Изоляция

Глава 10

— Теперь даже не знаю, что и ответить. Видимо, местный, но очень недавно.

— А почему вещи свои из аэропорта не забрал сразу, как прилетел? — не дожидаясь моего ответа, Коля мгновенно теряет интерес к собственному вопросу и погружается в смартфон.

И слава богу.

Не говорить же ему, что я сам об этом багаже услышал впервые только что от него.

— А правда, почему? — из-за спины раздаётся серьёзный голос Марины.

Ёлки.

— Если честно, зевнул. — Отвечаю ей, лихорадочно шевеля извилинами. — Когда встал в очередь на погранконтроль, для получения багажа было ещё рано; его же только на выходе из аэропорта выдают. — Расчёт на то, что и в этом мире так. — Потом с подачи пограничников давал объяснения слугам закона из полиции, а это отдельный кабинет. Оттуда повели по внутреннему маршруту чуть не через всё лётное поле уже в армейский сектор — выдача багажа, мягко сказать, не по пути.

— А как ты его не забрал-то? — продолжает с неистребимым женским энтузиазмом праздновать любопытство моя новая подруга. — Ну когда-то же ты там закончил с делами?

— От армии вышел вообще с другой стороны посадочной полосы; слегка озадаченный, на морозе и в растерянности, — чистая правда. — По инерции пошёл гулять вокруг аэропорта, про чемоданы в тот момент тупо забыл, дальше стало слегка не до них.

— С полицией какие проблемы были? — лениво интересуется Коля, листая что-то в своём смартфоне. — Нафига тебя туда?

— Не было там проблем в итоге. Просто вояки по процедуре обязаны высылать отдельный транспорт для таких, как я, на лётное поле. Мы же идём отдельным списком и ваша миграционная служба о нас не в курсе.

— А армия сэкономила и транспорт не послала, — не задумываясь и не выныривая из телефона, завершает за меня владелец пищевого производства.

— Угу. Ещё и ради одного человека раз в три дня. Ну а когда оказалось, что предоставление мне жилплощади у вас в городе по армейской линии временно откладывается, я решил, пусть вещи в аэропорту полежат: всё равно мне их девать пока некуда, — мысль пришла в голову мгновение назад, но весьма по теме.

Хранить чемодан (или что там ещё лежит в багаже) в яме под кучей шлакоблока — не самый лучший план. В аэропорту действительно надёжнее.

— Слушай, Коля, — при виде подготовленных на утро пакетов возле входа меня посещает закономерная идея. — У тебя есть какие-нибудь ранние заказы, которые своим транспортом доставлять дорого, а не доставлять нельзя?

— Есть, — кивает отставной штангист. — Два бизнес-центра по бульвару Учёных наверху. По набережной ещё пара неудобных мест, туда на машине не заедешь, а пешком почти километр от трассы шагать. Почему спросил?

— Сколько стоит один обед?

— Семьсот пятьдесят единиц, если без компота. И это не обед, а завтрак. Тебе зачем?

Достаю из кармана и протягиваю ему полторы тысячи:

— Залог за первую пару пакетов. Как только доставлю, вернусь за второй. Оплатишь по половинному тарифу своего курьера? Возьму только те адреса, которые тебе обычным образом доставлять неудобно.

— Да я и по полному могу заплатить, — озадачивается Коля. — Там по утренним пробкам сроки такие вылезают, что по факту два тарифа выходит, а время вообще невосстанавливаемый ресурс. Тебе какой интерес?

— Борисовна платит триста единиц за один адрес, правда, с условием что инвалид на месте. А у тебя сколько?

— Вкруговую сто пятьдесят, но у меня без холостых визитов. Если есть на доставку сто пакетов, это пятнадцать тысяч, точка. Если у тебя твои пакеты в офисах по их вине не забрали или двери тебе не открыли, можешь хоть сам всё съесть. Копытные по-любому оплачу. — Он с сомнением смотрит на меня и добавляет. — Правда, ты с сорвавшейся точки позвонить должен и видеоотчёт отправить. Но у тебя же телефона нет?

— Поэтому беру только два пакета и оставляю залог, — киваю на деньги в его руках. — Всё честно.

— Ты не ответил, какой твой интерес с того. Тебе что, сто пятьдесят единиц в один конец хватает, что ли? Машины у тебя нет, даже роллера. На себе много не утащишь.

— Да, хватает. Для меня сейчас и это деньги. У меня первые два месяца проезд любым общественным транспортом в городе бесплатный, а времени наоборот — хоть отбавляй. Почему бы не конвертировать это время и бесплатный проезд в твои сто пятьдесят монет? За каждую неудобную тебе доставку. Стоимость еды я тебе оставил.

— Логично, чё, — соглашается он. — Не знал, что у вашего брата проезд бесплатный. Ну, дерзай! Только меня после восьми утра уже не будет, у Эдика следующую пару пакетов возьмёшь. Первая дверь возле входа.

— Какие адреса? Кассу кому сдавать? Ему же?

— Адреса на пакетах. Не будет у тебя никакой кассы. Оплата электронная и авансом, по крайней мере, по твоим заказам. Копытные за завершённые доставки — тоже у Эдика.

— Стоять! Куда понесся? — раздаётся голос Марины с водительского места чистой, но достаточно неновой машины.

Пока я завершал своё общение с Колей, она уже вышла на улицу.

— У тебя и машина есть? — удивляюсь.

— Сейчас у всех есть, у кого работа постоянная. Наверное. Садись.

— Куда и зачем? — уточняю, выполняя предложенное и хлопая дверью изнутри. — У меня куча дел наметилась, если что.

— Съездим в аэропорт за твоим чемоданом, пока утро и дороги пустые.

— Да неудобно как-то, — сомневаюсь. — Во-первых, туда полсотни километров пилить. Во-вторых, мне никого собой не хочется грузить. Я вполне общественным транспортом доеду, это в-третьих.

— Пять утра, — напоминает она. — Автобусы через час в лучшем случае. Пока доедешь — уже семь, а то и больше. Плюс пока там то да это.

— А ты что предлагаешь?

— Пробок нет, вдвоём со мной до половины седьмого обернёмся. Потом ты будешь свои пакеты развозить, а я спать поеду. Заодно твой чемодан к себе заброшу — пусть у меня лежит. Если тебе его хранить негде.

— Хм. Спасибо.

— Не парься. Сам же сказал, русская женщина вечно всех подряд обогреть норовит. Считай, мне приятно с тобой поболтать, а ты вроде бездомного кота. Может, ещё что умное от тебя услышу.

— Здравствуйте. Я у вас позавчера вечером свой багаж не забрал.

— Документы.

— У меня их пока нет. По биометрии что, никак нельзя?

— Ладонь на сканер.

Хмурый парень в отдельном помещении с надписью «Просроченный и невостребованный багаж» даже не смотрит на меня во время разговора.

Кладу руку, куда сказано, и терпеливо жду.

— О. Так вы же позавчера прилетели! — удивляется он, глядя на монитор. — Хм, багаж ваш у нас, на месте.

Я молчу.

— Но вас нет в базе граждан, — продолжает он. — И вы прибыли из-за границы сектора!

— Скажите что-нибудь новенькое.

— Мне нужен либо ваш постоянный идентификационный код резидента, либо электронное удостоверение. — Он наконец поднимает глаза. — Я не смогу выдать нерезиденту по биометрии.

— Прикольно. Как тогда у меня его приняли в девятом секторе, чтобы не отдать в двенадцатом?

— Как вариант, можете мне предоставить любой удостоверяющий личность документ из девятого сектора, — чуть подумав, предлагает он. — Вы же там как-то садились на рейс? Однозначно по тамошним документам.

— Что такое? — безошибочно почуяв жареное женской интуицией, сзади подходит Марина.

— Потом, — вежливо намекаю ей, задумываясь.

Первое, что я сделал в очереди, это старательно проверил свою одежду.

Ни малейшего намека не то что на документы, а вообще на любые следы со мной и на мне не было.

Загадка.

— Если предположить, что документы девятого сектора у меня изъяли в армии перед посадкой там? Я ехал по эвакуационному каналу, процедуры чуть отличаются.

— Можете предъявить свой нейро-концентратор.

— Нет у меня его.

— Тогда только получить индивидуальный код. Это бесплатно и вам всё равно придётся делать, — достаточно вежливо отвечает паренёк, теряя ко мне интерес.

— Погодите. А если жалобу… — Марина решительно пытается принять участие в разговоре.

— Можно подать заявление с указанием особых обстоятельств, в производственно-диспетчерскую службу аэропорта, — перебивает её клерк. — Рассмотрят и конечно отдадут по биометрии, но мне на это нужно распоряжение сверху. Внутренние инструкции.

— Сколько времени занимает? — деликатно отодвигаю подругу, чтобы не ругаться.

Не говорить же ей, что лишнее внимание мне категорически противопоказано, если верить здешней армии. Особенно в ответ на мои жалобы, подаваемые куда ни попадя по поводу и без.

— Пятнадцать рабочих дней, — зевает паренёк. — Я потому и сказал, что код быстрее.

— Да ладно! Сам дурак, — успокаиваю разбушевавшуюся Марину на улице. — Хоть убей, не помню, куда дел документы старого сектора. Никто не виноват. На местные документы и код подался вчера, три дня уж как-нибудь подожду. Всё равно никаких кладов Шехерезады в моём багаже нет. Поехали отсюда, пока пятнадцать минут бесплатной парковки не истекло.

— Ты — типичный мужик! — выруливая из аэропорта с визгом покрышек, Марина даёт волю раздражению. — Так легко согласился! Зря ездили и ты ещё три дня без своего чемодана.

— А что надо было делать? Начать истошно орать на весь аэропорт «Отда-а-а-а-айте нашу посылку!»? И бить кулаками по стойке, закатывая глаза в истерике?

— Не знаю, что делать, — успокаиваясь, вздыхает подруга. — Но не соглашаться.

— Если я — типичный мужик, то ты — типичная женщина, — смеюсь. — Хорошо, что это не семейный скандал. Если бы мы встречались, я б сейчас уже очень злился.

— Из-за багажа?

— Нет. Из-за того, что ты пытаешься мной заруливать.

— Ладно. Не моё собачье дело. Заткнулась.

Километров через пять, поглядывая время от времени в мою сторону, она спрашивает, словно решаясь на что-то:

— Слушай, а чего ты веселишься?

— В смысле?

— Ты уже часа полтора весь из себя такой задорный, глазки блестят, на весь мир вокруг тебя покровительственно смотришь. Как-будто в лотерею выиграл.

— Нет, просто сегодняшний день лучше вчерашнего и позавчерашнего.

— Чем это? — недоверчиво уточняет блондинка.

— Позавчера я сидел прикованный к креслу в опросной аэропорта. А сегодня у меня есть какая-никакая работа, даже две. Мыло, зубная щётка, паста, бритва — поверь, это немало. Ещё меня возит по городу модельная блондинка с офигенной внешностью, которая сама предложила помощь, — смеюсь. — Знаешь, как последний пункт влияет на мужскую самооценку? Видимо, у меня с психикой что-то. Выплеск дофаминов, например.

— Кто была эта тёлка в электросе?

— Не понял?

— Брюнетка, сиськи ещё больше моих. Её машина стояла на парковке возле первого терминала, в аэропорту.

— Э-э-э. Ты глазастая.

— Я внимательная. Она ещё открыла рот, когда тебя увидела, и хотела что-то сказать. Кивнула и даже выйти из машины порывалась, но ты её проигнорировал. На азиатку похожа, за очками точно не видно было.

— Зовут Аней. Она и есть азиатка. Насколько знаю, работает врачом в медпункте аэропорта.

— Вы что, знакомы? Откуда?!

— Когда менты опрашивали, она в помещении во время разговора присутствовала. Потом ещё на улице первая подошла: интересовалась, буду ли я жалобу на них подавать.

— Прико-о-ольно. Она и есть твой идеал? На который у тебя стояк, как ты говоришь, больше всего? — в её голосе столько неподдельного любопытства, что меня где-то обескураживает.

— Да. И нет. Внешне — без вопросов, одни восклицательные знаки. Идеал и есть.

— А внутренне?

— Глаза — зеркало души. У неё они, как у палача на работе. Если верить теории, за её спиной грехов больше, чем у опера, который там тоже был. А он явно не ангел.

— Каких грехов?

Тема Марину неожиданно (или ожидаемо?) заинтересовала настолько, что теперь выплеск дофаминов наблюдается и у неё.

— А я откуда знаю? Понятия не имею и проверять не хочу — от таких женщин стараюсь держаться подальше.

— Ты бы хотел её трахнуть, — не спрашивает, а утверждает новая подруга.

— Да. И нет. В малодушном приступе эгоизма — не отказался бы. И даже очень хотел бы. Но если включить мозги, возникает масса вопросов к её человеческим качествам.

— Например?

— Да что угодно. Например, она не умеет любить. Или принципиально этого не делает, глядя на людей, как на инструменты. Или — самым главным критерием отношений считает деньги. Я тут три часа без ограничений фантазировать могу, это бестолку.

— Почему? Фантазируй, мне интересно!

— Я не хотел бы заочно смаковать недостатки другого человека, о которых лишь догадываюсь. И предполагаю, если уж на то пошло, исключительно благодаря некоему специфическому личному опыту, весьма спорному для тех, кто там не работал. В общем, не внушает она мне доверия.

— Получается, ты не случайно «не заметил», как она порывалась к тебе подойти, но осеклась?

— Мне не о чем с ней разговаривать. Не случайно. Позавчера просто голова нормально не работала, шок от перемещения к вам, всё такое. Ещё парализатором в затылок зарядили. В общем, тогда я на неё чисто рефлекторно отреагировал.

— Пенисом?

— Угу. Соображалка не работала, говорю же.

— А сегодня?

— А сегодня я вовремя вспомнил заветы отца на тему того, что пенис в роли компаса — очень плохой руководитель. И шок давно прошёл, и гормоны благодаря тебе крышу не срывают.

— Пха-ха-ха, — взрывается она. — Почему? Ты же отказался, чтобы я тебя удовлетворила. Могли, кстати, на трассе в посадку съехать… Без обязательств, я помню твои слова! — повышая голос, добавляет Марина, не давая мне перебить её. — Чего это теперь гормонов меньше? Не было ж ничего.

— Потому что благодаря тебе у меня вернулась самооценка. А она позавчера очень технично назвала меня ничтожеством и мразью. Просто так, походя, без акцента на теме — не задумываясь искренне выдала, что думает.

— Именно такими словами? Не похоже, сегодня бы она так на тебя не таращилась.

— Слова были другими, а контекст, интонации и смысл — именно эти. У меня университетский диплом по типам коммуникаций; я умею определять, что человек имеет в виду на самом деле.

— Да ну…

— Ну да. Сегодня она, скорее всего, просто удивилась моим изменениям по некоторым иерархиям. Вот контраст рефлекторно и сработал. В твоём присутствии.

— Увидела, что с тобой классная тёлка рядом? — зажигается ещё большим любопытством блондинка и тут же отвечает сама себе. — Хм, возможно. Я бы на её месте тоже сагрилась. Могла бы, по крайней мере.

— Не просто классная тёлка рядом. Очень красивая, как и она. Но, в отличие от неё, другого типа и ещё очень добрая. Знаешь про синдром ненужной вещи?

— Нет, что это?

— У тебя есть игрушка, тебе пять лет от роду. Ты полтора года о ней не вспоминала, она тебе давно надоела. Но вдруг кто-то из твоих друзей или младших братьев берёт её поиграться.

— Пха-а-а-ха-ха-а-а…

— Угу. Именно в этот момент ты резко чувствуешь, как тебе этой штукенции не хватало всю твою жизнь. Эй, стой, куда ты рулишь?

— У тебя ж на Набережной первая точка? — она указывает взглядом в зеркало, где отражается пара бумажных пакетов на доставку завтраков в офисы.

Я их взял с собой, выходя от Коли.

— Да.

— Ну я мимо проеду, нам отсюда без разницы. Тебя там высажу — и спать.

— Спасибо. Ты не только ослепительно красивая, ещё и очень добрая.

— Не улыбайся, как старый дед! Я себя идиоткой малолетней чувствую… Слушай, я уже серьёзно. Точно не хочешь заехать в посадку? — она многозначительно косится на съезд с трассы. — Трам-пам — и готово. Мы очень быстро. Без обязательств, без ожиданий с моей стороны, чисто для разрядки и удовлетворения любопытства!

— Нет.

— Я тебе не нравлюсь. Ладно.

— Очень нравишься, именно поэтому нет. Просто для Атоса это будет слишком много, а для графа де ла Фер — слишком мало. И ты сейчас обманываешь меня.

— Как?! В чём?!

— Ладно, не меня. Себя. Ты втрескалась и подсознательно очень хочешь большего.

— Ты умный… Ладно, — она наклоняется в сторону и целует меня в висок. — Будем как брат и сестра: никаких секретов друг от друга, но без секса.

— Попробуем.

Самое смешное, что она действительно завелась. Не физиологически, нет: любопытство вперемешку с чем-то ещё.

Он сказал, что это неудовлетворенные амбиции лидера и что она таким образом просто хочет контролировать обстановку.

Она предложила ему на обратном пути удовлетворить его вообще по короткой схеме, не полноценным сексом, когда он отказался от последнего.

А он отказался и от этого предложения тоже.

Прико-о-ольно.

Сейчас, спустя какой-то час, Марина рулила по набережной и была ему даже благодарна: Виктор был полностью прав.

Если нет любви с одной из сторон, или даже той самой пресловутой тяги к другому человеку с бабочками внизу живота, лучше не начинать.

Семья — это любовь взаимная, а не братская. Или сестринская.

Ей снова стало смешно и легко. Она гибко и стремительно наклонилась над разделителем между сиденьями, целуя его в лоб:

— Всё, я спать. До вечера.

У неё возникла мысль в шесть поговорить с Николаем на тему подготовки своего мясника: ну а вдруг.

Новому товарищу она ничего не сказала, он всё равно собирался вечером заглянуть: «Автобусы, до двадцати трёх, делать мне нечего. Из аптеки как выйду около девяти, сразу к вам».

По личному опыту Марина знала: никакую электромясорубку хозяин сегодня скорее всего не отремонтирует. Хотя и сам искренне верит в противоположное.

Значит, весьма вероятно, что подсобный рабочий снова понадобится. А там вдруг недели на две и сам Виктор согласится сменить карьеру на более спокойную, хотя и менее перспективную.

Мясники регулярно уходят в запой, правда, нужны лишь три раза в неделю.

Витя исчез за кустарником, его удаляющаеся спина мелькала в просвете листьев.

Зазвонил телефон. Добросовестно съехав вправо на парковку, она минуты три болтала с подругой. Затем подняла глаза — и бросила трубку, не попрощавшись.

После чего выскочила из машины и, сбросив туфли, босиком рванула вперёд.

Лично моё мнение, которое вынес с работы и никому не навязываю: подсознание значительно умнее нас.

Если сил нет, настроение в минусе, производительность низкая — значит, в большинстве случаев ты что-то делаешь не так либо запланировал то, где риск отрицательного результата здорово выше нормы (как вариант — замышляешь что-то нехорошее).

И наоборот. Если ты старательно вложил усилия, прямого результата пока нет, но настроение у тебя поёт эйфорией — значит, ты на правильном пути. Продолжай следовать плану.

Марина выручает меня сегодня гораздо больше, чем думает сама, даже несколько раз подряд. Отдельным бонусом она пытается пропихнуть то, от чего мужики обычно не отказываются, но было бы последней подлостью воспользоваться ею ещё и для этого. Даже если на момент времени она не против и думает, что хочет сама.

К сожалению, на трении слизистыми девять раз из десяти готовы остановиться только мужчины. Женщины, даже если идут на этот шаг в первый день знакомства, однозначно в душе рассчитывают на большее.

Есть исключения, но моя новая знакомая не из них. И ведь не скажешь ей, что у неё самые обычные гормоны…

Ни в какую посадку мы не сворачиваем, вместо этого она высаживает меня возле первого места доставки «Завтраков от Коли».

Прохожу через газон и упираюсь в пару тощих деятелей, которые средь бела дня откручивают боковые зеркала с какого-то явно недешёвого представителя местного автопрома.

А рядом, в высокой траве второго газона, виднеется лежащее на земле тело. И даже непонятно отсюда, мужчина это или женщина.

— Медленно руки за головы. Встать на колени.

Кто бы меня послушался.

— Пошёл отсюда, — буднично бросает через плечо тот, что в синей рубашке, не прекращая работать.

— Я разберусь. — Негромко и очень уверенно говорит ему второй.

После чего обходит какой-то местный джип по дуге и уверенно направляется ко мне:

— Что, дома не сидится? Нужны неприятности? Считай, нашёл.

Нож в руке. Тип худой и резкий.

Когда достал? Я не заметил даже.

Сам мужик откровенный додик, но с такой скоростью движений поражающий момент полностью компенсирует клинок.

Интересно, а если я его сейчас… как потом разбираться с местными ментами?

Его подельник, что интересно, даже не отрывается от работы.

Всё выглядит так, как если люди выполняют самую заурядную рутину, им давно привычную.

Тело под ногами на это тоже намекает.

Мужик абсолютно спокойно, деловито и без эмоций тычет своим стропорезом в меня.

Отшатываюсь с шагом назад: только перебирать ногами. Если уклоняться одним корпусом, труба.

Знания и машинальные рефлексы сами всплывают в голове и в механике движений. Ух ты, похоже, всё-таки какое-то наследство от этого организма и его мозга мне досталось помимо багажа в аэропорту.

Местный специалист по зеркалам дорогих машин всё с тем же выражением лица уставшего слесаря делает второй шаг вперёд и снова машет рукой.

Мои руки, ноги и корпус, такое впечатление, отлично танцуют без моего участия.

Странно. В теории и на учебно-тренировочных в молодости я, как и все, конечно, развлекался. Но явно не на том уровне автоматизма, который есть у этого тела. Уже молчу про психику.

Отлично понимаю, что я, как потомственный интеллигент, сейчас должен как минимум захлёбываться эмоциями (на самом деле, на язык просятся совсем другие слова).

В реальности же сознание затопила полная пустота, как будто играю в компьютерную игру: да, связку пройти нужно, но психика отдыхает.

После очередной итерации подставляю левую руку под клинок. Сознание на долю секунды заполняет боль, но теперь у меня есть как минимум один козырь для разговора с местными правоохранителями.

Вероятно, стресс, нетипичная ситуация, удивление от собственного перформанса и новый организм играют со мной плохую шутку. А может, просто противник попался не промах, не знаю (раньше такого опыта не было): следом за рукой его инструмент попадает уже мне в живот.