История одного полка

Глава третья. Год 1982-й

Почтовый конверт. Письмо домой (из личного архива Николая Попова)

Операция «Магистраль». Три месяца кочевали. Пришла колонна. Танцует Багиров Нофал, «отрабатывает» письмо (из личного архива Игоря Шардакова)

«Все течет, все меняется», как говорил древнегреческий философ Гераклит. Вот уже больше 40 лет прошло с того времени, как началась та далекая Война. Ушли в прошлое конверты и письма, написанные шариковой авторучкой на листе бумаги, вырванном из школьной тетрадки. Мало сейчас охотников среди нас заниматься этим эпистолярным жанром, а уж среди молодежи и тем более. Теперь все проще и быстрей: мобильные телефоны (сотовые), айфоны, смартфоны, интернет в помощь. Но то сейчас, а тогда другого средства связи было не дано, и путь до адресата с пункта А до пункта Б занимал в лучшем случае две недели. Долгожданные Письма, полученные нами, а еще больше полученные от нас родителями, женами, родственниками, друзьями были большими, радостными, волнующими событиями.

Их Ждали, ими Жили, хранили и перечитывали. Вот некоторые отрывки из писем тех, кому не суждено было вернуться живыми, взятые мной из Книги Памяти Ленинградской области «НЕ ДАЙ, ОТЧИЗНА, УМОЛЧАТЬ…»

Обычные простые солдатские письма: вкратце о службе, о быте, погоде и окружающей местности, вопросы о том, как там дома и вдруг, в один миг вся почтовая связь оборвалось извещением из военкомата. Больше писем не будет, вот они все, сколько есть и одно из них последнее. БЕДА, ГОРЕ ГОРЬКОЕ ПРИШЛО В ДОМ. Светлая Память, Вам Солдаты.

Примерно такого образца документ извещал родителей о смерти сына

«Здравствуйте, мои родные! Пишет Вам сын и брат рядовой Угаров. Зоя, ты упрекаешь, что о трудностях ничего не пишу. Все правильно. А чего жаловаться? Какой же ты солдат, если в каждом письме будешь маменьке жаловаться? Есть, конечно, трудности, но я как-то стараюсь их преодолевать сам. В этом, наверное, и состоит воспитание в Армии…» «…Город, где я сейчас служу, называется Баграм. Из Ташкента вылетели на Кабул (столица) 1 ноября 1981 года (эту дату надо запомнить) в 10 часов утра. Через 1,5 часа были в Кабуле. Летели самолетом ИЛ-76. Из Кабула на АН-12 в Баграм, где мне и предстоит отслужить свои полтора года. Машины пока не дают. Я попал в отдельную вертолетную эскадрилью. Сейчас я вроде слесаря. Помогаю ребятам, в наряды пока не ходим, обвыкаемся. Машину получу, скорее всего, весной, так как много ребят уйдет на дембель. Поздравляю с Праздником!»

«…Службу несу нормально, но тяжеловата она, черт подери. Дело в том, что получил машину «УАЗ-452» — «санитарку», как ее здесь называют. Машина еще ничего, дышит. Взял я ее без тормозов и вот сейчас занимаюсь понемногу. Приходится ходить и в караул, и делать машину. Для этого меня ставят на ночные посты, то есть ночью охраняю его, а днем свободен. И вот это свободное время использую для ремонта. В караул приходиться ходить через день, но, в общем, служба идет нормально. Недавно, кажется, сюда приехали, а вот уже полтора месяца как здесь.16 декабря останется 100 дней до года службы, а там служба пойдет легче. Вы тут пишите про отпуск, но это вопрос сложный. Тут отпуска дают за заслуги, а я пока ничем не отличился, так что, Зоя, придется тебя разочаровать, но будем надеяться. Зоя, ты пишешь, что сфотографировалась, обязательно вышли фотографию. Еще лучше было бы, если бы вы сфотографировались все вместе и прислали фотографию сюда. Это было бы здорово! Насчет своей фотографии ничего не обещаю, так как фотографии тут нет и сфотографироваться негде! Зоя, если тебе удалось попасть на «Машину времени», то поделись впечатлениями. Я думаю, тебе понравилось. Мне ребята рассказывали про концерт «Машины». Говорят, просто чудо! Все так ярко, красочно! Пишите, как папа с мамой съездили в Пошехонье. Какие там новости? Суханово, наверное, камышом заросло… Пишите! Жду! 14.12.81 г. Баграм».

Рядовой Угаров Н.А. умер 8.01.1982 г. от ран.

Письмо жене ст. лейтенанта Шустова:

«Леночка, здравствуй! Сегодня отправил тебе два письма, а сейчас пишу новое. Вчера было ровно три месяца, как я в Афганистане. До чего же время медленно идет. Кажется, будто я здесь уже год. Вчера занялся стиркой. Все постирал что было. А потом даже пол в землянке помыл. Что-то вчера меня потянуло на хозяйственные работы. Я бы и обед сварил, но это без меня делают. Видишь, по какой работе человек заскучал. Но ничего, когда приеду, ты постараешься меня загрузить, чтобы не скучал. Уже третий день не привозят хлеба. Хорошо, что вчера у афганцев взял, теперь хлеб жуем… Позавчера был концерт из Союза. Итальянка какая-то спела песню «Антошка, пойдем копать картошку…» с детским ансамблем… Что-то сегодня у меня опять некрасиво пишется. Хоть письмо не отправляй… Последние два письма твои я читаю каждый день по несколько раз. Хорошо читать хорошие письма. Да, Леночка, ты моим ничего не говори, что я тебе написал. Они ничего не знают и знать им не надо. Ну вот вроде и все, моя хорошая. До свидания. Миша.18.08.81 г.»

Ст. лейтенант Шустов М.И. умер 3.02.1982 г. от ожоговых ран в Ташкентском госпитале.

Письмо рядового Агафонова:

«Привет из Шинданда. Здравствуйте! Мама-Папа, Машулинька, Ирина и Слава. С большим приветом и массой наилучших пожеланий Валерий… Папа, Поздравительную открытку я получил 20.01.83, а письмо от мамы 21.02.83, за что большое спасибо. Немного о себе. Служу хорошо. Кормят отлично. Моемся в бане, а там же и стираемся два раза в неделю, так что ходим чистыми. Папа-Мама, ходим сейчас в наряды каждый день, потому что из моего призыва осталось (из десяти) всего шесть человек. Конечно, тяжеловато, не высыпаемся. Но ничего — скоро придут новички, как здесь их у нас называют «чижики», и будет служба идти полегче. Я сейчас с 22 на 23 февраля стою в наряде на КПП, свободного времени хватает и решил написать, а то вы волнуетесь, беспокоитесь. Мама-Папа, я буду вам чаще писать, но вы не расстраивайтесь, что так долго не получаете, письма долго (по 30–40 дней) идут до Ленинграда через Ташкент. Сюда в часть пришло письмо из автошколы Выборга: просят, чтобы замполит наш написал о моей службе и еще фотографии. Это письмо написал Раюшкин. Если будут фотографировать, то я вам вышлю свою фотографию. Скоро,20 марта, нам выдадут летнюю форму — панаму, куртку с брюками, две пары носков и ботинки. Погода стоит теплая ‒ +15°,а у вас, наверное, мороз -20°. Даже не верится. Папа, в парке я пока работаю слесарем и многому научили меня военнослужащие. Написал письмо в Дмитрово, Ромке, скоро должен придти ответ, жду. Папа-Мама, Машулинька, Слава и Ирина! Берегите себя от желтухи — это очень коварная болезнь. Я это знаю. Писать заканчиваю, передавайте всем большой привет, и Васе с Ласуном передайте большой привет от меня, передайте им, что я служу хорошо, как мне наказывали… Мамуля, Машуля и Ирина! Поздравляю вас с Международным женским днем, желаю хорошего здоровья, успехов в труде и в работе, большого веселья и счастья в этот день. А Машулиньке ‒ слушаться Маму, Папу, Бабушку и Дедушку. Ну вот и все. Пишите чаще. До свидания. Всех целую. Валерий. 23.02.83 года».

Рядовой Агафонов В.В. погиб 23.02.1983 г.

О письмах, как основном средстве связи того времени между людьми, находящимися далеко друг от друга, сказали. Надо сказать несколько слов и о Записных книжках, что были практически у каждого солдата и о Дневниках, что были реже у рядовых, а по большей части велись офицерами и прапорщиками, и о фотокарточках, что тоже далеко не у каждого служившего в Афганистане есть, у многих просто не было такой возможности сфотографироваться на память Там. Солдатская записная книжка (блокнот размером с военный билет, чтобы можно было носить в нагрудном кармане гимнастерки или потайном бушлата) в ней записывались адреса родственников, друзей с гражданки и товарищей по службе в Армии, песни, стихи, солдатские шутки и афоризмы, рисунки на армейскую тему. Некоторые солдаты записывали выезд на боевые операции ‒ даты и место проведения.

Привожу некоторые характерные записи в них:

Первый год службы — как закалялась сталь.

Дембель — жизнь начинается снова.

Солдат в столовой — лев готовится к прыжку.

Дневальный — спящая красавица.

Строевая — хождение по мукам.

Дежурный по кухне — багдадский вор.

Губа — человек с ордером на квартиру.

Утренняя зарядка — изгнанные из рая.

Вызов к старшине — иду на грозу.

Записная книжка неизвестного солдата из 5-й гвардейской мсд

Дневник ‒ это уже более личная и объемная по содержанию тетрадь, и, как я уже сказал, в силу различных запретов и регулярных проверок личного имущества рядовых со стороны вышестоящего начальства, они практически не велись солдатами и сержантами. Да и записная книжка могла быть изъята или же вырваны из нее те страницы, что, по мнению проверяющего, не соответствовало секретности, моральному и политическому облику военнослужащего, а если и удавалось ее сохранить в целости всю службу, то был большой риск ее ревизии или изъятия при увольнение в запас при контрольной проверке в части перед отправкой на аэродром, на самом аэродроме, а также на таможне по прибытии в Союз. Вот такие были строгости и требования того времени. С фотографиями-фотокарточками, как память о службе, тоже было все непросто. Фотоаппарат ‒ вещь хрупкая и капризная в обслуживании, но мало наснимать кадров на пленку, так ее еще надо проявить и просушить, а потом с нее напечатать снимки на фотобумагу.

Чтобы мне не описывать подзабытые подробности рождения фотографии я взял из интернета краткое описание сего священнодействия и представляю читателю:

«Чтобы приступить к съемке, нужно было подготовить аппарат, зарядив пленку. Но все было не так просто, ведь сначала ее нужно было заправить в кассету. Во времена СССР пленку продавали в обычной светонепроницаемой бумаге черного цвета, а также отдельно нужно было покупать сами кассеты. Пленка, обернутая в бумагу, помещалась в коробочку типовых размеров, на которой указывалась светочувствительность (32, 64, 125 или 250 единиц). Было всего два завода-изготовителя — «Свема» и «Тасма». Универсальной и наиболее ходовой пленкой, которую использовали почти все фотолюбители, была «Свема-64». «Свема-64» — самая популярная пленка среди фотолюбителей в СССР. Нужно было в полной темноте вытащить пленку из упаковки и накрутить на небольшую бобину, которая вставлялась в кассету и закрывалась крышкой. Новичкам приходилось тренироваться, делая все это на свету с помощью проявленных отснятых пленок. После зарядки кассету вставляли в фотоаппарат, после чего можно было приступать к съемке. Проявка отснятых пленок или как появлялись фотографии: после съемки пленке предстояло пройти непростой и длительный путь, прежде чем появлялись настоящие фотографии. В полной темноте необходимо было вынимать пленку из кассеты, наматывая ее на специальную спираль, которую впоследствии погружали в светонепроницаемый бачок. Его наполняли проявителем — специальным химическим раствором, в составе которого содержалось бромистое серебро. Проявка пленки происходила за 8-10 минут, после чего ее необходимо было промывать под проточной водой, удаляя химический раствор. Далее нужно было использовать закрепитель, называемый также фиксажем. Это специальный реактив, который защищал эмульсию пленки от света. Далее оставалось высушить пленку. Мы рассказываем все довольно кратко, не углубляясь в детали. В действительности же были важны все мелочи: температура проявителя, пропорции его замешивания, время выдерживания пленки в растворе и так далее. Поэтому мы выше и сравнили процесс проявки со своеобразным видом искусства. Все отснятые на пленку изображения имеют вид негативов. И все это касается пленки для ч/б фотографий, а с цветными все было в разы сложнее ‒ использовались другие реактивы, состоящие из нескольких жидкостей. Сама пленка и химикаты стоили в разы дороже черно-белых, а процесс проявки был более трудоемким. Именно поэтому большинство фотолюбителей ограничивались черно-белыми снимками, а цветным фото занимались преимущественно профессионалы. Печать долгожданных фотографий: итак, после проявки, закрепления и высушивания пленки можно было приступать к печати снимков. Кадры имели вид негатива, то есть цвета были инвертированы: черные предметы были белыми, а белые — черными. Для переноса на фотобумагу нужно было вставить пленку в фотоувеличитель и пропустить через нее световой поток, спроецировав полученный кадр на светочувствительной бумаге. Последняя, в свою очередь, размещалась на кадрирующей рамке. Использование увеличителя давало возможность создавать фотографии нужного формата. Процедура проявки экспонированной бумаги с фоточувствительным слоем была схожа с проявкой пленки, но только в полной темноте сделать это было невозможно по понятным причинам. Чтобы бумага не засвечивалась, процесс происходил в помещении с красным освещением. Такой свет был безвреден для чувствительного слоя фотобумаги. Печать фотографий возможна только при красном освещении — с ним фотобумага не засвечивается. Фото: будущие фотографии отправлялись сначала в проявитель, а затем в закрепитель, и после этого их высушивали. В домашних условиях сушку проводили, прикатывая снимки на глянцеватель или приклеивая к обычному стеклу. Всевозможные дефекты приходилось устранять методом ретуширования, но для этого нужно было иметь определенные навыки. В результате таких трудов, начиная заправкой пленки в кассету в условиях кромешной темноты и завершая переносом изображений с пленки на фотобумагу при помощи фотоувеличителя, каждый кадр ценился намного больше, чем современные цифровые снимки, которые можно создавать десятками, сотнями или тысячами».

Автор: Никита Соколов.

Теперь читателю понятен сколь труден был путь рождения фотографии вообще, а там в Афганистане, тем более. Учитывая дефицит всех составляющих, перечисленных выше Никитой Соколовыми и то, что в личном владении фотоаппарат был в основном только у офицеров и прапорщиков, а фотосессии (говоря современным языком) личного состава подразделений не приветствовались командирами. Отсюда и результат, что у большинства Афганцев фотографий о службе совсем мало или вообще нет. Грустно, Обидно, Досадно…

Мой земляк киришанин афганец Володя Сальников, проживающий сейчас в Санкт-Петербурге, зная, что я пишу книгу, прислал мне ссылку ‒ информацию с отрывками из афганских записей своего боевого товарища.

Из дневника Александра Артамонова, военнослужащего 650 ОРБ, 3-го взвода специальной разведки РДР, Шинданд, 1980 год:

«22 мая 1980 года. Наконец-то я в батальоне. Можно все спокойно осмыслить, записать то, о чем думал, бултыхаясь в десантном отделении БМП-1 (раскаленной консервной банке). Только теперь понял, что такое жизнь. Это прекрасное и удивительное чудо. Понял теперь, когда узнал, буквально увидел, что такое смерть. Мы хмуры и мрачны, мы злимся и ругаемся из-за пустяков, укорачиваем себе жизнь, нисколько не думая о том, что проматываем чудесный миг пребывания на Земле. Мне хорошо знаком свист пуль, совсем, как свист стрижа. Она «поет», когда проносится где-то рядом, когда же летит в тебя, просто оставляет дымчатый след на камне, россыпью каменных брызг осыпает лицо. И уже за укрытием думаешь: «Да! Как хорошо, что ты не нашла себе цель!». На ремне ‒ семь магазинов, две гранаты, штык-нож и маленькая фляжка воды (750 грамм), ну что там пить! Когда жара зашкаливает за все возможные пределы человеческих возможностей. За спиной вещевой мешок, так называемый старый армейский «сидор» с патронами, гранатами, сигнальными ракетами. На ней же, на спине, автомат с перемотанными изолентой магазинами по два. И, о боже! Какое счастье, мне еще досталось тащить на своем горбу радиостанцию. Все это просто вдавливает меня в землю, в эту афганскую, каменистую, но все же землю. Но я, нагруженный как вол, впервые в жизни лезу, ползу по почти отвесной стене гор наверх, на вершину… Рот наполняется клейкой горечью, хрипящие легкие вырываются наружу вместе с бешено прыгающим сердцем. Лезу вверх, цепляюсь за камни, цепляюсь за жизнь и не знаю, что ждет меня там, и ждет ли меня вообще что-нибудь после этой вершины, если я на нее все-таки заберусь? Может, укрывшийся за этой, немыслимо чужой мне, грозной и страшной скалой, душман уже приготовился швырнуть вниз, на меня, свою гранату? Ползут по скалам, по камням живые (пока?) мишени. А где-то в пещерке, но повыше нас, закрывшись камнями, сидит враг, жует изюм «кишмиш», пьет зеленый чай и, не торопясь выбирает, в кого бы ему прицелиться… Я видел тела убитых ребят, мы сами вытаскивали их из вертолета. Одному оставалось полгода «до гражданки», другому год, остальные только-только одели солдатскую форму. За что же погибли они, за что отдали свою кровь, жизнь на чужбине, за чье счастье? Иногда мне думается, что нашим отцам было гораздо легче во второй мировой войне. Хотя бы в моральном отношении. Они воевали на своей земле, за свою Большую и Малую Родину, не жалея ни сил, ни здоровья, и самой жизни. Зная, что отдых, да и сама жизнь возможны только после Победы над врагом. А мы? У нас нет линии фронта. Разгромив одну банду, нужно ждать встречи с другой, и совсем не исключено, что она, эта встреча, не произойдет на том же самом месте. Банды растут как грибы. Кажется, что весь Афганистан, это одна сплошная банда. Днем человек, обыкновенный мирный дехканин, возделывает землю, пасет скот. А ночью у него есть откуда достать старенький «Бур» (винтовка), а то уже оружие и поновее, купленное за американские деньги. И устроить очень грамотную засаду на «шурави» (советских). Потребуется, думаю, лет 10, чтобы затихла эта партизанская война. А нам ведь совсем немного осталось до дома. И так хочется жить! Вернуться живыми, здоровыми. Но возвращаются не все… Каждый день самолет увозит цинковые гробы. Увозит совсем молодых парней. Смерть положила в эти аккуратные металлические ящики их надежды, их будущее, в конце концов, их потомство. Некоторые из них не успели даже влюбиться… Тяжело умереть от пули, а еще тяжелее от жажды. Один наш солдат потерялся в горах. Четверо суток он искал выход, сбросил с себя все, кроме оружия. И умер… Умер, положив под себя автомат. Умер, не дойдя буквально ста метров до воды… И мы тоже умирали от жажды. О! Только здесь и теперь я узнал истинную цену маленького глотка воды, обыкновенной жидкости. Какое неземное счастье спуститься с гор, едва-едва переставляя ноги, добраться до горного ручья и упасть в него! Упасть головой в воду и пить, пить, пить… Сесть на омываемые водой камни, передохнуть и снова пить, пить, пить… Заполнить живительной влагой все клеточки тела, разбавить сгустившуюся кровь, смыть с лица, да и с души серую маску безразличия и усталости. Снова трясемся в БМП, ищем новое ущелье, ищем моджахедов, ищем для себя новые пули, мины, гранаты. А что делать — Война! В эти минуты и часы мозг всецело предается воспоминаниям, размышлениям. Вспоминается дом, родители, друзья, девушки. Очень легко строятся эпизоды, и целые картины возвращения домой. Все это так сладко, но так пока далеко и сказочно, тем более что сказка то страшная. Она очень даже вполне может закончиться на погосте.

Тяжелая служба выпала на мою долю. Сначала «учебка». Трудно там быть, когда тебе уже 23 года, а сержанты все по 19–20. Полгода пережил, сержантом приехал на новое место службы и вновь оказался «молодым»! Ну, а потом Афганистан. Чего стоил один переезд через перевал! Снег, мороз, тент едва прикрывал нас, коченеющих солдат. Мы снимали сапоги и оттирали ноги снегом. Мы спали на земле, на матрасах, в шинелях и бушлатах. Бочком, один к другому, как кильки в банке, потому что не хватало палаток, и было очень мало места. Нас грызли вши. Начинаешь засыпать и чувствуешь, как одна вша побежала по бедру, вторая зашевелилась на плече, третья затанцевала на животе. Когда стало теплее, картина возникала уже привычная: человек сидит под солнышком и, вывернув наизнанку свою одежду, ведет «бои местного значения с внутренней контрреволюцией». Мы не видим здесь вдоволь хлеба, каждый день тяжелая работа по благоустройству, наряды, караулы, или вот эти страшные и опасные рейды по Афганистану, когда смерть кажется совсем-совсем рядом, стоит только оглянуться или даже просто скосить свой взгляд, со всех сторон на тебя смотрит леденящим душу взором. День за ночью, ночь за днем. Как написано в уставе: «Стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы…». И мы их переносим, ждем, когда же станет хоть чуточку полегче. Но легче почему-то не становится, даже скорее наоборот… Мы идем по ущелью. Уже несколько дней оно колышется от взрывов. Посылают снаряды гаубицы, крошат скалы «Грады», потомки знаменитой «Катюши», с ревом заходят в атаку вертолеты и шлепают НУРСами (неуправляемый реактивный снаряд). Тысячи, миллионы и миллиарды рублей и долларов, в виде свинца и стали разлетаются по этим камням. Мы идем по ущелью. Сладковатый, неповторимый, как анаша, трупный запах лезет в ноздри. Три афганца придавлены камнями. Как начищенные сапоги, блестят, лоснятся черные, вздувшиеся животы. Жужжат, кружащиеся над ними мухи… Ложимся спать, выгребая из-под себя камни и камешки, сгребаем их в кучу, под голову, к гусеницам БМП. Вдвое сложенная панама — подушка, постелью и одеялом служит пыль афганской земли, если повезет — край плащ-палатки. Мы говорим обо всем на свете, но только не о том, что в три часа утра подъем и снова надо будет идти в горы, нужно будет идти в бой. И кто знает, кто из нас завтра наткнется на пулю и уйдет в черное «никуда». Мы говорим о любви… Володя Сальников вспоминает последнее письмо от своей девушки Татьяны: «Сижу на диване, ем шоколадку, пью чай, слушаю «Бони М» и пишу тебе письмо…» Да-а! Вот уж действительно, все 33 удовольствия: сидеть на диване, слушать «Бони М»… А мы тормошим его: «Ну, рассказывай, что у тебя за Таня? Ты любишь ее? А она?» Такая непонятная, загадочная штука — любовь. Наши писатели, мне кажется, стесняются описывать сцены любви. «…сердце колотилось все громче. Было трудно дышать. «Я люблю тебя милый!». Они ушли в высокую, волшебную от света луны, траву… Опрокинулось небо, покатились по сторонам звезды. В дальнем конце села пропел петух, приветствуя рождение нового июньского утра. Где-то, совсем рядом, слабея от любви, разливался соловей…». Вот и вся любовь! Как все просто! Она писала ему письма, а он строил на ее письмах воздушный замок, отрывая у сна драгоценные минуты отдыха. Я думаю, из меня неплохой писатель мог бы получиться. А что? Хорошая работа, только и делай что пиши, да переписывай. Нет, не получится, наверное, из меня писатель, я слишком большой лентяй для этого. Мы лежим, разговариваем, мечтаем. «Шурик, я к тебе на Новый год приеду, — говорит Серега Денисов, — только ты кроме вина, поставь на стол графин простой прохладной воды. Вспомним, как умирали без нее» И я знаю, что он приедет, и я буду рад его встретить. Многие приходят из армии, показывают несколько десятков адресов своих армейских друзей, рассказывают о них, но очень редко кто потом встречается между собой, или хотя бы поддерживает связь. Это, наверное, обидно — не увидеть больше хорошего человека. Как будто затерялась где-то в дальних городах и селениях крупица твоего сердца. А Серега приедет, я знаю, обязательно приедет. В тени БМП мы лежим у подножия горы. Лежим и думаем, каждый о своем. Думаем и ждем команды идти вверх. Вверх, навстречу опасности, навстречу неизвестности…"

Воин-интернационалист Владимир Сальников:

"Александр Иванович Артамонов, старший пулеметчик 3-го взвода специальной разведки погиб 3-го июня 1980 года, сгорел в БРДМ № 726. В тот день, под Кандагаром с 3-й и 4-й роты погибло, после душманской засады, в общей сложности одиннадцать человек (с нашей 3 РДР ‒ Елизаров, Артамонов, Квасюк, Дмитриев), в том числе м-р Клюев ‒ нач. связи нашего разведбата. Майора он получил буквально накануне. Жалею, что сам не вел дневник, многое забывается. А Шура Артамонов был замечательный человек, да еще и весьма, весьма талантливым человеком с масштабным мышлением. Это была обычная тетрадочка и при шмоне на дембель на нее никто не обращал внимания. Я забрал ее, с обещанием, передать родителям Шуры Артамонова, что и сделал, году в 84-м. Ездил к нему в деревню Ивановка, Сампурского района, Тамбовской области. Там, еще произошел со мной любопытный случай. Сначала я был на могиле Шуры с братом и родителями. Потом посидели в их доме, они занялись делами, а я еще раз пошел на кладбище, уже один (оно недалеко от деревни). Так вот будучи на его могилке, какое-то внутреннее ощущение, что надо прибраться на могилке, два ряда от Шуры и несколько в стороне. Иду туда, абсолютно заросшая могила. Прибрался, прихожу в дом, рассказываю об этом. А мне родители сообщают, что это могилка его друга, который погиб в 18 лет. А неухоженная, так как родственники вроде очень далеко, что-то вроде этого. Вот как такое объяснить? Получается, что попросил то меня Шура Артамонов, мне до этого никто не рассказывал об этом, его рано ушедшем друге".

Воин-интернационалист Владимир Завьялов:

"Шуру Артамонова хорошо знал по Тамбовскому институту химического машиностроения, мы с ним в 1978 году окончили его и направились по распределению он в Ивановку, а я в Новосибирск. Последний раз я его встретил в г. Кушка на территории 388 ОБС летом 1979 г., где он проходил спецподготовку от 650 ОРБ. Виделись 5 минут, не более, он спешил на занятия. Он любил играть на гитаре и она часто его сопровождала по жизни… В Тамбове рядом с Техническим университетом есть мемориал погибшим в Афганистане, там увековечено его Имя… Вечная память!"

Воин-интернационалист Петр Етриванов:

"Ничего нельзя было писать. Правда, у меня сохранились три блокнотика, привез, теперь и сам не помню, как сохранил".

1982-й год — это год шестидесятилетия образования СССР и шестидесятипятилетия Октябрьской социалистической революции и многих других дат в истории государства и конкретных людей. 10 ноября умер Генеральный секретарь ЦК КПСС и руководитель страны Леонид Ильич Брежнев, с уходом его в «мир иной», наверно, и начался отсчет тех девяти лет, что привели к распаду Великого Государства — Союза Советских Социалистических Республик (8 декабря 1991 г., Беловежское соглашение). О смерти Брежнева я узнал уже будучи призван в Армию, находясь в школе сержантов славного города Теджен Туркменской ССР. Ночью нас подняли по тревоге, все курсанты, расположенных в Теджене учебок, построились на плацу, и мы долго переминались с ноги на ногу, пока не была дана команда разойтись по казармам. Принимая военную присягу в декабре 1982 года, нам, конечно, никому и в голову не могло прийти и в страшном сне присниться, что такого государства Союз Советских Социалистических Республик на политической карте мира скоро не будет. Зато мы точно знали, что практически все мы весной 1983 года будем направлены для дальнейшего прохождения службы в ДРА (за речку).

Идет третий год пребывания полка в составе 40-й Армии на земле Афганской. Единицы осталось из тех, кто с самого начала, с полигона «Суперфосфатный» начал свою службу в нем ‒ это офицеры Иван Василец, Юрий Гончаров и командир полка Борис Ильин, прапорщики Владимир Борисенко и Сергей Князев, участники формирования и ввода полка, будучи еще рядовыми солдатами, а потом направленные в Школу прапорщиков и по окончании ее вернувшиеся в часть. В этом году и они заменятся и не останется в полку тех, кто были первыми. Уже пришла новая смена и скоро придут другие солдаты, сержанты, офицеры и прапорщики, которые продолжат и умножат то, что было заложено Первопроходцами!

Прапорщик Сергей Князев:

"Вернувшись из Николаева, год служил старшиной 7-й батареи. Комбатом был к-н Никольский, замполитом ст. л-т Валера Реснянский, потом л-т Петр Петрович Петров. Заменился я в ноябре 1982 года. «Ураганы» в рейд пошли осенью 1982, как раз перед моей заменой, куда не помню, я уже в секретке тогда служил. Играл на гитаре в ВИА «Арес», там все было коллегиально, также участвовали Камиль Габрахманов (сейчас в Тольятти живет), Саша Загорский (из Ленинграда), потом Заяц (имя не помню г. Жодино, Белоруссия). Корреспондента с «Красной Звезды» помню смутно, но статья у мамы где-то была ‒ это при Кулешове было, царствие ему небесное, настоящий командир был".

В центре ‒ прапорщик Сергей Князев, слева ‒ Виктор Болдырев, справа с автоматом ‒ Коля Саморуков (из личного архива Сергея Князева)

Прапорщик Владимир Борисенко:

"245-я школа прапорщиков находилась там, где формировался 28 РеАП, в славном городе САМАРКАНД!!! Затем был выпуск, после чего я прибыл в Шинданд, было это 18 ноября накануне праздника Ракетных войск и Артиллерии. Представился командиру Е.Г. Кулешову по случаю прибытия в часть для дальнейшего прохождения службы. А вообще, в полку я с первого дня формирования полка ВУД 2-ого дивизиона. То, что буду служить в батарее управления на должности начальника аппаратной П-240 (засекречивающая телефонная связь) телефонного взвода, я знал еще до школы прапорщиков. Итак, служба в полку началась снова, но в другом качестве. Демобилизовали солдата, который безвылазно дежурил на ЗАСе. Теперь эта участь перешла на меня до 1-го апреля 1981 года, конкретно до моего отпуска. За этот период был подобран солдат осеннего призыва 1980 года Титенков Андрей. Оформили на него допуск для работы на ЗАС, затем я его обучил, начальник связи полка майор Книга Михаил принял у него экзамен и на основании этого подписал мне рапорт на отпуск. Дома на малой родине к тому времени я не был со дня призыва в Армию, с 16.10.1978 года, за исключением одного скорбного очень для меня момента ‒ я ездил на похороны МАМЫ, после двух месяцев службы. Отпуск закончился, служба продолжилась. Оборудовали и обустраивали стационарный узел связи «ИССЛЕДУЕМЫЙ» в модуле, где был Штаб полка и медсанчасть полка. Первым был обычный телефонный коммутатор с отдельным входом с тыльной стороны модуля с железным крыльцом. Позже была получена Р -140 (радиорелейная станция) в кунге без шасси и аппаратура ЗАС, которые были смонтированы уже в одной из комнат Штаба, напротив комнаты «Дежурного по полку». Узел связи за массетью был законсервирован и находился в резерве. После замены в Союз Владимира Бульчака (командира телефонного взвода), я принял телефонный взвод ‒ это произошло в начале осени 1981 года. Первым комвзвода был Карпухин Владимир, вторым ‒ Бульчак Владимир, третьим Владимиром был я. Моя замена была 20.08.1982 года, взвод передал прапорщику Геннадию Гренадеру. На память об Афгане панаму домой привез, до сих пор жива. Служба в ПОЛКУ особая страница в моей памяти, и я не сомневаюсь, что и в памяти всех ОДНОПОЛЧАН".

Это фото сделано по окончании 245-й школы прапорщиков в городе Самарканде, в начале ноября 1980 года. 7 ноября 1980 года в составе двух парадных коробок принимал участие в Параде, посвященному Октябрьской революции в Ташкенте (из личного архива Владимира Борисенко)

У бензогенератора на узле связи полка «Исследуемый» (из личного архива Владимира Борисенко)

После передислокации второго дивизиона самой дальней батареей от сердца полка Шинданда оказалась пятая. Много душевных и физических сил в ее обустройство, боевую выучку и становление, как воинского коллектива внес новый ее командир ст. лейтенант Петр Федорович Лисица. Петр Федорович был командиром батареи с февраля 1982 года по март 1984 года. На долгие годы судьба армейская связала пятую батарею полка с 66-й омсбр. Бригада выполняла боевые задачи в восточных провинциях ДРА Нангархар и Кунар, а также в ее зону ответственности и контроля входила провинция Лагман. Уже за первый год боевых действий в Афганистане 66-я отдельная мотострелковая Выборгская Краснознаменная, ордена «Александра Невского» бригада была награждена высшей наградой Родины орденом «Ленина». Орден к Знамени бригады прикрепил маршал Ахромеев С.Ф.

9 мая 1981 года. Вручение Ордена Ленина (из личного архива Петра Лисицы)

Ст. лейтенант Петр Лисица:

"Настоящим боевым другом и братом стал за время боевых операций бессменный СОБ 1-й батареи адн бригады Николай Орловский. С ним всегда рядом на боевых порядках. С теплотой и уважением вспоминаю начальника артиллерии Николая Михайловича Александровича, командира дивизиона Шевченко. Наивысшие слова благодарности этим офицерам за помощь и поддержку батареи. Первый мой выход на боевые ‒ февраль 1982 года, провинция Лагман. Рейды, рейды, рейды… Снова и снова НАСТОЯЩАЯ, МУЖСКАЯ работа для настоящих мужчин 5-й батареи и как всегда рядом ‒ 1-я гаубичная батарея. Как было приятно после боевых операций въезжать на «СВОЮ» территорию и считать, что очередная боевая, теперь уже действительно позади. А бригадный оркестр всегда поднимал настроение. Смотрю на фотографию: утренний развод 66-й омсбр. В ноябре и декабре 1981 г. на левом фланге стояла и 5-ая батарея 28 РеАП. Между двумя самыми правыми палатками просматривается левая часть парка 5-й батареи 28 РеАП 1-го расположения. Позже, с июля 1982 г., разровняв площадку в камышах и ХОРОШО приложив руки, 5-я батарея расположилась на своем втором месте дислокации в ДЖЕЛАЛАБАДЕ".

Фото из личного архива Петра Лисицы

Третья Афганская весна ‒ кто домой, а кто сюда, в полк. И сколько еще этих весен впереди и кому не судьба вернуться живым домой!?

Алексеев Алексей Петрович, мл. сержант.

Ком. отделения, род. 23.02.1961 г. в дер. Вурман-Янишево Канашского р-на Чуваш. АССР. Чуваш. Работал на предприятии в г. Набережные Челны Тат. АССР. В Вооруженные Силы СССР призван 8. 10. 80 г. Автозаводским РВК Набережных Челнов.

В Республике Афганистан с февраля 1981 г.. Неоднократно принимал участие в боевых операциях. При выполнении боевого задания был тяжело ранен и 19.05.1982 г. умер. За добросовестное выполнение воинского долга, мужество и смелость награжден орденом «Красной Звезды» (посмертно). Похоронен на родине.

Младший сержант Алексеев Алексей Петрович ‒ 9-я реаб 3-го реадн 28-го РеАП. 19 апреля 1982 года получил травму в результате опрокидывания автомобиля в районе кишлака Адраскан провинции Герат и умер при эвакуации в госпиталь (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева)

Фотография, присланная для книги ИСТОРИЯ ОДНОГО ПОЛКА братом Алексея Алексеева Юрием Петровичем Алексеевым

Юрий Алексеев (младший брат А.П. Алексеева):

"Привез брата из Афганистана домой ст. лейтенант Рончик Василий Адамович. В честь Алексея мы каждый год, 23 февраля (он родился в этот день), устраиваем в деревне лыжный старт. Брат любил лыжный спорт, участвовал во многих районных соревнованиях".

Рядовой Виктор Болдырев:

"Поездка была за камнями, приехали в горы. Прапорщик, не помню фамилию, приказал передать руль водителю узбеку, Алексеев и еще пару солдат находились в кузове. Узбек, оказалось, купил права за несколько баранов. Склон — перепад был несколько метров. Ребята успели спрыгнуть с кузова, а он замешкался, «Урал» перевернулся и Алексей попал под борт. До госпиталя не довезли, он скончался".

Боевые действия в Афганистане не прекращались, военное противодействие антиправительственных сил не становилось меньше. Как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Я поинтересовался, кому принадлежит сие выражение, оказалось полностью фраза звучит так: «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Она из так называемой солдатской песни, автором которой является великий русский писатель Л. Н. Толстой:

Из книги В.А. Меримского «В погоне за «львом Панджшера» (мемуарная работа) Москва 1993 г. воспоминания очевидца и участника событий, происходивших в Афганистане в 1979–1984 гг.:

«Партизанские боевые действия составляли основу вооруженной борьбы оппозиции с государственной властью. Они велись на всей территории страны не только вооруженными формированиями, но и с привлечением значительной части населения. Вести с ними борьбу оказалось весьма сложно и требовало специальной подготовки, чтобы успешно решать поставленные задачи. Особенности таких боевых действий заключались в том, что многочисленные, но небольшие отряды мятежников находились среди населения и не вызывали подозрений, так как не имели форменной одежды и занимались сельским трудом. Одновременно с населением велась весьма эффективная пропагандистская работа. Многие из членов таких отрядов даже работали в воинских частях афганской армии, расположенных вблизи их кишлаков, образуя широкую разведывательную сеть. Такие отряды были более опасны, чем крупные вооруженные формирования, так как своевременно обнаружить их было чрезвычайно трудно. От открытого боя они уклонялись и принимали его только тогда, когда другого выхода не было. Обычно, по условному сигналу мятежники, находящиеся в населенном пункте, собирались в определенном месте во главе со своим командиром, а потом наносили удары по афганским гарнизонам или совершали диверсии, засады, нападали на колонны. Поскольку фронт и тыл, как таковые отсутствовали, отряды наносили удары в любое время суток, в самых неожиданных местах и бесследно исчезали. Такая тактика держала войска в постоянном напряжении и оказывала на личный состав сильное психологическое воздействие. Наряду с большим количеством небольших отрядов, в провинциях, граничащих с Пакистаном и Ираном, оппозиция имела и использовала достаточно крупные группировки своих сил, которые в случае угрозы их разгрома имели возможность беспрепятственно уйти за рубеж. Одной из особенностей вооруженной борьбы оппозиции в первые два года после ввода наших войск было то, что с наступлением холодов отряды мятежников уходили в Пакистан и Иран, где они отдыхали, пополняли запасы вооружения, боеприпасов, проходили подготовку в учебных центрах, а весной возвращались в Афганистан. Местность Афганистана представляла собой идеальные условия для ведения партизанской борьбы. Высокие труднодоступные горы, глубокие ущелья, крайне ограниченное количество дорог для движения боевой техники — все это создавало прекрасные условия для укрытия отрядов мятежников. На небольших равнинных участках убежищем для них служили виноградники и сады, так называемая «зеленая зона». Большинство населения поддерживало мятежников или, по меньшей мере, было лояльным к ним из-за боязни репрессий. Отмечалась исключительная жестокость мятежников, которую они проявляли к захваченным представителям народной власти и воинам афганской армии, отказавшимся воевать в их отряде. Их подвергали жесточайшим пыткам, увечьям, скальпированию и смерти. Местное население снабжало мятежников продовольствием, предупреждало об опасности и укрывало их от преследования. Конечно, без поддержки населения мятежники не смогли бы вести вооруженную борьбу против советских войск.

Вооруженная борьба в Афганистане развивалась последовательно. Если сразу после ввода наших войск действия оппозиции заключались в организации такой борьбы, ведении пропагандистских мероприятий, а боевые действия не отличались особой активностью, то через некоторое время вооруженная борьба значительно активизировалась по всей территории страны. Немаловажное значение для активизации боевых действий оппозиции против государственной власти имела пассивность афганской армии. Располагаясь в своих гарнизонах, она добровольно отдала до 80% территории страны под контроль мятежникам. При таких условиях у мятежников не было больших трудностей для подвоза из Ирана и Пакистана вооружения, боеприпасов и другого имущества, которое щедро поставлялось Египтом, Китаем, США, Саудовской Аравией и других. На территории Афганистана было создано большое количество баз, складов, госпиталей, мастерских и т.п. Афганская армия в этот период самостоятельных боевых действий против сил оппозиции практически не вела и занимала выжидательную позицию. Сложившаяся структура контрреволюционных организаций, штаб-квартиры которых находились в Пакистане и Иране, в связи с широким размахом вооруженной борьбы с Кабульским режимом уже не могла обеспечить конкретного руководства действиями вооруженных формирований. Поэтому наряду с вооруженными отрядами, учебными центрами, базами снабжения и органами пропаганды, создавались исламские комитеты различной политической направленности, на которые возлагалось непосредственное руководство вооруженной борьбой внутри страны. Исламские комитеты были созданы в провинциях, уездах и волостях. В районах, контролируемых мятежниками, они существовали открыто, а в контролируемых правительством ‒ нелегально. Каждый из исламских комитетов действовал в отведенной ему зоне ответственности. В их функции входило: руководство боевыми действиями и диверсионно-террористической деятельностью подчиненных им отрядов и групп, вербовка мужчин и организация отрядов из местного населения, координация действий между отрядами, ведение антиправительственной пропаганды. Они так же выступали в качестве административных органов власти оппозиции на местах, занимаясь призывом молодежи и направлением ее в учебные центры для подготовки, сбором налогов, осуществлением судебных функций и т.п. Кроме исламских комитетов, для более квалифицированного руководства боевыми действиями групп, отрядов мятежников в важных районах, в ряде провинций были созданы так называемые «фронты», которые объединяли несколько крупных бандформирований. Для управления более широко стали применяться радиосредства ‒ коротковолновые и ультракоротковолновые станции. Исламские комитеты и штабы «фронтов» являлись связующим звеном между контрреволюцией внутри страны и ее руководством, находящимся в Пакистане и Иране. Тем не менее, несмотря на созданную достаточно стройную систему управления, значительное количество групп и отрядов различной национальной и партийной принадлежности продолжало еще действовать по своей инициативе, без централизованного управления, занимаясь в основном грабежами в целях личного обогащения членов отряда и, прежде всего, их главарей. Следует отметить, что разведка мятежников заслуживала похвалы. В каждом кишлаке мятежники имели своих людей, от которых получали подробную информацию о действиях органов государственной власти и настроении населения. Наличие широкой агентурной сети в государственных учреждениях самого высокого ранга, а так же в министерствах госбезопасности, обороны и внутренних дел обеспечивали их сведениями о действиях, планируемых против них. Вокруг гарнизонов советских войск было организовано непрерывное, скрытное, круглосуточное наблюдение. О малейших передвижениях, даже небольших подразделений, сообщалось условными световыми сигналами. Неоднократные наши попытки захватить этих наблюдателей были безуспешными. Таким образом, все гарнизоны советской армии были под непрерывным наблюдением мятежников».

При таких вот складывающихся обстоятельствах, описываемых генерал-полковником В.А. Меримским в своей книге, все чаще и чаще наша артиллерия участвовала в армейских и местных боевых операциях и в реализации задач, полученных в результате полученных разведданных, проводимых в различных провинциях ДРА. Настал черед и РСЗО «Ураган». В марте 1982 года в должность командира полка вступил подполковник Николай Павлович Котов, именно на его долю и выпало напутствовать, отдать приказ и отправить в рейд батареи третьего дивизиона. По воспоминаниям однополчан много времени и внимания новый командир уделял дисциплине, соблюдению ношения формы одежды, строевой и физической подготовке личного состава полка. Проводились спортивные игры, состязания и соревнования между подразделениями. При нем продолжалось благоустройство территории части: строился каменный забор по периметру границы, было начато и завершено строительство зимнего клуба и ВАПа (винтовочного артиллерийского полигона). Я прибыл в полк в апреле 1983 года и некоторое время службы прошло при Котове. Хорошо запомнил Николая Павловича. Высокого роста, плотного телосложения, одним своим видом он внушал мне, новобранцу мощь и уважение, чувствовалось, что он бывалый, опытный и решительный Командир! Дальнейшая моя служба и увольнение в запас прошли при Викторе Федоровиче Рогозине. На добрую память своим командирам в канун тридцатилетия вывода Советских войск из Афганистана я и написал это стихотворение:

Строевой смотр. Командир 28-го РеАП Николай Котов и НШ Иван Соболь (из личного архива полковника Н.П. Котова)

Рядовой Виктор Болдырев:

"27-го декабря 1980 года на «Уралах» от Кушки пересек границу, в Герате нашу колону обстреляли, ‒ можно сказать получил первое боевое крещение. В этот же день попал в полк: 3-й дивизион 9-я батарея взвод управления на должность радиотелефониста. Все 2 года прожил в палатке. Наша 9-я батарея «Ураганов» первая участвовала в рейдах, это Герат и Анар Дара (в сторону Ирана), еще это место называли «гранатовое ущелье». На обратном пути дали залп в старом Шинданде. Где-то в конце 1981 переболел желтухой, госпиталь Чарджоу ‒ реабилитация Азедбаш. Уволился рядовым 19-го декабря 1982 года, самолет Шинданд — Ашхабад".

Полковник Николай Котов:

"Много лет прошло с той поры, да и мне уже прилично лет. Помнится, что на операцию под Герат вместе с подразделениями 5 мсд под командованием зам. к-ра дивизии Горелова Григория Григорьевича выходила 7 батр к-на Гана, вроде в октябре 1982 г. было дело. Эта же 7 батр к-на Гана ходила в составе подразделений 5 мсд под командованием НШ дивизии п-ка Стрельникова в сторону Фараха. И весной в 1983 году батарея «Ураган» была на операции под Гератом, какая точно не помню ‒ 7 или 9".

По машинам и в путь! (из личного архива фельдшера 3-го дивизиона Николая Усенко)

Сержант Александр Сашин:

"Лашкаревка-Лошка так называли мы на русский лад Лашкаргах. Командир батареи капитан Игорь Петрович Любчик. Палатки были до весны 1982 года, а потом казарма с хозпостройками. Построили все сами за каких-то два месяца(!), используя развалины кирпичного завода и доски от ящиков со снарядами. Возле калитки грибок — пост дневального, там еще петля из кабеля была, на которой ночью подвешивался дневальный, чтобы ночью спать стоя. А еще в одном из столбов калитки замурована бутылка с полным перечнем солдат и офицеров батареи, находящихся в Лашкаревке на то время (сентябрь-октябрь 1982 г.), инициаторами были В. Саламанян, Женя Хватов, Миша Шабайкин, Рашид Мунасыпов (татарин)".

Расположение нашей четвертой батареи в Лашкаргахе (из личного архива Александра Сашина)

Выход на боевые, где-то в районе населенного пункта Гиришк. Я присел на корточки, в каске ‒ Вася Осипов (санинструктор), рядом с ним стоит Ваня Ябанжа. В мои годы службы первый и единственный раз тогда стреляли прямой наводкой (из личного архива Александра Агафонова)

Большое значение в жизни мужчины имеет надежный тыл (здесь мы подразумеваем жену). Дети, кухня, уборка, стирка, уют и комфорт в доме ‒ все на ее плечи. Огромный физический и душевный труд, который мы мужики не всегда понимаем, уважаем и ценим, а когда теряем этот тыл, то часто оказываемся в трудном положении. Бытует в Армии такое выражение: «Тыловая крыса», есть, наверное, и будут такие. «В семье не без урода», но говорится и относится это к конкретному человеку, а не Службе Тыла в целом. Надежным тылом для наших воинских частей, дислоцированных на западе и юго-западе Афганистана, была Кушка. (Кушка основана в 1890 году, как военная крепость Кушка, название дано по имени реки. Статус города получен в 1967 году в составе СССР. Кушка являлась самым южным населенным пунктом Российской империи, а затем Туркменской ССР и всего СССР. В настоящее время ‒ Серхетабад, крайняя южная точка Туркменистана, Средней Азии и всего постсоветского пространства.) Особенно дорог и памятен этот небольшой приграничный городок водителям автомобильных колонн снабжения.

Памятник в Кушке. Туркестанский Алеша

Анатолий Козинец:

"Памятник солдату поставлен в 1963 г. Изваял его скульптор, солдат-срочник, занимался он этим все три года своей службы. Я служил в Кушке 1960-63 г. в артиллерийском отдельном гаубичном дивизионе, а в соседней казарме стоял зенитный дивизион. Через лощину от нас стоял пехотный полк и памятники КРЕСТ и СОЛДАТ. Крест был установлен к 300-летию дома Романовых и обозначал самую южную точку Российской Империи. По некоторым сведениям, такие кресты были установлены и на самых западной, восточной и северной точках империи, но это еще нужно уточнить".

Кушка. Южный Крест Российской Империи

Так что, отдавая должное основе — ядру полка, трем дивизионам боевых машин реактивных систем залпового огня, их командирам, офицерам, прапорщикам, сержантам и рядовым солдатам, отметим и отдадим должное заместителям командира полка по тылу и начальникам служб обеспечения и обслуживания и подчиненным им подразделениям: связистам, ремонтникам, водителям автороты, инженерно-саперному взводу, медикам, работникам хозвзвода и клуба полка, всем тем, кто достойно нес службу там, где определила ему судьба армейская.

Первая моя поездка за территорию части была на Кушку с колонной автороты, и командиром ее был зампотыл подполковник Бодров. Позже его сменил, прибывший из Союза, майор Жук Виктор Иванович, он тоже частенько водил колонны. Очень был активный товарищ, при погрузке, проходя рядом, не гнушался подставить свое майорское плечо под бревно, заталкиваемое нами в кузов «Урала», но и дюже строг был и зорок, дисциплину блюл и вольности все пресекал, а точнее сказать упреждал.

Рядовой, ст. водитель Марат Калиев:

"При мне командиром полка был п/п-к Ильин, а начальником штаба какое-то время был майор Хубиев (начальник разведки полка). У меня в военном билете он расписывался, как начштаба, когда делал отметку об участии в уничтожении бандформирований. А приехал я в Афган в мае 1981 г. В нашей команде было много волгоградских, а двое с Астрахани — наш призыв, они на неделю раньше нас приехали. Я даже некоторые имена помню: Вася Копченко, Виктор Сальников, Толян с Волгограда. Командиром автороты был к-н Клевцов. Нашим взводным (2-й взвод) был ст. л-т Топоров, потом он стал ротным, а взводным назначили красавчика лейтенанта Павлова. Он и по жизни красавчиком был, и по натуре. Никогда не крысятничал и не жаловался. Сам наказывал, за это уважуха. Один раз приехали с Кандагара и нас тут же назначили в караул, мы не отдыхали. Я охранял медицинские склады и уснул на посту. Он сам наказал, никому не сказал. Когда гепатит был на самом пике мы приезжали с рейса и сразу заступали в караул. В полку было где-то всего 40–45 % личного состава. Много болело гепатитом, тифом, малярией. Один раз даже мы были в карауле на гарнизонной гауптвахте. Помню, в феврале колонну расстреляли с медгрузом, писали об этом в «Комсомолке», там был мой земляк. Еще случай был, наш земляк (по-моему, с танкового батальона) пропал, нашли на другой день погибшего. Мы ездили на Кушку, в Лашкаргах, Кандагар, Джелалабад. Все батареи полка мы обеспечивали всем необходимым. Возили грузы (ящики) иногда с шиндандского аэродрома по полкам и батальонам. С Адраскана возили песок, а за ним с гор возили камни. Говорили для строительства штаба. Я даже две недели (из-за болезни) обслуживал полковой умывальник и там лично познакомился рано утром с Кобзоном.

К нам в полк командир полка п/п-к Ильин много артистов привозил. Всегда к приезду артистов с Кушки привозили вкусняшки, за это таможенникам давали очки, зажигалки, ногтерезки, сигареты «Мальборо» и еще много чего. Иногда приходилось и покрупнее вещи давать. Зато они нас не проверяли. Впрочем, мы всегда возили с Кушки все, что ценилось. Поэтому всегда были вещи на откуп. Помню, раз мы проехали Герат, а на другой день там был мятеж. Мы, вернувшись с Кушки, ждали открытие дороги на дополнительном пункте проверки.

У нас в роте было много узбеков, а нас с Казахстана 12 человек. Шесть казахов и шесть русских. Пришлось самоутверждаться, помогли белорусы во главе с сержантом Глинским. Нас стало большинство, поэтому они побаивались конфликтовать, но драться приходилось. А предыстория такова: весной 1981 года ушли на дембель чимкентские казахи, которые прессовали узбеков, и потом мы пришли ‒ 12 человек с Восточного Казахстана, шесть казахов и шесть русских. Было не сладко первую неделю, пока славяне (белорусы, украинцы, русские) не подрались с узбеками. Мы стали нейтралитетом и узбеки стали бояться, что мы перейдем к славянам. Через три месяца многих узбеков куда-то дели и стало абсолютно комфортно. Так что дедовщина была и это печально.

Поездили по Афгану много. Еще мы иногда возили грузы на точки, но это место плохо помню. Помню, разгружались на точке и потом к следующей ехали и там разгружались. Только на Кушку я ездил где-то 15 раз. Мы редко ночевали с этой стороны, всегда старались перебраться на Кушку. С этой стороны на дополнительном пункте оставались машины БМД сопровождения и неисправные машины (по каким-то причинам: сломались или подбили и т. д.)".

Марат Калиев, да и некоторые другие мои однополчане, принявшие участие в создании данной книги, в своих воспоминаниях упомянули о таких явлениях в Армии, как дедовщина и неуставные взаимоотношения между военнослужащими. Что ж, тема болезненная и в той или иной мере коснулась очень многих, проходивших срочную службу по призыву, а для некоторых солдат, закончившаяся нанесением существенного вреда здоровью, а то и смертельным исходом. Неуставные взаимоотношения, к которым относились и морально-психологическое унижение, и физическое воздействие (как со стороны одного сослуживца, так и группы), могли привести к самострелу, или побегу военнослужащего за пределы части, а то и к расправе, доведенного до отчаяния бойца над своими обидчиками с применением оружия, в том числе и огнестрельного. Ибо, как мудро замечено у народа, палка-то о двух концах. Солдаты ‒ не запрограммированные роботы под одну копирку. Разные и по национальности и по уровню образования, психическому, интеллектуальному и физическому развитию и другим человеческим достоинствам и недостаткам, что порой и порождает непонимание, неприятие друг друга, а в дальнейшем и ненависть и презрение. В большинстве же своем «два года в сапогах», переносимые трудности армейской службы закаляют морально и физически и остаются в памяти мужчин достойной, запоминающейся страницей прожитой жизни, но, как говорится: «из песни слов не выкинешь», все могло произойти за эти два года.

Прапорщик Ольга Лаптева-Панченко, фельдшер 3-го дивизиона:

"Что стало с тем солдатом, который стрелял в карауле по старикам, не знаю. Это было утром, конец июня, я шла в казарму проверять порядок, офицеры все были в штабе на совещании. Почему-то солдаты в палатке караула были одни, и старики решили поприкалываться над молодым, а он автомат в руки и очередь, те в рассыпную, а очередь у меня около ног прошла. Я опешила от неожиданности, бежать неловко, да и куда, но все, что было и что забыто, вспомнилось в один миг. Поворачиваюсь, высокий пацан с автоматом стоит и дуло на меня конкретно смотрит, я пошла на него и несла всякую неразбериху: и что мама всех дома ждет, и что крови много будет, сама смотрю в дуло, как будто пулю глазами остановлю, а солдат с обезумевшими глазами, я поэтому и редко в глаза ему смотрела, так и подошла вплотную, ну он и кинул автомат мне под ноги. И тут со всех щелей эти козлы старики повылезли и к нам, автомат я отдала какому-то сержанту, солдата в медпункт и корвалолом напоила, и сама выпила. Потом в штаб отвела, так замполит сказал, чтобы никогда никому не рассказывала. Пацана на губу посадили, ну а я через несколько дней в Союз уехала. Начмед Васильев сказал: "Хорошо, что ты ему попалась, а если бы кто-то из офицеров, всех бы перестрелял". Видимо очень обидели, парень гордый".

Запомнился и мне один случай. Между торцами двух модулей (в одном было офицерского общежитие, а в другом располагался штаб с санчастью) был сделан небольшой бассейн, он являлся собственностью медиков полка и купаться в нем можно было остальным смертным только с разрешения начмеда и начальника ПМП. Так вот однажды, когда я был дежурным по ПМП, ночью пришли два старослужащих с какой-то батареи и в наглую залезли купаться. Находясь в помещении, я услышал бултыхание воды, их разговор между собой и вышел на ступеньки крыльца-входа в медпункт, и начал словесную с ними перепалку. Водитель нашей таблетки-«УАЗика» Леша Зудов спал в пустующем изоляторе медпункта, он услышал шум и вышел на помощь, ушли они с угрозами в наш адрес. Бежим на следующий день утром на зарядку, цепляются они к нам за артскладами, драка. Леха подмял одного под себя и как начал молотить по голове, слева, справа, так разъярился. Короче, приходит днем к нам в санчасть этот побитый, стоматолог ст. л-т Анатолий Горбань был, посмотрел, челюсть сломана. Отправили в госпиталь, там все вправили, проволокой зафиксировали и к нам на долечивание. Начальником ПМП был капитан Щвец, посмотрел и сказал: "Сами калечим, сами и лечим". Дело замяли.

Спасибо Интернету. Еще до того, как было принято решение написать книгу, мной было собрано много фотографий на Афганскую тему, и надо сказать они здорово помогают теперь в работе, наглядно дополняя-оживляя рассказы моих однополчан и других афганцев. Вот одна из них с надписью на скале: ВПЕРЕД НА ПАНДЖШЕР!

Фото неизвестного автора. Вход в Панджшерское ущелье

Панджшер ‒ значимая страница Афганского похода нашей 40-й армии. В 1982-м там было проведено две операции: в мае-июне и августе-сентябре. С весны 1980-го по счету это были 5-я и 6-я Панджшерские. Командиром отрядов моджахедов, располагавшихся в ущелье, был Ахмад-Шах-Масуд, сын феодала, по национальности таджик. Уже в 1978 году он начал создавать вооруженные отряды в этом, обрамленном высоченными горами ущелье, и к 1982 году им там был создан стокилометровый горный фронт. Снабжение отрядов шло из Пакистана, так же при проведении общевойсковых операций силами нашей и афганской правительственной армии у душманов была возможность отхода на территорию сопредельного государства. Позже с целью эффективности и закрепления результатов, проводимых операций по борьбе с отрядами Ахмад Шаха, командованием ТуркВО с г. Термез Узбекской ССР в Панджшерское ущелье в кишлак Руха на постоянное место дислокации был введен 682-й мотострелковый полк.

Воин-интернационалист Сергей Кузнецов:

"Батальоны 682-го мсп были сформированы в Термезе и 15 марта 1984-го маршем прибыли в Баграм, где встали на месте 285 тп. Этот полк был расформирован, один танковый батальон был передан 345-й гв. опдп на охрану Баграмского аэродрома. Другой танковый батальон, вспомогательные подразделения тылового и боевого обеспечения вошли в состав 682-го мсп и 23 марта 1984-го по прибытии разведроты и саперной роты с армейской операции из Нангархарской долины, полк был сформирован в полном составе. Потом начались учебно-боевые операции батальонов вокруг Баграма. 12 апреля (по другим источникам 19 апреля) после отвлекающей операции в районе Бамиана 682-й мсп вошел в Панджшерское ущелье".

В этот же период времени (неостывшим следом) за 682-м мсп в колонне 191-го отдельного мотострелкового полка (Газни) шли машины и 28-го РеАП. Шестая батарея стала первой батареей нашего полка, принявшая участие в многочисленных Панджшерских операциях Афганской войны. Позже и пятая Джелалабадская батарея узнала, что из себя представляет это «Логово Пяти Львов».

Позже, в последующих главах книги и расскажем об этом, а сейчас вернемся в 1982 год в Шинданд. 7 ноября отмечалась очередная дата Великой Октябрьской Социалистической революции. В частях дивизии прошли собрания и мероприятия, выступили докладчики, ряды Коммунистической партии и Ленинского комсомола пополнились новыми членами, подарки, грамоты, благодарственные письма, награждения орденами и медалями отличившихся. Все, как всегда, те же столы президиумов, покрытые красной материей, наглядная агитация в виде лозунгов и транспарантов. Для артиллеристов же впереди еще и их профессиональный праздник 19 ноября ‒ День ракетных войск и артиллерии. День Артиллерии был установлен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 октября 1944 года. Дата 19 ноября была выбрана по следующей причине: в этот день в 1942 году с мощной артиллерийской подготовки Красной Армии началась операция «Уран» — советское контрнаступление в ходе Сталинградской битвы, начало коренного перелома в ходе Великой Отечественной и всей Второй мировой войны. С 1964 года праздник отмечается, как День ракетных войск и артиллерии.

За минувшие три и последующие годы частыми гостями в полку были высокопоставленные армейские чины из Москвы и Округа: командующие, начальники артиллерии, представители политуправления и члены Военного Совета 40-й Армии. 28-й РеАП считался образцово-показательной частью ОКСВА и дисциплина в нем была на высочайшем уровне. Повышенная требовательность командиров полка к опрятности в одежде, к личной гигиене, к ответственному выполнению всеми военнослужащими своих служебных обязанностей, регулярный личный контроль, проверки и обходы. Жестко пресекались самовольные выезды за пределы части, употребление спиртных напитков, всякое разгильдяйство и расхлябанность, в общем, все как в пословице: «Каков поп таков и приход». Такая высокая планка по укреплению воинской дисциплины была установлена первым командиром полка Кулешовым Е.Г. и сохранялась при всех последующих командирах полка. И надо признать, что эти меры, казавшиеся тогда многим военнослужащим полка излишне суровыми, свели к минимуму те безвозвратные потери личного состава, те, что принято называть ЧП и человеческим фактором, а также уберегли многих от увечий, контузий, ранений, травм и тяжелых инфекционных заболеваний.

Прапорщик Александр Триханов, техник по ремонту средств связи:

"Это было в 1986–1988 гг., полк наш называли дисбатом, с легкой руки мотострелков, охранявших нас на операциях. ПОЛК БЫЛ уставной, все было сделано с душой: клуб, баня, бассейн, спортгородок, столовая, магазины Военторга и даже солдатские туалеты ‒ чистота, порядок, хлорочка. Отцы-командиры постарались, неравнодушными они были, не для галочки делали. Мне было с чем сравнить, уж по Афгану я поколесил, будь здоров как".

Воин-интернационалист Султан Хасанов:

"Самый уставной полк в ДРА. Из-за такой «хунты» были слухи, что у вас Военторг побогаче. Контейнер мой у вас как-то разгружался на продскладе. Под этой маркой попытался зайти. При подходе к КПП дежурный по КПП вернул меня к машине за головным убором. Долго созванивались с дежурным по полку, дали провожатого. В Военторг не пустили, вернее провожатый солдат просил пощадить, иначе его накажут".

Война набирала обороты. В течение года батареи первого дивизиона участвовали в операциях, проводимых 5-й мсд в провинциях Герат (г. Герат), Бадгис (г. Калайи-Нау), Гор (г. Чагчаран), Фарах (г. Фарах), Нимроз (г. Зарандж), Гильменд (г. Лашкаргах). Летом и осенью восьмая и девятая батареи третьего дивизиона открыли счет боевым выходам «Ураганов»: рейд под Герат и в район населенного пункта Анар Дара.

В этом году Афганистан забрал жизни 1948 человек ‒ это на 650 человек больше чем в 1981. В этом скорбном списке от нашего полка сержант Алексеев Алексей Петрович ‒ Советский Солдат, Сын, Брат, Друг.