Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества

«Красная тройка» продолжает работать

Смертельная радиосеть в Швейцарии — Измена была на самых высших уровнях Германии — «Вертер» остался неопознанным до сегодняшнего дня

«Красная капелла» была разгромлена. По меньшей мере, в немецкой сфере влияния. И все же те, кто теперь думал, что с изменой Германии покончено, ошиблись. Наоборот: количество предательских сообщений из Германии возросло почти невероятным образом.

На этот раз, однако, сообщения передавались в Швейцарию в сеть «Красная тройка», которой руководил Александр (Шандор) Радо.

Шандор Радо

Александр Фут

Швейцария уже перед войной была предпочтительным местом действия для советского шпионажа. В 1937 году важный агент красных Мария Шутц, псевдоним «Соня», была отправлена в Швейцарскую Конфедерацию с приказом создать там шпионскую группу против Германии. Соне были подчинены два советских агента — англичане Александр Фут и Билл Филлипс, которые вместе сражались в «Интернациональной бригаде» в испанской Гражданской войне. В Ко-сюр-Монтрё разместилась первая нелегальная радиостанция. После того, как радиосвязь в декабре 1940 года была налажена, «Соня» была снова отозвана.

Теперь новым могущественным шефом всей сети Красной армии в Швейцарии был Александр Радо. В Женеве он создал для прикрытия картографическое бюро «Геопресс», на Рю де Лозанн, 113. Его сотрудниками были, среди прочих, его жена Хелена, Эдмонд Хамель и его жена Ольга. Агентурными псевдонимами этой супружеской пары были «Эдуард» и «Мод». Далее Рашель (Рахиль) Дюбендорфер, псевдоним «Сиси», Маргарет Болли, Георг Вильмер и его жена Иоханна с псевдонимами «Лоренц» и «Лаура». Наряду с ними на Радо работал еще ряд агентов и радистов.

Его источники информации были действительно первоклассными. Тремя самыми значительными из них были:

Пакбо. За этим сокращением скрывалась агентурная группа итальянских коммунистов, которые работали как в Германии и Италии, так и в Швейцарии.

Швейцарский доктор философских наук Франц Йозеф Ксавер Шнипер, официально журналист, леворадикальный интеллектуал с лучшими связями с майором швейцарской разведки Хаузаманом. Шнипер добился своего откомандирования в управление швейцарской контрразведки. Через него самую тесную связь со швейцарской разведкой установил самый важный человек этой «Красной тройки»: Рудольф Рёсслер, он же Зельцингер.

Рёсслер, псевдоним «Люси» или «Люци» («Lucy»), был немецким эмигрантом. Он был родом из Кауфбойрена, некоторое время был редактором газеты «Augsburger Allgemeine Zeitung» и затем руководил в Берлине Немецким театральным народным союзом. В 1933 году Рёсслер эмигрировал в Швейцарию и работал как ловкий агент разведки как для Швейцарии, так и для Чехословакии до ее крушения. Через Радо он теперь работал также и на Советский Союз. Рёсслер был настоящей шельмой. Он не только блистал с офицерами швейцарской контрразведки, но и в немецком посольстве всегда был приятным гостем. Уже во времена «Красной капеллы» Рёсслер располагал первоклассными источниками информации в Германии. Его сотрудники были настолько хорошо проинформированы, что они должны были сидеть в самых высоких военных кругах, вероятно, даже в непосредственном окружении Адольфа Гитлера. Основной источник Рёсслера работал под псевдонимом «Вертер». После разгрома «Красной капеллы» Кремль получал от этого источника самую лучшую, смертельную для Германии информацию.

Рудольф Рёсслер

Самым гротескным было то, что немецкая служба радиоподслушивания могла изо дня в день перехватывать все, что предавалось, но источники так никогда и не были найдены и утечки не были прекращены. Кто-то на самом верху должен был планомерно предотвращать это.

Бывший полковник Абвера В. Ф. Флике сообщал об этом в своей книге «Агенты радируют в Москву»:

«Служба радиоразведки и радиоперехвата могла постоянно констатировать, что русские были прекрасно проинформированы обо всех фазах немецкой подготовки. Они знали все стоящие на фронте и в резерве части. В отличие от этого, однако, немецкая разведка совершенно ничего не знала о развертывании крупных сил, которое происходило за русским фронтом в „носу“ между Орлом и Белгородом и к югу оттуда. С зубовным скрежетом немецкие аналитики определили, что для „Красной тройки“ в этой решающей фазе всей войны на Востоке не осталось ничего тайного».

Затем пришло время наступать. 4 июля 1943 года Гитлер обратился со страстным призывом к войскам, подготовленным для ограниченного в пространстве наступления. И немецкие дивизии начали наступление, которому суждено было стать их последним наступлением на Востоке.

Наступление это не оказалось для Советов неожиданным; «Красная тройка» сообщила о нем еще за три месяца. Они знали, что вместо первоначальных планов была принята идея наступления в двух направлениях с ограниченной целью севернее Белгорода и севернее Малоархангельска. Они знали, что в районе наступления была собрана одна треть всех немецких танковых сил Восточного фронта: 15 танковых дивизий, одна быстрая и 14 пехотных дивизий. Уже первый день боев продемонстрировал ошибочность оценки советских оборонительных возможностей.

В немецких фронтовых штабах ломали себе голову, откуда появилось превосходство русских в вооружении и технике точно там, где атаковали немецкие войска. Как стало возможно, что русские в точности знали слабые места в немецком фронте и нанесли удар именно по ним. Или, когда немецкие танки между Курском и Орлом столкнулись с от 10 до 15 находящимися друг за другом оборонительными позициями и все еще не пробили их. Причиной всего этого была деятельность «Красной тройки», которая еще за месяцы до предстоящего немецкого наступления сообщила о нем в Москву.

14 июля немецкое наступление между Орлом и Белгородом выдохлось. На следующий день русские к северу от Орла перешли в контрнаступление. До 17 июля они разбили немецкие позиции на глубине до 50 километров. Теперь немецкие потери в танках составляли почти 2500 машин. И 22 июля Радо передавал:

«Директору.

От Красного через курьера.

Главнокомандование сухопутных войск планировало только локальное наступление на Восточном фронте, чтобы взять Курск через 5 дней, за что было готово пожертвовать солдатами двух дивизий и 600 танками. Из-за провала наступления и очень высоких потерь большое замешательство царит в главнокомандовании сухопутных войск, Верховном главнокомандовании Вермахта и в штабе фон Клюге. До 11 часов вечера немцы потеряли три дивизии полностью и четыре дивизии частично. Вследствие этого стало необходимым переформирование. Резервы и материал на Восточный фронт движутся из Берлина, Ганновера, Касселя, Людвигсхафена, Кайзерслаутерна, Штутгарта, Карлсруэ, Ульма, Бреслау, Загана, Франкфурта-на-Одере. Клюге потерял одну четверть имеющихся в его распоряжении самолетов и одну шестую часть танков. Дора».

Александр Фут, активный британский советский шпион Александра Радо, который позже перешел на другую сторону, в своей книге «Руководство для шпионов» сообщает о деятельности Рёсслера:

«Он поставлял не только сведения об использовании немецких войск, сведения, которые могли исходить только из Верховного главнокомандования Вермахта на Бендлерштрассе, но и получал, кроме того, такие же хорошие сведения из главнокомандования Люфтваффе и управления военно-морского флота. Оба последних источника имели скорее вспомогательное значение, так как Центр, естественно, в первую очередь интересовался передвижениями войск, но „Люси“ мог также получать и поставлял сведения о перемещениях немецких самолетов и кораблей, и время от времени добавлял сообщения о немецком экономическом производстве и науке. Например, я могу вспомнить, что он в 1941 году отправлял сообщения об изготовлении летающих бомб и о планах создания десятитонных ракет».

Фут уверяет, что «Люси» сообщил о точной дате немецкого нападения за две недели до начала Восточной кампании. Но о немецких источниках «Люси» этот англичанин на службе советской разведки тоже ничего не мог сообщить.

«Люси» лишь как-то сказал Футу:

«…, что чистка после покушения 20 июля 1944 года значительно уменьшила количество его источников. Тем не менее, ему также после этого удалось получать документы в удивительном объеме, которые он просил меня брать с собой в Париж для последующей передачи в советское посольство в Берне. Чистка и последовавшее за ней почти полное уничтожение какого-либо движения сопротивления в Германии, очевидно, только побеспокоила его и временно поставила в неприятное положение, но отнюдь не лишила его источников».

Рудольф Рёсслер не был дешевым агентом. Снова и снова он требовал от Радо денег, денег и опять денег. Он получал твердое ежемесячное жалованье в размере 7000 швейцарских франков, которых ему всегда не хватало; он постоянно требовал новые, многочисленные особые премии.

Немецкие органы были бессильны. Они, разумеется, могли контролировать с помощью радиоперехвата опасные линии радиосвязи, которые оперировали на нейтральной земле Швейцарии, и, наконец, также смогли расшифровывать радиограммы, но они не могли заставить эти радиостанции замолчать. Постепенно немецкой контрразведке удалось внедрить агентов в группу Радо, все же и они так никогда и не приблизились к источникам. Служба радиоперехвата лишь с помощью длительного сравнения предательских сообщений определила, что донесения «Вертера» из главнокомандования сухопутных войск подписывались «Тедди», из штаба командующего армии резерва — «Ольга», из министерства иностранных дел — «Анна», из главнокомандования Люфтваффе — словом «Штоффен». Кем были эти люди, которые даже после ужасного конца «Красной капеллы» продолжали эту огромную измену, никогда не стало известно.

Масштаб этой гигантской измены можно осознать только благодаря точному знанию радиограмм.

Например:

«10.10.1943

Директору

От Вертера, 5 октября.

a) Между Волховым и участком Ленинграда генерал Линдеман 30 сентября приступил к оставлению передовых позиций.

b) В районе к северу от реки Луги работоспособное население две недели назад было собрано и депортировано в Эстонию и Латвию. Большинство депортированных используются в Латвии для строительства блиндажей, бомбоубежищ, зимних квартир для вермахта.

c) Чтобы изгнать из лесистой области к востоку от Гёрца словенских партизан, генерал Хаузер приказал поджечь леса с помощью зажигательных бомб и распылить с самолетов хлорид. В восточной части Истрии еще находятся 10 000 вооруженных, полных решимости бороться до конца словенцев. Они ждут от союзников помощи оружием, которую те обещали им в листовках, сброшенных с британских самолетов.

Дора».

«Директору

От Ольги, 7 октября.

a) С недавних пор Гитлер и штаб-квартира фюрера находятся в Ровно.

b) С 20 сентября немецкие войска применяют в Волыни самые жестокие методы, такие как сожжение сел. Цель этого состоит в достижении полной безопасности для Ровно, Дубно, Луцка, которые теперь являются центрами немецкого управленческого аппарата и экономического аппарата на Украине.

Дора».

Наконец, швейцарская полиция, которая уже довольно долгое время следила за игрой, вмешалась и арестовала 8 октября 1943 года в Женеве на улице Рут де Флориссан, номер 197 супружескую пару Эдмонда и Ольгу Хамель во время сеанса радиосвязи с Москвой.

При этом вместе с ними едва не был арестован и сам Александр Радо. Он должен был быть обязан лишь обычной мере предосторожности тем, что на этот раз он еще на некоторое время остался на свободе. Эдмонд Хамель каждый раз, когда приступал к передаче, останавливал часы, которые висели на первом этаже его дома. Вследствие этого все члены шпионской сети знали, что идет отправка сообщений в Москву.

Когда Радо вошел в дом, он по привычке взглянул на часы и вздрогнул: часы стояли уже три часа. Значит, что-то было не так. Разумеется, каждая передача продолжалась только несколько минут, и после ее окончания часы снова пускали в ход.

Радо быстро покинул дом. Он получил важную информацию от «Вертера», которая не терпела задержек. Он должен был отдать радиограмму для передачи другой радиостанции.

Сообщение звучало так:

«Директору. От Вертера.

Верховное главнокомандование Вермахта оценивает наступающие по направлению к Витебску, Орше, Горкам русские войска в 5 армейских корпусов с 2 танковыми дивизиями, 5 танковыми дивизиями, 3–4 моторизированными дивизиями, 10 пехотными и кавалерийскими дивизиями. При этом там полагают, что самая сильная группа продвигается вдоль шоссе Смоленск — Витебск и к югу от нее. Ожидается решающее наступление на Витебск на юго-востоке города. Там нет сплошных оборонительных позиций. В нескольких пунктах между шоссе Смоленск — Витебск и железной дорогой Орша — Витебск позиции были спешно построены только после угрозы Смоленску. Хорошо развиты только позиции на северо-востоке и севере от города на участках Сураж и Городок.

Дора».

Однако швейцарская полиция, которая так долго оставалась безучастной, теперь действовала очень основательно. Она не удовлетворилась обычным домашним обыском, а вскрыла полы. Под досками был обнаружен целый арсенал сообщений, незашифрованных текстов сообщений, шифровальных материалов и даже книга ключей Радо. На основании кассовых документов было установлено, что Радо выплатил более 400 000 швейцарских франков в качестве гонораров агентов.

Благодаря этим документам вся группа была разоблачена, и все, также Радо и Рёсслер, были арестованы за нелегальный шпионаж. После войны они получили наказания; только Рёсслер нет. Его связь со швейцарской разведкой пока защитила его от наказания.

Линии радиосвязи, которые отправляли сообщения «Вертера» в Москву, замолчали. Для немецкого Восточного фронта все это случилось уже слишком поздно. Здесь чудовищная измена существенно способствовала тому, чтобы судьба пошла своим, не знающим жалости путем.

Но однажды немецкая контрразведка была очень близка к тому, чтобы раскрыть тайну «Вертера». Это произошло с мая по июль 1943 года.

Англичане часто использовали «черные» радиостанции Дениса Сефтона Делмера, чтобы срывать немецкие планы или также передавать закодированные указания своим агентам или диверсионным группам. В Верховном главнокомандовании Вермахта однажды в девять часов утра проводилось совещание об оперативных мероприятиях в Италии. В пять часов вечера эти решения и все содержание этого совершенно секретного совещания были переданы радиостанцией «Густав Зигфрид I».

Немедленное расследование с участием службы радиоперехвата показало, что эти умышленно выданные тайны не могли быть переданы с территории Рейха с помощью радио. Контроль за радиообменом вражеских агентов был полным. Значит, эта возможность исключалась.

Все расследования, результаты которых сходились в один центр у судьи полковника доктора Манфреда Рёдера, вели к одному и тому же выводу. Предательское сообщение могло быть передано только по телефону по секретной телефонной линии Абвера «Дора» из Берлина в Мюнхен. Оттуда снабженный всеми документами (и, вероятно, также автомобилями) курьер должен был затем доставить это сообщение в Брегенц, откуда оно быстро попало в Швейцарию.

Передача с помощью легкового автомобиля или тем более железной дороги из самого Берлина через Базель исключалась уже чисто по времени.

Теперь доктор Рёдер перешел к тому, чтобы оценить и проанализировать методом мозаики расшифрованные донесения «Вертера». Предательские сообщения состояли из тактической, оперативной и из кадровой информации. По этой причине доктор Рёдер и его сотрудники предположили, что предатель должен был сидеть как в оперативном отделе Верховного главнокомандования Вермахта, так и с доверенным агентом в АНА (Управление сухопутных войск по общим вопросам). Но эти расследования пришлось внезапно прервать еще до того, как они могли бы привести к успеху.

21 июля 1943 года главный военный прокурор Рейха доктор Крелль сообщил судье полковнику доктору Рёдеру, что генерал-фельдмаршал Вильгельм

Кейтель приказал, что расследования против генерала Остера, доктора Мюллера, Бонхёффера и Донаньи больше нельзя вести в направлении взгляда государственной измены и измены родине.

Вместе с тем доктор Рёдер официально утратил законное право продолжать заниматься этой проблемой.

Вероятно, описание Вальтера Гёрлица лучше всего освещает человеческую подоплеку этого, вероятно, столь рокового указания:

«Весной 1943 года Кейтелю сообщили о деле Остера. Оно касалось его собственного ведомства. Генерал-майор Ганс Остер, шеф центрального отдела Абвера в Верховном главнокомандовании, подозревался в неправомерном предоставлении освобождения от воинской службы и опосредовано в нарушениях валютного законодательства. Но если разобраться, то он уже как минимум пять лет был кем-то гораздо большим: начальником генерального штаба тайного заговора против Гитлера, заговора, который так никогда и не получил возможность реализоваться. Остер, солдат телом и душой, был революционером, как Штауффенберг, как в другом роде тот же Шульце-Бойзен. И, как и для последнего, для Остера тоже были хороши любые, даже самые необычные средства, которые могли бы вызвать падение Гитлера, так как он считал Гитлера губителем нации и империи. Политические цели Остера и Шульце-Бойзена были диаметрально противоположны. Но как Шульце-Бойзен не побоялся передавать военные тайны большевикам, так и Остер не побоялся того, чтобы, например, сообщить своим друзьям на Западе срок нападения Гитлера перед западным наступлением в 1940 году.

Фельдмаршал Кейтель из всех этих вещей понял только то, что здесь имела место какая-то неприятная афера, которая предположительно происходила от запутанной деятельности, которой Абвер так или иначе должен был заниматься. Когда один военный судья в ходе расследования аферы сообщил ему, что он думает, что смог бы привести доказательства того, что шеф управления Аусланд-Абвер в Верховном главнокомандовании Вермахта адмирал Канарис совершает, по меньшей мере, государственную измену, Кейтель стал грубым — и он тогда мог стать очень грубым. Как он смеет, спросил Кейтель военного судью, утверждать, будто бы начальник управления в Верховном главнокомандовании Вермахта мог совершить измену? Немецкий адмирал не мог бы сделать ничего в этом роде! Он пригрозил несчастному процессом перед военным судом. Судье пришлось взять свои слова обратно как можно скорее. Остер получил простую отставку с пенсией.

Фельдмаршал также отказывался верить в какую-либо вину адмирала Канариса, когда тот после 20 июля был арестован и, наконец, отправлен в концентрационный лагерь. Он поддерживал семью адмирала деньгами. Также он отказывался верить в какую-либо вину генерала Георга Томаса, его начальника управления военной экономики, который после 20 июля был арестован как старый член фронды. Кейтелем руководило вовсе не тщеславное желание любой ценой обелить свою организацию. Он был совсем просто буквально слишком прямодушным, откровенным человеком, чтобы предположить, что кто-то, кому он доверял много лет, мог бы вести двойную игру».

Гигантский предатель, который мог сидеть только на самой верхушке военной иерархии, и его сообщники так никогда и не стали известны. Если швейцарские разведывательные органы и знали имена, то они никогда не сообщали их. Затем Рёсслер умер. Якобы он перед смертью доверился люцернскому священнику отцу Карреру, который, однако, тоже постоянно молчал о личности «Вертера». Даже как свидетель на последующем шпионском процессе против Рёсслера и доктора Шнипера — когда их после войны судили за другие правонарушения — отец Каррер лишь сказал, что Рёсслер получал свои сведения из Германии из кругов, которые сотрудничали со Всемирным советом церквей в Женеве. Начальник швейцарской контрразведки Вайбель хотел после войны опубликовать книгу об этих событиях. Швейцарский генеральный штаб не дал ему это сделать.

Поэтому, возможно, «Вертер», руки которого испачканы в крови сотен тысяч преданных им солдат, все еще живет среди нас и пользуется уважением.

Вероятно, он ждет следующего случая, чтобы снова так же успешно работать на Кремль.