Как приручить дракона – 2

8. Флегма

Честно говоря, я готовился к битве с братками типа Саши Белого из «Бригады» или Круглого из «Брата». А оказалось — Васеньке на подмогу приехали клоуны из «Даже не думай». Вот что имела в виду баба Тома, когда называла их «пачварами»! Они не страшные, они — стремные!

В ярких кислотных одеяниях вычурных фасонов, со странными прическами: выбритые узоры на затылках и висках, зачесанные волосы самых разных цветов, эти три типа на данный момент попивали какие-то напитки во дворе и стреляли из пневматических пистолетов по бутылкам. Из пневматических! Нет, с первого взгляда такие штучки довольно похожи на настоящие. И местная зверинцевская шпана вполне могла решить, что заезжие ребята обнаглели и привезли в земщину огнестрел. Тем паче — кроме как в кобурах у милиции, огнестрела тут особенно и не видали. Ну, кто в армии отслужил — те да. Но они или прямо сейчас тоже в армии, или — возраст не тот, чтобы к заезжим цепляться. Так что в принципе… Может, из аргументов в карманах у них и правда только пневматы? Что касается численности, тут некоторые выводы можно было сделать, исходя из вместимости машины, на которой они прикатили.

Ярко-оранжевый тарантас имел форму причудливую, напоминал старые еще ретро-машины, и вообще — мне казалось, что корпус его действительно позаимствовали от бензинового авто. Ну, вот эти «выпученные» фары, выпуклые детали корпуса — чисто как на старых «Победах» или «ЗиСах»! Небольшого он был размера, человека на четыре…

— Тыц! — раздался звук выстрела. — Тыц-тыц!

А потом лопнула бутылка:

— З-з-звяк!

Я сидел под забором у них за спинами и мог рассмотреть каждого из «дельцов» в деталях. Лампочка над крыльцом Васиного дома это позволяла. А вот стрелять в темноте у них получалось не очень: бутылки, батареей выстроенные на штабеле кирпичей у стены сарая, разбивались крайне нерегулярно.

— И че этот учитэл?- нарочито коверкая слова, проговорил парень в салатовых широченных штанах и майке в сеточку. — Реально опасный?

— Контушеный! — раздался шамкающий Васин голос. — Ф поишкофом слушил.

Похоже, он сидел в доме и пытался общаться через окно. Но с речевым аппаратом у Васи все обстояло не ахти — моими стараниями — поэтому участие в беседе было ограниченным.

— Мы его уработаем,- сказал юноша с розовым ирокезом и в розовом же костюме, который отдаленно напоминал военную форму. — Уработаем и сострижем с него бабла, чтобы вернуть должок за товар. У него есть бабло, Васян?

— У него ешть «Урша», — откликнулся Васян из окна.

— Тыц-тыц! — третий парень, в лимонном трико, продолжал насиловать пистолетик и все пытался попасть в бутылку. В разговоре он участия не принимал. — Тыц!

— А-а-а, так учитэл все армейские денежки на тачку спустил? — обрадовался салатовый. — Ну че, так даже проще. Значит — отожмем «Урсу». Че тут ехать-то до Мозыря? Загоним тачку Формации, сострижем бабла. «Урса» без документов, бэушная, тысяч на пятьдесят-семьдесят налички потянет. Перекроет и долг твой, и ещё товара возьмем…

— Не-не-не, — раздался испуганный голос Васяна. — Я паш. Я болше не хошу!

Какой хороший мальчик! Обучаемый, оказывается! Но это ему не поможет… Я стал красться вдоль забора, перемещаясь к крепенькой молодой яблоне, которая росла с моей стороны, и ветви её нависали над двором. Оптимальная точка для проникновения на территорию.

— А кто тебя спрашивает? Это Штриху мы долг отдадим. Мы, а не ты, Васян. А нам-то ты будешь торчать всерьёз и надолго! — салатовый сунулся в окно, что-то там сделал руками, и Вася Баратов заверещал. — Ты кем себя возомнил, лошара?

Остальные загомонили, а я воспользовался этим — и мигом взобрался на дерево, и сиганул через забор, спрятавшись как раз у того самого сарайчика, в тени.

— Че ты его там крутишь? Отстань от Васяна, он же свой! — неожиданно вступился за дилера лимонный.

— Отштань, отштань! — истерически кричал Василий.

— Мудак он и вошь, — резонно заметил салатовый. — Мелочи жижку задвинуть — и то не смог. Лошара. Похрен, ща допьем и поедем учитэла щемить. Он, сука, наглый. Адрес назвал, фамилию имя и отчество… «Урса» у него верняк на индивидуальной блокировке, придется его с собой первое время потаскать… Ничего, так уработаем, что как звать себя забудет. Пидор бородатый, схему он нам поломать решил! Сука, я на эти деньги уже напланировал, а он… У-у-у-у, я ему бороду подожгу, говноеду!

— Может, ждёт нас? — подал голос лимонный. — Может, он реально крутой? Или ствол имеет?

Ствол у меня был. В тайнике, за туалетом. Но использовать его против таких мелкотравчатых мерзавчиков я не собирался…

— ДАВАЙ МЫ САМИ ПОДОЖЖЕМ ЕМУ БОРОДУ! — оживился дракон. — ВСЮ РОЖУ ЕМУ ПОДОЖЖЕМ, ПО САМУЮ ЖОПУ!

— Тыц-тыц! — тявкнул пневматический пистолет и наконец лимонному повезло — одна из бутылок разбилась. — О, да-а-а!

Он так сильно обрадовался и исполнил что-то вроде победного танца, как будто миллион в казино выиграл или трехочковый в НБА забросил. Аж волосья его желтые затряслись от счастья. Они, похоже, действительно подбирали наряды и краску для волос! Не верю, что они из Гомеля были, в земщине всяких таких полупокеров на дух не переносят. У нас тут народ попроще, и предпочтения в моде и стиле весьма консервативны. Даже я в костюмчике и с прической «андеркат» тут смотрюсь очень на грани. Так что эти — сервитутские, как пить дать. А ближайший сервитут у нас где?..

— Откуда у него ствол в земщине? — усмехнулся салатовый. — За огнестрел кол в жопу засаживают, дураков нет с ярыжками вязаться… Успак-о-о-ойся, мы зайдем, ему в хлебальник настреляем, скрутим и в лес вывезем.

— А в дверь как…

— Вот! — явный лидер компании извлек из кармана какую-то висюльку на цепочке. — Ключ от всех дверей. Ты, лошара, ещё не понял, что в сервитуте можно купить все? До сих пор меряешь все меркой вшивого Гомеля? Ты давно не в Гомеле, гы-гы! Вся движуха у нас, в сервитутах! Пшли, допьем, баллончики поменяем и поедем…

Я услышал все, что мне было нужно. И потому, когда они по очереди стали заходить в дом, просто протянул руку, взял одну из не разбившихся бутылок — и, крепко размахнувшись, швырнул ее, целясь в дверной проем. Стеклянный снаряд, вращаясь в воздухе и странным образом посвистывая, помчался вперёд со страшной силой.

Стоит отдать должное лимонному, который шёл последним. Он обернулся! К несчастью для себя. Реакция у парня была отменная — и она сослужила ему дерьмовую службу. Бутылка могла прилететь в череп, но теперь — ударила в лицо.

— ДЫК! — куда там точно ему попало, я угадывать не брался, но припечатало страшно: лимонный просто провалился внутрь дома, а я перехватил ещё одну бутылку в левую руку, лопатку — в правую, и рванул в атаку.

— А-а-а, это он! Он! — заорал Васян из окна, и я левой рукой швырнул стеклотару в него.

— Дз-занг! — бутылка разбилась о подоконник, я натуральным образом промазал, но стеклянные осколки, похоже, нашли свою цель.

— И-и-и-и!!! — визг дилера был похож на бабий.

Васенька вопил и дергался внутри комнаты, а двое из коридорчика опомнились и ринулись в мою сторону. Конечно, баллончики со сжатым воздухом-то они уже высадили по бутылкам и потому теперь решили вступить со мной в рукопашную схватку. Черта с два я собирался сражаться с ними лицом к лицу: с размаху закрыл дверь, надеясь врезать кому-нибудь из них, и побежал вокруг дома.

— У, падла! Он сам сюда пришел! Обходи его, обходи, а я с той стороны зайду! — орал салатовый.

Как они вообще выжили в сервитуте, такие убогие? Нет, я понимаю, почему в качестве оружия использовали пневматы: лупили такие пукалки будь здоров, почти — травматический пистолет, в ближнем бою на самом деле аргумент серьезный. Правда — перезаряжать долго, когда баллон кончается, а без шестигранника — и вовсе практически невозможно. А на кол сесть за использование огнестрела в земщине — это никому не улыбалось, тут салатовый был прав. Так что бес с ними, с пневматами. Но — зная, что я злой, агрессивный и могу крепко вломить — они разделились! Ну, тупые…

Развернувшись на каблуках, я побежал в обратную сторону — и через пару секунд столкнулся нос к носу с розовым «дельцом».

— Я-а-ать!- он от неожиданности попятился, замахнулся, явно рассчитывая врезать мне рукояткой пистолета…

Я просто ткнул ему лопаткой в солнечное сплетение, без всяких замахов, а когда он согнулся, пытаясь вдохнуть хоть немного живительного воздуха — врезал плашмя по голове. Этого хватило, чтобы вывести его из строя всерьез и надолго. Даже если он и сдох — мне было плевать.

Расправившись с ним, я не стал бегать за салатовым вождем, а просто вошел в дом, пнув ударенного бутылкой лимонника. Электросчетчик я заметил тут же, на стене — и одним движением вырубил автоматы, погасив свет в хате.

— Кто здесь? — заорал Васенька.

Я ему не ответил, оглядываясь. Дом у Васи Баратова был небольшой и обставленный даже слишком по-бабусячьи. У Тамары Павловны и то все выглядело более современно. Какие-то ковры, кровати чуть ли не с перинами, шифоньеры… И окна, много окон. Для одной комнаты и кухни — даже слишком. Но для моих нужд — в самый раз. Полупокер крался как раз мимо одного из них, так что мне оставалось только нанести удар: снова — колющий, быстрый, прямо сквозь стекло — штыком лопаты в самое его ухо.

Все получилось как в замедленной съемке: куски стекла летят во все стороны, кровь брызжет, кусок уха парит на ветру… Тут же, резко вернув руку с лопаткой на место, я устремился на улицу под аккомпанемент стонов и воя, которые раздавались уже со всех сторон.

Скулил Вася на кухне, постанывал ушибленный лимонник в коридорчике, мычал розовый воин с явной черепно-мозговой травмой от удара лопатой, выл, пытаясь остановить кровь из уха, салатовый лидер, приплясывая в огороде. Жидкие они какие-то оказались. Замах на рубль, удар на копейку, так говорят? По здешним реалиям — замах на деньгу, удар на гривенник…

Я настиг салатового, который держался обеими руками за правое ухо, и ударом ботинка под коленки сбил его на землю:

— Однако, здравствуйте. Моя фамилия Пепеляев, и это мне ты собирался поджечь бороду.

— У-у-у-уй!!! Спасите! Милиция!!! — он принялся отползать от меня, забыв про кровь, которая продолжала струиться у него из уха.

— Это Зверинец, чучело, — почти ласково сказал я. — Милиция сюда не захаживает, особенно ночью. А Васеньку тут не любят, задолбал он соседей громкой музыкой… Кста-а-а-ати! Когда я вас буду потрошить, то включу громкую музыку — никто и не услышит!

Конечно, я не собирался их потрошить, однако он об этом знать не мог.

— Не-не-не… — он даже слюни пускать начал, как будто испугался до чертиков.

Но взгляд у него был острый, нехороший… И поза — напряженная. Его рывок я не увидел — почуял! Тело среагировало прежде, чем я сообразил, что делаю: рука салатового с зажатым в ней амулетом — той самой висюлькой, универсальным ключом — мигом оказалась у меня в захвате.

— Я нулевка, чучело. На меня вся эта муть — не действует! — проникновенно сказал я и дернул его конечность в сторону до характерного хруста.

Он уже не подвывал — скрипел. А я поражался собственному хладнокровию… С другой стороны: драконы — рептилии. Хладнокровные. А местному Пепеляеву не привыкать участвовать в переделках. А мне — мне этих мерзавцев ни разу жалко не было. Может, вообще убью их — и угрызения совести мучить меня не будут. Схемы у них, однако. Их схемы — это мои дети!

Я затащил их в дом, наподдав ещё каждому хорошенько по нижним конечностям лопаткой, чтобы сбежать не пытались. Гематомы там получатся серьезные, а вот резаные раны — это едва ли, даже тот, кому я в грудак ткнул, отделался поврежденными ребрами. Не оттачивал я шанцевый инструмент до бритвенный остроты, пожалел гадов… А не стоило.

С другой стороны, меня теперь интересовал тот Штрих, у которого они брали товар. Я не верил в то, что эти клоуны сами выдумали такой замечательный бизнес-план: возить всякие-разные вещества в земщину… В мою конкретную земщину. Кто-то их надоумил. И ради этого кого-то я заточу лопатку у гоблинов в гаражах, на наждаке.

Каждого из цветастых и самого Васю я замотал в шторы и связал бельевыми веревками. Рты заткнул чем придется, особенно не присматриваясь. А потом принялся грузить их в электрокар. И тут глаза мои уперлись в шильдочку на руле. «ZAVOD IMENI SAPUNOVA» — вот что там было написано. ЗиС! Это реально был ЗиС! Нет, эти выверты альтернативной реальности меня никогда не устанут забавлять!

Перетягал «пачвар» в машину с серьёзным напряжением всех физических сил и уложил одного на другого — штабелем. Они там мычали и завывали — ясное дело, было больно и неприятно! А кому сейчас легко? Мне вот тоже вести чужой электрокар по ночному Зверинцу нелегко… Ямы, колдобины, псины под колеса кидаются, фонари — разбитые, улицы извилистые.

— Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам… — напевал я, выворачивая руль и проезжая мимо той самой посадки, где я оставил «Урсу».

Нет уж, я туда совсем не скоро попаду. На Светлогорском шоссе — камеры, светиться перед ними я не намерен… Разгоняя машину, я натянул на себя поглубже капюшон и натянул кофту на самый нос: может, Криштопов обещал меня прикрыть, конечно, но проблема в том, что к видеоконтролю доступ может получить кто-то кроме наших вышемирских милиционеров. И наверняка получает…

Путь мой лежал недалече — на берег речки Ведрич, в сосонник. По осеннему времени тут уже редко можно встретить отдыхающие компании, да и местечко я присмотрел укромное: овражек, где легко можно спрятать машину. И где можно найти тех, кто сделает для меня всю грязную работу. Я ведь не злодей какой, чтобы им пальцы плоскогубцами давить и аккумулятор к яйцам подключать! Я — интеллигентный человек!

— Значит так, ребята, — отдуваясь после интенсивных физических нагрузок по перетаскиванию замотанных в шторы тел, проговорил я. — Сейчас у нас ночь. Все спят. И хозяева этого места тоже спят. А вот с первыми лучами солнца — проснутся. И через полчаса-час найдут вас и начнут разбираться — как вас можно использовать… Восход у нас примерно в полседьмого. У меня — два первых урока в школе, их пропустить не могу никак, история края — это святое! Так что полежите вы тут примерно до десяти. Как раз местные вас на вкус распробуют, станете посговорчивее… И про Штриха мне расскажете, и про схемы ваши дебильные, как вы детишек травить собирались и чем. И почём нынче опиум — то бишь жижка — для народа, тоже расскажете. А я засиделся тут с вами, мне поспать бы хоть часика два, уроки вести после бессонной ночи — так себе удовольствие. Ну, всего хорошего, доброй ночи.

И оставил их в овражке, аккурат вокруг самого большого в этом лесу муравейника. Огромная куча хвои, палочек и веточек служила прибежищем настоящим владельцам этого урочища: большим красно-черным муравьям в полтора сантиметра величины, которые кусаются как тысяча чертей и жрут все подряд: от сгущенки до мышей, буде те попадутся им в лапы! Вот пусть они с «дельцами» и разбираются. Авось, не подохнут цветастые от передоза муравьиной кислоты. А если и подохнут — так колесом дорога.

Знаете, что делает учитель, когда ему жутко лень вести урок? Конечно, знаете. Он даёт детям самостоялку.

— Итак, дорогой мой восьмой «бэ», — я оглядел мутным взором восьмиклашек, фиксируя напряжённые лица Морковкина, Невзорина, Жаркина и Яши Носова. — У нас самостоятельная работа.

— У-у-у-у, — завыл класс.

— Слушаем внимательно правила игры! — повысил голос я. — Вы можете подсматривать в учебник…

— О-о-о-о! — оживились детки.

— … но максимальная отметка будет четыре балла, — охладил их радость я. — Никого не предупреждаю, не ругаюсь, просто помечаю себе — кто списывал из учебника, тот получит максимум четверку. Вы можете подсматривать в тетрадку, потому что все, что вы писали на уроках, все термины, даты и схемы — это результат вашего труда. Им можно пользоваться, но тогда…

— Опять четыре? — вздохнул Игнатов.

Вообще-то он интересовался историей, книжки читал про витязей, пиратов, королей и эльфов и передачи смотрел. Зря вздыхал, нормально он самостоятельную напишет. В отличие от тех, кто в учебнике подсмотреть будет пытаться. Как показывает практика — такиекадры даже списать нормально не могут, сдувают подчистую первое попавшееся предложение из параграфа и ждут отличной отметки… Но вслух я пояснил:

— Нет, не четыре. Максимум — семь. Если будете смотреть только исключительно в свою тетрадь и пользоваться плодами своего труда. Не к соседу, не к маме, не к папе и не к тёте Дусе, понятно? Только в свою тетрадку!

— У-у-у-у, так это надо было писать! — нарочито хлопнул себя по лбу Невзорин. — Вот блин!

— Наука будет на будущее, такие правила — на весь год, — хмыкнул я. — Привыкайте. Ну, и самый высший балл — девять или десять — можно получить, работая самостоятельно и развёрнуто отвечая на вопросы своими словами, а не фразами из учебника. Десятка — если увижу в ответах что-то, кроме программного материала. Если сами читали, смотрели что-то дополнительное по теме.

Теперь у них будет стимул — строчить на уроках ручкой, как стенографистки на Нюрнбергском процессе. Зачем мне это? Чтобы сидели тихо и не трендели, это раз. Потому что в универе этот навык им дико пригодится, это два. Ну, и на запоминание будет работать не только слух, но ещё и визуал, и мелкая моторика. Вуаля!

— Записываем первый вопрос… — черта с два я поспал даже два часа, я следы своих действий-злодействий заметал оставшуюся половину ночи, потому и вид, и голос у меня были как у алкаша с бодуна.

— Какой-то Серафимыч сегодня помятый, — сказала одна восьмиклассница другой. — И борода у него всклокоченная.

— Ну да, обычно он такой масик… — откликнулась её подружка.

Какой еще, к бесам, масик? Что ещё за масик-то такой?

— Вижу, вы дошли до кондиции, — я вытащил это сборище китайских пчеловодов на пригорок, одного за другим, и принялся вытягивать у них кляпы из ртов. — И познакомились с обитателями наших негостеприимных вышемирских дебрей. Кто-то из вас готов отвечать на вопросы?

— Убери их, убери!!! — захрипели наперебой дельцы, наркоторговцы и рэкетиры.

Звучало, честно говоря, так себе, невнятно. Обкусанные опухшие рожи слабо способствуют отличной дикции. Выглядели они скверно, а Васенька так и вовсе — краше в гроб кладут…

— У меня есть дихлофос, — сказал я и продемонстрировал инсектицидный аэрозоль. — Но я его сразу использовать не буду. Я сяду и поем, потому что я с вечера уже ничего не ел, а два урока на голодный желудок и с недосыпа — нездоровая история. У меня тут голубцы где-то были…

Я полез в багажник «Урсы», на которой и приехал за отданными муравьям на расправу молодчиками, достал горшочек бабы Томы и стал его разворачивать. Конечно, кушанье остыло, тут никакие газетки и тряпочки не помогут, целую ночь ведь стояли! Но пахли отлично, да и вообще — холодные голубцы тоже очень даже ничего залетят!

— Ну, так что там, какая у вас была схема? — я раскрыл выкидуху, наколол первый голубец и откусил половину. — Что продавали, почем, кому, кто поставщик… Какие ещё города охватили своей деятельностью? Кто помогал на местах? Кто надоумил заняться таким бизнесом? Кто первый начнёт говорить — размотаю и запшикаю, слово даю…

Я даже на пятый урок не опоздал и голубцы доесть успел, вот как ловко и быстро все получилось!