Излечи от ненависти

11 ГЛАВА

— Нет, — отрицательно мотнула головой, в очередной раз выражая свой протест.

Кира свела недовольно брови на переносице, а следом взмахнула возмущённо руками и отвернулась к окну, отходя от меня на пару шагов.

— У нас нет вариантов, Катя! — обречённо повысила голос блондинка.

Ей не нужно было стоять лицом ко мне, чтобы я и так поняла, что девушка злится и даже… в отчаянии. Ведь она была права. Мы перебрали разные «сюжеты», и только один оставался подходящим. Но сейчас я собиралась ехать к родителям, и желала оттянуть принятия решения на максимальный срок.

— Дай мне время, — мягко произнесла, поднимаясь с дивана и направляясь в прихожую, по пути подхватывая сумочку. — Я хочу провести этот день с родителями. Это единственное, что напоминает мне об относительной стабильности.

Хранительница молчала, но я ощущала её присутствие рядом. Знала, что перечить мне не посмеют. Кира потеряла родителей, сестру, и осознавала ценность семьи. В конце концов, однажды мне придётся всё «это» оставить, переходя в мир сверхъестественного. Нельзя жить в двух «мирах», это чревато последствиями.

— Я вернусь не позже одиннадцати вечера. Приходи. Мы всё обсудим ещё раз, — напоследок произнесла, открывая входную дверь и покидая квартиру.

Кира ничего не ответила, молча принимая моё решение.

Стоило перешагнуть порог элитного ЖК, как тут же абстрагировалась, но продолжала оставаться начеку, прислушиваясь к интуиции, которая в разы усилилась, стоило нам произвести обмен с Нэрайем. «Сюрпризов» не было нужно, и все прекрасно осознавали, что за мной могут выставить слежку. Вряд ли сразу схватят и придадут казни, скорее будут выжидать, чтобы напасть неожиданно, застать врасплох. Но даже тогда я буду готова, и попытаюсь дать отпор.

Находясь подле Леванта и Киры я поняла, что более никому не позволю управлять мной, считать за слабую девчонку. Охотники видели меня будучи обычным человеком, как и Марбас, но с тех пор многое переменилось. Безусловно, что-то может выбить меня из колеи, от этого никто не застрахован, но я уже не буду дрожать, как осиновый лист на ветру, и не впаду в состояние ступора, отдав свою жизнь на волю случая. Если мне и суждено умереть в ближайшее время, то даже это произойдёт по моим правилам.

Находясь в городе, заехала в довольно-таки популярную кондитерскую за любимыми мамиными пирожными, попала в пробку, отчего опоздала на званный обед практически на два часа. А стоило покинуть машину, как на меня налетела мама, крепко обнимая и прижимая к своей груди, словно мы не виделись год.

— Ещё немного и ты меня задушишь, — наигранно прохрипела, обнимая родительницу в ответ, прикрывая глаза, вдыхая родной запах.

Мама слегка отстранилась, прикасаясь ладонями к моим плечам и бегло осматривая моё лицо, словно выискивая что-то важное.

— Ты вернула свой цвет волос, — выдохнула родительница, прикасаясь крайне аккуратно к моим локонам, разметавшимся по плечам.

— Да, — только ответила, улавливая, как женщина делает едва заметный судорожный вздох.

Она никогда не была глупой, и прекрасно понимала, что смена моего имиджа произошла не из-за неожиданного «хочу». Мама знала, что я посещаю психолога, пусть и мы никогда не поднимали эту тему. Слишком мудрая и терпеливая. Она ждала, когда я сама раскрою свои тайны и «боль», и, возможно, когда-то я и планировала поделиться, но не сейчас, когда знаю правду. Родителей стоит держать, как можно дальше от сверхъестественного мира.

— Где отец? — ровно поинтересовалась, внимательно осматривая пространство вокруг, но более никого не замечая.

— Решает какие-то рабочие моменты в кабинете. Пошли в дом. Сегодня особенно холодно.

Да, на удивление сегодня температура ночью опустилась ниже нуля, того и гляди пойдёт снег, но я уже иначе ощущала холод. Но видя, как родительница сильнее закуталась в лёгкую шубку, поспешила к дому.

— Я схожу за папой, — произнесла, стоило нам зайти в помещение и избавиться от верхней одежды и обуви.

Мама коротко кивнула, вновь проведя ладонью по моим волосам, мягко и тепло улыбаясь.

— Пока распоряжусь, чтобы разогревали еду, — ответила женщина, отпуская меня.

За моё отсутствие, в доме ничего не изменилось, разве что шторы сменили на более тяжёлые. Будучи ребёнком, я любила бегать по этим длинным коридорам, а сейчас ощущала некий холод, сковывающий моё сердце. Возможно, это последний раз, когда я нахожусь здесь, но желание запомнить каждый уголок отсутствует. Всё стало каким-то… нейтральным, обыденным. И даже забавно, как быстро может измениться жизнь. Ведь совсем недавно я была «звездой» с далеко идущими перспективами, а сейчас вынуждена прятаться от всего мира.

Перед кабинетом остановилась, прислушиваясь к малейшим звукам, но в доме была очень хорошая звукоизоляция, поэтому могла только слышать шорох листвы сквозь слегка приоткрытое окно в коридоре. Подняв руку, постучала костяшками пальцев по дубовой двери, и спустя пару секунд, зашла в помещение.

Что-то было не так…

В воздухе царила непривычная атмосфера, а вокруг отца отсутствовала аура. Впрочем, при моём появлении, мужчина сразу поднялся со своего кресла и обогнул стол, останавливаясь в метре от меня, и внимательно разглядывая, словно что-то вознамерился найти постороннее.

— Мама сказала, что ты занят работой. Я решила тебя отвлечь, — мягко улыбаясь, произнесла, бросая короткий взгляд на стол, где кроме закрытого ноутбука и аккуратно сложенной невысокой стопки бумаг более ничего не находилось.

Отец ничего не ответил, продолжая разглядывать меня, и это… пугало. Было что-то странное в этом взгляде, непривычное. Мы не виделись пару месяцев, а по ощущениям, целую вечность. Я всегда могла рассчитывать на поддержку отца, и только подле него ощущала полную безопасность, но сейчас что-то изменилось. Мне хотелось спрятаться от этого сканирующего взгляда, а то и вовсе уехать. И мужчина будто был полностью закрыт от меня, что крайне странно, учитывая, что это всего лишь человек.

— Всё в порядке, пап? — ровно спросила, принимая более непринуждённую позу, чуть склоняя голову к плечу.

— Ты изменилась, — задумчиво протянул мужчина, приближаясь ко мне и, как и мама, прикасаясь ладонью к волосам.

— Да. Решила вернуться к естественности, — пожала плечами, чувствуя между нами какое-то незримое напряжение, пропитанное тайнами.

Вновь молчание, и взгляд отца становится более задумчивым, а вскоре и вовсе кажется, что отец куда-то проваливается в собственные мысли, отгораживаясь не только от меня, но и от всего мира. Кажется, проходит не меньше часа, на деле же не более двух минут. Папа убирает руку от моих волос, разворачивается, откладывая свой телефон на стол, а после вновь оборачивается ко мне.

— Пообедаем, а после обо всём поговорим, — слегка улыбаясь, резюмирует мужчина, протягивая мне локоть, за который неуверенно берусь.

Создаётся ощущение, что мы чужие друг другу люди, и это пугает. Что-то явно не так, но в данный момент не получается ухватить «истину», она постоянно ускользает от меня, или же я не смею замечать очевидного.

Обед протекает спокойно. Я задаю вопросы родителям, интересуюсь их последними поездками, отвечает в основном мама, тут же говоря, что привезла мне подарки. Когда наступает время десерта, и чай разлит по фарфоровым нежно-голубым чашкам, отец берёт роль «следователя» на себя.

— Дочь, ты давно не появлялась на сцене. Новости о тебе постепенно затихают. Мы с мамой хотим знать, что происходит, — спокойно интересуется, дела глоток чая, смотря на меня поверх кружки.

Напрягаюсь, но выдаю робкую улыбку, хотя лучше бы провалилась под стол.

Но, как говорят, перед смертью не надышишься.

— Я больше не хочу быть певицей, — честно отвечаю, ловя шокированный взгляд мамы. — Это решение давно зрело, а стоило записать последний клип, и осознала, что это не то, чему хочу посвятить свою жизнь.

— Чем же ты хочешь заниматься? — поинтересовался отец, чуть суживая глаза и, кажется, поддаваясь слегка вперёд.

— Пока не решила, — непринуждённо пожимаю плечами. — У меня достаточно финансов, чтобы пока заниматься поисками «себя». Планирую отправиться в путешествие по Европе, — нагло вру, беззаботно улыбаясь. — А ещё, я кое с кем встречаюсь.

Последнее не обязательно было озвучивать, но раз уж начала, то нет смысла увиливать. Белорецкий бы сразу корону на голову нацепил, озвучь я подобное при нём. Может я и не особо желала быть с ним, но, если откинуть наше прошлое, то будущее уже предрешено. Нам не быть порознь, и лучше поведать часть правды родителям сейчас, чем потом краснеть и искать подходящие слова.

— Кто он? Мы его знаем? — с едва уловимым напряжением, спросил папа, со стуком ставя кружку на блюдце.

— Нет. Он из Санкт-Петербурга.

«Почти», — вношу мысленную поправку, делая очередной глоток травяного чая.

— Ты должна нас познакомить.

— Пап!

— Владлен!

Мы вскричали с мамой практически хором, смотря исключительно на отца, но тот и бровью не повёл, продолжая буравить меня взглядом пронзительных голубых глаз.

Что и говорить, а я была копией отца, и в детстве часто слышала от него, что лучше бы я пошла в породу матери. Тогда я не придавала этому особого значения, а сейчас задумалась. И тут же в голове всплыли странные вопросы папы, и то, что я не видела его ауры и словно… не чувствовала.

«Нет. Я сама себя накручиваю», — упрямо твердила, крепко сжимая салфетку, лежащую подле тарелки с десертом.

— Мам, я бы хотела поговорить с папой наедине. Мы отойдём? — мягко попросила, бросая взгляд на родительницу.

Её вопросительный взгляд был больше любых слов. Она переживала оставлять меня наедине с отцом, словно знала что-то, хотя скорее всего для неё был неожиданным столь резкий напор своего мужа на дочь после долгой разлуки.

Неуверенно, но мама кивнула…

— Хорошо. Но ты останешься на ужин, — твёрдо произнесла женщина, медленно поднимаясь из-за стола и, напоследок, бросая на мужчину предупреждающий взгляд.

— Поговорим в твоём кабинете, — сухо бросила, поднимаясь, кидая на стол салфетку с колен, а после покидая столовую.

Мне было тяжело. Казалось, мой мир вновь разбивается вдребезги. Я гнала от себя надуманные мысли, похожие на бред, держалась за воспоминания детства, как за спасательный круг, но стоило оказаться в нужной комнате, как ноги подкосились, и я практически рухнула на кресло, делая судорожный вдох. Обвинять отца «с порога» глупо, необоснованно. Учитывая все обстоятельства, я действительно могу видеть то, чего нет в помине, а мой отец…

«Он обычный бизнесмен, приехавший давно в Россию по делам и повстречавший мою маму, а после принявший решение о переезде. Мы — обычная семья, без тёмных тайн и скелетов в шкафу», — пыталась убедить себя, внимательно следя за тем, как папа заходит в кабинет и, выдерживая привычную манеру аристократа, садится в кресло напротив меня.

— Что происходит, пап? — первая прервала молчание, складывая руки под грудью. — Ты звонишь мне и требуешь приехать. Я ещё могу это принять за беспокойство и нашу долгую разлуку, но твои слова о моём самочувствии, вопросы о снах… К чему всё это? — сходу спрашиваю, не желая ходить вокруг, да около, но оставляю козырь припрятанным.

— Я переживаю за тебя, Катерина, — мягко и в то же время твёрдо отвечает, закидывая ногу на ногу. — Ты ещё больше начала отдаляться от нас с матерью, и это ненормально. Я разговаривал с психологом…

— Ты разговаривал с психологом? — не выдерживаю, прерываю родителя, распахивая широко глаза.

— Моя дочь молчит. Что я должен был делать? — риторически вопрошает, словно даже обиженно бросая взгляд на стол.

— Я не всегда всё говорю вам с мамой, и ты это прекрасно знаешь. Почему именно сейчас проснулся такой… контроль?

— Ты резко исчезла, Катя. Это в первый раз, — вздыхает отец, вдруг потирая переносицу, словно сильно устал.

Хмурюсь, ощущая себя виноватой, а ещё глупой. Напридумывала себе невесть чего, а родители просто переживают за меня. И да, я впервые вот так исчезла, неожиданно дав знать о себе спустя время. Но не думала, что папа обратится к психологу, пытаясь порыться в моих мозгах и поступках.

— Прости, — коротко выдыхаю, смотря на мужчину в упор. — Кое-что произошло, и я решила… взять перерыв. Да, я должна была предупредить вас с мамой, но в тот момент мне хотелось просто исчезнуть, — опять вру, осознавая, что это уже вошло в привычку.

После нашей первой встречи с Белорецким одиннадцать лет назад, мне пришлось быстро учиться тому, что никогда не было присуще моей натуре, враньё — в том числе. Никто не знал правды до недавнего времени…

Взгляд отца слегка ожесточился, глаза, кажется, блеснули чем-то опасным, становясь ярче, а после веки плотно сомкнулись, чтобы спустя пару минут распахнуться вновь, с уже с привычными мне тёплыми и такими родными глазами.

— На счёт снов… — решила пойти в ва-банк, затаив дыхание на мгновение, видя, как резко напрягся отец. — Мне снятся кошмары. Точнее один. На протяжении пары недель.

Чего я ждала? Без понятия.

Мужчина и так был напряжён, а сейчас и вовсе не двигался, смотря словно сквозь меня, и вдруг, на какие-то жалкие секунды, я увидела всплеск необычной тёмно-синей субстанции, исходящей от тела отца, но тут же всё исчезло. Невольно дёрнулась вперёд, вовремя вцепившись руками в подлокотники кресла.

— А, как самочувствие? — хрипло, даже бы сказала, сдавленно, спросил папа. — Головные боли, усталость, может, обмороки?

— Откуда ты…, - начала ошеломлённо, но более ничего не смогла сказать, так как слова застряли поперёк горла.

Мозг медленно, но выстраивал цепочку происходящего, в то время как я ещё пыталась хвататься за ту «нормальную» реальность, в которой существовала и росла много лет. Только вот по задумчивому и решительному взгляду отца, по его сжавшемуся кулаку на подлокотнике кресла, быстро всё поняла, тут же вскакивая с кресла и делая пару шагов назад спиной, словно в желании побега.

Я могла бы спросить напрямую, но, если мои подозрения беспочвенны, то буду выглядеть глупо, возможно, и вовсе сумасшедшей. Родителям и так не сладко пришлось со мной, а тут новости ещё хлеще. Не могла «подступиться» ни с одной из сторон, как бы ни искала решение в голове.

Отец поднялся следом, выглядев при этом решительно. Казалось, он читает мои мысли, что упростило бы абсолютно всё, вот только…

— Мы не обычные люди, Катерина. Хотя твоя мама — чистокровный человек, — твёрдо произнёс отец, а для меня это стало началом конца.

Сделав судорожный вздох, замерла, глядя исключительно в лицо папе, осознавая, что вот теперь точно ничего не будет, как прежде.

— Что? — только смогла отстранённо спросить, словно данная реальность не принадлежала мне.

— Присядь, Катерина. Я всё расскажу тебе. Скрывать более нет смысла, истинную сущность не утаить, я бы мог, но…

— Ты бы мог — что? — чуть сощурив глаза, сделала шаг вперёд.

Отец резко повернул голову к окну о чём-то задумываясь, поджимая губы, а после первый сел обратно в кресло, сцепляя перед собой пальцы, и кивком головы указывая на мебель напротив себя. Я же…

Во мне клокотал клубок эмоций, начиная от опустошённости, заканчивая злостью. «Всего» было так много, что я ни за что конкретное не могла ухватиться, но разум твердил, что сначала надо всё выслушать, а уже потом сыпать обвинениями или самой признаваться в том, что многое мне успели поведать, но по иной причине.

— Сядь, — более жёстко произнёс папа, взглянув на меня столь пронзительно, что идти наперекор не хотелось.

Выполнив указ мужчины, сложила руки под грудью, смотря с каплей недоверия на оппонента. Задевало то, что от меня скрывали нечто «подобное», а самое извращённое в том, что жизнь не первый раз сталкивает меня со сверхъестественным, словно насмехаясь и давая понять, что от «себя» не убежать.

«Вот уж точно превратности судьбы».

— Я начну по порядку, дочь. Просто слушай, не перебивай. Вопросы оставь на потом, — холодно, будто чужой человек, произнёс отец.

Только кивнула коротко в ответ, поджимая губы.

— Мы принадлежим к одному из самых древних родов ведьм. Верховных ведьм. Это высшая каста среди нам подобных. Я родился семьдесят четыре года назад в северном американском клане. Родителей убили, когда мне едва исполнилось три года, и я какое-то время жил у близкой подруги матери. Ещё будучи ребёнком решил, что буду жить обычной человеческой жизнью, и уберегу свою семью от мира, в котором мне суждено было родиться. В нынешних книгах и фильмах слишком романтизируют сверхъестественные начала, на деле же, кроме боли, ужаса и постоянного выживания нет ничего.

Папа резко выдохнул, нервно дёргая губой. Взгляд налился чем-то тёмным, неведомым мне и… пугающим. Передо мной сидел не тот тёплый и милый мужчина, оберегающий и любящий, а жестокий и беспощадный монстр, искусно скрывающий настоящую сущность многие годы. Удивительно, что за столько лет он не рассекретил себя хотя бы перед мамой.

— Когда мне исполнилось двадцать пять лет, произошла инициация. Это процесс, когда юные ведьмаки вступают в свою полную силу, и уже могут только улучшать навыки. На протяжении пяти лет я упорно тренировался, учился, наблюдал, искал. Набрался достаточного опыта и знаний, чтобы покинуть клан максимально незаметно, скрыв за собой все следы. Какое-то время жил в Чехии, уединённо. Каждый день скрывал свою сущность всё больше и больше. Скрывшись достаточно хорошо от мира, в котором родился, перебрался в Россию и повстречал твою маму. Построить обычную человеческую семью было весьма логичным и правильным, учитывая, что пересекаясь с себе подобными оставался для них «никем». А когда родилась ты, я сразу почувствовал в тебе силу, чего надеялся избежать.

Нахмурившись, вонзилась пальцами в мягкую кожу рук, причиняя себе боль, но в данный момент это совершенно не волновало. Моя реальность рассыпалась на глазах, словно песок утекал сквозь пальцы, и я осознавала, что более нет смысла даже бороться за…

«За что? Я не была человеком. Жила в иллюзии, чтобы в один момент всё начало разрушаться».

А следом криво усмехнулась, вспоминая кое-что иное, показавшееся крайне «забавным». Мне говорили, что Белорецкий предпочитал на роль любовниц ведьм, чем-то они его привлекали, а ещё могли поведать много запретного. И тут, как по закону подлости, одиннадцать лет назад Арсений зацепился конкретно за меня в том злосчастном клубе. Да, я его «истинная», он мог что-то ощутить, но сейчас оказывается, что я ещё и ведьма, а это прямо какой-то «джекпот».

— Мне удалось скрыть твою сущность. Каждый год я повторял одну и ту же процедуру, усиливая воздействие, насколько это было возможно, чтобы не навести вред тебе, но невозможно скрываться от себя постоянно. Мне удалось оттянуть момент твоего пробуждения, но делать это дальше чревато последствиями. Ты должна инициироваться, а после я вновь скрою твоё происхождение, будешь жить, как раньше…

— Стоп! — резко оборвала отца, поднимая руку ладонью вперёд и на миг прикрывая глаза.

Слышать весь этот… бред удавалось всё сложнее. Как-то гладко у отца получалось. Слишком.

— Пожалуйста, принеси мне воды с лимоном, — не открывая глаз, попросила.

Было невыносимо смотреть на человека, которому ты доверяла всю жизнь, и, который сейчас так легко распоряжается твоей жизнью и тем, что принадлежит только тебе. Отец не торопился уходить, но всё же выполнил просьбу. А оставшись одна и выждав пару секунд, достала из облегчённого джемпера телефон, более не думая, сбрасывая одно короткое сообщение и тут же пряча сотовый обратно.

«Всё зашло слишком далеко. Отец может не поверить моим словам. Примет всё за бунт», — размышляла про себя, бросая взгляд за окно, где отчётливо виднелись верхушки деревьев.

Папа вернулся довольно-таки быстро, выглядел расслабленным, но я кожей ощущала его внутреннее напряжение. А стоило мне выпить воду из высокого хрустального стакана, и…

— Я понимаю, ты шокирована. Скорее всего не веришь моим словам, считаешь их шуткой. Но, поверь, Катя. Существует иная изнанка этого мира, и тебе будет намного лучше, если никогда с ней не столкнёшься, — настаивал мужчина, сидя на краю кресла, подавшись ко мне.

Я молча разглядывала его, силилась понять, как за столько лет ничего странного не заметила. Ладно я, но…

— Мама даже не догадывалась ни о чём? — ровно уточнила, на что заслужила отрицательное резкое мотание головы.

— Я прекратил практиковать магию за несколько лет до встречи с твоей мамой.

— Но ты сказал, что спрятал мою сущность после рождения. И ещё каждый год усиливал это воздействие. Как?

— Тайно. Вне стен нашего дома, — хмуро произнёс, дёргая нервно губой, отводя взгляд на стеллаж с книгами.

Мне было крайне тяжело смотреть на отца, и я отвела взгляд, перебирая в уме воспоминания далёкого детства, желая отыскать хоть что-то, что уличит отца во лжи или ведьмовстве, но кроме счастливых моментов не было ничего, словно…

— Ты стирал или корректировал мою память, воспоминания? — затаив дыхание, принялась ждать ответа.

Ощущала, как внимательно и цепко родитель рассматривает меня, словно желая зарыться в голову. Да и в целом, передо мной сидел незнакомый мужчина: жестокий и беспощадный. Сверхъестественные существа все обладали сильным внутренним стержнем, и могли дать достойный отпор, а отец, столько лет скрываясь от себе подобных, явно оброс более внушительной бронёй, и готов был защищать себя и свою семью в любой момент.

— Ни разу, — прозвучал лаконичный ответ, в котором сразу уловила нотки лжи, но не стала акцентировать на этом внимание.

— И, что дальше? Поможешь мне… инициироваться, а после вновь наложишь скрывающие заклинания, и я заживу, как прежде? — отстранённо, с каплей холодности спросила, возвращая взгляд на отца, который в данный момент был максимально хмур, а ещё сжимал руки в кулаки, словно сдерживая своё внутреннее недовольство.

— Как прежде, уже не будет, дочь. Ты знаешь правду, и я не собираюсь корректировать твою память. Это осознание поможет тебе развить интуицию и избегать ведьм, и всех, кто живёт не по людским законам.

Криво усмехнувшись, поднялась с кресла, подходя к окну, затем к стеллажу с книгами, обходя кабинет по кругу, а после вновь останавливаясь у окна, рассматривая будку охраны и запертые кованные ворота. Сейчас для меня это являлось клеткой, и даже забавно осознавать, что всегда жила в мнимой свободе. Мне не давали права выбора, может, один раз и смогла как-то выбраться из этого… хаоса, но это было огромным везением, и я даже благодарна сейчас Белорецкому за одиннадцатилетний инцидент. Видимо, я была настолько опустошена и на «пике», что отец отпустил меня, расширил границы клетки, продолжая оставаться незримым наблюдателем в тени. Уверена, он наведывался в Соединённые Штаты чаще, чем утверждал мне, следил, чтобы моя сила вдруг не проснулась.

— Я бы хотела тебя кое с кем познакомить, — ровно произнесла, наблюдая, как к воротам подъезжает мощный чёрный тонированный внедорожник.

— С кем? — резко спросил отец.

Развернувшись, направилась к выходу из комнаты, принимая для себя решение, после которого уже ничего нельзя будет обернуть назад.

— Увидишь. Прикажи охране пропустить гостя, — приказала, останавливаясь у распахнутой двери, полу боком оборачиваясь к мужчине. — Докажи, что я ещё могу доверять тебе.

Папа выглядел крайне недовольным, глаза налились тьмой, и весьма неохотно, но он кивнул, поднимаясь и направляясь к столу, подхватывая лежащий на дубовой поверхности телефон, а после связываясь с охраной. Услышав короткий приказ, тут же поспешила на первый этаж, наспех обуваясь в уличную обувь и подхватывая из шкафа свою верхнюю одежду, которую набросила на себя уже на улице. Отец выбежал практически следом в том, в чём был, казалось, холод его совершенно не волнует, в то время как меня трясло, хотя это могло быть от нервов. Я практически сбежала по лестнице, когда недалеко от меня припарковался внедорожник, и открылась дверь, и тут же папа схватил меня цепко за руку чуть выше локтя, вынуждая остановиться.

— Отпусти, — произнесла резче, чем планировала.

Только вот мужчина усилил захват, смотря на того, кто уже покинул дорогой салон авто и стоял у основания лестницы. Когда голубые глаза, наполненные любовью и теплом, заволокло чем-то тёмным и пугающим, казалось, малейший вздох, и пространство полыхнёт. Сразу поняла, что отец считал сущность гостя, только…

— Добрый вечер, Владлен Юрьевич, — раздался позади слегка хрипловатый располагающий мужской голос.

«Он не чувствует. Не понимает», — вынесла вердикт, криво улыбаясь.

Отца перекосило ещё больше, и пальцы руки вонзались в меня с такой силой, что синяки точно останутся.

— Какого чёрта, Катерина?! — зашипел ведьмак, дёргая меня на себя, отчего я чуть не упала, успев вовремя схватиться за перила, наблюдая даже с извращённым наслаждением, как папа не может отвести взгляд от неожиданного гостя.

— Он — мой истинный, папочка, — «сладко» пропела, растягивая губы в улыбке, и тут же заслуживая непонимающий шокированный взгляд. — От судьбы не убежишь. И никакие твои манипуляции не были в силах уберечь от того, что принадлежит мне по праву с самого рождения.

Уж не знаю «как», но мне удалось вырвать свою руку из цепкого захвата, и, внимательно следя за отцом, спиной назад спустилась с лестницы, ощущая, как на плечи тут же ложатся горячие большие руки, даря относительную уверенность, которой не должно было быть.

— Давно? — отстранённо, смотря словно сквозь меня и Арсения, спросил ведьмак, словно закрываясь от нас.

— Одиннадцать лет. Я сбежала из-за него, — честно созналась, ощущая, как захват рук на плечах усилился, потяжелел, и оборотень встал ещё ближе. — Мы встретились вновь в первый день моего пребывания в Москве. Что это, если не судьба? — грустно усмехнулась. — Ты пытался защитить меня, но на самом деле ты защищал себя, папа. Боялся, что тебя найдут через меня, попытаются образумить, но можешь выдохнуть спокойно. Я более не принадлежу тебе, и да. Раз уж на то пошло, то я пройду инициацию, но не стану после что-либо скрывать.

— Так ты знаешь… — словно не слыша моих слов, выдохнул задумчиво отец, и при этом его слова и взгляды были лишены каких-либо чувств.

Я молчала, не представляя, что говорить, зато…

— Что происходит? — поинтересовался Белорецкий, перемещая меня себе за спину, и продолжая удерживать крепко за руку.

Акт «защиты» что-то затронул в моей душе, ведь не смотря на мой побег, нахождение рядом с Левантом, дразнящие разговоры, оборотень вёл себя так, словно ничего этого не было, и я единственное, что имеет для него ценность. А ещё, он защищал меня от родного отца, хотя прекрасно знал, что я привязана к родителям, и ссоры в нашей семье очень большая редкость, но сейчас, ему удалось выцепить «главное», принимая решение.

— Ты сказал, мы принадлежим к древнему роду. К какому именно? — потребовала ответ, проигнорировав любопытство Арсения.

Почерневшие голубые глаза впились в меня, словно желая перемолоть душу в крошку, растоптать, уничтожить. Я впервые видела отца таким, и это пугало. Казалось, меня проклянут, но продолжала стойко выдерживать взгляд.

— Это не важно, — резко отрезал мужчина, оборачиваясь к нам спиной, желая поскорее покинуть общество, которое ему осточертело.

— Это важно мне! — вскричала, выдёргивая свою руку из цепкого захвата и выбегая вперёд оборотня, правда, он тут же обхватил меня поперёк живота, дёргая на себя.

Возможно, некое отчаяние в моём голосе, вынудило папу остановиться и напрячься. Но он молчал, а мне нужны были ответы.

— Я всегда ощущала тьму внутри себя, то, что невозможно объяснить словами или поделиться этим у психолога. Ты бы мог рассказать мне правду, успокоить, но вместо этого был одержим собственной безопасностью, не смея даже предположить, что чувствовала я! — сыпала обвинениями, повышая голос, ощущая, что ещё немного и из глаз потекут слёзы.

Но своей «тирадой» смогла что-то затронуть в ведьмаке. Сначала, он дёрнулся, словно от удара, а после, очень медленно обернулся полу боком, смотря исключительно на меня и избегая Белорецкого, словно того и вовсе не было.

— Карэш, — отстранённо обронил отец. — Это наша настоящая фамилия, Катерина. И лучше вернись в дом, мы не закончили разговор. А ты, — замолк ведьмак, всё же бросая взгляд на оборотня. — Проваливай отсюда, щенок. Может судьба и соединила тебя с моей дочерью, но за один стол мы никогда не сядем.

Жёстко, грубо, и явно у отца есть какие-то личные счёты с оборотнями. Вот только Арсений никакой-то мальчик, и ведьмака он не боялся, даже с места не шелохнулся.

— Я уеду с ним, папа, — быстро произнесла раньше, чем волк за моей спиной успел что-либо сказать.

Мужчина напротив нахмурился ещё больше, помрачнел, набирая в грудь больше воздуха и сжимая кулаки, что есть сил. Мне причинять вред не станет, да и Арсению побоится, ведь непредсказуема моя реакция. Я выбрала из двух зол меньшее, сразу рубанула пуповину, и не оставила себе дороги назад. Впрочем, отец отойдёт, но нужно время.

— Я не смогу защитить тебя, дочь, если ты выберешь его, — воспользовался ещё одним аргументом ведьмак, хотя выглядело это, как дешёвая манипуляция.

— Ты уже давно не смог защитить меня.

Да, больно, неприятно, и отец дёрнулся от моих слов, словно от пощёчины, а после, не в силах смотреть в мои глаза, развернулся и скрылся за массивными дверями дома.

— Едем, — сухо бросила Белорецкому, и мужчина не стал со мной спорить.

Мы молча разместились в автомобиле, охрана пропустила нас без проблем, а я вдруг ощутила тотальную пустоту, словно всё внутри меня выжгли, оставив одни руины, с которыми я не знала, что делать.

— Карэш, — ровно протянул Арсений, едва мы покинули территорию коттеджного посёлка. — Древний род ведьмаков. Вымерший много лет назад.

Данная ремарка не особо прояснила ситуацию, даже добавила больше вопросов, но странно иное. Сейчас я не испытывала отчуждённости в присутствии Белорецкого, и не желала выцарапать ему глаза. Казалось, он единственный, кто не предаст, и поможет разобраться в происходящем, вот только…

«Смогу ли ему довериться целиком и полностью я?».