История одного полка

Глава пятая. Год 1984-й

Что год грядущий нам готовит??? А готовит он многое. Этот год будет самым большим по потерям личного состава нашего ОКСВА. 2343 человеческих жизней заберет Афганистан. Зона участия полка в боевых действиях расширяется, две батареи «Ураган» уйдут из Шинданда на новые места дислокации.

Год начался с Ургунской операции в первых числах января, задача ‒ не дать моджахедам заблокировать пути-дороги и установить свою власть в этом труднодоступном, граничащем с Пакистаном районе. 16-го января душманы сбили из ПЗРК «Стрела-2М» самолет Су-25. Это был первый случай успешного применения ПЗРК в Афганистане. Не дают о себе забыть Кандагар и Герат. Отряды Гульбуддин Хекматьяра на трассе Хайратон — Кабул и на перевале Саланг обстреливают наши блокпосты и автомобильные колонны материального обеспечения. 21-го апреля началась самая крупная из всех, что были и будут седьмая Панджшерская операция, в ходе которой 30-го апреля попал в засаду и понес тяжелейшие потери 1-й батальон 682-го мотострелкового полка. В столице Кабуле тоже неспокойно ‒ проходят террористические акты: взрывы в мечети, пассажирском транспорте и международном аэропорту. Душманский налет 31-го августа на Кабульский аэродром. В октябре над Кабулом из ПЗРК «Стрела» душманы сбивают транспортный самолет Ил-76. Можно предположить, что все происходящее в Кабуле и окрестностях и стало дополнительным аргументом для принятия решения Штабом 40-й армии о переброске в сентябре 7-й батареи полка в Кабул. Следом в декабре на усиление огневой поддержки 70-го ОМСБ в Кандагар на постоянное место дислокации уйдет и 8-я батарея полка.

Рядовой Муслим Бикчантаев, 9-я батарея, номер расчета ТЗМ:

"Татарстан. Родился 15.05.1965 г. Призвался 29.09.1983 г. Проходил доподготовку в городе Грозный. 23.12.83 г. нас в составе 126 мб 126-го оавтб (мне так запомнилось) перебросили в Афган, провинция Шинданд, 28-й РеАП, 3-й дивизион, 9-я батарея. Командир полка ‒ п/п-к Рогозин, комбат ‒ капитан Решетов (очень толковые офицеры). Уже 24.12.83 г. нам выдали оружие. Мы жили в казарме, но были и такие подразделения, которые располагались в палатках. Первый Новый год в Афгане, в столовой на ужин по банке сгущенки на брата. В начале января ‒ первая боевая операция под Кандагаром. Бетонная дорога, обочины и овраги, набитые подорванными и сгоревшими «КамАЗами», БМП, БТРами, тягачами («МАЗ»), наводящими страх на 18-19- летних еще несмышленых юношей. Горы, степь серая, кроме колючки растений нет. Обмундирование полное на 10–15 кг, вдобавок за мной закрепили РПГ-7 с двумя ящиками гранат по 30 кг. Моя задача отойти на 100 м от переднего фланга батарей, окопаться и наблюдать за всем происходящем на переднем плане. На спине гранатомет, в руках автомат, в подсумке 4 магазина патронов, рядом 2 ящика гранат для РПГ и сидишь, наблюдаешь. Километров 30–40 стояли от какого-то большого города. Старослужащие объяснили, что этот город и есть Кандагар. Возле НП, где я сидел, проходила дорога в сторону города. Там афганских барбухаек много ходило. Я тогда первый раз видел эти машины и очень удивился их виду. «Старики» ко мне приходили и меня с собой брали, с гранатометом на дорогу выходили, чтоб с этих машин сигарет хороших с фильтром стрельнуть.

Первые страхи и тяжести службы. Со временем все это становиться обычным явлением, привыкаешь. На протяжении службы и подрывы машин, и обстрелы, и потери были. Все это переживали уже не так, как в первые дни службы. В 1984 летом я лежал в санчасти с больной ногой, ходить не мог. Ходил хромая, начал помогать санитарам. Майор, начмед из дивизии, приехал и меня застукал. Меня сразу турнули из санчасти. После целый месяц ходил, хромал в строю. Второй рейд в Кандагар, точнее Гильмент был в мае 1985 г. Тогда у нас были потери: л-т Смыслов Андрей и его механик водитель ТЗМки погибли. Этот рейд у меня по счету уже 10-й был. В Герате были не один раз. Там однажды попали не туда куда надо, разбор был. Координаты неправильные были. Замполит полка Сосняков в том рейде старшим командиром был. В январе 1986 г. в полк начали поступать «Гиацинты». Когда были в полку, так в караул в наряд через день ходили. Задолбались ходить, последний 30.01.86 г… Боевой рейд для нас праздником был. Хоть там «отдыхали». 01.02.1986 г. был уволен в запас".

Мои земляки, пулеметчик экипажа Мустафин Хайдар, водитель БТР-60 Фаррахов Булат. На операции в провинции Фарахруд (из личного архива Муслима Бикчантаева)

Сержант Виктор Ильченко, командир БМ РСЗО «Ураган», 7-я батарея:

"Попал служить в наш полк в конце декабря 1983 года, до этого был на карантине в рембате в славном г. Кушка, даже выдали удостоверение ‒специалист по ремонту бронетанковой техники 3-го класса. Было нас четыре земляка, пятый перед отправкой за речку заболел гепатитом и остался в госпитале. На транспортной вертушке прилетели на аэродром в Шинданд, там нас встретили, как принято говорить, «покупатели», из всей группы в полк попало человек шесть. Привезли нас в полк и разместили в казарме автороты, не помню, сколько по времени мы там были. Потом начали распределять по подразделениям, я с одноклассником Колей Радченко попал в 3-й дивизион, его в 9-ю батарею вычислителем, земляки Андреев ‒ в 6-ю батарею, Деркун ‒ в 4-ю батарею. Комдив был Забродский, НШ ‒ Левченко. Комбатом седьмой тогда был Смолянкин С.Н., СОБ ‒ Стецюк С.Ю., командир 2-го взвода ‒ Жарлицын, замполит ‒ Калинин, старшина батареи ‒ ст. прапорщик Букас. В батарее были отличные парни, всему научили. Первый раз нас, духов повели в парк, выгнали из бокса БМ, показали, как ее развернуть в боевое положение. Потом уже мы сами попробовали в боевое, потом прогнали нас по наводке, так я стал наводчиком на третьей БМ.

Первая моя боевая операция была в начале марта 1984 года на Герат, там первый раз услышал, как воют наши снаряды, когда стоит большое тормозное кольцо. А так в полку была рутина: в караул, наряд в столовую, стройка забора, уборка территории. В конце августа или начале сентября 1984 года нашу 7-ю батарею перевели в славный город Кабул. Утром ‒ построение колонны, смотр, подождали охранение и ушли на Кушку. От Шинданда до Турагунди прошли нормально, без обстрелов. В Кушке погрузились на платформы и «литерным» помчали на Термез. Почему маршрутом не через Кандагар пошли, начальству видней, был слух, ‒ побоялись, что нас могли там бабаи потрепать. В Термез мы прибыли ночью, разгрузились и ушли в район у моста через речку. Утром завтрак, построение, не забуду слова комбата Смолянкина: «Лафа закончилась, идем на выстрел». В Хайратоне подождали охранение и помчали на Кабул. Пришли в Кабул, там уже стояли палатки для нас, парни из батареи управления дивизиона для нас постарались, они туда на самолете прилетели, так они с нами и остались. Наша огневая была метрах 100–150 от наших палаток, пять палаток между 180-м мотострелковым полком и зенитчиками, сзади гора Курук, впереди кишлак Дуруламан.

Через несколько дней была наша первая стрельба на новом месте, стреляли с нашей огневой ночью после отбоя. Соседние полки сладко спали, и тут мы: «Здрасьте, не ждали светомузыку?». Что там было, ну пехоту я не видел, они стояли за забором, а вот соседи ЗРП, те включили в казарме свет, включили ревун, по всей территории кипиш, люди первый раз такое услышали, а нам было весело на это смотреть. Потом ездили стрелять на аэродром кабульский, стреляли по близлежащим окрестностям Кабула. В декабре батарея ушла на Асадабад, где-то мы в горах стояли вместе с пехотой, мороз, холодно было, только без снега. Перед Новым годом мы возвращались домой в Кабул, кто ходил на Джелалабад, тот знает, там по дороге есть площадка, где колонны останавливались. Вот туда нас бэхи охранения 66-й бригады довели и ушли своим на помощь, кто-то из бригады под раздачу духовскую попал, а мы под охраной нашего БРДМчика ушли на Кабул, дошли нормально, без обстрелов".

1983 год. 7-я батарея. Прощальная фотография капитана Полуэктова Ю.Н. в день убытия в Союз по замене! (Приехал я в полк 22 октября 1983 г.. Был КОВ. Потом нач. разведки дивизиона «Ураган». Был и.о. КБ в Кабуле, эту же батарею с НШ Витей Занудой отвели в Джелалабад. Потом батарея участвовала в операции в Асадабаде. Уехал из полка 4 ноября 1985 года с должности нач. топогеодезической службы полка (из личного архива Михаила Моруженко))

Передислокация 7-й батареи из Шинданда в Кабул. НШ полка подполковник Юрий Ползиков ставит задачу перед прохождением перевала Саланг (из личного архива Станислава Стецюк)

Паром через реку Кунар. Это мы ходили в Асадабад на армейскую операцию в декабре 1984 года, дистанционное минирование и реализация разведданных, а батарея моя стояла на электростанции афганской, после первого залпа «Урагана» афганцы попросили переехать на другую огневую, боялись, что станция навернется. А паром один «дух» переправлял, он там рядом с нами и стоит. У нас не получалось даже стронуть его с места (из личного архива Станислава Стецюк)

Рядовой Юнус Бакиров, механик-водитель БРДМ:

"Сам я родом с Оренбургской области. В Шинданд я прибыл 24.12.1983 года, после прохождения учебки в г. Орджоникидзе на водителя БТР. «Покупатель» из 28-го РеАП вызвал из строя 5 человек БТРщиков и увез в полк. До Нового года находились в полку, и где-то 2-го или 3-го января 1984 года мы, человек 10 были направлены в 6-ю батарею 2-го дивизиона в г. Газни. Нас сопровождали ст. лейтенант Рончик и солдат Валера Максименко. Батарея была придана к 191-у МСП. Командиром батареи был капитан Шилин, а позже капитан Владимир Ведерников, очень хороший порядочный офицер. Через несколько дней батарея убыла на операцию на Ургун. Где-то через 3 или 4 дня прибыла колонна из Ургуна за пополнением запасов, и с этой колонной уехал и я, чтобы принять дивизионный БТР-60, вследствие болезни механика-водителя Александра Лецкого. Вот так и покатилась моя служба в ДРА. Только приедем из одной операции, следом ‒ другая или же выезды на реализацию разведданных. На Панджшерскую операцию я уже поехал стажером на БРДМ-2 с Ханнановым Ильшатом, от которого я и принял его. В общей сложности принял участие в 13 армейских операциях и 8 реализациях разведданных.

Саша, ты спрашиваешь о ст. радиотелефонисте из нашей батареи рядовом Сергее Гуцеве, погибшем, по твоим данным, 12 января 1985 г., но за годы моей службы в 6-й батарее 2-го дивизиона 28-го РеАП (с января 1984 по май 1985 года), погибших не было и такого человека не помню. Может он служил в 191-м полку, куда мы были приданы.

В мае 1985 года всю нашу батарею заменили другой, и до 1-го февраля 1986 года я дослуживал в полку в Шинданде. В полку был закреплен за БРДМ-2, несколько раз сопровождал полковые колонны до Кушки. Остальное время ‒ караулы и все прелести солдатской службы. Официальная версия замены была в дедовщине, кто-то прямиком написал письмо командиру полка об ужасах службы, плохих дедах. Я сам в это время ездил с зампотехом батареи за новым БРДМ в Термез, приехали, а две батареи в одной казарме. Через 2–3 дня съездили на недельку на операцию под Кабул и нас всех, всю батарею и л.с. службы обеспечения и управления 2-го дивизиона перевели в полк, даже личное оружие оставили в Газни. Насколько я помню, к осени 1985 года уже начали завозить «Гиацинты» на гусеничном ходу, мы проводили их обслуживание.

Просто так с ходу на ум ничего не приходит, что еще рассказать, служил как все, жив-здоров, наград боевых нет, многих со своего призыва нашел в соцсетях, общаемся".

Занятия с водителями по вождению ТС проводит замполит батареи ст. л-т Пашков, ст. л-т Пырцак и офицер-сапер с 191-го полка (из личного архива Юнуса Бакирова)

Сержант Алексей Тугаенко, санинструктор ПМП:

"Первое, что запомнилось, как прибыл в полк — это самострел был на посту в артскладе, так как на слуху все это еще было. Время службы: апрель 1984 — февраль 1986 года. Командир ‒ к-н Гасанов, мл. врач ‒ л-т Шакиров. В Кандагар и Кушку ходил с авторотой полка. Был такой эпизод ‒ с какой-то из батарей ездил за камнями в ущелье и уже в последнею ходку, когда по окончанию сбора камней личный состав был построен и был начат осмотр оружия, с двух сторон был открыт огонь, повезло, убитых не было, было одно ранение касательное в спину и одно ранение в ногу. Был и такой эпизод, точно не помню за что, но за какой-то залет весь полк бежал 6 км. За полком в сопках, 3 км ‒ туда и 3 ‒ обратно. В ноябре 1984 г. в Кабул к 7-й батарее была командировка, летели самолетом, батарея располагалась между зенитно-ракетным и 180-м пехотным полком, рядом дворец Амина. Участвовал в Джелалабадской операции. По возвращении в Кабул, где-то в конце января-февраля получил ожог роговицы глаз, палатки батареи стояли в предгорье, снег и солнце свое дело сделали. В феврале-марте 1985 года наш фельдшер пр-к Простяков привез меня в Шинданд и я попал в Шиндандский госпиталь месяца на два, где параллельно с лечением проходил обучение в лаборатории общих анализов. После побега из госпиталя уже постоянно был при ПМП, были только выезды с колоннами на Кушку, последняя моя колонна на Кушку была где-то в сентябре-октябре 1985. А 4 февраля 1986 года перед ужином позвонили писари из штаба и обрадовали, что завтра улетаю. В Ташкент прилетели после обеда 5 февраля, шел дождь, было +18, ночь в аэропорту и 6 февраля в 5 часов кто-то сдал билет на самолет до Киева, и я выкупил за 5 чеков сверх цены и улетел, а ж/д билет сдал. С глазами до сих пор мучаюсь, приходиться очки для вождения заказывать хамелеоны, без затемняющего эффекта глаза слезятся и все красное, как будто кровью залито, машину вести невозможно. После длительных поисков через интернет в начале 2000-х годов нашел водителя Андрея Румянцева, когда он сумел дозвониться по телефону ко мне, вот это была реакция, минут 15 мы не могли с ним начать говорить по очереди, говорили оба параллельно".

Дежурный по ПМП (из личного архива Алексея Тугаенко)

Алексей упоминает о смертельном самостреле солдата, да такое имело место быть в Афганистане и этот случай я помню. Были самострелы и без смертельного исхода, случайные или умышленные ‒ не мне судить. Я был свидетелем, точнее тем, кто сопроводил бойца в Шиндандский медсанбат. Пуля с АК вошла чуть ниже большеберцовой кости, а вышла у мизинца (если так можно назвать маленький палец на ступне ноги) стопы. Вспоминать и ворошить такое дело неблагодарное. Разбирать причины, зачем и почему, а тем более назначать и искать виновных‒ не моя задача.

Капитан Хуан Бесингалиев, начальник ПМП:

"Я приехал на место происшествия и констатировал наступившую смерть от выстрелов из автомата в голову. На бушлате Карасева было написано: "Ухожу из жизни по собственной глупости"".

Сержант Сергей Мирошниченко:

"На первой вышке артсклада застрелился, три патрона всадил в голову и свалился вниз. Игорь Логвинов, мой дружок с Харькова, с ним стоял в карауле, вот он мне и рассказал. На бушлате еще, что-то написал перед тем, как стрельнуться. Он на полгода от нас был старше призывом. Там, насколько я слышал, предыстория была такая, которая и могла послужить одной из причин. На предыдущем или на этом же карауле у Карасева был проверяющий, книжка выпала, брал читать с собой, а у него уже были залеты. В армии наказание коллективное, ну деды (старики) пригрозили разобраться с ним в казарме, может и до этого он уже получал от них. Наверное, не сложились у него отношения в батарее, может и дома не все хорошо было, нахлынула такая безысходность, вот и покончил с собой".

Карасев Александр Викторович, рядовой, водитель-заряжающий реактивной установки.

Род. 29.12.1964 г. в с. Михайловка Белинского р-на Пензенской обл. Русский. В ВС СССР призван 01.04.1983 г. Белинским РВК.

В ДРА с июня 1983 г. Умер 04.03.1984 г. Похоронен в с. Лермонтове Белинского р-на.

4 марта 1984 года рядовой Карасев Александр Викторович ‒ 1-й реадн 28-го РеАП. Суицид в карауле на территории части в г. Шинданд провинции Герат (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Рядовой Валерий Романов, номер расчета ТЗМ, 8 батарея:

"Комбатом был капитан по фамилии вроде Солоха, плохо стало с памятью. Старшину вот помню хорошо, ст. прапорщик Ковальчук. Хороший мужик был, дельный. Мы в Кандагар переехали в декабре 1984 г., а на довольствие поставили только весной, до весны еда была одни консервы. Рядом с бригадой стояли, за речкой возле арыка. Одна палатка для рядовых, одна офицерская и маленькая для караула. Спали на досках от бомботары, прямо в шинелях. Вот такое было начало, а зима в тот год выдалась очень холодная. Один «Ураган» был всегда на боевом посту, в охранении стоял, недалеко от аэродрома, там всем нравилось дежурить. Мы по горам стреляли возле «Черной площади», чтобы колонны прошли более-менее спокойно. Я больше бытовуху помню, а рейды ‒ это работа и нервотрепка. Обычно они начинались ранней весной. Рейды были дней по пять, отстрелялись и домой, их много было в 85–86 гг. Когда вся батарея по полному пакету, вот это крутяк, особенно ночью".

8-я батарея 1985 г. провинция Кандагар, стрельба за ООНовским городком или домом советников (из личного архива Валерия Романова)

Главная артерия человека ‒ аорта, а для наших частей 40-й армии, расположенных в западных и юго-западных провинциях Афганистана, этой главной артерией была дорога «Бетонка». Для охраны дороги и непрерывно идущих по ней наших колонн, а позже и трубопровода, проложенного с Кушки до Шинданда, на всем протяжении дороги были оборудованы заставы (точки). По моим данным трубопровод начали тянуть с декабря 1984 и к началу января 1985 г. он дошел до Шинданда. Качали по нему, как я понимаю, авиационный керосин. Службу на этих заставах несли военнослужащие 101-го Гератского мотострелкового полка, 371-й гвардейского МСП,12-й МСП (с 1985 года) и Кандагарской бригады. Отметим, что практически сразу для сопровождения и охран колонн начали использоваться зенитки ЗУ-23, установленные умельцами в кузовах грузовых автомобилей ‒ это позволяло вести огонь по противнику под высоким углом, что было невозможно на БРДМ и БТР. Отмечу, что в нашем полку до переформирования (зима-весна 1986 г.) их не было, БРДМ от дивизионов полка в охранение колонны ходили. О дороге Турагунди — Кандагар («Бетонке») лучше всего могут рассказать водители 602-го и 424-го автобатов, а также авторот полков и отдельных батальонов 5-й Шиндандской дивизии и 70-й Кандагарской бригады (дорога «Бетонка» шла и дальше за Кандагаром на Калат, но на ней не было постоянных постов охраны, по ней ходили только на операции). Слово водителям и памятникам-обелискам, установленным на всем протяжении «БЕТОНКИ» на местах гибели наших солдат.

Воин-интернационалист Василий Матвеев:

"12-й МСП ввели в Афганистан в марте-апреле 1985 года, поставили напротив 101-го МСП, ‒ через бетонку… От моста через р. Герируд и до Шинданда 12-у МСП передали все заставы".

Воин-интернационалист Султанан Хасанов:

"Я пришел осенью 1984. Гололед! На перевале такое твориться… Батальон в Турагунди располагался, у сопки (названия не знаю), а крепость на ней Чапколь, мы под ней и стояли. Грузы подвозили с Кушки в Турагунди по железной дороге. Ходили в основном на Шинданд. Я сделал более 100 рейсов, солдаты 120. А наливники-бензовозы и все 150. Но в Кандагар ходил всего 6 раз. Рейс на Кандагар, если с Турагунди, то это практически месяц службы с учетом подготовки и зализыванием ран по итогам. Это явные пиздюли или, как минимум, подрыв, это минимум 10 новых воронок от Шинданда. Это жара за 60, это пыль в пустыне, как цемент переливается под колесами в колее, стоит столбом и окна закрыты, а по сторонам она покрыта нетронутой корочкой от позапрошлогоднего дождя: с колеи съезжать очково! Это раннее утро и авиация, вставшая в карусель и работающая по городу, а самое страшное слышать, что делается в эфире, а тебе ехать туда в этом телевизоре. Дистанция 800-1000 м и каждый сам по себе, газ до полика, вера в то, что если что, то запрыгнешь в позади идущую машину, не забудь сссссука автомат и броник! Перед запуском машины говорю водителю Цветковасу об этом, а у него лицо, как лики святых и он крестится. У солдат в мирное время такие лица видят, выпускающие на прыжках в ВДВ. Только они стоят к ним лицом. Это БТР, который притащили на ГСМ с метровой дырой в брюхе и из него пахнет тротилом и паленым мясом. И самое главное: перед рейсом до ночи к нам в землянку по очереди заходят водилы ‒ такой-то сломался и сделать машину не успеет, давайте я переделаю его контейнер. Идинах! Ты же дембель! Тебе это надо? Тов. ст. л-т, никогда не был в Кандагаре, хочу посмотреть".

На перевале Рабати-Мирза (из личного архива Султана Хасанова)

Это лишь некоторые памятники-обелиски, установленные сослуживцами рядом с местами гибели наших солдат на дороге «Бетонка»

Воин-интернационалист Сергей Петров:

"Если ехать с пустыни в бригаду, то «Черная площадь» перед самим городом. Но Кандагар понятие растяжимое. Вокруг него много кишлаков (предместья Кандагара). Чтобы доехать до «Черной …» нужно проехать Синжерай, Нагаханский поворот, «Элеватор», Кокаран, мечеть «Голубые Купола», ГСМ, «Кантинный ряд»…и вот она «Черная площадь»".

Воин-интернационалист Виталий Долгополов:

"Я водитель саперной роты Бригады (1981–1983 гг.). Ходил в колонне по дороге-бетонке Кандагар — Шинданд — Адраскан… в саперный батальон… брал груз для своей Кандагарской саперной роты… Перед «Зеленкой» последний кишлак ‒ это Кишкенохуд, там была точка-отстойник для колонн. До начала 1983 г. ходили по «Зеленой Зоне» по бетонке до «Элеватора», от духов огребали по полной… помимо обстрелов с «Зеленки» еще и мины с фугасами на всем пути… вот и сделали обход по пустыне. Тоже не Мед! От «Элеватора» (точка охранения) дальше в сторону Кандагара можно было получить орден «Красной Звезды» посмертно. С марта 1983 г. образовалась «Точка в пустыне» между Махаджири и Синжераем… Колонны обходили «Зеленку» по пустыне и выходили возле Синжерая, и дальше шли Нагахан — «Элеватор» — ГСМ — Кокоран — «Черная Площадь» и Кандагар — «Бригада». С февраля по апрель был на «Точке в пустыне»… В мае последний раз сходил на Адраскан… 24 июня 1983 г. ДМБ.

Осенью 1981 г. колонна артиллеристов попала в бой, на «Грады» была сделана засада в районе Дех-Ходже. Там после боя остался целый квартал развалин. Духи очень часто там устраивали засады. Удобное место. Оттуда можно прямо уйти в кишлак Насиран (в виноградники) или немного наискосок к кишлакам Карз, Закири. Головную машину забросали гранатами и практически в упор расстреляли и сожгли колонну. В этот день было сопровождение ‒ провожали и встречали колонны. Если какая-то колонна не успевала к вечеру пройти с сопровождением, оставалась ночевать на точке в Кишкинохуде… Когда к вечеру закончилось сопровождение, мы, примерно в девятом часу, пошли смотреть фильм на улице, только начинало темнеть… Вдруг со стороны Кандагара из-за горы начались взрывы и зарево пожара… Мы подумали, что это авиация работает… Но всей бригаде объявили срочную тревогу… Первыми пошли ДШБ и МСБ, потом подтянулись остальные, но все стопорнулись на въезде, потому что впереди все горело и рвалось… Только утром зашли в хвост сгоревшей колонны с восточной стороны Кандагара… Картина была ужасная: сгоревшая дотла колонна, всюду вокруг валялись неразорвавшиеся снаряды, развороченные дувалы. Саперов пустили первых убирать снаряды и проверять подходы. Дувалы к утру уже были заминированы и гранаты на растяжках стояли в дувалах и кантинах… Часам к 10 утра началась погрузка сгоревших машин, при погрузке наш кран с саперной роты опрокинулся набок, к вечеру все зачистили и вывезли. По слухам в бригаде эта колонна не успела пройти с сопровождением и решила проскочить сама. Результат оказался плачевным, там погиб мой земляк со Ставропольского края Сергей Хрюкин".

Воин-интернационалист Владимир Кутузов:

"Я с гератского 101-го МСП, в сопровождения ходили около месяца, с Шинданда сопровождали колонны. До 1982 г. ходили через «зеленку» по бетонке. БТР один потеряли на мине, а потом в объезд стали ходить по пустыне. В промежутке от Кишков до Санжерая крепости были 3 или 4, там «зеленые» стояли («зелеными» называли солдат афганской правительственной армии)".

Воин-интернационалист Петр Хлыстенков:

"Ходил в сопровождении колонн до Кандагара из Шинданда, и первый мой рейс я помню хорошо! Мы дошли до последнего кишлака перед «зеленкой», там, как говорится, передохнули, подкрепились и пошли дальше, дошли почти до «зеленки» и встали, наши отцы-командиры стали решать, как ехать дальше, решали долго, но решили ехать по пустыне, и тут я познал, что такое пустыня! В бронике и так жара, да еще и пыль кругом, дышать нечем, шли след в след, это был кошмар. Но когда закончилась пустыня, и колонны пошли на бетонку, я увидел «МАЗ-500» заправщик и его задний мост, правое колесо было вырвано вместе со ступицей, и тут я понял Афган: не шутки, и смотреть надо в оба! Я тогда охранение и не видел, все было в пыли, это уже потом я его увидел".

Турагунди. Крепость Чапколь

Сержант Сергей Мироненко, водитель, взвод управления дивизиона:

"В полку с апреля 1984 по ноябрь 1985, служил в первом дивизионе. В составе колонны ездил в Лашкаргах, возили туда им снаряды на «Катюши», брали боеприпасы на Кушке и тягали в Лашкаревку. Был на войне вдоль реки Герирут, примерно дней 20 ходили. В дуканы ездил, а командир полка Рогозин за это семь суток ареста дал. В Одноклассниках общались с ним, сказал: "Сережа, не помню многих, а тебя помню, молодец, что не посрамил погоны". Потом наш взвод и первую батарею отправили во второй дивизион в Газни, и стали мы 6-й батареей, перед 1 мая 1985 г. мы их заменили. С 191-м ОМСП был на Панджшере, в Черикарской долине, в Алихель, под Кабулом. По реализации разведданных рядом с Газни работали. Когда мы возвращались с операции всегда перед тем, как заходить в расположение полка местным бачатам и духтар (девочка по-ихнему) кидали сухпай, не знаю, кто это придумал, но было так, детвора всегда ждала нас. Я с учебки пришел в полк сержантом и ушел в запас им же! На гражданке работал шахтером, в данный момент пенсионер с 2006 г.".

Дмитрий Красноглазов в предыдущей главе в своем рассказе упомянул, что помнит, как мы медики полка приезжали к ним на батарею в Лашкаргах и я сказал, что расскажу об этом позже. Насколько я помню, дело было так.

Летом (скорее всего это было в июне 1984 года) начальник ПМП капитан Хуан Бисенгалиев отправил меня с сотоварищи в командировку в Лашкаргах. В то время там дислоцировалась 4-я реактивная батарея полка (БМ-21 «Град»). Задание было проверить личный состав на наличие педикулеза и провести обработку-пропарку одежды и постельных принадлежностей. Старшим был лейтенант-врач Николай Шкабара, водителем дезенфикционно-пропарочной машины рядовой Анатолий Хрусталев и я ‒ сержант-санинструктор Александр Филиппов. Машина наша представляла из себя железный фургон на шасси «ГАЗ-66», а в нем ‒ целый банно-прачечный комбинат в миниатюре. Потом уже в Лашкаргахе, когда мы в него загружали солдатскую одежду и постельные принадлежности для пропарки, все форсунки и трубки в нем начинали реветь и гудеть. У меня возникала мысль: "Не взорвалось бы это чудо научно-технического прогресса".

Оружие личного состава ПМП хранилось в оружейной комнате автороты полка. Мы получили автоматы, подсумки с четырьмя рожками патронов (один цинк с патронами взяли про запас), бронежилеты, каски, противогазы, сухой паек на две недели. В общем, взяли все, что обычно положено в поездку. Пополнили сумку санинструктора медикаментами. Смотр, инструктаж, прикомандировали нас к попутной колонне на Кандагар, и мы поехали выполнять задание. Я был недоволен, что с нами едет лейтенант. Нет, человек он был хороший хоть и малость с чудинкой, как, впрочем, и многие медики. Недоволен был почему? Да потому, что понимал, ехать мне придется не в кабине с Анатолием, а в кузове фургона. Обзора там никакого, небольшое оконце в двери. Забегая вперед, скажу, этой дверью мне сильно прищемило пальцы на левой руке, когда мы уже возвращались обратно в полк. Дело было так. Колонну, в которой мы шли, обстреляли душманы. Это произошло примерно километрах в пяти, не доезжая поселения Гиришк. Стреляли с правой стороны дороги из какого-то старого в развалинах кишлака. Мы шли в колонне третьей или пятой машиной. Пули начали щелкать, пробивая металл фургона, огонь был плотный, я дверь распахнул и плюх на пол на живот, очередь дал, а Толя резко тормознул и крутанул руль, объезжая обочиной остановившийся впереди «КамАЗ». В этой суматохе мне и ударило железной дверью по пальцам. Я схватился рукой за косяк двери, чтоб не вывалится с машины, а дверь в это время захлопнулась. Подбитый «КамАЗ» поперек дороги я увидел, когда мы проехали дальше и остановились. Обстрел душманами велся не только из стрелкового оружия, но и из гранатомета. Потом уже, находясь в расположении батальона в Гиришках, мы видели, как притащили «КамАЗ», шедший впереди нас, а в нем большая дыра в кабине, как раз за спиной водителя, где спальное место. Водитель погиб. Лейтенант Шкабара пошел в санчасть батальона, оказывать медицинскую помощь прибывающим раненым. Я не пошел, так как помощник из меня был плохой (только бы мешался). Отбитые пальцы на руке посинели, опухли, болели и плохо двигались. Осмотрели с Анатолием машину, посчитали дырки от пуль, и он стал заменять пробитое колесо. Артиллерия батальона начала работать в сторону кишлака. Что-то не по порядку у меня получается рассказ. Ну, уж как есть.

Вернусь в начало поездки. В тот день мы с колонной доехали до расположения батальона в Гиришк, там переночевали и утром поехали дальше. Колонна пошла на Кандагар, а мы повернули направо на дорогу в Лашкаргах и в составе другой колонны, или с пришедшем БТРом сопровождения из батальона (точно не помню, тут память подводит), благополучно добрались до места расположения нашей батареи. Был еще один эпизод на отрезке пути Шинданд — Гиришк. Так как обзор местности у меня был плохой, не могу точно сказать, где и что произошло. Может авария на дороге, а может подрыв. Колонна наша остановилась и не двигалась уже с полчаса. Анатолию надоело стоять, и он решил обочиной проехать дальше вперед. Мы проехали, наверное, метров пятьдесят-сто, пока какой-то офицер не обматерил нас и запретил движение. Он сказал, что обочина здесь, скорее всего, заминирована, и мы могли подорваться. Потом колонна тронулась, и мы встроились в ряд. Движение было медленное с остановками. Когда подъехали к какому то мосту, то справа на въезде, пробив ограждение, под критическим углом наклона стоял «Урал»-бензовоз, из бочки вытекало содержимое, пахло бензином. Запомнилось, что все помещения на батарее были тесные и низкие, рядом была вертолетная площадка, часто садились и взлетали вертолеты. Потом уже перед обратной дорогой обменяли у десантников три сухпая на три гранаты. Так как ни мне, ни Анатолию не доводилось еще бросать боевые гранаты, на обратном пути уже ближе к Шинданду остановились ненадолго, отошли в сторонку и метнули их в низинку-овражек. Николай ругался и обещал наказать за своеволие. Уже работая над книгой, мне попалась информация о нападении-обстреле 27-й колонны у кишлака Ячхоль. Возможно, это и была та колонна, в которую нас встроили. Мы ждали здесь, на повороте на Лашкаргах, и еще было несколько машин с сельхозкомбината, что в Лашкаргахе. В заметке пишут, что разведка не доработала, но, по-моему, о засаде предполагали и даже вертушки поработали по этой местности, а потом колонна пошла.

В Афганистан каждый год приезжали артисты, и этот год не был исключением, мне больше всего запомнилось выступление певицы Эдиты Пьехи. Далеким домом повеяло, лесами и полями родной области, Невой, домами и проспектами Ленинграда. Радостно, конечно, после таких концертов, но и грустно, тоскливо на душе становится, скорее бы уже и домой. Но служба продолжается подъем в 6 часов, вечерняя поверка в 21 час и отбой в 22 часа. На вечерней проверке после доклада командиру полка командиров подразделений через репродукторы звучал Гимн СССР, и мы подпевали, кто уж как мог и хотел.

Чьи фотографии неизвестно. Полагаю, что это 1984 год. В зимнем клубе полка. На сцене Эдита Пьеха, в зале где-то и я. Если не ошибаюсь, то в левом ряду, где сидят афганские офицеры (я первый от прохода, шестой ряд)

В клубе в/ч п/п 85615 Ансамбль «Россия» и Л.Г. Зыкина (из личного архива Виталия Сердитова)

У детей, подростков и молодых людей, да и у взрослых мужчин и женщин, не служивших в Армии и не принимавших участие в боевых действиях, есть такое восприятие войны, что все потери на войне происходят в бою, при обстрелах или подрывах на минах, при выполнении тех или иных поставленных боевых задач. Однако, кто проходил службу в составе ОКСВА знает, что это не совсем так, и что безвозвратные потери личного состава условно можно поделить на две части. Первую часть, как это может не прозвучать кощунственно, я бы назвал светлой (в ней больше ясности), а вторую ‒ темной, слишком много в ней вопросов. Что и как, кто виноват??? Вторая часть ‒ это гибель в результате болезней, суицидов, несчастных случаев, неосторожного обращения с оружием и боеприпасами, отравления угарным газом и ядовитыми жидкостями, авиационных и автомобильных катастроф, пожаров и другие ЧП различного характера. Разделив, таким образом, погибших, я не разделяю их и не умаляю одних перед другими. Я просто говорю, что война ‒ это тяжелая работа на износ физических и моральных человеческих сил, и смерть приходит там при разных обстоятельствах. Бывает, что родителям в официальном сообщении о смерти или на словах (в случае сопровождения погибшего сослуживцами), говорят не так, как все произошло на самом деле, да и язык не поворачивается сказать всю правду и тем самым унизить погибшего или подставить однополчан, причинить еще большую боль отцу и матери. Не единожды такая ложь во благо памяти погибшего на войне была и у нас в полку. Такая правда-неправда чаще всего писалась, чтобы не обвинять в смерти самого погибшего, если смерть произошла в результате его каких-то неправильных действий, либо связанная (напрямую или косвенно) с действиями его сослуживцев и командиров. Сочинялась некая боевая ситуация, в которой он погиб, а иногда даже он посмертно представлялся к государственной награде.

Воин-интернационалист Михаил Гафтон:

"9 февраля 1982 года, конец войсковой операции по разгрому формирований афганской оппозиции в широкой долине «зеленки» Афганистана, местность Джабаль-Уссарадж, Чарикар, Махмудраки. 1074-й Артиллерийский полк был активным участником данной операции. Я вместе с командиром взвода разведки батареи управления Аршба Владимиром, радистом взвода связи Труневым Сергеем, был прикреплен для проведения и корректировки артиллерийского огня к разведвзводу 181-го пехотного полка, который располагался по соседству с нами и тоже являлся участником данной войсковой операции. 9 февраля 1982 года, боевая группа 1074-го Артиллерийского полка, около 22.00 часов вернулась в расположение постоянной дислокации. Около 23.00 часов вернулся и 181-й пехотный полк, а с ним вернулась и наша группа артиллерийской разведки. Операция была одна из тяжелейших по длительности, по климатическим условиям и по масштабности. Если память не изменяет, наша группа разведки находилось около 1,5 месяца на данной операции. В день возвращения в расположение полка был сухой мороз, приблизительно минус 10–15 градусов. Так сложилось, что в солдатских палатках особо топить буржуйки было нечем, доски от ящиков для снарядов давно закончились, поэтому был дан приказ топить соляркой, которую мы заливали в специальную емкость в буржуйке. Но нужно иметь в виду, что данный способ топки очень эффективен, но пожароопасен, поэтому данное действие поручалось дежурному по батарее и соответствующему дневальному из наряда. В такие морозные дни печки (буржуйки) от основания до выходящей трубы должны были быть докрасна раскалены, в противном случае температура в палатке молниеносно падала до нуля градусов. После развода подразделения разошлись по палаткам, учитывая всеобщую и физическую и моральную усталость. Никто не удосужился, да и не подумал о складировании оружия и боеприпасов в штатное место. Как были, кто и во что одет, небритые, немытые — так и завалились спать, положив рядом автомат, патронташ, гранаты и т. п.

В виде отступления необходимо отметить и такой факт, касающийся нашего быта и поведения. Когда мы не находились на военной операции, то есть находились в полку, в месте его постоянной дислокации ‒ ротные батарейные палатки имели два входа и два выхода: передний вход был лицом к плацу и грибок дневального находились здесь же. Сама расстановка давала возможность дневальному оповещать личный состав, особенно старослужащих, о приближении к палатке какого-либо офицера, в том числе ротного комбата. Данное оповещение делалось для старослужащих для того, чтобы последние имели возможность ретироваться через задний выход палатки, подальше в горы от глаз офицеров, дабы их не досаждали разными поручениями, которые они считали неуместными. Командиры батарей, во всяком случае, комбат батареи звуковой и радиолокационный разведки и комбат батареи управления полка дали приказ во избежание вышеизложенного, забить гвоздями заднюю дверь палатки, т. е. устранить возможность использования данного выхода из палатки, без того чтобы офицер не заметил этого, ибо солдаты должны были выходить только через одну дверь.

9 февраля 1982 года, около 23 часов с батареи звуковой и радиолокационный разведки тоже вернулась разведгруппа по корректировке артиллерийского огня, в таком же составе и в том же состоянии. Не ручаюсь за правдоподобность данных суждений, но будучи солдатом на тот момент, память выдает то, что я знал тогда из суждений и предположений и так далее. Командир разведгруппы имел зуб на одного солдата, который не так себя вел на боевых, посему после приезда в распоряжение полка, приказал этому солдату не лечь спать и отдохнуть, а назначил его на ночь истопником, то есть топить соляркой буржуйки, чтобы остальные могли отдохнуть. Солдат пытался выполнить данный приказ, несмотря на смертельную усталость. Он добросовестно топил две буржуйки, топил соляркой докрасна. Волею случая или преступной безответственности и своей и многих других, он не обратил внимания и не предал значения тому, что емкость, то есть бачки с соляркой, которой топились буржуйки, находились рядом с теми же докрасна раскочегаренными буржуйками. Около 2–3 часов ночи, уставший солдат, полусонный, полусоображавший, немытый, небритый, полный вшей, встав от первой буржуйки, что у главного входа, чтобы подойти ко второй, добавить очередную порцию горючего, споткнулся о емкости с соляркой, она в свою очередь, вылилась на разгоряченную докрасна буржуйку и начался Ад. Армейские палатки того периода были изготовлены из двойной ткани, снаружи плотные и очень прочные. Внутренние — менее прочные, белые, но главное ее назначение было обеспечить функцию термоса стенок палатки. Более того, наружная часть при изготовлении пропитывалась каким-то химикатом, который не давал течи при дождливой погоде, но большой минус данного состава, что он был очень горючий, почти как бензин. При пожаре палатка сгорает в течение 3–5 минут. Палатка батареи управления находилась рядом с палаткой батареи звуковой и радиолокационной разведки. Около 1,5–2 метров разделяло их. Уставший, буквально в отрубе, я, видимо, и не был в каких-либо снах, глубоко не спал, но почувствовал, как будто сон: идет сильный жар от стенки палатки, жарко, очень жарко… Я просыпаюсь, открыв глаза не могу понять, осмыслить, что происходит. Окошко палатки все в желтом багровом цвете. Жар продолжает идти от стенки палатки и в тот же миг, когда пришла мысль, что, наверное, горим, смотря на окошко и ткань палатки… Как волна в секунду времени все плавится и врывается пламя и в нашу палатку. Пламя врывается, успев опалить волосы мои, но намного позже, чем я закричал: "Пацаны, горим! Все на улицу! " Взвод разведки батареи управления успел весь выйти, кто в чем был, а на улице ‒ Ад!!! Палатка батареи звуковой и радиолокационный разведки горит полностью. Пламя в небо на два-три метра, жар неимоверный. Невозможно приблизиться к палатке ближе 5–6 метров. В развитии Ада начали взрываться гранаты. Патроны произвольно выстреливали, пули разного калибра летели в разные стороны. Кто-то спрятался за валуны, кто-то, не понимая и не осознавая происходившего, в полный рост безучастно смотрел на происходящее. А смотреть было на что, ругань, мат и перемат издающегося на улице просто дикого животного звука, который невозможно было понять. Это вопль? Это крик? Это что? Стояли и осознавали, что наши братишки, наши пацаны, 26 человек, горят заживо, горят, как и многие другие горели. Я отчетливо помню, как в огне, один наш парень весь в пламени выбил окошко палатки, попытался перелезть через него. До половины хватило сил высунуть торс. Упал обратно. Встал в полный рост. Горит и смотрит на нас, а мы на него и среди крика, шума, гама слышу: "Пацаны, что вы стоите? Помогите!". Что мы могли сделать? Да ничего. Он махнул рукой и произнес: "Эх вы…". Через 10–15 минут все было кончено. 26 пацанов не стало. Несколько человек сумели выбраться из огненного ада, но тут же упали в нескольких метрах от горящей палатки, поскольку были обжарены полностью, как курицу жарят на гриле. Одного пацана положили на солдатское одеяло, чтобы понести в санчасть. Когда схватили его за руки и за ноги, кожа лопалась, рвалась. Невозможно было дотронуться до него, но мы несли его. Он был в сознании и боль нестерпимую чувствовал. Говорил: "Пацаны, застрелите меня! Не могу терпеть, ой как больно! Мамочка, как больно!". Мы говорили, зная, что это чушь: "Все будет нормально! Мы еще на твоей свадьбе будем танцевать! Потерпи еще чуть-чуть, все образуется". Не донесли до санчасти. Умер…

Утром совместное построение двух полков 1074-го артиллерийского и 181-го пехотного полка. Два полка стоят в шоке, а батарея управления и батарея звуковой и радиолокационной разведки, а точнее то, что от нее осталось — в ступоре. На построении эти два подразделения одеты кто во что горазд — кто-то в танковом шлемофоне, кто-то в каске, кто-то в кальсонах и поверх шинель или бушлат, поскольку все сгорело. Рядом с группой командования двух полков находился С. Соколов, руководитель оперативный группы Министерство Обороны СССР в Афганистане. Обращаясь к нам, просит не писать домой родным то, чего имело место быть. Он утверждает, что родным будет сообщено, что все пали смертью храбрых на поле боя. Все будут представлены к правительственным наградам.

ИТОГ: Война является не только пожирателем человеческих жизней, но и человеческих душ. Война не имеет ничего конструктивного для человека в отдельности. Ибо, в любом случае она его ломает — ломает его психику, здоровье, ломает его семью. Геройство на войне бывает разное и это всегда личное действие каждого, личное общение с самим собой и с Богом или с Дьяволом. Ибо вышеперечисленное является ответом — кто в данной ситуации был Богом и кто был Дьяволом? Кто был в раю, и кто был в аду? Руководство Советской Армии на тот момент сдержало слово, погибшие были награждены посмертно, однако пятерых или шестерых ребят не наградили. Почему? Разные умозаключения. Некоторые наши афганцы предполагают, что и здесь проявилась душа дьявола, кто-то из офицеров решил примазаться к подвигу (не будучи мучеником). А впоследствии Трибунал Туркестанского Военного Округа СССР осудил комбата батареи звуковой и радиолокационный разведки, видимо и за забитую дверь тоже… И как ни странно, но и солдата, который фактически не был в состоянии выполнить боевую задачу по осуществлению топки буржуек, тоже осудили.

Вечная память невинно убиенных и мученически принявших смерть! Вечная память афганцам, которые до конца выполнили свой долг и не пошли на сделку с Дьяволом.

Фотографии ребят, сгоревших заживо можно найти на странице в «Одноклассниках» Mihail Gafton или Виталий Шишков. Особо прошу прощения у ребят, если где-то допустил неточность. Если так, великодушно прошу вас меня поправить".

Бобко Олег Александрович, рядовой, водитель-заряжающий.

Род.10.03.1965 г. в городе Новогрудок Гродненской обл. БССР. Белорус. Работал на заводе газовой аппаратуры. В ВС СССР призван 29.03.1983 г. Новогрудским ОГВК.

В республике Афганистан с июня 1983 г. Проявил себя смелым, волевым воином. Доставляя реактивные снаряды на позицию своей батареи, действовал решительно и самоотверженно.29.08.1984 г. колонну машин, перевозящую боеприпасы, из засады обстреляли мятежники. Его транспортно-заряжающая машина загорелась. Умело маневрируя, Олег вывел ее из зоны обстрела и стал тушить огонь. В это время произошел самопроизвольный сход реактивного снаряда. Олег получил сильные ожоги и 02.09.1984 г. скончался в госпитале. За мужество и отвагу награжден орденом «Красной Звезды» (посмертно). Похоронен на Родине.

Рядовой Бобко Олег Александрович ‒ 7-я батарея 3-го реадн 28-го РеАП. 2 сентября 1984 г. умер в 650-м военном госпитале г. Кабул от ожогов, полученных в результате обстрела колонны 29 августа (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Завершая эту главу, что еще можно сказать о событиях 1984 года. Их было много и рассказать обо всем, что происходило в Шинданде на базе полка и в батареях, дислоцирующихся в других провинциях ДРА, я не в силах. Помощь от однополчан на мой призыв написать свои воспоминания о службе невелика. По большей мере информацию приходится искать самому, анализируя и сопоставляя комментарии под фотографиями со страниц однополчан и других воинов-интернационалистов в соцсетях, и только после этого появляется очередная глава книги. Кто-то из однополчан считает ненужным ворошить прошлое, кто-то плохо помнит службу и вроде нечем и поделиться и что рассказать, кто-то не доверяет мне, как дерзнувшему написать книгу, человеку, не имеющему опыта и достаточного образования. Ну что ж, что смог то собрал для этой главы. Переходим к следующей, где полк под твердым руководством командира В.Ф. Рогозина продолжает воевать, расширяя зону своего участия, улучшать бытовые условия, обустраивать территорию части в Шинданде.

На крыльце офицерского общежития встречаем прибывших с боевой операции 31 декабря 1984 г. На крыльце Вера Петровна (фамилию забыла) и Лена Майорова, зампотыла Виктор Жук, Галя Прокопьева, я ‒ цыганка и цыганский барон ‒ Валентина Морозова, доктор Пилюлькин — Таня Смолькина-Иванова, Дед Мороз ‒ повар Косенко Нина Николаевна, комполка Рогозин Виктор Федорович, Снегурочка ‒ Галя Малахова (из личного архива Нины Косынкиной-Шестовской)