Избранная для бастарда

Глава 23

Карден

Я столько женской груди в жизни повидал, что эта, по идее, не должна сильно отличаться. Но отличается. Нет, внешне она такая же, как и другие. У кого-то больше, у кого-то меньше, но именно при виде груди Селесты у меня почему-то начинает обильно выделяться слюна. Небольшая, аккуратная, увенчанная нежно-розовыми сосками. Молочная кожа, сладко пахнущая какими-то цветами. Наклоняюсь к ней и втягиваю запах, а потом, не сдержавшись, всасываю сосок в рот. Катаю горошинку языком, и она твердеет. Селеста же лежит, как замороженная.

Приподнимаюсь и смотрю на нее. В ее глазах гнев и холод. Неужели она не чувствует того, что чувствую я? Тиальда же должна по умолчанию хотеть меня. Или нет? У них это не так работает?

Немного ослабляя свой пыл, отбрасываю на пол кинжал и начинаю снимать с Селесты одежду. Все ее тело напряжено. Ноги как будто свинцом налитые. Чтобы стянуть с нее несколько слоев юбок, мне приходится немало попотеть.

– Может, поможешь мне? – рычу негромко.

– Нет. Я вообще не согласна с тем, что ты собрался сделать.

– Я собираюсь взять тебя, Селеста. Но только потому, что имею право.

– Не имеешь, – огрызается она. – Но тебя разве переубедишь?

Она что-то там еще возмущенно бормочет, а я тяжело сглатываю, рассматривая каждый оголившийся участок кожи. Какая же она нежная. Как сладко пахнет. Какая у нее бархатная кожа. Веду ладонью по лодыжке, поднимаясь все выше, пока второй отстегиваю ножны.

Отрываюсь от своей Тиальды и максимально быстро избавляюсь от одежды, сто раз проклянув бесчисленные пуговицы на кожаной жилетке и шнуровку на штанах. Наконец остаюсь в одной рубашке и залезаю на кровать.

– Нет уж, – отрезает Селеста. – Если я голая, то и ты тоже.

– Так не принято, – отвечаю, хмурясь.

– А мне плевать, что принято, Карден. Ты же мой будущий муж. Я тоже должна видеть тебя.

Подумав пару секунд, срываю с себя рубашку, представая перед своей избранной в полной боевой готовности. Она ахает и, зажмурившись, прячет лицо в ладонях. Даже сквозь пальцы заметно, как оно пылает красным. Я и забыл уже, что это не одна из наложниц или девок в тавернах, которые до меня повидали бесчисленное количество мужчин. Даже Артан в первую ночь смущалась меньше. Но все потому, что ее готовили к ее роли. А эту разве не готовили?

Пару раз сжав кулаки, мысленно рычу от сожаления, что нельзя просто взять ее так, как я привык. С Селестой придется нежничать. По крайней мере, первый раз точно.

Упав на кровать на спину, поворачиваю к ней голову.

– Ну давай, – произношу я.

Она раздвигает пальцы и смотрит на меня одним глазом.

– Что давать?

– Садись сверху. Будем совокупляться. Или тебе сзади кажется правильнее? Тебя же учили ублажать мужчину?

– Что? – выдыхает возмущенно и отнимает ладони от лица. – Нет, конечно! Меня готовили быть Тиальдой, а не шлю… наложницей!

– То есть, ты ничего не умеешь? – спрашиваю удивленно. Она прикусывает губу и легонько качает головой. – Дьявол.

Мы лежим молча, пялясь друг на друга. Член дергается, ударяя по моему животу. И ничего больше не происходит. Чувствую себя идиотом. Потом сжимаю челюсти и перекатываюсь набок. Ладно, если она ничего не умеет, придется самому научить ее. Черт! Надо будет сказать наложницам, чтобы рассказали, как ублажать меня. У меня нет времени на то, чтобы обучать невинную девушку премудростям близости.

Наклоняюсь и замираю в паре миллиметров от ее губ.

– Я буду стараться аккуратно.

– Ладно, – выдыхает она шепотом, и я наконец целую свою Тиальду.

Она сладкая на вкус. Язык теплый и влажный. Она так робко касается им моего, что от этого по телу проходит дрожь. Как будто волоски даже встают дыбом. Моя рука ложится ей на талию, и Селеста вздрагивает. Глажу ее нежную кожу, все глубже проникая в рот языком. Перехожу на грудь. И, едва упругое маленькое полушарие тонет в моей ладони, я забываю обо всем. Поцелуй становится жестче, ласки – грубее, напор – сильнее. Я стону в рот Селесты, пока сам забираюсь на нее.

Развожу стройные ноги и размещаюсь между ними. Член, едва коснувшись горячей плоти, снова дергается. Оторвавшись от сладких губ, плюю на ладонь. Размазываю слюну по члену и пристраиваю его у входа. Селеста напрягается.

– Расслабься, иначе будет больно.

– Карден, мне страшно.

– Не бойся, я не обижу.

Проталкиваюсь головкой, едва не завыв от того, насколько тесная и горячая она внутри. Член как будто засасывает в ее пылающие глубины. Толкаюсь чуть глубже, еще немного, а потом замираю, глядя в глаза Селесте.

– Сейчас может быть больно, но недолго.

Ее глаза на мгновение в испуге расширяются, и я делаю резкий рывок, разрывая преграду. Проскальзываю до упора и останавливаюсь, крепко прижимая к себе дрожащую Тиальду. Она всхлипывает и стонет от боли.

– Все, – шепчу ей на ухо. – Все позади. Дальше должно быть приятно. Дыши, Селеста.

– Как же больно, – бормочет дрожащим шепотом и снова всхлипывает.

Черт, что же делать? Оставить ее сейчас? Пусть придет в себя? Может, завтра продолжить? Нет у меня времени на все это! Ни у меня, ни у нее, даже если она думает иначе.

Возобновляю движения бедрами, а перед глазами искры от того, как туго она сжимает меня своими тисками. Я же взорвусь сейчас! Но не останавливаюсь, чтобы не давать ей думать. Сжимаю ее грудь одной рукой, целую соленые от слез губы. Хочется сорваться и долбиться в нее, как сумасшедшему, но почему-то жалко ее. Впервые мне жалко женщину. Она такая хрупкая. Кажется, что рассыплется сейчас подо мной. Я ее раза в два больше и примерно в десять – сильнее. Она опять всхлипывает и начинает плакать.

– Что такое? – торможу и с беспокойством заглядываю в ее глаза.

– Ничего, – отвечает шепотом. – Заканчивай то, что начал. Карден, двигайся. Пожалуйста.

Обычно такие просьбы я слышу со стоном в голосе, а не с рыданиями. Но ничего, переживу как-нибудь. Толкаюсь сильнее и чуть ускоряюсь, быстро подводя себя к пику. Чуть сильнее сжимаю розовый сосок, и из Селесты вырывается тихое “ах”. Я бы сейчас с удовольствием оценил выражение ее лица и оттенок голоса, но меня накрывает удовольствие, и я, зажмурившись, изливаюсь в свою Тиальду.

Опускаю голову и прижимаюсь губами к ее плечу. Дышу, восстанавливая равновесие, а потом поднимаю голову и смотрю в бездонные глаза своей избранной.

– Все нормально?

– Мгм, – отвечает, не размыкая губ.

– Тогда я вернусь к себе. А ты лежи. Ведьма говорит, надо лежать, чтобы зачать ребенка.

– Ладно, – хрипло шепчет она. Я смотрю на ее дрожащий подбородок, и это вызывает у меня панику. Не знаю, что делать с плачущей женщиной. Да и не моя это работа – успокаивать женские истерики.

Спустившись с кровати, быстро натягиваю свою одежду, поглядывая на то, как Селеста, отвернувшись от меня, сворачивается клубочком. Я набрасываю на нее покрывало и, прихватив свое оружие, ухожу. Еще пара таких вечеров – и в ее животе наверняка поселится ребенок.