Измена. Я отыграюсь! (СИ)

Эпилог

— Ого! Ленок, все так плохо?

Я вздрогнула так, что тарелки и блюдечки с набранной воровским образом жратвой чудом не съехали с подносика, на котором я их и тащила в соседний зал. А все метрдотель, который категорически запретил мне трогать еду там:

— Елена Георгиевна, войдите в положение, наш шеф-повар так старался, такую красоту в подаче навел… — вибрировал он, заламывая руки.

И я входила, очень даже входила, но одна самовлюбленная зараза застряла где-то на входе, выцепленная из реальности каким-то мегаважным звонком, а есть уже хотелось так, что не до положений и даже не до приличий было. Помог тот самый метрдотель, который и встал стеной на моем пути к насыщению:

— Там, в соседнем зале, шведский стол накрыт и пока особо нет никого — все там, на улице толпятся. Поперек батьки, так сказать, не рискуют.

— Батька этот… — проворчала себе под нос я и отправилась к хлебосольным «шведам» на охоту за едой.

И вот только набрала, собираясь после вернуться в вип-зону, чтобы там пристроить задницу на стульчик, этим облегчив хотя бы на время участь звеневшим от усталости ногам, как нос к носу столкнулась с бывшим мужем. Поначалу даже глазам не поверила, но да, это был Максим. На локотке у него, словно сумочка или, скорее, якорь, висела его Зайка. Смотрела она на меня при этом так, словно загрызть хотела, а вот Максинька так и лучился довольством:

— Отличная карьера: от бизнесвумен в официантки. Все-таки просрала то, что у меня столько времени выторговывала?

— Что ты тут делаешь, Максим?

— Ну, не в обслуге тружусь, это точно.

— Максиньку пригласили на торжество. С супругой! — важно пояснила Зайка и заправила за ухо завитой локон, одновременно демонстрируя мне обручальное кольцо на пальце.

С того момента, как я видела этих двоих в последний раз, прошло… Я попыталась вспомнить, мысленно перебирая те реперные точки, которыми теперь только и отсчитывала время своей жизни: кругосветка всеми возможными видами транспорта; пойманное как раз тогда случайное счастье по имени Данька; Эльбрус (на спор! И чтобы я еще когда-нибудь!), а потом Машка в качестве расплаты за проигрыш; чертова авария, случившаяся по глупости, чисто из-за клятого азарта и заставившая меня все-таки уступить в принципиально важном вопросе…

— На торжество? — я вскинула бровь, начиная кое-что, а вернее, кое-кого подозревать.

— Ну да, — Максим смотрел по-прежнему снисходительно. — Из офиса Смирнова позвонили. Ну… того самого Стаса Смирнова, ты понимаешь, да? — Тут мой бывший муженек ткнул пальцем в потолок с таким видом, будто куда-то в небеса недостижимые указывал. — Фильм он про себя и свою семью, понимаешь ли, заказать надумал. Я сначала, конечно, собрался отказаться. Не мой уровень — кинцо про величие очередного богатея делать, но мне такую сумму озвучили, что я все-таки съездил и договор подписал.

— И сколько, если не секрет, озвучили? — внутренне начиная звереть, поинтересовалась я.

— Считать деньги в чужом кармане неприлично, — влезла Зайка и приосанилась, выпячивая бюст, который, кажется, стал еще больше. — Не твои они, а наши!

— Ну, пока не ваши, а господина Смирнова. Могут его и остаться. Он тот еще… любитель игр разного рода.

— Да уж наслышан: на спор на Эверест, — Макс качнул головой, — из-за какой-то бабы? Я б и не подумал.

— Не из-за какой-то… — мрачно проскрипела я.

— Обидно, да? — тут же мстительно осклабился Макс. — Что, как я и предсказывал, одним совместным отпуском все у вас тогда и закончилось? Потрахал и выставил вон? Теперь вот прислуживать на его свадьбе приходится?

Я усмехнулась, переваривая услышанное: значит, не показалось, значит, угрожая мне и расписывая мои «страшшшные» перспективы «брошенки», он имел в виду вполне конкретного мужчину, с которым меня где-то видел? Ох, выходит, не зря у меня тогда, в аэропорту, когда мы со Стасом улетали в Новый год на острова, все время между лопаток чесалось, будто бы кто-то спину взглядом сверлил. Выходит, Максим тогда действительно приезжал посмотреть, с кем это я отправляюсь на моря-окияны… Увидел, понял, кто именно мне багажник цветов подарил, и решил меня у Стаса обратно себе отбить?..

— Да кому нужна такая, которая даже родить мужу сына не может, да, Максинька? — Зайка покрепче перехватила захваченную в капкан руку отвоеванного у меня супружника и взглянула победно.

Значит, у них сын… Пожалуй, даже поздравила бы, но уж больно злые у малыша родители. Злые и самодовольные. Хотя даже забавно, насколько эти двое сейчас стали похожи друг на друга — и выражением лиц, и как-то даже внешне. Будто близнецы. Не по крови, но по подлости натуры. Всегда больше всего ненавидела тех, кто готов потоптаться по другому человеку просто потому, что уверен: безопасно, в ответ не прилетит.

Может, и прав Стас, который, судя по всему, Макса сюда совсем не просто так пригласил?.. Одно плохо: мог бы и предупредить, зараза такая, когда моего бывшего «на торжество» звал! Хотя я бы тогда его послала с такой вот чудо-затеей и обложила запретами, а ему этого явно не хотелось. Мстительный он у меня оказался, злопамятный, непростой… Хотя чему ж тут удивляться? Простые и добрые такую карьеру, как у Стаса Смирнова, не делают.

— Говорят, он на той самой, из-за которой на Эверест полез, и женится сегодня. Она-то ему уже двоих родила. Сына и дочь.

— Говорят, да, — не стала спорить я, поискала глазами, где бы все-таки присесть, не нашла ничего, кроме подоконника, и пристроилась на нем, начиная поглощать все то, что только что натырила с тарелок и подносов. Терпеть адский голод и дальше не было никаких сил. Да и зачем?

— А разве официантам можно?..

— Обеденный перерыв, — отрезала я и облизала пальцы.

— Или ты не официанткой тут? — Макс, прищурившись, окинул взглядом мой костюм, серьги в ушах, обувь, короткую стрижку, только сегодня подновленную у стилиста.

Это она еще ничего сейчас — короткая, но уже на стиль похожая. Недавно-то я вообще лысая ходила. Побрилась, чтобы Стаса позабавить и поддержать, когда он после той аварии вынужденно все сбрил. Не ходить же плешивым только местами — там, где медикам пришлось глубокие порезы латать. Думала, настроение ему поднять, а он расстроился: жалко ему стало мои волосы, дурачку… Ругался так, что только и осталось расцеловать в ответ.

Макс по-прежнему смотрел испытующе и молчал. Наконец-то начал соображать и сразу заосторожничал? Не дурак. Этого не отнять.

— Да кем еще-то, если не официанткой? — презрительно оттопыривая губу, фыркнула его, как видно, куда более глупая женушка.

— Действительно, — подтвердила я и, примерившись, откусила половинку от тарталетки с черной икрой. Кажется, десятой по счету.

— Погоди… Хочешь сказать, что тебя тоже на свадьбу Смирнова пригласили?

— В числе первых, — заверила его я, доела икру… и вдруг поняла, что сделала это зря.

Да чтоб тебе! Бросило в пот, накатила дурнота. В конце зала, там, где были высокие двустворчатые двери, ведущие от входа в ресторан, началось характерное движение: тяжелые створки поползли в стороны, метрдотель и возглавляемая им рота официантов вытянулись во фрунт, словно почетный караул где-нибудь в Георгиевском зале Кремля, немногие гости, все-таки просочившиеся в ресторан заранее — так же, как это сделал Макс, — торопливо зашагали туда же…

— Пошли! Не видишь, что ли, сам появился! — Зайка тоже потянула мужа за собой, делая страшные глаза…

И в этот самый миг я сорвалась с места и пулей помчалась искать туалет. Парочка сзади обидно засмеялась. Новая Максова жена, торжествуя, даже крикнула в след что-то в духе «вот оно и вскрылось все, никто ее сюда не приглашал», но мне было не до них — сейчас более всего на свете меня интересовал унитаз.

Вывернув все только что съеденное, после я еще какое-то время стояла, приходя в себя и прикидывая открывшиеся перспективы. Уже начавшие забываться, но хорошо мне знакомые. Это что ж получается? Опять беременность и опять впереди «радости» чертова токсикоза?

«Ничего не поделаешь, такой, видно, организм у вас, Елена Георгиевна, — разводила руками гинеколог, а после успокаивала: — Пройдет и не заметите как, зато потом какое счастье».

Счастье, блин! Когда ж словила-то его? Варианты были. Стас оказался человеком не только злопамятным, артистичным и хутромудрым, но и, как любая творческая натура, ярко эмоциональным. И эмоции эти часто выливались во внезапные приступы «эротического безумия», как я это называла. Так вот в эти моменты (оказавшиеся еще и опасно-заразными, потому что их тут же подхватывала и я!) он мог возжелать секса «вотпрямщас» и в самых удивительных местах. Ну и, понятно, презерватив оказывался в кармане, мягко говоря, не всегда… Вот ведь!

Адски хотелось умыться, но милая девочка-визажист так старалась, рисуя мне «естественную красоту» на лице. Пришлось просто промокнуть салфетками лоб и нос, напиться прямо из-под крана, припудриться, подновить помаду, а после, еще немного подышав для успокоения, отправиться искать Стаса.

Он предсказуемо обнаружился в окружении начавших прибывать гостей. Рядом с ним топтался явно уже начавший изнывать от скуки в своем парадном костюме Данька. Важная Машка вся в образе принцессы из сказки пока что вела себя спокойнее, но, зная ее характер (весь в родителей!), можно было смело прогнозировать: это ненадолго.

Стас стоял ко мне спиной и что-то рассказывал, а вот напротив него замерли, внимая, Максим и его, кажется, полуобморочная от осознания значимости момента Зайка. Что он им, интересно, втирает? Скрываясь за спинами других гостей, я подобралась ближе и навострила уши: оказалось, рассказывает Стас моему бывшему мужу про меня. Впрочем, имен не называя — иначе-то реакция Максима была бы совсем другой.

— Никак не мог ее уговорить, — жаловался тем временем Стас. — Чего только ни делал, а все не получалось…

— Но как это возможно⁈ — явно не веря услышанному, почти выкрикнула Зайка. — Такой, как вы, Станислав Дмитриевич…

— Оказался мужчиной не ее мечты. Увы. Бывает и такое. Так что пришлось попотеть, соблазняя.

— Соблазнили?

— Соблазнил. Но после оказалось еще сложнее. Не хотела она замуж и все тут. Секс — как в сказке. Дети… Ну вы сами видите — чудесные. Отцом меня записала, а вот чтобы официально скрепить отношения… Только авария и помогла.

Я сглотнула, испытав мгновенное желание вновь умчаться туда, откуда только что пришла. Вернувшееся воспоминание о том кошмаре было не из приятных. Решение поучаствовать в любительской гонке по пересеченной местности (я водитель, Стас штурман), скорость, вывернувшийся из рук руль, короткий полет, удар. Секундная темнота, ужас от мысли, что дети останутся одни, и такой же сильный страх за жизнь Стаса. Кровь на его лице, на голове, на шее, на груди… Скорая, медицинский вертолет, двери операционной и хриплая просьба: «Пообещай, что станешь женой».

— … вот и поймал ее наконец-то, уговорил принять кольцо и мою фамилию, — тем временем продолжил Стас.

— Но почему⁈

— Почему так сложно все оказалось? Первый муж у нее редким мудаком был. Изменил, во время развода судился за каждую копейку… Да и потом проходу не давал. Уж другую семью завел, а все таскался: воссоединения желал и нервы трепал.

— Вот ведь мерзавец!

— А я считаю, молодец: дал мне шанс завоевать женщину, о которой я давно мечтал.

— Но где же она? Когда же мы с ней наконец-то познакомимся?

— Так вы знакомы, — Стас, который, как и всегда, почувствовал мое присутствие рядом каким-то даже не шестым, с один черт знает каким чувством, вдруг обернулся и протянул мне руку.

— Но…

— Мама! — заверещали наперебой Данька и Машка, кинулись, уткнулись в ноги, обхватили.

Наш первенец Данька — подарок морских богов, которые почтили нас своим вниманием во время кругосветки, когда мы шли под парусом через Атлантику — получился в меня. А вот Машка родилась уменьшенной копией Стаса. Да и любил он ее как-то особо, не так как сына, к которому уже сейчас предъявлял довольно жесткие мужские требования и цыкал на меня, когда я лезла со своим извечным женским желанием защитить и оберечь.

— Мам, ты где была? Мы смотрели-смотрели, а тебя нет, — Данька.

— Ты пляталась? — пока что картавая Машка.

— Пряталась. Но не от вас, а кое от кого другого, до интриг и заговоров слишком охочего, — сварливо сообщила я, адресуясь к Стасу, а после кивнула в сторону замершего Макса и его Зайки. — Это и есть твой подарочек к свадьбе?

Стас начал было отвечать, но его перебил только сейчас отмерший Максим:

— Я не понял, — он провел рукой по лицу, мотнул головой, посмотрел на меня еще раз и опять протер глаза, будто не верил тому, что они видели. — Я не понял…

— Да все ты понял, — отмахнулся Стас. — А если не все, перечитай еще разок договор, который ты подмахнул, не глядя.

— Максинька… — пролепетала Зайка и половчее перехватила свой ридикюль. — Так это ты тот бывший муж, который таскался и воссоединяться хотел?.. А, Максинька?..

Но тот ей ничего не ответил, зато прямо на глазах стал бледнеть, а после даже как-то вроде бы синеть. Уже заранее чувствовал удары сумкой или чем потяжелее? Или вспомнил что-то из того самого договора, который составили зубастые юристы моего пока еще не мужа? Даже интересно, в какую позу Стас Максима загнул, чтобы отыметь позаковыристей…

Или нет? Или как раз не интересно совсем? Я прислушалась к себе и с удовлетворением признала: наплевать абсолютно, пусть себе играются. Для меня же сейчас куда важнее другое.

— Мне нужно сказать тебе кое-что.

Стас смотрел очень внимательно, а потом шагнул ближе, притянул к себе, зарылся носом в короткие волосы за ухом, замер, будто бы прислушиваясь, отстранился и вдруг сделался обольстительно коварен:

— Спорим, я угадаю, что?

— На что спорим? — прищурилась я, готовясь к долгому торгу по условиям.

Но Стас разочаровал и одновременно изумил, на этот раз ничего такого устраивать и не подумав:

— На право дать имя кое-кому тут, — он положил ладонь мне на живот и засмеялся, с удовольствием глядя мне в лицо, на котором наверняка отразилась вся полнота чувств.

— Но как, черт бы тебя подрал? Как, если я сама поняла все про себя вот только что, там, в туалете⁈

Стас выглядел счастливым и смотрел так, с таким чувством, что даже стало неловко.

— Просто я люблю тебя, Лен. То есть, это как раз совсем непросто, но…

— Я помню. Просто — неинтересно.

— Просто — неинтересно, — подтвердил Стас и обнял одной рукой меня, а другой притянул к нам наших беспокойных отпрысков, которые сейчас странным образом притихли и лишь глядели полными счастья глазенками.