Измена. К черту любовь

29

Рома

— Иди сделай нам чай, — бросаю Ире, затем захожу в ванную и закрываю за собой дверь.

Кладу руки на раковину, опираюсь на неё и смотрюсь в зеркало. В отражении усталое лицо и мешки под глазами. Недосып даёт о себе знать, но это того стоило. Вчерашний вечер с Ритой… Честно, я никак не могу насытиться ей. Она словно наркотик, к которому я привязался окончательно.

Быстро умываюсь холодной водой, чтобы немного взбодриться. Ира просто так не появляется. Её приезд явно неспроста. И если учесть, что за все эти годы она нашла миллион причин, чтобы не приехать, то сейчас дело, похоже, серьёзное.

Вытираю лицо полотенцем и выпрямляюсь. Вдох-выдох.

Выхожу из ванной, слегка встряхивая голову, чтобы сбросить напряжение. На кухне Ира возится с чайником, но кажется, что она больше сконцентрирована на своих мыслях, чем на процессе.

Рус, услышав шум, заглядывает в кухню, его лицо сначала застывает в недоумении, а затем оживляется.

— Мам? — Его голос звучит удивлённо, но в глазах мелькает радость.

Ира поворачивается к нему, улыбка появляется на её лице, хотя выглядит она натянуто.

— Привет, Русик, — мягко произносит она. — Ты так вырос.

Рус подходит ближе, разглядывая её.

— Да, немного, — сдержанно отвечает он, хотя видно, что ему приятно. — Ты что тут делаешь? Не говорила мне, что собираешься приехать.

Я кладу руку ему на плечо, пытаясь привлечь внимание.

— Рус, мы с мамой немного поговорим, хорошо? Давай обсудим всё чуть позже.

— Ага, понял, — говорит он, бросая взгляд на нас обоих. — Ну, я тогда у себя.

Он уходит, оглядываясь напоследок, а я захлопываю за ним дверь и поворачиваюсь к Ире.

— Ладно, теперь рассказывай, что случилось, — произношу, скрестив руки на груди.

Она садится за стол, опуская взгляд на свои сложенные руки.

— Рома, мне нужно время и место для лечения, — начинает она тихо.

Я поднимаю брови, догадываясь, к чему она клонит..

— Лечения?

Ира кивает, не поднимая глаз.

— У меня апластическая анемия. Нужна пересадка костного мозга.

От этих слов я замолкаю, осознавая серьёзность ситуации. Внимательно смотрю на Иру, теперь уже подмечая всё: бледность, одышку, наличие синяков разной степени свежести.

— Почему ты здесь? Почему не лечилась там, в Африке?

Она поднимает взгляд, и в её глазах я вижу усталость.

— Потому что там это невозможно, Рома. Никакой серьёзной медицинской помощи. Нет оборудования, нет специалистов. Только полевые больницы, где могут разве что обезболить.

— И ты решила, что здесь будет проще? — спрашиваю, сдерживая раздражение.

— Я решила, что здесь у меня есть шанс, — отвечает она, опираясь ладонями о стол. — И что мне будет к кому обратиться за поддержкой.

— Ко мне? — Я смотрю на неё, не в силах скрыть недоумение.

— Ты мой муж, — напоминает она, поднимаясь и шагнув ко мне.

— Бывший, — поправляю я, отступая на шаг. — У меня другая жизнь, Ира. Ты пять лет жила там, практически забыв про нас.

— Я не забывала, — перебивает она, её голос дрожит. — Я звонила Русу. Я всегда спрашивала, как вы.

— Но этого мало, — холодно отвечаю я. — Ты оставила его, ты оставила нас.

Она опускает плечи, её взгляд становится растерянным.

— Рома, я понимаю, что сделала много ошибок. Но сейчас… Я просто не могу справиться одна. После процедур будет плохо, я это знаю. Мне нужно хотя бы немного времени здесь, пока я прохожу лечение.

Я отворачиваюсь, провожу рукой по лицу, пытаясь обдумать её слова.

— Ира, ты понимаешь, что просишь? У меня есть женщина, с которой я хочу быть. У нас с Русом стабильная жизнь.

— Я не прошу вернуть всё как было, — говорит она тихо. — Я просто прошу помочь. Ради сына, ради того, что у нас было.

Я поворачиваюсь к ней, видя искренность в её глазах, но внутри всё клокочет от противоречий.

— Ладно, — вздыхаю я. — Я подумаю.

Она кивает, как будто понимает, что это лучшее, что я могу ей предложить. В этот момент я слышу шаги в коридоре. Рус входит в кухню и оглядывает нас, как будто пытается понять, что только что произошло. Ира, увидев его, сразу выпрямляется и улыбается так, будто её боль и тревога испарились.

— Русик, — мягко произносит она, тянет руки к нему, как будто боится, что он может уйти.

— Мам, — он говорит осторожно, но всё же подходит ближе.

Ира нерешительно кладёт ладонь ему на плечо. Её глаза светятся, и я замечаю, как они наполняются влагой.

— Ты так повзрослел, — говорит она, голос дрожит, хотя она старается держаться.

Рус пожимает плечами, неловко улыбаясь.

— Ну, время идёт. Мы тут с отцом нормально справляемся, — отвечает он, будто хочет успокоить её.

Она кивает, опуская взгляд, а затем быстро спрашивает:

— Рус, как у тебя с гитарой? Ты всё ещё играешь?

— Конечно, — отвечает он оживляясь. — Даже с ребятами одну группу собираем.

Ира улыбается, видно, что ей приятно слышать о его увлечениях.

— Надолго ты к нам? — Рус смотрит на неё с лёгким удивлением, но в его голосе нет осуждения, только интерес.

Ира слегка теряется, смотрит на меня, словно ища поддержки, и затем вновь переводит взгляд на сына.

— Зависит от лечения, — уклончиво отвечает она.

— Мам, ты серьёзно болеешь?

— Нет, ты что, всё будет в порядке, не переживай.

Рус поджимает губы, обдумывая её слова, и вдруг спрашивает:

— А где ты остановилась?

Ира снова смотрит на меня, будто решается.

— Я надеялась, что смогу остаться здесь, — произносит она, почти шёпотом, а я просто охреневаю от того, как ловко она решила провернуть всё.

— Здесь? — я отступаю на шаг, ощущая, как во мне закипает раздражение. — Ты серьёзно?

Ира делает шаг вперёд, её лицо напряжено.

— Рома, послушай. Мне может быть плохо. Очень плохо после процедур. Я знаю, это неудобно. Но… это важно.

Я сжимаю зубы, чувствуя, как злость переплетается с жалостью.

— У тебя есть какие-то другие варианты? — резко спрашиваю, прекрасно понимая ответ.

— Нет, — говорит она, опуская взгляд. — Но я не прошу вас полностью менять свой ритм жизни. Просто немного времени, пока я не встану на ноги снова.

Рус смотрит на нас обоих, по его лицу видно, что он тоже не понимает, как реагировать.

— Бать, — неожиданно вмешивается он, — если мама болеет, то ей ведь реально нужна помощь.

Я отступаю, кладу руки на пояс и смотрю в окно. Мысли роятся в голове. Вирусы, риск осложнений, растянутое лечение. Это всё может затянуться на месяцы, но если Ира будет жить одна, последствия могут быть ещё хуже.

— Хорошо, — наконец выдыхаю, поворачиваясь к ним. — Ты можешь остаться. Но только до тех пор, пока это необходимо для твоего лечения.

Ира тихо выдыхает, а на её лице мелькает облегчение.

— Спасибо, Рома, — говорит она искренне.

Рус удивлённо смотрит на меня, но ничего не говорит, только кивает.

— Ладно, — говорю я, чувствуя, что близок к взрыву. — Теперь давайте завтракать. У нас ещё целый день впереди.