик от души выругался. Попади ему сейчас под руку этот «любвеобильный» отчим, тому вновь пришлось бы лечь в больницу и надолго. Но больше всего прапорщика вывело из себя то, что в райвоенкомате будто ослепли: разве не видели, кого призывают в армию и куда направляют служить, ведь в конце концов можно было распределить или на Дальний Восток, или на Север. А тут взяли единственного мужика из многодетной семьи да в самое пекло… Тамара Ивановна известие о переводе сына в группу каменщиков и про его поход в райвоенкомат, где он просил призвать его в армию, восприняла, как любая мать. Сначала чуть ли не в слезы бросилась, а затем успокоилась. Ну что особенного случилось? Пришел срок сыну отдать свой воинский долг, так ведь не ему одному приходит время служить. Не откупаться же от призыва, — как потом людям в глаза смотреть? Конечно, трудно матери, но, видимо, такова доля. И как бы ей тяжко ни придется с оставшимися детьми, не пропадут же без Сергея, люди помогут в случае чего. России везло всегда: в наших деревнях были такие женщины, которые понимали свой материнский долг и благословляли своих сыновей на ратную службу. Им бы памятники поставить в каждой деревне, чтоб к ним клали букеты цветов за самую трудную долю — долю солдатской матери. И таким, как Тамара Иванова, кланяться надо в пояс.

Окурок сигареты обжег пальцы, прапорщик выбросил его и вернулся в вагон, в плацкартный отсек, где сидел Лескин:

— Тебя как звать-то, парень?!

— Сергей.

— Тогда скажи мне, Сергей, как вы выживали-то без отчима? Тот пожал плечами:

— Хозяйством. Заготавливал корма для скотины, работал на огороде, пас скот, привозил, пилил, колол дрова на зиму… Труднее стало, когда закончил восемь классов и решил, что мне надо ехать получать какую-то специальность в Пензу. Выбрал профессию электросварщика и поступил в училище. Но не представлял, что так сиротливо буду чувствовать себя в городе без своих, чуть ли не каждый день собирался домой. Но что я на селе без стоящей специальности? Мне же еще младшеньких на ноги надо поднимать. И тут Сергей снова улыбнулся:

— Не знаю, как бы я выдержал, не сбежал назад, в деревню, если бы не Людмила, — он перехватил вопросительный взгляд прапорщика.

— Ах да, я же о ней не рассказывал… Словом, Люда приехала в Бекетовку на летние каникулы, мы познакомились, стали встречаться, так мать стала такие планы насчет нас строить, что хоть завтра в ЗАГС…

— А ты сам-то строил? — прапорщику откровенно нравилась открытость парня.

— Правильно ли это будет назвать планами? Нет, тут что-то другое. Наверное, можно говорить об отношениях, чувствах. Мы с ней часто встречались в Пензе. Это еще крепко держало и в городе… Но потом я решил: надо идти в армию. Сходил в военкомат, перевелся в другую учебную группу на специальность «каменщик», чтобы выпуск в училище совпал аккурат с осенним призывом. Я ведь как рассуждал? Профессия на руках, на личном фронте тоже относительно ясно и без всяких перемен, так чем быстрей отслужу в армии, тем быстрее вернусь домой, и начнется тогда действительно нормальная жизнь. Тут как раз и младшенькие подрастут, им понадобится мужской пригляд, да и зарабатывать буду, чтобы дать им какое-то образование. Главное, матери с ними легче станет, а эти два года как-нибудь выдюжит, да и пролетят они — не успеешь оглянуться. Правда, товарищ прапорщик?

— Правда, Сергей, — тот встал, делая вид, что вновь ищет сигареты. Ну что он еще мог ответить? Прапорщик прошел в свое купе, достал из чемодана пару конвертов, авторучку и вернулся к Сергею:

— Как маму звать?

— Тамара Ивановна, — удивился тот вопросу.

— Вот и напиши ей сразу письмо, как только приедешь на место. Считай это моим приказом.

— Да я и так обязательно бы написал, — для Сергея поступок прапорщика был несколько непонятен. Впрочем, и прапорщик не смог бы объяснить его, просто сердце подсказало, а руки сделали. Так бывает в жизни, когда объяснять и не надо.

Конверты прапорщика действительно оказались под рукой кстати. В первый Сергей вложил письмо: «Здравствуй, мама! Вот прибыл к месту назначения. Самая южная точка СССР, город Кушка Туркменской ССР. Служим на самой границе, от границы — один километр. 7 ноября буду принимать присягу, а в декабре нас отправят за границу в Афганистан…» Как же обожгло сердце Тамары Ивановны, когда она прочитала: «Нас отправляют за границу в Афганистан», как будто сын написал ей, что «отправляют» навсегда туда, откуда не возвращаются… Эта боль почти не покидала ее. Немного отпустила, когда в одном из следующих писем Сергей написал: «Ну, как там твое здоровье, как ребятня — слушается ли тебя? Если Андрей не слушается, передай, приеду из армии, воспитаю…» Ее успокоили слова Сергея «приеду из армии…», и она поверила: он вернется.

Он вернулся, почерневшим в одночасье, в феврале. В цинковом гробу. Сопровождавшие «груз 200» передали Тамаре Ивановне похоронку, в которой извещалось, что Сергей Владимирович Лескин, 1962 года рождения, наводчик боевой машины, погиб, неся службу в карауле. Что произошло с ним, расследованием точно не установлено. А может, оно особо и не прилагало служебного усердия для установления истины? Ведь так просто списать ЧП на мертвого. Особенно на войне, где жизнь обесценивается до листка похоронки так легко, будто солдат не живой человек, а манекен. Не потому ли их так много положили на афганской земле? Не потому ли так много тайн оставила эта необъявленная война? Тамара Ивановна добилась вскрытия цинкового гроба со своим сыном. Она увидела его — успокоенного, бледнолицего, непривычного, без улыбки, которую помнят все встречавшиеся с ним по жизни. Мать смотрела на Сергея и мысленно спрашивала: как же ты позволил пуле отнять у себя жизнь, ведь ты очень сильно любил ее, всю нашу ребятню, свою Людмилу?! Что же тогда произошло в карауле? Эта тайна афганской войны схоронена, похоже, навсегда в селе Бекетовка, под скромным памятником Сергею Лескину — солдату, сыну, брату, любимому. Обыкновенному русскому парню, так любившему жизнь, так радовавшемуся ей. А как нам не хватает таких людей, таких улыбок… 14 сентября 1999 года на здании училища в Пензе, где учился когда-то Сергей, открыли мемориальную доску. На ней имена трех выпускников училища, погибших в Афганистане, в том числе и Сергея.

Лазука Всеволод Григорьевич, рядовой, ст. механик-водитель БМ «Ураган».

Род. 10.11.1960 г. в с. Устиновка Малинского р-на Житомирской обл. УССР. Украинец. Работал в колхозе им. Кирова Малинского р-на. В Вооруженные Силы СССР призван 11.5.79 г. Малинским РВК.

В респ. Афганистан с декабря 1979 г.. Принимал участие в боевых операциях, проявил себя смелым, хорошо подготовленным воином. 7.02.1981 г. погиб в результате несчастного случая. Похоронен в родном селе.

Рядовой Лазука Всеволод Григорьевич ‒ 9-я реаб 3-го реадн 28-го РеАП погиб в результате неосторожного обращения сослуживца с пистолетом на территории части в г. Шинданд провинции Герат (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Капитан Александр Пацеля:

"При приеме дежурства по дивизиону сержант (мл. сержант), видимо помощник нового дежурного, самовольно взял один из пистолетов ПМ, передернул затвор и в шутку навел на сослуживца и нажал на курок… Все произошло в оружейной комнате дивизиона. Сам я не был очевидцем трагедии. Помнится, что земляки они были, чуть ли не с одной деревни".

Сержант Николай Ушатиков:

"Лазука служил во взводе обеспечения дивизиона (ВОД-3) механиком-водителем ТЗМ (транспортно-заряжающей машины). 7.02.1981 года мы с Лазукой заступили в наряд по дивизиону после развода. Была суббота ‒ банный день. Я, как помощник дежурного по дивизиону, должен был проверить расклад пищи в столовой, но тут пришел прапорщик (дежурный) и попросил принять ружейку, так как он торопится в баню. Отказать я не мог, хотя это в обязанности помощника дежурного не входило. Пошел принимать ружейку. Со мной был Бордюг, мой дневальный. Во время проверки ящика с пистолетами зашел Лазука, второй дневальный. Они с Бордюгом были земляками. Я стоял спиной к ним. Вижу, что Бордюг берет пистолет со стола. Говорю: "Положи на место". Ноль эмоций. Кладу в ящик пистолеты и тут ‒ выстрел. Обернулся. Лазука съезжает медленно по пирамиде, на шее капелька крови стекает. Первая мысль, что пуля оцарапала кожу и мимо пролетела. Бордюг бросает ПМ на стол. Я беру, вынимаю обойму, патрон с патронника, все бросаю в ящик, закрываю. Пытаемся поднять Севу. Я берусь за ворот шинели, шапка спадает, а там все в крови. Посылаем дневального в санчасть за скорой. Потом рассказали, что умер по дороге. До госпиталя не довезли. Пуля попала между 5 и 6 позвонками. Бордюгу дали три года поселения".

23 февраля ‒ День Советской Армии и Военно-морского Флота, уважаемый еще с детства и школьной поры Праздник. Завтра наступит ровно год, как полк находится на древней земле Афганистана. Присвоены очередные воинские звания личному составу, вручены подарки, грамоты, отправлены на Родину благодарственные письма, наградные листы ушли на утверждение в вышестоящие инстанции. Обучается и втягивается в службу новое пополнение осеннего призыва.

Первопроходцам 40-й армии мой стих:

В первой главе Александр Загорский упомянул, что в полку был свой вокально-инструментальный ансамбль «Арес» (артиллерия реактивной стрельбы). Александр прислал мне газету «Красная Звезда» от 15 марта 1981 года. В ней напечатана статья корреспондента газеты подполковника Г. Кошуба под названием «Настроение ‒ хорошее! (из Афганского блокнота)», где автор делится своими впечатлениями от посещения нашей части, в том числе и от встречи с первым составом ВИА «Арес». Представляю эту статью полностью:

«Невелик палаточный городок. Скажем дневальный 1-й роты подал команду на построение, а воины 3-й роты насторожились ‒ не им ли команда. А уж если какое подразделение с песней идет по «парадной», так ее здесь называют ‒ дорогу перед рядом палаток, то запевалу можно услышать в каком бы конце городка ты не находился в это время. О песне разговор особый. Первый раз я приехал сюда в полдень. Светило яркое солнце. На высоком флагштоке в центре городка трепетал красный флаг. На табличке прочитал, что флаг поднят в честь подразделения, которым командует ст. л-т К. Кузнецов, добившегося лучших результатов по итогам соревнования за месяц. Оживленно было перед палатками у тумб для чистки сапог. Здесь такое правило: после занятий в столовую только с начищенными до блеска сапогами. И вот уже одно подразделение на «парадной» линейке. Впереди ‒ старшина прапорщик Николай Британов (снимок внизу). Четкая, громкая команда, крепкий верный шаг, дружный взмах рукой. Хорошо смотрится строй, выглядит молодцевато. А вот уже и звонкий голос запевалы взметнулся над строем. И сразу как будто тверже стал шаг, лучше выправка. Песня известная, не новая: «Солдаты в путь… А для тебя родная есть почта полевая…», но, говорят, здесь она особенно популярна. Ведь почта полевая приносит сюда дорогие весточки с родной земли. Идут солдаты… Будь это где-нибудь в нашем городе или селе, наверняка бы приостанавливались многие прохожие. Но и здесь есть ценители строя и песни. Вот чуть в сторонке на боковой дорожке стоят, одетые уже совсем по-летнему три офицера ‒ командир взвода ст. л-т Геннадий Смирнов, командир батареи к-н Анатолий Тюляев и заместитель командира роты по политической части ст. л-т Анатолий Малаев (на снимке слева направо). Все из разных подразделений. Шли в палатку, где разместилась столовая для офицеров, остановились. Мимо с песней как раз проходила батарея, которой командует к-н А. Тюляев. Подразделение отличное, не раз побеждало на огневых состязаниях артиллеристов. А как выглядит строй, дружит ли с песней? И Смирнов, и Малаев признали, что и здесь батарея на высоте. Поэтому и светится улыбкой лицо Тюляева, что может быть приятнее для командира, чем похвала в адрес его подчиненных. Офицеры, конечно, посмотрят, как пройдут другие подразделения. Ведь не каждый день предоставляется такая возможность; служба напряженная, не всегда приходится обедать в привычной палатке. Есть и еще одно обстоятельство, объясняющее повышенный интерес офицеров к строевой выучке подразделений: близиться смотр- конкурс на лучшее исполнение строевой песни.

Во второй раз я приезжал в этот городок вечером и вновь песня, только на этот раз с музыкальным сопровождением. И доносилась она из палатки с двумя красными флажками над входом ‒ отличительный знак Ленинской комнаты. Шла репетиция самодеятельности. Конечно, в палатке тесновато, но разместились в таком же строгом порядке. Слева с гитарой ‒ руководитель ансамбля, старшина батареи пр-к Сергей Князев, уроженец города Александрова Владимирской области, рядом с ним ‒ тоже с гитарой (в первом случае была соло-гитара, а здесь ритм-гитара) заместитель командира взвода мл. с-т Камиль Габдрахманов, призванный из города Тольятти. Еще бас-гитара командир отделения Владимир Заяц родом из города Жодина Минской области. На электрогитаре играет командир отделения с-т Юрий Козырев, уроженец города Сорска Хакасской автономной области. В центре солист ансамбля фельдшер пр-к Валерий Гаврилейко из поселка Ханженково Донецкой области. А далее, с большой трубой ‒ водитель рядовой Ромео Годирайтис родом из Каунаса Литовской ССР. Самое сложное хозяйство, пожалуй, у звукооператора ансамбля водителя рядового С. Голикова, призванного из Урюпинска Волгоградской области и играющего на ударных инструментах, дальномерщика рядового Сергея Иванова из Ленинграда. И еще один участник ансамбля ‒ солист, орудийный номер рядовой Александр Загорский тоже из Ленинграда. Вот такой ансамбль. Небольшой ‒ всего девять человек. Но знают его и мотострелки, и артиллеристы, и связисты из соседних подразделений, куда самодеятельные артисты приезжали с концертом. Знают и жители афганских кишлаков, где ансамбль выступал неоднократно. «С особым настроением приезжаем мы с концерта для афганцев ‒ рассказывает пр-к Князев ‒ очень отзывчивые люди на нашу песню, встречают с большой теплотой».

О чем поют солисты? Есть в репертуаре песни о Ленинграде, о Белоруссии, о Сибири ‒ влияние географического фактора, т. е. места рождения участников ансамбля. Всегда горячо принимается песня артиллеристов фронтовых лет («Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой»). Еще песня о комсомольцах-добровольцах. А какую песню они хотели послушать сами? Все попросили меня передать просьбу Всесоюзному радио ‒ исполнить для них и их родных песню В. Шаинского и Я. Рябинина «Родительский дом». Чем еще запомнилась репетиция ансамбля? Теплой, непринужденной обстановкой, которая царила в нем, подтянутостью, высокой культурой поведения людей. Такая деталь: все были с аккуратными прическами, в чистом обмундировании. Особо хочу подчеркнуть, что все участники ансамбля ‒ отличники боевой и политической подготовки, все комсомольцы. Настроение… Конечно, не песней единой питается то хорошее настроение, которое я чувствовал всюду ‒ у мотострелков, десантников, артиллеристов, саперов… Хорошее настроение ‒ производное многих слагаемых. И прежде всего ‒ глубокого понимания советскими воинами своего патриотического и интернационального долга, тех благородных целей, ради которых они находятся на афганской земле. Вчера, уже из Москвы я позвонил в эту часть. Политработник М. Амелечкин рассказал о большом политическом подъеме, вызванном среди воинов решениями 26 съезда КПСС, о том огромном интересе, с которым изучаются материалы форума коммунистов.

Разговаривая по телефону, я посмотрел на часы. Там, за тысячи километров от Москвы только что закончилась вечерняя поверка, наверно, над палаточным городком сейчас тоже звучат песни. ‒ Да, действительно, как всегда перед отбоем, ‒ подтвердил М. Амелечкин, и тут же добавил, что над палатками уже горят электрические фонари, а высоко над городком ‒ по-южному темное небо с яркими звездами».

Первый, основной состав группы вокально-инструментального ансамбля «Арес» (из личного архива Александра Загорского)

ВИА «Арес»

Выступление в летнем клубе полка (из личного архива Александра Загорского)

Сколько будет написано и спето песен о войне в Афганистане! Но это все будет позже. Сейчас они только набросками в солдатских и офицерских записных книжках, а по большому счету ‒ еще где-то там, в подкорке под шапкой-ушанкой или панамой. Не до того и не время. Будут и другие статьи в газетах и журналах, не будет уже той цензуры, в рамках которой и написана статья Г. Кошуба, но это НАША ИСТОРИЯ ‒ НАШ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ.

Сержант Николай Попов:

"В армию призвали осенью. Карантин был в Кушке, в разведбате, примерно месяц. Под Новый год колонной отправили в Афган. Тентованный «Урал», внутри ящик с «калашами», ящик с магазинами и два ящика тушенки. Ночью уже были в дивизии. За всю дорогу никаких ЧП не было. Была одна остановка, где-то около воды. Из части в полк забирали два офицера. Второго не помню, а один был ком. взвода разведки Виктор Трутнев. Он ехал со мной в одной машине, и пока ехали во время разговора он спросил: «А кто-нибудь имеет представление о геодезии?». Поскольку я ушел в армию с 4-го курса автодорожного факультета, то, естественно, два года ее учил. На мое «Я», он тут же выдал: «В топовзвод». Вот таким незатейливым образом и было определено место службы на все 2 года. В топовзводе на тот момент кроме одного полуторагодичника все были дембеля, а нашего призыва всего трое. Эти полгода, конечно, дались тяжело, зато потом, через полгода, пришли взамен дембелей 12 молодых и, началась не жизнь, а малина.

Служил при трех командирах полка: Кулешове, Ильине, Котове. Основная служба прошла при Ильине. Стал он ком. полка после ухода Кулешова. До этого был нач. штаба. О Кулешове мало что помню. Единственно, раз чуть не отправил меня на губу, когда будучи в наряде на бассейне пустил купаться сослуживцев (солдат пускали купаться раз в месяц), а Кулешов неожиданно приехал. Однако он объявил трое суток, но до воплощения не дошло. Еще запомнилось о Кулешове, у него была немецкая овчарка Рекс, так вот при замене он ее оставил в полку. Ильин был настоящим отцом солдат. При нем вовсю строили в части, отлично кормили. Каждый день показывали кино. Часто приезжали артисты. Мы не знали, что такое сухая картошка. Именно ему принадлежит знаменитая фраза: «Это только я могу ходить по части пьяный и в тельняшке». Всех остальных офицеров гонял за несоблюдение формы одежды. Рядовой состав не напрягал. Друзья у него были везде. Вплоть до того, что периодически в офицерской бане и на бассейне возникали офицеры из штаба армии из Кабула. И это очень помогало ему решать многие вопросы. Котов таким размахом не обладал. Может потом развернулся. Мне запомнился тем, что очень любил фотографироваться. Я, делая фотки (официально на фотогазету, а на деле и всем своим сослуживцам), обязательно делал фотки и Котову. Потому и без всякого опасения мог фотографировать (рядовому составу этого делать было нельзя).

Когда я прибыл в полк, часть уже находилась в новом месте. При вводе место было другое. Уже были сделаны арыки. Стояли столбы освещения. Оборудованы курилки. Был летний клуб. И все было отсыпано гравием. Занимался этим всем зампотыл подполковник Шевцов. Очень неугомонный был. Каждый день носился по части, курируя все улучшения в жизни полка. Его: «только это (далее называлось конкретное действие или объект, например, посадки саженцев) нас спасет» слышно было постоянно. Однако довольно быстро из-за проблем со здоровьем (инсульт по слухам) был комиссован. Мне он очень сильно напоминал темпераментом и внешним видом киношного Суворова. В нашей БУ комбатом был сначала Соколов, потом Пационов".

Ст. лейтенант Виктор Трутнев:

"Сержант Попов был выбран с целью подготовки полкового вычислителя, готовит и рассчитывает данные для стрельбы и причем в короткий срок, а для этого нужен был достаточно сообразительный парень. Когда я начал его готовить, то просто поражен был, как он схватывал материал. А я до этого в учебке готовил сержантов, поэтому смело скажу Попов ‒ толковый солдат".

Сержант Николай Попов:

"Я помню этот момент. Наш комвзвода куда-то уезжал (может в отпуск). И в этот момент Трутнев и начал меня готовить на вычислителя. Основная работа вычислителя ‒ это работа с формулами и таблицами. Естественно, я это прекрасно знал, поскольку попал в армию с 4-го курса технического ВУЗа, причем со строительной специальности и всяких разных курсовых и проектов к тому времени сделал немало. Да и всегда любил и знал точные науки. Потому мне работа вычислителя очень легко давалась. Но… Вернулся комвзвода Грень и забрал меня назад в топовзвод. Впрочем, я не жалею ничуть. Вычислитель привязан к огневым на все время работы БМ. А работа топопривязчика ‒ до начала стрельб. Привязали огневые и НП и свободны. Это хорошо проявилось в рейде в Анар Дару. Утром приехали на место. Мы привязали огневые, дали поправку буссоли и были свободны два-три дня (до смены позиции). Целыми днями валялись на плащпалатке в тени топопривязчика в трусах и спали. А расчеты в полной выкладке и касках неотлучно находились около БМ целый день. Единственно, по ночам мы сидели с прибором ночного видения в охранении. Но и это было не сложно, ибо ПНВ был у нас в топопривязчике. Предназначен для вождения ночью. Так и наблюдали прямо из кабины. А ночь, поделенная на четверых, далеко нас не напрягала".

Сержант Николай Попов в топопривязчике с радиостанцией (из личного архива)

Рядовой Виктор Павлов:

"Спасибо сестре! Сохранила все письма, которые я писал. Вот некоторые выдержки из писем: "23 февраля праздник Армии и Флота, сегодня митинг по поводу открытия очередного Съезда партии. Вчера собрание, отмечали праздник. Приезжал к нам Командующий артиллерией нашей армии. Некоторых офицеров и солдат награждали орденами и медалями. Сам я получил ценный подарок ‒ Альбом для фотографий". "24 марта 1981 года закончились весенняя проверка боевой готовности личного состава батарей полка с учебно-боевыми стрельбами. Курировали проверку командующий артиллерии ТуркВО генерал-лейтенант Лебедев и офицер 40-й Армии в звании полковник. 5 апреля наш первый дивизион в составе ВУД и 2-х огневых батарей убыли в провинцию Гильменд. Полк весь перевели на новую летнюю форму одежды". 7 мая 1981 года я прибыл из гарнизонного госпиталя! Дивизион в составе 2-й 3-й батарей находился в Лашкаргах и Марджа. 9 мая Полку вручали Боевое Красное Знамя. Знамя вручал генерал из ТуркВО (возможно Командующий). Командиру части вручен орден «Красная Звезда», 3 дня в полку объявлены выходными. Праздничный обед для солдат и сержантов. Последний Концерт ВИА «Арес» (весь состав уходит на дембель). Три вечера подряд показывают нормальные фильмы. С утра до ужина в полку звучит музыка. А 25–27 мая на имя НШП Ильина написал рапорт, чтобы отправили в рейд к своей батарее, так как появилась такая возможность, прибыл заменщик ком. 2-й батареи и ком. 1-го дивизиона. И вот с этими офицерами и группой солдат новобранцев-шоферов на ИЛ-18 санитарно-почтовом долетели до Кандагара. Оттуда двумя вертолетами до Лашкаргаха! Там встречали БТР-011 и БРДМ-013 и «ГАЗ-66» с нашей батареи".

1981 г. Шинданд. 28 РеАП. Фото с Доски Почета первого дивизиона. Рядовой, дальномерщик 2-й батареи Виктор Павлов. Указом ПВС СССР от 4 июня 1981 года награжден медалью «За отвагу»

Сержант Константин Чижик:

"Я служил в 3-й батарее замком 1-го взвода. Командир батареи капитан Кашников, командир 1-го взвода ст. лейтенант Защепин, командир 2-го взвода ст. лейтенант Ульянов. Батарея принимала участие с 8.12.80 по 1.01.81 в боевой операции в районе Калайнао, совместно со 101 Гератским полком. С 5.04.81 по 13.07.81 ‒ боевая операция под Лашкаргахом. С 28.08.81 по 5.09.81 ‒ боевая операция под Фарахом, командиром батареи был уже капитан Ган".

Несмотря на все усилия, прилагаемые правительством Советского Союза, стабилизировать обстановку в ДРА и направить жизнь в стране в мирное русло не удавалось. В рядах НДПА не было сплоченности, фракции ХАЛЬК и ПАРЧАМ вели борьбу за руководящие посты в министерствах и провинциях страны. Генеральный секретарь ЦК Бабрак Кармаль не обладал силой воли и энергией необходимой лидеру революционных преобразований в Афганистане. Под стать ему были и другие члены Политбюро и ЦК партии (Кештманд, Нур, Зерай). Отсиживались в Кабуле, руководство страной осуществлялось кабинетно-бюрократическим методом. Несмотря на то, что с января 1981 года вступил в силу закон о всеобщей воинской обязанности, который предусматривал призыв в ВС граждан, достигших 20-летнего возраста, части были недоукомплектованы, уклонение от службы и дезертирство носили массовый характер. Проводимые 40-й армией совместно с афганскими военными успешные операции не закреплялись на местах, поскольку гражданские органы власти не смогли утвердиться еще во многих уездах. Такие факторы, как мощное влияние ислама, племенные традиции, беззащитность населения перед вооруженными отрядами оппозиционеров, финансовая и военная помощь от ряда противоборствующих стран, прозрачность границы с Пакистаном и Ираном, позволявшая забрасывать вооруженные отряды, пополняя ряды моджахедов. Все это приводило к тому, что после выполнения боевого задания и ухода наших частей на места дислокации, все возвращалось «на круги своя» ‒ так называемые «исламские комитеты» восстанавливали свою власть на местах. Что еще сказать?! «Восток ‒ дело тонкое», как говорил-предупреждал товарищ Сухов в художественном фильме «Белое солнце пустыни».

.

Полк продолжал обустраиваться на новом месте. Были построены: солдатская баня, прачечная, продуктовый склад, ангар солдатской столовой, позже такой же ангар-столовая для офицеров и прапорщиков. Летом открылся магазин Военторга. Событие! В городке появилась первая женщина ‒ продавщица Таня! Теперь стало проще купить мелочи, необходимые солдату: станок и лезвия для бритья, иголку и нитки, записную книжку, тетрадку и почтовый конверт… Раньше пользовались услугами автолавки, а это было неудобно, так как большинство просто не успевали в ней сделать нужные покупки. Расплачивались за товар не привычными рублями и копейками, а чеками ВО «Внешпосылторг». Денежный месячный оклад солдата в те годы был три рубля восемьдесят копеек, сержанта, в зависимости от занимаемой должности, от восьми до тридцати рублей. В Афганистане выплата шла чеками, и одновременно такая же сумма в рублях ложилась в Союзе на вкладные книжки. Отслужив, уволенный в запас (дембель) после пересечения государственной границы, пройдя таможенный контроль (чаще всего это был аэродром «Ташкент-восточный» ‒ Тузель), мог получить скопившуюся сумму в военной кассе рядом с аэропортом по справке начфина части.

Вот такие деньги (чеки «Внешпосылторга» различного номинала) были у нас в ДРА. На них можно было приобрести различные товары в автолавке или в магазине Военторга, а по возвращении в Союз ‒ в магазинах «Березка». Если офицерам и прапорщикам удавалось что-то скопить и привезти домой, то рядовому составу сделать это было практически невозможно, ‒ невелико было их жалованье, все расходовалось в Афгане. С 1987 г. для военных были введены чеки с красной полосой, которые принимали только на территории Афганистана, а реализация их в магазинах «Березка» была запрещена (фото из личного архива Александра Филиппова)

Сержант Николай Попов:

"Магазин построили уже при мне. До этого была автолавка. Далеко не избалованным товарным изобилием СССР нам там казалось как в сказке. Чего там только не было. Икра черная. Всевозможные импортные конфеты и печенья. Импортная ветчина и сосиски в банках. Сигареты фабрики «Ява» и «Дукат» (запомнились «Российские» ‒ нигде больше не встречал, напоминали настоящий «Кэмел», явский «Беломор» ‒ очень крепкий и душистый). Понятно, что мыло ‒ импортное. Писк моды тех годов шарфы мохеровые, ну и то, что для гигиены солдат, много чего и тоже высшего качества. Всякие лосьоны продавались только офицерам и ограниченное количество в одни руки (пили их, естественно, ибо водка стоила 20 чеков, и даже офицерской зарплаты не хватало надолго). Также продавали японские магнитофоны и тоже только офицерам. Какая-то одежда была, но не по солдатским получкам, потому и не помню, что именно. Апельсиновый джем часто брали и сгущенку. Женька Сидоренко с нашего взвода с самого начала и до дембеля был в магазине помощником. И часто притаскивал то, чего не было в свободной продаже, типа зеленого горошка и селедочки, с картошечкой это ели. Когда пришел Пационов, то извлек Женьку из магазина и ‒ в наряд. Продавщица пришла, Женька нет. Заглянула в палатку к нам. Узнала, что он в наряде и прямым ходом к Ильину. Через полчаса Женек был в магазине, а комбат нагоняй получил и больше Женька никогда не трогали. Часто и помногу летом брали в магазине «Боржоми», особенно когда стали бутылки принимать. Такого «Боржоми» я никогда больше не пил ни в СССР, ни, тем более, в настоящее время. По дембелю в аэропорт Ташкента, куда мы прилетели из Шинданда, приехала машина с военными инкассаторами, и мы все получили деньги, копившиеся в рублях всю службу. Насколько помню, механизм был таков: из союзной получки по должности вычиталась часть денег и переводилась в чеки, их военнослужащие получали в Афгане. Оставшаяся часть в рублях копилась на счете до востребования. Менялось на чеки не один к одному, а с коэффициентом около 4.5. Потому моя получка командира отделения, составлявшая в Союзе пять с чем-то рублей, позволила получать в части 13.80 р. и в аэропорту Ташкента по дембелю получить около 150 р. По этой же схеме офицерам меняли 50 р. на чеки (может старшим офицерам и больше, но офицеры БУ озвучивали эту сумму) и их зарплата в чеках была 220 р., остальное копилось на счете".

Рядовой Александр Кубис:

"Помнится, что продавщица была родом из Белоруссии, из Бобруйска. Я ходил, когда надо было, менял в магазине лампочки в светильнике. И иногда брал товар в долг. Таня в тетрадку записывала, кому давала в долг".

Примерный ассортимент товаров на полках магазина Военторг

Воин-интернационалист Сергей Купцов:

"Я поехал в Афганистан добровольцем весной 1981 года, но о трех окладах и о выслуге месяц за три узнал только через месяц после прибытия, когда начфин первые чеки выдавал. Потом, позже, когда про Афганистан стали знать больше, возможно и были такие, кто ехал за деньгами. Мне помнится, что на книжку шли два месячных оклада и один оклад в чеках на руки. Это легко объяснимо: выслуга шла как месяц за три. Что касается суммы, то она была разная в зависимости от должности, звания и выслуги".

Воин-интернационалист Владимир Прокопьев:

"В Афган я попал в августе 1984, в отпуск поехал в ноябре 1985 года, на вкладной книжке у меня было 5500 рублей, по тем временам хорошие деньги! Но сразу хочу оговорить, и я уверен, что многие афганцы меня поддержат: не за деньгами мы туда поехали! Что касаемо меня, пришла разнарядка на полк, вот я и попал под раздачу! Но я не жалею, а наоборот горжусь, что побывал в Афгане! Время тогда было другое, люди были другие, а самое главное ценности были другие!"

Воин-интернационалист Владимир Захаров:

"Я механик-водитель БМП в месяц получал 13,80 чеками, ну и в Союзе получил 140 в рублях (по окончании службы ‒ прим. Автора). Для 1981 года неплохие деньги были для рядового солдата".

Раз коснулись денег и открытия магазина в полку, то самое время сказать и об афганских торговых точках ‒ дуканах. В Кандагаре их называли кантины. Ближайшие от шиндандского гарнизона дуканы находились в населенном пункте Адраскан. При внешней своей убогости содержимое в них во многом превосходило ассортимент наших советских универмагов. Небольшой пример-сравнение: в конце семидесятых в СССР закончилась мода на брюки-клеш, модно стало носить джинсы. А где их купить в свободной продаже? Да нигде! Или у фарцовщиков из-под полы или по блату, если есть таковой. А в ДРА ‒ пожалуйста! Хоть за афгани, хоть за чеки, хоть бартерный обмен… «Если женщина в «Монтане» ‒ значит муж в Афганистане!» (поговорка).

Джинсы

Дуканы Адраскана

Прапорщик Владимир Борисенко:

"Знакомые «супермаркеты!» Было Время ‒ отоваривались в них! Магнитофоны японские двухкассетники, дубленки, кожаные плащи и куртки, джинсы «Levi's» с бляхой на заднем правом кармане ‒ голова быка, платки с люрексом, часы «ORIENT», очки солнцезащитные, жвачка, японские зонты, китайские кеды и фонарики, карты с дамами НЮ, сигареты с ментолом и презики в большом ассортименте. А еще в «набор отпускника» входили косметика и «неделька»"!

Воин-интернационалист Сергей Башкирцев:

"Когда мы из Шинданда приезжали в Адраскан, у дуканщиков наступал бум продаж! Джинсы, батники, ногтерезки и еще много чего! До сих пор где-то в гараже висят джинсы там купленные! Запомнились вывески на дуканах, что-то вроде: "Султан, самый честный коммерсант".

Воин-интернационалист Валерий Голобоков:

"Осенью в 1983 года у меня застучал «Урал» и меня затащили на батарею, которая стояла на сопке над Адрасканом. Месяц в Афгане, неделя отдыха, масса впечатлений! Днем с ребятами с батареи спускались в кишлак и бродили по дуканам. Глаза разбегались от изобилия. Купил первые часы «Ориент»! Точнее поменял на бензин. Оставшийся бензин слил на батарее, пацанам на дембель, приоделись! И меня неделю кормили! Днем на батарее спокойно, дежурный расчет у гаубицы, остальные кто отдыхает, кто в футбол гоняет, я в «Урале» сплю. Ночью картина меняется, пару стволов разворачивали на Адраскан, чтобы видели и не рыпались! В кабине калатун!!! Лежал, завернувшись в шинель, но спать невозможно, холодно! А первые часы служили долго, пока не потух экран, только недавно выбросил".

Ногтерезки

Магнитофон двухкассетный «Шарп»

У всех служивших в ДРА ‒ свой Афган: кому Кабул, кому Файзабад, Джелалабад, Герат... «Хорошо там, где нас нет» ‒ гласит народная мудрость. К чему речь веду? Да к двум крупным южным провинциям Гильменд и Кандагар. Весной 1980 года на базе 373-го гвардейского мотострелкового полка была сформирована 70-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада, также в состав бригады вошел второй десантно-штурмовой батальон 56-й отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригады, пять артиллерийских батарей, танковый батальон и подразделения обеспечения. Кандагар ‒ второй по величине город Афганистана, население пуштуны ‒ гордый воинственный народ. С самого начала войны о Кандагаре пошла молва в рядах ОКСВА и в Союзе, как об очень тяжелом, опасном месте для прохождения службы. А молва, как известно, на пустом месте не возникает, как и дыма без огня не бывает. Весной и летом 1980 года там шли непрекращающиеся боевые операции под руководством начальника штаба Армии генерал-лейтенанта В.М. Панкратова. Только в Книге Памяти Ленинградской области из одиннадцати погибших в 1980 году четверо из в/ч 71176. И все годы выполнения интернационального долга военнослужащими СА в Афганистане, Кандагар оставался таковым.

Из рабочей тетради генерал-лейтенанта В.М. Панкратова:

11 апреля. "В ближайшее время будет заброшен отряд мятежников в составе 450 человек в провинцию Кандагар с территории Пакистана с задачей напасть на аэродром в Кандагаре с горного хребта Хада, куда он должен проникнуть по долине реки Аргастан…"

14 июня. "1. Батальоны начали выдвижение в 4.30. Все идет нормально… 2. В 12.15 прилетел маршал Соколов С.Л. Доложил обстановку и решение по ней… 3. В 15.25 начали перемещение, я улетел на вертолете. Сел в пустыне за 2 км от 2 мсб… Шли пешком, ощущение неприятное, дюны дышат жаром, бегают ящерицы и очень редко змеи… 4. Около 16.00 начал движение со 2 мсб… 18.00 принял решение становиться лагерем".

16 июня. "1. Выступили по обеим сторонам в 4.30. Шатин идет быстрее, у нас дорог нет. 2. В Али-Бала захватили склад в доме главаря банды (горючее, автозапчасти, немного оружия) и все сожгли. 3. Захватили машину с отлитыми пулями. Сожгли. 4. Вертолетами уничтожили до 15 автомашин. 5. Уничтожили до 60 бандитов. 6. К реке близко подойти не удалось ‒ барханы. Барханы, берега обрывистые. Уже идем по пустыне шесть дней. Есть неисправные машины. 4 человека отправили с желтухой".

17 июня. "1. В 6.00 вылетел на разведку. Нашел дорогу (тропу между барханами) до реки. У реки ударили НУРСами по семи замаскированным машинам. 2. Глушков с отрядом пошел на разведку дороги и брода, дороги дальше нет. Надо продвигаться через барханы. У афганцев много неисправных машин. 3. Ночью разведчики захватили машину с пуленепробиваемыми стеклами, одного взяли в плен. 4. Поставил задачу Шатину выслать навстречу Глушкову, с юга, отряд в 8-10 машин. 5. В 9.00 доложили, что БРДМ из реки вытащили на берег. Приказал буксировать к нам. Поставил задачу вертолетчикам: искать труп Кузнецова, возможно всплывет. Глушков и Шатин захватили склад ГСМ, продовольствия. Убито ‒10 человек, уничтожено 18 машин, две машины взяли себе. Захватили документы и 200 тысяч реалов, у нас потерь нет".

18 июня. "1. В 6.00 захватили в пустыне машину с боеприпасами и продовольствием. 2. До 15.00 обнаружили склад с боеприпасами, взяли две радиостанции, две автомашины, одну я расстрелял с вертолета. 3. Взяли в плен человека из Ирана, одного афганца ‒ обоих отправили в Кабул, документы отправили в Кабул. 4. Нашли труп ст. лейтенанта Кузнецова (в 22 км ниже по течению, где он утонул)… 5. Результат дня нормальный. Обнаружили и уничтожили боеприпасы и склад продовольствия, 8 автомашин, 3 мотоцикла. Взяли до 30 единиц оружия, четыре исправные автомашины. 6. В 22.00 колонны с горючим все нет. Поиски тоже не дали результатов".

19 июня. "1. В 4.30 первая колонна (Шатина) ушла, в 5.00 ушла левая колонна. 2. В 7.00 сам полетел искать двумя вертолетами. Колонну нашел… и направил в Дервешан. 3. Прилетел в Кандагар, умылся и лег спать в 11.00. Сегодня ночью не спал. Думал, что это только у меня такое состояние из-за сердца. А не спали все. Жара была + 36°, воздух стоял недвижим, это было первый раз. Такое явление можно связать с тем, что по небу прошли тучки, а вернее перистые облака и было состояние изотермии. 4. Приезжал в 15.00 полковник Кабир, командир второго армейского корпуса. Обсудили с ним вопросы, касающиеся задачи в районах Нау-Зад, Мусакала, Киджали. Завтра будем планировать более детально. Сошлись во мнении по тактике действий в пустыне: стоять лагерем, выход по наводке ‒ отдельными отрядами на удаление 40–60 км с утра. Возвращение в лагерь, а на ночь засады и секреты на возможных путях подхода или выхода. Это тропы к воде, дорогам, населенным пунктам. Не менее 3–4 дней на одном месте. В это же время ‒ работа с населением, партийными активистами и установление власти".

21 июня. "1. В 6.00 вылетел в Кандагар. Переоделся. Через 20 мин. встретил Ахромеева. 2. Совещание проводил генерал армии Ахромеев. Решили в ночь с 24 на 25.6 город окружить и изолировать нашими частями, одновременно подразделениями 2-го афганского корпуса взять под охрану объекты внутри города и организовать патрулирование. Все это провести в течение 6 суток. Дальнейшие действия ‒ в зависимости от обстановки…"

С этими двумя провинциями и 70 омсб тесно связан и боевой путь автороты и батарей нашего полка. С 5 апреля по 15 июля 1981 г. первый дивизион в составе ВУД, второй и третьей батареи (подвоз осуществляли машины автороты) находился в длительном рейде Лашкаргах — Марджа — Дарвешан.

В октябре 1981 года в Лашкаргахе на постоянное место дислокации стала 4-я батарея («Град»), а в декабре 1984 года 8-я батарея («Ураган») была перебазирована в Кандагар. В дальнейшем после переформирования и перевооружения полка в Кандагаре находились: Управление первого пушечного самоходного дивизиона, 2-я и 3-я псабат («Гиацинт»-2С5), а в населенном пункте Лашкаргах (провинция Гильменд) 1-я псабат.

Вернемся в Шинданд. Летом и осенью 1981 года много офицеров и прапорщиков первого состава полка заменились и уехали для дальнейшего прохождения службы в различные военные округа Советского Союза. Некоторые офицеры поступили в Академии Вооруженных Сил СССР. В конце июня (по другим данным в июле) убыл на новое место службы и подполковник Кулешов. Командиром полка стал начальник штаба подполковник Ильин Борис Михайлович.

Слева направо: Замполит полка Алексеев, парторг Попов, командир Кулешов и заместитель Бут (из личного архива Владимира Спирина)

Прапорщик Владимир Борисенко:

"Было построение полка. Ильин встретил и доложил комполка Кулешову о построении личного состава части. Был вынос Знамени. Затем Кулешов произнес речь (если можно сказать прощальную), представил своего приемника Ильина, хотя офицеры и прапорщики уже знали, так как накануне было собрание офицеров и прапорщиков. Кулешов попрощался со Знаменем Полка и прошел на трибуну, а личный состав полка уже под командованием Ильина торжественным маршем прошел вдоль трибуны".

Капитан Саидмурод Умаров:

"Евгений Григорьевич уехал служить в Одесский Военный Округ на должность зам. командира Запорожской Артиллерийской Дивизии. Затем он станет Командиром этой Дивизии и закончит Академию Генерального штаба, станет заместителем Командующего Артиллерией Сухопутных Войск".

Отметим, что в 28 РеАП много времени уделялось политической, строевой и физической подготовке личного состава. Были Ленинские комнаты (палатки), регулярно проводились строевые смотры, спортивные состязания и соревнования. Расширялся спортивный городок, обрастая новыми площадками, сооружениями и инвентарем.

Ленинская комната 2 батареи. Слева направо: рядовой Павлов В.М., сержант Блазнин А.В., мл. сержант Артиков Н.К., рядовой Ермишин Е.Д. Комсомольский актив за работой. Август 1981 г. (из личного архива Виктора Павлова)

Ст. лейтенант Юрий Гончаров:

"Летом 1981 г. мы с начальником химслужбы полка организовали в полку турнир по настольному теннису, участвовало около 30 человек. Мы были и судьями и участниками. В результате турнира я занял второе место, проиграв нач. химслужбы в финале. Мелочь, но приятно вспомнить, старались жить активно и весело. Не все война".

Рядовой Владимир Кенин:

"Есть что вспомнить, глядя на старые невзрачные черно-белые фотографии, тайно привезенные и с любовью сохраненные. Целый год я был комсоргом батареи, еще на полигоне в Самарканде, где мы получали технику и вооружение перед отправкой в Афган, смастерил стол из досок от ящиков для снарядов наших «Градов». Стол раскладной на две «персоны», легко переносимый, пригодился для машинки заряжания патронов в пулеметную ленту для нашего комбатовского БРДМа № 013. В затишье, в рейдах за ним обедали, проводили комсомольские собрания, писали письма домой. А что касается спорта, так соревнования гиревиков запомнились, в дивизию ездили в мае 80-го, от нашей 2-й батареи выступал сержант эстонец Юкку Киккас, отжал 96 раз пудовую гирю, вроде занял 2-е место, за 1-е место нужно было отжать эту гирю 100 раз! А всего в нашей батарее (ДМБ-81 г.) служили три эстонца: взвод разведки сержант Тыннис Хиэллайд из Таллина, вышеупомянутый командир 3-го огневого расчета Юкку Киккас из г. Выру и, не помню имя, Ристиссаар, мы его звали Ристи".

Сержант Тохтар Гаппоев:

"Пришли проверяющие принимать зачеты по физической подготовке личного состава батареи. Наш комбат к-н Давыдов Валерий Мамиконович всегда был активным, болел за свою батарею. Он не хотел получать замечание от вышестоящих командиров, стремился, чтобы его батарея была отличная. Строгий командир, я первый раз может за службу увидел его улыбку в тот момент, когда он, проходя перед строем, остановился и посмотрел на меня. Правду сказать у нас и в мыслях не было, что мы будем сдавать нормативы. У нас солдаты слабоваты были по физкультуре, почти все военнослужащие были призваны из Белоруссии, большие, здоровые, но на турнике слабы. От улыбки комбата я набрался духа и спросил у проверяющих: "Если я норматив сдам за свой расчет, вы поставите нашей батарее зачет?" И все ребята посмотрели на их реакцию, ожидая узнать их мысли. Ну, в общем, я залез на турник и начал делать упражнение и слышал, как все считали вслух, а в конце кричали громко, поддерживая меня. Меня поздравили, руку пожали. Что проверяющие решили с батареей не знаю, я солдат. А первенство полка было спорным, один был не в сапогах, а босиком!"

1981 год ‒ это год, когда на земле Афганистана прозвучали первые залпы реактивных систем залпового огня «Ураган», пока не на поражение, а учебные. Личный состав третьего дивизиона полка обучался, осваивал навыки управления грозной техникой. Приезжали в часть и разработчики этого оружия, сотрудники КБ и Пермского орудийного завода. Есть такое шутливо-ироничное выражение: «КРАСОТА ‒ СТРАШНАЯ СИЛА». По-разному, в различных обстоятельствах и в разных областях человеческой жизнедеятельности люди трактуют это словосочетание. Часто так говорят о чем-то или ком-то очень красивом, а порой ‒ о мужчине, которого красота возлюбленной заставляет совершать необычайные поступки. Но каким образом она может быть страшной? Ведь это же ‒ КРАСОТА! Все, кто видел работу реактивной артиллерии, особенно в вечернее и ночное время суток согласятся, что летящие огненные стрелы ‒ это красиво и впечатляет. Недаром в кинофильмах о войне, телерепортажах о проходящих стрельбах, учениях нам часто показывают впечатляющие кадры таких залпов. Вот это и есть та КРАСОТА, что по форме и восприятию, по содержанию же она несет смерть. СТРАШНАЯ СИЛА!

Работа реактивной артиллерии (из личного архива Юрия Баранова)

Ст. лейтенант Юрий Гончаров:

"Помнится, 3-й дивизион готовился к стрельбам. Заняли ОП в 5 км от полка, меня назначили посредником на огневой позиции. Пустили пару ракет в направлении Адраскана, снаряды улетели дальше, чем ожидали. После разбора оказалось, что тормозные кольца поставили не те, что требовались. Как отличить большие и малые, если нет сравнения? По размеру нам казалось, что закрепили на ракетах большие, а оказалось ошиблись. Вот казус. Не было опыта".

Сержант Николай Попов:

"Поначалу на учениях «Ураганы» не стреляли. Выполняли все действия по наводке, а стрелял размещенный среди них «Град». Первые реальные стрельбы «Ураганов» были в 1981-м году, осенью, насколько помнится. Причем не там, где обычно проводились учения, а слева от моста на дороге в Адраскан. Как раз около этого моста я на своем топопривязчике вместе с начальником топослужбы ждал высокое начальство из штаба армии с целью сопроводить на место стрельб. А первое боевое применение «Ураганов» было под Гератом. В 1982-м, как помнится. Но скорее всего весной, а не летом. Ибо летом, а возможно это было и в августе, с ними я уже ходил в рейд под Анар Дару. Это был второй рейд с «Ураганами» ‒ в первый нас не взяли".

1981 год, 2-я батарея перед первым залпом «Урагана» на земле Афгана. Взвод управления на НП. Слева направо: л-т Пятаев Н.Н., командир отделения Блазнин А.В., командир отделения Третьяков, связист Ермишин Е.Д., дальномерщик Павлов В.М. (из личного архива Виктора Павлова

Осенью, в октябре 1981 года произошло то, о чем, забегая вперед, я кратко уже упоминал в книге. Второй дивизион полка с приданными ему машинами автороты отправился на новые места дислокации. Не успели в перерывах между рейдами толком обжиться в Шинданде, как пришел приказ собираться в путь-дорогу. Служба! Сборы были не долги! Руководил переходом-маршем по маршруту Шинданд — Лашкаргах — Кандагар — Газни — Кабул — Джелалабад подполковник Ильин Борис Михайлович. Далеко не со всеми участниками того похода и последующего обустройства рядом с городками десантных и мотострелковых частей, с солдатами и офицерами которых в дальнейшем в одной связке ‒ в одних колоннах ходили в рейды, выполняя поставленные боевые задачи, мне довелось поговорить и узнать подробности. Да и те, с кем пришлось пообщаться, не всегда приходят к единому мнению, так время и бремя прожитых лет, болезни далеко уже не молодых моих однополчан сказываются на их памяти, в частности, некоторые считают, что 4-я батарея ушла раньше, но, думаю, в главном у нас получится отразить это событие в Истории Полка.

Второй гвардейский дивизион до переформирования и реорганизации полка, весной 1986 г. считался самым воюющим. Не та, так другая батарея из его состава была в деле, уничтожая базы-склады и бандформирования, оказывая артиллерийскую поддержку десанту и пехоте, что нельзя сказать о батареях первого и третьего дивизионов, ходивших в рейды реже. Первую потерю в личном составе дивизион понес, еще находясь в Шинданде. Пятого сентября умер рядовой шестой батареи, солдат весеннего призыва, номер орудийного расчета БМ. Остановилось сердце, не выдержав тех моральных, физических и климатических нагрузок, что испытывает молодой новобранец по прибытии в части 40-й Армии. Возможно, еще при призыве на срочную воинскую службу медицинская комиссия не определила, что у призывника есть проблема с сердцем. Все возможно, возможно, возможно!.. Человека вот только вернуть с того света невозможно. Светлая Память нашему однополчанину Виктору Сушко.

Сушко Виктор Николаевич, рядовой, номер расчета орудия.

Род. 7.10.1962 г. в дер. Мстиж Борисовского р-на Минской обл. БССР. Белорус. Работал на з-де «Автогидроусилитель» в г. Борисов. В Вооруженные Силы СССР призван 13.3.81 г. Борисовским ОГВК.

В респ. Афганистан с июня 1981 г.. Умер в результате острой сердечной недостаточности 5.9.1981 г.. Похоронен в дер. Мстиж.

Рядовой Сушко Виктор Николаевич — 6-я реаб 2-го реадн 28-го РеАП умер в результате острой сердечной недостаточности на территории части в г. Шинданд провинции Герат (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Сержант Николай Попов:

"Скажу, как до нас дошло. Присел в палатке у печки погреться и умер"

Рядовой Рим Халимов, водитель «ГАЗ-66», 6-я батарея:

"Это было рано утром, и я как сейчас помню. Кто-то из сержантов со второй палатки прибежал и говорит, что Сушко не встает. Мы побежали в палатку и увидели, как он лежал, весь бледный. Надо было его быстро отправить в медсанчасть, а все стояли испуганные и как вкопанные. Я взял его две ноги поднял и с двух сторон от головы еще двое. Один из них был Геращенко Коля, а вот кто второй был, забыл. Мы подняли его и побежали. У него ноги были холодные, я не испугался, просто мне его стало очень жалко. Чуть пораньше бы принесли в санчасть, может успели бы они его спасти. От чего он умер я знаю, все помню, как было до того. В его смерти виноваты командиры и сержанты. Мы с Витей очень хорошо общались. Мы постоянно вместе строили эту проклятую столовую. Ездили, добывали камни, грузили, а потом еще и укладывали. Его просто загоняли-довели. Он бы жил и не умер. Когда он умер, комбатом еще был капитан Давыдов. Для него выше всего было любой ценой выполнить задание командования, а про здоровье людей он не думал. Он хотел сделать шестую батарею, как и до нашего прихода, везде первой. И командиры взводов, и сержанты, все его боялись и все беспрекословно выполняли. После завтрака едем за камнями, долбим, грузим и едем обратно разгружаем. Потом начинаем укладывать камни и заливаем бетоном. Потом обед, и сразу после обеда строевая на спортгородке, потом опять за камнем. Где отдых? А ему похер, он хочет, чтобы наша батарея была самой лучшей по строевой подготовке. Сушко бедный свою воду быстро выпивал и просил у меня. Я ему давал, но просил, чтобы он понемногу только пил. Он сильно уставал, понятное дело жара, работа тяжелая, отдыха нет, строевая подготовка, в наряды. Я вот до сих пор помню, как он страдал, до сих пор он у меня перед глазами. Некоторых я уже забыл, его ‒ нет. Может, наверное, за то, что одного призыва были, вместе на тяжелой работе и смерть его. Его просто бездушные командиры угробили. Не только он, были еще ребята, которые хотели написать рапорт, уйти хотя бы в соседний автобат. Нельзя списывать смерть его на болезнь. Это же понятно: кто будет искать виновных? Лучше списать на болезнь сердца. После этого Давыдова (так и хочется плохим словом назвать) у нас были отличные комбаты, Ульянов и Гитин. Пришли новые командиры взводов. Давыдов и до нас был таким. Он кавказец, смесь грузина с армянином (так парни говорили которых мы заменили), только своих земляков жалел, а остальных он не жалел. Я сам попал в Афган после тяжелый аварии в Иолатане в мае 1981 года. Там я получил травмы, 2 ребра были сломаны и ушиб позвоночника, а месяц спустя мы были уже в полку. Я не мог нормально сидеть, все время кололо в правом боку, и болела поясница. Но всем было наплевать, хотя я говорил, что я после аварии. Не жалуюсь, просто такое отношение ‒ пример к тому, как умер Виктор Сушко.

В нашей 6-й батарее было много ребят из самых разных уголков нашей Родины: из Белоруссии (Королев Игорь, Шарапинский Григорий, Геращенко Николай, Шань Юрий, Романович), из Мордовии, Свердловска и Перми (Пашуткин Сергей, Амбросимов Сергей, Варламов, его потом, правда, отправили в 5-ю батарею, Иванов, сержант Баширов Оуалетдин. Олег, хоть и чеченец, но был призван в Мордовии, где учился). Из Киргизии были Сулейманов и Сергей Минчев, Мансуров ‒ из Азербайджана, Александр Нижник, мл. сержант Образов, Ержан Масалимов (он был со взвода управления дивизиона) ‒ из Казахстана, мл. сержант Киселев Андрей ‒ из Казани, Килимбаев Йосоп ‒ из Башкирии, мл. сержант Садретдинов ‒ из Тулы, сержант Усманов ‒ из Самарканда, мл. сержант Касымов из Узбекистана. Как видно, почти все национальности со всего Союза были в нашем подразделении, и могу сказать со всей ответственностью: жили мы с ребятами нормально, служили-дружили. И еще помню я водителя водовозки Сергея Щвецова с БУ полка, с ним мы и в полк прибыли, и в Газни ездили. А с кабардинцем Кошукаевым Русланом из взвода управления дивизиона, мы вообще как два брата были, хотя и призвался он на полгода раньше. У Руслана братишка в Башкирии служил (откуда я родом). Он сам был кандидатом в мастера спорта по борьбе, и мы с ним постоянно боролись. Он мне говорил, что тяжело со мной бороться, так как я тоже занимался несколькими видами спорта, и нас готовили по рукопашному бою в спецгруппе в Уфе. Он был справедливым, честным и для меня был настоящим другом. Многих армейских друзей нашел я (Интернет во многом помог), а его так и не могу найти до сих пор".

Рядовой Рим Халимов, Газни, лето 1982 года (из личного архива)

​Ст. лейтенант Валерий Батычко, командир взвода управления:

"В конце сентября начале октября 2-й дивизион получил приказ на передислокацию. Дивизион в полном составе совершал марш по маршруту Шинданд — Лашкаргах. Возглавлял колонну командир 2-го реадн майор Загребин Владимир Николаевич. Дивизион сопровождала МСР 101 Гератского полка и вертолеты шиндандской авиаэскадрильи. В Лашкаргахе дивизион переночевал, дозаправился и, оставив 4-ю батарею, двинулся двумя батареями и управлением дивизиона до Кандагара, сопровождали его вертолеты и самолеты кандагарского авиаполка. Переночевав и дозаправившись, дивизион продолжил марш до Газни, куда доехали ночью. С утра управление дивизиона и 6-я батарея под командованием Виктора Ульянова (бывшего ком. взвода 1-го дивизиона) расположились на территории 191 МСП, а 5-я батарея под командованием ст. л-та Алексея Квочка двинулась через Кабул в Джелалабад. За этот переход и умелое руководство взводом на боевых операциях командиром полка Б. М. Ильиным я был представлен к ордену «Красной Звезды», который получил на День Артиллерии 19 ноября 1982 года, проходя службу в Северокавказском Военном Округе".

Рядовой Рим Халимов, водитель, 6-я батарея:

"4-я батарея уехала самой первой. Они в конце июля или начале августа поехали в Лашкаргах. После их отправки пошел слух, что может быть и остальные батареи ‒ 5 и 6, тоже покинут часть. После этой информации мы так обрадовались, что не будем, как остальные в полку бегать в наряды на кухню, охрану полка. Так и произошло, настал и наш черед. Наш новый комбат Ульянов Виктор был очень добрым и порядочным. Мы его очень сильно уважали. Подполковник Ильин, вообще молодец, он всю дорогу с брони не уходил, а Загребин всех удивил, он с БТРа выходил только когда колонна останавливалась на отдых, весь мокрый. Он задраил люки, и водитель Сапаев ругался, что дышать нечем. В одном месте нас обстреляли с гранатомета, а Ильин был впереди нас, а мы замыкали колонну. Между нами пролетела граната, и даже тогда комполка не спрятался, до Газни так и ехал на броне. Нас всю дорогу сопровождали вертолеты и самолеты Миги. С нами был авианаводчик. То пехота, то десантники сопровождали. Вот так и ехали".

Ст. лейтенант Владимир Диденко:

"Родной дивизион. Был начальником связи до 16.12.1981 г. В переходе участвовал. Дошел с пятой батареей до Джелалабада. 19 ноября с фельдшером дивизиона и солдатами ходили на речку глушить рыбу гранатами. На вопрос офицера 66-й бригады: "Что вы тут делаете", ответил: "Ловим рыбу для праздника РВиА"".

Октябрь-ноябрь 1981 года, Газни. Слева направо. Сидят: ст. л-т Валерий Батычко (КВУ), пр-к Александр Смольков (старшина батареи), ст. л-т Юрий Гончаров (КВ-2). Стоят: м-р Владимир Загребин (ком. дивизиона), к-н Олег Гитин (замполит дивизиона), ст. л-т Виктор Тарасюк (СОБ), Виктор Ульянов (ком. 6-й батареи), пр-к Владимир Арматраут (комсорг дивизиона). В центре: афганская овчарка Град ‒ самая умная собака (вырастили с маленького кутенка) из личного архива Юрия Гончарова)

Мл. сержант Сергей Ковальчук, 4-я батарея, командир БМ-21 «Град»:

"Наша батарея с полка в Лашкаргах ушла в конце мая начале июня, еще при Мартыненко (первый командир 2-го дивизиона.) Я в полку с 19 ноября 1980 года, после учебки в Ашхабаде. Прилетели, как раз на наш праздник, распределили в 4-ю батарею. Первый мой рейд был в апреле на Чагчаран. Комбат к-н Тюляев. В Лашкаргахе мы заменили ребят с первого дивизиона, они там были в рейде. Мы пришли на постоянку, начали обустраиваться. Палатки поставили, вместо кроватей деревянные лежаки из ящиков из-под снарядов, буржуйки установили, полевую кухню, столовую. Мы стояли выше, немного ниже рядом ‒ десантура, вот с ними мы и работали по духам. Хлеб, еду и письма привозили грузовыми вертушками".

Рядовой Рим Халимов:

"Я был водитель. Служил, как и все, тяготы солдатские стойко переносил. Меня до отъезда в Газни назначили к аккумуляторщику полка ремонтировать аккумуляторы наших БМ и ТЗМ. Там все они были негодные, в каждой 1 или 2 банки замкнутые. Молодец аккумуляторщик, если не ошибаюсь, он был молдаванин. Он меня научил, как определить замкнутые банки и спиливать соединения. Потом я на место замкнутых ставил нормальные и собирал, но пайки он сам делал. Командиром отделения тяги был мл. сержант Киселев Андрей из Казани, а зам. ком взвода ‒ сержант Усманов, ком. взвода ‒ ст. лейтенант Батычко. Потом ком. отделения стал сержант Килинбаев Йосуп, мой земляк из Башкирии, это когда я уже освоил азы связи. Потом Газни. Когда в Газни приехали, ст. лейтенант Тарасюк отпустил бороду и стал похож на духа. Можно было переодеть и отправить на разведку. Где-то 2 месяца походил и попал на глаза одному майору с 191 мсп, и пришлось ему сбрить бороду. Как он не хотел, но майор был жестким и строгим. Потом щенка он откуда-то привез, афганская овчарка, кличку Град дали. Это был умнейший пес. Он своих всех узнавал, но не любил коменданта с пехотного полка майора Селиванова. Он на «УАЗике» приезжал к нам, но с машины не мог выходить. Град его не пускал. Позже наш Град погиб, я уже в Шинданде дослуживал, ребята по рации сообщили. Версии две: 1. Он забежал на минное поле, вроде погнал какого-то зверька, ну и на мину наскочил, взрослый уже был, вес приличный. 2. В тот день он был там не один, с собакой соседей. Тот подорвался и соседние ребята из охранения, от злости или так, заодно, расстреляли нашего Града. Так бы он вышел оттуда живой, он на минное поле постоянно бегал, ни разу не подорвался. А ст. лейтенант Тарасюк был очень веселый. С ним было просто общаться. Он погиб в г. Термезе в автокатастрофе, уже после вывода войск. Очень жаль, отличный был командир.

Колошматила наша батарея душманов! Самое интересное было, когда по рации передаешь команду боевым машинам, какой машине сколько снарядов стрелять. И начиналось, крышки только отлетали и пыль за машинами! Пехотинцы-соседи говорили: "Когда над нами ваши снаряды пролетали, нам так страшно становилось", но они нас постоянно хвалили. Случай был, снаряд уронили уже с взрывателем, когда заряжали БМку. Силы были у всех на исходе, так что не успевали заряжать, а пехота просила, чтобы мы продолжали поддержку огнем. У нас было, как в муравейнике, все были задействованы, даже офицеры помогали. Снаряды все в смазке, скользят и еще надо сразу заворачивать взрыватели. Вспоминаю (если память мне, конечно, не изменяет), Игоря Королева еще с ним вроде на пару Колю Геращенко. Игорь был спереди, где взрыватель, и он должен был поднять выше, чтобы направить снаряд в трубу (то есть в пакет). В это время у него снаряд соскользнул и падает взрывателем прямо в землю, а Коля не отпустил свою сторону, удержал. Я со своим напарником тоже со снарядом, мы должны были после них зарядить, и мы, и все кто рядом, естественно все это видим. Это, как будто кино остановили, все замерли и ждали взрыва. Но взрыва фактически не должно было быть. Но инстинкт у людей сразу срабатывает все равно. Как сегодня помню: у меня перед глазами вся жизнь пролетела за секунду. Я всех родных четко увидел. Потом вечером с ребятами сидели и все говорили, что и у них такое было. Уже как бы попрощались с жизнью. Ребята же были городские, быстро уставали и еще ‒ жара. Мы ладно, деревенские, нам не привыкать. Это где-то было в мае 1982 года. Офицеры тоже перепугались. Кто-то из них сказал: "Если упал бы взрывателем в камень, то мог бы и взорваться". Если бы так случилось, нас бы до Луны отправили наши снаряды, рядом снарядов было несколько сотен. После этого случая мы уже осторожничали, чем черт не шутит. В этот день после всех этих передряг мы ужасно устали и еле добрались до месторасположения батареи, после чего без сил рухнули на свои койки. У нас в этот день был самый большой расход снарядов. Каждую машину заряжали не один раз.

Расскажу, как мы обустраивали свое расположение. В Шинданде все строили-строили и здесь опять стройка! Мы сделали свой заводик по производству кирпича из самана. Сложили из этого кирпича душевую, потом столовую и начали строить баню. Вот нам нужны были балки-перекрытия для бани. С Тарасюком днем мы ездили по территории полка и проводили разведку, как будто в медсанчасть, а сами смотрели, где что можно утащить. Разведали и выяснили, что от водокачки прокопали траншею и вдоль траншеи лежат трубы сваренные, отрезки по 30 и 40 метров, диаметром 76 мм. Мы это обсудили и решили утащить эти трубы. 7 ноября мы, более 15 человек, пошли в расположение МСП, слава Богу, было темновато. Мы подошли и взяли два хлыста: один попал 40, а другой ‒ 30 метров. Подняли эти трубы и пошли в сторону своей батареи, а это не меньше 500 метров. Думали, чтобы никто нас не видел. Быстрыми шагами пошли, спотыкаясь, дорога то неровная. Пришли, быстро скинули на траншею, которую нам выкопал экскаватор, когда мы прибыли сюда на новое место службы. Эта траншея по всему периметру, типа граница расположения нашей батареи. Все закурили и довольные стоим вдоль траншеи спиной к полку. Смеемся и курим, довольные. И вдруг резко сзади начали стрелять из автоматов. Сперва в небо, а потом и в нашу сторону и трассерами, и простыми. Нас, как будто ветром сдуло, и сразу над нами пролетели трассера. Еще доли секунды и нас бы просто расстреляли. Когда перестали стрелять мы вышли из траншеи и быстро сообщили в полк, что идет стрельба в нашу сторону. Надо сказать, что эту траншею некоторые использовали как туалет, но ни один из нас не «подорвался». Быстро мы трубы закидали землей на всякий случай, если приедут проверять. Оказалось, по нам стреляли танкисты, которые обкурились травки и решили пострелять ‒ отмечали 7 ноября. Они забыли, что мы там есть. Они по старой привычке думали, что никого нет. Дней пять подождали, было тихо, мы распилили эти трубы и положили как балки. Досок у нас было достаточно. Ящики от снарядов для «Градов» были отличным стройматериалом. Почти через сорок лет я узнал от двоих моих земляков, которые признались, что это был их взвод танкистов. Рассказывали, что так перепугались, боялись, а вдруг кто-то пострадал. Вот такая история была! Но зато такую баню построили, полковые офицеры просились в баню. Один день в неделю им давали попариться и помыться. Потом я на «ГАЗ-66» возил нового комбата, капитана Гитина Олега, а весной 1982 года меня перевели во взвод управления дивизиона, капитана Минина. Но все ровно постоянно с комбатом выезжал на своей «шишиге» (так мы между собой называли «ГАЗ-66»). По гарнизону (191-й мсп) разрешение было только у меня. За продуктами или в штаб.

Несколько раз без разрешения и без брони ездили в Газни в дуканы. Если бы узнали с полка командиры, то дисбат был бы обеспечен. Одна машина «ГАЗ-66», в кабине я (водитель), 2 офицера и в кузове три солдата. Вот так мы нарушали дисциплину и ни разу не попались. Рисковали, обошлось, нам просто повезло. На рынок ездили за кишмишевкой. Ребята после моего возвращения называли меня дураком, они были правы: туда с броней-то было соваться опасно. Никто мне не приказывал, а просто говорили: "Можешь съездить?" Мы же безбашенные, молодые были. Из-за этого меня комдив сажал на гауптвахту. Он нас, татар невзлюбил. Ну, мы ему тем же ответили.

Командиром нашего дивизиона был майор Загребин. Он потом нас троих друзей-земляков (с одного района Башкирии) специально в разные места отправил служить. Меня обратно в Шинданд в полк, Салимова Ильдара в Лашкаргах в четвертую батарею, а Сафиуллина Фагима в Газни оставил. Это он осенью 1982 года нас так разлучил. Но я-то, вроде, как и с повышением ‒ в батарею управления полка. А майора Загребина потом за нарушения сняли с должности и отправили командовать пушечным арт. дивизионом в другой полк. Для реактивщиков это как разжалование. А Гитин прибыл на место Ульянова комбатом. Просто оттуда быстро не уедешь. Ульянов пока передавал все дела, а Гитин прибыл только с Союза. Вот они и продолжали вместе командовать. А замполитом дивизиона к нам уже в начале 1982 года капитан Салихов прибыл. Мой земляк, он до нас служил на китайской границе. Когда с Ульяновым прощались, нас построили, и он подходил к каждому из нас, и мы обнимались, и он каждому находил добрые слова. У всех солдат на глазах были слезы, старались не показывать. Все в это время хотели, чтобы он не уезжал. Это был человек с большой буквы. Его солдаты полюбили еще больше, раньше, когда во время построения он нам что-то говорил, а беспардонный Загребин начал встревать. Ульянов его культурно остановил и сказал, что он здесь пока комбат, и он отвечает за все.

У нас с шестой батареи ребята обижались на полковых. Сколько ребят не получили свои заслуженные медали. Один только Юра Наговицын при мне три раза на «Урале» подорвался на мине. С ним рядом всегда был Гриша Шарапинский. Много там у нас было таких ребят. Я с ними общаюсь, у них обида до сих пор на командиров, которые лишили их заслуженных наград.

Как вернулся в полк, первое время на БТРе ком. полка ездил, пока водителя не подобрали. Потом дали Р-140 станцию, на базе «ГАЗ-66», так до дембеля на ней и служил. Помню, были ночные стрельбы. Я просто удивился, что в полку дают по 12 патронов. У нас таких проблем не было. Когда начали стрелять по ночным мишеням я решил пошутить, помочь соседу, который не попадал в цель (мазал). Перевел на одиночный и сперва в его мишень, а потом в свою. А патроны были заряжены так: один трассер и один простой. Ну, я его шесть мишеней и своих шесть и выбил. Я просто не обратил внимания, что специально сзади меня стоял комбат и наблюдал, как стреляет солдат, который прибыл с Газни. Я еще этому молодому говорю, чтобы он говорил, что это он сам все выбил мишени. А комбат мне говорит: "Ты зачем не по своим мишеням стрелял", а я ему: "Ну, просто жалко было молодого и почему так мало патронов даете". Поругал, так для приличия, но потом дали Грамоту за отличную стрельбу. В пример привел: "Вот как надо стрелять". Он же не знал, что я до армии в тире по возможности зависал и выигрывал призы и деньги. Потом Уфимское ДОСААФ, там из малокалиберной винтовки стреляли, из пяти всегда выбивал 50 или 49 очков. АКМ мы уже до Армии разбирали и собирали с закрытыми глазами".

Газни, 6-я батарея, мои боевые Друзья (из личного архива Рима Халимова

«Нашему полку прибыло» ‒ скажут в Лашкаргахе, Газни и Джелалабаде. Задаю себе вопрос ‒ почему выбор пал на второй дивизион, а не первый? И, исходя из полученной информации от однополчан, прихожу к выводу‒ стечение обстоятельств. Просто, когда поступил приказ передислоцировать батареи в указанные точки, все три батареи первого дивизиона находились в рейде в разных местах. Возможно, только-только вернулись в расположение части и отравлять их снова в дальний поход было неразумно со всех точек зрения. Офицеры, прапорщики и рядовой состав второго дивизиона на данном отрезке времени больше были задействованы на строительстве и несении караульной службы по полку и шиндандскому гарнизону.

Из прочитанного в книге читатель, наверное, уже сделал вывод, что личный состав 28-го РеАП был многонациональным. Имена и Фамилии однополчан, поделившихся своими рассказами-воспоминаниями, наглядно говорят об этом. Да и не могло быть иначе в СССР. Все мы мальчишки Советского Союза, рожденные в шестидесятых, в детстве играли в войнушку и выбирали, кем будем, когда пойдем служить в Армию и спорили, кто лучше: танкист или десантник, моряк или летчик… Время шло, настал и наш черед. И оказалось, что военная служба гораздо сложнее и опаснее, чем нам ее рисовало наше детское романтическое воображение, а в Афганистане ‒ вдвойне, втройне. Неспроста и недаром позже (17 января 1983 года) Правительством СССР было принято решение предоставить льготы военнослужащим ОКСВА, по многим пунктам приравнивающие их к Участникам Великой Отечественной Войны, и Воинам-Интернационалистам («афганцам») через военкоматы были выданы Удостоверения (корочки) следующего образца:

Из личного архива Александра Филиппова

Для более полного понимания военно-политической и социальной обстановки в ДРА, а также информации о происходящем в целом в ОКСВА, сейчас и в дальнейшем буду приводить цитаты из книги генерал-полковника Меримского В.А. «В погоне за «львом Панджшера»» и других мемуаров военноначальников высокого ранга.

"При очередной встрече с Б. Кармалем, которая произошла уже в его постоянной резиденции, так называемом Народном Доме, С.Л. Соколов высказал свою оценку военно-политической обстановки.

‒ В ряде провинций положение сложное. Отмечается активизация мятежников, их антисоветская и антиправительственная направленность, особенно это наблюдается на северо-востоке страны. Вооруженные силы сейчас находятся под сильным воздействием вражеской пропаганды, что повлекло за собой снижение политико-морального состояния личного состава, дезертирство и даже предательство. Нам кажется, что сейчас первостепенной задачей руководства страны должна быть борьба за армию, борьба за умы личного состава, что, к сожалению, решается плохо. Такое положение, естественно, используют враги, привлекая для своей пропаганды родственников военнослужащих, засылая в воинские части своих агитаторов и т. п. Радио работает неудовлетворительно, газеты выходят нерегулярно и на места доставляются эпизодически. Конечно, при таком уровне правительственной пропаганды, привлечь народ на свою сторону невозможно.

Я обратил внимание, что лицо Б. Кармаля выражало явное удивление, вероятно ранее он такой информации не получал. С.Л. Соколов, выпив глоток чая, далее продолжал.

‒ В центре и на местах органы госбезопасности и полиции не выполняют своих функций. Центральные и местные органы власти не знают истинного положения дел и не могут упреждать события. Ссылка на неукомплектованность этих органов не может освободить их от выполнения стоящих перед ними задач. Поражает удивительное спокойствие, царящее на местах. Никакого противодействия мятежникам не оказывается. Органы государственной безопасности (КАМ) и полиции (ЦАРАНДОЙ) бездействуют. Разведку местоположения вооруженных отрядов противника не ведут и тактику их действий не изучают. Как будто бы мятежников в стране нет. Офицеры ‒ члены НДПА фракции ХАЛЬК не знают и не верят в свое благополучное будущее и, поэтому не работают, а выжидают. Нужно снять с них этот груз неопределенности. Убедить в благополучном решении вопроса при условии добросовестного и преданного отношения к делу. Пора прекратить чехарду и стабилизировать военные кадры. Недопустимо, когда офицеры назначаются и освобождаются с занимаемых должностей только потому, что состоят в партии ХАЛЬК и без ведома непосредственных начальников. Нам кажется, что кадровые органы допускают ошибку, когда назначают освобожденных из тюрем офицеров на их прежние должности, хотя они в данный момент заняты. Наверное, было бы правильнее в этом случае использовать таких офицеров только на вакантных равнозначных должностях, в том числе в Царандой и КАМ.

В заключение С.Л. Соколов подчеркнул: "В стране идет гражданская война, что требует от партийного и государственного аппарата перестроить свою работу в соответствии с этими условиями. Было бы неплохо, товарищ Кармаль, если бы Вы сочли возможным, в данных условиях, обратится с воззванием к армии. Она этого ждет и нуждается в нем. Мы сейчас работаем над предложениями, которые, по нашему мнению, могут оказать определенную помощь в стабилизации обстановки. По мере их готовности они будут Вам представлены".

Бабрак Кармаль и Леонид Ильич Брежнев

Прапорщик Николай Усенко, фельдшер 3-го дивизиона:

"Прибыл в полк 8.09.1981 г., на должность фельдшера 3-го дивизиона «Ураган». Убыл по замене в декабре 1983 года, заменщика встретил в Кабуле в аэропорту при выходе из самолета ИЛ-76. Я летел из Джелалабада в полк, и тут приземлился ИЛ-76, а я болтался в ожидании борта на Шинданд, и счастье привалило. Ни имени его, ни фамилии не помню. А сменил Пимкина, он перехватил меня на пересылке в Кабуле. Как у него это вышло, не знаю и хорошо помню, я должен был менять Мельника В.И. в Кундузе. На руках у меня было предписание. Когда прилетели в полк, комполка Ильин в кабинете удивился, что Пимкин провернул замену себе, он ведь не был два года в ДРА. А я и не жалею. Ильин был хороший ком. полка, а главное справедливый. Он спас меня от неприятностей. Убыв в ДРА, в части, где я служил, на меня повесили очень большую по тем временам сумму денег. Строили штаб дивизии и вот как будто я их присвоил. Думали, прапор убыл в Афган, там его грохнут и все. Но не получилось у них. Вызвал Ильин и спросил: "Брал деньги?" Я ответил: "Нет", "Тогда езжай и доказывай". Это был май 1982 года. Привез Ильину из прокуратуры постановление о моей непричастности к этому воровству. Ильин пожал мне руку и сказал: "Молодец". Был суд, но уже меня не трогали.

Две женщины были в полку, одна продавец, а вторая Лариса из штаба, машинистка.

До конца 1981 года был в полку. Когда точно не помню, в 66-ю бригаду отправили 5-ю батарею. Мой дивизион «Ураган» не принимал в это время в боевых операциях участия, и меня отправили в эту батарею, в полк прилетал за медикаментами. Да, желтели ребята. Изолятор был в соседнем модуле. Утром мы вместо зарядки перед строем раздавали пробирки для сбора мочи, капали йод для определения заболевания. Дорофеев начмед привлекал всех медиков полка: нач. ПМП Скорика, Толю стоматолога, фельдшера Сынжеряну, санинструкторы. Новый 1982 год встречал в 5 батарее. Еще одна батарея полка была в Газни, шестая, кажется. Там был фельдшер пр-к Сынжеряну, в этой батарее я так же был месяца два.

При мне в полку начали строить казарму щитовую для 3-го АДН, клуб стационарный. Столовые-ангары были, баня. Те, кого мы меняли, говорили нам: "Вам повезло, прибыли на готовое, а мы тут пахали-обустраивались". Они правы. Был бассейн. Смотрю фотографии 1985 и последующих годов, полк не узнать, все в кустах, сажали в начале 80-х.

После Ильина прибыл Котов и потом Рогозин, он меня отправлял в Союз. Был случай отравления антифризом солдатика, из какого подразделения не помню, я дежурил в ПМП и его принесли. Как сейчас помню, что мы его загрузили в кузов «ГАЗ-66» на носилках. Кто был водителем и тех, кто помогал мне сопровождать до госпиталя, пофамильно не помню. Какой был год, 1982 или 1983, тоже не помню. В госпитале я помогал в приемном отделении промывать бойцу желудок. Его не спасли. Такие случаи я записывал, куда и на какие операции ходил с батареей, кто из артистов приезжал и когда по датам. Писал все интересные моменты, вел записи в небольшой записной книжке, которую забрали погранцы и обещали вернуть. Но, увы. Столько лет прошло, а я сожалею о той записной книжечке. Помню, что на боевые ходил с батареей семь раз, были записаны все фамилии, парни были супер. Не было фотоаппарата, да и запрещали тогда. Полковые есть фотки, с ребятами из ПМП, а с боевых выходов нет.

После Афгана вернулся к себе в Сибирь. Потом Германия, Белоруссия и снова к себе домой, здесь тогда стояла дивизия. Мед. должностей не было, предложили переучиться и в военкомат мобистом. В 1997 году по возрасту ушел на ДМБ ‒ стал пенсионером. Сейчас работаю в Ведомственной охране Минфина РФ, охраняем федеральное казначейство. Есть внук Иван 15 лет и внучка Маша 11 лет. Старшая дочь Оля трагически погибла в Германии в 1990 году. Супруга на пенсии тоже. Есть авто, дача и в целом все нормально. Очень часто вспоминаю Афган. Здесь в Нижнеудинске жил офицер, который служил в автороте полка, капитан Логин Миша, мы знали друг друга и уже здесь дружили. Умер от рака в 2014 году. Он есть на фото у Петра Лисицы. Больше однополчан нет, есть кто служил Там, общаемся, собираемся. 15 февраля будет встреча, нас 43 афганца, встречаемся с теми, кто служил в Чечне".

2019 год. Ветераны-афганцы г. Нижнеудинска и района на встрече в честь 30-летия вывода войск из ДРА (из личного архива Николая Усенко)

Рядовой Рашит Загитов:

"В самом полку мы служили всего лишь 8 мес., остальное время ‒ на выезде, в бегах за душманами. Когда пошли в штаб майор Соболь-шутник нам выдал: "Вы еще не дослужили, могу оставить еще на полгода", хотя мы уже переслужили три месяца, мы деру оттуда! Призывался в октябре 1979, а уволился в конце декабря 1981".

Шинданд. У БМП ‒ это недостроенный мемориал в память о погибших, недалеко от госпиталя (из личного архива Рашита Загитова)

Ст. лейтенант Владислав Панафидин, заместитель ком. автороты по политчасти:

"Время службы в полку: ноябрь 1980-май 1982. Один из первых офицеров, награжденных в полку медалью «За Отвагу». Как попал в полк? Из Ташкента долго отправить не могли. Самолет по какой-то причине приземлился в Кандагаре. Нас осталось трое. Я, лейтенант (он был направлен в рем. роту замполитом) и симпатичная медсестра. На аэродроме случайно оказались офицеры из группы «КАСКАД». Нас увезли отдохнуть в их резиденцию. Там впервые угостили кишмишевкой. Я трезвенник, сразу опьянел. На следующее утро вылетели на афганском транспортном самолете в Шинданд. Кругом афганцы, а мы без оружия. Закончилось все без проблем. С аэродрома позвонили в полк и за нами прислали «Урал». Должности замполитов рем. роты и автороты были свободны. На Новый год уже был ответственным офицером по автороте.

Первая моя колонна на Кушку за картофелем была в 1981-м. В колонне было 2 БРДМ, машин больше десятка, в основном «Уралы», был один «ГАЗон». Я на головном БРДМ. Со мной в БРДМ был подполковник со штаба. Были два командира взвода роты, Я водил колонны до мая 1982, затем перевели в Кабул, в батальон охраны штаба армии. На Кушке обычно стояли рядом с речкой. На стоянке никогда не останавливались. Иногда рядом со складами. Старое Русское кладбище было на холме, там и памятник Крест недалеко был. В первый раз мы там хотели на стоянке остановиться. Не понравилось, развернулись и ушли к речке. Обычно там и останавливались. В заданное время ‒ к складам под погрузку. Я везучий был. Проходили без обстрелов. В переплет попали только один раз и то без единой царапины у солдат. Для меня все колонны, как одна, под копирку. Заданная точка, построение в 6 утра и вперед на скорости 80 км. Отстали «Уралы», остановились, подождали и опять вперед. Я на головном БРДМ. Грузы были разные от продовольствия и стройматериалов до снарядов.

В Лашкаргах ходили. Помню карт не дали. Связи не было (была радиостанция на «ГАЗоне»), но она не работала. Колонну привел уже когда было темно. Вел только по интуиции. Колонна в конце пути шла по раздолбленной дороге по глубокой колее. Была вынужденная остановка, движок у головного БРДМ заглох. Нас обошла «Шилка» с другой колонной. Через 200 метров «Шилка» мину в колее поймала. Мы начали движение через 5 минут и дошли спокойно.

После Кулешова командиром полка стал нач. штаба майор Ильин. Лучшего командира не встретил за всю службу. Не любил трепачей. Совещания краткие, точные, не более часа. Когда возвращался с Кушки, шел на доклад. Если у него было застолье с гостями любого уровня, обязательно заставлял сесть за стол, хоть на несколько минут. Однажды привел колонну, на сцене выступала главная героиня из фильма «Офицеры». Я весь в пыли с автоматом, он мне букет цветов и отправил вручать цветы на сцену. Цветы вручил и получил поцелуй в щеку.

После РеАПа служил в Кабуле. Приходилось встречать на аэродроме командиров дивизий и обеспечивать их безопасность при переезде в штаб армии на военный совет. В июне 1982 встретил на аэродроме генерал-майора Громова. Встречал на «УАЗике». При проезде по Кабулу был один выстрел в лобовое стекло. Осколки прилетели мне в лицо. Ни единой царапины. Пуля не задела никого из сидящих в машине. В сентябре 1982 готовился к убытию в Союз. Около 20 часов пошел в дом офицеров для просмотра фильма. Услышал взрыв на минном поле недалеко от КПП. Рядом стояли растерянные солдаты. На минном поле лежал и кричал подорвавшийся солдат. Отправив солдат на безопасное расстояние, в условиях полной темноты и без средств разминирования вытащил солдата с противопехотного минного поля. Затем на БТР доставили его в госпиталь в Кабуле. Был представлен к ордену «Красной Звезды». Через несколько дней убыл в Союз. Орден так и не получил. Замяли!"

Офицеры и прапорщики автороты полка. Стоят слева направо: техник автороты, командир автомобильного взвода лейтенант Борисов, командир автороты капитан Клевцов. командир второго автомобильного взвода, инструктор практического вождения, он же водитель автолавки прапорщик Повелко,? зам. по тылу подполковник Шевцов, замполит автороты ст. лейтенант Цуев,?. Сидит старшина автороты (из личного архива Алексея Евстропова)

Ст. л-т Виктор Спирин, помощник начальника автомобильной службы:

"Первая колонна на Кушку пошла в апреле или мае 1980, было еще не очень жарко. Не помню за чем мы ездили, но согласно приказу командира полка в каждой машине был старший: офицер или прапорщик. Колонны грузились не только в Кушке, но и в Мары. Помнится, в Мары за капустой перед 7 ноября ездили. Начальник колонны был ст. лейтенант Топоров. Сослуживцы перед праздником, естественно, заказали большое количество спиртного. На таможне все забрали. Говорили, что кто-то стуканул. Был скандал на уровне округа. Еще была небольшая колонна на Ташкент. Я, начальник колонны, прапорщик Широкорадюк (начальник полкового склада автомобильного имущества) и четыре водителя из автороты на трех «Уралах-375Д». Ездили на окружной автомобильный склад за запчастями и оборудованием. Один раз на диспетчерском посту перед Гератом взяли отпускника лейтенанта из 101 мсп. Оказалось, он пытался провезти наркоту. Хорошо водитель машины, в которой ехал лейтенант, заметил, это спасло солдата от долгих разборок. Он ночь просидел в комендатуре и с колонной вернулся в полк. А машина «Урал-375Д» № 30–11 около месяца стояла на штраф. площадке таможни. Позже еще один раз в Ташкент была командировка для получения комплекта ПАРМ-1М 4ОС. Это 4 машины и 2 прицепа. Ездил я, ст. прапорщик Городиский и 4 солдата из ремонтной роты полка".

Колонна автороты полка идет на Кушку (из личного архива Федора Литонова)

Мне за службу тоже не единожды пришлось пройти маршрутом Шинданд — Кушка — Шинданд. Уже позже, вспоминая былое, я написал стихотворение. Обстрел нашей и, шедшей следом за нами колонны, пробитая фляжка ‒ это не художественный вымысел. Так было, только висела фляжка с водой не на моем, а на ремне другого солдата. На счастье, тогда никто из нас не пострадал, а вот у тех парней с колонны, что шли за нами, по слухам, дошедшим до нас, были раненые и убитые, эвакуировали их в санчасть 101 мсп. Запомнилось еще, что тогда я чуть не потерял бронежилет. Было жарко, стекло дверцы «Урала» было опущено и бронежилет висел на ней. Обстрел велся не со стороны водителя, а пассажира, то бишь моей, и когда затрещали выстрелы и засвистели пули рядом с головой, инстинктивно схватил бронежилет и закрыл им как щитом голову. Водитель крикнул: "Стреляй, Саня!" Я бросил бронежилет обратно на дверцу неудачно и еле успел перехватить его, а то бы улетел на дорогу. Начал отстегивать кронштейн, крепящий автомат к кабине. Быстро сделать это у меня не получилось, от волнения наверно, то ли резина кронштейна тугая оказалась. Когда отстегнул, стрелять было уже не по кому, зону обстрела мы проехали. Сначала остановились в Герате, наша колонна была небольшая, машин десять-пятнадцать, я побежал вдоль машин узнавать нет ли раненых. Были повреждения у головного БРДМ (какие точно не помню). Потом выехали из Герата, остановились, осматривали повреждения машин, считали в них дырки от пуль, из рук в руки переходила пробитая фляжка. Подремонтировались и поехали дальше, с опаской поглядывая по сторонам дороги.

Рядовой Виктор Павлов:

"Всякое было за службу! Один раз обстреляли нас с тыла и ответить было нечем! Приняли решение и один расчет тренировали стрелять, если так можно выразиться в реактивной артиллерии, прямой наводкой. Каков был результат, уже не помню, но факт такой в истории нашей батареи был. Медаль «За Отвагу» (Указ ПВС СССР от 4 июня 1981 года) получил уже после 2-й Фарахской операции (28.08–05.09 1981 года), Ильин вручал. Орден «Красная Звезда» ‒ л-ту Севостьянову, командиру взвода нашей батареи. А зажали ‒ ряд. Силину С.Н., дважды со мной вместе представлялся. "

Из книги генерал-полковника Меримского В.А. «В погоне за «львом Панджшера»»:

"Нужно отметить махровый бюрократизм нашего Главного управления кадров. Особенно это проявилось в начале войны. Личный состав 40-й армии воевал и, естественно, что кто-то воевал лучше, кто-то хуже, кто-то отличился и заслуживал государственных наград. Но не тут-то было. Представления командиров, направленные в ГУК, находились там в течение нескольких месяцев в ожидании ближайшего государственного праздника. Многие награды незаслуженно снижались на одну, а то и на две ступени, а некоторым военнослужащим и вообще отказывали, мотивируя это тем, что он награждался 3–4 года тому назад, а срок был установлен не чаще одного раза в 5–6 лет. Естественно, что аналогичная мотивировка отказа была при представлении военнослужащего и к повторному награждению. Армия воевала, личный состав проявлял героизм, получал ранения, погибал, а судьба его наград решалась в кабинетах ГУК в г. Москве. Такая же картина повторялась и с досрочным присвоением воинских званий. Кажется, у нас был богатый опыт Великой Отечественной войны о порядке награждения и внеочередного присвоения воинских званий, но, к сожалению, к этому опыту генералы и офицеры ГУК не обращались. Только после неоднократных обращений С.Л. Соколова к Министру обороны Д.Ф. Устинову, а затем и в политбюро ЦК КПСС, эту рутину удалось сломать. Более того, было принято решение обязательно награждать раненых и погибших. Но сроки прохождения документов остались большими. Нужно отметить еще один момент. Если опыт Великой Отечественной войны офицерами ГУК был забыт, то командиры частей и подразделений использовали его в полной мере. Я имею ввиду, что зачастую к наградам представлялись лица приближенные к командиру, но не имевшие ратных отличий. В то же время были забыты шофера автобатов, совершавшие рейсы по маршруту Термез — Кабул и Кушка — Кандагар. А ведь эти водители проявляли мужество, смелость и героизм ничуть не меньше солдат мотострелковых подразделений. Только к третьему году войны положение с награждением в основном нормализовалось".

Лейтенант Севостьянов Александр Николаевич, КВ-2, 2 реаб, 1 дивизион, 28 РеАП. Шинданд, осень 1981 г. Уже кавалер ордена «Красная Звезда». Скоро замена (из личного архива Виктора Павлова)

Сержант Николай Попов:

"Первые полгода у нас был ком. взвода. А. Грень. Говорят, именно он построил бассейн. Потом он ушел, а замену не прислали. Года полтора мы были без ком. взвода. Поскольку дембеля нас ничему, кроме работы с буссолью, не научили, то пришлось все осваивать самим. Каждый ПХД я шел в парк в топопривязчик. Доставал документацию и изучал. Очень помогло то, что я с 4-го курса строительной специальности и геодезию сдал на «отлично». Месяца за два разобрался полностью со всей аппаратурой топопривязчика и научил других. Ездили заниматься в поле одни, без офицеров. И на всех итоговых проверках мы участвовали в стрельбах, привязывая огневые и иногда НП. Даже мне приходилось учить на проверках офицеров, ибо их это дело спрашивали, а они артиллеристы и в топопривязке мало разбирались. Замкомвзвода наш пришел из учебки на полгода позже нас. Мы, сержанты нашего призыва, отказались от должности замка. А ему деваться некуда было. Как-то нас подвязали на строительство КПП. Построили. И там же часто в наряде бывали. На КПП было три комнаты. Комната, где сидит дневальный, комната отдыха и комната советско-афганской дружбы с отдельным входом. Ключи от последней были у замполита полка. Мы там не бывали. А вот комната отдыха, с кондиционером, очень спасала летом. Уже под дембель пришел ком. взвода Тарелкин А. (ныне покойный). Он был только с училища. Мой ровесник. И ничего толком не знал. Да еще офицеры, как молодого гоняли его на подъемы, вечерние поверки и прочую рутину. Через месяц он чему-то научился, и нормально с ним мы ужились, хотя поначалу пытался командовать, ничего не умея. Уже под дембель ездили в рейд с «Ураганами». Нормально отработали по привязке огневых и НП на всех этапах. Но, главное, что мы сделали в первую очередь сразу после ночного марша, это определили с помощью гирокомпаса поправку буссоли. Имея ее, в общем-то, расчеты могли и сами привязаться, если на местности были подходящие ориентиры. Правда трудновато было на «УАЗ» ехать по колее пробитой танками и мощной колесной техникой. Но прошли, не увязли, разок только закипели.

Про ВАП (винтовочный артиллерийский полигон): чтобы не тратить дорогие снаряды при учебе, был придуман ВАП. Расчет БМ или пушки выполняет все обычные действия, привязки, расчеты и наводку. Но стреляет не машины, а пулемет, установленный в здании ВАП. Одиночными. По макету местности. В буссоль попадание пулеметной пули видится как реальный взрыв на местности. Вот именно этот макет местности наш топовзвод и строил все лето, церквушки и дома по колено, мостики, ну и прочие объекты на местности. По плану на местности должна была быть река с притоком. Так вот 600 метров реки были выложены по четыре штуки в ширину бутылками из-под минералки со свалки дивизии (бутылки сначала не принимали и их выбрасывали). Несколько машин этих бутылок привозили. ВАПом пользовался и наш полк и артполк.

Роба у нас была х/б, как зимой, так и летом. П/ш нашему призыву выдали под дембель только. Зимой сапоги, летом берцы. На лето выделялось две пары носков. В общем-то хватало, носки были неубиваемые. Значков нам не выдавали, каждый как мог крутился. Однажды парню из нашего взвода дали отпуск по семейным обстоятельствам, так значки ему со всего взвода собирали. Я свой комплект выменял у нач. вещевого склада на вырезанные собственноручно из листовой резины штампы, что ставили на белье и накладные. Причем договор был на два комплекта, один продал и на эти деньги купил подарки домой на дембель. Кормили очень хорошо, особенно при Ильине. Мясо производства Чили, Аргентины в коробках, как окорочка куриные ныне, ни косточки, ни пленки, чистое мясо. Мяса настолько было много, что надоедало. Часто в столовой отправляли молодых за чистой вермишелью, заливали это кофе на сгущенке и добавляли масло, а мясо молодым оставляли. На ужин вообще не ходили часто. Всегда в палатке была пара ящиков рыбных консервов, что всегда оставались с нарядов по кухне. Вот чего никогда не видел за всю службу, это яиц. Как-то в часть завезли много соленой селедки (тоже дефицит в Союзе в те годы), объедались ей. Единственно чего видели мало, так это фруктов свежих, редко, чаще случайно. В столовой узбекские повара не постоянно, но и совсем не редко готовили обалденный плов. На хлопковом масле с добавлением изюма.

Под офицерским модулем жил огромный варан, метра два наверно. Очень красивый, чешуя на солнце всеми цветами радуги переливается. Иногда он выбирался, и народ с гиканьем за ним бегал. Мелких варанов, размером с кошку, в поле часто видели. С рейда как-то обезьянку привезли. Змей не видел в поле ни разу. Как-то разведчики выкопали зимой щитомордников и скорпионов, а вживую скорпионов не видел. Зато фаланг чуть не каждый наряд на КПП, они на свет из степи приползали. Самую большую обнаружили у нас в палатке в запасном выходе, размером с мою ладонь была. Как потом оказалось они не ядовитые, тогда этого не знали. В поле видели зайцев, грифов, уларов, в арыках ловили крабов. В тумбочках жрали печенье джунгарские хомячки, серые с белой грудкой. Нас совершенно не боялись, а мы их не трогали ‒- красивые. А вот мышей за пологом палатки ремнем часто глушили.

В поле, недалеко от части, был родник и на занятиях туда иногда наведывались умыться, водички попить. В части из скважины вода была скверная, пока не привыкнешь, тошнило и зубы от нее портились. Я в армии много зубов оставил из-за этого. На второй год ее запретили пить и привозили хорошую с района аэропорта, а со скважины ‒ только для стирки и умывания. В каждом подразделении на второй год поставили полевые кухни и в них заваривали верблюжью колючку, это и пили, в том числе и в качестве профилактики от болезней. Очень свирепствовала желтуха, из-за этого в столовой убрали тарелки и выдали каждому котелок и ложку, но переболели очень многие. Меня краешком зацепило, но в госпиталь не попал. Случилось это под Новый год, самолеты не летали, потому мы с товарищем сидели в палатке и жрали накупленные в магазине сладости. Как потом оказалось именно сладкое и помогает в таком случае. Короче, к тому времени как самолеты залетали, симптомы у нас пропали и в никакой госпиталь мы не улетели.

Из офицеров полка запомнились: Хубиев (разведка), впоследствии стал командиром дивизиона (на данный момент нет в живых), Германович (связь) — такой крепкий, немного кряжистый (говорили, боксер бывший) и очень спокойный, к-н Егоров (служба РАВ). Именно Егоров приютил брошенного Кулешовым Рекса и увез с собой в Союз, и именно Егоров вел занятия по карате. К-н Давыдов (комбат 6-ой батареи) запомнился тем, что, по общему мнению, «у него даже мандавошки ходили строем». Вживую общался с ним пару раз, когда ходил в наряд по штабу, особо придирчивым не показался. М-р Иван Бут, первый замкомполка, любитель устраивать ехидные разносы по мелким провинностям на разводе. Нач. штаба. м-р И. Соболь. Поскольку БУ напрямую подчинялась командованию полка, то после комбата он был следующий вышестоящий начальник и часто бывал в батарее. Лето, клапана окон палаток закрыты и в палатках темно. Команда ‒ «Подъем». В палатку радиовзвода кто-то зашел. Из дембельского угла вопрос: "Дневальный, кто там на подъеме?". Если не сильно строгий офицер, то дембелям можно на зарядку не идти и поспать еще чуток. Ответа нет, тишина. Из дембельского угла звучит: "А дежурный сапог?". И наконец ответ голосом нач. штаба — "Сейчас узнаете, кто на подъеме". Через несколько секунд через заднюю дверь все мухой свалили. Ну, а после развода весь сержантский состав БУ, невзирая на призыв, в полной выкладке был выстроен в районе караулки и получил задачу, за определенное время добежать до дороги и обратно. Не уложимся ‒ будем бегать до победного конца. Поскольку время было нереальное и несколько километров по жаре +45 никому не улыбалось, то мы сговорились бежать первые метров 200 от старта и последние 200 м до финиша, остальное пешком ходить и хоть целый день так. Степь ровная, как на ладони нас видно. И вот мы бежим последние 200 м к финишу, изображаем, как мы запыхались и устали. Соболь смеется в голос и отпускает нас.

Практически каждый день показывали кино. Причем многие фильмы мы видели раньше, чем они пошли в Союзе. Довольно часто были артисты. Запомнились Кобзон (с тех пор очень его уважаю), «Пламя» и театр Советской армии (был ведущий «Артлото» Федор Чеханков и актриса — жена главного героя из фильма «Офицеры»). Новый год праздновался всей батареей. Накрывалось угощение и связисты делали из лампочек гирлянды. Отдельно у нас во взводе праздновались дни рождения, даже самого молодого. Сбрасывались деньгами, делали торт из перемолотого в муку в наволочке печенья и сгущенки. между слоями апельсиновый джем. Ну и всякие конфеты, напитки. И еще на посошок, из нелегального. Ставили бражку в канистрах. Водка недоступна — дорого очень. Дрожжи брали на хлебозаводе, а сладкое разное, сахар, что давали некурящим, монпансье из магазина, даже изюм из компота с столовой (он был местный и настолько сладкий, что сахара в нем и после компота оставалось достаточно для бражки). Из этого изюма чаще всего и делали. емкость с бражкой летом тупо в поле прятали. Из-за этого все канистры круглые были (газом раздувало). Ну а зимой сложнее, днем под полом хранились в палатках в вырытых ямах, а ночью доставали и ставили рядом с печкой. Чтобы не пахло в палатке, трубку из канистры в воду. Однажды эту бражку нашел первый замполит, а поскольку нашлось в каждом взводе, то наказали всех замкомвзводов. Единственный раз наряд по батарее из них состоял, хотя сержантов дневальными не ставят. Легкодоступным был гашиш. Когда ездили в Адраскан за песком для стройки, выменивали у мальчишек местных на лопаты, ломы, на куски арматуры. За наручные часы давали лепешку с ладонь. Этого хватало всей батарее (не все курили гашиш) на месяц. Однажды я починил чей-то будильник, и его сменяли. Сам я курил несколько раз, пока однажды не перебрал и не пошли глюки, после этого больше не пробовал. Зимой, когда топились печки, жарили картошку. У нас во взводе был глубокий противень на ведро, как раз на взвод. Ближе к дембелю, при Котове, когда у нас начала появляться, чего раньше никогда не было, свинина, солили сало, с картошечкой самое то! По ассоциациям: однажды ночью перелетные птицы уселись на растяжки антенны полковой радиостанции и оборвали их. Опять же ночью на фонари прилетела огромная стая саранчи. Утром шли в столовую, и она хрустела под ногами, слой был 2–3 см по всему полку. О службе я ничуть не жалею. Хорошая школа жизни была".

Разведчики на винтовочном артиллерийском полигоне. Слева Могильченко. Справа Павловский. Второй слева ‒ начальник разведки полка м-р Хубиев (из личного архива Николая Попова)

Наш варан (из личного архива сержанта Николая Попова)

Мой полк (из личного архива Виктора Болдырева)

В течение всего года боевые действия проходили во многих местах, особенно активно в провинциях Логар, Пактия, Кандагар, Нангархар и вблизи Кабула. Бои в ущельях Панджшер и Тура-Бура, Ургунская операция, «Мармоль» и другие. Только осенью подразделения 40-й Армии совместно с военными ДРА провели 46 операций и свыше 250 реализаций разведданных. В 1981 году потери СССР в ДРА составили 1298 человек. В их числе трое военнослужащих нашего полка: Сергей Лескин, Всеволод Лазука, Виктор Сушко (есть информация, что летом 1981 от инфекционного заболевания в изоляторе санчасти полка умер солдат, но фамилию его пока не удалось установить).

Знаковые события года:

1. В январе вручен Вымпел Министра Обороны СССР.

2. Шестого мая вручено Боевое Красное Знамя полка.

3. В июне вступил в должность новый командир полка подполковник Ильин Борис Михайлович.

4. В октябре второй дивизион убыл из Шинданда на новые места дислокации для оказания артиллерийской поддержки 317пдп, 191омсп, 66 омсб.