Как приручить дракона – 2

9. Эффект ореола

В течение получаса из персонажа триллера перейти в разряд персонажа анекдота — это больно. Не больнее, чем межреберная невралгия, конечно, но все равно — неприятно.

Ситуация получилась следующая: «Урса» сдохла. Я тупо забыл зарядить аккумуляторы. Замотался. Машина чего-то там подмигивала мне приборной панелью, но я отмахивался — мол, успеется! Сначала выслеживал этих клоунов, потом — на муравейник завозил, потом — на уроки ездил, после этого — допрос устраивал, с пристрастием… Шутки шутками — пятнадцать километров от города, несколько раз — туда-сюда, по итогу — электричество кончилось аккурат у заезда на трассу. И стояла моя «Урса» в тени сосен, как обычный железный гроб, а никакое не чудо техники. Потому что техника в руках дикаря превращается… Во что угодно. В моём случае — в кусок бесполезного дерьма.

Ну, может не совсем бесполезного: можно было посидеть там в салоне, поплакать, пока никто не видит. Однако плакать я как-то не умел и решил попытать счастья на трассе…

Клоуны из Мозырского сервитута пошли к бесам — я их распутал и предложил валить на все четыре стороны, иначе, мол, сожгу. Они поверили и прониклись. Не знаю, что у них, избитых, обкусанных и запшиканных дихлофосом, получится в плане расставания с негостеприимным градом Вышемиром… Меня это, впрочем, не сильно интересовало. Шины на их ЗиСе я на всякий случай проколол — две из четырех — и более никакого участия в их судьбе решил не принимать. Выберутся — значит выберутся. А если нет — ну, как говорится, на нет и суда нет.

Так что я сел в «Урсу» и уехал, правда — недалеко, километров за пять всего… Ну, и заглох.

И вот теперь стоял на обочине Светлогорского шоссе, в этой дурацкой кофте, по уши в глине и хвое, злой и невыспавшийся, смотрел на люксовый ярко-синий кабриолет и сексапильную девушку в синем же платье с белыми-белыми волосами, которая снимала себя на дорогущий смартфон и эпично катила мимо: медленно, явно рисуясь на камеру и используя выгодный ракурс и естественное освещение — мягкое сентябрьское солнышко.

Красивая она была, эта девушка на кабриолете. Просто высшая лига. А я до высшей лиги явно не дотягивал, даже квалификационный отбор бы не прошел, потому как напоминал скорее бича, чем хоть сколько-нибудь привлекательного мужчину.

Анекдот звучал так:

"Известная голливудская актриса, секс-символ и мечта всех мужиков планеты, на своей машине приехала в Россию и заблудилась. Едет по раздолбанной грунтовке, страдает. Связи нет, указателей на английском нет, что делать — непонятно. Вдруг видит: на перекрёстке стоит джип чёрный, дорогущий, огромный, рядом с ним — солидный бизнесмен: в костюме, с золотыми часами и золотыми запонками, ухоженный, респектабельный.

Красотка с надеждой притормаживает, откручивает окно и спрашивает:

— Мистер, мистер! Ду ю спик инглиш?

— Что ты там лопочешь, милая? Ни черта непонятно… — огорченно разводит руками олигарх.

Едет актриса дальше и видит — стоит патрульная машина, рядом с ней — полицейский, как с картинки. Форма с иголочки, сам — высоченный, бицепсы литые выпирают, плечи широченные, глаза голубые, на волевом подбородке — ямочка.

— Хэллоу, офисер! Ду ю спик инглиш? — обрадованно вопрошает она, оглядывая всю его атлетическую фигуру и принимая пикантную позу.

— Не полагается нам с иностранцами лясы точить, дамочка, — с видимым сожалением вздыхает полицейский. — А вдруг вы американский шпион? Проезжайте, проезжайте! Ничего я не понимаю, что вы там говорите.

Следующим ей на дороге попадается интеллигент. Стоит на обочине, волосы всклокочены, на очках — трещина, пальто — несвежее, в репейниках каких-то, сам худой, нескладный… В руках — перевязанная бечевкой стопка книг: полное собрание сочинений Фридриха Ницше в пяти томах и «Тошнота» Жан-Поля Сартра, чтобы разгрузить мозг перед сном.

— Ду ю спик инглиш? — с явным страданием произносит красавица-актриса.

Он смотрит на нее, потом — на себя, снимает очки и со вселенской тоской в голосе говорит:

— Йес, ай ду. А толку?"

Почему тут ехала именно эта смутно знакомая симпатичная девица, а не какой-нибудь молоковоз или говноотсос, или пневмонасос? С мужиками бы я точно договорился… А тут — вот что делать? Стоять на обочине и пялиться на неё как дебил? Ну, уж нет! В конце концов, девушка — тоже человек, пусть и жутко привлекательная, и явно — сильно фешенебельная. Кто бы тут ни ехал — я намеревался попросить помощи, и отступать от этого намерения только потому, что она потрясающе выглядит — несправедливо. Надо давать шанс людям творить добро!

Так что я сделал над собой усилие и взмахнул рукой:

— Сударыня! Сударыня!

Как хорошо, что тут имелись такие архаизмы, как вежливая форма обращения к незнакомке… Некоторое время эта нимфа все так же крейсировала по встречной полосе со скоростью два или три километра в час, но вскоре убрала из рук смартфон и глянула на меня сквозь стекла очков дополненной реальности. И притормозила!

А потом сдернула со своего хорошенького, чуть вздернутого носика эту высокотехнологичную приблуду, посмотрела на меня яркими зеленющими глазищами из-под пушистых чёрных ресниц и проговорила звонким, задорным голосом:

— Погодите-ка! Вы — Пепеляев! — вот тут-то я и вспомнил про это самое «Йес, ай ду!» — Я везла вас из Мозыря в Вышемир, Мельниченко попросил!

— Э-э-э-э… Да! — сказать, что я был растерян — это ничего не сказать.

Я вспомнил её тут же, и картинка склеилась: белые волосы, зелёное платьице, зелёная машина, трусики на заднем сиденьи… Дались мне эти трусики — водит она, как сумасшедшая! Как Даниэль из «Такси»!

— И чего вы тут делаете? — прищурилась она.

— Аккумулятор в машине сел, — признался я. — Тут, в низине, пятьсот метров от шоссе. Мне бы до автосервиса…

Я с сомнением осмотрел ее и кабриолет и представил себе Вождя и его команду. Однако, неподходящее общество для такой шикарной подруги…

— А чего это вы так смотрите на меня, сударь Пепеляев? — она притормозила на противоположной полосе дороги и теперь улыбалась явно вызывающе.

— Да вот поверить не могу: вы что, машину в цвет платья перекрасили? — не выдержал я. — В прошлый раз, вроде бы, был зеленый?

— А-ха-ха-ха! — запрокинув голову рассмеялась девушка. Смех был хороший, не злой. — Нет, Пепеляев, нет. Это другая машина. Не стойте там, двигайте уже сюда, садитесь, поедем в ваш автосервис!

Я перебежал дорогу, приблизился к кабриолету и увидел, что у него только два места — водительское и пассажирское… Девушка похлопала ладошкой по обшивке сидения:

— Не стесняйся, садись! Куда едем? Меня, кстати, Ядвига Вишневецкая зовут, можно — Яся. Для ближнего круга. Вот вы, например, если в мою машину второй раз сели — значит, к нему, в принципе, относитесь. Вы ведь смельчак, да?

Она ещё и издевалась! Вот ведь — пигалица! Но симпатичная до ужаса, это стоило признать.

— Нет, я в безвыходном положении, — нашарив ремень безопасности, признался я. — Однако, я, наверное, попрошу вас высадить меня у крайних домов Вышемира, там, куда я еду — обстановочка так себе, и публика не самая чистая…

— Да ладно? — она щелкнула парой тумблеров, вывернула руль и с жутким визгом колёс заставила свой электрокар совершить лихой полицейский разворот. — И что там за публика?

— Орки, — откликнулся я, пытаясь удержать недопереваренные голубцы в рамках желудочно-кишечного тракта. — Это орочий автосервис.

— Ах, орки? — она взмахнула гривой своих белых-белых волос и снова опустила на нос очки дополненной реальности. — Орки, которые работают в автосервисе? Очень любопытно, я должна на это посмотреть! Поехали!

Электрокар рванул вперед. Я физически ощутил, как меня вдавило в спинку сидения, и вцепился в дверную ручку. Дурная баба, что она делает⁈ Мы летели со скоростью километров двести в час, точно. Её длинные волосы развевались на ветру, движения, которыми она переключала тумблеры и поворачивала руль, были отточенными, почти хореографическими. Ну, ножки… Ножки — просто отвал башки. Синее платьице до середины бедра открывало отличный вид на эти ножки — стройные, сильные…

— Глазки поломаете! — усмехнулась она.

— Однако, насмотреться совершенно невозможно, — абсолютно серьёзно ответил я. — У вас очень красивые ноги. И вообще — вы вся очень красивая. А я похож на бомжа и чувствую себя чрезвычайным кретином. Первый раз мы встретились, когда я в какой-то дурацкой тенниске таскал клетчатую порепанную сумку с оргтехникой, теперь — когда я в таком неприглядном обличьи…

— Думаете, в другом обличьи вы бы могли произвести более благоприятное первое впечатление? — она поглядывала на меня искоса, мы пролетали деревеньки и перекрёстки со страшной скоростью.

— Я бы очень постарался, — продолжал рубить напрямую я. — Но теперь уже ничего не попишешь: говорят, никогда не представляется второго шанса произвести первое впечатление, но мне он представился — и я его просрал.

— Ха! — Ядвига дала по тормозам, и машина ушла в дрифт.

Благо, дорога была пустая! Я даже от ножек её отвлекся: может, ну их к бесам, эти ножки, если хозяйка у них — придурочная?

— Мы поворот не пропустили? — спросила она.

— Это он и есть, — кивнуть и не стошнить для меня стало настоящим подвигом. — Еще раз предупреждаю…

— Орки, я помню. Поверьте, я могу за себя постоять… Ну, и вы ведь меня в обиду не дадите, вы же смельчак, Пепеляев?

— Йа-а-а? — удивился я. — Ну да, наверное… Вот сижу рядом с вами и сам от своей смелости с ума схожу. Разговоры вот с вами разговариваю, даже заигрывать пытаюсь…

— Да-а-а? — её брови взлетели вверх. — Что, я вам прям нравлюсь?

— О-о-о, да, — кивнул я. — А толку? Мы с вами в разных лигах. Даже и пытаться не стоит.

— Глупости какие… — Вишневецкая даже, кажется, обиделась. — Что за ерунду вы говорите? Какие ещё разные лиги? По грунтовке ехать?

Последнюю фразу она произнесла другим, деловым тоном.

— По грунтовке, — сказал я. — Вперёд до металлических ворот с неоновой подсветкой. Разные лиги — это значит, что вам со мной будет сначала непонятно, а потом скучно. А мне с вами сначала тревожно, а потом — грустно.

— Много вы обо мне знаете! Думаете, небось, что я какая-то фифа с крутыми тачками… Да! Мне нравится выглядеть привлекательно и нравится быстро ездить, но это ведь не всё! Это — не вся я, понимаете?

— Прекрасно понимаю, наверное, даже лучше, чем кто-либо, — что-то, наверное, у неё в жизни происходило, раз она решила со мной об этом поговорить. — Вот мы и приехали…

Я оттолкнулся ногами — и резко выпрыгнул из машины, не открывая дверцу. Красиво получилось, мог бы и сальто попробовать сделать, но очень не хотелось опростоволоситься.

— Во-о-о-ождь!!! — закричал я. — Открыва-а-ай! «Урсе» кирдык пришел!

— «Урсе»? — услышал удивлённый выдох девушки я.

Ворота загромыхали, и перед нами предстал Вождь — зеленый, мускулистый, в своих цацках-бряцалках и с той самой Леночкой в обнимку. Леночка, которая променяла проживание в семье человеческих алкашей на общество молодого-перспективного орка, тоже была ничего, фигуристая деваха с лицом диковато-красивым и живыми, хитрющими глазами.

— Учитель! Что за базар? Как — кирдык? Я сам же её перебирал! Не мог никакой кирдык…

— Я зарядить забыл, — развёл руками я. — Замотался. Стоит тут, в лесочке, в десяти километрах.

— Ну… Это… Ох, тяжко не материться, учитель. Ох, и тяжко! — Вождь аж надулся весь от негодования. А потом медленно выпустил из себя воздух, успокаиваясь, и спросил: — А это кто с тобой?

Он и вся его банда смотрели на Ядвигу Вишневецкую во все глаза. Как дети смотрят на торт, который на День рождения вносят. А потом вдруг — их взгляды переменились на настороженные, опасливые — и я проговорил:

— Это хорошая девочка Яся, она меня на трассе подобрала, домчала до вас, аки ветер, и вообще — ведите себя прилично, а то напугаете человека.

— Это! — старый автослесарюга-снага, который вместе с Вождем крутил мою «Урсу», тоже старался не материться. — Она — эта! Магичка! Это самое! Не человек, а колдунша! То есть… Самое! Она — эта!

— А? — я обернулся к Вишневецкой и глянул на неё квадратными глазами. — В каком смысле — магичка?

Её глаза были не менее квадратными:

— В каком смысле — учитель? — одними губами спросила девушка.

— Так! Лена-а-а… — Вождь почесал свои космы. — Лена, мне нужен запасной аккум от «Ставра». Помнишь, где он?

— В боксе у Чуба, — девчонка-то его была тоже не промах, вон, как в снажьем бардаке ориентировалась…

— Та-а-ак, уже легче… Значится, Чуб и Сипатый — идите берите танковый аккум. Грузите его мнэ-э-э-э… Например, в мой пикап. И едемте в лес заводить «Урсу». Аккум мы поставим в салон, подключим по-дикому. А потом пригоним «Урсу» сюда и будем заряжать. А с тебя, учитель — лекция про Митрандира, Буддия и Христоса. Ты обещал про мировые религии!

— Есть проблема, Вождь, — Сипатый, крупный, толстый снага, мялся на месте. — В пикапе сильно насрато, там только два человека влезут… А разгружать — нах-нах-нах… Ой!

Он даже ладонями рот прикрыл, глядя то на Лену, то на Ядвигу. Вот ведь как их Вождь выстроил, действительно — стесняются! Значит, я им про Буддия с Митрандиром, а они мне — аккумы зарядят? Нормальный расклад.

— Я довезу, — сказала Ядвига. — Мне все это ужасно интересно! Садитесь, Пепеляев!

И она снова похлопала ладонью по сиденью.

Когда мы ехали по все той же Светлогорской трассе, она спросила:

— Что это за прикол такой с Буддием, Митрандиром и Христом? Почему снага просят вас лекции по религиоведению читать? И как вы оказались учителем? Я-то думала, вы сталкер! Или — бандит.

— Я не бандит, — обиделся я. — А что в Мозыре в Хтони подрабатывал — так это потому, что в Поисковом батальоне служил, комиссовали меня по контузии месяца три назад.

— Да-да-да, Олежа говорил, что вы сослуживцы…

— Вот! И попросили помочь там, по специальности. А я с них оргтехнику стребовал, себе в кабинет. Я ж в школе работаю, в самой обычной, земской — там в плане принтеров-ноутбуков, не говоря уже о проекторе — хоть шаром покати. Вот я и перся тогда из Мозыря с этой сумкой…

— Уф! Капец какой-то, — Ядвига потерла лоб костяшкой большого пальца. — А орки тут причем?

— А они в Орду хотят. К пану-атаману Бабаю Сархану! — пояснил я. — А у него — жёсткий конкурс, как я понимаю. Вот Вождь и решил помимо собственного бизнеса еще и общий культурный уровень повышать, потому что хочет в важные ордынские шишки выбиться.

— Ах, в Орду-у-у-у! — понимающе протянула она. — Тогда кое-что на свои места становится. Это действительно — одно из наиболее интересных общественных движений сейчас, наряду с Зоотерикой, Формацией и Скоморохами.

— Так, — теперь настало моё время чесать лоб. — А вы каким образом магичка?

— Так! — вернула она мне мою же интонацию. — Во-первых, не «магичка», а — «коллега». Я тоже в некотором роде препод. Ассистент кафедры Аквамантии Мозырского колледжа прикладной магии, на секундочку. Во-вторых — давай на ты. А в-третьих — ты что, совсем ничего не чувствуешь?

— А что я должен чувствовать? — удивился я. — А, ёлки. Тебе Мельник… Мельниченко ничего не сказал, да? Я — нулевка.

— А! Точно! Сослуживцы, поисковый, нулевка… Что это я? — она дала по тормозам, потому что мы едва не проворонили нужный съезд. — Вы… Ты полон сюрпризов, Пепеляев! Кстати, а как тебя зовут и сколько тебе лет-то?

— Георгий Серафимович, если по-батюшке, — приосанился я, хотя выглядело это в грязной кофте довольно глупо. — Двадцати шести годков.

— У-у-у, а я думала — на пять лет старше! Хотя это все борода, наверное. Но борода мне нравится… И нет, я не скажу, сколько мне лет, но я моложе, моложе! — я вообще-то и не спрашивал. — Слу-у-ушай, то есть у тебя педагогическое образование, и ты нулевка, да? А какие предметы в школе ведешь?

— Историю, обществоведение, географию, — я уже разглядывал её более, чем откровенно.

Скорее всего, интерес со стороны Ядвиги был платоническим, даже в некоторой степени — научным. Увидала вот такой любопытный экземпляр, теперь — решила изучить… Но вводить её в заблуждение и делать из себя вид мальчика юного с сердцем пылким я не собирался. Она мне нравится — и пусть знает об этом и соотносит с этим фактом свое поведение.

— Так! Ты как относишься к подработкам? — напрямую спросила она. — У нас в колледже есть некоторая проблема с кадрами, и я думаю, директор будет очень рад, когда я расскажу о тебе. Все по твоему профилю!

— Школу я не бросаю, Вышемир — тоже. Если наше начальство утрясёт тему с расписанием, а твоему директору удастся меня заинтересовать — то почему бы и нет.

— А мне?.. — её бровь взлетела вверх то ли иронично, то ли — игриво.

Нет, точно — не игриво. Разные лиги — это никуда не делось.

— ИДИОТ! ЭТО ТЫ, ТЫ — В ВЫСШЕЙ ЛИГЕ! А ОНА — ОЧЕРЕДНАЯ САМОЧКА! — дракон рвал и метал. — ХОЧЕШЬ — ОНА БУДЕТ ТВОЕЙ? ВИШНЕВЕЦКАЯ — ХОРОШАЯ ФАМИЛИЯ, КРЕПКАЯ. ОТ НЕЁ МОГУТ БЫТЬ ХОРОШИЕ ДЕТЕНЫШИ. ОНА МОЖЕТ БЫТЬ ТВОЕЙ ПРОСТО — ПО ЩЕЛЧКУ ХВОСТА!

Мне дорогого стоило сдержаться и не выматерить его. Но — снага смогли, и я смогу. Поэтому я как можно более искренне улыбнулся и проговорил:

— А тебе — удалось. Может, скинешь мне свой контакт? Когда буду в Мозыре — можем выпить кофе или — вина, или — чего угодно.

— Скину, — на сей раз она даже и глазом не повела. — Только ты мне сразу отпиши, чтобы я потом с тобой директора связала, ладно?

Вот и бес её знает, дурит она мне голову, или правда я чем-то её заинтриговал? С такими девушками всегда надо держать ухо востро!

Сказать, что я сильно удивился, увидев выплясывающих вокруг моей «Урсы» разноцветных униженных и оскорбленных сервитутских клоунов-инвалидов — значит ничего не сказать! Эти четверо бедолаг, которые за время своей прогулки по лесам потеряли всякий облик человеческий, пытались вскрыть машину. Розовый, как наименее пострадавший из всех, долбил камнем в водительское стекло, но результат был так себе — одна-единственная змеящаяся трещина.

Я мигом выскочил из кабриолета Вишневецкой.

— Ага-а-а! Попались! — одного окрика хватило, чтобы дельцы с нечленорадельными воплями кинулись в чащу.

— Это что — Эпплджюс и его команда? И ты вот так вот их гоняешь? — Ядвига приподнялась в салоне, а потом снова рухнула на водительское сидение. — А это — машина обычного учителя из земской школы? Знаешь, Георгий Серафимович Пепеляев, я уж устала удивляться за сегодня. Можешь считать — в третий раз тебе удалось произвести очень яркое первое впечатление! Но — я, пожалуй, поеду. Мне к семинару надо готовиться, а папе я обещала отзвониться, как приеду. Наверное, он уже волнуется… Да! И держи контакт! Напиши сразу же, как… Как сеть поймаешь.

Девушка протянула мне визитную карточку, лихо, почти на месте, нарезав шинами круг по поляне, развернула электрокар и помчалась по лесной дороге, едва разминувшись с пикапом Вождя. А я посмотрел на аккуратный кусочек картона в своей руке и прочел:

YADVIGA SIGIZMUNDOVNA VISHNEVECKAYA

yasyasakuraoka@yam.ros

А потом, размахнувшись, выбросил визитку к черту, и она закружилась на ветру, и полетела в лесную чащу. А я пошёл помогать оркам вытаскивать аккумулятор. Почему? Потому что это так не работает.

Потому, что это было бы уже слишком.

— Так что там Буддий? — Вождь вылез из кабины пикапа и обошёл «Урсу» кругом. — И куда поехала та магичка?

— Буддий… Царевич Сиддхартха Гаутам родился в Лумбини, или — в Капилаваттху, на севере полуострова Индостан, примерно в шестьсот двадцать третьем году до нашей эры. Будда — это не имя, это что-то вроде титула или звания — Пробужденный, Просветленный — вот как это переводится, — вздохнув, начал я. — И до тридцати лет он жил как царевич, ни в чем не зная недостатка. Однако после тридцатого дня рождения Сиддхартха выбрался за пределы дворца. Там, в большом мире, он впервые увидел «четыре зрелища», изменившие всю его последующую жизнь…

Яся от нейросети