Как приручить дракона – 2

23. Гиперкомпенсация

Инлун не знал, что уже подписал себе приговор. Я решил, что пойду на что угодно, только бы прекратить его земное существование… Почему? Потому что четыре пацана в окровавленных гимнастерках несли вниз по лестнице парня в одеяле. Одеяло служило носилками, идти он сам не мог — руки и ноги у него были переломаны. Но кадет дышал, это точно!

— Это он сделал? — спросил я и ткнул пальцем вверх.

— Он, — шмыгнул разбитым носом белобрысый парнишка с лычками на погонах. — В самом начале. Орал, мол, не шутит! Он же страшный как сволочь, какие шутки?

Видно было, что мальчишки держались из последних сил, но — держались! Все-таки хорошо их тут растят, в кадетском корпусе… Настоящие мужики! Обязательно прослежу, чтобы этому, в одеяле, помогли как полагается, подлечили, или там — протезы, не хуже чем у тех идиотов из Мозыря… Хотя — без сопливых разберутся. С этим тут железно! Он ведь кадет, то есть — на государевой службе. Пострадал во время учебных занятий, то есть — исполняя служебный долг! Государь позаботится.

А я позабочусь о китайской скотине.

Я ничего не имею против китайцев. Наоборот — вполне положительно к ним отношусь, знаком лично со многими и считаю людьми беспроблемными и в целом положительными. Был опыт общения: жил с ними в общежитии, по студенчеству, на одном этаже, и помогал хорошему парню по имени Сяосюй с курсовой по русской филологии. Китайцы — народ вменяемый, главное — в дебри национальной кухни не лезть.

А вот скотины — это другое дело. Против скотин всех национальностей, которые считают, что можно сломать руку ребенку для того, чтобы доказать серьезность своих намерений я очень много чего имею! Внутри меня кипела злоба — черная, лютая. Такая же, как в туалете Дома культуры.

За десять минут я обошел все этажи учебного корпуса и убедился, что никого не осталось. В аудиториях было пусто, мебель находилась в беспорядке, оконные стекла потрескались или и вовсе — вылетели, на полу валялся мусор… Еще бы, после произошедшего! Но все равно — оснащение и отделка тут на порядок превосходили все, что я видал в земских школах Вышемира. И белая педагогическая зависть колыхнулась где-то на задворках сознания: хорошо жили кадеты А потом — черная ненависть к уроду, который все это испортил!

— Я узнал что у меня есть огромная семья! — бормотал я, карабкаясь по крашеной металлической лестнице к люку на крышу. Штиблеты скользили на перекладинах, трость в левой руке откровенно мешала. — И тропинка, и лесок, в поле — каждый колосок…

— Что ты там бормочешь? — он стоял у самой кромки люка и пялился на меня.

Он был похож на Шан Тсунга из «Мортал Комбата», ей-Богу. То бишь — на Хироюки Тагава в его роли. Самого Тагаву я дико уважаю, правильный мужик. А вот персонаж — противный. И этот был такой же: алые шаровары, позолоченные черные сапожки с загнутыми носами, какой-то дебильный кожаный лапсердак с полами до колен, с наплечниками и стоячим воротником, скуластое злое лицо и негодяйский разлет бровей — чистая карикатура! Еще и черные волосы за спиной развеваются…

— Это Родина моя, всех люблю на свете я! — откликнулся я, добрым словом поминая Владимира Орлова и Данилу Багрова.

— А?

— Бэ! — не откладывая дел в долгий ящик, я перехватил трость в правую руку и, распрямляясь, чтобы максимально усилить удар, врезал набалдашником вверх, прямо по драконьим яйцам!

— Йа-а-а-ау!!! — заорал Шан Тсунг, а точнее — Ао-Джун, и ускакал на пятках куда-то по крыше.

Я сам в некотором роде дракон, и поэтому прекрасно знал, что слабости человеческого тела нам присущи. «Дракон подлечит?» Подлечит! Но на это надо время! А его я давать этой скотине не собирался. Со всей возможной прытью я выскочил из люка и помчался за драконом, и настиг его у какой-то надстройки, сплошь утыканной антеннами.

Вместо скуластой восточной физиономии уже начали проявляться звероящерные черты, но из-за дикой боли в тестикулах Инлун никак не мог обратиться полностью, и продолжал отступать — и я использовал это для того, чтобы воткнуть ему наконечник трости в задницу. А точнее — в левую ягодицу.

Главные герои и черные властелины часто допускают одну и ту же ошибку: начинают точить лясы со своим антиподом. Скотина он, детей обижает! Какая разница, что ему от меня нужно, что он хочет предложить и за какой-такой баланс борется? Дерьмо это, а не баланс, если из-за него надо ноги мальчикам ломать! Может там по каким-то драконским и дарконоубивческим правилам нужно было станцевать и спеть перед поединком, но мне на это было наплевать. В моей жизни было не так много принципиальных правил, но одно я соблюдал неукоснительно: руки прочь от детей!

И да, ребенка ударить можно, обидеть нельзя, как говорил Макаренко. Дружеская затрещина или заслуженный щелбан легко переносятся пацаном, если все это происходит вдали от девичьих глаз и не несет на себе мерзкого отпечатка учительского самоутверждения и доминирования. Вспомните себя — что легче переносится и быстрее усваивается: щелбан или многоминутная нудная отповедь? Конечно, я не имею в виду девочек. Девочек вообще бить нельзя, разве что если она потеряла всякий человеческий облик и, например, пьяная с ножом кидается…

Ао-Джун девочкой не был, и облик человеческий терял весьма стремительно. Он рухнул ничком и корчился на рубероиде крыши, меняя свои формы ежесекундно и очевидно испытывая ужасные страдания. И орал как сумасшедший:

— ОТПУСТИ, ВЫНИМИ! УБЕРИ ЭТО ОТ МЕНЯ! Я ПРИШЕЛ С МИРОМ! Я ПРИШЕЛ СКАЗАТЬ ТЕБЕ, УБИЙЦА, ЧТО ДРАКОН ЯВИЛСЯ! У САЙЯ ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ ДРАКОН! ОН БЛИЗКО, ЗДЕСЬ, БЛИЗКО! ДАВАЙ НАЙДЕМ ЕГО И УБЬЕМ, ТОЛЬКО ПЕРЕСТАНЬ, ПЕРЕСТАНЬ! УБЕРИ ЭТО ОТ МЕНЯ!

Вот тут я знатно удивился. Выходит, он что, не знал, что я и есть дракон? Он думал — я убийца драконов, просто какой-то солдат-нулевка, который прикончил Малюту? Вот это номер! Получается, что это не просто обозначение, а конкретное название некой категории персонажей — Убийца Драконов? Он ведь еще говорил что-то о том, что я «вошел в силу»…

Наверное, я отвлекся, потому что Инлун рванулся, раздирая мякоть бедра со страшной силой, и освободился. Его фигура стремительно меняла форму, постепенно превращаясь в хорошо знакомого всем землянам, распиаренного в СМИ, монстра. Длинное, метра в три, синее тело — с крыльями, страшная бровастая мохнатая морда с выпученными глазами, длинными усами и пастью, полной острых зубов, гибкий хвост… Из него хлестала кровь — почему-то из хвоста, а не из задней лапы. Рана от Копья проявилась именно так, и не желала заживать.

А я не желал отпускать чудище. Размахнувшись, нанес еще один удар в хвост, у самого кончика — и пригвоздил Инлуна к крыше. Все было легко. Слишком легко! Или — сработал эффект неожиданности?

— ПОГОДИ, ПОСТОЙ! — я не знаю на каком языке говорил звероящер, кажется, его пасть даже не раскрывалась. — УБИЙЦА… ТЫ НЕ УБИЙЦА! НЕ СТОЛЬКО… НЕ ТОЛЬКО! ТЫ И ЕСТЬ НОВЫЙ ДРАКОН САЙЯ! БРАТ! ТЫ БРАТ МНЕ! МАЛЮТА УСПЕЛ! У САЙЯ ИЗ ЭЛУОСИ ЕСТЬ СВОЙ ДРАКОН!

Похоже, глаза мои горели драконским огнем — и это меня выдало. Он понял. Да и плевать, дело было решенное.

— ИДИОТ! — констатировали мы. — НЕ ВАЖНО, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ. НЕ ВАЖНО КТО ТЫ. НЕ ВАЖНО, КТО Я. ВАЖНО, ЧТО ТЫ ПРИШЕЛ В НАШ ДОМ И ОБИДЕЛ НАШИХ ДЕТЕЙ. КАКОЙ ТЫ, К БЕСАМ, БРАТ? ДЕРЬМО ТЫ, А НЕ БРАТ, ТЕБЯ БЫ В МАТЬ ОБРАТНО ЗАПИХАТЬ И ПЕРЕТРАХАТЬ НА ЧТО-ТО ПУТНОЕ…

Это уже точно были драконовские заходы, я-то так не выражался! И откуда Горыныч нахватался? Может — от Гоши? А тот — от кхазадов? Или — от уруков? Так или иначе — я выдернул копье из хвоста Ао-Джуна и шагнул вперед, намереваясь покончить с ним, но чертов Инлун вдруг взмахнул крыльями — и воспарил в небеса! Откуда у него бесовы крылья? Китайские драконы же, вроде как, такой детали лишены? Или — нет?

Кровь хлестала ручьем с его израненного хвоста, монстра мотало из стороны в сторону — но он мало-помалу поднимался вверх, в ночное небо, которое стремительно заволакивало грозовыми тучами. Гроза — осенью? Что за черт?

— ДАЙ, ДАЙ МНЕ ДОГНАТЬ ЕГО! — ревел дракон.

— Идиот! — огрызнулся я, игнорируя жар в спине, между лопатками и зуд по всему телу.

Какое — догнать? В небе вились конвертопланы, на стадионе дежурила целая банда сильнейших магов, которые…

— Ох, мать! — это было похоже на действие римских свечей, только — в пятьсот, тысячу, пять тысяч раз мощнее.

Маги ударили. Их удар заставил небо окраситься во все цвета радуги, сноп искр и колдовского пламени ринулся в сторону засверкавшего вдруг призрачными отблесками Ао-Джуна. Инлун издал дикий рев, совсем непохожий на те вопли, что он исторгал из себя получив набалдашником по тестикулам или острием в афедрон… Рев этот, кажется, был мало того что видимым, но еще и осязаемым: звуковая волна столкнулась с магическими снарядами и они зависли в воздухе, точно как пули в фильме «Матрица».

Новый крик китайского дракона заставил небеса содрогнуться: тучи исторгли из себя плотные, тугие струи воды, которые ударили в землю со страшной силой. Грянул гром, засверкали молнии — это осенью-то!

— ИНЛУН, — фыркнул дракон. — ПОГОДНИК. ДАВАЙ ПОЛЕТИМ И СОЖЖЕМ ЕГО К БЕСАМ?

Ао-Джун завис метрах в пятидесяти от меня, медленно двигаясь в сторону стадиона. И кровь продолжала капать с его хвоста, и там, где она попадала на землю — живую, не покрытую асфальтом, там расцветали пионы. Быстро, чертовски быстро они прорастали и обзаводились листьями, бутонами и соцветиями… А с неба ударили молнии — туда, в стадион. В шатер, где собрался магический генштаб!

Если бы не история с пострадавшими пацанами — я бы ей-Богу сел тут на поребрике и стал бы плевать на землю с крыши и рассматривать, как жаба имеет гадюку. Мне что Инлун Китайский, что Игнатий Чарторыйский — все измеряется аксиомой Эскобара. Но — дети…

И чертовы конвертопланы явно ушли вверх, за линию грозовых облаков! Черта с два теперь ракеты «воздух-воздух» смогут поставить точку в этом вопросе…

Штаб, кстати, в целом не пострадал. Сияющая защитная полусфера раскрылась мгновенно, и молнии с небес били в нее одна за другой. Грохот стоял несусветный, грунт на стадионе расплавился до состояния жидкого стекла, маги и высунуться не могли, а дракон — он парил на одном месте, медленно размахивая крыльями и орошая кровью территорию Кадетского корпуса. Его движения становились все более вялыми, но и защита магов, кажется, истончалась…

— Это передача сдохни или умри! — сказал я и взвесил в своей руки трость.

Совершенно не приспособленный для метания предмет. Да? А какая разница?

Я мигом отбежал к противоположному краю и, чувствуя себя паралимпийским чемпионом, размахнулся тростью и рванул вперед. Это только на вид — трость! А в душе она — спикулум! Метательное копье римских легионеров! Я бежал быстро, и крыша закончилась моментально, но замах вышел отличный, я швырнул свое оружие так, что аж мышцы загудели, а в плечевом суставе что-то хрустнуло.

Утробный звук втыкания металла в мясо на самую капельку опередил оглушительный раскат грома, который разорвал небеса.

Ей-Богу, они делили тушу убитого МНОЙ дракона! Вся эта шайка-лейка во главе с Чарторыйским чисто как Леонов в фильме про полосатый рейс тыкали в тушу звероящера и обсуждали полезные штуки, которые можно было бы извлечь из бренного тела убиенного китайца. Эскалоп там, лангет, щековину, рога и копыта…

Они и вправду считали, что прикончили его сами.

— Позвольте, господа… — довольно по-хамски я растолкал опричников, аристократов и прочих великих и могучих волшебников, подошел к туше Инлуна, перевернул его на другой бок и, бесцеремонно сунув руку в рану, за набалдашник вытянул из нее трость.

Бросок и вправду получился отменный. Пробило почти насквозь! Я сам себе удивлялся… А маги тоже удивлялись: когда я распрямился, держа в окровавленных руках трость, выражения лиц волшебников были весьма красноречивы. Особенно — Чарторыйского.

— Я думаю, доходов с продажи ингредиентов хватит, чтобы привести тут все в порядок? — я прочертил набалдашником трости круг в воздухе, имея в виду Кадетский корпус.

Брызги крови разлетелись во все стороны, и кое-кто тут же начал вытираться. Рикович появился как из-под земли и потащил меня прочь, стальной хваткой вцепившись в мой локоть и рыча:

— Умеешь же ты наживать себе вр-р-рагов, Геор-р-ргий Сер-рафимович!

— Оно само, — пожал плечами я на ходу. — Копье опять заберешь, или мне его ближе к телу держать? Вон сколько чудишь кругом развелось! И вообще — ты куда меня тащишь? Мне — к детям!

— На кой хрен? — удивился он.

— Убедиться что у них все в порядке, — набычился я.

— Да нормально там все, семь экипажей «скорой», спасатели со всего Гомеля съехались, опричники опять же… Давай тебя домой завезем?

— Сначала к пацанам — потом домой, — надеюсь, мой тон был достаточно безапелляционным.

Я посмотрел на свои ладони и рукава: драконья кровь уже засохла, застыла бурой коркой. Однако, руки по локоть в крови — теперь никакой не эвфемизм! Водятся ли в земщине химчистки, которые отстирывают драконью кровь? Или мне нужно искать специалиста на стороне?

— А еще мне до понедельника нужен новый пиджак… — начал я, но был самым беспардонным образом прерван.

— Посмотрите в камеру, пожалуйста! — раздался женский голос, мы с Риковичем синхронно повернули головы и поймали прямо в лица серию фотовспышек.

Промогравшись, я увидел красивую смуглую молодую женщину — лет тридцати, жгучую кудрявую брюнетку. На ее журналистском бейдже значилось: «Pervyj Chernomorskij telekanal», а вокруг головы вились дроны. В земщине такое не каждый день увидишь!

— Рошаль! — заскрипел зубами Рикович. Он, видимо, уже был знаком с кудрявой теледивой. — Кто вас сюда допустил?

— Маргарита! — раздался за нашими спинами бархатный голос Игнатия Чарторыйского. — Ну что же вы? Пропустите, пропустите прессу!

Уже двигаясь к машинам скорой помощи, где медики суетились над травмированными кадетами, мы слышали, как князь и командир Белорусского опричного полка заливался соловьем перед симпатичной журналисткой, рассказывая о слаженной операции силовых структур по ликвидации опасного магического хоуханьского террориста, который находился в международном розыске…

— … полное понимание с хоуханьскими коллегами… — вещал он.

— А за каким бесом журналистка Первого Черноморского приперлась в нашу сонную провинцию? — поинтересовался я.

— А за каким бесом в вашу сонную провинцию приперся заместитель главы Сыскного приказа? — вернул мне интонацию Рикович. — В тихом омуте черти водятся — это, кажется, именно про Полесье придумали!

— Однако! — только и смог сказать я.

Заместитель главы Сыскного приказа? Это что — рыжий сыскарь работает кем-то типа замдиректора ФБР, если по американским меркам старушки Земли? Или там — зампред Следственного Комитета Республики Беларусь? Как говорил один мой знакомый старый журналист: листья дубовые падают с ясеня, вот нихрена себе так нихрена себе! Это что за тихие ужасы тут у нас, в нашем омуте, планируются, и что за черти завелись?

— Кстати, — усмехнулся сударь Большая Шишка открывая передо мной дверь своего внедорожника. — Как-то лихо ты его одолел, этого дракона.

— В каком смысле? — удивился я. — Не лихо, а внезапно. Эффект неожиданности! Я сразу врезал ему набалдашником по яйцам, а потом проткнул ему всю задницу. Если бы не напал первым — Инлун точно сожрал бы меня, и никакой магии бы ему не потребовалось… Ты его вообще видел? Трехметровая усатая сволочь! Страшный, как тысяча чертей!

— А? — он больше не усмехался. — А переговоры? Ты же интеллигент! Я думал — вы не договорились, и…

— Один… Хм! Один известный высокопоставленный опричник — тоже, кстати, интеллигент, как-то сказал, что террористов надо мочить в сортирах, а не вести с ними переговоры. Этот летучий подонок мордовал детей, понимаешь? — у меня снова на скулах заиграли желваки. — Можешь считать — это мой пунктик.

— Проткнул задницу, мочить в сортирах… Знаешь, я точно сведу тебя с Бабаем Сарханом. Выпьете кофе, пообщаетесь… Уверен, у вас будет много тем для разговора. Мне иногда кажется, что вы с ним из одной деревни, — взгляд рыжего Риковича стал очень подозрительным.

Плевать мне было на его взгляды.

— Где достать приличный костюм? — спросил я, зевая. — Мне же полагается премия за сегодня? Выпишите мне костюм в счет премии, а? Там хватит?

— Хватит? — он издал горловой звук. — Ты — наш сотрудник, пусть и внештатный! Инлуна завалил Сыскной приказ, и черта с два я отдам его хладный труп! Помнишь, сколько тебе отвалили за скелет дракона? Умножай на три, смело!

— Отлично, просто отлично, — развалился на заднем сидении. — Тогда я тут буду спать, а ты разбуди меня, когда магазины с одеждой откроются…

— Реально — контуженый, — прокомментировал Рикович, запустил мотор и тронулся с места.

Осталась одна глава до конца тома.