Из дневника "Попаданца". Необычный попаданец в 1941г.

25 июня 1941 года где-то в Белоруссии в в полусотне километров от границы с Польшей

Что было утром, не помню, в себя пришел, когда меня кто-то стал тормошить:

— Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте.

Что, где, какой старлей?

Ух ты это, что ли я старлей, меня ж дембельнули старшим сержантом, значит я и сержант старшой, да исчо запаса, думаю спросонья, открываю глаза… Ни хера себеееееее!!!!! Я валяюсь в пыли (как свинья, или кто там, в пыли любит валяться) на дороге среди леса (ну как среди леса, дорога идет в лесу). В метрах пяти – десяти вижу уныло передвигающую ногами от меня (тогда уж отодвигающуюся) колонну безоружных солдат с охраной вокруг, аха значит пленные, вон все без ремней, по форме видно РККА, тем более по бокам немцыплята с Кар 98, идут. Смотрю на себя, и охереть нафиг и не встать, я тоже в форме РККА (слава богу не хариец (хар – осел по тадж)), я тоже что ли пленный? Меня пытается поднять белобрысый офицерик, похожий на накачавшегося Галыгина, правда без кудрей, по говору чую хохол. Такой же, как мой верный покойный Тыгнырядно, жаль пацана.

Бросило меня в дрожь, как цыпленка, которого лиса поймала и пытается употребить по назначению, а еще и с кетчупом, да с табаком (ващето сопленок табака, это детеныш домашнего кузена фазана (или фазен кузана?) на блюде, табак – блюдо перс. или тюрк.) сорри за отступление, надож бляснуть интиллехтом интеллиХХентному инфантилу (цыпленок табака – цыпленок на блюде, вариант под блюдом).

— Слышь братка, а седня день какой?

— Как какой, товарищ старший лейтенант 25 сегодня июня.

Е мое, вспомнил я ж теперь в 1941 году, блииин.

Может пресс-конференция с белобрысым и продолжалась бы до скончания веков, но тут длинный кадыкастый очкодыр (ну в очках таких круглых а ля братья Гриммлер) чел в фельграу прикиде (немец, по одеже, точно не мордвин) подбегает и что то лопочет на своем совсемнемордвинском:

— Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.

— Да пошел ты, чмо очкастое, я мутер твою шпили – вили, я гроссмуттер твою шпили-вили да и не раз, да и не один, да и ваще твой рот топтал исключительно. И ваще я ни разу ни русише швайн, а исключительно узбекише швайн, ну максимум таджикистанише швайн, отвечаю я быдлу очкасто-третьерейхному.

Очкодыр лопочет куда то в сторону кому-то и чего-то (стукач гребанно-долбанный), разбираю лишь хер обер фейнрих, и думаю "вот вот хер", и все вы немцы херы. На крик очкодурка подбегает к мне немчурбанфюрер поширше, да с машиненпистоле-38 (или как там эта трясогузка называется) на грязной шее, и передергивает затвор своей музейной коммунистоубивалки и льет в мой адрес оскорбления (где ваша европейская воспитанность и толерантность уИОбок шиклгруберский, (эт девичья фамилия гИТЛЕРА))

— Штейт ауфф, русише швайне!

— Их нихт русише швайне, их ващпе то по паспорту узбекише швайне, а я тебя с твоей вшегонялкой МП – 38 на Нижнем Уренгое видел, пошел в арьергард жертва аборта моники манштейн, то есть левински!

Ну и конечно думаю, сплю я, и эти ископаемые скинхеды мне сняться, и продолжаю,

— Ты это Херр Унтерофицир, шайсен нахрен, (или шиссен, точно помню что одно стрелять другое – какать, а что есть, что ни ху ху, ни по по). Короче Херр шиссен или шайсен, мой дед вас имел с 1942 по 1950, ну и я конечно плЯвал на ваш рейх, и оптом и в розницу.

Посмотрел на меня этот швайнштайгер, и раздалась очередь, убил сцуко, все я умер, реалистичный бля сон, с меня ошметки кожи и мяса полетели. Умираю. Трындюлец нафиг.

И тут бац. Перемотка.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте. Блин опять (или осемь, скорей одва, нет одва это тупой канал на блюдце, то есть на тарелке) я валяюсь на пыльной дороге, рядом солдатик (блин их тогда, красноармейуами нащывали) в форме РККА, пытается меня поднять, а я развалился как хрютизанка на кровати Людовика хернадцатого.

— Слышь, боец ты кто? — спрашиваю я у него.

— Лейтенант Онищук товарищ старший лейтенант вы, что меня ни разу не узнаете, мы ж с одного погранотряда.

Значит, все таки не сон, пора смирится с этим, я попал, то есть "попал". Значит и тут я погранец, наяву (то есть в жизни) я служил в свое время в Московском погранотряде в/ч 2033. Кстати про отряд наш фильм есть "Тихая застава", он похож на действительность, как старая шлюшка, переспавшая со всеми у кого встает, на огненную комсомолку погибшую девственницей. То есть фильм лжив типа вокруг все трусы и враги, а в части небожители, да белокурые бестии. Хрена вам авторы ни хера, там так не было, там и люди вокруг и внутри в/ч были чище добрее и дружнее. Да и солдаты там в основном наверно на % 80 были наши: таджики (до хера), узбеки (до хера), русские (граждане Таджикистана которые, одна штука) татары (пять штук) один Равиль чего стоил, ну и даже туркмены (две штуки) и казах Нурлан. Чет отвлекся я, о опять очкастый лезет.

— Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.

— Да пошел ты, чмо очкастое, я мутер твою шпили – вили, я гросмуттер твою шпили-вили да и не раз, да и не один, да и ваще твой блядуче подзаборный. Говорю я и потом меня осеняет, а че я повторяюсь, надо по новой его обласкать, оригинальней надо быть. (да что за тавтология хрен-нахрен, где креатив-то)

— Ну что гомосек очковафельный, а правда что ваш гитлер педик и сосет у геринга, а гимлер с говноббельсом свингеры и их жен пропер весь берлин? А еву браун конь с быком на групповушке пердолили, дубл пенетрейшн устроили, — все это говорю, развалясь в пыли, и держась, как патриций на пиру. А за спиной колонна наших пленных стоит, ждет меня.

Ну и конечно подбегает унтер официр великогерманского рейху, и тоже выИОбывается своим МП – 38, типа крутой аФФтамат у мИнЕ ващпе,

— Да вы заипали аналисты-ананитики, русише швайне, русише швайне, хошь докажу что хоть и швайне, но ни хера не русише, член обрезанный показать? — лезу руками к ширинке.

А немец, упертый как траХтор, и тарарах в меня входят пули…

Опять убивают, ну что за штампы, как пленный боец РККА послал куда подальше, сразу убивают ублюдки, нет, чтоб выслушать, а вдруг чо умное скажу, вдруг пошлю в какое симпатиШное место, вам же "лебенсраум" нужен.

— Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давай те.

Опять я валяюсь в пыли на дороге, в метрах пяти опять так же понуро стоит колонна пленных красноармейцев, а рядом Онищук пытается меня поднять. Пилядовый дуварес, как говорил Равшан или Джумшуд, это что за "День сурка". Чувствую надо вставать, и идти куда гонят, а то опять убьют. Не ну разве немцы не долборазы, за последние полчаса щас в третий раз убьют.

Подбегает очкастый пидорообразный (или образнопидорный) вермахтчанин, и сразу опять грубость и унижение, сцуко в руках ружбайка вот и геморойствует, я б те очки-то в глотку бы вогнал гадюк семибатюшный.

— Штейт ауфф русише швайне.

Ну и ничего оригинального, а где ж немецкий креатив, типа да ис фантастишь и т. д.

Встаю, отряхиваюсь и громко говорю:

— Яволь, херр официр.

У немца глаза стали ширше (или правильно говорить ширее) очков.

Ну да хрен те офицером стать, легче одной жопой на эверест залезть, подумал я и влился в колонну наших пленных.

Онищук у меня спрашивает, -

— Товарищ старший лейтенант, а откуда вы немецкий язык, знаете?

А что я ему скажу, что люблю фильмы про ВОВ и по ним наблатыкался чуть чуть по оккупантски шпрехать.

Кстати в 2003 я был гастарбайтером в России, в УФО (ну понятно это не НЛО по английски). И там в июне того года мы вкалывали на каменоломне, гранит серый добывали, щоб новые русские всякие архитектурные прибамбасы из дикого камня делали.

Ну и работаем с пацанами, прикалываемся, и я как рулила, типа прикрикиваю на них, стебусь на великорейхском.

— Арбайтен узбекише швайне.

— Шнеллер, алзо цурюк форвард.

— Хенде хох, гитлер капут, дойчен зольдатен унд официрен.

— Ди штрассе дер браунен батальонен и т. д.

В это время к этой горке, на которой мы камень ломаем, подходил один из сторожей каменоломни, старый дядя Петя, пожилой щирый хохол, но левобережный, то есть адекватный чел, Пiтро короче.

А он родился, где-то в 30–35 годах (плюс-минус, я паспорт у него не проверял) и все прелести оккупации на себе испытал. А дядька осушитель кстати, ну он осушает емкости с спиртом, это видимо его национальный вид спорта. Утром поллитра спирта, в обед та же доза, и вечером литр спирта. А все напитки ниже 90 градусов (не цельсия и даже не кельвина, а чего-то другого) для него, что-то вроде кефира для каннибала, или соляры комару. Так вот он, услыхав мои возгласы на горке, а в лесу слышно далече, чуть штанишки свои не испортил (снутри причем), и пошел домой за ружьем. Тем более я был в спецовке, которая раньше была вообще-то военной формой. Данную форму в виде гумпомощи нашей (таджикской) армии подарили толи пакистанцы то ли еще, какие прототалибы. Ну и она цветом похожа на фельдграу, фасон, правда, не тот, но дядь Пете 70–80, да и в молодости его никто Зорким Глазом не звал, исключительно видимо бронебойной глоткой звали.

Потом он пришел с ружьем, но когда подошел, то узнал меня, да и кричать я шпрехословья перестал, и дедок, поматерился сперва перебрав меня, мою родову, каждого немца (вовеки веков), ну и НАТО туды ж ее в качель добавил. А потом рассказал о том, что с ним было, и что он планировал. С утиной дробью на немцев попер, мазохист старый, были б тут вермахты, они б из него быстро половичок сделали бы (ну или фотообой "Старый охотник").

Всего этого я не сказал, конечно, Онищуку, а промолчал. Потом говорю,

— Онищук звать-то тя как?

— Петр, — отвечает он.

Еще один Петр, да по фамилии тоже хохол, но это точно не тот.

— А ты не можешь, Петруха меня в тему втянуть, что происходит, а то я ни разу не всасываю что за кипеш, только погремуху, то есть фамилию помню свою?

— Наверно из-за того что вас по голове прикладом ударил немец вы временно память потеряли.

— Это вот это очкастое гребло меня вдарило?

— Нет таарщ старш лейнтан, тот ушел в голову колонны.

— Ну все летехи, конец вам и вашей красножопой власти, — говорит вдруг поравнявшийся крепыш, очень похожий на телевидеокиллера Доренку, шедший в следующей за нами шеренге.

— А чем я и власть тебя обидели, хренобобр забубенный? — Спрашиваю я так интеллигентненько у мордоворота.

— Пой, пой, пока есть время, вот придем в лагерь я начальству сразу тя покажу ублюдок коммунячий.

И я сходу двигаю его сапогом в междуножие, синхронно Онищук бьет в поддых и добавляет правой в челюсть, (не трожь погранцов верблядок) мордоворот падает. Колонна идет по нему и идущий в двух радах за нами казах (а может киргиз, ну или бурят) добавляет тяжелым сапогом, в висок предателю приговаривая,

— Шишангды кутыга скай (щоб я отымел твою мать в зад)

Нет все таки киргиз, думаю я, молодец, сознательный киргиз, правда немного извращенец, но о вкусах не спорят.

Ишь ты, какие у нас сознательные солдатики (блин бойцы) продолжаю думать я, тут проходит колонна тупорылых немецких шкафов на гусеницах. Танки. Танкисты торчат в открытых люках и чувствую, высокомерно матерят нас (типа у них попы белые и ухоженные, а у нас так погулять вышли), один кидает в нас огрызком яблока. Ты б себе белобрысый говнораз огрызок бы в жопу засунул, нехера тут мусорить, и чему тя в Евржопе учили-то выгрызок аскаридозный.

Зато немецкий унтер нас порадовал, целых три патрона всадил в предателя, валявшегося в пыли, как говно в проруби, за то, что тот не вставал по команде, а и как ему вставать-то было, он наверно без сознания был, и поднимать его никто не стремился. Собаке собачья смерть, одним потенциальным власовцем меньше.

— Онищук а еще командиры среди нас есть? Собери-ка командиров ко мне, нам срочно поговорить надо. Надо отсюда когти рвать, а то эти ивуАрийцы геноцидить станут, отвечаю за базар.

Постепенно ко мне стекаются шесть офицеров (блин тогда еще командиры были).

По петлицам определяю, два лейтенанта танкиста, два летчика того же звания (один бомбер другой истребок, это я потом узнал) и военврач с военинженером. Охереть офигенно, но военинженер, похож на помолодевшего Сердюкова (который оборонсервис).

— Товарищи командиры! Как вы думаете, куда нас ведут эти белобрысые говнохрены?

— Да немцы говорили, в лагерь, будут там хорошо кормить и заботится, а мы им работать, — фантазирует военврач похожий на современное издание Чехова, даже пенсне в наличии.

— Увы, товарищи вынужден вас огорчить, говорю я, нас заставят много непосильно работать, будут стрелять, убивать по малейшему поводу и без оного, и кормить гнилой брюквой. Ну или как вариант – суп из картофельных очисток причем в ладони.

— Не может быть товарищ старший лейтенант, ведь немцы это европейская страна, это Гете, Гейне, Шиллер и т. д.

— Да, товарищ военврач, а Шиллер евреев расстреливал только за национальную принадлежность? Или комиссаров за должность? Колонны гражданских беженцев, — стариков женщин детей – бомбил, или расстреливал из пулеметов самолета? Или может у детей кровь качал для нужд армии?

— Нет, товарищ старший лейтенант, наверно не мог так делать Шиллер, — отвечает военврач, тряся чеховской бородкой.

Тут к нам проталкивается солдатик-славянин и говорит,-

— Товарищ старший лейтенант, тут в колонне есть капитан танкист, только он не хочет к вам.

— Ну, капитан так капитан, он званием постарше, пойду сам к нему, веди красноармеец.

И проталкиваюсь за солдатиком вперед колонны, кстати, немцы забили на передвижения внутри колонны, видимо главное, что бы из колонны не выходили.

— Разрешите обратиться товарищ капитан, старший лейтенант Каримов н-ский погранотряд.

— К чему эти уставные игры, старлей, все отвоевались, крышка большевикам, мы теперь просто граждане, — говорит мне высокий аристократичный брюнет с немного узковатыми плечами.

— Не понял товарищ капитан, вы что? Вы что серьезно, что конец Советской власти, из-за неуспеха первых дней войны?

— Да Каримов, видишь, что случилось с нашим "могучим ударом" и "малой кровью" все приехали, тушите свет.

— Ты что капитан думаешь все, проиграли мы войну, и пора лизать задний привод Германии??

— Конечно, разве не видишь, все крышка сесесеру, будем в свободной демократической России жить.

— Капитан, ты думаешь, немцы пришли свергать большевиков и отдать власть нам, то есть вам русским? Особенно тебе, за что, ты что родной дядя гитлера, или личный массажист главной попы рейха, Геринга? Да на черта им, это нужно, им нужны ресурсы, территория, а люди лишь как рабы. Разве не слышал, как они нас унтерменшами называли? А это значит – недочеловек, короче капитан, мы собираемся бежать и воевать за свободу Родины, и за товарища Сталина, а ты?

— Нет, я больше большевикам не прислужник, пошли они на … короче далеко.

— Капитан, а присяга? Или ты из этих, из бывших или из троцкистов каких-нибудь?

— Нет я из рабочей семьи, и ни троцкистом ни каким то другим истом не был!

— Значит ты капитаном стал благодаря большевикам и несмотря на это курнамакствуешь ублюдок? (курнамак – неблагодарный, дословно "слепая соль" с фарси)

— А пошел ты большевистская подстилка, щас унтера кликну и пристрелят тебя за милую душу.

Хреново однако, капитан-то говнист до передоза, и как в нем столько удобрений-то помешалось. Сука, на собраниях лизал наверно политику партии и правительства. Выдаст, как два пальца обо… как два пальца, скажем, облизать. Надо срочно, что-то делать, а то на привале точно закозлит, позорит он и РККА и бронетанковые силы наши, мочить надо в сортире, но где я тут в лесу сортир-то найду товарищ Путин? (ВВ)

Вернулся назад к нашим офицерам которые вообще-то командиры, и говорю:

— Товарищи, командиры, а капитан-то сукой оказался, отказывается от присяги, говорит, что большевикам конец. Грозился немцам накляузничать, надо его мочить.

— Не понял, как это мочить и зачем?

— Ой извините товарищ военврач, говорю убить, его надо, какой он пример красноармейцам дает, если каждый так будет думать и поступать, то нашей социалистической родине придет конец.

Замолчали товарищи командиры, задумались, повесили буйные головы, из-за подлюки капитана. И я думаю, попадем в лагерь, это все кранты египетские, накроемся большой посудиной из цветных металлов, и умирать бесполезно не хочется, пусть умрем, но с собой хотя бы десяток фрицев захватим. Все ж РККА и партизанам потом легче чуть – чуть будет.

Надо – надо, что-то делать, нас человек 200, ну может какой-то процент плюс-минус. А немчурни, человек 20, около взвода, да и по внешнему виду видно, лохи тыловые, один унтер опасен как носорог в период случки. А если одновременно ломануться во все стороны, напасть на охранников, нас-то много, а автомат (простите спЯцы пистолет-пулемеНт) у них один, только у унтера. У остальных карабины Kar 98-k, и не уверен я, что они готовы стрелять в любую минуту, ну кроме унтера конечно.

— Товарищи командиры впереди видно сужение дороги и затем поворот, там конвоиры вынуждены будут идти ближе к нам, по моему сигналу бросаемся на конвоиров, во первых танкист (среднего роста, внешне смесь Мартиросяна Гарика с Сакашвилей, вроде кавказоид) как ваша фамилия?

— Лейтенант Гогнидзе, бывший командир БТ-7 н-ского танкового полка.

— Ты лейтенант, командуешь левой частью переда колонны, по сигналу бросаетесь на конвоиров и делаете из них сациви, ну или чахохбили (это если немцы петухи, чахохбили, то из птицы делают). Пока дойдем до сужения дороги, подготовь бойцов, распределите своих конвоиров, чтоб не бросились на одного всем скопом, а остальные расстреляют по вам боезапас. Понятно Гогнидзе?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

— Давай лейтенант, и чтоб ни одного конвоира до середины колонны с твоей стороны, твои с первого по шестой конвоиры слева, все иди.

— Так второй танкист (очень похож на "гламурного поддонка", Пашу "Дождинку" Долю, но в форме РККА), как фамилия?

— Лейтенант Ивашин, бывший командир КВ-1, н-ского танкового полка НКВД.

— Хорошо Ивашин, твоя задача такая же, как и у Гогнидзе, но твоя часть правая, и Ивашин, нас командиров мало, не лезь на рожон твоя роль командовать, понял?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

— Давай лейтенант, надеюсь, мы вместе еще Берлин брать будем!

— Бомбер, фамилия как? — спрашиваю у первого летуна блондина (летчики невысокие, но широковатые, один блондин с карими глазами, другой шатен с зелеными)

— Лейтенант Кравцов, бывший командир СБ-2, в плен взят прямо на аэродроме диверсантами врага!

— У тебя задача, Кравцов та же, но как понял твои шесть конвоиров слева сзади, с седьмого, по двенадцатого. Как понял?

— Все понял, товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять?

— Давай, готовь красноармейцев, и распределите конвоиров.

— Ну, истребитель, как тя звают? — спрашиваю у шатена зеленоглазого (именно звают, а не зовут, те кому лавры Потебни и Виноградова покоя не дают, успокойтесь).

— Летчик истребитель, лейтенант Еремей Никифоров, н-ская отдельная эскадрилья Западного Фронта, сбит превосходящими силами мессершмитов (прикрывали бомбардировщики) на И-16 вчера 24 июня. Но три Юнкерса за два дня сбить успел, правда, второго в паре с комэском Бадигиным.

— Молодец, твои, значит, Никифоров шесть гансов справа сзади, все иди и не надо переть сильно на рожон понятно?

— Так точно товарищ, старший лейтенант! Разрешите исполнять?

— Давай летеха иди.

— Ну товарищи военврач и военинженер, нам достается унтер (унтер в одиночестве шел за колонной). Он опасней, видно волчара (не лучше сучара) тот еще, да и у него не карабин, а автомат, вмиг может человек 20 переметить пулями. Военинженер ты имитируешь поплошание здоровья, падаешь, военврач типа тебе помогает, потом подбегаю я, поравняемся с унтером, втроем нападаем на него, твоя обязанность военврач вцепиться в автомат и не дать ему выстрелить, а отнимешь его, то вообще дважды молодец. Кстати как вас зовут товарищи командиры?

— Военврач 2-ранга Калиткин. (а я думал Чехов)

— Военинженер 2-ранга Прибылов. (совсем блин не СердюкоФФ)

— Все ясно товарищи? Теперь пробегитесь по командирам (танкистам и летчикам), сигнал для нападения мой крик – Бей гадов.

Минут через пять моя сводная команда из военинженера и военврача, доложили о том, что командиры и бойцы готовы и все в курсе про сигнал.

Тем временем, неспешно перебирая ногами и успешно пыля, мы уже подошли к многократно упоминаемому сужению, и я сказал военинженеру, -

— Ну щас те будет плохо, — и ударил его под дых, (подляво по полной конечно, а вдруг он сыграл бы плохо, наш Станиславский не скажет не верю, тупо постреляет), тут хрен дубль сделать даст унтер. — А теперь давай валяйся на здоровье, товарищ доктор на исходную.

Инженер упал воздуха ему, конечно, не хватало, я его на выдохе поймал, колонна прошла и к нему подбежал военврач. Военврач стал делать видимость медпомощи, и я пошел к ним, типа – "вставайте, товарищи".

— Херр Официр, тут человеку плохо очень нихтгутно.

Унтер подошел, и передергивая затвор вглядывается в лицо военинженера, вот он на расстоянии вытянутой ноги от меня, кричу,

— Беееееей ГАДОВ!

И с первым словом двигаю сапогом унтеру по яйкам, военврач молодец обеими руками схватил автомат, и тут военинженер пытается, снизу размахнувшись сапогом шандарахнуть белокурую бестию по телу (тоже мне рязанский брус ли). Выдираю у него и врача автомат, и задком МП-шки, бью унтера по голове, пилотка слетает, а военврач пасть открыл и тупо смотрит, инженер грамотно держит руки немца, остальные убивают голыми руками конвоиров. Блеааать раздается все-таки несколько выстрелов.

— Товарищи бойцы, поднимаем раненных, убитых, своих и немцев, да бегом с дороги, в лес отбегаем метров на 500–600 и отдыхаем.

И вся толпа дружно громыхнула в лес, как мигранты (земляки мои) от ФМС России, во время шаловливых наездов на несговорчивого работодателя (ну да земляки мои, и их судьба ФМСникам пофиг).

И вот сидим и лежим все, дыша как паровозы, немцы капитально добиты, часть погибла от асфиксии, часть от перелома шейных позвонков, большинство же от удара по черепу тупым твердым предметом (кто чо нашел тем и херакнул), все 24 с унтером. У нас теперь 24 карабина, 12 гранат немецких (почти как бейсбольные биты блин), один МП-40 (или 38 хер его знает я не спец). А у нас четверо убитых, трое раненных и два тяжело раненных, один в грудь, другой в живот.

Военврач осмотрел и шепчет мне в ухо:

— Обоих или срочно в госпиталь, или не жильцы.

— Товарищ Калиткин, увы, но тут у нас госпиталя точно, нет.

— Тогда не жильцы.

— Ну, облегчи им боль хоть военврач?

— Чем, из лекарств у меня лишь руки да мат.

— Ну да ты прав, прости военврач.

— Что же делать? — спрашиваю у врача

— Пусть лежат, добить у нас руки не поднимуться, сами умрут, этот через минут пять, а тот через полчаса – при этом у чеховца, даже дыхание не изменилось, врачи такие сукистые люди, ни хера им не жаль нас людей.

— Немцы, — говорит кто-то сзади, — мотор шумит, наверно машины, на танк не похоже.

— Пятеро быстро надеть форму противника, и ко мне, — командую я.

Рядом становится пятерка шустряков, ну и среди них как Онищук, так и наш друг сознательный киргиз.

— Как тя звать? — спрашиваю я у него.

— Рядовой Болотбек Мамбеткулов.

— Спасибо брат Болотбек, но поменяйся с кем-нибудь одеждой, ты какой-то ваще оригинальный немец получаешься, вот если б это был Халхин-Гол. Болотбек понял и проникся, и меняет форму цвета фельдграу, с каким-то более немцеподобным товарищем, на нашу родную РККА-шную хаки. И мы впятером идем к дороге.

Почти в традициях "Кавказской пленницы" перегораживаем дорогу, тока нас не трое, а пятеро, и посередине не Вицин, а целый Онищук. На дороге в метрах 100 от нас гремит опель – блитц, машина подъезжает к нам, мы стоим так красиво, что эсесовцы в "17 мгновениях" обосцались бы от зависти. Машина тормозит, дверца с стороны пассажира открывается и на дорогу вываливается немецкий офицер, и лопочет что-то нам (мат конечно, на фатерландском), я подхожу к нему навстречу, мигаю глазом Онищуку, потом приговариваю,

— Петро, гранату в кузов, — и выдохнув, бью офицера прикладом под дых, тот уходит в астрал, или в интервал, а может и в полный интеграл.

Шоферу плохо видно, что происходит, мы же справа снизу, и он, открывая дверь, выходит из машины. За ним откуда-то появляется один из наших, здоровенный блондин, "белокурая бестия" (правда нос горбатый), поднимает руки к голове немца, резкое движение и все одним шофером в вермахте меньше.

— Ложись кричу я, — всем, — гранаты, и все валимся на гостеприимную пыль белорусской дороги.

Лежим в пыли, в ожидании грохота гранаты Онищука, но тишина, и тут раздается голос Петрухи:

— Вставайте, тут пусто (про кузов), гранат не будет, хватит портить внешний вид, фи какие вы грязнули – хохочет Онищук.

— Трофей в лес, — говорю я о машине, и горбоносый блондин (тот, что шоферу-немцу бошку открутил, как алкаш бутылке крышку), заводит машину, грузовик трогается, поворачивает и медленно и бережно меж деревьями едет в лес.

Кстати охренеть и трижды не встать, блондин то оказывается чеченец, да Абдулхасан Эрисханов, у него мать немка из Прибалтики, Абдулмумин Эрисханов отец Абдулхасана воевал на Первой Мировой войне, в составе "Дикой Дивизии", там он и встретил Эльзу Пфайлер. Потом он стал в 17 большевиком, и сейчас занимает партийную должность где-то в Сибири, мать там же учительница немецкого, то есть Абдулхасан знает и русский и чеченский и немецкий.

Кстати в машине мы нашли, ящик ППШ, четыре ящика с патронами к ППШ, два ящика тротила, и три наших миномета, которые ротные 50 миллиметровые, с запасом мин. Видимо трофейщики, то есть были трофейщики. Данке господа суперпуперменши, то есть эти вонючки, в мечтах наши хозяева, пришедшие тут нами владеть, дали нам оружие, что бы мы в ответку могли их иметь. Каламбур мля. Немцы мазохисты)))) (Для спецуры по поводу ППШ, они в Белорусси быть на тот момент могли, и вообще это фентези, не напрягайте мозги, гугл и википедию, расслабьтесь)

Потом сидим, отдыхаем, и рядом с тем местом, где я сижу, стоит капитан иЮда (совсем не с голливуда), и презрительно смотрит на меня, строя из себя прЫнцеску девственноплевроимеющую. Смотрю на него неприязненно, надо ж его сагитировать, без него старший по званию, получаюсь я, а я в жизни ничем больше отделения не командорвал.

— Ну что капитан, какие планы?

— Пойду к немцам, мне с вами не по пути старлей большевичок.

Онищук размахивается и свод основания черепа капитана, знакомится молниеносно с прикладом немецкого карабина, все одним иЮдой меньше, видимо даже у предателей свод основания черепа, не совместим с ударом винтовки.

— Суке сучья смерть, — резюмирую спокойно я, смотря на то, как из плохого и говнистого капитана РККА, Петруха одним ударом устроил несколько десятков килограммов будущего удобрения.

— Товарищ старший лейтенант, прощу простить меня, не выдержал я, тут танкист один рассказал, капитан то всю роту КВ-1 немцам сдал, остальные пытались бороться, а этот и КВ-шку с полным БК отдал, и руки поднял. А еще когда мы конвоиров мочили, он стоял рядом презрительно смотрел на нас, и материл нас сталинскими подстилками. А еще к немцам собрался, зачем нам такой позорный командир?

— По законам военного времени ты прав, Онищук, но этого выродка надо было перед строем расстрелять от смерти его поиметь дивиденды в виде воспитательных целей, ну что случилось, то случилось. Зови командиров и пусть красноармейцы строятся. Хотя может за самоуправство, Петке надо было всыпать?

Возбужденные победой, и адреналином командиры стали собираться вкруг меня, -

— Объявляю благодарность, за слаженные действия товарищи красные командиры.

— Служу трудовому народу.

Тут подбегает Онищук, и говорит, -

— Разрешите доложить товарищ старший лейтенант?

— Докладывай.

— Подразделение из бывших пленных построено!

— Хорошо, но не из бывших пленных Петр, а бойцов РККА, все, беги Петруха, к ребятам, то есть к красноармейцам. Ну что товарищи красные командиры, пошли говорить с народом?

И мы всемером пошли строю. Подойдя к бойцам, я скомандовал,

— Младшие командиры, выйти из строя.

Из строя вышли 6 человек сержантского состава и один старщина (по сытой харе видно, на них даже плен не действует).

— Остальные по порядку рассчитайсь!

— Первый, второй, — и так до конца, всего оказалось у нас семь командиров (офицеров), одиннадцать человек сержантского состава, чуть больше двух сотен бойцов – гансо-мочил и соответственно один старшина (мясистый фейс, вариант фейсистый мяс). А ниче, у Леонида Соболева батальон из четверых был, а у нас тут дивизия ешкин кот получается, ох и надерем фрицам обратную часть фасада.

— Пограничники выйти из строя, и построится возле вот этого дерева.

И я показал кривую осину, к ней из строя вышло два десятка погранцов, моих боевых братьев (пограничник пограничнику – всегда друг брат и товарищ). А кто не верит попробуйте докопаться до погранцов 28 мая, но сперва закажите койку в травматологии, да неограниченный кредит в аптеке возьмите, причем не рекомендуется нас трогать от Находки до Кушки (город в Туркмении) и от Мурманска до Московского района (это тот что на Таджикско-Афганской границе), кстати он щас район имени Саида Али Хамадони называется (он вроде средневековый погранец, а может и поэт ващпето)

— Артиллеристы, минометчики и зенитчики выйти из строя и построится справа от пограничников.

Послушно еще полтора-два десятка подданных бога войны вышли из строя и построились справа от пограничников. Огого, а этих пацанов я уважаю, как засандалят сюрприз килограмм на 10–20, и все сразу 10–15 гансам срочно нотариусы с душеприказчиками понадобятся, или нет, уже не понадобяться гейм овер наступит, или тайм аут, оффсайдушко полный.

— Танкисты и броневики, как экипажи, так и ремонтники и т. д. выйти из строя и построится по росту слева от пограничников.

Из строя так же вышли два десятка человек и послушно построились, где им было велено. Вот и ништяк, эта братва на войне тоже не лишняя, тоже могут одарить немчуру неизлечимым геморроем с трещинами ануса на всю Германию. А с автомобилистами тоже класс, не такси же здесь в белорусском лесу ждать.

— Саперы и связисты выйти из строя и построится напротив артиллерии.

И еще десяток человек вышли из строя, и заняли свое место. Связисты наверно пока нам ни к чему, но саперы это очень гуд, это прямо вери вел. Скажем они и мост построить могут (и наоборот сломать отшинь профессионально), и какую-нибудь просеку (или засеку, или начеку, нет начеку из другой оперы) просечь, нет скорей прорубить правильней. Опять же эти пацаны могут какого-нибудь весового гансовского авторитета оставить не только без яиц, но и яйца оставить без гансовского авторитета.

— Царица полей, пехота, братья пехотинцы, выйти из строя и построится напротив.

И почти полсотни (может больше) пехотных терминатора, вышли из строя и построились напротив пограничников, да и напротив танкистов тоже, так как пехтуры у нас оказалось целая рота. Ну все, будет кому прикрыть наши танки и артиллерию, от грязных инсинуаций гитлеровской военщины. И будет немЫцам полный пизнес.

— А кто там остался, подойти ко мне и представится, — подошли два санитара, повар и два НКВД-шника.

— Сержанты разберитесь по своим войскам.

Оказалось у нас 2 танкиста – сержанта, один артиллерист (командир орудия однако), один минометчик, два погранца и все остальные пехтура, ну и класс, как говорится всякой твари по паре.

— Так товарищи красноармейцы прошу всех сесть, товарищи командиры и младшие командиры, так же прошу сесть, и требую тишины. Итак, подлый враг, убивает наших братьев, отцов, детей матерей, насилует наших сестер жен и подруг. И войска этих людоедов "высшей расы" стремятся в глубину нашей родины, причиняя горе и страдания всему нашему советскому народу. То, что мы попали в плен, не освобождает нас от ответственности за наш народ и наших близких. МЫ ОБЯЗАНЫ ЗАЩИЩАТЬ ИХ. Мы мужчины издревле воины. Да и в плену мы все сдохли бы, от голода, издевательств и непосильного труда, немцы такие суки, что мало того мучить будут трудом, еще и типа медицинские эксперименты ставить будут над пленными. Умереть никогда не поздно, так давайте и умрем, но с пользой для страны и народа. Хотя нет, не будем умирать, пусть германские ублюдки, пришедшие на нашу землю тут и передохнут, и нам плевать ради чего они будут тут умирать. Вон лежит труп капитана РККА, его по моему приказу убил лейтенант Онищук. Мы должна были расстрелять его перед строем, но лучше патроны на немцев потратим, да и шум из-за какого-то дерьма поднимать не хотелось, вокруг немцы. Потому он и умер от приклада своих немецких хозяев. Приказ такой, теперь мы войсковая часть, и я ее командир. Кстати Эрисханов, Онищук, и все остальные объявляю благодарность.

— Служим Трудовому Народу.

— Кто не хочет воевать, кто считает, что немцы это хорошо, встаньте и отойдите слева от всех нас, — продолжаю я

Ни один человек не решился отойти от товарищей, не решился предать свою страну, народ и идеалы коммунизма.

И я продолжил:

— Товарищи красноармейцы, с этого момента, мы отдельная партизанская рота. Товарищи танкисты, пока вы пехота, но тут много наших танков, или без боекомплекта, или без горючего, или поврежденных, и мы можем их ввести в бой и дать прикурить немцам, да так что бы опалить их поганые рожи, от бровей и до задниц. Товарищи артиллеристы, ну и минометчики, зенитчики, тут так же много брошенных из-за отсутствия тяги, боекомплекта, или просто поврежденных орудий, мы их тоже соберем и введем в работу, так же используя фашистов в унизительно половых целях, но до нахождения и введения их в строй вы пока тоже пехота.

Саперы, уже приступают к работе. Задача саперам, находить и снимать мины, фугасы, неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы. Выделять из состава боеприпасов взрывчатку, детонаторы и взрыватели. Будем готовить диверсии, пусть не только под ногами немцев горит земля, но и даже подмышки и лобки немцев пусть горят неугасимым огнем на нашей земле.

Товарищи пограничники, и НКВД-шники, теперь вы разведвзвод, ваш командир до особых распоряжений лейтенант Онищук, и запомните, я (скромно, то как) должен впредь знать все, что творится вокруг. И никаких оправданий, типа погоды, немцев и свиного гриппа не приму, Онищук что хотел?

— Товарищ старший лейтенант, какой такой свиной гриб, ну вы и придумаете. Гриб да еще и свиной))))

— Собрать все оружие сюда.

Кроме захваченного в опель – блитце, у нас оказалось 24 карабина, автомат МП и пистолет (оба последних гаджета от покойного унтера пир его мраху, или мир его праху, хотя нет хрен его праху, хрен его наху, так лучше), а еще в кузове блица ППШ хотят поквитаться с гитлеровской ОПГ.

— Разведвзвод подойти сюда вооружиться, потом раздеть немецких трупаков, переодеться в их форму, разделиться на три группы и разведать все в радиусе трех – пяти километров. Все свободны, Онищук подбери старших, в группы, ну как в дозоре на границе, и вперед ушли, через час, максимум полтора, жду доклад. Без особых причин не стрелять. Кстати пароль – Эгалите, отзыв Фратерните.

— Все остальные кроме танкистов отдыхаем, Гогнидзе, ты сегодня дежурный командир, расставь посты и ты с сего дня командир танкового взвода. Самых метких вооружить карабинами, остальным ППШ, а ты возьми Гогнидзе МП-шку себе, это теперь оружие дежурного командира, забирай своих танкистов и расставь посты в 100 метрах от лагеря, у тебя лучше дежурить в форме дойчешвайнов, все-таки безопасней. Товарищ военврач возьмите санинструкторов, а их теперь у нас целых две штуки, вам поручение: снять с немецкой падали белье, располосовать их в бинты, и перевязать раненных. Лекарств нет, потому советую использовать мочу как антисептическое средство, потому как другого пока у нас нет, отказников расстреляем, нам тут гангренозники ни к чему. Все выполняем.

У меня остался пистолет с двумя запасными обоймами и кобурой, нацепил я ее на себя, предварительно надев форму унтера, сверху ППШ навесил, он мне всегда нравился – "оружие победы", и решил поспать.

А снится нам не рокот космодрома.

Ну не знаю, что мне снилось, не видел я снов.

— Товарищ, старший лейтенант, разрешите обратиться?

Спросонья гляжу на Онищука (я что спал во сне? Тогда "масло масляное" венец поэзии, перл литературы, даже целый перл-харбор литературы)

— Да Петр, говори?

— В полтора километрах от нас к юго – западу немцы трофейщики, до взвода, барахлятся в разбитой колонне наших войск.

— Тревога поднимай всех, но помни мы партизаны, потому шепотом.

Ну во начинается, типический перенос, здрасти я теперь попаданец, но лучше попаданцем быть чем впопудавцем.

— Товарищи бойцы, сейчас все выходят и строятся, раненные, медики, саперы и танкисты тут остаемся. Просто не хочу рисковать вашими жизнями, каждый из вас брат, сын и отец, и должны жить, вот и отдыхайте пока. Потому отдыхать, нужна будет помощь – позовем.

— Онищук, показывай куда идти, а пока давай распланируем, как нападем, сперва расскажи что они конкретно там делают и скажем их местоположение, причем давай в деталях.

— Два мотоцикла с пулеметами их стерегут, остальные человек 20 собирают все необходимое и ценное с разбитой колонны, и грузят в три грузовика которые там стоят.

— Значит, ведешь к мотоциклам, окружаем под прикрытием леса, первыми выстрелами надо снять пулеметчиков, потом ураганный огонь по всем. Что есть среди вас товарищи снайперы, или просто меткие стрелки?

— Товарищ старший лейтенант, снайперов нет, но есть три охотника. Рядовой Севастьянов, рядовой Никодимов, и рядовой Янушевский.

— Так Янушевский, ты поляк, откуда? — задаю вопрос здоровенному мужику в вислыми усами и кисловатым лицом.

— Товарищ старший лейтенант да я поляк, рядовой, пограничник Збигнев Янушевский, родился и вырос в окрестностях станции Даурия, с дедом охотились на пушного зверя.

— Тогда ты Янушевский берешь одного пулеметчика на мотоцикле, ты Севастьянов второго, твоя задача Никодимов сперва унтера, унтерьё у немцев с автоматами шляются, и потом офицер.

— Товарищ старший лейтенант, — говорит шепотом мне Онищук, — мы уже подходим.

И впрямь послышались далекие голоса и смех, ну да немцы еще недефлорированные, наглые потому и самоуверенные как Митт Ромни на первых теледебатах, ниче будет и на них Бардак Обама. И я шепотом, говорю;

— Подползаем, не шуметь, они нас услышать не должны, услышат, погибнем. На лучшую позицию наши охотники, остальные распределить каждый, свою мишень, и стрелять сразу после выстрелов охотников. Ну что охотнички поохотимся на новых пушных зверей породы "высшая раса". Приготовиться снайперы, начинаем по моему сигналу, сигнал, как и прежде "бей гадов". Пятиминутная готовность, приготовиться, прицелиться и заслать в ствол патрон.

Сам лежу, рассматривая и думаю, а меня когда то с форума "в вихре времен" какой то подлявый мордератор забанил, причем навечно, ну и хрен с ним, хотя вот бы этот верблюдок щас рядом с суперменшами оказался я б его парабеллумом забанил бы навечно.

А мне начинает нравиться воевать, командовать то я привык, часто приходилось руководить, и часто замечал, что люди в экстрим ситуации, не то что бы другими, собой командовать не могут. А у меня в экстриме все еще и обостряется. Вроде не час щас восхвалений, а я расщедрился как американцы на права человека (особливо в неугодных им странах). На проселке стоит разбитая и расстрелянная люфтвафенами колонна многострадального РККА. Видимо бомбой повредили великана, что стоит впереди (т-28, и какой кретин пустил его в голове колонны), и колонна остановилась в притык. Проселок то узкий, и по краям деревья, некуда нашим было деться, вот и расстреливали потом с самолетов. Немчура башляет нашим казенным барахлом наркомата обороны и как злокачественные муравьи таскают все к своему ахвицеру, и тот стоя с унтером, сортирует, что куда нести, рядом двое фельдграууродов записывают, что куда положено, орднунг епсти вашу за ногу.

Практически все немчурины как на ладони и, даже карабины за спиной на ремне, значит секунды 2 три безнаказного немцеубивания у нас есть, ну;

— Бей гадов.

Практически одновременно поляк таежник, открывает дополнительное отверстие во лбу пулеметчика на левом мотоцикле, а Севастьянов делает точечный массаж сердца второму пулеметчику. Попаданием в какую часть тела унтера стоящего у грузовика, того отправляет в осадок Никодимов я не вижу, но тот падает как курс доллара в 2008.

Ахвицер поворачивается к нам лицом, бум, Никодимов – немцы, счет 2:0.

И мгновенно десятки маленьких злых и горячих пуль, метят шельм, то есть убивают и ранят высокородные арийские тела, делая из белокурых бестий протоудобрение и добычу медсанбатов. Да может они и не виноваты, и не убили пока никого, но это вам не тур по Золотому Кольцу, кто к нам с арбузом придет, тот от арбуза и погибнет. Так что приходите в следующий раз с кишмишем, например или курагой, все же безопасней чем арбузом по башке. Немцы отстреливаются, но давно благодаря второму выстрелу Никодимова, немецкий лейтенант "пораскинул мозгами" по лесу, и без командира им трудно. Все реже и реже стреляют немцы. И на каждую вспышку выстрела со стороны немчушек, летит по десятку свинцовых снадобий от арийского зазнайства. Еще минуты три, и две пока еще легкораненых (ниче это исправимо, добьем) крыски (а разве нет, трофейщики – барахольщики ядрен батон) поднимают свои загребущие лапки.

— Нихт шиссен камераден, их бин коммунист.

Да в таких случаях они и евреями назвать себя готовы, и даже бушменами, готтентотами и даже гамадрилами (причем в одном лице) и обрезание с радостью примут, житуха-то даже арийская сладка. И вот двух супергиперменшей ведут (и девочек ваших ведууут в кабинет) Онищук, со товарищи, ко мне. Остальные занимаются растрофеиванием с элементами борьбы против эвтаназии (раненных немчурбалайфов добивают, туды их в качель).

Дело спорится и грязные души арийских перечеловеков воспаряют к воротам ада, где их небесный фюрер – Сатана, с нетерпением ждет. Наконец бойцы собираются, и Онищук докладывает;

— Товарищ старший лейтенант, бой окончен, 29 немцев убито и добито, двое пленных, разрешите экспроприировать экспроприированное.

— Да Онищук, дай команду бойцам переносить все, что может пригодиться нам, и вообще все что можно унести, в те машины куда несли их немцы. Кроме того пошли двух бойцов к отряду, нам нужны три водителя и два мотоциклиста, и четырех бойцов на охранение к мотоциклам за пулеметы.

И сам я пошел к машинам с реэкспроприированным имуществом потирая загребущие ручонки, то ни гроша а тут бац и алтын, да тут и не алтын, тут иоахимсталлером пахнет (ефимок крупнейшая металлическая банкнота, времен грошей и алтынов).

Три пушки (сорокопятки, пушчонки вообщето, и бомбами безвозвратно побиты) с полуторками Газ-АА, в качестве тягла (у артиллеристов будет байрам огромных размеров). А что тут в машинах, так пять ДП с дисками, и один старый добрый маскимка, с патронами в ящиках (держите, меня я кончаю).

Ну все немчирилы, ох и дадим мы вам прикурить то, о целая машины жратвы, консервы, мука крупы масло и даже мясо (тушенка).

— Онищенко отправь двоих к отряду, пусть все сюда бегут. (едрит мадрид, Онищук он ващето, а до знаменитого на весь подлунный мир Онищенки еще лет семьдесят)

Кстати, а гдеж трупы наших бойцов с колонны? Скорей всего немцы их в лес снесли, что бы культурно потом забарахлится.

Тут пришли шофера, а куда им ехать не знаю, пусть помогают барахло сортировать.

В двух машинах бензин был оказывается в бочках металлических, хорошо горючка лишней не бывает, одна трехтонка опель-блитц и вторая на 4,5 тонны MAN (под семь тонн горючки). Скоро подошли остальные, и через час мы подвели итог:

— Штук 15 советских грузовиков Газ – АА, Газ ААА, Зис-5. Зис-6 (но большинство расколошмаченные);

— Полуторка с счетверенной зенитной установкой (на ходу).

— Одна немецкая мерседес LG3000 с нашими сухпаями РККА, ДП, маскимкой и патронами (все любезно перегружно немчурой из наших разбитых грузовиков)

— Два мотоцикла с люльками и двумя пулеметами МГ;

— Немецкая тентованная машина опель – блитц, с ППШ, патронам и с нашими ротными минометами РККА и минами к ним (та, что мы отбили раньше, она в лесу нас ждет)

— И еще грузовик со всяким милитари имуществом РККА (тоже опель).

— Бензоцистерна на базе Зис-6 (с бензином, пусть не аи-95, но на халяву…)

Сорокопятки не берем, зачем нам пушки с погнутыми и посеченными стволами, чисто для красоты? Да и грузовики что их тянули, очень попорчены люфтвафлями. Зато теперь у нас 3 опель блитца, мерин с прикольным названием ЭлДжи (а почему не Samsung?), MAN, родной Газ-АА, Зис-6 и два гансобайка, плюс три миномета, пять пулеметов ДП, Максимка, ППШ ну и карабины Kar-98. Наш блитц криг начат, и потому блитц криг, потому что у нас целых три машины обзываются блитцами, тогда уж блитц-триг. Короче ответим БЛИТЦ ТРИГОМ на немецкий БЛИЦ КРИГ

— Бойцы, срочно опустошаем это место и уходим на восток, из баков разбитых машин слить бензин, слитый бензин в баки исправных, заполнить до отвала баки, и остальной бензин набрать в имеющиеся емкости, че не поместилось разлить нафиг.

— Пулеметчики ко мне, — собралось 6 человек, е мое у нас то 8 пулеметов, ну ниче ДП проще, научим кого.

— Кто умеет стрелять из немецкого МГ-34?

Я! Я! Я! — кричат бойцы умеющие шмалять из этого дойчландюббераллеса.

— Вот ты и ты, поедете в люльках мотоциклов, чуть, что стреляете нафиг, крошите в салат, капусту, в зелень. Собрать униформу фрицев, она нам пригодиться.

Кстати, есть кто местные, желательно хорошо знающие округу.

— Разрешите, обратится товарищ старший лейтенант, я рядовой Явтушевич, я здесь вырос, в колхозе экспедитором был.

— Как ты думаешь, где бы, мы могли укрыться, устроить базу?

— На дальнем хуторе колхоза, на краю болот, там пасека была, типа заимка, есть там хлев, ну и хата с сараем.

— Хорошо сядешь на передний мотоцикл, за водителем, и будешь ему показывать дорогу, и иди, оденься в немецкое.

— Все кому не хватит формы немецкой, и места в закрытых машинах, пойдут за нами как колонна военнопленных.

Через полчаса, все уже были готовы, и я скомандовал отправку. Немцев мы не похоронили, занесли их в лес, там они остались наедине с погибшими красноармейцами из колонны, ну, которых немцы перетаскали с разбитых машин. А некоторых еще и добили, собаки – леди.

Пришли к нам в страну владеть нами, в результате все голыми лежат в лечу и не владеют уже ничем.

Ну и поехали, тронулись то-есть, едем, проехали где-то минут час полтора, вдруг мотоциклисты останавливаются и останавливают колонну. Чо ГАИ тормознуло?)))

Нет, на обочине машина стоит, наша полуторка, наши и тормознули, крысы, поживится типа. Слезаю, подхожу а это какой то райком перевозился, потом видимо машина сломалась и ее оставили, а в машине барахло всякое райкомовское, и портрет Сталина плюс знамя, вот это надо прихватить. Перенес я эти вещи (фу, язык не поворачивается сказать вещи, но и насчет святынь мне человеку 21 века тоже как то некомфортно), ну и ладно, поехали.

И в результате, мы доехали (не все конечно, большинство топали, играя понурых военнопленных) до места назначения, и я скомандовал командирам об общем построении.

Скоро наши бойцы построились, и мы командиры вышли поговорить с людьми.

— Товарищи бойцы, идет война, война серьезная, и как вы видите кровопролитная, поэтому мы должны воевать успешно, и за себя и за того парня который уже погиб из-за вероломства немцев, и неумения, или даже нежелания некоторых наших командиров воевать. Я имею ввиду, либераста капитана, которого мы все запомнили как иуду, предателя своей родины, своих друзей и родных.

Теперь у нас оружия хватит на всех, артиллеристы получили пушки и минометы, но так как пушки без снарядов, потому артиллеристы наши поголовно теперь минометчики. Жаль немчурилы нам минометов 82 миллиметровых не подкинули, а то б у нас еще и дальняя артиллерия была б.

— Минометчики, младшие командиры вперед

Сержант артиллерист выйти из строя и представится. Из строя выдвигается Барак Обама, правда белый, а так точь в точь, и лопоух так же качественно, короче негатив Обамы (или позитив, кому как короче)

— Сержант Артюхов, правда, у меня трубы были чуток побольше, 82мм минометами орудовал. Но и на эти я согласен с радостью.

— Артюхов, так мы в лесу воевать будем, сечешь фишку, нам трубы большие похеру, по Берлину шмалять нам не треба, — артюхов сделал большие глаза, от моих тупых сленгизмов, но "всосал фишку".

— И ваще сержант, теперь ты помощник командира зенитно-минометной батареи, командиром батареи назначается, лейтенант Гогнидзе. Опель-блитц и Зис-5 с водителями теперь переходят в подчинение батареи. Катайтесь пацаны, но трубами своими немчуру гасить по черному. Зенитчики принять, осмотреть и приготовить к бою счетверенную зенитную установку. Вам ребятня предстоит больше огонь по наземным целям, и ваще теперь этот девайс, аппарат то есть, обзовем "косилка". Ну и если раскрутимся до суперрейтинга, немчурбасы на нас крылатик пришлют. Тогда покажете, летучкам гансовским откуда сраки зимуют. Все артиллеристы свободны, идите, изучайте матчасть. Гогнидзе разработать совместно с Артюховым примерные варианты взаимодействия "косилки" и минометов, при нападении на немцев, разработай четыре варианта. Первый – наше нападение на немецкую колонну, второй, нападение на населенный пункт занятый немцами, третий оборона нашей колонны при нападении немцев, и оборона при нападении на наш населенный пункт. Все вали, выполнять. Сейчас, организовать замаскированные шалаши для личного состава.

Саперы, вы теперь отдельный саперный взвод партизанского отряда, вами командует военинженер 2- ранга Прибылов, товарищ Прибылов твоя задача, готовится к диверсиям, к подкладки фугасов, взрыв мостов, железнодорожного полотна, минирование и т. д. Этих недоблядков надо так взрывать, чтоб их оторванные взрывом жопы товарищ Сталин из Кремля мог видеть. Посовещайтесь с опытными саперами, что и как, разберитесь с трофеями, там была и взрывчатка с детонаторами, пусть опытные обучают новичков, и связистов, увы пока нам связисты как императору многоразовая зубочистка, а саперы нужны. Командирами отделений назначить опытных саперов. Отдельный взвод саперов, направо, Прибылов принимай командование и на изучение матчасти шагом марш. Так же построить шалаши для проживания.

— Ах да Прибылянский, надо тебе одно отделение спецразведки подготовить. И стыкуясь с Онищуковцами, находить места для твоих бумбабахов, ну диверсий. Скажем: мост, путепровод, эстакада (блин а они тогда были?), или скажем на дороге зарыли фугас и ждете рыбку. Подплывает, то есть подъезжает тостая жирная рыбка, вы им бумбабах колоссале, и дралала оттуда, пока у немчуры отходняк. Понял?

— Так точно товарищ командир, разрешите выполнять?

— Давно пора.

— Братва железобетонная, пока у нас танков нет, но мы их найдем, те танки, что были в колонне, увы, но, из них танки теперь, как из муравья телескоп, поэтому ваша тема, это автомобили и мотоциклы, изучить вождение мотоциклов, стрельбу из пулеметов стоящих на мотоцикле. Главным прототанкером, будет конечно ж наш летеха Ивашин. Можешь своих отправить дороги и лес прошкобать, вдруг где ролики-коробочки валяются, тьфу стоят где-то, но желательно на поиск идти в форме вермахта. Поставить задачу свободным от поиска построить шалаши для проживания, и само собой маскировать их.

Командирами отделений назначь сержантов или опытных товарищей. Все свободны, выполнять.

Пешкота на первый, второй рассчитайсь.

— Первый, второй. Первый, второй… расчет окончен.

— В шеренгу по два становись, раз, два!

Первая шеренга – первый взвод, вторая шеренга- второй взвод. Первый взвод командир взвода лейтенант Кравцов, принять взвод, назначить отделенных. Второй взвод командир лейтенант Никифоров, принять взвод, назначить отделенных. Все командиры взводов обеспечить личный состав шалашами, в хате и хлеве навряд ли все разместимся.

Товарищи младшие командиры, дело в том, что пехотных офицеров у нас нет, есть два летчика, поэтому помогите им с тактикой пехотных подразделений. Товарищи лейтенанты, вы теперь командиры пехоты РККА, и вам надо изучить у старослужащих и младших командиров методики действия взвода пехоты. И не переживать, не боги горшки обжигают, и не тока батьки мамок пихают.

Все товарищи пехотинцы свободны, исполнять.

Товарищи бойцы разведвзвода, треть идет на разведку, остальные в боевое охранение, подготовить секреты вокруг лагеря. Любые новости, срочно нарочный сюда в штаб, разведкой командует лейтенант Онищук, в боевое охранение командиром назначить надежного товарища.

— Предлагаю товарищ старший лейтенант в командиры охранения рядового Мамбеткулова, это тот, что в колонне предателя в висок пнул.

— А чо, пацан нормальный, советский пацан, почему бы нет? Принимается, Онищук свободен, выполнять, Мамбеткулов ко мне. Мамбеткулов, проверь наличие у часовых патронов, исправность оружия, возьмите четыре ДП и соорудите замаскированные секреты. Пусть часовые, если заметят походящих к расположению немцев, сделают двойной выстрел, это значит боевая тревога. И ни одка сука с фатерланда не должна проползти, проскочить, просочиться? Ферштейн зи?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять, — Мамбеткулов, среднего роста парень с раскосыми глазами и чуть кривоватыми ногами (наверно с детства на лошади), браво отдает честь, поднеся руку к пилотке.

— Иди Мамбеткулов выполняй. Остальные отбой, все первый осознанный, но сумбурный день моего пребывания в 1941 закончился.

26 июня 1941 года где-то в Белоруссии

Проснулся, сижу, задумался и тихо охерел, блин, я ж курильщик, а у меня ни сигарет, ни тяги к ним, едрить мадрить, вылечился или как там, разохотилось. Зато видимо теперь я еще и бессмертный, как начинают меня убивать, я сразу начинаю день сурка, это круче чем, каунтер страйк. Я бессмертный, охренеть упасть и не вставать во веки веков.

Ну да ладно, я попаданец, я в 41 году, но я не Лисов, у меня нет АПЛ "Воронеж" и не Манзырев, я и не Леонов. Я нифига не смогу внятно объяснить, ни про АКМ, ни про танки современные и авиацию тоже. Абсолютно бесперспективный попадала, меня если к Сталину, Берии ну или на крайняк к Судоплатову фиг кто пустит, а и пустят если обратно или в дурдом или из жалости расстреляют.

Тут как чертик из табакерки, ну или ГАИшник из под кустов (в РФ ГИБДДшник, в Таджикистане БДАшник, в Узбекистана ДАНщик и т. д.) появляется Онищук, вот черт настырный опять чего-то надыбал. Пацан то беспокойный, еще тот альфа-самец.

— Товарищ старший лейтенант, там, окруженцы, человек десять, говорит Онищук.

— Петро веди их сюда, щас разберемся что к чему.

Пацаны наши ведут окруженцев. Главный из них розовощекий, чуть выше среднего роста, крепенький, и на голове полубокс цвета соломы, а еще с виду в крайней степени хитропопый (глазки бегают, у сцуки), докладывает:

— Товарищ старший лейтенант, сводный отряд окруженцев построен, докладывал младший сержант Ковалев.

— Ну, давай Ковалев, свисти, кто ты и так далее и тому подобное.

— Мы товарищ старший лейтенант, остатки н-ской дивизии западного фронта, 24 июня дивизия во время контрнаступления дивизия разбита, вот мы и пробираемся к своим.

— Ну, понятно, давайте документы, и пока всех в шалаш и поставить охрану Онищук, надо разобраться. Что за окруженцы такие?

Сижу и опять тыква в думки влетела, что ж делать, я в истории, конечно, маракую немного. Ну знаю что немчура шандарахнула по Красной Армии, и бедные предки потеряв до хрени танков, боеприпасов, авиации, да и личного состава, откатывались от вермахта как пропивший зряплату дядька от жены созданной в стиле "жесть". Но я не то, что некоторые ввихревременцы, ни фига не волоку в конкретике тех времен. Говорю ж меня там навечно забанили, сцуки махровские, видите ли, если я пишу на русском, да сам нерусский, да еще и не с России, то я, как там было "провокатор и тролль" (а что еще предположить, я не знаю, причин-то, эти вонючки не написали, просто тупо в бан). Мумийтролль им в зад, вот и не судьба мне беседовать со Сталином, Берией, и Судоплатовыми. Потому что проку ни хера от моей беседы с ними, инфы от меня как от козла баксов. Да и ноутбука ни хера со мной нет, даж трусов скажем из 21 века, фигвам, у меня тело и то не свое.

Подходит Онищук, и с ходу начинает умничать:

— Товарищ старший лейтенант…

— Слышь хватит, сам не затрахался каждый раз так долго меня обзывать? Давай просто без политесов, чай не на плацу, да и ситуация далека от устава РККА как жопа от бублика. Давай Онищук просто Фарход.

Разинутый рот, Онищука был похож на Атлантический окиян.

— Жопа? Бублик?

— Короче называй меня или Фарход или там Фар, а то пока ты меня по моему званию длинному как китайская стена обзываешь, я успеваю забыть кто ты. Понял?

— Хорошо товарищ старш… ой Фарход, ты зачем так с ребятами обошелся? Они и так помучились, повоевали, опять мучились в окружении шли, а ты?

— Послушай, вот ты знаешь такой слово как бдительность?

— Да расслабься Фар, свои они пацаны.

— Вообще-то можешь меня, если тебе легче Быковым обзывать, это персонаж один, из сериала, ну несколько книг о нем написано, врач он, практикантов учит, которые после мединститута. У него шашни еще с главлепилой по фамилии то ли Сисесрач, то ли Кисегач. Говорят мне у нас характеры схожи, и хер с тобой, так вот насчет бдительности, ты знаешь, у немцев есть такое подразделение "Бранденбург" причем целый полк.

— Ну и что? У них этих полков как у собаки блох.

— Так этот полк, полк диверсантов, это раз, и они говорят все по-русски, причем очень хорошо. Они из прибалтийских немцев, из прибалтов ну и всяких других жертв абортов, что знают русский язык. Так вот, одним из очень решающих факторов, почему немцы гонят нас как участковый торговок, это тот самый полк.

— И что если немчура болтает по нашему, хотя подожди, они что в нашей форме диверсанты эти сраные по тылам шухер наводят?

— Ну ты не совсем дуб! Правильно они мочат гонцов и посыльных, перерезают связь, начальство наше отстреливают и так далее. То есть нарушают целостность процесса руководства. Усек Васек, хотя нет ты Петр.

— И ты думаешь, что это они? А как их поймать, сук-то этих?

— Самый простой путь, дай свой документ, и давай сравним с документом Ковалева.

Открываем, и что? У Онищука скрепки чуть тронуты ржавчиной, а у Ковалева ни хера, как никелевые.

— Ну чуешь разницу?

— Охренеть у них в документах скрепки из нержавейки?

— Да, стой это точно Хренденбурги, тащи этого пидора Ковалева Петруха и побыстрей.

Тут стали, раздеваться выстрелы, вытаскиваю ствол, досылаю пульку в ствол и мы с Петрухой бежим, на звуки выстрелов. Подбегаем к шалашу, а брандерхрены завалили обоих раззяв часовых и бежали. Один часовой еще жив, командую Онищуку чтобы достали каждого засланца абвера, сам склоняюсь, к раненному:

— Они суки немцы, когда сидели в шалаше, один наступил другому на ногу, и тот матюкнулся по немецки. Сабуров хотел его вытащить и проверить лучше, но тот Сабурова ножом, и я стал стрелять, а у них пистоли, и в меня они стрельнули, — тут у солдатика ртом пошла кровь и он умер. И я побежал туда, где раздевались крики и выстрелы, вот я лох, нет что бы сразу эти ксивы проверить, ХВилософ гребанный, уже двое погибли.

— Петро ложись, эта сука, там, где-то засела, стреляет справа, вон Васильева убил.

— Хорошо, вы отсюда будете постреливать, я обойду его сзади, а где остальные немчары?

— Далеко Фарход, то есть нигде, все, крышка им.

Я сперва отошел, где-то метров 200 вправо, потом прошел метров 100 и начал заходить за диверСРАнта, но пригнувшись сперва, а то на пулю от своих можно нарваться. Потом пополз, все таки диверсы брандергамбургеры, подготовочка у них, учует меня, и одним движением руки я превращусь в недоразумение (хотя наврядли я ж ходячий "день сурка"). Ползу, слышу как немчик пуляет в наших, ну и наши в него тоже, вот все ближе я, он сука под деревом лежит, убить его уже могу, но надо его живым брать. Подползаю метров на 15, практически не дышу, да и голову не поднимаю, наши ваще не хило пуляют. Вот он голубчик за деревом лежит, у него ППШ, сучара её видимо у нашего бойца прихватил, пистолька у меня уже с пулей в стволе и предохранялка давно отодвинута, прицеливаюсь в правое плечо (почти лопатка). Бум, йес, попал. Подбегаю, он оборачивается и получает сапогом в челюсть кайфуй падла семибатюшная (его мамаша любила, значит группен секс).

— Петруха, не стреляйте я его взял.

Подбегают наши, сучара лезет левой к голеницу, аха ни разу несамец собаки, ножичком поиграть решил, а я тебя горячий допрос покажу, как проводят.

Бум, пуля в левом предплечье.

— Ну чо сука, колись, кто ты?

— Я сержант Ковалев.

Стреляю в правое бедро, боли полная жопа у "типа Ковалева". Тот делает зверски кисло-молочную харю и скрипит сквозь зубки звероарийские:

— Я лейтенант Ульрих Хашке, перевяжите мне, я вам обещаю достойный плен.

— А я старший лейтенант Каримов, и обещаю тебе достойный хрен.

Колись, и миссию свою слей, а нет то я тебя солью, считаю до трех, потом стреляю.

— Офицер Великой Германии не отступит перед унтерменшами.

Бум выстрел, и пуля входит в опасной близости от яиц гондураса по имени Ульрих.

— А у вас офицеры без яиц бывают, — спрашиваю я, доставая из голенища его же сапога его же нож, и разрезаю брюки. И втыкаю (а чего мне жалеть) в ногу суперменша. Тот хрюкает как недорезанный кабан (каковым он и является) что-то звиздит по немецки.

— Шпрехен зи русиш, дойче швайне, блещу полиглотией я? — И с чувством морального удовлетворения вонзаю нож в левое бедро Хуильриха.

— Мы должны были внедрится, и убить генерала.

— Какого генерала?

— По сведениям от пленного тут среди окруженцев есть русский генерал, его очень сильно бережет ваше НКВД, наше задание его найти.

— Спасибо Хуильрих, прощай земля тебе прахом, — бум, это называется контрольный.

Смотри-ка, фамилию выбрал европеец – Ковалев, а че не Новодворский? Или Нахренвальный, или Мудальцов. Наверно еще МПГПП считает своей библией, после "майн кампфа" и плана "Ост" (МПГПП – Международный Пакт о Гражданских и Политических Правах).

— Онищук, собери пацанов, убитых соберите, и ранетых к военврачу потом батька речугу толкать будет, ну я то есть.

— Бойцы красной армии, подлые ублюдогерманцы замаскировавшись нашими окруженцами

проникли к нам, все они увидали в последний раз в своей полной дерьма жизни кузькину мать, и им настал полный звиздец, но эти верблюдоослы убили шестерых наших ребят. А знаете почему? Потому что мы потеряли бдительность, у гитлера главного недоноска германской нации есть такой полк: бранденбург называется. В него собраны русскоязычные ублядки всей европы, и у них одна цель, сделать нас своими рабами. Они считают, что все народы СССР, это люди второго сорта, и предназначение у нас, это быть их рабами. И это мы, которые с букваря начинаем "Рабы не мы, мы не рабы". Короче впредь, абсолютная бдительность, каждый, кого мы принимаем, должен пройти проверку, никому доверия, пусть даже у него документы и внешность Жукова, Тимощенко или даже самого Берии.

— Бойцов похоронить, немцев просто прирыть как бешеных сук, а то вонять начнут.

Потом Онищук, со своими ушли порыться в лесу и окрестностях, ведь до чертовой хрени всякого военного имущества, щас валяется на территории захваченной фрицоблюдками.

Сижу, учусь разбирать ППШ, мало ли в бою пригодиться, а я то, с АКМ служил. Правда пришлось долго помучаЦЦа, но если долго мучиться, то что-нибудь получится. В результате я сделал тупо непрофессиональную разборку, сборку плюс смазку ППШ.

Потом откуда то выявился мордастый наш стРАшина (кстати он один в один с этим как его там, ну который "Бабахов плюс", ну нетрадиционный дохтур с ОРТ, но морда у нашего поширше) и пригласил кушать, типа жрать подано. Жрать было подано то, что экспроприировали у немчурбанов, конечно не шикарный дастархан, но жить можно.

Потом появился как всегда сумбурно, и как известие о трипаке, не очень радостно, Онищук, то есть наш разведхохол.

— Товарищ старш… ой, товарищ Фарход, на опушке леса обнаружены 5 БА-10 и три БТ-7м, вместе с экипажами, окруженцы. У них бензин на исходе, и они там пытались разоружить свою технику и уходить налегке, мы им не позволили, у нас-то бензина как у рыб воды.

— Молодцы, Петруччо, ты уверен, что это не засланцы?

— Да нет, ребята наши, я проверил документы, у всех чуть-чуть тронуты ржавчиной скрепки, да и все помяты, есть раненные, вот я главного привел, старший лейтенант Абдиев.

— Нука зови, — и Онищук выскочил, и мгновенно залетает с казахом в форме бронетанкового старлея РККА, казах я бы сказал точь в точь Сангаджи из РУДН, но поширше, и пониже ростом и помедленнее в движениях, но с таким же дерзким взглядом.

— Здравия желаю товарищ старший лейтенант, я старший лейтенант Абдиев Ержан, командир роты бронеавтомобилей н-ского бронедивизиона. Командую остатками дивизиона, остальные командиры пропали вместе с машинами, мы шли с танкистами, из нашего же механизированного корпуса, старшим у них в группе лейтенант Нечипоренко, тоже считай, командует полком, ну огрызками полка. У нас кончался бензин и мы решили разоружив бросить технику и дальше пробиваться к своим пешком, тем более и патронов осталось по ленте на пулемет, и снярядов по три четыре на орудие.

— Абдиев, мы можем помочь бензином, но есть одно но. Ты к своим не пробьешся, немцы верблюдочные наши войска, очень далеко оттолкали, предлагаю тут кошмарить фрицепупов.

Сам подумай, тут мы принесем больше прибыли, с вашей техникой порвем железку, разлохматим мосты, немчуре не откуда будет ждать припасов. Попробуем стать бронированной занозой в заднице немцев, у нас есть оружие, транспорт, бензин, даже танкисты и броневики. Чуешь, тут немцам филиал ада устроим, у нас боеприпасы есть!

— Есть командир, но маловато, — поднывает жмотистый Петриньо

— Ниче тут нахабарим, у немчурок отобьем, тут есть разбитые наши колонны, или даже брошенные склады. Короче, если ты решил уходить, я никого за яйца не держу, у нас найдется экипажи для ваших железок, но если хотите, то милости просим.

— Хорошо командир, дай потолковать с пацанами.

— Ну, толкуй, только толковище толковать, долго не толково. У тя полчаса на все про все. (Господа читатели расслабьтесь, преднамеренная тввтология) Идет?

— Все мы ушли.

Онищук вошел, и спрашивает:

— Ну что командир, как те братва железнобокая?

— Да, что-то говорить пока рано, пусть всех сюда пригонят, там видно будет. И ващпе слухай сюды Петруха, как придут железняки, надо типа их фильтрануть, разоружить и по одному проверить, что-как и так далее, усек?

— Да без проблем, командир.

Так думаю, чем бы в анусе немцев глобально поворошить, чтоб у гилтерят свербило в прямой кишке как от наждака. Действительно рельсовая война, дорожная война, из мостов им понаделать трамплины для прыжков в ад, и все хорошая помощь РККА обеспеченна. Значит нам, нужны карты, дорог и мостов, "Атлас Автомобильных Дорог СССР" тут скорей всего ни разу ни выпускали пока, но у танкеров и бронеящиков на колесах должны быть карты, а там я думаю все обозначено.

Ну и прошло самтайм, как опять казах старлей входил ко мне:

— Разрешите обратиться?

— Рискни, — буркнул я, за старлеем вошел незнакомый лейтенант танкёр, ну и за ним Петруха с ППШ-ой наперевес.

— Разрешаю товарищи командиры.

— Это лейтенант Нечипоренко, — представляет мне Абдиев летеху в замасленном танковом комбезе, ростом чуть выше среднего, носом картошкой и белесыми ресницами.

Вынимаю из кобуры пистолю, и сняв с презер… ой предохранителя (а не один ли черт, и тот и этот предохраняет), -

— Граждане, сдать оружие, — Петруха тоже грозно поводит пэпэшой.

Граждане временно задержанные кладут на стол казах тэтэху украинец ППД, лица горение как кислые, думают наверно, что попались засланцам рейховым наверно.

— Документы мне, и давайте рассказывайте, по очереди, типа по старшинству агенты, зачем вас абвер послал?

У обоих глазки как у психоНЛОпата летающие тарЭЛЬки, ниче попроверяем, вон недобдяние привело к потерям.

ГуППки у казашенка надулись как груди Семенович, и говорит сквозь зубы, расстреливая меня глазами как из ДШК, -

— Я не понимаю вас, я вывел с поля боя пять броневиков, мы пробились, нами уничтожены 7 немецких танков 5 штук Pz Kpfw II и 2 штуки Pz Kpfw I, кроме того три "ганомага" и четыре мотоцикла с мотоциклистами, мы потеряли 7 броневиков. И теперь вы смеете обвинить меня и танкистов в том, что мы агенты? Тем более у немцев есть русскоязычные агенты, но они-то все европейской внешности, ну а я казах, в Германии казахов нет же.

— Абдиев, во-первых чем докажешь, что ты на самом деле сделал столько сколько говоришь? Насчет казахов на той стороне, там есть Мустафа Чокаев например, казах который хочет "Великий Туркестан" создать, и он-то там не один.

— Тогда расстреляйте меня и дело с концом, а что касается доказательств, у меня в броневике есть немецкие документы, удостоверения личности убитых нами, правда не всех, только тех, у кого была возможность взять их.

— Хорошо, своди его Петруха к броневику, возьми с собой четверых на всякий случай, пусть за базар отвечает.

Просматриваю документы Абдиева, по моему нормально, на тщательный немецкий новодел – самопал не похоже. Пистольку с летёхи не спускаю, Нечипоренко сопит и молчит, интересно, о чем кумекает его моСК.

— Товарищ старший лейтенант, объясните, в чем недоверие к нам? Мы действительно воевали, вышли с оружием в руках, а тут нас ждет жопа.

Эх, летёха, если дойдешь до наших, там тебя тоже проверки особого отдела ждут, считай что тут репетиция.

— К нам уже выходили окруженцы гражданин Нечипоренко, и это нам стоило жизни шестерых бойцов, понимаешь, я лучше перестреляю сто подозрительных окруженцев, чем позволю от их рук погибнуть хоть одному своему бойцу, понятно?

— Простите, но мы не несем ответственности за всяких гнид.

Грохот, Ержан бедняга споткнулся о порог, вошел в руках охапка зольбдбухов, и он протягивает их мне, за ним спокойно вошел Онищук и держит, обоих окруженцев под прицелом.

Беру гумажки затрофеенные геройским казахом, это 13 зольдбухов немчуранцев, причем четыре из них офицеры, два экслейтенанта (один экстанкист), один эксобер-лейтенант и один даже целый эксгауптман, командир танковой роты вермахта. Да не верить Ержану нет оснований, молча, подхожу к нему, обнимаю его дружески и говорю.

— Теперь верю, теперь салам брат, ты тоже меня пойми, приняли мы десяток окруженцев, а они суки оказывается засланцы подлявые, абвером засланы, что б найти какого-то нашего генерала, ну и по пути сдавать немцам, таких как мы, и я и ты. Шесть бойцов наших остались тут навсегда, понимаешь, НАВСЕГДА!

— Теперь говори, что знаешь о Нечипоренко.

— Д а знаю его с довоенного времени, в округе на собраниях встречались, тоже геройски воевал, остальные командиры погибли или пропали вот он и выводил полк, то есть я выводил своих, он своих, мы ж рядом в контрнаступление пошли, и разбиты были вместе, и выходим из окружения вместе.

— Хорошо, а остальные бойцы? Все с того, довоенного времени? Никого в окружении не подобрали?

— Да подобрали двоих, но тоже парни геройские, пограничники, с границы топают.

— Проверим, иди Ержан и ты Нечипоренко, отдыхайте ну и остальных своих людей возьмите, сперва шалаши для себя поставьте. Орудия труда подберет вам старшина, там семерки и челюсти, ну топоры и пилы. И получше замаскируйте свои апартаменты, щоб немецкие верхогляды со своих саломётов (именно не самолёт, а спецом саЛоМёт) не углядели. Петруха веди погранцов, этим оружие можете раздать.

Петро отправил командиров и привел, разоружив погранцов. Один почти ксерокопия Медведева (не тот, что знаменитый партизан, а так один политик ВРИО Путина который) правда этот росточком сантиметров на 20 выше того политика. Второй классический армянин, черные, почему-то грустные очи, рост 180 почти сантиметров, и вес под 80. Ну и я спрашиваю, конечно же грозно аки Ванятка Грозный который номер четыре.

— Кто вы такие, какое задание получили в абвере?

— Товарищ старший лейтенант, я старший сержант Окунев, это рядовой Геворкян, мы пограничники нн-ская застава нн-ского погранотряда, и вас мы знаем и товарища Онищука, мы же соседи.

Оглядываюсь на Петруху, я-то ни разу не помню ничего вообще до удара по мозгам прикладом покойного немца секьюрити (яж "попадала"), тот кивает, знает, значит коллег.

— Да товарищ старший лейтенант, прошлым летом на соревнованиях по боксу, пришлось помахаться с этим Окуневым, еле по очкам одолел его, а рядового точно не помню, но личико знакомое.

— Ладно раз пограничники, поступаете в подчинение Онищука, но не дай бог подведете в чем, я лично вам яйца на лоб притяну и гвоздями сотками прибью, и будете вы яйцелобыми или лобояйцевыми, понятно?

— Так точно товарищ командир.

— Все тогда кругом и нахер к разведчикам.

Ну, эти чуваки, вроде братва своя пограничная, реальные пацаны, то есть не немецкие засланцеподделки. Теперь воевать нам будет полегче, правда для крутой движухи маслят у братвы мало, хотя ващето, если маслята это пульки к пекалю, а для пушек БА-10 и БТ-7, снаряды тогда уж маслища наверно, ну или как минимум белые грибы. Но круто же, скажем, сидят немчурины какой нибудь свой хуилоуин справляют под патретом (именно патрет, а не портрет) преподобного Адольфа, тут мы как им дадим курнуть в глобально-летальной дозе. Пять БА-шек, три БТ-шки, нацибайки с хреномётами, плюс три наших РККА-шных миномёта, а если "Косилкой" огонька добавить, то штейт аувф полный, немчурилы и свет потушить-то не смогут. Тока б узнать, где они сидят и штейт аувф от нас ждут, хотя щас надо пацанов отправить пробить ситуашку, узнать, где и чем дышат супостаты.

— Онищук, эй боец найди мне Онищука и этого чечена, как его там Эрисханова, найди так же Кравцова, и передай, что я ухожу на разведку с парнями. А он остается за главного все ясно? Тогда бегом товарищ красноармеец.

Не успел я досчитать до ста, как вваливаются чечен наш с нашим же хохлом.

— Командир, вызывал?

— Да братва собираемся завтра с утра и на двух мотацах и двух БА-шках, желательно разведку сбацать, надо найти деревеньку с взводом – ротой немцев. И показательно наказать вражин, жаль политруков у нас ни грамму нема. Зафигачили б они какие-нибудь плакаты-листовки, типа "Немцы, валите нахрен на фатерлянд, а не то из ваших яиц подшипники для Т-34 сделаем". Ну и наказав немчурбасов мы б им оставили наши визитки, а если б деревенька без жителей бы оказалась, то ваще кайф, ни одного свидака не осталось бы. Вот те и бермудский треугольный трындец, и прискачут потом в Хренитлеру его жополизы, типа Адольфик все пропало.

Так закончился еще один день моего пребывания там, что ж принесет нового следующий день? Поживем, как болтается (трындится, звиздится, говорится, нужное выбрать) увидим.

27 июня 1941 года где-то в Белоруссии

Через полчаса после завтрака два БА-10 и оба наших нацибайка были готовы, я и сам решил сходить в разведку, пойдем двумя группами, один мотик и бронник на север под командой Онищука, второй комплеХт под моим рукомандованием на юг. Все вырядились в вермахтский прикид, последний крик аЦЦкой моды, на брониках замалевали звезды, накалякали свастики, скопировали тактические знаки с мотоциклов на бронники, и вперед. На развилке дорог Онищук со своими повернули, мы ж поехали прямо, едем дорога очень ху… короче не автобан, мотику похрен, а броник поскрипывает, ругает своими рессорами (или амортизаторами, я не спец) дорожно-эксплуатационные службы. Едем-едем, опять развилка, поворачиваем снова налево (судьба у нас такая, все воюют, а мы налево).

Едем, та первая дорога, ну которая не автобан была, по сравнению с этой, по которой едем, прям протокольная трасса была. Броник уже не ругает, он прямо материт рессорами ДЭУ-шников, причем в особо извращенной поголовной садистской форме.

Проехали километра три-четыре, на дороге стоит колонна наших войск, блеать, то есть стояла. Налетели, значит дейчланские бетмены и бедняги наши пытались укрыться в лесу, да не получилось, КВ и Т-28, в лесу хрена спрячешь. Грузовики наши стоят побитые и разбитые, причем все передом к линии фронта, видимо шли на фронт, но не дошли, а еще и пулеметами потом мотоциклеры посекли.

— Тормози Гаджиев (это я водителю броника), давайте пацаны осмотрим, что и как? Нам то снаряды к БА-шкам и БТ-шкам нужны, вдруг танки исправные, а может и боекомплект есть, а в грузовиках тоже что-нибудь должно быть.

Хамзат (это дагестанец наш, высокий худой, но с орлиным взглядом) тормозит, сперва просигналив байкерам нашим, те развернулись, и к нам. Начинаем осмотр, странно динозавр двадцать восьмой вроде цел, у одной КВ-шки гусеница сбита, у второй хорошенько посечен близким взрывом бомбы бок. Эрисханув нырнул в Т-28, я в КВ который без гусеницы (интересно конечно посмотреть на супертанк), на таком Зиновий Колобанов поимел 22 панцера, и ему за это ничего от гансов не было.

Опа, а снаряды-то есть, тока к нашим БТ да БА они ни разу не подойдут, и чо с ними робить? Оставлять жалко до ж… то есть очень сильно жалко. Вылазю из КВ-хи, зову мотоциклиста нашего;

— Боец, ау, как там тя звать-то?

— Красноармеец Путин (Ни хера себе, мгновенно офуев)

— А имя у тебя Путин есть? (если зовут Владимиром, то у меня как минимум инсульт)

— Петрован Никанорович (уффф, не венценосцев родак, хотя мне по барабану, я то гражданин Таджикистана, по мне хоть Ислам Каримов)

— Короче заводишь свою шарманку и бегом в расположение, там передаешь приказ Кравцову, пусть отправит к нам Ивашина (он же у нас КВ-шник) с двумя блитцами и человек 15 бойцов, все товарищ Путин, аллюр три креста, и все на могилы фрицев.

Фыркнул мотором, обиженный преждевременной смертью, своих прежних хозяев цундап понес Петрована Путина в лагерь.

Осматриваем грузовики, а ящиков всяких тут как говорят братья украинцы дуже бахато,

Отвлекусь, но Евген Коновалец, снайперша Павлюченко, Онищук наш, юЩЧенко и Устин Кармелюк это все украинцы. Но одни мне родны близки и за них в бой я пойду, а насчет Коновальца и юЩЧа я не то что на гектар, я и на одну планету хрена бы сел, но увы, других планет под рукой нет. Пардон-с чего-то отвлекся.

Мы вскрываем ящики и оргазмируем от содержимого, у нас теперь снаряды, жрачка даже ящик с индпакетами, вдруг…

— Хенде хох фашистские ублюдки!

Ишь ты, а где это фашисты, и кто это их раком ставить собирается? Аха! Нас окружили человек 15 в советской форме, охренеть это ж НКВД-шники.

— Товарищи спокойно, мы свои, на нас форма немецкая, мы из РК…

Хорошим ударом прикладом мосинки мне затыкают рот, (хорошо хоть не в рыло, так же и без зубов можно остаться).

Нас обезоруживают, тут слышны рокот моторов, едут наши, которых ведет сам Путин, нас бегом понукают забежать в лес, и там лечь на землю, рты забиты нашими же пилотками (хотя они скажем не наши, мы их честно унаследовали у немцев).

Бойцы, ведомые Путиным, подъезжают и фигея начинают нас искать, нам повезло, так как кроме Путина все в форме своей, и кричат во всю петровскую (или все-таки ивановскую);

— Товарищ старший лейтенант, товарищи Каримов, Эрисханов, Гаджиев, Семакин, Онуфриев, — а ни хера мы ответить-то не могём, но эти окрики действуют правильно на наших захватчиков. Один из них, в со знаками различия капитана (епрст подполковник, но нормальному) высокий статный и движениями и внешностью напоминая Василия Ланового лет тридцати, выходит на дорогу.

— Кто такие?

— Лейтенант Ивашин с группой бойцов РККА, а вы кто такой?

— Капитан Елисеев НКВД. Что вы тут делаете?

— Мы ищем боеприпасы к БА-10 и к БТ-7, выходим из окружения, сюда подъехала наша разведка, и они послали Путина за нами, вот мы, взяв два трофейных грузовика, приехали и где наши?

Капитан поворачивается к нам и командует своим нас отпустить, выходим, как же ты сладка свобода!

— Ивашин, какого ананаса без оружия? А если б это были не свои, а немцы?

— Так товарищ старший лейтенант, оружие-то в машине.

— Какая разница? Ты чего немчувырлам сказал бы, подождите камрады, я щас оружие возьму да? НИКОГДА впредь, что бы такого, не было, даже посрать ходить с оружием, мы в тылу вермахта. Едрит мадрид твою барселону, в голубую дивизию.

— Старлей, вы, что за часть? И что тут в тылу делаете? — спрашивает у меня капитан энкаведешник.

— Воюем, капитан, нами за день уничтожено до роты немцев и отделение диверсантов из "бранденбурга", а ты пся крев вместо того что бы выслушать меня, прикладом в тушку.

— Ну не признали, не нюнься старлей. Нам тут колонну разгромили уроды, только пытались двинуться дальше налетели на мотоциклах и бронетраспортерах, мы в лес, они постреляли и ушли. Мы убитых похоронили, выходим, а тут вы, мы и хотели за наших отомстить.

— Ну капитан присоединяйся, нас тут больше роты пехоты, остатки полка танкистов и полка броневиков, мы пока планируем поворошить в тылу немцев нашим подразделением как кочергой в заднице гитлера, а там видно будет, или партизаны, или пробиваться будем к нашим.

Наши ребята начали грузить в машины все, что может пригодиться, а Ивашин с пятеркой танкистов стали осматривать КВ-хи и двадцать шестого, Капитан же отозвал меня в сторону, типа побалакать тетатетно.

— Слушай старлей, тут с нами генерал, мы должны его доставить к нашим, не дай бог в плен попадет, знаешь, сколько визгу немецкого будет?

— Да, тогда больше никому не говори что он генерал, переодень его в рядового или в командира, и молчок. Я ж сказал о кодле засранцев-засланцев, эти упырки как раз твоего генерала тут и искали, какая-то сука им слила инфу понимаешь? Они нам стоили шестерых бойцов.

— Товарищ старший лейтенант, один КВ исправен, надо только гусеницу приладить на место, второй тоже годен, но слабоват, повредили его немного, двадцать восьмой тоже, но у него проблемы с коробкой, далеко не сможем уйти.

— Ну сколько сможем, столько сможем, пока в лес его отведите и замаскируйте, а второй КВ никак?

— Ну он сможет ехать и стрелять, но башня заклинена, и есть проблемы с коробкой передач, — Ну тогда, этот гардероб тоже пока в лес и замаскировать, пусть стоит запас карман не мацает. Капитан, где генерал наш, может, познакомишь?

И капитана сделав рукой знак "пошли мол" пошел в сторону леса, я конечно за ним, я ж впервые с живым генералом балакать буду, интересно ж. Идем мы, идем, наконец, капитан садится на пенек и закуривает папиросу.

— Слышь старлей, короче диспозиция такая, это вообще-то не генерал, это редкое дерьмо, ты наверно не поверишь, но это гость из будущего…

— Что? Из какого будущего? Капитан ты, что Герберта Уэллса начитался?

— Да, я тоже, когда узнал охерел до копчика, короче это русский пацан из какого-то 2012 года…

— Что? (год блин мой)

— Так вот он говорит, что из Питера, говорит что в 1991 СССР накрылся алюминиевым дуршлагом, и Ленинград стал – Санкт-Петербургом.

— Капитан, хорош заливать он, что с психушки себе досрочный дембель устроил?

— А ты думаешь, он сумасшедший и нам рассказывает, свои долбанутые хвантазии?

— Ну а чем докажешь что это правда?

— Вот посмотри, — говорит мне капитан и протягивает эппловскую жертву аборта айфон номер четыре.

— Это что, портсигар такой?

— Нет старлей, это мобильный телефон.

— Аха, ты еще скажи что это карманный кинотеатр, капитан что у тя от окружения мозги нахрен расплавились и сплавились в пудинг?

— Ну смотри, — и он включает противный гаджет фирмы "яблочный огрызок".

Я делаю вид, что охерел в крайней степени, потому что он мне демонстрирует аудио и видеоплееры, вдруг он из какого-нибудь "ХроноСМЕРШа", и хочет вывести меня на чистую воду. А он мне демонстрирует ролик выступления Адика Шикльгитлера на какой-то стрелке долбонацев. Как шлюшка уличенная своим трахалем в трахе с соседними трахалями (о как закручено), горячно и страстно пытается доказать свою невиновность, так и Гитлеришка что-то в том же ключе втулял, за кадром переводили, смысл типа германия для германских. Я старательно делая рожу пипла внезапно обнаружившего в своем огороде дохлого мамонта, спрашиваю у капитана. -

— Капитан, ущипни меня, что это такое?

— Вот вот, старлей, вот мы его и ведем к своим, а самое главное знаешь что?

— Так это еще и не все? — а актер-то я оказывается классный, вон энкаведешный Станиславский верит мне.

— Да, самое главное, вообще-то ты в форме немцев, пошли сам увидишь.

И ведет меня еще дальше вглубь леса, по пути говорит, -

— Щас придем на место, я бойцов своих, что этого уродонала охраняют отозву, ты подходишь, делаешь, два три выстрела, и подойдя к нему вытащишь у него изо рта кляп, ну и скажи че нить по-немецки.

— Капитан, все-таки надо тя к невропатологу, чего-то ты вообще "галиматНю" понес. И вообще откуда тема насчет генерала появилась, абвер себе ягодицы рвет, ищет генерала.

— Так я, своим сказал, что у нас раненный генерал, которого мы вывозим. Это чисто для сохранения тайны было. Но видимо, какая-то сука и в НКВД городском нашем есть, раз до абвера дошло, кстати, ну и пусть, пусть ищут генерала, припечет, пристрелю нахрен. А насчет того, что этот выродок из будущего, ты выполни, что я говорю, сам все увидишь.

— Яволь херр гауптштурмфюрер (КГБ-то "дерьмократы" причислили к СС, значит капитан НКВД по немецки, это гауптшурмфюрер, или оберштурмбанфюрер, тьфу язык сломаешь).

Капитан поднимает руку, "внимание стой" значит, и идет вперед, затем что то там говорит, и спокойно идет обратно с двумя сержантами той же службы (унтершарфюреры или штурмфюреры, не помню, как сержант на эсесовской мове будет).

Иду туда, откуда они вышли, там под деревом сидит аки перст, не ни хрена персты то стоят, а это аки червь наверно, сидит натуральный секонхенд, скинхед то есть. Черная майка с ликом преподобного адольфия нацистского, джинсы моднявые с помочами висящие на жопе (или как эта хрень называется; подтяжки, бретельки там или вытяжки) и берцы с шнуровкой до колен. Он смотрит на меня как на полубога (я в ретроскинхедовском прикиде, в фельдграу), а я на него как и ожидалось, смотрю как на говно, и высокомерно глядя вытаскиваю у него изо рта чьи-то портянки (вот энкаведешники извращенцы а? гебня кровавая)

— Господин офицер, ведите меня к Гитлеру, я знаю много чего, благодаря этому вы сможете победить Сталина и их жидо-коммунячье иго.

— Ти есть кито? Что ти знаишь рюсски сабака?

— Господин офицер, я русский националист, белая раса должна защищать себя, наши цели едины, наши враги все черные начиная с жидов, хачиков, узкоглазых и кончая неграми.

— Ти не есть белая раса, ти не есть щеловьек, ти славянски недощеловек, не арий, унтерменш, ферштеен зи?

— Нет я не недочеловек, я представитель как и вы белой расы, я читал "Майн кампф" господина Гитлера, и полностью разделяю его взгляды.

— Мине плефат на твои вскляды, ты ест унтерменш, и только германская раса ест белая раса, ви славяне дастойни бит нашими рабами. А если ти читаль великий бух нашього фюрера, то ето говорит, что его учение истинно для всего мира, даже для рабоф как ти. -

Ой, чую, не нравится правда нацику доморощенному, но нацики, это реально, вы для гитлера и его оболваненной кодлы унтерменши, всего лишь рабы. И они срали на ваши шульцы 88, "Россия для русских" у НСДАП не канает для них "Россия для немецких", а русские даже почитатели Гитлера, лишь рабы.

Ладно, хватит роль играть,-

— Ну что сука, думал немец я?

— А вы значит власовец, тоже защитник белой расы, или РОНА?

— Нет нацик, я не власовец, да и не знаю, кто это (как я признаюсь, что тоже попаданец, низя), — Я советский командир, старший лейтенант Каримов, и нерусь я вообще. — И вытащив парабел, передергиваю затвор.

— Ну что, придется кончать тебя, нацик ты самопальный, готов сдохнуть во славу гитлера?

— Нет товарищ старший лейтенант, я ж тоже советский, я тоже служил в Армии.

— Хотя, вообще-то живи, тем более ты добыча, капитана энаведешника, он Елисеев, чисто русский, так сказать полномочный представитель белой расы, пусть он и решает твою судьбу. Елисеев, капитан, ты где?

Из лесу материализовался как гаишник из засады с радаром наш бравый энкадешник с пепешкой.

— Ну что старлей, как тебе фрукт?

— Капитан, фрукт интересный, но он твоя добыча, и пацан упертый, делай с ним что хошь. Мне с вами тут не фига болтологией страдать, родина в опасности, надо выручать.

— Старлей, а много у тя людей?

— Да поболе роты будет, а что?

— Берешь нас к себе? Будем пробиваться вместе к нашим?

— Капитан, вынужден тебя огорчить, пока к нашим я не собираюсь, так как, пытаемся немчуре подляны здесь строить, а то они маршируют по нашей земле, поют свои "дойчен зольдатен унд официрен". Тем более у нас щас паника и неразбериха, кидают под танки с винтовками и даже без, мы тут больше пользы принесем. Сам подумай главная сила немцеболванов это танки и взаимодействие родов войск. Мы попытаемся по возможности обескровить их танки, перережем снабжение бензином и боекомплектом. Стоящий без горючего и снаряги танк, как тупая изба, мало того от него пользы как от верстака сгущенки, так его еще и охранять надо, казенный ведь.

— Согласен старлей, возьмешь нас к себе?

— Да конечно, нам как раз начальник особого отдела нужен как колорадскому жуку картошка, пойдешь главным чистильщиком, в подчинение старлею? Засланцев брандербургоидных как собак непиленных. Ну что пошли к нашим?

— Пойду, хоть я на ваши РККАшные звания и подполковник целый, но войсковыми соединениями (даже взвдом) не командовал, а у тя хорошо получается.

И мы пошли опять к дороге, архангелы Елисеевские подобрали секинхенда (написано как я думаю, это не ошибка, не скинхед и именно секинхенд) и снова на беззвучку и вибрацию перевели портянкой. А тут наши уже готовы, КВ-шки и Т-28 оттащили в лес и замаскировали ветвями и всяким лесным мусором, все что можно (и нужно) погрузили в опеля и Ивашин докладывает.

— Товариш старший лейтенант, нами обнаружены, следующие материальные ценности:

Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) бронебойные 38 штук;

Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) осколочные 43 штук;

Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) шрапнель 56 штук;

Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 бронебойные 100 штук;

Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 осколочные 120 штук;

Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 шрапнель 100 штук;

Выстрелы к ротному миномету 211 штук;

Выстрелы к батальонному миномету 78 штук;

Патронов калибра 7,62 (винтовочных, а значит и на Максим, и на ДП, и на ДТ) 150 000 штук.

Все военное имущество пересчитано и погружено, кроме того две двухтонки Газ ААА, один ЗИС-5 пригодны к использованию и тоже не пустые, одна из ГАЗ три А это автоцистерна с бензином.

Ну и четыре мотоцикла родных РККА-шных ПМЗ-А-750, и на двух ДП установлены. Правда один пришлось бросить, осколком бомбы полмотора выворотило, толкать теперь его можно, а ездить ни фига, ну и пулемет на другой установили.

— Ого Ивашин, так это ж хватит на одну-две войнушки типа войны Чако, все немчура дрожи, слышь Елисеев, а куда вы все это везли, и где экипажи танков?

— Так в танках, экипажей и не было, только мехводы, мы их с ремонта вели, вообще колонна сводная, всякой твари по паре и они тоже где-то в лесу, щас покричу выйдут. Танкисты ау, вы где?

И действительно из лесу вышли три мехвода в классических комбинезонах и шлемах от Гуччи, то есть от РККА. Всего с энкаведешниками и водителями оказалось 28 человек (из них 8 водители, остальные 18 погибли, 3 раненых, всего в колонне было 49 человек), кстати, боекомплекты в танках полные. И мы попрыгав в грузовики рванули как пули (ну почти как пули) в лагерь.

В лагере нас ждало две новости, одна ожидаемая и прогнозируемая, как падение курса доллара после поголовного приступа диареи у всех министров и топ-менеджеров США, то есть Онищук пока не вернулся. И вторая новость, меня ждал какой-то дядька заарестованный Кравцовым, и с ним, по словам Кравцова, надо сразу побазарить. В шалаше сидел дедок лет 60 (может больше, на нем не написано), высокий, широкий, с темно русыми волосами и мощной нижней челюстью (вроде быкопса, бульдога то есть) и вроде с честным лицом.

— Здравствуйте э…

— Арсений Никандрович Ильиных, здравствуйте командир.

— Здравствуйте Арсений Никандрович, какими судьбами?

— Я старлей, первый секретарь горкома партии, остался, чтобы повоевать в тылу, у меня опыт партизанской войны с гражданской. Я из приаргунских казаков, в германскую, то есть в мировую войну, воевал в первом Аргунском Казачьем полку. Затем мы устанавливали Советскую власть, ну и тут полезли всякие семеновы, унгерны, колчаки да каппели, вот мы и партизанили. В тридцать пятом назначен из заведующего райОНО вторым секретарем горкома, ну это у нас в на Дальнем, на Востоке, в сороковом перевели сюда на повышение. А теперь хочу попробовать вспомнить былое, тряхнуть стариной, думаю если от моего тряхания немчуры станет поменьше, то и от меня значит с моим тряхом есть еще польза.

— Ну это конечно похвально товарищ секретарь? От нас-то, что надо? Оружие, патроны?

— Да нет старлей, хочу я предложить тебе воевать вместе, у меня опыт знание местности, у тя молодость, а тебе из окружения выходить долго, да с потерями, а давай тут повоюем.

— Да мы товарищ Ильиных того же мнения и придерживались, тоже пошуровать в заду у немцев, и пользы много, и идти далеко не надо.

— Так хорошо старлей, с чего планируешь начать?

— Так мы уж начали Арсений Никандрович, собираем технику, вооружение, топливо, снаряды и оружие.

— Похвально, могу присоветовать, что и где еще собрать, тут у нас на у МТС, склад ГСМ есть, можно его прикарманить, нечего немцам шиковать за счет Наркомсельхоза. При чем там же в подвале оружие есть даже пушки сорокопятки с зарядами к ним, пока немчура не прочухала, ведь приграничье вот и хранили на всякий, надо отграбить народное добро.

Тут в шалаш входит Елисеев с Ивашиным, и увидев Ильиных, энкаведешник лезет обжиматься к секретарю горкома.

— Арсений Никанорович какими судьбами?

— Да вот решил попробовать, понравится ли немцам в 41 то что не нравилось японцам в 20, попартизанить.

— Капитан ты знаешь Ильиных?

— А как же, в одном городе работали, как же я да хозяина города то не знал бы? Мировой мужик!

— Ну что товарищ Ильиных может чайку, из трофейных запасов испробуете?

— Давай, и поговорим сразу, надо МТС очистить, надо план раскумекать, что и как?

— Ну вот, сразу видно боец Сергея Лазо, сразу войнушку почуял, Ивашин крикни бойцам, пусть чайку фрицевского сварганят, — Ивашин побежал, молодой ему, где-то двадцать любит пока побегать.

— Слышь старлей, щас гитлерчата рвут в центр страны, тухачевиусы так развоевались, что немец имеет нас в хвост и гриву. Сам видишь, могучий удар и малая кровь у немцев работает, а у нас ни хрена, у нас как то наоборот, колоссальная кровь и нифига ударов. Сталину надо было этих тупых (надеюсь тупых, а не предателей) чуть ли не поголовно в Туруханский край направить, а то местами и в штаб Духонина. Ты ж видел, сколько у нас было войск, и где теперь они, в лучшем случае как ты в окружении шарахаются, а сколько из них уже никогда и нигде шарахаться не будут. Ладно, предлагаю по нашему, по Лазовски, по партизански устроить немцам в тылу содом, гоморру, геену и чистилище в одном конкретно взятом месте. У тя вижу и бойцы есть техника, у меня знание здешних мест, да и люди есть на местах. Правда, не знаю теперь кому верить, кому нет, сам видишь если уж генералы да маршалы как минимум по тупости просрали войну, то как верить тем кто пониже?

— Арсений Никандрович, а почему тогда вы мне верите?

— Так ты с бойцами я знаю уже, немцам показал местный филиал кузькиной матери.

— И что вы сейчас конкретно предлагаете Арсений Никандрович.

— Первым делом надо провести большую показательную акцию наказать немцев под хвост, я бы сказал даже демонстративно-наказательную акцию. Народ в унынии, 24 года советской власти нулем пошли за несколько часов и дней. Надо поднять дух народа, показать, что немцы такие же люди и вояки.

— Да вы Арсений Никандрович как я вижу, не только партизан, но и комиссар от бога? Я-то грешным делом о духе народа и не подумал.

— Так я еще в первом Аргунском с империалистической комиссаром полка ехал, председателем солдатского комитета. Тем более здесь народ только год как из под польского ига, и пока не прониклись нашим духом, не получили кайф скажем так от советского образа жизни понимаешь?

— Да понял я Арсений Никандрович, понял.

— Давай просто Арсений, тя-то как звать.

— Да Фарходом.

— Татарин что ли?

— Нет узбек я.

— Предлагаю, на твоих броневиках с танками наведаться в Город, причем на всю технику наших звезд намалевать, да еще надписи "Мы победим, смерть немцам".

— Да Арсений это очень хорошо будет.

— У меня наметки всего есть, зови командиров, давай обсудим план.

Тут как по заказу вошел Ивашин с чаем, я ему и говорю, -

— Ивашин, зови командиров, и наших и новых, Абдиева, Нечипоренко, Елисеева и быстрей.

Ивашин поставил чайник (металлический, нашли в багажнике цундапа) и побежал звать, и не прошло и трех минут как на лавки уже расселись бравые отцы – командиры.

— Товарищи командиры, позвольте представить вам нашего гостя, первый секретарь горкома партии Арсений Никандрович Ильиных.

— Здравствуйте товарищи, все вы видите что произошло, гитлеровские вояки, пользуясь или тупостью или прямым предательством наших высших командиров, разгромили приграничные группировки наших войск. И это очень плохо, плохо не только для вас, для армии, самое главное это плохо для народа, тем более для жителей новоприсоеденившихся к союзу территорий. В народе царит уныние, и неуважение к советской власти, мы должны, мы обязаны это изменить, я как представитель партии, вы как представители РККА.

— И что вы как представитель партии, нам предлагаете?

— В Городе имеется около роты немцев, но это тыловики, интенданты, ремонтники, связисты. Предлагаю напасть с двух сторон, с северной стороны три танка при поддержке взвода пехоты, с южной три броневика, так же при поддержке пехоты входят, громя все, что в немецкой форме. И желательно было бы какие-нибудь листовки сварганить, хотя шрифтами мы займемся в Городе сами, подготовим, а вы как-будто их и раскидаете. Листовки от имени "Комитета Освобождения Города" причем все нужно сделать днем и в форме РККА, что бы все видели, что Красная армия есть.

— Тогда завтра в 12 часов дня, подходящее время для наказа демонстративного? Вы к тому времени подготовьте листовки и типографию для эвакуации, мы ее заберем в лес, — говорю я, — кроме того было бы хорошо что бы и на севере и на юге, нас ждали бы по одному человеку от вас, показать где и как расположены фрицы, ну и типографию тоже.

— Да конечно, ну все сделаем, ну, мне пора, подбросьте меня, до деревни Ярошки оттуда я сам до города доберусь.

— Ивашин, подбросьте товарища до деревни на мотоцикле. — и Ивашин с Ильиных удалились тарахтя одним из наших ПМЗ-а-750.

— Значит так товарищи, завтра северная группа в составе четырех БА-10, под руководством Абдиева, с взводом разведки на двух грузовиках, взяв с собой один миномет, с расчетом идут к северному въезду в город. Южная группа три БТ-7 под руководством Нечипоренко с энкаведешниками Елисеева и взводом Никифорова, так же на двух грузовиках с минометом и расчетом идут к югу. Первой группой командует Онищук, второй командую я, на входе в город снимаем заслоны, и вперед, нахальство говорят второе счастье, но нам на это плевать. Для нас теперь нахальство это инструмент, и им мы должны пользоваться. Танки и броники подавляют любое сопротивление фрицев орудийным и пулеметным огнем. Ивашин, подготовить звезды и надписи на бронетехнику, кроме того подготовить десять табличек с надписью "Я ПРЕДАТЕЛЬ", для бургомистров и другой предательской швали. Пехотинцам двигаться вперед строго под прикрытием танков и бронемашин, за тупые шапкозакидательские атаки в полный рост и без бронеприкрытия расстрел нахрен перед строем. Все ясно?

— А какие именно грузовики брать (богато же живем)?

— Эти вопросы решает товарищ Ивашин.

— Сколько выстрелов брать к миномету?

— По пятьдесят, и миномет использовать только в крайнем случае, все товарищи командиры, все свободны.

— Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться?

— Да Никифоров.

— У нас в взводе ценная инициатива, двое бойцов младший сержант Фатхула Акмурзин из Башкирии и рядовой Босхамджи Церенов из Калмыкии довольно хорошо умеют обращаться с луками. Они сделали себе луки из подручных материалов на метров 50–80 очень неплохо стреляют.

— Хорошо, понял Никифоров, пошли к вашим стрелкам, посмотрим и поговорим. — и мы с Никифоровым пошли к шалашам его взвода, за шалашами человек пять стреляли из лука в дерево.

— Смирно! Товарищи командиры, отделение производит тренировочные стрельбы из лука, докладывает младший сержант Акмурзин, который внешне напоминает покойного Турчинского, но брюнетистый вариант, да и с усами как у Сталина.

— И какие результаты Акмурзин?

— Хорошо стреляют Церенов, Порфирьев, Иванопуло и я. Порфирьев в школе занимался стрельбой из лука, я в степи охотился на зайцев, лис с коня, на ружье и порох денег не было вот с детства, и приучил меня отец к луку. Почти так же и Церенов, а Иванопуло раньше не занимался, но у него есть талант.

— А чем вам, kar-98k, мосинки и ППШ, не нравятся?

— Громкостью товарищ старший лейтенант, и скажем невосполнимостью патронов. То ли дело стрела, наломал тростинок или веток, прикрепил наконечники и вперед. Кроме того, у меня отец моего прадеда, с луком Берлин и Париж в 1813 брал, а я учитель истории, и знаю, что стрелой можно не только по прямой стрелять.

— Акмурзин, ты-то хочешь сказать, что стрела может лететь криво?

— Да товарищ командир, но не вправо влево, как вы подумали, а сверху вниз, скажем, сидит немец в укрытии, мы стрелу запускаем в небо под углом, стрела перелетает укрытие и потом вниз на немца, мало не покажется.

— Гениально, это мне нравиться, и бесшумно и запулить можно за укрытие, у меня есть тебе предложение младший сержант, походи по всем остальным бойцам, может еще лучники есть? Набери человек 10, назначаешься командиром отдельного отделения лучников, все что нужно для луков и стрел в твоем распоряжении.

— Так точно товарищ старший лейтенант, нам бы разные кусочки металла для наконечников.

— Будут тебе кусочки, куски и кусища, и наделайте наконечников с рваными краями, чтоб холеные немецкие телеса рвали и что б вытаскивать западло потом было.

— Ну это само собой, товарищ командир.

— Молодцы, Никифоров и все остальные, Никифоров идешь с Акмурзиным по остальным взводам, ищите таланты стрелометные. Насчет наконечников Никифоров тоже позаботьтся, мало ли сколько щас по дорогам металлических обломков, там танки целые валяются, на десяток Чингисхановских армий хватит.

— Так точно товарищ командир.

— И тренируйтесь товарищ Акмурзин, возможно завтра вы нам понадобитесь.

Все пойду отдохну, чего это кстати Онищук задерживается, когда это наш гарный парубок начальством стал (начальство ж не опаздывает, оно задЭрьживается)

Сели ужинать, Онищука все нет, блин червь беспокойства из дождевого червя вырастает в червя из "дрожь земли", где ж этот Онищук наш а? И когда уже заканчивали ужинать, наконец, послышался рокота моторов цундапа и БА-шки, и я не вытерпев выскочил навстречу. Залихватски развернувшись передо мной, остановился мотоцикл за рулем, которого сидел Петрильо, -

— Онищук что за валанданье, где шлялся? Знаешь сколько часов прошло а?

— Товарищ командир, защемана ругасса? Ты лучше пополнение принимай, мы с пацанами пленных отбили у немцев 123 человека, плюс масса информации про то, что видели ну и новые цели.

— Конечно, пополнение это хорошо, значит, бедный Елисеев всю ночь их проверять будет, а утром неспамши в бой.

— Какой бой Фарход, кто такой Елисеев? У вас, что есть, какой-то план?

— Ну так у нас тоже пополнение, взвод энкаведешников плюс танкисты.

— Насчет танкистов хорошо, мы два танка нашкобали, т-26 называется, причем на ходу, и они оба сами поклялись иметь фашистов во всю железку. Правда у него не было снарядов, да и пулеметы с него сняли наши при отступлении, зато танчек на ходу и на довольно неплохом ходу. Пришлось БА-шке и моточикалу поделиться экипажем, зато скоро он уже подъедет.

— Ты щас ужинай Петрушка, затем Ивашин тебе расскажет планируемую операцию, познакомит с энкаведешниками и т. д. завтра в 9 утра выходим на задание, как понял?

— Так точно Быков, разреши идти?

— Вали конечно, и пацанов своих бери на ужин, ты что танки без оружия оставил ехать в одиночку?

— Да нет мы их сопровождали до входа в лес, затем сами поехали быстрей, а они там ковыляют, это же не БТ, который гусеницу скинул и летит сломя уши, мы им МГ-шку оставили с цундапа, и два ППШ.

Затем после того как разведвеличество сплюнуло с горизонта, там нарисовался местный Робин Гуд, башкирского производства, -

— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?

— Да Акмурзин я тя слухаю?

— Предлагаю пойти и осмотреть спецподразделение лучников.

— Ну пошли брат по тюркскому прошлому.

На поляне горел костер, и стояло десять наших бойцов во главе с Цереновым, у всех в руках были луки.

— Разрешите показать огненный дождь?

— Рискни удивить.

И Акмурзин забегал по поляне, по его просьбе танкисты подогнали БТ-шку, за БТ-шкой он с бойцами начал, он чем-то, что-то партизанить как партизан (каламбур однако). Затем окончив свои приготовления, он позвал меня. -

— Товарищ старший лейтенант, танк это укрытие за укрытием стоит отделение немцев.

Заглядываю за танк там наши очумелые ручки натворили немцев, как говориться из того что было, рваную форму напялили на соломенные немцезаменители, для большей схожести чучелам в руки всунуты палки, типа это оружие. Причем три "немца" типа стоят, еще три типа сидят, ну и четыре типа притаились лежа.

— Вот тут располагаются наши лучники товарищ командир, — и действительно пятеро бойцов стоят с луками, стрелы в луках горят, чадя черным дымком, рядом стоят по одному бойцу которые поджигают стрелы от костра и передают стрелкам, — обратите внимание товарищ старший лейтенант, стрелкам не видны цели. По немцам пли.

Небо озарилось полетевшими горяще-летящие зигзагами, стрелы поднялись на надцать метров (надцать количество – больше десяти меньше ста) и оттуда обрушились за танк. Акмурзин стоит сбоку, и командует, -

— Вправо вперед пять! прохожу к месту, где стоит Фатхулла, в пяти – шести метрах от чучел немцев, догорают стрелы, пущенные же нашими славными гвардии татаро-монголами Советского Союза стрелы снова взмыли вверх и теперь точнее накрыли "немцев". Из десятка трое горят.

— Так же пли, пачками!

Бойцы подают снова горящие стрелы лучникам, и в небо снова втыкаются костротворные молнии, и все это беззвучно, стрелы с неба густо падают на "немцев".

— Все, оставить, расстрел закончен, — командует Фатхулла, — Ну как вам командир?

— Прикольно, только, немцев ты заранее предупредишь, что б стояли ну или сидели, и смирно ждали с неба огненный факю?

— Нет, конечно, но даже если они, все лягут, то от этого ничего не измениться, наоборот площадь поражения тела немца увеличится. Но главный смысл в том, что мы можем закидывать стрелы им за шиворот, будь то окоп, ров, или любое другое укрытие, тот же "Гавномаг", он же сверху открыт.

— Согласен товарищ младший командир Акмурзин, готовь стрелков зашиворотчиков, нам их человек десять нужно.

— Готовим.

Обхожу танк, "немецкое" отделение горит вонючим желтым соломенно-униформенным пламенем, как и надежда арЫйцев на мировое господство.

Теперь надо к Елисееву, интересно как он там козлов от козлищ, ну или зерна от плевательниц отделяет. Около "особого" шалаша Елисеевского филиала энкаведе, сидит под охраной человек пять из приведенных Онищуком новичков, двое охранников, при моем появлении встают и один докладывает мне: -

— Товарищ старший лейтенант особый отдел ведет проверку новичков, мы охраняем проверяемых, рядовой Востриков, — докладывает боец, напоминающий более модифицированный, мужественный вариант Андрея Малахова

— Хорошо, — и вхожу в "кабинет" Елисеева, в шалаше скамья (самоноводел) стол и табуретка "следователя" Елисеева (кстати, эта меблировка из той же партии "Made in ЛЕС").

— Привет капитан, какие успехи?

— Человек 50 проверили, пока только трое подозрительных, причем одного опознал охранник, Востриков который по фамилии.

— И что ж в нем не то по вашему тАвАриСЧи, особисты?

— Майор РККА Иванов-Затейник (ни хера себе фамилиё да?), командир стрелкового батальона НН-ской дивизии, при наступлении немцев танковым батальоном, бросил свое подразделение и бежал, сдался в плен немцам, бойцы, Востриков в том числе, видели это, но из-за боязни нарушить субординацию не пристрелили говнюка. Батальоном пришлось командовать комиссару, и через сутки боев батальон был разбит, остатки попали в плен, Востриков и еще трое. Угодили в колонну, где были вы с Онищуком, дальше ты сам знаешь.

— А еще два мутных персонажа?

— Похоже засланцы, но утверждать не берусь, поговори с ними сам, идет?

— Да сперва кончай с этими.

— Те пятеро, что на улице, опрошены, прошли проверку вроде честные бойцы. А этот, показав рукой на сидящего на скамье бойца, вроде тоже нормальный боец, вот посмотри документы. — И он протягивает, мне красноармейскую книжку.

— Рядовой НН-ской дивизии Савельев Иван Исидорович, 1921 года рождения. Как попал в плен рядовой Савельев?

— Бросили нас на контрнаступление, сперва пошли наши танки, затем мы пехота, мы отстали от танков, потом наши БТ-шки были подбиты, потому что там были БТ-2 и БТ-5, затем на нас навалились, минометами давили. Командиров поубивало, потом немцы окружили и начали кричать, что бы мы сдавались. А что мы с винтовкой против пулеметов и минометов сделаем, был среди нас комиссар еврей, он нам разрешил сдаваться в плен, сам остался там с коммунистами, немцы евреев и коммунистов в плен не берут же. Как нас увели, комиссар и все пятеро коммунистов начали стрелять в немцев, убили человек 10, потом их закидали из минометов и потом добили раненных.

— Савельев, кто может подтвердить твои слова?

— Как кто, Петрушин Славка, Хайрулин, Герасимчук мы все с одного взвода.

— Хорошо, если они подтвердят, то ты свободен. Востриков, обойди новичков найди Петрушина, Хайрулина и Герасимчука узнай, знают ли они Савельева Ивана Исидоровича, и историю его пленения, опроси каждого отдельно. Потом мне доложишь, второму охраннику скажешь, что бы отвел новичков, к Никифорову, и пусть там глаз да глаз, свободен.

— А ты Савельев посиди пока, Ну что Елисеев, где твои мутные подозреванты? Тащи их колоть, будем поодиночке.

Елисеев, кликнул кого-то из своих энкаведешных архангелов, и тот скоро привел подозревантов, сперва на разбор ввели первого, на первый взгляд ничего мутного. Ну-ка приколемся, и я рявкнул командным голосом:

— Штейт аувф, — аха вскочил попался засланец гребанный, хрена красноармеец честный так вскочил бы, это ж условный рефлекс.

— Ну что сука подзаборная подстилка канарисовская, будем колоться?

— Я вас не понимаю, я красноармеец Сазонов, ННН-ской дивизии, попал в плен вчера, у нас закончились патроны. Командиры все погибли, связи с штабом не было, противник нас окружил и предложил сдаться, вот мы и сдались.

— Не трынди, считаю до десяти, признаешься, просто отпустим, не признаешься, расстреляем. Елисеев, а почему, ты его заподозрил то?

— Да говорит что он рядовой, а взгляд у него нифига не рядового, он смотрит как минимум как старлей. — Да действительно, не похоже на взгляд рядового пехотинца, Елисеев молодец.

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, да ну нафиг расстрелять этого долбораза-пидораспредвала. Елисеев, как говорил великий комиссар Триканоров, — Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиёна. Так ведь Сазонов?

— Да так, но я ни в чем не виноват, товарищ командир.

— Точно, тогда процитируй высказывание Триканорова, героя гражданской войны, докажи что ты точно наш.

— Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиона.

— Слушай ты Курт, Вилли, или Улли я точно знаю, что ты немец, я точно знаю, что ты из абвера, даже больше того, я знаю, что ты ишешь какого-то нашего генерала, который тут в окружении находиться так? Ведь никакого Триканорова нет и не было никогда, а ты повелся на развод, потому что не наш ты, был бы нашим сразу сказал бы, что за галиматья про Триканорова.

— Да, если вы поможете мне с информацией о генерале, и сложите оружие, то я буду ходатайствовать перед вермахтом, о вашем почетном плене, и выделении вам земель с работниками из недавно освобожденных земель.

— А хрен тебе, Елисеев лучше этого унтерменша суперменша повесить.

— Господин командир вы не имеете права, я же военнопленный.

— А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип – хороший гитлеровец, гниющий гитлеровец.

— Все давайте следующего гитлерюгу. — лжеСазонов начал упираться, что то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад ППШ в солнечное сплетение отбил его приступ недержания речи, и энкаведилы вытолкали его, взамен ввели другого.

— Боец какого дрына не представляешься, ты что субординацию в реке утопил?

— Рядовой НННН-ской дивизии Маленков Сергей.

— Вот его красноармейская книжка, — протянул мне документ Елисеев, — обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документ новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали, для обстоятельной проверки.

— Ну, Маленков, в каком году родился Ленин?

— В 1870, в городе Ульяновске, в семье работника системы образования, Ильи Ульянова.

Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии, -

— Хайль Гитлер!

Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном, но понимает, что прокололся и садится снова на место.

— Ну что дойче швайне попался?

— Я не немец, я латыш, признаю, что попался.

— Твои ошибки, слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, ну и твой "хайль гитлер" тоже попадалово.

— Не могу ли я как-то, выкупить свою жизнь, товарищ командир?

— Раз тебя так хорошо учили в абвере, скажи один из главных девизов большевиков?

— Кто не работает, тот не ест? Или мир хижинам вона дворцам?

— Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию.

— Я согласен.

— Еще бы, ну, пошли, Елисеев пошли перевербовывать эксагента авбера.

Я, Елисеев, лжеМаленков повели лжеСазонова на расстрел, выйдя из расположения прошли еще километр, и я загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, и кивнул Елисееву, тот передернув затвор ППШ взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу.

— На, и докажи что ты с нами, или сдохнете вместе.

Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, и одним агентом абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб вышибив арийские высшей расы мозги нахрен.

— А теперь господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить?

— Первая, я хорошо знаю немецкий язык.

— Насрать, у нас четверо знают немецкий как родной, и нам их хватает, — преувеличил я в два раза количество немецкогундящих, ведь я из ферганской долины, у нас очень долго торгуются даже из-за трусов. А тут торг идет на прибалтийскую жизнь, лицо прибалтийской национальности, лицо приравненное к истинно арийским харям.

— Я хорошо знаю взрывное дело, это вторая причина.

— Стопицот раз накакать, у нас взвод саперов. И вообще твои бранденбургские навыки мне до фени.

— Могу водить все виды авто, и даже танки, как танки РККА, так и вермахта.

— У тя сегодня неудачный день, наверно менопауза у тя началась, у нас взвод танкистов на три танка, нахер мне еще один? Слышь Лацетис, ты или Ульманис, Банионис ты абверовский, я честно не вижу не одной причины, не мочить тебя. Чувствую, убив тебя, я увеличу мартиролог страдальцев за независимость Латвии.

— Да я согласен делать что угодно, только оставьте живым.

— Ладно, пока будешь у меня спецпереводчиком, а там посмотрим.

Мы идем обратно, с места расстрела неизвестного засланца, и я спрашиваю у плохолатыша, (ну тянет меня блин покомиссарствовать)

— Слышь мастер шпротов, а звать тебя как?

— Артур Круминьш.

— Ответь мне на вопрос: ты пошел в брандербургеры ради чего? Ради независимости Латвии так?

— Да так, я учился с 37 в Гамбурге, потом вы захватили мою страну, и я уже не смог бы адвокатствовать, как мечтал, вот и пошел ради освобождения родины.

— И что даст независимость Латвии?

— Как что, жить станет лучше!

— Кому именно?

— Как кому, всем нам латышам.

— А ты уверен?

— Да.

— Первый кол в спину твоей мечте, с чего вы умники решили, что немцы дали бы вам независимость? Хрена они собачьего вам дадут, догонят, обгонят и иСЧо надают, Латвия да и вся Прибалтика теперь исконно немецкая земля Остланд называется. И значит вопрос, чем вам немцы лучше СССР?

— Как они цивилизованная европейская нация, а не ваши жидо-большевистские азиатские орды.

— Ты еще татаро-монголов, гуннов, и варваров добавь, спой Гебельсиную песню. Насчет азиатов, увы и ах, но вы европейцы, особенно вы прибалты еще прямыми дикарями были частично крещеными насильно псами рыцарями даже в двенадцатом веке. Когда тевтонцы гоняли вам по лесам и болотам, а один из ваших братских народов – пруссов, уничтожили под корень, в Азии уже давно тогда процветали науки, трактат о медицине в основе которого лежит современная медицина Абу Али ибн Сины уже в десятый раз был переиздан даже в формате покет-сайз. Ал Хоразми написал уже "Ал Жабр аль Мукамбала" ну от слов аль жабр и пошла алгебра, а от Ал- Хоразми – алгоритм, я уж молчу про Сунь Цзы, Конфуция, Манихея, Бируни и сотни других великих азиатов. Да и западная Европа мыть руки перед едой (и вообще умываться) и есть не лапами, а ложками и другими приспособлениями, научилась опять же у "тупых" азиатов, во время крестовых походов, а прибалты гордые и еще позже. Так что азиаты это не западло.

Слушай, получается две дороги у латышского народа: первая с немцами. Великая германия и в его составе какая-нибудь латгалия, и там латыши люди третьего и последующих сортов, почему? ПОТОМУ ЧТО НЕ НЕМЦЫ и не арийский народ. И главная миссия вашего народа – прислуживать господам (которые немцы ну и арийцам типа англосаксофонов), по сравнению с этим простому народу крепостное право, покажется коммунизмом.

Теперь Латвия в составе СССР: первое все равны, все люди первого сорта. Каждый получает бесплатное (реально бесплатное) образования вплоть до высшего, здравоохранение опять же на халяву. Пенсии по старости, по инвалидности, и не только госслужащим, у вас-то это положено только госслужащим, а у нас всем, будь то сельский рабочий, генерал или учитель. Во время гражданской войны один латыш Вацетис, был начальников генерального штаба РККА, а в третьем рейхе вас в германский генштаб как уборщиков максимум допустят. Короче независимая Латвия (предположим, что третий рейх травоядное государство и даст вам полную независимость) это страна для элиты. В ней хорошо землевладельцам, богачам, и другим элитарным особям, а основная масса крестьяне, рабочие, служащие, будут все-таки перебиваться с хлеба на воду, как и было за вашу короткую независимость.

Артур слушал меня, разинув свое поддувало во всю иваноФФскую, "неужели проняло" подумал я.

— Я вот представитель народа одной из окраин СССР, далекой Таджикской ССР, и для меня независимость это что-то страшное и невозможное, потому что сила СССР в единстве наций и сотрудничестве, во благо не родины, нет. Во благо простого человека, и чем человек уязвимей, тем наша страна больше о нем заботиться.

Пока я болтологил уже давно раскочегарилась ночь, мы дошли до хаты, и наскоро поужинав, легли спать, Артура забрал Елисеев, что бы приглядывать, все-таки неофит пока. Тут кстати и т двадцать шестые прискрипели приползли, сходил я на них посмотреть, а ну их темно, ночь же. Пойду-ка я спать, все и этому дню пришли кранты.