Измена. К черту любовь

25

Рита

Дверь хлопает, и я вскидываю голову, видя, как Рома быстрыми шагами направляется ко мне. В его глазах тревога, а сжатые кулаки выдают готовность ринуться в бой.

— Ты в порядке, Рит? — его голос звучит глухо. — Зачем он приходил?

Я закрываю глаза, будто пытаясь спрятаться от происходящего. В горле ком, а мысли разбегаются. Объясняться сейчас не хочется, да и сил нет. Всё слишком свежо, слишком остро.

— Рит? — Рома наклоняется ближе, кладёт руку мне на плечо. — Что он сказал? Он тронул тебя?

— Всё нормально, — выдыхаю я, чуть отстраняясь, чтобы не смотреть ему в глаза. — Просто старые счёты.

— Какие ещё счёты? — Рома хмурится, его рука напрягается. — Ты про деньги? Что он от тебя хочет?

Я обхватываю себя руками, стараясь заглушить дрожь, и отвожу взгляд. Сейчас совсем нет сил объяснять, почему я вообще связалась с таким человеком, как Кирилл. И уж тем более не хочется вдаваться в детали.

— Это неважно, — выдавливаю, наконец. — Просто решил потрепать мне нервы по старой памяти.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит жалко. Рома явно мне не верит, но не настаивает. И всё же его взгляд обжигает. Он хочет защитить меня, но я сама не знаю, от чего именно.

Ведь остаётся крошечная надежда, что Кирилл просто пытался произвести впечатление, а угрозы суда и долга — лишь блеф.

— Расскажешь про сына?

— Похоже, пришло время, — вздохнул Рома. — Его зовут Руслан, ему пятнадцать. Как видишь, он очень похож на меня.

Рома достаёт телефон и показывает мне фото. На экране улыбается подросток с чертами лица, которые кажутся до боли знакомыми. Если бы я случайно увидела его на улице, подумала бы, что это юная копия Ромы.

— Такой взрослый уже, — замечаю я, глядя на экран. — Тебе было всего двадцать, когда он родился?

— Да. Мы с Ирой, моей бывшей, тогда оба учились в меде. Глупые были, как и все в том возрасте, предохраняться не всегда получалось. Страсти кипели, а мозгов не хватало. Когда она забеременела, это было как гром среди ясного неба. Она аборт хотела сделать, но я настоял на том, чтобы оставить ребёнка. Мы поженились.

— Тяжело было учиться и воспитывать малыша? — спрашиваю я, ловя грусть в его голосе.

— Очень, — Рома сжимает губы, словно заново переживает те дни. — Но я был решительно настроен. Знал, что медицина — это моё призвание, и чувствовал ответственность за Иру и Руса. Учился днём, работал вечерами. Ира взяла академический отпуск, а потом её мама подключилась, помогала с ребёнком. Так и справлялись.

Я колеблюсь перед следующим вопросом, но всё же решаюсь:

— Прости за бестактность… Почему вы с Ирой разошлись?

Рома садится рядом, берёт мою руку в свои и начинает аккуратно поглаживать ладонь, словно этот жест может сгладить тяжесть воспоминаний.

— После универа я по контракту уехал служить. Хотел заработать, чтобы открыть своё дело. А Ира… Ей было сложно ждать. Она хотела, чтобы я был рядом прямо здесь и сейчас. Она не умела думать на перспективу, ей нужна была свобода.

— Свобода? — переспросила я, чувствуя лёгкое недоумение.

— Да, Рит. Спустя месяц после моего возвращения она собрала вещи и объявила, что едет с миссией "Врачи без границ" в Африку. Детей спасать.

— А Рус? — спрашиваю, чувствуя, как внутри поднимается странная смесь жалости и злости.

— А что Рус? — Рома пожимает плечами. — Сказала, что теперь моя очередь его растить. Сначала она звонила часто, я даже надеялся, что она передумает и вернётся. Но потом звонки становились реже, а разговоры короче. Она всегда говорила о своих успехах и планах, но ни разу — о возвращении. А потом призналась, что у неё там появились перспективы, которых здесь не будет никогда. И осталась. Насовсем.

Голос Ромы звучал спокойно, но мне показалось, что где-то в глубине спрятана боль. Он встретился со мной взглядом, и я увидела в его глазах не упрёк, не злость, а странную, тихую усталость от того, что всё вышло именно так.

— Она совсем не общается с Русом? — спросила я, чувствуя, что мой голос слегка дрожит.

— Редко. Раз в пару месяцев позвонит, спросит, как дела. Сын уже не обижается, но, думаю, ему больно, — Рома пожимает плечами, словно пытаясь этим жестом снять с себя тяжесть прошлого. — В его глазах Ира — идеал. Она же теперь для него герой, спасает жизни. Иногда мне кажется, он винит меня за то, что у неё такая "великая" миссия, а я просто… рядом.

— Ром, но ты не просто рядом. Ты для него и мама, и папа. Это не "просто".

Он поднимает на меня взгляд. Глаза такие глубокие, наполненные чем-то, что сложно описать словами — смесь усталости, благодарности и… надежды?

— Русу не хватает женщины в доме. Пусть он этого не говорит, но я вижу. Его мать для него — абстракция, а не реальный человек. Ты видела, как он на тебя смотрел?

Я чуть хмурюсь, вспоминая тот взгляд подростка. Там было что-то настороженное, смешанное с попыткой разобраться, кто я.

— Ну, думаю, это скорее от удивления. Не каждый день отец в отделении с кем-то целуется, — шучу я, чтобы разрядить обстановку.

Рома чуть усмехается, но в глазах остаётся та же задумчивость.

— Ты бы понравилась ему, если бы он позволил себе принять тебя. Я уверен. Ты слишком хорошая, чтобы не нравиться, Рита. Но он ещё ребёнок, которому трудно. Как и тебе, я знаю. — Он переплетает наши пальцы. — Просто не сбегай. Ни от меня, ни от него. Мы уже с этим сталкивались. Не хочется снова.

Слова Ромы пробивают меня до самой глубины. Во мне вдруг поднимается странное чувство — смесь нежности и желания быть частью этой странной, сломанной, но такой настоящей истории.