Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков.

Глава 12

— Добро пожаловать, — сказал Люциус, распахивал дверь в комнату. — Ты моя первая гостья.

— Что за черт?!

Люциус закрыл за нами дверь:

— Хорошая реакция. Очень женственно.

Я перевела дыхание:

— Что ты здесь сделал? — Мои глаза постепенно привыкали к сумраку, и я различала все больше деталей. — Ничего себя…

Комната, прежде обставленная в деревенском стиле вещами с барахолки, теперь напоминала… Так вот как выглядит родовое гнездо в Румынии! Кровать застлана кроваво-красным бархатным покрывалом; поверх бежевого ковролина на полу лежал изысканный персидский ковер, а стены казались имитацией каменной кладки. Мой взгляд остановился на экспозиции антикварного оружия. Все такое острое…

— А что произошло с маминой коллекцией поделок народных умельцев?

— Она переехала.

По мрачно-удовлетворенному взгляду Люциуса я поняла, что поделки исчезли навсегда.

— Мама с папой тебя убьют, когда вес это увидят.

— Вряд ли, — засмеялся Люциус — Кроме того, изменения носят косметический характер. Все можно вернуть обратно. Но кто захочет избавиться от такого великолепия? — Он жестом указал на комнату. — Джессика, тебе нравится?

— Весьма… интересно, — уклончиво сказала я. — Как у тебя хватило времени? Никто не заметил признаков ремонта.

— Видишь ли, я — полуночник.

Мое изумление прошло, и вернулась злость.

— Кстати, о твоих ночных похождениях… Мне не понравились ни книга, ни способ ее доставки.

Люциус пожал плечами:

— Ничего, она тебе еще пригодится.

— Конечно. Я поставлю ее на полку рядом с брошюрой «Как стать мифическим существом: руководство для чайников».

Люциус расхохотался:

— Очень смешно. Не знал, что у тебя есть чувство юмора.

— Конечно же есть! И кстати говоря, я не храплю.

— Храпишь, еще как. И разговариваешь во сне.

Кровь застыла в моих жилах.

— Что?! Что ты слышал?!

— Ничего определенного. Сон тебе снился, похоже, приятный: бормотала ты весьма восторженно.

— Не шастай возле моей спальни. Серьезно.

— Как скажешь. — Люциус убавил звук на проигрывателе с виниловой пластинкой. Играла незнакомая музыка, скрипучая и визгливая, словно кошачье мяуканье. Или как скрип крышки гроба в древнем склепе. — Тебе нравятся хорватские песни? — спросил он, заметив мой интерес. — Они напоминают мне о доме.

— Предпочитаю нормальную музыку.

— Ну да, вопли и грохот по Эм-ти-ви… передача юношеских гормонов посредством телевещания. — Люциус указал на кресло, которое явно не принадлежало моим родителям. Они никогда не покупали кожаной мебели. — Пожалуйста, садись. Скажи, почему ты настояла на нашей встрече?

Я села — и словно утонула в мягчайшей перине.

— Люциус, отвяжись от меня и возвращайся к себе на родину.

— Мне весьма импонирует твоя манера говорить без обиняков. Анта… Джессика.

— Я все обдумала. Помолвка расторгнута. Плевать, что написано я свитке. Плевать, что думают старики…

— Старейшие.

— Хорошо, Старейшие. Тебе ничего не светит, так что не трать зря времени. Ты, наверное, жаждешь вернуться в свой замок…

Люциус покачал головой:

— Джессика, нам нужно научиться сосуществовать — иного выбора нет ни у меня, ни у тебя. Пора начать, как у вас тут говорят, «игру в команде».

— Не выйдет!

Люциус слегка улыбнулся:

— Ты своенравна. — Его улыбка исчезла. — Однако теперь не время показывать характер. — Он начал расхаживать по комнате, словно на уроке миссис Вильхельм. — Невыполнение пакта не только приведет к политическому кризису, но и обесчестит память о наших родителях, которые хотели нашего брака в интересах мира.

Я удивленно воззрилась на Люциуса:

— А с твоими родителями что случилось?

— Их растерзала толпа при погроме. А ты как думала?

— Прости. Я не знала.

Люциус сел на кровать и наклонился вперед, сплетя пальцы:

— В отличие от тебя, Джессика, я вырос среди сородичей, и у меня были достойные примеры для подражания.

— Так называемые Старейшие?

— Да. Меня отправили к родственникам. Если бы ты была с ними знакома, ты бы отзывалась о них с должным почтением. Впрочем, вы обязательно познакомитесь. — Люциус свел ладони вместе, пытаясь скрыть раздражение. — Они внушают ужас.

Я нахмурилась:

— Понятно… Твое детство прошло среди внушающих ужас Старейших. И что в этом хорошего?

— Я получил должное воспитание, — ответил Люциус. — Меня научили дисциплине, привали понятие о чести. — Он потер челюсть. — Порой силой, когда требовалось.

Я забыло о злости:

— Тебя что, били?

— Случалось. — Казалось, Люциус не видит в этом ничего необычного. — Время от времени. Из меня растили воина, выковывали характер правителя. Королей взращивают не на мамкиных коленях, объятиями и поцелуями. Королей красят шрамы. На троне никто не станет вытирать тебе слезы. Лучше, чтобы ребенок рос, не ожидая снисхождения.

— Но это… ужасно! — Я подумала о своих родителях, которые не могли поднять руку на термитов, изъевших амбар, не говоря уже о том, чтобы ударить ребенка.

Люциус отмахнулся от моего сочувствия:

— Я говорил о строгой дисциплине, привитой мне Старейшими, не для того, чтобы вызвать жалость. Я рос своенравным, волевым ребенком. Я не поддавался ни внушению, ни контролю, а меня надо было подготовить для власти. И меня подготовили… — Он многозначительно посмотрел мне в глаза: — Я осознал свое предназначение.

Так, круг замкнулся, мы вернулись к тому, с чего начали.

— Нет, это невозможно, — простонала я. — Не собираюсь я вступать в вашу секту!

Люциус встал и вновь начал расхаживать по комнате, приглаживая пальцами блестящие черные волосы.

— Ты меня не слушаешь.

— Это ты меня не слушаешь! — воскликнула я.

Люциус потер глаза:

— Черт побери, никаких нервов не хватает… Я говорил Старейшим, что отдавать тебя в чуждую культуру было безумием. Ты никогда не станешь подходящей невестой. Настоящей принцессой. Но оба клана настаивали на том, что твоя жизнь представляет слишком большую ценность, что тебя нельзя оставлять в Румынии…

— Никакая я не принцесса!

— Принцесса! Самая настоящая принцесса! — не отступал Люциус. — В тебе течет королевская кровь. Если бы тебя воспитали должным образом, ты была бы готова властвовать. Вместе со мной. — Он ткнул пальцем себе в грудь. — Но ты росла невежественной девчонкой!.. Мне придется провести вечность с неразумным младенцем!

По моей спине пробежал холодок.

— Ты сумасшедший…

Он подошел к книжным полкам и потянулся наверх:

— А ты невыносима.

Я вскочила со стула:

— Что ты делаешь?

— Достаю книгу, которую обещал тебе показать. — Люциус смял с полки огромный том в кожаном переплете. Пружины кровати жалобно скрипнули под тяжестью фолианта. — Присядь, прошу тебя.

— Спасибо, я постою.

Люциус нахмурил брови, сел и с насмешливым видом постучал по месту рядом с собой:

— Испугалась? Вампиров боишься?

— Нет.

Я села рядом. Он придвинулся так, что наши ноги почти соприкоснулись, и положил книгу нам на колени. На этот раз я сообразила, что она на румынском. Не первой странице ветвилось генеалогическое древо.

— Это твоя семья?

— Все вампирские семьи. По крайней мере, самые знатные. — Люциус начал перелистывать хрустящие пергаментные страницы. — Вот мой клан, а здесь наши ветви пересекаются. — Он постучал по месту соединения двух линий. — Люциус Владеску и Антаназия Драгомир.

Опять он за свое…

— Да видела я уже все это в дурацком вонючем свитке.

Люциус посмотрел мне в глаза:

— Вот и будешь смотреть до тех пор, пока не перестанешь произносить бездумные слова вроде «дурацкий вонючий свиток». Пока не осознаешь, кто ты такая.

Я не стала спорить — что-то в его глазах меня остановило.

После долгого молчания Люциус вернулся к книге. Я поняла, что задержала дыхание и мне нужен воздух. Черт, опять живот скрутило! На мгновение я забыла о генеалогии и посмотрела на профиль Люциуса: высокий лоб, прикрытый прядью иссиня-черных волос, дрожащие мускулы под скулами… Там, где Люциус потер лицо, бежал едва заметный шрам.

Честь. Дисциплина. Сила.

Что же Старейшие с ним сделали?

И мой приемный отец, и отцы моих соучеников были обычными людьми, одевались в удобные брюки и футболки, играли с детьми в бейсбол и на Рождество повязывали галстуки с забавным рисунком. Люциус отличался от этих мужчин так же, как его коллекция оружия отличалась от маминых «народных поделок». Обаятельный и обходительный с виду, под маской вежливости он скрывал жесткость.

— Вот твои родители, — продолжил Люциус тихим голосом.

Я посмотрела на страницу. Имена Микаэла и Ладислав находились прямо над моим именем.

Моя родная мать. И родной отец. Вот Дата их смерти.

Я подавила стон отчаяния и гнева. Ну почему мы должны все время возвращаться к моим кровным родителя? Этот год обещал стать для меня счастливым, беззаботным, но появление Люциуса возвратило мое прошлое. Незваный гость не просто ошеломил меня бредовым рассказом о вампирах и помолвках, он пытался накинуть на мою шею удавку прошлого — и протащить по кладбищу. Присутствие Люциуса заставляло думать о том, кем я была бы в Румынии. Думать о Микаэле и Ладиславе Драгомир.

Я их совсем не знала… Я не буду скорбеть по ним…

Меня охватила непрошеная печаль.

Горе смягчило голос Люциуса. Он провел по незнакомым мне именам Валериу и Ревека:

— А это мои родители.

Я хотела найти слова утешения. Правильные слова. Однако не знала, что будет для нас правильным.

— Люциус…

— Посмотри на дату, — продолжил он, не поднимая глаз. — На дату помолвки под нашими именами. Ее написали наши родители. По крайней мере, один из них. — На губах Люциуса появилась задумчивая улыбка. — В этот знаменательный день кланы Владеску и Драгомиров объединились в мире.

— Но это всего лишь слова…

— Это закон. — Люциус со стуком закрыл книгу. — Мы предназначены друг для друга. Неважно, что мы друг к другу испытываем. Неважно, как сильно ты меня презираешь.

— Я тебя вовсе не презираю…

— В самом деле? — Он иронически приподнял бровь и язвительно улыбнулся. — Ты неплохо притворяешься.

Я решила перевести стрелки:

— Знаешь, ты тут говоришь о долге, обязанностях и рыцарстве, а у меня не складывается впечатления, что я тебе нравлюсь. И незачем утверждать, что хочешь на мне жениться, если сам называешь меня неразумным младенцем!

Люциус долго молчал, выбирая слова.

— Джессика, ты для меня загадка, — в конце концов произнес он. — Тайна. Но я, но крайней мере, готов разобраться в том, чего не понимаю.

В его черных глазах отразился полумрак; мы сидели так близко друг к другу, что я могла различить тень щетины на его щеках. Большинство моих знакомых мальчишек совсем еще дети. Интересно, Джейк когда-нибудь брился? Но Люциус… Он уже пересек эту черту. И я рядом с ним на кровати. Одна. В темной комнате. Обсуждая, как он собирается разбираться в моих так называемых тайнах.

— Что произойдет, если мы не поженимся? — Я отодвинулась, пытаясь сменить тему и удалиться на безопасное расстояние. — Чем все может кончиться?

Люциус тоже отодвинулся:

— Скорее всего, разразится полномасштабная воина: твой клан против моего. Пять миллионов вампиров начнут бороться за власть, создавать коалиции, избирать и свергать правителей, сея смерть и разрушения. А когда идет война вампиров… Как говорится, «армия путешествует на своем желудке».

Мне это высказывание было незнакомо, так что пришлось спросить:

— Что это значит?

— Бойцам нужна пища, — пояснил Люциус. — Прольется человеческая кровь, воцарится хаос, погибнут миллионы… А может, ничего и не стучится. Вампиры весьма непостоянны. Это наша лучшая и одновременно худшая черта. Однако рисковать не стоит.

— Почему Владеску и Драгомиры так друг друга ненавидят?

— По той же причине, из-за которой возникают международные, национальные, расовые и религиозные конфликты: власть, территориальные претензии, жажда превосходства. Так было всегда, пока пакт не сделал возможной призрачную мечту о мире, об объединении равных. Если мы с тобой нарушим соглашение, война начнется по нашей вине.

Перед моими глазами возникли картины залитых кровью улиц. Я вскочила и встряхнула головой, отгоняя видения:

— Глупости какие!

— Неужели? — Глаза Люциуса стали непроницаемыми, он тоже поднялся. — Значит, не веришь?

— Не верю! — крикнула я в ответ. — Вампиров не существует!

— Я существую. Ты существуешь.

— Я — не вампир. Происхождение ничего не значит.

В глазах Люциуса сверкнула ярость.

— Происхождение — это единственная ценность, заслуживающая внимания.

Я отступила еще на несколько шагов. Люциус угрожающе навис надо мной.

— Мне пора, — сказала я.

Люциус медленно приближался ко мне, и я застыла, загипнотизированная взглядом его черных глаз.

— Я не верю в вампиров, — прошептала я, и вздрогнула, как от электрошока.

— Поверишь.

— Нет. Это нерационально.

Люциус наклонился, заглянул мне в глаза — и обнажил зубы. Нет, не зубы. Клыки. Если точнее, два клыка. Два острых, соблазнительных, сверкающих клыка. Ничего столь ужасного, совершенного и невероятного я в жизни не видела.

Мне захотелось закричать, завопить изо всех сил. Или, может, почувствовать, как Люциус берет меня за плечи и крепко прижимает к себе, ощутить силу его рук, прикосновение губ, зубов к моей шее… Да что со мной происходит? Вернее, с ним? Он и в самом деле вампир? Настоящий? Не может быть! Это фокус! Иллюзия! Оптический обман…

Я зажмурилась, потерла глаза, проклиная себя за то, что попалась на уловку, но в глубине души ожидала, что острые резцы вот-вот вопьются мне в вену.

— Не надо! — пролепетала я.

Молчание длилось целую вечность. Я поверила, что он и вправду хочет меня укусить. Внезапно Люциус схватил меня за руки и притянул к себе, прижал к груди, крепко и нежно, совсем как в моем сне.

— Антаназия, — тихонько пробормотал он, приглаживая мои кудряшки. От облегчения я утратила бдительность и позволила ему себя утешать. — Прости… я напугал тебя. Не стоило… Прости, пожалуйста!

Я неуверенно обвила руками его стройную талию — сама не знаю зачем. Люциус обнял меня еще крепче и опустил подбородок мне на макушку, нежно поглаживая меня по спине. Так мы стояли целую минуту. Я чувствовала, как бьется его сердце — тихо, медленно, почти неуловимо. Мое сердце билось как сумасшедшее, и я знала, что он это заметил.

В конце концов я отстранилась.

— Никогда не повторяй свой глупый фокус, — сказала я, удивившись тому, что у меня дрожит голос — Никогда. Это не смешно.

Проигрыватель продолжал крутить пластинку с хорватской музыкой, зловещей и проникновенной одновременно. Люциус взял меня за руку, и я выругала себя за то, что в душе обрадовалась его прикосновению. За то, что мне трудно было отнять руку.

«Он сумасшедший…»

— Джессика, присядь, пожалуйста. Тебе нехорошо?

Ну сяду я, и что дальше?

— Я… мне пора.

Люциус не пытался меня остановить, и я бросилась прочь из темной комнаты, вниз по лестнице. Добежала до своей спальни, захлопнула за собой дверь и стояла, запыхавшись, пунцовая от смущения, сконфуженная. Страх куда-то исчез, я будто угодила в свой сон. Отвращение переросло в желание… Алхимия… Бред какой-то! Мысли в голове внезапно смешались. Все шло совершенно не так.