Как это будет

Глава первая В городке Сен-Дени

Сергей Костин, благополучный юниор 22 лет от роду, мастер спорта по прыжкам в высоту и без пяти минут магистр филологии, сидел на скамеечке напротив знаменитого аббатства Сен-Дени (где схоронили почти всех королей Франции) и тихонько подвывал. В Париж он прибыл вчера в составе студенческой легкоатлетической команды Москвы по приглашению Национального союза студентов Франции, решившей провести матч «Париж-Москва». Поселили их как раз в Сен-Дени, в общежитии университета Париж 8, которое уже опустело по причине начала летних каникул. После ужина в студенческой столовой (ничего особенного: курица с картошкой фри, салат с щупальцами осьминогов, а запили все клюквенным морсом) авантюрная часть их делегации решила отправиться по окрестным злачным местам, но Сергей к ней не относился и потому (ложиться спать при незашедшем солнце было бы глупо) пошел к тому самому собору, находившемуся поблизости.

Готика собора, который Сергей обошел не спеша, настроила его на серьезный лад, а внутри вообще потрясла. «Умели же тогда строить и вдохновлять людей! То-то они так дружно ходили в крестовые походы, к черту на кулички…». Так он постоял минут с пять, вглядываясь в алтарь и удивляясь, что в храме никого кроме него вроде бы нет. Наконец, повернулся к выходу и уперся взглядом в лицо тихо подошедшего священника, одетого в глухую черную сутану.

— Voulez-vous vous confesser, mon fils? (Не желаешь ли исповедаться, сын мой?), — спросил тот радушно.

— Je suis malheureusement athee, Monsieur (Я, к сожалению, атеист, мсье), — сказал Сергей.

— В твоем ответе главное слово «к сожалению», — возразил священник (далее я опускаю французский оригинал). — Сожалеешь ты правильно, ибо неверующий подобен песчинке, которую вертят волны или несет в произвольную сторону ветер, а член нашей паствы может быть уверенным, что судьба его находится под присмотром ока Божьего. Как бы не была она прихотлива, но в конечном счете путь верующего завершится в желанной гавани, а его бессмертная душа найдет достойное воплощение в новом теле.

— Мне всего лишь 22 года и о возрождении своей души я пока не думаю, — сказал Сергей, излюбленным чтивом которого были романы о попаданцах. — Вот если бы мне вдруг сказали, что жизнь моя скоро прервется — тогда другое дело. Но и здесь у меня возникла бы к Творцу претензия: отчего он поступает так линейно? То есть воплощает души в новые поколения людей? Куда продуктивнее было бы вселять их в людей прежних времен — с целью изменения узловых моментов в истории человечества. Ведь то, к чему мы пришли, не по нраву очень многим людям. И я не верю, что таким и был замысел Божий….

— Странно слышать такие речи от столь молодого человека, — укоризненно покачал головой священник. — И напрасно ты произносишь их под сводами этого храма, давно излюбленного Господом нашим. А вдруг дойдут они до слуха его?

— На то и уповаю, отче, — с изрядной дерзостью ответил еретик, постоял еще чуть и, не дождавшись новых слов от бенедиктинца, пошел к выходу.

Спал Костин обычно прекрасно (лег, отрубился и проснулся в назначенный час), но в эту ночь на него навалились какие-то дикие сновидения: то он убегал от рыцарей-храмовников, то рвался из рук инквизиторов, то его донимали ведьмы с лукавыми ликами и кошачьими хвостами…. Под утро же ему приснилось, будто в общежитии случился пожар и надо бежать из него, пока не поздно. И он будто бы стремительно оделся, схватил свою спортивную сумку и побежал по задымленным коридорам и лестницам с криками «Пожар, пожар!», кашляя и обливаясь слезами. Оказавшись на улице, он помчался почему-то к соборной площади, улегся там на скамейку и заснул.

Проснулся он и правда на скамейке. Солнце уже вышло из-за собора и стало слепить ему глаза. Дико озираясь, Сергей принялся их тереть, проморгался наконец, и стал тихо офигевать: сам собор был тот же, но его обрамление кардинально изменилось — исчез небоскреб за собором, пропали многочисленные современные авто на прилегающих улицах, причем вместе с асфальтом, на месте которого проявилась булыжная мостовая. Людей на улице по утреннему времени почти не было, но вот из-за угла появилась лошадь, везущая телегу, груженую какими-то ящиками. Лошадью управлял, конечно, человек (в простецкой одежде и заскорузлых сапогах), к которому и побежал паникующий герой.

— Мсье! — закричал он еще метров с десяти. — Я забыл, какой сейчас год! Скажите, ради Бога!

— Тридцать шестой, — на автомате ответил возница. — А день сказать?

— Да, да!

— 20 июня. Тебя, малой, мешком что ли из-за угла стукнули?

— Да, — махнул рукой Костин и поплелся назад к скамейке, где стал полегоньку выть.

Лихорадочно перебирая вчерашний день, он вспомнил встречу в храме, предостережение священника и взвыл уже в голос. «Довыпендривался, гад, довыеживался! Выпросил себе командировку в 20 век! Выходит, Бог-то существует и вмешивается в наши судьбы! Но чтобы вот так, по-крупному! Не бывало такого! Или бывало? Что мы на самом деле знаем об истории? Крохи да общее направление. Которое на самом деле постоянно корректируется….

Покопавшись минут десять в этих дебрях, Сергей вдруг резко выпрямился и сказал себе: «Хорош умствовать и ныть, надо что-то делать. Например, сходить к тому общежитию и поискать своих товарищей. Вдруг еще кто-то в это время провалился?». Но ни общежития, ни университета, ни русских парней с девчонками он в обследованном районе не обнаружил — только квартал однообразных и порядком обшарпанных домов высотой в два-три этажа да дворников, шаркающих метлами по мостовым и дворам.

Тогда вернувшись к облюбованной скамье, Сергей стал учитывать свое имущество. Вот что у него оказалось: 1) ветровка однотонная синего цвета на молнии и бейсболка к ней 2) футболка и спортивные штаны адидас темно синие без эмблем (не любил их Сережа, что поделаешь) 3) трусы, майка и кроссовки белые легкоатлетические 4) светло-серая водолазка, коричневый блейзер и темно-синие брюки стрейч (взял для вечеринок), туфли к ним и часы Ролекс (подделка, конечно) с позолоченным стальным браслетом 5) смартфон с зарядкой 6) кредитная карточка «Мастеркард» 7) около 100 евро на текущие расходы 8) загранпаспорт РФ 9) несессер с бритвенными принадлежностями, зубной щеткой и пастой 10) пара носков и семейных трусов 11) плавки 12) полотенце. И сумка для всего. Не густо, конечно, а главное, надо выделить из этого имущества что-то на продажу — евро здесь просто радужные фантики. Как назло, есть уже хочется. Но сначала надо побриться и вообще привести себя в порядок.

Побрился и умылся по-простому — спустившись к Сене и найдя там тихую заводь с отстоянной водой. После чего переоделся в водолазку, брюки и туфли, надел бейсболку (дурацкое правило ходить в головных уборах, но без этого любой ажан может приклепаться) и пошел по только что открывшимся лавкам мясника, молочника и зеленщика: узнавать стоимость франка. Узнав, что за килограмм чистого мяса просят 16 франков, за литр молока — 2 франка, а за килограмм картошки — 20 сантимов, он прикинул, что месячное жалованье квалифицированного рабочего будет, наверное, около 1500 франков. После чего отправился искать часовщика.

Нашел (еврей, конечно), стал торговаться, рассердился и пошел на выход, но был остановлен — так раза три. Наконец, понял, что из этого жмота больше денег не выжмешь, забрал 860 франков и вышел на улицу, держа курс на продуктовые лавки. Тут желудок у него взыграл при виде пищевого изобилия, и Сергей купил литр молока и золотистый багет, которые смолотил с большим аппетитом (вот они, натуральные продукты!) в подвернувшемся скверике. После чего опять думу стал думать….