Измена. Мое сердце - лёд (СИ)

Глава 21

Таня.

Тренировка давно закончена.

Я знала расписание наизусть, даже с учетом всех изменений, всех возможных дополнительных заданий от Рената и учитывая вероятность, что Миша мог зайти к кому-то из ребят в гости, он уже должен был быть дома.

Да, шестнадцать лет - подросток, мальчик, гормоны и весна.

Мог ли он гулять в девочкой?

Первая любовь - это конечно прекрасно. Но в его возрасте она может так ранить.

Я схватила телефон и едва удержала себя от желания набрать Мише в очередной раз. Он не брал трубку, значит был занят. Придет домой - устрою ему головомойку, а пока… Мысли понеслись в сторону его возможного первого серьезного романа.

Он же половозрелый подросток.

Мой сын уже занимается сексом?

Он пользуется презервативами?

Надеюсь, что да.

В отличие от меня.

Непроизвольно кладу руку на живот. Беременность протекает нормально. Анализы в порядке и мой врач советует не паниковать и соблюдать свой обычный график. И я правда делаю все, что она говорит, вот только одно обстоятельство меня очень сильно тревожит.

Отец ребенка.

Ренат все еще ничего не знает и скрывать от него становится тяжело. Неприятно. Липко и гадливо.

Снова перевожу взгляд на часы. Стрелка перевалила за десять часов. Это ли не повод позвонить чтобы… услышать его голос. Я так скучаю по Ильясову, что иногда обнимаю себя крепко, пытаясь напомнить себе каково это - быть в его объятьях. Чувствовать защиту, заботу, силу и уверенность.

Но нет. Все это не тоже самое. Совершенно не то.

Набираю номер.

Может быть зря.

По режиму он уже скорее всего спит - завтра важная игра.

Гудок. Второй. Третий.

- Таня? - я почти решилась положить трубку, но он ответил.

- Привет. Прости, я поздно?

- Нет, - сонно.

Представляю как он проводит ладонью по лицу, как садится на кровати и лохматит волосы.

- Прости. Правда, я не хотела будить и…

- Тань, что-то случилось? - спрашивает Ренат. - Ты не из тех женщин, которые будут звонить без повода или серьезных оснований. Это даже немного печально, мне не хватает таких звонков от тебя.

Зависаю от признания. Нежность внутри меня расцветает крупными бутонами и хочется сейчас моментально перенестись из кухни в маминой квартиры прямо к нему, чтобы прилечь рядом, под одно одеяло, чтобы его ладонь нежно гладила мой едва округлившийся живот. Чтобы он целовал меня и любил. Всю ночь.

- Таня, не молчи.

Сбрасываю с себя морок, мотнув головой.

- Я просто хотела спросить, не разговаривал ли ты с Мишей после тренировки?

Несколько секунд тишины.

- Да, было дело. - Голос неожиданно напряженный и странный. - Что-то случилось?

- Наверно нет. Просто он не упоминал, не собирается ли куда-нибудь пойти вечером? - аккуратно уточняю, потому что первая установка тренера перед важной игрой - это отдых, а значит мой сын давно должен быть дома и в идеале уже спать.

Слышу, что Ренат совершенно проснулся и кажется даже встал на ноги, щелкнув выключателем.

- Нет, такого он мне не сообщал. Я так понимаю этого засранца еще нет дома?

- Нет, - вздыхаю. - Может он… на свидании?

- Женщина, если это так, то у меня инфаркт случится. Или я срок получу, за нанесение телесных повреждений в состоянии аффекта. Ему сейчас всю свою энергию - любую, бл*ть, энергию, надо направлять только в одно русло!

- Серьезно ударишь сына?

- Конечно нет. Но пи*ды точно дам! - отвечает совершенно серьезно и я хихикаю.

Как раз в этот момент слышу, как в двери ключ поворачивается.

- Ренат, он пришел, - выдыхаю. - Не ругайся, пожалуйста, на него завтра. Уверена, что у него была причина задержаться.

Мужчина на той стороне провода молчит.

- А у тебя?

- Что у меня?

- У тебя есть причина держать меня на расстоянии, Таня? Мы должны выяснить отношения. Я так не могу. Уже не школьник, не мальчик, понимаешь? Я определенности хочу. Тебя хочу.

И снова - его слова и то, как он все это говорит топят во мне все глыбы льда. Казалось, что после трагической смерти Степы и предательства Глеба я уже никогда и ни с кем не почувствую такое тепло.

Но мое замерзшее сердце оттаивает. И стучит так громко и так радостно.

И оно не одно.

- После игр, Ренат. Сейчас сосредоточься на финале, а потом мы обязательно поговорим.

- Хорошо. Только учти, что я запру тебя в своей квартире и не отпущу, пока не выбью всю дурь из твоей бедовой головы. Методы буду использовать разные, даже самые коварные и запрещенные.

- Жду не дождусь, - отвечаю ему. - Спокойной ночи.

- Ну, конечно, - огрызается с хрипотцой в голосе.

На пороге кухни появляется Миша. Выглядит немного виноватым, уставшим, но решительным.

- Где ты был? Я волновалась.

- Я папу навещал.

Неприятный укол обиды пронзает только что согретое Ренатом сердце. Холодок расползается оплетая его своими извилистыми нитями.

- Глеба?

- Нет. Ворошилова Степана.

Я на секунду замерла.

Страх сковал всю меня изнутри. До тех пор пока Миша не произнес имя отца, на какой-то короткий миг мне показалось, что Громов добрался до сына и теперь захочет вернуть его обратно в команду «Звезд».

Я слышала об этом.

И еще кое-что про предстоящую финальную серию. То, что не хотелось бы рассказывать игрокам, чтобы не сбить настрой и настроения в команде.

Но… к Степе.

- Правда?

Глупый вопрос. Зачем сыну врать об этом.

Миша кивнул, улыбнулся тепло и по мальчишески счастливо, опустился на табурет рядом со мной.

- Я почти его копия.

- Точно, - выдыхаю.

Хотелось потрепать его за волосы, прямо как в детстве, когда еще мальчишкой он бежал мне навстречу если я забирала его из детского сада. Он так же бежал и к Громову, кричал тогда: «Папааааа!».

А я смотрела со стороны, замерев сглатывала ком обиды за то, что все сложилось так как сложилось и благодарила Бога, что у сына есть человек, которого он мог называть отцом. Что можно было еще пожелать? Некоторые женщины жили хуже. В разы хуже. Даже с мужьями - побои, крики, скандалы, измены, финансовая зависимость, унижение и шантаж лишить родительских прав, если посмеет перечить мужу.

Это не было выдумкой или бульврарными романами, которыми были забиты все ларьки по дороге на остановку в те времена.

- Ты не злишься на меня? - спрашивает Миша.

- Разве я могу?

Сын пожимает плечами. Он растерян, как и любой ребенок, который сделал что-то за спиной родителей повинуясь только своей логике и порывам, и теперь ждет наказания.

Я не собиралась его наказывать.

- Я думал, что ты расстроишься из-за этого?

Прислушиваюсь к себе. Нет. Я не расстроена и не зла на него. Я очень рада и мне отчасти стыдно, что мы почти никогда не поднимали эту тему. Стоило? Теперь мне кажется, что да. Определенно. И сейчас я не могу вспомнить аргументов почему все сложилось иначе.

Не из-за страха потерять Глеба - нет. Не из-за того, что Громов мог бы этого не одобрить.

Я боялась, что Миша просто запутается в своих чувствах. Не хотела делать ему больно.

- Давно это происходит?

Он качает головой.

- Не очень.

Ответ короткий. Он сжимает запястья, как делает, когда нервничает. Ему хочется поделиться, и меня учили, что подростку нужно дать время - он сам выберет момент, когда будет готов высказаться, выплеснуть свои чувства. Только теперь я нетерпеливая и жадная до его эмоций.

- Расскажи мне, Миш. Пожалуйста.

И он рассказывает.

О том, как это произошло первый раз, про шесть белых хризантем и как не сразу мог правильно определить нужную дорогу к отцу. Как первый раз молча стоял несколько минут и ничего не сделал.

- Я просто положил цветы рядом оградой и ушел. Настолько было все странно, понимаешь?

Киваю, ставлю перед ним чашку с чаем и достаю из холодильника ватрушки. Разогреваю в микроволновке. Ренат бы меня сейчас точно придушил за нарушение спортивного режима ведущего игрока команды и был бы полностью оправдан спортивным трибуналом.

Ну ничего, мы ему об этом не скажем.

Миша продолжает рассказывать и я с жадностью ловлю каждое слово. Он описывает погоду, дождь, солнце или мороз. Обстоятельства, которые его подталкивали на очередную поездку и желание увидеться с отцом. Как стал делать это чаще, когда Глеб только привел его в команду, как рассказывал про свои успехи и обиды из-за того, что ему не давали играть.

Он рассказывал много.

Не помню… не могу вспомнить, чтобы сын хоть когда-то был настолько многословен.

Громов это не приветствовал - всегда говорил, что мужчина должен больше делать, чем болтать. В этом была логика, в этом наверняка заложена какая-то высшая мудрость в воспитании мальчиков. Но видимо Мише достался полный комплект.

- Мам, - внезапно спросил он, - я сказал папе и должен сказать тебе, что хочу играть в хоккей.

- Но ты играешь, Миш. - Улыбаюсь и забираю у него пустую тарелку и чашку. Он проголодался, видимо после тренировки даже не перекусил. - Кстати, не говори тренеру, что после того как вернулся домой мы еще час болтали, а то он нас обоих на ленточки порежет.

Сын усмехнулся, но потом стал очень серьезным.

- Я не об этом. Я хочу играть в хоккей всегда. Хочу чтобы это стало моей жизнью.

О.

Вот оно что.

- Что ж, мы… мы с тобой поговорим про это. А сейчас тебе действительно лучше идти спать, иначе Ренат…

- Да, да, он точно узнает, что я не выспался, - Миша поднялся на ноги и обнял меня со спины, пока я ополаскивала посуду. - Спасибо, что ты у меня есть, мама.

Закрываю глаза от этой неожиданной нежности. Сердце сжимается. Любовь греет его. Искренняя и неподдельная.

И я счастлива.

- Однажды мы навестим его вместе. Может быть совсем скоро, хоршо?

- Хорошо, - отвечает Миша и уходит к себе.