Из пушки на Луну

ГЛАВА VIII
В 78 милях 114 лье

Что же случилось? Откуда возникло странное опьянение, последствия которого могли быть гибельны?

Причиной была рассеянность Мишеля, которую Николь, к счастью, успел во-время обезвредить.

Полное бесчувствие продолжалось несколько минут. Капитан раньше других очнулся и постарался привести в порядок свои мысли.

Несмотря на то, что он только что позавтракал, он почувствовал ужаснейший голод, какой мог мучить только человека, не бравшего в рот ничего в продолжение нескольких дней.

Он поднялся и потребовал у Мишеля добавочного завтрака. Изнеможенный Мишель не ответил ни слова. Тогда Николь решил сам приготовить несколько чашек чаю и дюжину ломтиков поджаренного хлеба. Прежде всего, разумеется, нужно было добыть огня, и он чиркнул спичкой.

Можете себе представить его изумление, когда спичка вспыхнула таким необыкновенно ярким огнем, что больно было глазам! Из газового рожка, который он зажег, вспыхнуло страшное пламя.

И тут Николь сразу понял причину необыкновенно яркого пламени, того расстройства, которое он чувствовал, и сильного возбуждения всех своих психических и физических способностей.

— Кислород! — вскрикнул он.

И, наклонясь к кислородному аппарату, он убедился, что из крана с силой выходит струя этого газа, бесцветного, не имеющего ни вкуса, ни запаха, но в чистом состоянии могущего весьма вредно действовать на организм. Беспечный Мишель по рассеянности оставил кран открытым. Путешественников ожидала смерть: они не задохнулись бы в кислороде, а перегорели бы в нем!…

Николь поспешно закрыл кран.

Через час воздух был очищен, и три спутника очнулись от опьянения. Но еще долгое время они находились в состоянии пьяниц, у которых проходит хмель.

Отчаянный Мишель нисколько не сконфузился, узнавши об ответственности, которая падала на него в этом происшествии. Правда, нежданная оргия нарушила однообразие путешествия; много глупостей было сказано под ее влиянием, но все это уже прошло.

— Ну, что ж, — прибавил весельчак-француз, — право, я нисколько не раскаиваюсь, что отведал этого хмельного газа. По-моему, друзья мои, вовсе недурно было бы основать заведение с кислородными кабинетами, где люди с ослабевшим организмом могли бы несколько часов пожить жизнью, исполненной большой энергии и деятельности. Представьте себе, например, какое-нибудь собрание, где воздух был бы насыщен этим отчаянным кислородом, или, положим, театр, куда администрация впускала бы его в большом количестве: какова была бы страсть в душе актеров и зрителей, сколько огня, сколько восторгов! А если бы не одно собрание, а целая нация пропиталась кислородом? Как закипела бы там деятельность! Истощенную нацию можно было бы превратить в великую и сильную. Знаете, я думаю, что в видах поправления здоровья некоторым государствам нашей старухи Европы очень полезно было бы употребить в дело кислородное лечение. [35]

Мишель рассуждал обо всем этом с таким одушевлением, словно кран у аппарата был еще открыт. Но неожиданное замечание Барбикена умерило его восторг.

— Все это весьма мило, любезный Мишель,- сказал председатель Пушечного клуба, — но не пояснишь ли ты нам, откуда взялись эти куры, принявшие такое деятельное участие в нашем концерте?

— Куры?!

В самом деле, полдюжины кур вместе с величественным петухом бродили по снаряду, поминутно взлетая и кудахтая во всю глотку.

— Ах, негодные твари! — вскричал Мишель. — Кислород и их не оставил в покое.

— Что ты хочешь с ними делать? — спросил Барбикен.

— Я их стану разводить на Луне.

— Зачем же ты их прятал?

— Шутка, мой достойный председатель, простая шутка! Я хотел выпустить их на Луне, не сказавши вам ни слова. Воображаю ваше изумление, когда бы вы увидели, как эти земные пернатые спокойно прогуливаются по лунным равнинам!

— О, шутник! Вечный шутник! — воскликнул Барбикен. — Тебе не нужно никакого кислорода, ты и без него вечно в таком состоянии, в каком мы были под влиянием этого газа. Ты всегда словно сумасшедший.

— Ну, это еще вопрос! Может быть, мы только тогда-то и были по-настоящему умными! — возразил Мишель Ардан.

После такого философского рассуждения друзья принялись приводить в прежний порядок внутренность снаряда. Куры и петух снова заняли свои места в клетке.

Тут Барбикен и его товарищи заметили новое поразительное явление.

И куры, и петух, и все окружающие предметы — даже собственные их тела, руки и ноги — стали необыкновенно легки, точно потеряли всю прежнюю тяжесть…

Но так и должно было случиться.

С той самой минуты, как они начали удаляться от Земли, их собственный вес, вес снаряда и всех предметов, находившихся в нем, постепенно уменьшался.

Обыкновенные весы не могли бы показать этого уменьшения тяжести, потому что гири, при помощи которых взвешивается какой-нибудь предмет, теряли бы в этом случае такую же часть своего веса, как и самый предмет. Другое дело — пружинные весы, которые действуют упругостью металлической спирали. Сила упругости не зависит от земного притяжения: такие весы сразу обнаружили бы уменьшение веса.

Притягательная сила прямо пропорциональна массам и обратно пропорциональна квадратам расстояния. Путь снаряда лежал между Землей и Луной. По мере того как снаряд удалялся от Земли, земное притяжение уменьшалось обратно пропорционально квадрату расстояния, лунное же притяжение увеличивалось. В какой-нибудь точке пути оба притяжения — лунное и земное — должны были сравняться, и тогда снаряд должен был потерять всякий вес. Если бы массы Луны и Земли были одинаковы, эта точка находилась бы как раз на середине, расстояния между обеими планетами. Но так как массы их различны, то точка эта находилась на девяти десятых всего расстояния.

В этом месте тело, не имеющее никакой скорости, вечно оставалось бы неподвижным, потому что Земля и Луна притягивали бы его с одинаковой силой, и ничто, следовательно, не могло бы заставить его двинуться в ту или другую сторону.

До сих пор путешественники, хотя и знали, что земное тяготение уменьшается по мере удаления от Земли, однако еще не могли заметить полного его отсутствия. В этот же день утром, около 11 часов, Николь нечаянно уронил стакан, и, к общему удивлению, стакан не упал на пол, а повис в воздухе, не двигаясь с места.

— Вот так штука! — вскрикнул Ардан. — Посмотрите, какое забавное явление!

И в самом деле, различные предметы, оружие, бутылки, предоставленные самим себе, держались в воздухе. Мишель поднял вверх Диану, и та осталась висеть в пространстве. Впрочем, животное, казалось, не подозревало, что плавает по воздуху.

Сами путешественники, изумленные, пораженные, несмотря на все свои мудрые размышления, чувствовали, что телам их недостает веса. Если они протягивали руки, руки не опускались. Головы неопределенно качались на плечах. Ноги не притягивались к полу. Это было состояние пьяных людей, которые начинают чувствовать, что устойчивость им изменяет.

Мишель вдруг подпрыгнул и, отделившись на некоторое расстояние от дна снаряда, повис в воздухе. В одно мгновение оба его приятеля присоединились к нему, и в центре снаряда образовалась странная группа.

— Мыслимо ли все это? Правдоподобно ли это? Возможно ли это? — кричал пораженный Мишель. — Нет! А однакож, как видите, это — факт!

— На эту картину не долго придется любоваться, — ответил Барбикен. — Как только снаряд перейдет за нейтральный пункт, сейчас же начнет действовать лунное притяжение, и мы будем падать на Луну.

— Тогда мы, значит, будем прогуливаться по верхушке снаряда кверху ногами? — спросил Мишель.

— Нет, этого не будет, — сказал Барбикен, — потому что снаряд, центр тяжести которого лежит сравнительно низко, начнет понемногу поворачиваться дном к Луне.

— Значит, и все наше хозяйство перевернется вверх дном?

— Успокойся, любезнейший, — сказал Николь. — Бояться нечего. Ни единый предмет не тронется с места, потому что снаряд повернется совсем незаметным образом.

— Да, это совершенно верно, — добавил Барбикен, — и сейчас же после перехода через нейтральную точку низ снаряда, как более тяжелая его часть, будет повернут к Луне перпендикулярно к ее поверхности. Но чтобы это совершилось, нам нужно перейти нейтральный пункт.

— А, значит, мы переходим через нейтральный пункт! — вскрикнул Мишель. — В таком случае нам следует поступить так, как поступают моряки, переходя через экватор: вспрыснем наш переход!

Мишель сделал движение, приблизился к стене снаряда, достал из шкафа бутылку и стаканы, уставил их в «пространстве» перед приятелями, и, весело осушая стаканы, они приветствовали свой переход троекратным «ура».

Это странное равновесие притяжений Луны и Земли продолжалось не более часа. Путешественники чувствовали, что мало-помалу опускаются на дно, и Барбикен в то же время стал замечать, что верхняя часть снаряда начинает уклоняться от линии, направленной к Луне, а дно — приближаться к ней. Значит, лунное притяжение уже начало действовать сильнее земного. Падение на Луну, сначала весьма незаметное, уже началось, — незаметное потому, что скорость этого падения в первую секунду равнялась всего только миллиметру с небольшим. Но если притягательная сила начала постепенно увеличиваться, то снаряд, обращенный уже конической частью к Земле, должен был с возрастающей скоростью направляться к поверхности Луны. Стало быть, и цель будет достигнута. Ничто не могло уже больше помешать успеху заветного предприятия. Николь и Ардан вполне разделяли радость Барбикена.

Долго еще рассуждали они обо всех этих явлениях, способных всякого привести в изумление. Восторженный Ардан делал из всего самые фантастические заключения.

— О, милые друзья, — восклицал он, — какой прогресс совершился бы на земном шаре, если бы возможно было каким-нибудь образом отделаться от тяжести, от этой тяжкой цепи, которой мы прикованы к Земле! Это то же, что пленнику сделаться свободным человеком… Никакой усталости — ни рук, ни ног.

— Да, — заметил Николь, смеясь, — если бы возможно было уничтожить тяжесть, то многое переменилось бы в нашей жизни!

— Уничтожим тяжесть! — кричал Мишель с возрастающим воодушевлением. — Тогда не надо будет никаких подъемных машин, потому что нечего будет ими поднимать.

— Хорошо сказано, — заметил Барбикен, — но если бы ничто не имело веса, то ничто бы само собою не держалось: не держалась бы шляпа на твоей голове, любезнейший Мишель, не устоял бы и твой дом на месте, потому что его камни только и держатся своею тяжестью! Не существовало бы лодок, которые держатся на воде только силой земного притяжения. Не было бы даже и океана, вода которого удерживается в равновесии только силой тяготения! Наконец, от нас ушла бы и сама атмосфера, потому что ее частицы, ничем более не сдерживаемые, рассеялись бы в беспредельном пространстве…

— Это очень прискорбно, — сказал Мишель. — Что значит практические люди: куда ни забреди, сейчас же выведут тебя на прежнюю дорогу!

— Но утешься, Мишель! Если не существует планеты, с которой были бы изгнаны законы притяжения, то скоро ты посетишь такую планету, на которой это притяжение гораздо слабее, чем на Земле.

— Это на Луне?

— Да, на Луне. Все предметы на ней весят в шесть раз меньше, чем на Земле.

— И мы в состоянии будем в этом убедиться?

— Разумеется, потому что сто наших килограммов на поверхности Луны весят только около шестнадцати.

— А сила наших мускулов там не сделается меньше?

— Нисколько. И если ты употребишь усилие, необходимое для того, чтобы подскочить на метр от земли, то на Луне при том же усилии ты подскочишь на целых шесть метров.

— Мы, стало быть, на Луне будем настоящими геркулесами! — закричал Мишель.

— Это тем более вероятно, — сказал Николь, — что если рост селенитов пропорционален тяжести, то они будут казаться нам просто карликами, ростом около трети метра.

— Лилипуты! — вскрикнул Мишель. — Вот когда я буду разыгрывать роль Гулливера! Мы осуществим басню о великанах!

— Не слишком торопись, — возразил Барбикен. — Если уж тебе непременно хочется быть Гулливером, я советовал бы тебе посещать только такие планеты, как Меркурий и Марс, масса которых меньше массы Земли. А на таких больших планетах, как Юпитер, Сатурн, Уран, роли изменились бы: там ты сам был бы только лилипутом.

— А на Солнце?

— И на Солнце ты был бы лилипутом: притяжение на нем в 27 раз сильнее, чем на нашем шаре. Приняв это во внимание, выходит, что тамошние жители должны быть ростом по крайней мере метров в пятьдесят. — Тысяча чертей! — закричал Мишель. — Значит, я сам был бы там пигмеем, крошкой?

— Гулливером в гостях у великанов, — сказал Николь.

— Именно так! — согласился Барбикен.

— Уж тогда нелишне было бы захватить с собою для защиты несколько артиллерийских орудий.

— Ну, это, пожалуй, напрасно! — сказал Барбикен. — Ядра на Солнце не имели бы никакой силы; они могли бы пролететь всего несколько метров.

— Почему?

— А очень просто! На этом громадном теле притяжение так сильно, что не даст ядру далеко улететь, а заставит его скоро снизиться. Имей в виду, что предмет, весящий на Земле 70 килограммов, весит на поверхности Солнца 1 930 килограммов. Твоя шляпа, например, весила бы восемь килограммов, сигара — четверть кило. Наконец, если бы ты сам упал на солнечный материк, то твой вес был бы около 2 500 килограммов, то есть так велик, что ты не мог бы двинуться с места без посторонней помощи!

— Чорт возьми! — вскрикнул Мишель. — Стало быть, там всегда надо было бы носить в кармане подъемную машину? Ну, милые друзья, на первый раз удовольствуемся Луной. Там, по крайности, мы будем значительными персонами! А уж после мы посмотрим, стоит ли отправляться на Солнце, где нужна подъемная машина даже для того, чтобы поднести ко рту стакан вина.