Измена. К черту любовь

39

Рома

— Рус, ты как? — задаю ему один и тот же вопрос, наверное, в тысячный раз за последние месяцы.

Он отрывается от экрана телефона, бросая на меня уставший взгляд, в котором угадывается скрытая досада.

— Нормально, — бурчит он, и снова утыкается в телефон.

Что поделать, если я очень за него беспокоюсь? Замечаю, как он всё чаще зависает в своих мыслях, словно мир вокруг перестал его волновать. Частенько запирается в своей комнате и бренчит на гитаре до поздней ночи, перебирая одни и те же аккорды. Иногда я слышу, как он тихо напевает что-то невнятное.

— Рус, я серьёзно. Ты правда в порядке? — подхожу ближе и осторожно присаживаюсь на край дивана, на котором он сидит.

— Да всё нормально, пап, — его голос звучит ровно, но в нём нет той привычной уверенности, которая раньше сквозила в его словах.

— Слушай, если тебе тяжело, ты же можешь мне сказать. Я рядом.

Он тяжело вздыхает и откладывает телефон в сторону.

— Да ничего особенного, просто… — он замолкает, словно не может подобрать слова. — Просто достало всё.

— Что достало?

Рус пожимает плечами, опуская взгляд.

— Всё это. Больница, мама… Её состояние. То, что дома теперь всё по-другому.

Я молчу, давая ему возможность продолжить.

— Я знаю, что ты делаешь всё, что можешь, — добавляет он тихо. — Но я… просто не знаю, как это переживать.

Эти слова отзываются во мне болью.

— Рус, ты справляешься. Ты сильный, — говорю я, стараясь удержать голос ровным. — И я горжусь тобой.

Он грустно улыбается, но в этой улыбке нет радости.

— Спасибо, пап. Но иногда кажется, что я ничего не делаю. Просто смотрю, как всё разваливается.

— Это не так, — мягко возражаю я. — Ты рядом с мамой, ты поддерживаешь её. Для неё это важно.

Рус кивает, но видно, что мои слова не сильно его утешили.

— Хочешь, я останусь сегодня дома? — спрашиваю я.

— Нет, — быстро отвечает он. — Ты и так всё время разрываешься между больницей и мной. Просто… будь рядом, когда можешь. Этого достаточно.

Я киваю, не находя слов, которые могли бы облегчить его боль.

— Рус, ты знаешь, что можешь говорить со мной обо всём. В любое время.

— Знаю, пап, — он поднимает на меня взгляд, в котором мелькает благодарность. — Спасибо.

Дверь открывается, едва я успеваю нажать звонок. Рита стоит на пороге, слегка раскрасневшаяся, с улыбкой, от которой у меня каждый раз ёкает внутри.

— Привет, — её голос звучит мягко, но в нём угадывается тревога. — Ты устал.

Я не успеваю ответить, как она берёт меня за руку и тянет в квартиру, закрывая дверь за спиной.

— Садись, — говорит она, указывая на стул на кухне. — Я уже всё приготовила.

— Рита, я… — начинаю было я, но она останавливает меня жестом.

— Потом расскажешь, — произносит твёрдо. — Сначала поешь.

Я послушно опускаюсь на стул, чувствуя, как уходит напряжение, накопившееся за бесконечные часы смены в больнице и ещё одной тяжёлой встречи с Ирой. Горячая тарелка супа появляется передо мной очень быстро. Рядом — хлеб, чай и какая-то тёплая выпечка, источающая запах корицы.

— Ты не ешь, — замечает она, хмурясь. — Или тебе не нравится?

— Нет, Рит, это… просто идеально, — я ловлю её руку и сжимаю её пальцы. — Спасибо.

Она улыбается и проводит ладонью по моему лицу.

— Рома, ты совсем себя не бережёшь, — тихо говорит она. — У тебя под глазами круги такие…

— Я нормально, — пытаюсь отмахнуться, но Рита только качает головой.

— Всё, молчи и ешь. А потом — в душ.

Я подчиняюсь. Её забота такая естественная, что сопротивляться не хочется. К тому же, я и правда голодаю весь день. Когда я ставлю пустую тарелку обратно на стол, Рита тянется к ней, но я останавливаю её, притягивая за талию.

— Рита, ты чудо.

— Да? — усмехается она, но её глаза выдают тепло.

— Да, — подтверждаю я.

Рита стоит напротив, её глаза блестят теплом и чем-то ещё, трудноуловимым, но притягивающим меня сильнее любого магнита. Она наклоняется, кладёт ладони мне на плечи и чуть приподнимается на носках. Её губы касаются моих осторожно, как будто мы впервые пробуем это друг с другом. Я вдыхаю её запах — смесь лёгких духов и чего-то домашнего, тёплого, родного.

Мир вокруг будто растворяется. Её пальцы медленно спускаются с моих плеч к воротнику рубашки, ловко расстёгивают пуговицы, одну за другой. Каждое движение её рук заставляет мою кожу гореть там, где она прикасается. Я обхватываю её талию, притягиваю ближе, чувствуя, как её дыхание становится более прерывистым.

— Рома… — шепчет она, слегка прикусывая губу, когда смотрит на меня.

— Ты даже не представляешь, как сильно я скучал, — отвечаю ей, голос чуть хриплый, и провожу ладонью по её спине, ощущая тепло её тела через тонкую ткань платья.

Мы не успеваем дойти до спальни. Я притягиваю её к себе и поднимаю, чувствуя, как она обвивает мои бёдра ногами. Её руки крепко держатся за мою шею, губы снова находят мои, но теперь поцелуй становится жадным, настойчивым. Мы наталкиваемся на стену в коридоре, и я слышу её тихий смех, который превращается в короткий вдох, когда я скольжу губами по её шее.

— Рома, ты просто неисправим, — тихо шутит она, запуская пальцы в мои волосы.

— Ты жалуешься? — парирую я, целуя её ниже, туда, где шея плавно переходит в плечо.

Она смеётся снова, но её смех быстро сменяется лёгким стоном, когда я провожу руками вверх по её спине. Я чувствую, как её пальцы дрожат, когда она тянется, чтобы стянуть с меня рубашку.

Наконец, мы добираемся до спальни. Я кладу её на кровать, медленно опускаясь рядом, пока она тянет меня к себе, словно боится, что я исчезну. Её руки скользят по моей спине, изучая, исследуя каждую линию, пока я целую её ключицу, шею, губы снова и снова, жадно, как будто мне недостаточно.

Её платье оказывается где-то на полу, мои пальцы пробегают по мягкой коже её бёдер, вверх к талии. Она выгибается навстречу, пальцы её рук цепляются за мою спину, и я ловлю её взгляд — тёплый, полный желания и чего-то ещё, глубже.

— Рома, — шепчет она снова, и в этом коротком слове слышится вся её открытость, вся её близость.

Я отвечаю ей не словами, а прикосновениями, которые кажутся более красноречивыми. Каждая секунда, каждое движение словно доказывает: ты — моя, и я твой.

Когда всё заканчивается, мы остаёмся лежать, её голова на моей груди, волосы слегка спутаны, дыхание постепенно замедляется. Я глажу её по плечу, по руке, ловлю себя на мысли, что нигде в жизни я не чувствовал себя так спокойно и правильно, как с ней, здесь и сейчас.

— Ты иди первый в душ. Я потом приду.

Я не спорю, целую её в лоб и поднимаюсь. В ванной включаю воду, чтобы прогреть душ, и машинально смотрюсь в зеркало. Лицо небритое, с заметной усталостью. Я хмыкаю, открываю шкафчик, где лежит моя бритва, оставленная здесь на всякий случай.

Но взгляд падает на что-то другое. Узкий прямоугольник, который я мгновенно узнаю. Тест на беременность.

Я хватаю его и смотрю на результат. Две полоски.

Сердце будто останавливается на миг, а потом начинает стучать так быстро, что я боюсь, что это будет слышно через стену.

— Рита… — едва слышно произношу я, переваривая то, что только что увидел.