Из дневника "Попаданца". Необычный попаданец в 1941г.

13 июля 1941 года где-то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)

Просыпаюсь от тренькания гитары, ого, это кто же на гитаре играет? Оглядываюсь чуть дальше в окопе сидит Ежуров и по-моему подбирает аккорды, ну или настраивает, я ж не спец. Ну, молодец, пробежаться бы, но не та ситуация, встаю и делаю просто разминочку. И наверно все читатели сейчас ждут, "вот Константин берет гитару, и тихим голосом поет". Ну во всей попаданчской литературе уже штамп, попадала начинает петь, Любэ, Кино, Кинчева, Высоцкого, на крайняк "Генералы песчаных карьеров", но увы братва читатели и ни фига. Почему?

Начнем с того что в русском языке есть такая идиома, "Медведь на ухо наступил", и она точно не обо мне. Потому что на моих ушах долго и счастливо жило стадо слонов, мамонтов, мастодонтов и всяких диплодоков, стегозавров и бронтозавров. Потом на моих ушах устроили стоянку трейлеров, седельных тягачей и другой тяжелой техники, типа Магирус, Кенворт, БелАЗ и МоАЗ. Короче уши, да и слух оттоптан капитально, навечно и офигенно во всех ипостасях. И на гитаре я могу исполнить лишь одну песню (на остальных инструментах начиная от комуза и кончая органом вообще корень из минус единицы). А называется эта песня – "Смерть парохода", если кто ее не знает, то расскажу. Дергаем толстую струну, и раздается звук подобный прощальной сирене парохода, всё песня кончилась, вот такой я музыкально-эстетически развитый. И потому из меня Лисов как из сапожной щетки синхрофазотрон, ну или как вариант, как из расчески ТТУ (Твердо-топливный ускоритель). Ну, это та фигня, из-за которой навернулся "Челленджер", кто помнит это многоразовый американский челнок космический.

А Володя начал лабать, то есть бацать, видимо уже настроил, ну и я подсел, послухать трохи, лабание погранца. Тот начал петь какие-то песни, строки приводить не буду, потому что не запомнил, но примерный смысл таков: "я тя любил, а ты меня чота ваще нет". Ну и слушал Ежурова, постепенно рядом стал собираться народ, а потом командира (это меня) позвали завтракать. Я оправившись и и приняв молодецкую выправку пошел в ДОТ поесть, тем более уже желудок сигнал "SOS" посылает, соскучился по немецким консервированным сосискам. Вчера в бюссинге набрали и сосисок, и галет немецких, так что пока байрам огромных размеров.

В ДОТе Архип (ну который Полуэктов) организовал довольно ничошный стол, и я, Абдиев, Нечипоренко, Круминьш и сам Архип позавтракали довольно вкусно, да еще и с кофе, опять же спасибо немчуре, за поставки питания. Потом Круминьш толкнул речь:

— Товарищи командиры, наша оборона направлена только вперед ДОТа, а если неприятель, нанесет удар с тыла, что тогда? Я уверен, что местные штабы, уже почувствовали, что нас надо выбить из Дота. Так же я уверен, что сегодня они и начнут, экзекуцию, потому предлагаю, с дороги, перетащить неисправные танки в тыловую часть ДОТа, оборудовать позиции, и быть готовым к удару с тыла. Неисправные танки двигаться не могут, но могут стрелять, а это пушка и три пулемета на каждом. Это же готовые ДОТы, вот пусть и встретят врага их же танки. Еще добавим пулеметов, можно два броневика так же перевести назад, ну и одну "косилку" с минометом.

— Артур ты прав, надо сразу после завтрака, начать буксировку, затем чуть подучить бойцов как стрелять из танковой пушки, ну и пулемета тоже, — говорит Ержан.

— Да все по делу, хорошего нам специалиста абвер подготовил, — сказал я.

— Да и вам товарищ старший лейтенант спасибо, за то, что меня в тот день не расстреляли, я говорил же что пригожусь, — подытоживает Артур.

— Ну тогда, Нечипоренко бери свои танки, Абдиев свои броневики, а если возниктен нужда, можете и грузовики привлечь, а бойцов пока отправим рыть позиции. Ты Архип как опытный артиллерист подбери позиции, для четырех трешек, так как, только в четырех пушки и пулеметы в порядке, да и больше не надо. И бойцы сразу начнут рыть капониры и накладывать брустверы, — закончив давать ЦУ, встаю из-за стола, остальные так же поднимаются и разбегаются.

А я с Полуэктовым, выходим в тыл ДОТа, что бы прикинуть, куда танки зарывать. Архип опытным глазом накидывает восемь мест для капониров. Почему восемь? Потому, что четыре капонира для трешек, два для броневиков и еще два для броневиков резервные. Уже подходят позавтракавшие и полные сил красноармейцы, и начали рыть капониры, тут я подумал и говорю Полуэктову:

— Слушай Архип, надо убрать курсовые пулеметы с танков, мы ж их зароем, и курсовой пулемет низко расположен, при таком раскладе, он как бы нафиг не нужен, лучше снимем, и установим дополнительные пулеметные гнезда, то есть плюс четыре пулемета.

— Да товарищ комиссар дивизии, согласен с вами, так оборона будет более насыщенной.

— Надо Акмурзинских подучить и из пулемета и танковой пушки стрелять, вот пусть и займут эти позиции.

— Я распоряжусь, товарищ старший лейтенант, — и Архип ускакал искать Акмурзина с его группой.

Пошел к ДОТу, ну что бы залезть на него и оглядеть окрестности, не может быть, что немцы не захотят нас отметелить, тем более у них как говорил И.В. Сталин "Головокружение от успехов", через полгодика на каждый партизанский взвод по батальону кидать будут. Ну, а пока они РККА недооценивают, считают, что мы типа Польши или Франции, и дивизии РККА ротами своих Швейков гонять могут.

Это в Польше, ну или в других странах завоеванных раньше, немчура шла парадным маршем. Максимум сопротивления тех народов немецким оккупантам – плевок на дорогу, по которой походил часика два назад немец. Я ваще торчу от всяких чехословаков, поляков, и других завоеванных немцами европейцев, по моему кроме Югославии никто из них нормально и не подлянил немцам. Резистансы гребанные, наверно все эти сопротивления вместе взятые немцам вреда принесли как один из самых лоховитых партизанских отрядов СССР (да само собой без Югославии).

Осматриваю с верхушки окрестности, пока тишина. Тут прибегает радист, приносит радиограмму от Старыгина, это ответ на вечерний отчет, вечером мы отчет о проделанной работе, посылали, забыл черкнуть тут:

"Заминируйте автомобильный мост, будьте начеку, в случае окружения превосходящими силами, уходите, взорвав мост. Старыгин".

Правильно, батя, заботится о нас, если немцы окружат нас, мы их покрошим, конечно, немерянно, но и они нас пресекут на корню. Потому наверно уже пора позаботится о путях отхода, все мы знаем, что сейчас немцы планируют мыслимые и немыслимые подляны против нас. Мимо пробегает Круминьш:

— Артур, если свободен, найди Ежурова, и поднимайтесь вдвоем сюда, надо обсудить кое-что.

— Хорошо товарищ старший лейтенант, сейчас пять минут.

И через пяток хвилын, Володя с Артуром, уже стоят рядом, и я начинаю:

— Ребята, к гадалке не ходи, но немцы уже подтягивают силы, что бы раздолбать нас. Командование предлагает не стоять насмерть, навести максимальный шорох, и смазать пятки самым скоростным салом. Мы нужны командованию не геройски погибшими, а геройски выжившими. Поэтому предлагаю заранее подготовить два пути отхода, первый основной, и второй резервный, кроме того заминировать мост и ДОТ. Причем желательно так, что бы они потом взорвались, когда немцы будут и там и тут.

— Товарищ комиссар дивизии, я предлагаю заложить два фугаса на мосту, и применить двойную систему минирования в ДОТе, если не сработает первая система, то сработает вторая, — умничает Артур.

— Тогда, Артурчик, возьми саперов и позаботься минированием, тя абвер этому учил, а ты Володя, возьми двух – трех ребят, осмотри окрестности и подготовь пути отхода. Не забудь, отходим-то с техникой, поэтому путь отхода должен быть преодолим для техники. Все, товарищи расходимся и выполняем, — скомандовал я и парни ушли выполнять свои дела, а я решил пройтись по всему нашему плацдарму. Но начал с радиста, со связи с базой.

И к Старыгину ушла радиограмма следующего содержания:

"Вас поняли, готовы к любым исходам, нам нужны четыре мехвода, у нас прибыль в четыре коробки"

Почти сразу же пришел ответ:

"Ронандахо, бо гурухи Онищук то хуроки нисфирузиро мебароянд, то шаба мерасанд, омад!" (Водители, с группой Онищука выйдут до обеда, до вечера дойдут, удачи!).

Это я на случай отступления позаботился, не оставлять же четыре танка немцам, пусть трешка не БТ, но тоже танк, а запас как говорится Гохран не дерет. Ну или Гохран запасы не дерет, черт его знает, не русский я.

Тыловые укрепления уже готовы, бедные красноармейцы прошли курс подготовки матерого крота, правда, обездвиженный танк легче зарывать, чем нормальный, нормальному нужно еще запасные позиции вырыть, плюс пути для перехода из позиции в позицию. Акмурзин со своими ребятами, отрыли для себя пулеметные гнезда с путями сообщения, поленились пути вырыть в полный рост, но ползком, да и на карачках в них спокойно можно передвигаться, черт с ними лентяями. И потом под началом опытного пулеметчика начали тренироваться стрельбе, в лагере-то всех учили стрелять из ДП, МГ и даже Максимки, а так пусть потренируются, да и пристреляют территорию, патронов пока до черта.

Почему то подозрительно тихо, чего это немцы не лезут а?

Ого, видимо накаркал, слышен вой моторов, по звуку понятно, что самолеты, и потому кричу:

— ВООООЗДУУУХ, все в укрытия.

Ну и сам руки в ноги, или нет ноги в руки, хотя тоже иррационально, то есть короче жму на газ, и включив форсаж бегу к парням в окопах.

— Красноармейцы, всем укрыться, пока мы в окопах, бомбой нас убить очень сложно.

Все укрываются, и окопы ощетиниваются стволами.

— По немецким стервятникам с упреждением в полкорпуса ОГОНЬ, — последние мои слова потонули в визге и вое пикирующих немецких крылатых говновозов.

Четверка немецких пикировщиков, с угрожающим воем летела на нас. Но ребята не растерялись, немцев встретили очереди из МГ и ДП, одиночные (но дальнобойные) выстрелы из мосинок, и обе "косилки" начали работать по девичьей специальности. Первая пикировка у немцев прошла очень хорошо, но на второй наши пули стали более агрессивно встречать их (чуть пристрелялись мы), и один юнкерс задымил. Другие тоже само собой испугались, и побросали бомбы куда попало, а задымивший замедлил полет, видимо что-то с мотором, а сотни злых пуль калибра 7,62 и 7,92 начали зверски ласкать металлическое тело юнкерса.

Юнкерс полетел от нас как-то вбок, отчаянно дымя, остальные рванули подальше от опасного с воздуха ДОТа. Короче отбой воздушной тревоги, тут кто-то крикнул:

— Танки с тыла!

Оббегаю ДОТ, в бинокль вижу что, с тыла пыля меж деревьями, ползут восемь танков при сопровождении пехоты, три "трешки" и пять "двоек", ну это не страшно, с нашими пушками мы справимся, чай не тигры и не КВ. И потому голосом чуть громче шепота командую:

— Не стрелять, подпускаем ближе, они не знают, что у нас тут зарыты танки и БА, пусть будет сюрпризом, стреляем по моей команде. Пулеметчики первая очередь длинная, затем короткими прицельными очередями. Бойцы, что в танках, танки противника бьем прицельно и в упор, пока молчим.

Немецкие танки ползут, солдаты тоже бегут, они не ожидают видимо, что их тут ждет, и вот до крайних пулеметных гнезд остается метров триста. Молчим, ждем, спешить некуда.

Опять полушепотом говорю, а бойцы так же передают дальше:

— Правый БА взять на прицел крайний справа танк, первый справа танк, взять на прицел второй справа танк, остальные по порядку так же, пулеметы по секторам, стрелять по моей команде, ГОТОВСЬ.

Немцы уже в двухстах метрах, пора:

— ОООГОНЬ!

Почти одновременно бухают шесть пушек (четыре танковые и две БА) более опытные пушкари броневиков, с ходу пробивают своих противников, танки пока стрельнули вкривь и вкось. Но один повредил гусеницу у своего, плюс двое горят (те, кого броневики обласкали), у немцев полные штаны сюрпризов. Развивая успех, снова раздаются выстрелы, новички, сидящие в трофейных танках уже исправляются и приноровившись зажигают еще один танк, три с половиной минус. Тут стреляют броневики, эти-то опытные, и с 200 метров промаха не дают, их еще с довоенного времени учили, плюс опыт польского похода, да и с 22 июня парни воюют. То есть у немцев остался один танк на ходу и другой без гусеницы, бедный немец, а трешке, разворачивается, но скорострельность пушек немецкой трешки и прицел не зря хвалят, в последнюю трешку попадает сразу три снаряда из трофейных. И полный аллес капут, от разрыва боезапаса, башня делает кульбит.

Пока пушкари колотили немецкие танки, пулеметчики и стрелки тоже не менее успешно покосили пехоту, из трех-четырех десятков наступавших немцев, разбежался десяток, остальные лежат. Правда мертвы они или просто ранены, мы не знаем, из танка с рваной гусеницей выскальзывают танкисты и пытаются сбежать, но куда им, Акмурзин одной очередью из экипажа танка делает органическое удобрение. Все можно прошвырнуться собрать оружие и добить недобитых фрицев (сладкий каламбур), посылаю бойца позвать кого-нибудь из Нечипоренковцев, чтоб бы гусянку на трешке заделать, и еще один халявный танк, прибавить к нашей бронеколлекции.

Бойцы во главе с Акмурзиным полезли крысятничать, ну и немцев дотушить, додавить. Прибывает Нечипоренко с экипажем, и сноровисто начав, быстро ставят гусеницу трешке на место, так-то она в полном наряде, тьфу в поряде. При таких темпах придется нам открывать в лесу танковое училище, а то танкёров уже нехватка. Ну, трехе гусянку починили, поврежденный трак заменили (запасной с другого танка сняли) и Нечипоренко собственной персоной отогнал новый танк ДОН-16 в один из капониров, что в передней части ДОТа вырыты.

Акмурзинцы притащили штук пять МП, и охапку карабинов, плюс десяток немецких гранат, которыми классно можно гвозди забивать. И само собой, что патронов принесли, а танкисты еще пошли рыться в танках, там можно пулеметы снять, опять же снаряды, не во всех же боекомплект рванул.

Время уже три часа дня, обед из-за немцев мы пропустили, но дежурные разнесли еду по окопам и казематам, танкам и броневикам, и все быстренько поели, до вечера далече. А немцы скоро полезут, теперь наверно придумают какой новый макар, каким нас захотят нагнуть, и потому мы должны быть готовы.

Но немцы так до вечера и не полезли, за это время саперы заминировали автомобильный мост, да не жалели боеприпасов, уходя так рванем, что и мало не покажется, ну и само собой хер восстановят, арийцы хреновы.

Так прошел день наступил вечер, немцы ночером не воюют, и можно расслабиться и спокойно поужинать, ну, правда и часовые стоят, и секреты выставлены, и танкисты-броневики, в своих коробках сидят (ну или рядом, что бы чуть, что в коробку и огонь нафиг на заражение, ой на поражение). После ужина еще часик посидели, потрындели, затем Ежуров начал концерт, типа Дидюля и долго импровизировал, потом стал петь, ну и все тоже кто мог петь пели. За исключением таких, глухопердий как я.

Все на этом закончилось и 13 июля страшного для нашей родины года, воскресение, однако.