Измена. К черту любовь

18

Рита

— Мог бы, конечно, — кивает Рома, и ничуть не смущается. — Но тогда бы лишил себя удовольствия посмотреть на тебя.

Он окидывает меня нахальным взглядом, который задерживается на каждом сантиметре — на груди, на бёдрах. Чувствую, как начинает пылать лицо, и мгновенно складываю руки на груди прикрываясь.

— К себе возвращайся! — выдыхаю, стараясь сохранить строгость. — Я скажу, когда оденусь.

Но он, как назло, подбирается ближе, наклоняя голову так, чтобы наш взгляд оказался на одном уровне.

— Не могу, Ритуль, — срывается с его губ его фирменная плутовская улыбка, и он смотрит на меня со смесью веселья и какой-то недосказанной нежности.

— Что значит «не могу»? Вроде ходить можешь, разворачивайся и марш к себе.

— Дело в том, — он делает ещё шаг, — что когда моя женщина передо мной в таком… белье, я просто обязан это оценить.

— Ремизов, ты что там курил в своём номере? — фыркаю, стараясь хоть как-то подавить это внутреннее волнение. — Какая ещё твоя женщина? Да мы с тобой всего-то…

— Т-с-с, не надо шуметь, Рит, — перехватывает он мои слова, с лёгкой ухмылкой. — Ты ведь Романова?

— Романова, — возмущённо отзываюсь, не понимая, к чему он клонит.

— Вот и отлично, значит, точно моя, — и прежде чем я успеваю ответить, он, хмыкнув, убирает прядь волос с моего лица и, кажется, никуда уходить не собирается.

Так близко ко мне подобрался, что чувствую его запах, терпкий и такой возбуждающий. Мой личный афродизиак. Тяну его носом, ощущая, как мокрой становлюсь. Мамочки, это выше моих сил, равнодушной оставаться. Хочу его так сильно, всего целиком. Мы же взрослые люди, правда? А значит, можем договориться.

Его губы так близко к моим, едва уловимое движение, и вот Рома уже срывает первый невесомый поцелуй. Пробует будто, наслаждается первым моментом.

— У меня есть одно условие.

— Какое?

— Мы просто трахаемся, Ром. Ничего больше. И это всё должно остаться втайне на работе. Когда разбежимся, нам ещё работать вместе.

— Какая ты, на расправу скорая. Может, я большего хочу?

— Перехочешь. Или можешь идти к себе, я не держу.

Сама же поближе к нему прижимаюсь, хочу всего почувствовать. Каждый мускул, каждый сантиметр его тела.

Он останавливается, глядя прямо в глаза, будто взвешивая мои слова. Его улыбка чуть тускнеет.

— Согласен, Рит. Только удовольствие, — тихо, с той самой хрипотцой, от которой у меня всё внутри плавится. — Но, предупреждаю, забудешь об этой договорённости первой.

— Это мы ещё посмотрим, — выдыхаю, не отводя взгляда и, ощущая, как его руки скользят вдоль моего тела. Мои собственные пальцы уже находят привычные линии его мускулов — плечи, грудь, спину.

И он наклоняется снова, жадно впиваясь в губы, не оставляя места ни для сомнений, ни для слов.

Его рука ложится на щеку, большой палец скользит по скуле, и моё сердце тут же уходит в пятки. Рома гладит моё лицо так нежно, что этот жест контрастирует с жаром его губ. Он пробует меня, будто хочет запомнить каждую секунду, а я ловлю себя на том, что отвечаю с таким же голодом.

Чувствую, как его другая рука скользит к моей талии, крепче прижимая к нему, словно между нами и воздуха быть не должно. Тепло его тела накатывает волной, проникает в каждую клеточку, оставляя меня обезоруженной и полностью под его властью. Я ощущаю, как он слегка прикусывает мою нижнюю губу, и тихий стон вырывается сам собой. Я сама теряю контроль, почти забываю, где я и кто я — всё, что важно, это его губы и руки, будто созданные, чтобы держать меня в этом страстном плену.

Когда осознаю, что уже вовсю трусь о него бёдрами, между которыми разгорелся настоящий пожар, Рома с коротким рычащим стоном прерывается. Снимает с меня худи и лифчик, бросает на пол, а затем ведёт к кровати.

Чуть подталкивает меня вперёд, и я коленями встаю на кровать. Жду, что он будет делать дальше, и когда уже теряю терпение, его рука касается меня сквозь трусики. Уверена, что он чувствует даже сквозь ткань, насколько я мокрая. Подаюсь попой назад, выпрашивая ласку.

Меня трясёт от чудовищного по своей силе чувства неудовлетворённости.

Рома без слов понимает, что мне нужно. Отодвигает ткань в сторону и проводит рукой по тугому колечку входа. Вводит два пальца и двигает ими, издавая пошлые хлюпающие звуки. Влаги становится всё больше, и она течёт по моим ногам.

— Рома, — задыхающимся голосом выстанываю его имя.

Шлёпает меня по ягодице, как тогда, в наш первый раз. И я снова бурно реагирую на это вскрикивая. Мышцы сами собой сжимаются, посылая искорки разгорающегося удовольствия по всему телу.

Он отодвигает трусики в сторону и заполняет своим каменным членом мои пульсирующие стеночки. В быстром темпе двигается, снова и снова проникая на всю длину.

Я же расслабляюсь и позволяю себе получить максимум удовольствия, подмахивая ему. Мои гортанные стоны заполняют гостиничный номер, но мне плевать в данный момент, слышат ли меня соседи.

Его член внутри становится ещё твёрже, и я понимаю, что Рома на грани.

— Быстрее, ещё!

Он ускоряется.

— Да-а-а! — взрываюсь я в сильном оргазме.

Ноги отказываются держать меня, и я соскальзываю с члена, падая на кровать.

— Обалдеть, Ром…

— Мы только начали, даже не надейся, что это всё.

Время стирается, оно как будто перестало существовать. Есть только мы двое, высекающие снова и снова искры удовольствия. Совпали, словно две детали паззла, в физическом плане. Он откуда-то точно знает, как сделать мне приятно, а я не отстаю с ответом.

Раз за разом.

Второй, третий, четвёртый оргазм.

Утро застаёт нас в постели усталыми, но чертовски довольными.

И мне бы насладиться моментом, но вопрос, которым я задаюсь не первый день, слетает с языка:

— Ром, а почему мы за две недели ни разу не встречались у тебя дома?