Из дневника "Попаданца". Необычный попаданец в 1941г.

7 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)

Щелк!

Какая-то сволочь щелбана отвесила мне по носу, окрываю глаза и спросонья ни хера не вижу. Вокруг мрак и из темноты слышен подлый хохот Маришки, вот сволочь, нет,

что б чем нибудь приятным разбудить.

— Ша я начтылу корму то порву, — угрожающе рычу я и бросаюсь на звук хохота, попалась. Побарахтались, и она говорит:

— Ну, все пошли на пробежку милый.

— Мань, я читал, что один секс заменяет пятикилометровую пробежку, может заменим полезное на приятно-полезное, — а Маня девушка покладистая, не смогла отказать. Ну мы и пробежали таким образом десятку км. "Набегавшись" омылись утренней росой (в машине канистра воды была) сели в кабину, и я повел опель в расположение, затем припарковав машину на место, мы сошли с транспорта, и почапали к шалашу моему, для хавки.

Тут откуда-то появились Онищук с Эрисхановым с немецкими касками подмышками, и начали осыпать меня с Машей какими-то листьями, в их бурной фантазии, эти листья видимо были розовыми лепестками. А новый разведлейтенант Листиков, скакал как козленок и дразнил:

— Тили тили тесто, жених и невеста.

Прям не разведчики, а какой-то "Аншлаг, аншлаг" блин, ну или это, как его "Кособокое трюмо" нет, "Кривое зеркало". Ну да ладно отвесил по пинку Эрисханову и Онищуку, а Маша ласково ушипнула за бок Листикова, у того лицо сразу стало серьезным как у инквизитора во время допроса. А мы пошли уж на завтрак (припозднились чуток, из-за "пробежки"), старшина накормил нас, беспрекословно, так как Манюндра его прямая начальница.

Затем опять всех вызвал Старыгин, тут демократия-демагогия кончилась. Всех разведчиков Анисимыч послал нахрен, то есть в разведку, отдал им все Цундапы, и оба наших советских мотоцикла, плюс кюбельваген. Тут же приказал Машке залить разведке все баки до упора горючкой, и по запасной канистре выдать, причем канистры запасные с бензином. Разведчикам поручено следующее:

Узнавать, что, как и где, то есть всю ситуацию на нашем микроТВД;

Привлекать к сотрудничеству местных жителей (агентурная работа);

Выискивать скоропортящиеся ништяки (там колонна куда идет, или еще че нить вкусное и по зубам).

Все ушли разведроботы наши вместе с начтылом, получать необходимое, и Шлюпке с ними, полковник попросил Шлюпке присмотреть за излишне креативными Онищуко-Эрисхановыми. Они с собой захватили две рации, и шифр сегодня договорились применить чеченский. То есть там "зашифрует" Эрисханов, а тут "расшифрует" Астемиров Заурбек (новичок из крепостников) красноармеец из Беноя. Вдруг полковник командует Шлюпке остаться, странно, но это приказ.

Затем наступила очередь Прибылова, и разделив его бойцов на две части, полковник послал первых в точку К. Там бойцы под руководством Прибылова и сержанта Хмельченко, должны возвести землянки (то есть вырыть уж), на полторы-две тысячи человек (с запасом). Сразу построить в землянках нары, что бы бойцы зимой могли спать, но уплотненно конечно, чай не люкс в пятизвездочном отеле. Вторая часть идет в точку С, делать схрон для танков, командовать будет летёха Сминицкий, понятно что перед выездом Прибылов расчертит им план строений. Это будут просто большие землянки, куда танки будут въезжать как кисть в перчатку. И тихо там пережидать опасное время, типа как ведмедь в берлоге зиму.

ЗАР получил приказ научится быстрому развертыванию, то есть они теперь должны загрузить свое барахло на тачки, рванут километр, потом отцепить/разгрузить стволы, приготовить все к стрельбе, зарядить орудия. Потом разрядить все нафиг обратно, все шмотки погрузить, прицепить к машинам и вперед еще километр. С каждой тренировкой, время на развертывание должно сокращаться, полковник лично пригрозил проверить, и Гогнидзе упорхнул к начтылу выбивать горючку. Давай – давай, тяжело у учении легко в бою!

Танкисты получили приказ осмотреть, подлатать моторы и ходовую часть, и Арсеньев, вреднего роста кряжистый мужичок с внешностью ФДР, но с горяще рыжей шевелюрой, забрав Абдиева с собой, тоже испарился. Первому батальону Ахундова поручено построение землянок и сторожевых вышек, не построить, конечно, полностью вышки, просто обустроить на деревьях где нибудь в ветвях защищенные от ветра и дождя места для наблюдателей. Как раз тех, кто "Высоко сижу, далеко гляжу", ну что бы враги не подокрались. И те тожи свалили с горизонта, местами ворча, мол мы пехота, а не саперы. Правда ворчали так, что бы Старыгин не слышал, тоже ведь жить хотят.

А второму батальону повезло, им полковник приказал отдыхать, но в полноса, блин то есть вполуха, потому, что они резерв комдива, и в любой момент он может их послать куда надо.

Меня послал к связистам, что бы я сидел над душой Астемирова, а тот в свою очередь топтал душу радиста Зворыкина. Вдруг, что поступит от Эрисханова, вот и Астемиров в роли советской "Энигмы", а я видимо буду срочно как-то адекватно реагировать.

Я сперва напряженно сидел, потом расслабился, потом лег и ваще оборзев заснул. Через некоторое время меня будит Астемиров, срочное сообшение от онищуковцев.

Заурбек ее мгновенно "расшифровал":

"В направлении от С. к З. движется колонна из пяти опелей-блицев, двух бюссингов и десятка полтора армейских повозок, под охраной двух ганомагов и четырех мотоциклов, привет лагерю, колонна нам кажется вкусной, приятного аппетита!"

Я побежал к штабу, отправив вестового поднимать Иваново-затейниковцев и Абдиевские броневики в ружье. Войдя в штаб (шалаш центровой) доложил полковнику, о сообшении и попросил разрешения вести туда группу захвата. Полковник спросил, сколько и чего я хочу собой взять.

— Товарищ полковник возьму с собой три грузовика с бойцами первой роты второго батальона, два ганомага, косилку и четыре броневика вместе с самим Абдиевым. Броневики для поддержки, ну и на всякий случай вдруг еще какая колонна, вот и прикроют нас.

— Хорошо и рацию с собой одну, и если что-то экстраординарное, сразу радировать нам.

— А тогда к радистам отправьте Муллабаева из второго роты первого батальона, я донесение на узбекском буду отправлять.

— Хорошо, все идим и зря не рискуй сынок, — от этих слов Анисимыча у меня аж в горле запершило.

— Хорошо батя, — сказал я, и вперед к начтылу выбивать срочно все необходимое от горючки до патронов и гранат. Начтыл ко всему выданному, хотела добавить себя, но я прикрикнул, что не на блядки идем, а на бой. Подошедшие бойцы первой роты под командованием летуна Кравцова, начали грузить имущество в машины, потом минут через пятнадцать колонна вышла из расположения, кстати, Круминьщ увязался с нами, и я не смог его оставить. Пусть едет.

Через час мы уже были на месте, которое прикинули с Анисимычеем. Броневики замаскировали в метрах 20–30 от дороги, среди деревьев, за ними сели пообедать, выставив охранение. Прошло еще полчаса, обедать закончили даже те, кто в охранении стоял, но фрицев пока не было. За это время я расположил полукругом бойцов в засаду, окружив место предполагаемого нападения. Все чуть-чуть подмаскировались, и проскрипевший на телеге дедок, с двумя внучками, ничего не заметил. И вот послышался рокот моторов, это ехала скорей всего та самая колонна, и я осмотрел ПаПаШу – все в норме. Кравцов командует что стреляем, строго по выстрелу Никодимова, а того просит попасть в водителя первого БТР, через смотровое оконце. Никодимов должен первым выстрелом убить двух зайцев, первый это водитель ганомага, идущего впереди колонны через щель, второй дать сигнал нашим бойцам. Немцы-то в тылу, смотровая щель открыта, и водитель ганомага 251, не знает, что щас ему будет полный абзац, БУМС ганомаг вильнул в сторону и встал уткнувшсь в дерево на обочине. Пулеметы броневиков исковеркали тела несостоявшихся владык мира гордо кативших на мотоциклах.

И тут отдельные преставители вермахта молниеносно узнали, что значит слово ад. Со всех сторон по кабинам грузовиков, повозкам и ганомагам, полетели пули, солдаты рейха пытались выскочить из машин и укрывшись ответить агрессорам. Но кинжальный огонь не давал никаких шансов, пули из kar-98k и мосинки, пробивали борта переднего говномага, да и вдруг гранату в ганомаг, закинул ни кто иной, как Круминьш – прибалтийский берсеркер. Идущий сзади второй ганомаг, попытался тупо сбежать, но Абдиевцы шарахнули ему в борт осколочно-фугасным. И ганомаг не будучи "Тигром" послушно замолк раскуроченный, и только один зольдатик оттуда выпрыгнул, но на землю упал с целым десятком пуль от пулемета БА-10. Немцы тоже стреляли, но они нас не видели и не ждали, а сами у нас как на ладони, и наш огонь был эффективней, еще минуты три стрельбы и последние три вермахтовские белокурые бестии подняли ручки в холм (в гору то есть).

В это время с последнего грузовика (бюссинга) посыпались бравые солдаты неШвейки в фельдграу, и отстреливаясь попыталисль прорваться в лес. Ими командовал ветеран унтер, но не долго, первая же пуля Никодимова этого ветерана превратила в просто трупак. А очереди с броневиков перечернула и судьбу всего отделения решившего спасти жизнь побегом в лес. Все внезапно как утюг на голову рухнула тишина. Постанывали раненные, трое сдавшихся немцы рыдали, радуясь тому, что выжили, хрипела раненная лошадь, ржали остальные лошади, а мы начали осмотр трофеев.

Первый ганомаг на ходу, но от крови придется отмыть, второй можно сразу пионерам на металлолом, грузовики в более менее нормальном состоянии, повозки почти все (12 штук) в полном порядке. Неожиданно из кузова второго грузовика вывалились еще двое гитлеровцев, поднимая руки, Круминьш с Никодимовым быстро обезоружили и обыскали их. Затем Артур и снайпер нежно подтолкнули новоплененных к тем трем, сдавшимся ранее немчикам.

Итак, два грузовика продовольствия, причем местного, фуражирствовали суки что ли? Еще два с горючкой – бензин в бочках, и еще в одном патроны, а в шестом консервы и почта, в последнем только солдты ехали. Зато на повозках жрачка, и постельные принадлежности с обмундированием. Сразу передаем шифровку в штаб:

"Хаммаси яхши, кайтиябмиз" – "Все хорошо, возвращаемся"

Водителей в рейд брали с запасом, и потому быстро грузим тушки немцев, заводим машины, бойцы имеющие опыт вождения лошадей, на повозки и уходим, разкоцанный ганомаг цепляем буксиром к "Бюссингу" (на запчасти) и вперед. Отделение бойцов расчищает, подметает дорогу, затем садятся на Опель и в сопровождении броневиков догоняет нас.

На максимально возможно скорости уходим от места подляны, за последним БА-10 поднимая пыль, но скрывая следы, волочится нормальненькое такое деревце, чуть больше самого БА. У нас трое раненных (Круминьш тоже словил от немцев) и двое убитых, то ли немцы попались меткие, толи пацаны под шальные попали. И через полтора часа, мы уже в расположении (полчаса потратили на раздевание захоронение немцев) своих похороним на базе.

Ну да, подводы остались, у них, у лошадей крейсерская скорость 10 км в час, они потихоньку едут сзади, для охраны им оставили два отделеня бойцов с двумя ДП и одним МГ. Сам я лошадей боюсь, хоть и живу в аграрной стране, и видел их не раз, но чаще на грузовиках. Ну у нас богатеи (сельские) дают улак (козлодрание), ну примерно как россиские богатеи приглашают голливудских звезд, так и наши понтуются улаком. Какие-то призы (вплоть, до новенького ланд-круйзера) назначают победителям и т. д. короче понты. Вот улакчи (козлодранцы) и возят своих лошадок, на механической тяге, от улака к улаку (раньше на Газелях возили, теперь возят на Хёндай-Портере, он дизельный и экономичней).

Но ближе 10 метров я раньше лошадок не видал, максимум как-то на осле проехал метров двадцать (этот смирный тупорыл, всех безропотно возит, а меня скинул скотина), зато у меня драйва полные штаны были.

Извините, за отступление, тут Кравцов уводит грузовики к начтылу, и начинается бовой крысизм, Манюня собственноручно пересчитывая трофеи, заносит их в свои гроссбухи.

Я же иду к полковнику, у него заварен ароматный чай от вермахта, и попивая чаек, я рассказываю ему, что и как. Полковник одобрил наши действия и признал неплохой нашу статистику 28 немцев против 2 наших, плюс пятеро в плен. Неплохое сальдо (дебет-кредит), но пацанов жалко, за них не было бы жалко и сотни фрицев. Маша закончив прием материальных ценностей (лошадиная колонна, еще в пути), бежит ко мне, и осмотрев да ощупав, признает что все на месте. И тащит к себе в палатку (шалаш, то есть) там уже готово угощение (Гороховый суп и гречневая каша). И помыв руки, сажусь за ужин, разволновавшаяся за меня Мариша, ухаживает за своим мужиком (добытчиком) в стиле восточных женщин, а я не против, почему б не поборзеть, раз разрешают.

После ужина я уж сам, наглея, предлагаю Мане, пойти в опель, и взяв два одеяло (одно под, другое над) тяну ее, она не против!

И тут облом, водители кобыл прибыли, с своими "ферарями", пришлось Маняшке снова свалить в темпе, но через час она вернулась.

Идем к машине, садимся в нее, опять завожу жопель и по вчерашней колее мы едем в лес, на наше место. Вместе с Маней сперва расстилаем брезент, который лежал в кузове, сверху одеяло, и раздеваемся. И тут начинается самое интересное, но время дозволенных речей окончилось, и потому до завтра читатели, Мань иди ко мне…