Изгой

Глава 3

3,1

Диспетчер взял управление моим кораблем на себя, я, сидя в кресле, смотрел, как закрылся шлюз спереди, и знал, что сейчас открывается шлюз сзади. Крюк снялся с носа моего корабля и ушел в стену. За моей кормой открытый космос, разница в давлении потянула машину по монорельсу прочь из стыковочной камеры. Вот я уже снаружи и вижу на экране, как перед носом свернулись лепестки двери входного шлюза.

Диспетчер лучом потащил меня медленно и аккуратно, как игрушку двумя пальчиками, прочь от станции. Камера обзора переднего вида выдавала на экран удалявшиеся постепенно два огромных блестящих металлом шара. Момент был оживленный, я видел, как стыкуется сейчас другой чей-то борт на 3-й палубе, и как плывут к станции еще две светящиеся точки кораблей.

Наконец, 45-я уже так далеко, что сама кажется похожей на маленькую искрящуюся в темноте бабочку. Дальномер показал 30 км удаления от 45-й. Блюмкнуло в динамике, диспетчер отключился и передал мне управление. На экране вспыхнула строка «Доброго пути! До новой встречи на 45-й!». Меня разлогинили и сайт станции закрылся сам собой. Последнее сообщение было о том, что на мой счет перевели остаток за неиспользованные из-за досрочного отлета услуги парковки — 250 кроков. Мило…

Оставшись один, без всевидящего ока диспетчера, я взялся за свои дела. Навел радар на маяк с корабля Радости, нашел его и зафиксировал радар, дав команду перекинуть сведения о маяке в программу-штурман для расчета курса полета на сопровождение. Потом навел на Радость локаторы с различными системами опознавания — на металл, на источник излучения, на движение. Теперь я фиксировал полностью все, что происходит с кораблем и должен быть заметить любые события. Еще несколько локаторов я зафиксировал вскользь траектории его полета, чтоб видеть любые изменения обстановки рядом с ним, и, конечно, всех его встречных, если таковые будут. Поставил задачу бортовому сигнализатору обозначать звуком и значком на экране любые события в секторах обзора локаторов.

Пока туда-сюда, подгрузил в бортовой комп карту Альдебарана с диска, купленного на станции, в теории, он не зависим от MAP Galaxy, и напрямую не передает им информацию о моем полете. Сформировал на базе карты имитацию на свои «окна» внешнего обзора.

Программа-штурман выдала курс, я загрузил его в систему управления полетом. Выключил всю внешнюю связь, оставив только чат про запчасти б/у. Дал команду на старт.

Зашел в чат и написал абоненту «Все б/у для электромеханики» сообщение: «этот кабель-разъем нужен, да. Беру. Сколько есть?». Это значило, что я лечу по следу, все ОК.

Радость ответил через секунду: «Сколько хочешь, ОК».

Ну и ОК, подумал я. Теперь никто не знает, как долго лететь вот так, без дела и без интернета'. Сидел час за часом глядя в зеленый значок Радости в чате (в сети), на красный огонек его маяка (в норме) и зеленое на черном крошево на локаторах вокруг него (все пусто). Сколько часов так сидеть или дней?

Надо бы в такие часы повспоминать кого-нибудь, например, Джейс. Но Джейс оказалась в таком углу сознания, где ее не хотелось тревожить «в суе». Просто ограничился кратким ощущением нежности, не дав воли фантазиям.

Мысли сами уткнулись в киношников. С Радостью вместе потом решим, что с ними делать, все-таки его креатура. Так-то ребят пора в дело, но проверять еще и проверять. Да, случилось им пройти через мистический страх, это важно. Но есть еще страх обычный — животный. Как всегда с такими интеллигентами, не понятно, если Вагнеру дать в репу с ноги — он сможет встать или ляжет? У десантников, например, это выясняется проще — дают в репу и смотрят. А Вагнера можно по неосторожности убить. И Волоса тоже. Тор выглядит по крепче, но это еще опасней, такие парни часто переоценивают свою живучесть. Про девчонок уже и говорить нечего.

Надо аккуратней, в общем, но надо подтягивать к делам, это точно, — подумал я, и дальше было думать не о чем.

День, два… Сука, бл… ТОСКА. Я, как раз смотрел в тот момент на экран, смотрел на этот долбанный зеленый огонек его маяка неизвестно сколько времени, не отрываясь. Он был у меня перед глазами, когда исчез. Я тряхнул головой, зажмурился что было сил, открыл глаза — его не было. Раздался звуковой сигнал и появился значок — потерян с радара.

Я проверил все локаторы — в том месте, где должен лететь Радость, не было ни железного, ни электромагнитного, ни кинематического его следа. Укрупнил обзор — обломков тоже не было. Просканировал по секторам все вокруг — никаких объектов рядом. Никаких следов воздействий. Он просто исчез. Его что, тупо вытерли из программы?

Да нет, он реальный объект, не игровой персонаж, не продукт программы. Можно стереть его изображение и сигнал. Но я бы видел его по возмущениям окружающего пространства… Реальную железяку удалить из программы нельзя, тем более из всех программ сразу.

Я такого в общем-то не ждал… Я пустыми глазами смотрел на плазму экрана, шарил локаторами все шире и дальше, ничего не находя. К чему угодно был готов, но такого… Глянул в чат — «Все б/у для электромеханики» не в сети. На всякий случай тиснул ему «Если есть еще болты (много) — напиши. Возьму».

На всякий случай я решил не лететь дальше тем же курсом, что и Радость, дал маршевому двигателю приказ на слабый импульс чуть в сторону. Дождавшись, что прошла пара часов, закачал историю записи со всех локаторов и бросил ее на анализ бортовому аналитику — выявить любые закономерности или аномалии…

Пока за меня думала математика, самому что-то не думалось. Что могло случиться? Если без мыслей о программерах, то объект вот так комплексно и бесследно исчезает с радара по всем параметрам обзора либо при уничтожении сверхсильной энергией, достаточной для разрушения объекта на осколки размеров нечитаемых радаром и с такой скоростью разлета осколков, чтоб радар не читал их даже, как облако-скопление осколков. Я не слышал о зарядах такой мощности, но все однажды случается когда-то впервые… Только в данном случае это должен быть заряд какой-то формы энергии, которая не читается моими радарами — не движущийся снаряд, не электромагнитный импульс…

Может быть, конечно, еще одно. Я перезагрузил все программы локаторов, карту, все кроме блока управления и аналитика. Когда все заработало вновь, маяк Радости не появился. История показаний приборов не изменилась.

Если это программеры и их козни, то они или должны были меня заметить, чтобы устроить для меня такой фокус (дороговатый при чем для одного зрителя), или сделали фокус для бесконечно числа юзеров. Но в чем фокус? Он же не в их программе существовал. То, что они могли хакнуть игру так, чтоб всунуть нашу группу прямо во дворец босса — это брехня для лошков. Мы то в курсе, что это их игра, и они не взламывают ее, а управляют на правах создателя и админа. Само пространство-время они что ли хакнули? Или у них права админа?

Аналитик выдал результаты своих сопоставлений. Единственной аномалией кроме самого исчезновения объекта, были какие-то нестыковки со скоростью объекта. В последние доли секунды скорость резко снижалась. Радар мерял по одной прямой — вдоль курса полета. Такие изменения бывают, если объект наблюдения поворачивает. Я еще раз просмотрел все, что у меня было на записях — никуда ни в какой плоскости он не поворачивал. Тем не менее скорость его в момент исчезновения уменьшилась до нуля не одномоментно, а в течение микросекунд.

На автомате обыграл все по логике — если менялась скорость, что было с расстоянием и временем. Все приборы утверждали, что в районе событий никаких пространственно-временных аномалий не было. Что еще связано с этим? Посмотрим на массу. Вот что. Масса корабля Радости бешено увеличивалась в последние доли секунды.

Хорошо, когда что-то с чем-то совпадает, но в данном случае это ничего не объясняло. Скорость и диапазон изменения массы примерно совпадали с такими же параметрами отрицательного ускорения. За примерно 5 сотых долей секунды — изменение массы примерно в 50 раз. Чем по нему так ударили-то? Вопрос остается тем, что и был. Что случилось, кто и как это сделал, что делать мне?

Больше никаких зацепок, никаких следов, никаких мыслей. Я ни разу не слышал ни о чем подобном, чтобы сопоставить и выстроить логику хотя бы по двум случаям. Мент бы предложил провести следственный эксперимент и спокойно бы лег спать.

Я посидел с этой мыслью пару часов. Сам соваться туда же не хотел. Во-первых, пропав, я бы Радости не помог. Во-вторых, программеры охотились за ним, и, возможно, не стали бы на мне показывать «свою суперпушку», а пропустили бы без внимания по этому курсу на Альдебаран, на который мне не надо.

И вдруг понял. Да, точно, следственный эксперимент. Включил внешнюю связь и нашел в соцсети киношников. Они были уже на транспортнике, летели на свою чудесную планету. Списались, чмоки-чмоки, все дела. Я сказал им, что «есть важняк-работа, очень ответственная, творческая и срочная, за полтос. Если готовы, на 2-й Персея ждите от меня техзадание и аванс через 5 дней» (через три дня у них планировалась там посадка).

Через полчаса они ответили: «давай, сделаем, полтос готовь, старый». Всем моим планам по их проверке и по правильной с ними работе хана. Придется втягивать прямо сразу, и в самое дерьмо. Но выбора нет. Похоже, Грань их зовет.

Я дал задачу штурману посчитать курс в «сторону от» места происшествия, где Радость так резко обрел вес, на сутки перелета. Просто, чтоб не торчать тут и не отсвечивать перед возможными наблюдателями.

Я размышлял, что пока лечу, должен придумать, как я потом их спрячу или выведу из-под удара. Возможно, им не случится доделать свое кино про пещеры на той планете и про мужественных геологов-разведчиков. Наверное, я их отправлю после всего куда-нибудь на другой конец галактики, а лучше придумаю им другие документы и профили, и пристрою в какой-нибудь медиа-конторе.

Моя идея следственного эксперимента, на самом деле, простая, что даже рассказывать нечего. Потом увидите, в чем замысел. Но если получится спалить так программеров, можно ждать от них реальной истерики.

Штурман дал курс, я грузил его в блок управления, и прикидывал, что с деньгами. Расход примерно полторы батареи на маршевых импульсах — 30 золотых. 50 пообещал ребятам, возможно придется дать им больше и потом потратить на их отход — примерно 50 на это надо оставить. Плюс затраты на «следственный эксперимент» — наверное примерно 10 золотых. В итоге 140. Нормально, блин, это половина всех денег Радости. А что нам даст этот эксперимент? Не факт, что он что-то даст, но я не мог просто улететь отсюда, расписавшись в предательстве. Тем более, что, если он потерял скорость не вдруг, а все-таки на небольшом промежутке времени, хоть и коротком, это все-таки был некий процесс. И этот процесс был как-то связан с процессом изменения массы. Есть, что расследовать, есть.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Нечасто в их культурном заведении орут матом, да еще и так громко. Девушки на ресепшене стояли, втянув головы, потупив взор. Черная, конечно, повидала в жизни всякого, но тоже была встревожена. Их заведение трахало начальство — по полной, шла уже вторая неделя ругани и проверок. Суровые люди ходили по этажам, ругались, повсюду совали нос, задавали бесконечные вопросы, и опять ругались. Ходили слухи, что могут быть увольнения или штрафы, а могут и разогнать саму контору.

По итогам года, снижается посещаемость. Люди делятся в соцсетях негативными отзывами, что у них тут «беспонтово». И многие даже вместо того, чтобы идти по заслуженному билету, подаренному родной корпорацией или ведомством, сюда — покупают задорого билеты в другие заведения. Ужас, но проверка открыла книги отзывов и предложений в обоих залах. Так даже там было написано много гадостей, что «скучно», «разочарованы», «отстой».

И главное, почему-то, еще и считается, что ресепшен виноват чуть ли не больше всех! «Вот мы-то при чем? Мы ж вообще не знаем, что там в тех залах. Наше дело — фронт-лайн, надо улыбаться и выглядеть норм. Мы улыбаемся и выглядим норм», — возмущалась Рыжая.

Через три дня работы проверки выяснилось, что ресепшен очень даже виноват, и на них перестали орать, а проходили молча мимо, бросая злые взгляды.

Выяснилось, что тот парень в черной куртке, — он потерялся. То есть он не только прошел не в тот зал, не в соответствии с билетом. Он еще и не вышел из него. Нет отметки на выходе, и билет не сдан, и не видел никто, как он выходил. Теперь нижний зал проверяли и даже обыскивали — парня не могли найти. «Я сразу почувствовала, что с ним будут проблемы, — как только он вошел», — говорила Рыжая.

Черная не могла отделаться от мысли, что она когда-то где-то видела этого парня, он был смутно знаком. Но она осмотрительно не стала об этом говорить проверяющим. Тем более, что она могла с ним пересекаться на «старой работе», а про нее рассказывать тем более не надо.

Вечером, когда все стихло, они втроем сидели за столом молча, глядя перед собой. Рядом, в пяти шагах стоял сам Гендиректор. Он не обращал на них внимания, задумчиво смотрел на лампы в стене коридора, на двери и ковры на полу. Стоял уже долго и явно сосредоточенно думал о чем-то своем гендиректорском. У него зазвонил телефон, он с кем-то поздоровался. Любопытные девчонки напрягли ушки, но толком ничего нельзя было разобрать. Шеф говорил слишком тихо и обреченно с кем-то из друзей. Долетали обрывки фраз «Я в курсе, Джефф, что такое мечта, у меня тоже есть мечты, я человек, как все…», «Нас вяжут по рукам и ногам, мы вообще не определяем наборы услуг в залах…», «Нам все спускают сверху, столько наших инициатив отвергли…», «Ты сам, себе представляешь, что может понравиться в этих залах?», «Даже этот твой профессор-физик плевался, а уж он-то не утонченный и избалованный клиент…», «Слушай, но старый зал же они все равно не разрешат открыть, значит просто воду будут в ступе толочь…», «ну, поговорить, это еще не худший вариант, ладно, поговорим…»

Генеральный сунул телефон в карман и тяжко вздохнул. Посмотрел на девчонок «нормальными», не боссовыми глазами. Спокойно проговорил: «Что, красавицы мои, приуныли? Нормально все будет. Не так, так эдак». И ушел в дверь на улицу.

Заведение должно было воплощать мечты и давать клиентам незабываемые впечатления, радость, и даже, скорее счастье. Хрен его знает, как угадать, настоящую мечту человека, как ему сделать именно его счастье… Но ведь раньше как-то удавалось…

Рыжая была встревожена услышанными обрывками разговора начальства. «Слышь, подруги, не к добру это. Если вдруг откроют старый зал. Я слышала, что, когда работал старый зал, там у девочек на ресепшене были немного другие обязанности. Надо было вместе с клиентом идти в зал и там самой выполнять его мечты. Чаще всего трахаться».

Да, Черная слышала, что раньше это заведение было чем-то вроде супер-вип-премиум борделя. Может, поэтому тот доброжелатель и смог ее сюда пристроить, иначе откуда такие связи… Но уже давно, здесь этим никто не занимался. В новых залах она не была, но слышала, что там все не про секс. И, кстати, не про выпивку или наркотики. И не игры азартные. То есть приличное во всех смыслах заведение. Хотя и вправду, тогда какое же там счастье? Она не хотела даже самой себе показаться примитивной и согласиться с тем, что только секс, наркотики и рок-н-ролл могут сделать человека счастливым. Она надеялась, что есть же какие-то «правильные» люди, которые кайфуют от чего-то другого. Может там красивые фильмы показывают, играют восхитительную музыку…

Но на «старой работе» она научилась чувствовать приближение опасности. Это странное щекотание между ног и мурашки, бегущие где-то в затылке. И вот сейчас она снова, через много лет, почувствовала это. Что-то надвигалось — неизвестное, угрожающее и манящее, увлекательное и веселое. Она безошибочно чувствовала, что, как будто подвинулась стрелка часов, и жизнь сейчас начнет меняться.

На следующий день им объявили, что меньше, чем через месяц у них в здании, в большом актовом зале пройдет съезд Dream Galaxy, их головной организации. Внеочередной, можно сказать, экстренный съезд представителей всех подразделений, акционеров, спонсоров, клиентских сообществ, ученого мира, духовенства и деятелей культуры. Планировалось более двух тысяч участников и, значит, бешеная организационная свистопляска, нервотрепка и беготня.

Ходили слухи, что на съезде среди прочего будут обсуждать и судьбу заведения. Генеральный несколько раз заходил в старый зал, что-то проверял, требовал содержать его в чистоте и порядке. Потом туда нагрянула инвентаризация, срочно заказывали и завозили то, чего не хватало. Правда, при этом начальство требовало, чтоб про старый зал никому не рассказывали, посторонних туда не пускали. Но на прямой вопрос Рыжей, не готовят ли старый зал для клиентов, Джони, зам главного менеджера, сказал «Может, да, но скорее всего после съезда его решат наоборот ликвидировать от греха по дальше. Смотрите, перед ликвидацией будет тотальная проверка, чтоб все было на месте».

Черная ощутила тоску и ужас. «Они», кто стоял в том зале на постаментах, занимали в ее жизни место друзей — уж какие были, и теперь ей было за них страшно. Когда она в очередной раз, протирала их тряпочкой, она плакала. А когда снова почувствовала, что они готовы выполнить ее желание, попросила, чтоб они не исчезали из ее жизни, а лучше бы ожили… «Вот это было бы весело», — внятно прозвучал у нее в сознании их ответ.

А того парня так и не нашли. Охрана перерыла, говорят, весь зал, но его не было. Ходили мутные слухи, что про него тоже что-то будет на съезде, и вообще, этот парень чуть ли не главная причина съезда, всякие там сопли в жалобных книгах, мол, это уже заодно.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Ратмир выходил из здания штаба сухопутных войск Орды — в парадной форме, отутюженной темно-зеленой, с золотыми погонами, в белой рубашке, с Звездой Героя на груди. Все, кто шел навстречу, козыряли ему, все мало-мальски знакомые жали руку и поздравляли. Ратмир был горд и доволен собой. И ему казалось, что он именно это и должен был испытывать. Но почему-то примешивались странный стыд и сомнения. Он был окружен славой и уважением, но что-то было внутри неловко, не правильно. Не понятно, что.

Когда он оклемался в полевом госпитале после ранения, его неожиданно перевели долечиваться в столицу — в Черностепь. В главном госпитале им толком не интересовались, врачи считали его уже здоровым, зато стали вызывать в штаб и беседовать разные полковники. В итоге ему рассказали, что он получит Звезду и назначение на должность командира батальона в другой регион. Документы на майорское звание уже оформлены, но их рассмотрение — долгое дело, погоны придут потом.

Странное дело, но в штабе почему-то решили молодых, хорошо проявивших себя боевых офицеров, не отправлять назад в Каулнин, а разбросать на разные участки, где был вроде мир. Ратмир был доволен, что на него обратили столько внимания, но чувствовал себя не в своей тарелке и потому, увильнул от общения со столичными репортерами — на экранах красовались сейчас другие герои войны.

Он взял такси и поехал к общаге, где жил все это время, в ожидании назначения. Ехал и смотрел в окно на чистый, блистающий свежей чернотой асфальта проспект, на переполненные тротуары, на нарядные фасады домов, на липы в бочках, стоящие вдоль кромки проспекта через каждые тридцать метров. Здесь не чувствовалось ни войны, ни горя. Даже многочисленные патриотические огромные плакаты были нарядными и праздничными. С них широко улыбались красавцы в камуфляже, прекрасные девушки в вечерних платьях слали воздушные поцелуи воображаемым солдатам, ухоженные детишки, писавшие письма папочке на фронт…

Общежитие находилось рядом с пафосно-монументальным зданием Военной Командной Академии. Когда таксист огибал его, чтоб въехать в дворы, Ратмир увидел перед крыльцом главного входа, напротив колоннады строилась счастливая, веселая и шумная детвора в школьной форме, с цветами — собирались то ли поздравлять, то ли хоронить очередного героя войны.

Ратмира удивляла его холодность к знакам народной любви к военным, а значит и к нему. Расплатившись, он вышел из машины и мимо дежурного офицера вошел в подъезд. Тут одновременно воняло и тухляком и хлоркой, и пищевыми отходами и половыми тряпками, насекомыми, потной одеждой, сапогами и сразу же дорогим парфюмом, дешевым бухлом, махоркой и сигарами.

Он жил в комнате у старого своего корефана, однокашника — капитана Азиза, пристроившегося в Академии на кафедре стратегии. Должность не самая перспективная, но Азиз никогда и не мечтал ни о генеральских лампасах, ни о братской могиле, а хотел стать ученым, увлекался историей и любил играть в стратегические игры на Play Galaxy. Азиз был свой парень, точно не стукач, и с ним было можно говорить открыто. С ним и его товарищами с кафедры стратегии, которые иногда заходили «в гости» бухнуть и заодно расспросить Ратмира, «как там все было в Каулнине 'на самом деле».

Сегодня за столом вместе с Азизом уже ждал Марат — тонкий, черненький, с джигитскими усиками и джигитскими же манерами танцора. Когда Ратмир слегка перекусил лапшой с кетчупом и хлебом, Марат сказал, что, наверное, скоро начнется большая война по всему западному периметру Орды. Каулнин — только пролог, скоро нападут Лаванда, Лотранда, Парта и Карфа.

Лаванда и Лотранда — маленькие республики к югу от Аргунии. Во времена империй, были ее провинциями. 60 лет назад Аргунская Империя была разгромлена союзными силами Восточной Орды и Океанской Федерации Антеи. Северо-восток империи со столицей в Каулнине отошел к Орде. Лаванда и Лотранда — к антам. Но со временем, анты сами дали им свободу, вывели войска, и эти две страны снова стали верными союзниками Аргунии. Их небольшие армии оснащались, обучались и вооружались Аргунией. У нас с ними не было территориальных споров, но они могли вступить в войну именно, как братья аргунян.

Парта так же была 60 лет назад оккупирована антами, которые также со временем оттуда ушли, сохранив, правда, свое влияние в этом нефтеносном королевстве. У нас с этой страной была куча вопросов из-за границы, проходившей по кривым перевалам Дерских гор, богатых разными рудами. Анты удерживали лихих партийцев от конфликтов с нами. Но под общий замес эти жители пустынь могли попробовать что-то урвать.

Еще южнее Карфа — большая страна, сопоставимая с Аргунией, после разгрома в той же мировой войне 60 лет назад попала одновременно в зависимость и от антов, и от соседей пилигинов с Островной Федерации, была очень разобщена и бедна. Но с одобрения пилигинов могла наплевать на мнение антов и напасть на нас, чтоб вернуть себе Флорину. Это огромное озеро, окруженное плодороднейшими равнинами посреди пустынь. Кроме джунглей, нефти и угля, там был главный туристический центр Орды.

Марат считал, что эти комариные укусы маленьких государств с их армиями размером с аргунский корпус каждая — все вместе могу оказаться опасными для нас. Азиз предположил, что, если таких опытных офицеров, как я, командование решило не возвращать в Каулнин, а рассыпать по разным границам, — значит, в штабе думают также. Этот мир не воевал 60 лет, наличие на одной из сторон комбата с опытом боев в Каулнине дорогого стоит.

Ратмир сомневался — все-таки есть Антея, есть мирные переговоры, да и вообще, он искренно не понимал из-за чего началась война. 20 лет назад, когда случилось Великое Открытие, и жители планеты узнали, что они не одни во Вселенной, вступили в контакт с другими мирами, с Галактическими Объединениями, вроде же на всех планетах Аполлона установился мир. Созданы были международные правила, согласительные комиссии, которые разруливали конфликты. Да и экономика изменилась так, что было не надо захватывать или оккупировать территории. Выигрывали те, кто раньше всех создавал и внедрял самые передовые технологии, развивал экономику… Анты с легкостью ушли со всех территорий, которые им достались после Мировой Войны, нигде не оставили даже самых маленьких гарнизонов, и теперь это самая богатая страна на Аполлоне…

Орда 20 лет назад тоже хотела уйти из Каулнина, учредить там независимое государство этнических аргунян и оставить их в покое, как анты оставили Лаванду и Лотранду, сохранив с ними хорошие отношения и выгодные торговые контакты. Но 10 лет назад новый Джихангир Орды — Насыр Второй закрыл почему-то эту тему. Не только тему, закрыли в тюрьмы уже было подготовленных в наших же университетах будущих лидеров Свободного Каулнина и всех политиков, проповедовавших независимость, и всех артистов и писателей, начавших вспоминать аргунский язык и культуру. Почему так решили, не его, не Ратмирова ума дело. Хотя отношения с Аргунией стали заново портиться именно тогда. Они обвиняли Черностепь чуть ли не в геноциде народа Каулнина. Геноцид…. ордынские опричники расстреляли там за 10 лет максимум две-три тысячи политиков и артистов. А аргуняне-освободители за эти несколько недель отправили на тот свет уже триста тысяч гражданских в Каулнине и пригородах своими бомбами и артиллерией.

Азиз — толстый даже для гражданского, не то, что для офицера, расплылся на табуретке, свисая жиром с ее краев, круглое лицо щурилось на вечернее солнце из окна… Он тоже удивлялся. Сколько было радости от Великого Открытия. Думали, что мир стал другим. Но быстро стало понятно, что другие планеты и звезды — это просто как новое кино. Лететь туда слишком долго и дорого. Ни торговли, ни туризма не возникло. О том, что творится на других планетах, мы смотрим только в новостях. Да и то, только что-нибудь смешное или страшное. Нам не может быть важно, как идут дела даже на 6-й Аполлона, не то, что где-нибудь на Центавра. Если там какой-то прикол случился, — то интересно. Информагентства уже давно это поняли, и новости с других планет гонят одновременно с развлекухой. Я знаю, — сказал Азиз, — что пожрала этим утром певица Клое на Центавра, но понятия не имею, какие там политические или экономические процессы.

Марат спросил, неужели Азиз, правда верит, что Клое существует на самом деле? Видео с ней могли снять в подвале нашей общаги и запостить, как новость с Центавра. «У меня знакомые работают в шоубизе, там это запросто. Люди все равно не полетят в другую звездную систему и не узнают, как там на самом деле. Это если хотя бы верить, что есть какая-то Центавра. Может все это Великое Открытие придумали информагентства? Может, нет никаких инопланетян…»

Азиз сопротивлялся, но Марат его добивал:

— Ты вот следишь за войной на 5-й Льва. Ты быстро улавливаешь разницу, когда ты смотришь «новости» оттуда на Media Galaxy, когда ты смотришь сериал про эту войну на Cinema Galaxy или когда ты играешь в игру-стратегию про эту войну на Play Galaxy? Если их переставить местами, что-то у тебя тут в Черностепи изменится?

Азиз предложил еще выпить. Ратмир согласился. Марат пошел в магазин.

Азиз сказал уже наедине: «Между нами, меня иногда такие же мысли посещают. Бред какой-то».

Ратмир предложил быть разумными. Вне зависимости от того, есть ли инопланетяне и межпланетные разные содружества, они на нашу жизнь по факту не оказывают воздействия, или только «савсэм нэмножк, савсэм чут-чут, мал-мал», — пошутил он в конце, изобразив правильный степняцкий акцент. Поэтому надо жить этим днем и этой землей. Великий Насыр Второй, может, так же и думал, послав на хрен все эти добрые советы то ли реальных, то ли вымышленных, мудрых гуманитариев с галактических объединений. Оставили себе Каулинин, да и все. Аргуняне против? Огребут. Вмажутся их мелкие дружки-соседи? — тоже огребут. Инопланетные дивизии и армии сюда не пришлют. Даже если новости и картинки на Media Galaxy настоящие, то и там скажут, что переброска даже сотни танков через космос — это запредельно дорого, разумнее слить хоть целый континент…

Ратмир распалялся и делился убеждением, что вся эта мелочевка вроде Лаванды к нам не сунется. У них у всех вместе силы примерно равны нашим. В наступлении при таком соотношении сил у них шансов на успех нет. Тем более, как он видел в Каулнине, воюют они хреново.

Марат принес. Азиз вытащил хлеба, лука, банку тушенки. Трое смотрели на закат в окне, багрово опустившийся на резные своды Академии, на небоскребы Сити вдалеке. Слева за окном был виден уже погрузившийся во тьму парк, расцвеченный яркими фонарями. Оттуда орали истошно утки. Снизу смеялись бабы и играла музыка в кабаке.

Ратмир полулежал на боку, локтем уперевшись в подушку, курил, стряхивая пепел в баночку из-под сметаны. Азиз оплывал салом в отсветах заката. Марат сидел в темном углу комнаты, пуская кольца сигаретного дыма.

— Нет, ну от нас в 20 километрах космодром. Там каждые пять-десять дней садятся и взлетают корабли. Десятки тысяч людей бывали на других планетах. Я же со многими общался — это реальность, — говорил Азиз.

— Я не против, — мыслил Марат, — там все реально. Но то, что мы единая система галактическая — вот это не реально. Вот анты, например, никогда не слышали о такой звезде-певице с Центавра, как Клое. Знаешь, почему? Она не в их вкусе. Кореша мои в шоубизе сначала вычисляют вкусы аудитории, потом придумывают звезду точно под эти вкусы, а потом и ее прошлое — по интересней. Может, Клое также придумали специально для ордынской аудитории, а чтобы не париться с живой артисткой, придумали, что она на Центавре.

— Ладно, а мировая закулиса — тоже придумана? — задался вопросом Ратмир, — Вот, анты отовсюду ушли и со всеми помирились, потому, что так им, якобы, велела мировая закулиса. Магнаты в межгалактических корпорациях. Неужели у них не было сомнений в реальности этих магнатов? И вообще, если по факту толком нет никакой межгалактической торговли, откуда появились эти магнаты? У нас межпланетный торговый оборот меньше, чем с Лавандой. То есть его почти нет. И у антов тоже почти нет. На чем зарабатывают эти магнаты?

— Электронная же торговля есть, — размышлял Азиз, — биржи электронные. Есть торговля инвестициями, идеями, проектами. Это большие деньги. Кредиты опять же.

— Вот мне интересно, — Марат, потушил сигарету в уже пустой банке тушенки, — что это за деньги. Чем они обеспечены, если любые реальные активы недостижимо далеко. Вот ты дал кредит под залог ста тонн зерна на Центавре. Тебе кредит не отдали — ты будешь тащить это зерно сюда на звездолете? То есть банк будет разбираться с зерном, а мне просто переведут деньги уже под залог честного имени этого банка. Но у этих банков все деньги обеспечены активами на разных концах галактики, по-простому говоря — не обеспечены.

— Слушай, но система-то работает как-бы, — мирил друзей с реальностью Азиз, — деньги то ходят. Ты ж кредит брал на машину — тебе дали, а магазин эти деньги принял. У тебя машина реальная.

— И процент, кстати, по кредиту, тоже реальный каждый месяц с зарплаты вычитается, — напомнил Марат, — но однажды эта пирамида рухнет. Останутся только реальные активы, например, территории. Правильно мы не отдаем Каулнин.

Ратмир думал о реальности и не реальности. Все эти межзвездные истории и вправду могли быть сказкой. Вот Аргунская Империя, утопившая в крови пол планеты в прошлом веке — не сказка. Спроси любого деда в Орде — каждый прошел войну, и она была реальная, и геноцид, устроенный тогда в наших степях аргунянами был реальный. В каждой семье помнят жертв той войны — настоящих своих родственников.

— Если дать аргунянам сейчас восстановить свою территорию целиком и собрать ресурсы, они снова возьмутся за старое. Это у них в генах. Возьмут Каулнин, присоединят Лаванду и Лотранду, потом опять пойдут к нам со своими концлагерями оседлости, с паспортами и заборами… Если им дать эту возможность, потом их никакие галактические объединения не остановят. Санкции введут — межпланетный оборот ограничат им, с нуля до нуля.

Так и сошлись, что звезды звездами, гуманитарные идеи — идеями, а воевать надо. Марат ушел к себе на другой этаж. Азиз уже дрых. Ратмир смотрел в окно на ночной проспект, вдыхал свежий воздух из парка и радовался этим вечерам, что ему выпали так неожиданно вместо зловонного пепелища каулнинских руин.

3,2

Так как я раньше с этими киношниками не работал, то ТЗ писал максимально подробно, со всеми деталями, получилось 12 страниц, не считая схем и рисунков. Если вкратце, то вот какое мне от них было нужно кино:

Надо создать объект, который был бы абсолютной копией корабля Радости. Нужна его точная визуализация, которая должна будет однажды, пусть и в другой дате, но абсолютно секунда в секунду то же время суток пройти тем же курсом через точку, где исчез Радость. Объект должен восприниматься любым наблюдателем, как настоящий, испускать сигналы связи, иметь ту же температуру поверхности, иметь ту же скорость и курс, локаторы должны видеть его металлическим, с той же массой, внутри должна отражаться биоформа, похожая на Радость. Это фуфло должно, по крайней мере с первого взгляда казаться совершенно настоящим. Внутри него должно быть установлено время, соответствующее времени на борту Радости. Его курс должен быть встроен по программе MAP Galaxy, чтоб его точно заметили.

Понятно, что такая визуализация не выдержит даже краткой проверки. Но она должна вызвать такую проверку.

Короче, в какой-то день, курсом, тем же, что и Радость, ровно в 12–24 с секундами, какая-то хрень, выглядящая, как минимум, как копия или отражение его корабля, с тем же временем на борту, входит в точку аномалии. Что будет делать тот, кто устроил эту игру? Как поведет себя организатор мероприятия, которое пошло как-то странно и имеет неожиданных гостей? Правильно, он кипишнет.

Программеры не смогут оставить без внимания это событие, и должны будут хотя бы выяснить, что это за глюк программы, не посыпалось ли у них чего… Они начнут сканировать мое фуфло, возможно, приблизятся к нему, и я их смогу засечь. Вряд ли, конечно, но, может, повезет — и они включат свою супер-пушку. Но я уверен точно, что они засуетятся. И в этот раз я буду смотреть внимательно, особенно за всем, что могло бы действовать на массу, если бы у фуфла была настоящая масса.

Старое Доброе Нае…алово должно сработать. Готовое ТЗ отправил киношникам. Попросил их подумать, что они могут предложить еще для реализма фуфло-корабля, но только быстро.

Вагнер ответил сразу — им всем пятерым понравилась затея, и, как кстати, они давно уже думали, как сделать имитацию реального объекта — и у них есть идеи. «Все будет ОК, шли аванс».

Я висел неподвижно примерно в сутках пути от места исчезновения Радости, и двигаться в ближайшие дни никуда не планировал. Спокойно включил внешнюю связь. Зашел в банк и перевел ребятам 25 золотых, бросил им в чат, что, если надо, подброшу 10 золотых на производственные нужды, но только с отчетом и чеком.

А сам пошел бродить по разным мирам и временам. Ситуация на Аполлоне оставалась сложной, от Мэгги не было вестей. Каулнин продолжал быть ареной кровопролитного побоища, но вокруг сцепившихся в этой войне Аргунии и Орды уже толпились в нетерпении другие желающие поучаствовать в мочилове. Я три часа читал аналитику — вступят ли в войну Лаванда, Лотранда, Парта и Карфа. Но выводов сделать не смог — слишком все неочевидно. В конце концов, там сейчас мой кореш, он в теме, он и решит, что делать и когда.

Проведал мою любимую диктатуру на 7-й планете Х Гарпии. У них все отлично, диктатор был бодр и здоров, полиция и гвардия верны, облигации госзайма продолжали гнать под 5%, и запас прочности народного терпения пока не иссякал. Значит, я сюда еще вернусь, когда снова буду играть на бирже.

На Васту в Х Антары все было тоже без перемен. Я до вечера читал архивы новостей, чтоб не отстать от их жизни, не упустить настроения. Долину Чобан международные силы разделали по полной, от боевиков толком ничего не осталось. Массовые расстрелы, все, как положено. Росли лагеря вдов, это важная для меня тема, но по ней так и не давали в общий доступ никакой информации.

Я решил, пока есть время, слегка оживить доктора Фадира. Поразмыслив, я решил, что доктор Фадир уже пришел в себя после ранения, но не может принять участие в дележе власти, так как очень скромен, а главное, должен выехать в Саадину, главное демократическое государство на этой планете теократов, где в столице проходил сейчас планетарный съезд всяких пацифистов, либералов, гражданских активистов — собирался весь цвет светских политиков. Это, во-первых, повышало авторитет Фадира, во-вторых, позволяло не спалиться в своей виртуальности. Все-таки при дележе власти это будет заметно. Я повозился как следует и сделал классное пафосное фото, как доктор Фадир поднимается по трапу самолета в аэропорту провинции Чобан, плюс несколько веселеньких селфи в аэропортовском кафе — за столиком, с чашечкой кофе в руке.

Подписал, что все отлично, рука не болит, и я еду общаться с лучшими людьми планеты, чтоб им рассказать о трагедии долины Чобан, получить от них советы, а повезет, и помощь.

Подписался на все страницы будущего съезда, особенно на фоторассылки — нужны будут селфи оттуда. Начали писать в чатах друзья и враги Фадира с вопросами, что и как. Всем подробно и терпеливо отвечал — мне нужны сейчас их посты и репосты. К утру уже было несколько публикаций в СМИ и два запроса на интервью, хотя бы в скайпе. Я соглашался и обещал, что постараюсь в здании ТехУниверситета, где будет проходить съезд, найти местечко, где уединиться с нотбуком и пообщаться с их читателями. В общем, к утру доктор Фадир был жив-здоров, опять известен и уважаем.

Дни и ночи шли не скучно. Время от времени чатились с киношниками, перетирали детали, согласовывали некоторые параметры. Они прекрасно поняли суть задачи и отнеслись к делу со всей душой. На счет работ по подготовке звездного фуфла сомнений почти не было.

Пока шли работы в съемочной студии на 2-й планете Персея, я внимательно следил за ходом съезда неверующих политиков в Саадине, публиковал посты с комментариями, фото и видео важных выступлений, отчеты о беседах в кулуарах с известными личностями.

По имеющемуся фото и видеоматериалу, смастерил себе голограмму в салоне корабля — один из углов фойе главного здания Технического Университета. Два-три раза в день выходил в скайп оттуда и рассказывал чобанским каналам о главных событиях съезда. Мой авторитет рос — по сто тысяч подписчиков в каждой соцсети, по пять-десять тысяч репостов всех моих публикаций.

Наконец, позвонил майор Клосс. Я специально для него придумал новый фон — из коридора рядом с конференц-залом съезда. «Здравствуйте, доктор. Простите, что не мог выполнить обещание. Девушка — мой контакт, не хотела ни с кем общаться. Но, когда сегодня узнала, что речь о Вас — согласилась. Она считает, что только Вы сможете правильно понять, что происходит в лагерях вдов, и что это такое. Она надеется, что Вы им сможете помочь и будет рада помочь Вам». Клосс дал мне скайп этой девушки по имени Мадина и пожелал успеха. Я горячо его поблагодарил и узнал, что он все еще в долине Чобан со своим батальоном — патрулирует один из районов.

Со 2-й Персея прислали тяжеленный файл — модель корабля Радости. Он качался полчаса и еще час устанавливался. Но, когда это включилось, и у меня через салон полетел маленький, как настоящий, корабль моего товарища, то я чуть не кончил от восторга. Реально настоящая штуковина, отражавшаяся во всех спектрах, со всех углов и во всех плоскостях выглядевшая абсолютно реалистично. С нее шел исходящий сигнал связи на разных волнах и частотах, внутри фиксировалась биоформа. Ай да молодцы!

Я много часов изучал модель, пока не остался доволен всем и не исполнился уверенностью, что эта штука сработает. Оставалось испытать. В реальном масштабе модель должна быть запущена киношниками завтра — пусть они ее опробуют на коротких расстояниях — а я посмотрю на нее своими локаторами.

Связался с Мадиной, она была вполне общительна и рассказала, что сейчас в долине пять лагерей, в которых по тридцать-пятьдесят тысяч женщин, всего двести тысяч вдов убитых боевиков — гражданок иностранных государств, в том числе с других планет и систем. Администрация испытывает сложности, но добилась относительно нормальных санитарных условий и питания, какого-то подобия порядка. Но главное — нет понимания, что этих женщин ждет в будущем и соответственно, сколько их придется в этих лагерях содержать. Политики боятся притрагиваться к этой теме, потому что она при любом решении вредит их имиджу, может обойтись в огромные затраты. И вообще, по словам Мадины, есть какое-то презрение что ли к этой теме, или брезгливость. Мадина просила помочь заявить об этих лагерях по громче, чтоб все услышали. Но нужно заявить комплексно и вдумчиво. Нужна серия нормальных репортажей оттуда в ведущих СМИ.

Я уже понял, кто будет делать эти репортажи, но не сразу сказал о своих мыслях Мадине. На Антаре не принято ничего говорить сразу. Я только сказал, что меня очень волнует эта тема, я считаю, что наш человеческий долг развязать эту проблему. Правда, сам не смогу приехать, но найду ей достойных журналистов — вдумчивых, но не пугливых и не брезгливых.

Закончив с Мадиной, я сделал несколько постов о лагерях вдов по ее информации (без оценок и эмоций, только цифры и чудовищный масштаб проблемы), а сам стал прикидывать, как отправлю своих киношников на Васту в Х Антары. Это сейчас будет для них идеальный вариант — там и спрячутся, и дело полезное сделают, и профессионально подрастут. Главное, поймут кое-что и помогут понять мне.

Мои подонки-подростки как раз просигналили, что дали пробный пуск фуфла. Я любовался на экране на изображения модели со всех сторон — все было в норме. Чувак, который это увидит, точно не отмахнется, а впадет в ступор и станет проверять, а, может, и спорет какую-нибудь горячку — тогда совсем хорошо.

Я написал им, что меня все устраивает. Договорились, во сколько и как они завтра его запустят — сразу после этого я им отправляю 35 золотых (остаток платежа и 10 за производственные нужды, так и быть, без чеков и отчетов). Выяснил их планы и загруженность. Оказывается, эти трудяги все это время работали у геологов согласно плану — и поэтому почти закончили съемки, правда не брались еще вообще за монтаж.

Тут я им и поведал, что дело с фуфло-кораблем опасное, поэтому после запуска, им лучше очень быстро закончить все натурные съемки и свалить с «места преступления». Монтажить будут потом в более спокойной обстановке. А куда им лететь я уже, мол, почти придумал — будет увлекательно. Тоже очень интересная работа, как раз для готов-панков-сатанистов.

Связался со своим информагентством, зачатился с главредом ИнтерМедиа и объяснил, что есть тема — снять репортажи из лагерей вдов в долине Чобан. Но в лагерь пустят только уже согласованную мной с администрацией команду. Нужны удостоверения для пятерых человек, чтоб работали от нашего агентства, ну и хотя бы 30 золотых гонорар. Тогда весь материал -нам. Главред согласился, взял данные моих киношников и обещал выслать мне завтра их ксивы. Оплата — потом, по факту получения материала редакцией.

Мадине я отрекомендовал их как отличных ребят, супер-профи, с которыми давно сотрудничаю по самым сложным темам. В команде две умные девочки, они будут работать в лагере. Ребята — на монтаже, на стреме и на подхвате, будет время — поработают с военными. Мадина заверила, что обеспечит моих людей проживанием, питанием и транспортом. Правда, гонорар может дать максимум 10 золотых, не больше. Я успокоил ее, сказав, что найду людей, которые им подбросят еще немного.

Созвонился с Клоссом — поблагодарил за помощь, рассказал о съемочной группе и попросил, если возможно, дать парням пообщаться с военными, а если получится, — то с пленными боевиками. Ребята умные — можно им тему ублюдков, кстати, тоже дать, они поймут. Специально об этом не говорил, но Клосс, конечно, понял, что от него требуется еще и присмотреть за ними, чтоб их не грохнули.

На счет спонсоров Мадине я, конечно, сбрехнул — никому из местных я эту группу светить не буду, придется что-то подбрасывать ребятам из своего кармана.

Глянул в чат Мэгги, от нее/него сообщений нет. Лег спать сладким сном заговорщика.

хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Суматоха и перманентная вздрючка продолжалась три недели — все вокруг бегали и ругались, бесконечно распечатывали какие-то кипы бумаг и носились с ними по коридорам. Съезд Dream Galaxy собрал в стенах здания, где располагалось заведение, сотни и сотни самых разных людей. Им всем, черт бы их драл, было что-то надо. Они везде лезли и что-то спрашивали. Даже девушек с ресепшен вопреки всем правилам иногда подряжали на всякие работы.

Наконец, оказалось, что в дни съезда заведение будет закрыто, а девчонки будут сидеть все время форума в актовом зале. Сначала они сидели на входе — на регистрации делегатов. Отмечали каждого в списках, выдавали бейдж. Потом их усадили рядом с президиумом за длинный стол — следить за работой записывающей аппаратуры и выдавать страждущим бутылочки с водой, планшеты, заряжать им аккумуляторы. «Хорошо, хоть туалетную бумагу не мы им выдаем под роспись», — ворчала Рыжая.

На трибуну, прекратив шум в огромном зале, взошел приехавший их самый главный начальник — Президент Dream Galaxy Берт Улем. Он и открыл съезд. Его речь, как и последующие, должна была записывать на «главный диктофон» Черная.

— В последние годы наша корпорация оказалась на передовом крае развития Вселенной. Мы — лидеры в новейших разработках, мы — первопроходцы, идущие в неизведанное, берущиеся за ранее не решавшиеся проблемы. Полно дел, полно ошибок, разногласий, миллион текущих задач. За этими каждодневными багами, глюками и организационными огрехами мы с вами не должны забывать, ради чего все это. Чего от нас ждут во всех уголках всех галактик наши пользователи? Чего мы хотим от наших клиентов? Какой мы видим прекрасную Вселенную будущего и каково наше место в ней?

Программные продукты Galaxy — это и есть она, прекрасная Вселенная будущего. Наши продукты — это и есть наше место в ней. Упорядоченная, удобная в пользовании, простая, понятная и надежная Вселенная, доступная каждому. Мирная, динамично развивающаяся, дающая возможность каждому развиваться и, самое главное, быть счастливым.

Организация всего пространства и времени, окружающего человека, в единую программную среду, универсальную для всех. Качественное и быстрое, индивидуальное, но системное обеспечение всех физических, культурных, социальных потребностей, обеспечение возможности духовного роста наших пользователей — вот, чем мы с вами занимаемся.

База для этого в виде единой программной оболочки, объединившей все действующие в мире электронные средства нами создана. У нее безграничные возможности, и теперь ее нужно правильно настроить, дописать под реализацию основных человеческих потребностей.

Сегодня, благодаря формированию галактических консультационных советов, комиссий и конференций, которые мы обеспечили всем необходимым информационным массивом и возможностями управления процессами, впервые в мировой истории получилось, фактически, прекратить войны. Единые информационные системы позволили не только урегулировать конфликты в наднациональных и надпланетных органах, но и предотвращать эти конфликты. Используя знания о культурных, психических и социальных механизмах, действующих в локальных обществах, научившись ими управлять, мы научились влиять на историю народов так, чтоб исключить их столкновения и позволить развиваться, не мешая друг другу, а лучше — помогая друг другу.

Наши информационные базы, возможности скоростной передачи и обработки данных, позволили рынкам, крупнейшим корпорациям, банковской сфере, промышленности перейти на качественно новый уровень эффективности и управляемости. Никаких циклических кризисов, никаких депрессий, никаких обрушений пирамид. Наши электронные аналитические системы позволили на новый уровень вывести прогноз и управление там, где считалось, что лежит заповедник стихии и хищничества. Мы приручили рынок, он стал послушным, предсказуемым и здоровым.

Наши программы позволили медиа сделать абсолютно неуязвимыми для внутренней субъективности или внешнего диктата. Сегодняшние медиа не имеют непрозрачных зон, видят все, и способны транслировать новости отовсюду моментально в режиме прямого эфира, в режиме репортажей очевидцев, в режиме полного ощущения присутствия на месте событий. И никто не способен остановить этот поток правды, скрыть от человечества что бы то ни было. Беспрецедентная открытость — лучшая форма контроля и гарантия демократии.

Теперь к нашим скорбным делам. На коллектив Dream Galaxy были возложены самые сокровенные наши мечты и надежды. Чего стоит весь этот сытый, спокойный и удобный мир без счастья, искренней радости каждого живущего в нем? Как скоро, не получив от нас самое заветное, не реализовав свои настоящие желания, клиент отвернется от нас и уйдет в другие программы? Пусть, слепленные на коленке, пусть виснущие и глючащие, но — любимые?

То, что мы хотим от вас, это, чтобы в нашей Вселенной был организован досуг, психологический комфорт и духовное развитие. Все, что для этого надо, у вас есть. Если чего-то не хватает, формулируйте запрос — дадим. Но мы ждем, бл…дь, от вас, суки результат! А его ни х… нет до сих пор.

— Аплодисменты, бурные и продолжительные.

На трибуну вышел, встав из президиума генеральный директор Play Galaxy (структурное подразделение Dream Galaxy) Хулл Амокс:

— Команда Play Galaxy ведет работы по четырем ключевым направлениям, в основном самостоятельно, частично при поддержке Media Galaxy.

Основное — игры. Электронные игры, как индивидуальные, так и сетевые выросли по вовлеченности на 129% за последние три года и достигли по нашим оценкам 10%. То есть в любую секунду в игре находится каждый десятый живой разумный организм во Вселенной. Чужие игрушки занимают уже не более 1% рынка.

Второе — сериалы, и в целом, кино. Объем выпущенной продукции вырос на 190%, вовлечение зрителя на 240%, что говорит и о росте эффективности продукции. Уровень вовлеченности достиг 6%. Но вместе с музыкальным и иным развлекательным контентом составил 12%.

Третье — имитаторы. Помимо имитаторов окружающей реальности, в том числе космических пространств, помимо имитаторов управления различными машинами, исключая учебные имитаторы, вместе с игровыми имитационными программами мы вышли на рост продаж 65%. Основная игровая линия — имитация путешествий, погружений в различные среды, имитация вживления человека в животных, в том числе, сказочных, с проживанием жизненных ситуаций «в шкуре» разных существ в их мирах.

Наконец, имитация любви и сексуальных отношений. К сожалению, рост вирт-секс-услуг составил только 20%. Разговоры с виртуальным партнером по видеотранслятору, возможности ухаживания через электронные подарки, совместная мастурбация с виртуальным партнером во время трансляции — все вместе дали прирост только 14%.

По первым двум направлениям добиться колоссального роста нам удалось во многом благодаря тесному сотрудничеству с Media Galaxy. Они дают нам точную картинку потребительских запросов, рейтинги, сводки психологических колебаний различных аудиторий, быстрые оценки входа той или иной программы, прогнозы. Они же помогают в продвижении продукции на рынках, в доведении ее до каждого потребителя. Крайне перспективным оказалось создание совместных — гибридных продуктов, совмещающих реальные события с игрой. Встраивание новых игр и сериалов в реальный новостной контент, формирование гибридных персонажей и сюжетов дают необычайную вовлеченность и рост продаж.

Уверен, было бы также перспективно наладить сотрудничество вирт-секс направления с медиаконтентом. Есть предложения по созданию гибридных персонажей шоубиза, которые бы были доступны для вирт отношений с нашими пользователями, а также гибридных пространств для реализации секс-фантазий.

Но вы ж бл…дь вяжете по рукам и ногам, суки. Надо же уже решить, что нам надо. Мы про духовный рост паримся или про продажи? Х…ли, давайте попов посадим здесь, будем вирт-исповеди продавать, имитации погружения в церковные службы… Дайте нам с Media Galaxy одну-две планетки по безлюдней, мы вам сделаем такой рост вовлеченности в этот бордель, что не снилось вам. Ну реально за…бали ваши духовные заходы и запреты на реальный жесткач по крови и по сексу.

— Аплодисменты.

Наконец, на трибуне оказался Сил Ган, генеральный директор Real Galaxy, в который входило и заведение, где работала Черная.

— Real Galaxy, по сути, пытается подойти к тем же вопросам досуга, что и наши коллеги-игровики, но с другой стороны, обеспечив максимально полное вовлечение пользователей в линейку продукции Galaxy. Наши три проекта, предполагают организацию воплощения в реальности неких пространств или персонажей, позволяющих материализовывать мечты клиента.

Проект Demiurge работает над опцией создания сексуального и духовного партнера для пользователя. Создаваемый реалистичный киборг наделяется заданными клиентом внешними данными и основными параметрами знаний, с последующей дозагрузкой знаний и психологических черт через интернет через периодические обновления. Это должно позволить найти баланс между соответствием киборга реальным желаниям клиента и управляемостью процесса, обеспечением безопасности и возможностей для инициации духовного роста через эти отношения.

Модель Адам для женщин в полной мере оправдала ожидания рынка и наши планы. Продажи сейчас, конечно, уже не растут, так как мы уже почти заполнили рынок 15 лет назад, однако есть устойчивый рост сборов за обновления и присадки. К сожалению, вынуждены признать провал уже двух попыток создания киборга для мужчин. Очень надеемся, что учли все ошибки, и третья модель сделает свое дело. Жаль, но Media Galaxy не смогли нас снабдить внятными исследованиями по этому вопросу. Мы и сейчас не уверены, что знаем причины провала первых двух киберженщин. Либо мужчины — более психически сложные существа, чем женщины. Либо женщины менее привередливы или менее озабочены и «просто согласны, хоть бы и на Адама».

Проект Paradise работает над организацией пространств и социумов, в которых пользователь сможет жить в соответствии со своими духовными потребностями и представлениями о духовно правильной жизни. На одной из планет в течение 30 лет созданы несколько разнотипных теократических государств, заточенных под выявленные нами нюансы духовных и психологических запросов религиозно ориентированных людей и групп. Работы на этой планете пришли к тупику и на сегодняшний день в стадии закрытия и, что называется, зачистки. Но всесторонний анализ эксперимента и собранные при поддержке Media Galaxy новые данные многоаспектных соцопросов, позволят нам спроектировать обновленный Paradise, что называется набело, в скором времени на нескольких других планетах. Уверен, что это не единственный путь к духовному росту нашего клиента — все возможности есть у игровиков, у медиа, у культуры. Но убежден, что создание Paradise в реале в виде комплексных планетарных систем станет отправной точкой общего успеха.

Проект Babylon занят локальной реализацией мечты, что называется, без переезда, у себя в городе. Создано пока двухуровневое пространство, куда клиент может прийти физически и пережить позитивные состояния. На этом участке самое катастрофическое положение и реальный отток клиентов. Все потому, что нас бл…дь обязали привязать к мечте клиента его духовный рост. А этот рост редко входит в мечты пользователя, по крайней мере, в том виде, в каком мы представляем себе духовный рост. Люди, сука, плюются на выходе из заведения. Говорят, что это бл…дь издевательство, и что им на х…й можно возразить?

Надо или приступить к реализации по-настоящему клиентских желаний, пока последний не сбежал от нас в кабак, или придумывать другие формы навязывания духовного роста. И не надо мне говорить, что я пошляк. Ваше духовное изнасилование в любом случае пошлее, чем все, что я раньше видел.

— Аплодисменты.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Ратмир любил степь. Марат без труда уговорил его поехать с ним загород — пожечь мяса, посидеть и полюбоваться степным пейзажем вместе с его знакомыми. На восток от Черностепи были безлюдные края — туда по грунтовой дороге они мчались на внедорожнике вчетвером. Тряслись на ухабах, хохотали и матерились, когда подтряхивало так, что чуть не бились в потолок. В багажнике звенели кастрюли и склянки, орала и гремела тяжелая музыка, а солнце жарило из чистого синего неба раскаленным желтым шаром.

Степь — безориентирная, без холмов или перелесков, без сел или рек. Останавливаться можно, где угодно, поэтому остановились просто, когда надоело ехать. Топливо для костра в таких местах надо брать с собой. В деле были несколько тяжелых мешков с углями. Военным скучно разводить такой костер, но ничего не поделаешь. Зато легко и быстро. С ними в компании был Адиль с кафедры тактики и Салман, бывший разведчик, теперь, уйдя со службы, занимавшийся айти бизнесом. Адиль нанизывал на шампуры шашлык из восхитительной свежей баранины. Салман крошил овощи для салата. Марат уже разливал самогон — подарок, приехавший со знакомыми от отца с Северного моря.

Мужики выпили из армейских железных зеленых кружек, закусили горячим душистым хлебом с сочными перьями зеленого влажного лука. Самогон был — отпад. С привкусом грецкого ореха, с тонким запахом и крепким зарядом мысли, способности к анализу и обобщениям, к образным сравнениям и точным оценкам. «Батя делает сам, по секретному его рецепту. Даже мне рассказывает», — гордо выдыхал Марат.

Задумались, что после чего выкладывать на стол — была картошка, была восточная острая морковка, свежие овощи, на всякий случай, колбаса. Адиль с кафедры тактики рекомендовал действовать без плана, а по обстановке, опираясь на ощущения: «Тут все как в тактике. Просто представь, что стол — поле боя. Каждая бутыль самогона — танк, мясо — пехота, картоха — артиллерия. Тогда сразу поймешь, чего сколько надо».

Ратмир поддержал шутейный разговор и заметил, что в бою, как раз, обычно вообще ничего не понятно. Адиль, кивнул энергично и утвердительно: «Конечно, детали понять и тем более спрогнозировать нельзя. Но главное, ты все равно понимаешь — правильное бухалово, как и атака, требует максимального напряжения всех сил и средств. Выпить и съесть нужно все до капли и до крошки, пропить все до копейки».

Смеялись дальше, травили байки, вспоминали баб, критиковали командиров и футболистов. Пускали в бой ПТУРы, как решили в рамках тактической игры называть сигареты. Выкатывается танк-самогон, глотнули, и пошли работать ПТУРами. Танки хорошо проработали оборону, логика боя уже ждала пехоту, которая должна была закрепить успех. И вот, Марат принес с костра первую порцию мяса.

Баранина убивала уже запахом, нос Ратмира сладко тянул дух шашлыка, хорошо прожаренного на костре, на открытом степном воздухе. Это не тоже самое, что в городском кабаке, где повар жарит в каком-то углу, провонявшем бензином, пылью, мусором — всем, что пронизывает город.

А на вкус… Ладно, в общем, очень вкусно. Ратмир не ел ни чего подобного уже, наверное, год, а, может, два. Глядя в синее испаряющееся небо, он даже подумал, что никогда в жизни не ел ничего подобного. Потому что никогда не было подобного мгновения — этой степи, этого солнца, этих людей. В одну степь дважды не войдешь, — говорил древний мыслитель-оригинал. Ему современники возражали, что степь-то неизменна. Хоть через сто лет — такая же. Прав был тот мыслитель, думал Ратмир, прав. Это мгновение одно, другого такого не будет. — и начал грызть косточку, вылизывая краем языка с нее запекшуюся кровь.

Говорили о том о сем, после мяса, можно браться бесстрашно за любую тему. Салман гнал ликбез про новинки по части игр — стрелялок и стратегий, обсуждали новые сезоны, кто на каких уровнях был, по чем брал и где какие опции. Салман среди прочего и торговал этими опциями для игроков шуттеров — броня, сохраняшки, карты, оружие и боеприпасы. Его контора покупала это все без посредников у Galaxy. Из его рассказов получалось, что в этой сфере крутятся не кислые деньжища. Ратмир вспомнил вчерашний разговор и сказал Марату — а ты говоришь, межпланетный оборот нулевой. Только по шуттерам миллионы крутятся. Марат сказал, что это же игра, вирт, не считается.

Салман усомнился в наличии большой экономической разницы между виртуальными услугами и поставками, например, реального угля. Человек, когда он в игре, он не чувствует разницы, а главное, деньги тратит свои, настоящие. Тут просто не надо считать в деньгах, надо во времени. Не золотые, не баксы, а часы и дни. Человек сначала работает где-то сколько-то человеко-часов, а потом обменивает их на игровые часы. Деньги здесь — посредник. Но уголь человек грузил на работе настоящий.

То есть, человек сжигает свое физическое настоящее тело на работе, чтоб отдать все заработанное на обогрев космоса — на какой-то виртуальной межпланетной стрелялке? — насторожился Адиль. Мы типа придурки?

— Почему греть космос? Ты же сам горишь, в момент игры, ты и есть часть игры и космоса. И потом, ты же получаешь удовольствие.

Ратмир рассказал Салману вкратце суть разговора о ничтожности межпланетной торговли, случившегося в общаге. Салман был не согласен:

— Игрушки, музыка и кино — это все фигня, хотя это миллиарды. Главный товар в межпланетной торговле — идеи и технологии. Это запредельные ценности. За прорывной проект какой-то технологии могут продать хоть целую планету. Смотрите, как анты за 20 лет обогнали нас всех, и Орду, и аргунян, в технологиях. Мы же все уже ездим на их машинах, пользуемся их гаджетами и компами, летаем на их самолетах. Они зарабатывают больше всех остальных стран на планете. Мы можем размышлять, что воюем с Аргунией, и не воюем с Партой или с Карфой. На самом деле, давно уже нет ни Аргунии, ни Парты. Это все куплено Антеей. Они вывели войска, но ввели технологии и деньги. Это по-надежней гарнизонов. А все это анты получили от межпланетной торговли.

Это звучало дико. Салман, был по ходу пьян. Ратмир сидел и смотрел молча на степь.

Плоская зеленая поверхность уходила в горизонт, в мерцавшую дымку. Небо открывалось до самых дальних галактик, синева переходила в какую-то пустоту. Ничего не было в этом мире кроме степи и неба. И они четверо, сытые, сильные, были детьми этих стихий бескрайностей. Больше никого.

Правда, был еще ветер… Его не видно, как небо, степь и людей. Он не родной ни нам, ни степи, ни небу. Но он есть, появившийся не известно откуда, несущий запахи, смутные и неявные ощущения, смущающий мысли. Он приносит тревоги и плохие вести, а иногда веселит. В нем, в ветре, живут, как в своей стихии, — другие пришельцы этого мира. Огромный черный стервятник виднелся над друзьями в глубокой синеве. Этот посланец ветра парил и наслаждался вверху, наверное, слыша запах баранины… Степь не может сдвинуться и исчезнуть, а ветер — запросто. Ты только почувствовал его всей грудью, только поверил в него, а его вдруг раз — и нету. А бывает, наоборот, выходишь к кустам поссать — вроде тихо, ни ветерка. А в самый главный момент, ветер, как зная или подглядывая, — как дунет! И вот, на штанах позорные ни с чем не сравнимые пахучие капли. Кто угадает ветер? Кто в силах его удержать?

Обожрались, упились, закопали-похоронили в яме мусор, и упали спать. Ратмир слышал сквозь сон, как где-то рядом шумно уселся стервятник. Щедрые друзья, наблюдавшие за крылатым изгнанником, перед сном бросили чуть поодаль ему остатки мяса. Он поосторожничал, но потом кругами снижаясь, таки ударил лапами по земле. И пока Ратмир спал, он слышал во сне, как здоровенная птица рвет и потрошит невдалеке от них кровавые ошметки.

Ехали назад второпях, чтоб успеть до темноты и не заблудиться. Каменные брюхи неприятно тряслись, в них как будто в мешках камни больно колотились и терлись. В голове было не пойми чего. Ехали молча, без музыки. По городу аккуратно, чтоб никого не пришибить и не нарваться на гаишников, проехали по второстепенным улочкам к общаге. И спать.

На утро Ратмира разбудил звонок из канцелярии. Его вызывали к полковнику.

Замначальника штаба сухопутных войск Орды полковник Булат сидел за старинным тяжелым столом под зеленым сукном на манер героического прошлого века. Он махнул Ратмиру на стул перед столом, приглашая сеть. На столе была развернута подробная карта Болот. Это регион примерно 500 × 500 км, к югу от Соронских гор, но к северу от Дерских гор. Заболоченная местность, почти безлюдная и экономически не используемая, была естественной границей Орды и Лаванды.

Здесь стояла наша 12-я общевойсковая дивизия. Армия Лаванды превосходила ее примерно в полтора раза. Но болота позволяли удерживать оборону теми силами, что были. Полковник ткнул карандашом в точку, у которой даже не было названия. Здесь Ратмир должен был принять командование батальонной группой. Дивизия, по замыслу командования, будет разделена на 9 таких групп, занимающих изолированные участки относительно проходимой местности.

— Мне понравилось, как ты независимо себя вел в Каулнине и брал на себя инициативу и ответственность, — говорил Ратмиру Булат, — здесь тебе именно так и придется работать — сам за себя. Сверху толком не будет командиров и советов. Но и помощи не будет. Не жди, ни десантуры, ни танковых групп, ни авиации. В крайнем случае две-три вертушки, и то вряд ли. В случае наступления противника на твоем участке — хитри, изворачивайся, но держись. Маневрируй, мы конкретно за это болото не держимся, можешь отойти к следующему или соседнему. Но не дай пройти через свой район.

Ратмир смотрел на темно-зеленое пятно карты со скудным узором нескольких коричневых линий рельефа и тоненьких синих черточек мелких рек. Про такое даже не скажешь «на безымянной высоте, у незнакомого поселка». Булат деловито продолжал:

— Документы все получишь сегодня. Финики рассчитают тоже сегодня. У тебя есть 5 дней, можешь слетать к родителям или еще куда. Потом, с площадки 11-й дивизии (придворная дивизия, прикрывавшая столицу, развернутая в ближнем пригороде) вертушкой — туда, на место. У тебя будет замом майор-тыловик. Старый, скоро на пенсию, давно служит на болотах, все тебе объяснит про климат и природные факторы. Расскажет, как не заболеть. С него опыт жизни, с тебя — боевой опыт.

Вероятность нападения Лаванды разведка не подтверждает, дипломатия тем более. У нас с ними мир. Но по отдельным соображениям и признакам — очень даже могут ударить в ближайшие недели. Могут попробовать также внезапно, как аргуняне в Каулнине. Поэтому — твоим постам не спать! Тебе — не спать! Максимум внимания на все, максимум бдительности. Но при этом аккуратно и миролюбиво, не провоцируй их сам. Все военные приготовления — только скрытно.

Полковник замолк и посмотрел ему в глаза: «Давай, парень, я на тебя надеюсь. Не оплошай».

Ратмир понял, что пора уходить. Встал. Вытянулся перед столом «смирно», рявкнул «Есть!», развернулся и пошел к дверям, слушая, как скрипит под зеленым ковром паркет.

3,3

Модель стартовала точно по графику, и я настраивал на нее все свои приборы слежения. Все опять вывел на большой экран. Лететь ей до точки аномалии семь дней. Не спуская с нее глаз, можно, тем не менее, заняться пока другими делами.

Включил чат с киношниками и спросил у них, когда ближайший любой борт с их 2-й Персея до 45-й станции. Они выяснили, что через три дня. Я рассказал им, что наше летающее фуфло — издевательство непосредственно над Galaxy и участвует в очень опасной заварухе. Участники реально рискуют жизнями, поэтому, им надо за эти три дня доснять все натурные съемки и линять этим самым бортом на хрен с планеты. На 45-й заказать билеты и ближайшим звездолетом, хоть с пересадками, но ломиться на Васту Х Антары. Рассказал о лагерях вдов и Мадине, о Клоссе и вообще об обстановке в долине Чобан. Сначала киношники приуныли, но поняв, о чем речь, вроде заинтересовались. Посоветовал им по меньше светиться перед местными, работать только с Мадиной и Клоссом, если что, ссылаться на доктора Фадира. Наконец, рассказал им про гонорар от информагентства и от Мадины. Это, конечно, мало. На дорогу, на всякие непредвиденности им надо хотя бы 30. Короче, я перевожу им 100 золотых.

— Ребята, я никогда не перевожу деньги вперед такими суммами. Просто, я не в курсе, что со мной случится в ближайшее время. Эти сто — все деньги, на все про все. НЕ ПРОПЕЙТЕ ИХ БЛ…ДЬ НА 45-Й!

Как мог убедительно, посоветовал экономить, не транжирить, потому, что не известно, что с ними самими будет на Васту и вообще по дороге. Доделать в полете весь монтаж для геологов, чтоб с них поиметь ихние 100. «Привыкайте к многозадачности, учитесь работать до потери пульса», — напутствовал я молодняк, понимая, что имея теперь на руках почти 200 золотых (они раньше никогда не имели больше полтоса сразу), они думают, что ухватили черта за бороду, и перед ними открыты все кабаки. Я несколько раз повторил им, что это могут быть единственные деньги в этом году, а какие впереди затраты — неизвестно. Велел запомнить главное правило, если вы там, как журналисты, ни в коем случае не брать в руки оружие, даже в шутку.

Пришли их ксивы из информагентства, я их перебросил киношникам, отправив все контакты главреда на случай, если меня не будет в доступе, когда потребуется. Если я даже выберусь из Радостиной передряги, к тому времени уже что-то точно начнется на Аполлоне…

Ребята за все поблагодарили и пообещали не тупить… Мне оставалось только верить, что я прав, положившись на них. Отправил им смайл и поднятый вверх палец, и вырубил чат. Отключил всю внешнюю связь.

Уставился на модель Радости и затих в ожидании.

До точки аномалии фуфло долетело без происшествий, ни с кем не встретившись, не развалившись в пути. На подходе к таинственному месту, я помылся — побрился, выспался и пожрал. Теперь сидел и смотрел, что будет, считая минуты.

За 15 минут до точки, я понял, что мой следственный эксперимент работает. Нашу игрушку начали сканировать. Я проследил откуда, и увидел беспилотник — сверхмалый кораблик, используемый чаще всего, как ретранслятор, но иногда и как разведчик. Он появился здесь только что, и явно примчался посмотреть, что это за фигня. Он просто уставился на нашу модель всеми своими локаторами. Я ловил его излучения, видел, как он отфиксировал габариты, срисовал контуры, замерил скорость, массу, удостоверился, что железная, увидел биоформу в виде одного человеческого тела мужского пола средних лет. Наконец, я увидел свою модель, появившуюся и на карте MAP Galaxy, и у нее стояло время — того дня, когда в этой точке исчез Радость, у нее был прописан курс — тот, что надо.

Я сидел и ждал, представляя себе бешенный интеллектуальный напряг, который испытывал сейчас некий оператор, ищущий объяснение, и решающий, что делать. С кораблем Радости они явно что-то химичили с гравитацией или с временем. Как-то что-то переписывали в программе на ходу. Значит, они теперь думают, что напортачили — и перед ними или глюк, или отражение Радости, или каким-то образом случившийся из-за их махинаций двойник. Или это сам Радость, вернувшийся по какой-нибудь петле?

— Ну, сука, как ты поступишь-то? — спрашивал я мысленно того говнюка-оператора

Походу, «он» решил, что лучше перебдеть, чем не добдеть. Типа две Радости лучше одной, и решил мое фуфло тоже засунуть туда же, куда и корабль Радости. Я увидел, что через точку аномалии, за пару секунд до подлета моего «звездолета», пошел какой-то странный, как бы луч. Внутри луча, не фиксировались никакие волны, никакие физические движения, но там что-то как бы отслаивалось. Как карточная колода у крупье из ладони в ладонь — карта за картой летели очень быстро. Как бы плоскости мелькали и смещались. Ну или представьте себе конвейерную ленту с ячейками. Да, вот это точный образ, через точку аномалии пошла такая лента с ячейками. Только я не мог, как ни крути, понять в пространстве, откуда куда этот луч идет. То есть он шел откуда-то из непонятной плоскости, входил в беспилотник, становился более зримым, шел уже теперь ясно, где и как по прямой до точки аномалии, а потом шел куда-то внутрь нее.

Не объяснишь это в трехмерном пространстве. Но представьте, если бы вы жили на одном этаже высотного здания, были уверены, что в мире есть только длина и ширина, то есть существует только этот ваш этаж, никаких «других» этажей нет. И вдруг вы бы увидели лифт. Он появляется из ниоткуда, проходит через ваш этаж и исчезает в никуда. Вот такой как бы лифт шел сейчас через точку аномалии.

Моя модель дошла до точки и проскочила сквозь луч. Понятно, эта штука действует только на массу. Я сбросил все записи этой секунды на жесткий диск — потом буду анализировать, а сам вперил все свои радары в этот беспилотник. Вот сейчас, надо понимать, у оператора пошел жидкий стул. Он сопровождал мое фуфло и разворачивал за ним радары, силясь понять, что это было. Скоро он еще и вчухал, что его самого кто-то сканирует.

— Глупая моя, я тебя не сканировать пришел, я тебя пишу… — шептал я страстно, закачивая себе в комп все подряд, что качалось с этого беспилотника. Я даже не взламывал его, они, видимо, просто, не ждали ни от кого такой наглости и осведомленности. Толком на нем не было защиты, я качал его контакты, базы, все, что было в памяти.

Я выставил между собой и беспилотником голографическое облако точно вовремя. Мой блок управления сообщил, что мое облако кто-то нагло щупает радаром. Оператор искал, кто это обшаривает его беспилотник. Он сможет разложить мое облако за пару минут, вывести его из уравнения, и начать сканировать меня без учета помех. Я не стал ждать. Оставил ему мое облако. Дал команду фуфлу, сделать резкий разворот и идти на сближение — лоб в лоб к беспилотнку.

Сам по заранее намеченному курсу к Лебеди, дал стартовый импульс и стремительно стал удаляться с места событий. Опасно летим, курс не проработан, а передним обзором сейчас занят только маленький комп наведения. Все мои вычислительные мощности — там на беспилотнике. Он начал маневр, уходя от удара моего фуфла, и я очень надеюсь, что не отследил, куда я стартовал. Наконец, я дал команду на отключение луча, снабжавшего всю эту иллюзию корабля Радости.

Штуковина, переполошившая сейчас, вражеских операторов без грюка и стука просто исчезла… Почти, как они стерли здесь недавно Радость. Только следы их преступления я нашел, а они от моей визуализации никаких следов не найдут.

Ясно, что они поймут, что это была продвинутая голограмма, вычислят откуда ее включили, и полетят на Персея, узнают про киношников, но ребят там уже не будет, под другими именами, под другой легендой они будут очень далеко, да еще и в довольно закрытом месте.

Потом они вычислят, откуда управлялся фантом в последние часы, откуда сканировали их беспилотник и откуда запускали голографическое облако антирадарной защиты. Я не в их программе-карте, но по косвенным данным, они меня выявят примерно через месяц. Надо давать деру, точно мимо 45-й и мимо Васту, но не слишком далеко от Аполлона.

Пролетев по тому импровизированному курсу часа четыре, я рассчитал курс на систему В Зеры. Там у меня кое-какие дела. Курс готов, блок управления дал команду на новый стартовый импульс. Выключил связь, включил всю мощь на передний обзор и реагирование. Теперь идем, как положено, как обычно.

До Зеры лететь две недели. Как раз к тому моменту придет срок очередной связи с корешем на Аполлоне и принятия решения. Если там будет ничего не понятно, буду ждать, занимаясь местными делами. Но, главное, за две недели перелета я расшифрую все записи с той секунды, что мой фантом проходил через «луч-лифт» и все, что я успел скачать с беспилотника. Может, окажутся по боку и Каулнин и Зера, и буду что-то делать с этими данными.

На все маневры я извел уже две батареи (40 золотых) перевел киношникам в общей сложности 160 золотых. То есть свободных денег у меня 315 золотых. Не очень круто, но сойдет. Хотя, конечно, надо будет где-то подзаработать.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Боссы бухали в комнате президиума, за кулисами актового зала, отделенные за стеной от всех посторонних. Разомлевшие начальники захотели, чтоб их обслуживали не буфетчицы, а милые девочки с ресепшена. Черная с подругами, расставили им на стол коньяк и закуски, и теперь, ждали в прихожей, вдруг чего еще понадобится, и подслушивали, перемигиваясь.

Игровик Хулл Амокс оправдывался перед главным:

— Берт, ну какие к нам претензии? Ну растут же продажи, вовлеченность растет. Дадите добро на гибрид шоубиза с вирт-сексом, еще круче нарубим бабла.

Берт Улем хлебнул коньяк и затянулся сигаретой:

— Хулл, пойми, это вопрос другой. Бабло уже итак все наше. Если ты не взял эти деньги с клиента за игрушку, Galaxy все равно их получит на любой другой услуге. Сейчас уже все денежные потоки наши, просто крутятся из одного отдела в другой. Нам от тебя нужны не деньги, а дни. Мы должны конвертировать деньги во время вовлечения клиента в наши реальности. Твой конкурент — сама реальность. Вселенной — той, которая состоит из света, всей этой электромагнитной реальности, должны остаться только жрущие рты и срущие жопы. Мысли и души должны уйти в наши реальности. От тебя нужны уже не человеко-часы в игре, а человеко-жизни. Что, кстати с технологиями барьера?

— Работаем, почти готово, дадите отмашку, начнем экспериментировать в реале. Вход в игру максимально комфортный, выход максимально болезненный, с ощущениями, близкими к смертельным переживаниям. Если надо, можем дожать, и игрок, выходя из игры будет получать смертельный болевой шок.

— Отлично, — кивнул Берт, — это ты порадовал, пять баллов тебе. Теперь вас обоих касается. Ясное дело, что через секс, втянуть в наши программы проще и быстрее. В Правлении вас понимают, но в Совете директоров есть другое мнение. Они считают, что, во-первых, апелляция к животным инстинктам мешает управляемости и устойчивости нашей будущей альтернативной Вселенной. Поэтому сейчас, на стадии создания фундамента нового мира нужно закладывать именно психологическую управляемость, высокую духовность. У всех есть понимание, что это сложно, на вас будут кричать, но требовать всерьез результата завтра-послезавтра не будут.

Во-вторых, есть уверенность, что полностью только виртуальной эта реальность быть не сможет. Потребность в физических ощущениях в человеке заложена глубже, чем мы думали раньше. Значит, нам придется все равно потом переобустраивать и физический мир тоже. И там должна быть тотальная управляемость. Две планеты готовим под твой Paradise. И это только начало, потом будем перестраивать все галактики. Так что за всеми твоими тремя проектами, Сил, сейчас смотрят на самом высшем уровне — очень внимательно.

— Понял, Берт. Если б еще дали четкие параметры этой высокой духовности — что именно впаривать? А так у меня мой Babylon — это же просто две казармы. Одна чистая, другая засранная.

— Сил, я понял, куда ты клонишь. Сразу — про старый зал никому не п…зди, даже вскользь. Его открывать не будут. Скажи спасибо, что нет решения по его ликвидации. Этим твоим статуям программы писали еще огненные на своем языке, их никто не знает, как до конца перекодировать. Карты звездные, оставшиеся от огненных, институты целые переводили на наш программный язык. Но с картами проще. А эти статуи — там хз, что в них заложено. Закладки, вирусы, все, что угодно. Ты только накорми их реальным человечьим временем, оттуда такие повыскакивают революционные матросы с шашками наголо, что мало не покажется. Я тебе реально говорю и ответственно — лучше тебе про духовный рост париться, чем думать, как огонь назад заархивировать.

И кстати, о твоем Babylon. Этого джедая так и не нашли. Нигде, понимаете? Это значит, что он может быть, теоретически, до сих пор там, а может, даже в старом зале. Если он прочитает статуи? Ордер то у него был в старый зал. Это в кассе твоей не поняли ни чего и дали просто ВИП-билет в верхний зал. Держитесь на стреме. Джедаи вообще последнее время стали лезть, куда не следует. Суются в самое оно. Не известно, что известно этим клоунам, но они, как чувствуют, что в нашей вселенной места для них и их шуточек не будет.

— Чего они хотят, на самом деле? Они нам конкуренты?

— Наш конкурент — нынешняя вселенная. Звездный свет, зона пересечения гравитационного мира и электромагнитного — вот конкурент в борьбе за психику клиентов. А джедаи — помеха.

Берт Улем был уже почти пьян и заторопился:

— Ладно, не парьтесь. Завтра на съезде примите решение обычное — типа усилить, углубить, назначить ответственных. По вирт-сексу я, наверное, дожму директоров, дадут добро на гибрид с шоубизом. Втягивать быдляк как-то надо, хотя бы за яйца. Но в реале поблажек не ждите. В Paradise и Babylon борделя-зоопарка не будет. На Babylon попробую выбить группу креативщиков, чтоб придумали каких-нибудь каруселей высокодуховных, хоть какие-то заманухи, бонусы.

— Бл…дь какие бонусы, мы ж итак им билеты бесплатно даем через организации, как поощрения.

— Дебил ты бл…дь, Сил. В том то и понт, чтоб они тратили годы на усердное служение в своих организациях, чтоб годы свои тратили на то, чтобы делать то, что мы хотим, а в награду получали сутки «наградного служения» — призовая духовность от Galaxy, целые сутки делать, то, что мы хотим. Мы берем за работу, берем и за награду — их время. Но я от тебя хочу, чтобы суки жрали наше призовое говно, причмокивали и постили восторженные отзывы. Понял, Сил? Каждая падла должна подписаться, что ей понравилось и она благодарна, и она отрекается от всего другого. И когда все отрекутся, это другого — не станет. И тогда, все время станет наше, как сейчас все деньги наши.

— Я это понимаю все, Берт, — упирался Сил, — но не пойму, хоть усрись, чем потрахульки-то не в жилу? Вот, хочет клиент кончить, ну дайте ему кончить, и он наш. Где там кто решил, что дрочеры такой аш прям неуправляемый народ?

— Сил, пойми. Когда человек кончает, он эмоции спрессованные выбрасывает не нам, а себе и партнеру, даже воображаемому. Вот эта секунда оргазма, она не в нашей копилке, она кормит кого-то другого. А без этой секунды все остальные сутки или годы предварительной ласки не в счет. Клиент нас кидает, когда кончает, Сил, кидает люто. Нам некоторых кукол-Лилит так накачали мужики этими секундами, что они и сейчас живее всех живых. Носятся — хрен поймаешь. 25% до сих пор не утилизированы. И у них там такое в программах — точно не мы закачивали. Поймите, кроме этой вселенной и нашей, есть еще какие-то пространства и реальности. А должна быть только наша. Ясно, отряд?

— Да, босс, — прохрипели Сил и Хулл.

Берт Улем, покачиваясь, встал и пошел поссать, на выходе из туалета, вальяжно схватил Рыжую за зад, хохотнул и пошел вниз по лестнице на улицу и на площадку к вертолету. Сил и Хулл ушли его провожать. А девчонки кинулись «убирать со стола», распихивая по сумкам коньяк, рыбу, маслины, какие-то фрукты и ягоды, и почти не тронутый торт.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Ратмир был дома впервые за последние четыре года. Дома — это у родителей, в Тавтосе — небольшом городе в 300 километрах к северу от Черностепи. Квартира в обычной девятиэтажке отличалась от других. Отец Ратмира, Мирослав сам делал себе мебель — шкафы, стол, кресла и табуретки. Сейчас Ратмир и Мирослав сидели на этих резных крепких табуретках за мощным столом, а мать Ратана кидала на этот стол обед. Горячий жирный суп с мясом, рис с мясом и овощами, зелень. У ордынцев-степняков не было не только паспортов, но и так называемых ФИО, имена им давали при рождении, на конский манер, совмещая имена родителей: Ратана + Мирослав = Ратмир.

Ратмир был счастлив и улыбчив, и удивлялся, что не особо весел отец. За 4 года он заметно постарел. Лицо стало узким, сухим и жестким, глаза стали больше и глубже, лысина шире и темнее. Он сидел, уперев локти в стол, а кулаки в щеки, и смотрел прямо перед собой, в миску с майонезным салатом на бело-синей клетчатой скатерти:

— Не умирай на болотах. Чужая земля, тухлая, сырая. Наша сухая степь там не прорастет, корни наших деревьев туда не дотянутся. Там черви.

Ратана повернулась к нему:

— Что такое говоришь, Мирослав, как можно? Ратмиру еще детей надо родить, — и переводя тему разговора, — ты, сынок, уже невесту нашел? Пора же.

Ратмир молчал, удивляясь отцу. Всегда был нормальным вроде. Старость — не радость. Его всегда пугала перспектива выжить со временем из ума, он не раз останавливался на мысли, что предпочел бы сгинуть в какой-нибудь кровавой каше, чем дожить до стадии философа.

— Ну ешьте уже, стынет, — проговорила, погрустнев, Ратана.

Ратмир заглотнул ложку супа — хоть что-то оставалось дома, как раньше. Суп был очень вкусным, как в детстве, когда обедал после школы, как в юности, когда приходил поздно ночью с гулянки, как в молодости, когда приезжал на каникулы из военного училища.

— Майора когда дадут? — отец стал больше похож на себя прежнего, словно его вернул назад во времени суп.

— Скоро. Два-три месяца документы идут. Орденоносцу затягивать время не станут.

Мирослав вертел в руках Звезду Ратмира. Отец тоже служил в армии офицером, но на его век не выпало войн. Он, когда провожал сына в военное училище, был уверен, что после Великого Открытия войн уже не будет, и Ратмиру предстоит мирная и сытная жизнь. Может, помотается по гарнизонам, но всегда будет квартира, паек, будет жена и дети.

Во все старые времена каждое поколение воевало свою войну, поэтому отцы всегда наставляли сыновей — советами, мудростями, солдатской правдой. А теперь Мирослав и многие тысячи других отцов не знали, что сказать путного сыновьям… Он крутил пальцами Звезду, трогал ее холод и острые края металла. Как метеорит, как огонь с небес, упала эта багровая звезда-железяка в их дом. От нее как будто пахло сейчас кислой вонью сожженных танков, пылью рухнувших чьих-то домов — таких же девятиэтажек.

Мирослав надеялся, что через какие-то гены, какими-то волшебными каналами связи, предки подскажут Ратмиру, как быть, как выжить, сделают его мудрее и внимательнее, помогут ему стать осмотрительнее. Сейчас, искоса глядя влево из-под бровей, он досадовал, видя, как сияет румяный и легкомысленный Ратмир — такой же ребенок, что и был, мальчишка.

Если предки не помогут — не поможет никто. Глупо надеяться, что звезда-железяка, сделанная на конвейере, будет талисманом или подсказчиком, внушающим правильные мысли. И Мирослав слишком долго прослужил в армии, чтоб надеяться на мудрость «системы» — командиров, штабов и уставов.

Молчание за столом не было тягостным или траурным. Наоборот, на кухне, где сидели эти трое — было тихо, спокойно, светло — солнце смотрело к ним прямо в окно мягким, не слепящим добрым взглядом. Некоторые считают такой взгляд солнца — добрым знаком, мол, все будет хорошо. Не правда, солнце — любопытный бог, и его пристальный взгляд означает, что будет интересно. А хорошо или не хорошо, не известно.

Мирослав очень любил историю и на полках сделанных его руками шкафов пылились сотни книг, в основном, исторических. В свое время удалось привить любовь к истории и Ратмиру. Почему-то отец думал, что это полезно для сына. Теперь он, глядя на переплеты героических саг и научных исследований разных войн, не понимал в чем эта польза. За чем ребенку было тратить столько часов на пыльные страницы, что дали ему все эти истории геройски погибших давным-давно людей? Если бы он больше гулял и лазил по деревьям, это было бы полезней. Если бы он тогда был вместе с теми хулиганами, что грабили яблочный сад, и ему тоже пару раз прострелил бы сторож задницу соляным зарядом, — этот опыт был бы полезнее сейчас.

Мирослав смотрел на этого здоровенного широкоплечего детину, и боялся, что Ратмир обвинит его во всем этом. Но, Ратмир был так глуп, что даже не понимал, как с ним обошлись. Не понимал, что его послали на смерть, ни чему не научив, и не дав даже поесть тех сладких яблок из запретного сада.

Наелись, Ратмир, забрав Звезду, сунул ее в карман. Чай с пирогом решили пить позже — на балконе, глядя на вечерний двор.

Ратмир с отцом ушли вдвоем в большую комнату, оставив мать с посудой на кухне. Отец что-то рассказывал, как складывались судьбы соседей, разных ратмировых одноклассников, каких-то девочек, уже не девочек, которых когда-то прочили в ему в невесты. Странное дело время. Когда-то, в 9-м, в 10-м, в 11-м классах, Карина считалась его невестой. Это были целых три года, казалось бы, что более вечно? Это было надежно и точно — после училища они поженятся.

Но через пять лет, вернувшись из училища лейтенантом, Ратмир узнал, что Карина два года, как замужем, и есть уже ребенок. Самое удивительное, что он узнал об этом не сразу, а через пару месяцев — потому что забыл спросить. Ведь он уже года три, как о ней не вспоминал. Это не была измена, они друг друга не бросили, не разлюбили, просто постепенно забыли…

На вопрос матери о невесте было нечего сказать. Странное дело время. С кем-то возишься полгода, а то и год. Столько вечеров вместе, столько разговоров… А потом вместо всех их ты вспоминаешь проводницу, не зная, как ее зовут, из какого-то вагона, неизвестно какого состава. С ней были не годы, не дни, а минуты. А помнить ее придется дольше всех. «Неужели и вправду, ее ямка на заднице, — это то, что мне суждено вспоминать, шагая за порог — на ту сторону?», — озадаченно сопоставлял факты Ратмир.

— Странное дело — время, — проговорила Ратана, — твой цветок на подоконнике не цвел и не цвел, а этой весной зацвел. Погуглила, а у него оказывается период в 5 лет. Получилось, что он цвел в весну твоего поступления, в весну выпуска, и вот — теперь.

Цветок принес Ратмир из школы, он его должен был посадить, потом менять землю и горшок по мере вырастания, подсыпать золу и витамины, поливать… Это было задание, но оно было интересным — день ото дня цветок не менялся. Но, если отмечать в дневнике его рост и состояние каждый день, то окажется, что от месяца к месяцу — он растет.

Ратмир смотрел по сторонам на родные стены комнаты. Они, наоборот, уменьшались с возрастом. Понятно, это связано с ростом самого Ратмира из малыша в рослого мужика — так тебе сразу скажут. Но это упрощение. Ратмир достиг своих 190 см уже к 16 годам и с тех пор не рос. А стены комнаты продолжали уменьшаться. Может, просто появилось с чем сравнивать — огромные просторные казармы, актовые залы домов культуры… появилось представление о том, что бывают помещения гораздо больше этой комнаты или школьного класса. Теперь комната казалась крошечной, игрушечной и хрупкой, как детский домик для кукол.

Но здесь было тепло и уютно, как в том сказочном дупле большого дерева, где жили добрые плюшевые звери из детства. И правда, тут все вокруг было деревянное, сделанное руками отца, оно дышало и пахло деревом, древесной стружкой, и, наверное, руками отца. Ратмир успокоился в этом дупле, словно руки отца, как мощные ветки, как твердая живая кора, заслонили его, хоть на эти несколько часов от войны. Ратмир не боялся ехать на болота, он поедет на болота в свой час, но сейчас он рад побыть тут, «в отцовском укрытии».

На балконе они сидели втроем на скамеечке, сделанной из бревна, пили чай с яблочным пирогом, смотрели на двор, где визжали, играя дети, покрикивали иногда мамки, лаяли время от времени собаки. Посреди двора стояло, как всегда, «ихнее» дерево. В этих полустепных краях большие деревья — редкость. Вот в их дворе оно было, настоящее чудо. Сейчас оно едва шевелилось на слабом ветре, бодро зеленело и смотрело на этих троих.

Ратмир вдруг живо представил, как где-то глубоко-глубоко под землей сейчас качают из грунта воду и минералы мощные корни. Черные шланги, вгрызшись через камни и глину, ворочали все, что было под этим двором. Представил, как по стволу по множеству маленьких труб качается вверх и в ветви вода. Странно, но Ратмир никогда не мог себе представить фотосинтез.

Как это, как? Какие-то электромагнитные колебания от источника за сотни тысяч километров отсюда, вступают во взаимодействие с этими листьями и приводят все это в движение, наполняют смыслом весь этот вековой рост дерева вглубь и ввысь. Дерево — совершенно осязаемое, материальное, тянулось и росло, повинуясь чему-то незримому и эфемерному. Искало «это», поворачивая ветви неимоверным и долгим усилием, ловя каждый взгляд этого желтого ока из синей бездны. Набираясь от этого взгляда силой, мощью и долголетием.

Ехал в Черностепь в тихом ночном поезде, растянувшись на верхней полке, глядя, как в зеркале на двери, мелькают, отсчитывая километры и минуты огоньки фонарей. Железный стук колес, равномерно, как часы, отстукивал время, отделявшее его от дома, от родителей и того дерева, от всего, что было «до», и приближали его к тому, что будет «после». Ему было слышно, как со стуком железяк, укладываются, как перегородки, непреодолимые и непреклонные заграждения, между прошлым и будущим, такие, чтоб нельзя уже было вернуться назад.

На аэродроме 11-й дивизии жар шел от бетона, на солнце плавились грузовики, вертолеты и солдаты, обвешанные железом. Пахли расплавленные потные кирзачи и хэбэшка, тенты на грузовиках. Капитан с летными петлицами махнул ему рукой и указал на вертушку, уже крутившую лопастями на дальней площадке. Ратмир, закинув на плечо, вещмешок, подхватив рукой сумку-баул с хавчиком «из дома», побежал туда, дыша горячим паром.

В вертолете с ним летели штабные — в кителях и брюках, при галстуках, сложив одинаковые серые кейсы на колени, усевшись на скамейке вдоль борта. Ратмир любил летать на военных транспортных вертолетах. Кабина была настежь открыта, и можно было зайти к пилотам, угостив их пирогом, посмотреть из кабины вперед. Перетереть с ними всякие сплетни. Летуны знают все, что творится в армии лучше другого штабиста. Но у этих новостей особых не было. С Каулнина по-прежнему вывозят много трехсотых и двухсотых, обратно сейчас массово тащат молодняк — лейтенантов, только что выпустившихся из училищ. Массово идет замена среднего комсостава на всех границах. Но везде все тихо. В том числе и на болотах царит сонное и безмятежное спокойствие.

Ратмир открыл иллюминатор и курил, глядя вниз, на зеленые луга, плавно уже переходившие в лесные островки, а потом и в целые лесные моря. Штабные сидели молча, повтыкав в уши наушники от телефонов. Кто-то смотрел кино, кто-то, глядя в иллюминатор, слушал музыку, кто-то во что-то играл.

Пилоты хвалили яблочный пирог и сетовали, что им-то угостить капитана не чем. Узнав, что Ратмир не взял ничего от комаров, рассмеялись.

— Пацан, пуля — дура, а комар болотный — молодец. Этот везде достанет. Огромный, когда летит — гудит так, что уши закладывает, а жало — как острый кинжал. Бесстрашный, сука, знает, что прихлопнут его, а все равно атакует. На смерть идет, лишь бы крови твоей выпить. А хлебнет так, что сразу минус пол литра. И обязательно болячкой какой-нибудь наградит на память. Война будет-не будет еще не известно. А твой комар уже ждет тебя, уже знает о твоем назначении, жало точит, яд вырабатывает.

Хохоча так, летуны подарили Ратмиру баллончик с каким-то мерзопакостно пахнувшим гелем — мазаться, чтоб комар побрезговал и не укусил.

— А как прибудешь в часть, сразу иди к медикам. Так и скажи, что мол, «сами мы не местные», никакой протирки нет, никакой таблетки нет, грамоте болотной не разумеем. Тебе тогда хоть объяснят, как там жить надо и косметичку нормальную дадут с мазями и микстурками.

Ехал в батальон на уазике — старом и убитом, как положено полевой машине. Незнакомо вокруг было все. Запах насыщенный, терпкий, как под мышкой, с постоянно меняющимися тональностями. Гул жужжащей мошкары, слышный даже поверх движка машины. И Ратмир никогда еще не видел столько много деревьев. Это было их царство. Деревья в полустепи были одинокими старцами, похожими на волхвов, на старейшин племени. Казалось, они там правят, возвышаясь над степной пустотой. Деревья в Каулнине были похожи на интеллигентных пенсионеров. Они стояли маленькими скромными группами, в основном на перекрестках или стройными рядами вдоль улиц, как в очереди за молоком в льготном магазине. Каулнинские деревья были дисциплинированные, вежливые, изо всех сил старались не мешать людям суетиться и бегать туда-сюда, аккуратно приподнимали ветви, чтоб не мешать играться детям.

А здесь, на болотах, деревья стояли толпой, толкались ветвями, корнями, шумно ругались листвой между собой, споря за маленькие лужи и ручейки, за щелочки чистого неба с солнечным светом. Они были свирепы, готовы в любой момент вступить в борьбу с соседом. Казалось, Ратмир слышал напряженный их скрип, какой, бывает, издают штангисты или сцепившиеся борцы, или мужики, давящие друг друга в арм-реслинге. Такая смесь лютости, войны всех против всех, готовности к быстрой расправе и способностью к расчетливому противостоянию с врагом «в долгую», на много лет, превозмогая его наиболее стратегически выверенным движением роста корней, правильным маневром веток, учетом преобладающего направления ветра, прогноза колебаний влажности и температур.

Ратмир охреневал глядя на это буйство зеленой неукротимой энергии, сочетающий секундный маневр какой-то стрекозы и ее однодневный жизненный план с вековым противостоянием высоченных многоярусных деревьев, отчаянными мечтами юных зеленых побегов и хмурыми воспоминаниями лежавших, на половину утонув в мох, заросших старых бревен.

— Не бойтесь, капитан, привыкнете, — говорил ему веселый и по-восточному раскосый сержант — водила, — человек такая тварь, что везде привыкнет, прорастет и окрепнет. Единственное, тут бы не позеленеть от тоски… Но, глядишь, лавандосы скучать не дадут.