Из сборника "Рассказы о путешествиях"

Проблема чаевых

К гордости автора этих строк, он смог решить все проблемы путешественника, включая сломавшуюся в дороге молнию, за исключением одной: какую сумму чаевых следует давать. Эта проблема не идет ни в какое сравнение со всякими там инфляциями, рецессиями, конъюнктурой и тому подобным. Это чисто психологический феномен.

Где бы и когда я ни противостоял рассыльным цветочных магазинов и гардеробным ведьмам в закусочных, на моем лбу всегда выступали капли мелкой холодной испарины, и я чувствовал себя на грани обморока. При этом я совершенно точно знаю, что с этой проблемой сталкиваюсь не один, что лучшие человеческие умы бьются над проблемой чаевых со времен оных, от самого создания мира, ведь вероятно, Адам и Ева тоже совали змее чаевые в знак благодарности за то, что она им указала нужное дерево… но ничего не помогает. Каждый подбегающий официант повергает меня в панику, особенно, когда он, едва я принимаюсь за стейк, наклоняется над моим столом и шепчет: "Вы ведь не американец? Все американцы так скупы". После такого намека я склоняюсь к тому, чтобы вытащить бумажник и сразу сказать этому типу, чтобы он был столь любезен и взял оттуда, сколько считает нужным. Однажды, в одном французском рыбном ресторане я так и сделал. Потом пришлось возвращаться в отель пешком. Проблема чаевых уже потому не имеет решения, что находится на ничейной полосе, куда не имеет доступа ни один профсоюз. Это один из новых видов борьбы, борьбы между двумя непримиримыми противниками, в которой наступление одного будет для другого безнадежным поражением. И этим другим всегда оказываюсь я. Ибо понятия не имею, сколько надо давать на чай. Надеюсь, что когда-нибудь я это узнаю. Но пока я всегда давал слишком много, если водитель такси втаскивал мой чемодан в отель, и слишком мало, когда портье при моем отъезде не открывал дверь. Для меня так и останутся загадкой английские портье, которые принимают щедрые чаевые с такой снисходительностью, словно это нечто само собой разумеющееся, так что хочется даже поцеловать им руку за милость, которую они этим оказали. Совсем другое дело — турецкие портье. Эти ведут себя по-людски. Как бы ни велика была сумма, которую им суют в руку, — они невозмутимо протягивают другую руку и делают большие глаза, как бы говоря: "Прекрасно, это были чаевые. А где же бакшиш?".

Влияние географических факторов на чаевые нельзя переоценить. В общем и целом, размер чаевых изменяется в прямой пропорции от температуры воздуха. Чем жарче, тем, стало быть, выше. На Средиземноморье суммы вообще удваиваются. В Венеции, например, у стоянок гондол уже лет сто стоит рябой, беззубый старик, который подбегает к каждому садящемуся и выходящему с криком "Атенционе, атенционе!"[2] и богохульно ругается по-сицилийски, если ему при этом не заплатят. За 200 лир он говорит " Грацие"[3], за 500 и более он говорит что-то по-английски, за 100 он вообще ничего не говорит, а за 50 плюет в дающего.

В противоположность этому, заслуживают слов благодарности работники итальянских автозаправок, эти гроссмейстеры округлений. Неважно, сколько бензина тебе требуется — они заполняют бак ровно за 29000 лир, и ни каплей больше, и очень неохотно идут на принятие того, что ты от своих трех 10000-лировых купюр хочешь получить сдачу в размере 1000 лир. Тут в чистом виде проявляется психологический аспект проблемы чаевых.

Проблема имеет и другие аспекты. В странах с высоким подоходным налогом чаевые выше, поскольку пересчитываются с учетом этого налога. Еще выше они в странах, чьи режимы тяготеют к марксизму. Эти режимы пропагандируют недостойное человека понятие, что чаевые унижают рабочий класс, и так основательно их искоренили, что рабочий человек вынужден топить свою грусть по ним в алкоголе. А для этого требуются чаевые. Массы отказываются от программной цели по воспитанию людей нового типа под названием классово сознательный пролетариат, так как рабочая мораль последнего запрещает ему брать чаевые. К сожалению, мы вынуждены усомниться в успехах этого воспитания, поскольку упомянутый пролетариат умер в Польше еще много лет назад при Валенсе.

В целом, можно сказать, что рабочие массы в этом вопросе всегда проявляют более гибкое понимание, чем их руководители. Самосознание масс в меньшей степени можно уязвить чаевыми, чем их малым размером — и в общем-то, чтобы уважить человеческое достоинство, их достаточно просто оставить на столе, где их и найдет официант. Хотя это, между прочим, увеличивает риск радостного удивления следующего посетителя.

Тут необходимо рассмотреть еще один аспект, который до того обычно опускался всеми моралистами, реформаторами и революционерами, а именно: чаевые содействуют социальному равенству. Официант, который утром навещает соседнюю парикмахерскую, распрощается там с приличной суммой на чаевые, а когда парикмахер пообедает в близлежащем ресторане, он так же даст официанту хорошие чаевые. Таким образом, создается полное равновесие между двумя различными категориями людей, что позволяет сделать крупный шаг в направлении бесклассового общества.

Однако, все эти глубокомысленные рассуждения не помогают разрешить ключевую проблему, а именно, какую сумму чаевых следует давать. Трезво рассуждая, с помощью чаевых покупают улыбку получателя или, по меньшей мере, его расположение, вместо того, чтобы он держался на оскорбительном расстоянии. Отсюда следует, что размер чаевых укрепляет твердость твоего характера. Чем неувереннее ты себя чувствуешь, тем выше сумма откупных, которые тебе придется заплатить за пару мгновений самоутверждения. Трудность заключается лишь в том, что приходится за долю секунды и без всякой посторонней помощи четко определить, во сколько тебе обойдется благосклонность пожилой матроны, что помогает тебе одеться перед выходом из кофейной.

Но этого недостаточно, ты еще должен правильно оценить злобный потенциал соответствующего получателя чаевых и его возможности испортить тебе остаток дня своим умышленным хамством. Как умудриться это сделать? Да хоть с помощью компьютера.

В Швейцарии правительство собирается узаконить чаевые, правда, в несколько противоречивом виде. С одной стороны, официантка, которая обслуживает тебя в безалкогольной чайной, надменно сообщает тебе, что чаевые уже включены в счет, с другой стороны, таксисту из-за канцелярской неразберихи ты должен доплачивать десятипроцентную надбавку. "С вас 10 франков и 1,50 за обслуживание", — сообщает он вам по прибытии на место назначения неопровержимые сведения, а на панели управления у него висит афишка, для гарантии написанная на двух языках: "Обслуживание не включено/Service not included", — вопиющее противоречие с действительностью, поскольку именно за обслуживание, что по-английски и называется "service", ты уже заплатил 10 франков.

Разумеется, было бы проще, если чаевые были бы включены в цену поездки.

Заплати 11,50 и выходи спокойно. Почему это не так, — принадлежит к числу загадок неисследованной человеческой души. Я не понимаю, почему обычно столь дружески настроенные таксисты настаивают на разделении таксы и чаевых. Я знаю только, что они не столь уж счастливы, как их коллеги во всем мире. Эти установленные законом чаевые способствуют росту их профессиональной гордости. Но они лишают их тех несравненных моментов внутреннего напряжения, которые сделали процесс вручения чаевых столь популярным повсюду.

Чаевые принадлежат к таким неотъемлемым атрибутам бытия, как светофор и смерть. Мы не можем их избежать. Мы, следовательно, обречены жить с чаевыми.

Остается лишь вопрос: ну, сколько же, черт побери, сколько чаевых давать?