Как стать волшебником

Глава XI

Вокруг грохотало. Янеша переворачивало, крутило. Но дышалось легко, и он понял, что не тонет. Хотя, вода продолжала тащить его куда-то в глубоком подземелье. Янеш открыл глаза. Ура! Их с Вовкой затея полностью удалась. Янеш сидел в весьма удобном кресле, вернее висел в этом самом кресле, потому что его «кокон» падал вниз прозрачной частью. Руки сами собой потянулись к рулю. Положение изменилось — Янеш летел вниз головой, но лицом в другую сторону. От этого неожиданного поворота Янеш выпустил руль и схватился за что попало. Попал какой-то рычаг и «кокон» изменил угол атаки. Янеш надавил сильнее и чуть не вывалился — теперь он падал животом вниз. Сдвинув рычажок еще дальше, Янеш наконец вернул телу привычное положение. И вовремя. Колеса «кокона» врезались во что-то с огромной силой, Янеша подкинуло так, что не будь ремня, он выбил бы «крышу» собственной головой.

Плюхнувшись обратно, Янеш случайно наступил ногой на педаль и «кокон» рванул вперед с весьма приличной скоростью. Сверху что-то упало прямо на них и перед самым носом, за стеклом Янеш увидел свой мешок с заветными вещами. Нажимая различные кнопки, он таки сумел захватить мешок манипулятором и втащить вовнутрь.

С мешка в кабинке сразу натекло, но Янеша это ничуть не смутило. Он продолжал экспериментировать с различными кнопками, рычагами и тумблерами. Вскоре Янеш совсем освоился с системой управления. Пора было выбираться отсюда. Разглядеть бы только куда — кругом была сплошная темнота, которая только усиливалась от освещенной кабинки.

Немного посидев в раздумье, Янеш решительно развязал мешок, достал Глаз и Ухо. И, о, чудо! Как только он взял в руки Глаз, тот как мощным лучом осветил все, что впереди. И что бы было лучше видно, Янеш погасил свет в батискафе. Пристроив Глаз на ремне, Янеш поднял с колен Ухо. Звуки вокруг стали куда громче, и Янеш убрал Ухо обратно.

Вода промыла под землей много туннелей. Янеш крутился, стараясь разобраться — какой именно выбрать. Потом махнул на это рукой и двинулся прямо. Уровень воды медленно спадал. Янеш полуехал-полуплыл в своем «коконе» и думал о пушистых.

А пушистые тем временем пребывали в совершенно расстроенных чувствах. Они бежали по берегу и, конечно же, слышали тот нарастающий шум. А вскоре и увидели причину. Лодка, несомая рекой, была хорошо видна, но мальчика в ней не было! Это озадачило пушистых; ведь, если Янеш пристал к берегу и теперь идет пешком, то это опасно! Незримый бродит совсем рядом, а присутствие Уха и Глаза притягивает его, как мед притягивает мух.

— Нет, — сказал Толстур, — не такой он дурак, чтобы идти пешком. Наверно, он просто уснул в этой лодке.

Пушистые переглянулись — эта перспектива им казалась не менее страшной — лодку несло к водопаду, а водопад уходил под землю. И если Янеш спит, то непременно утонет.

Если бы они согласились сесть в лодку! Тогда бы все было хорошо — пушистые сразу бы предупредили Янеша, и лодка причалила бы к берегу. Если бы они только бы согласились! Но ведь всем известно, что коты не любят воду. И пушистые сидели напротив водопада с совершенно поникшим видом. Им было стыдно, что они бросили Янеша, совершенно беспомощного, глухого. И теперь он там, ему угрожает смертельная опасность, а они ничем не могут ему помочь. И так велика была сила их отчаяния, что над их головами стало сгущаться небольшое белое облачко. Потом кто-то сверху закашлял и люсиндиным голосом спросил:

— Что стряслось, что за срочный вызов? — и Люсинда вдруг появилась перед пушистыми.

Они наперебой стали рассказывать ей обо всем, но она остановила их жестом.

— Все понятно. Янеш справится. Ждите его у колодца, — и с этими словами она окуталась остатками облачка и исчезла.

Пушистые приободрились — опасность Янешу не грозит. Но у какого колодца его ждать?

— Пойдем в замок, — сказала Мусьма, — где бы что не произошло, в замке об этом сразу будет известно.

Так они и поступили. Пушистые шли долго, не останавливаясь даже поохотиться — так они торопились.

У ворот наша парочка оказалась с рассветом — запылившиеся, уставшие и голодные. Ворота только-только открылись, и коты легко прошмыгнули внутрь и забрались на крышу какого-то склада. Отсюда им было очень удобно наблюдать за всем двором замка, где суетилось уже не малое количество человек.

Каждый входящий предъявлял свой жетон, который стража пробовала на зуб. Затем стражник и входящий похлопывали друг друга по плечам, и только тогда можно было пройти. Эта процедура заинтересовала пушистых. И они удвоили свое внимание. За крепостной стеной им не было видно, как темная тень появилась со стороны страны слухачей. И приближаясь к замку, тень делалась плотнее, и вот уже на пыльной дороге появились следы. Сначала легкие и еле видимые, а затем все более отчетливые. И если бы пушистые могли бы видеть, они обратили бы внимание на странную высокую фигуру в черном, что быстро приближалась к воротам замка.

Конечно, мало ли кто высокий может путешествовать в черном. Но была здесь одна пугающая особенность. По дороге то и дело проезжали телеги, груженные разными товарами, проходили группы мужчин и женщин из ближайших деревень. Все они весело переговаривались, узнавали знакомых, здоровались, обменивались новостями. И лишь фигуру в черном никто не замечал.

Дорога, как река, вносила в ворота все новых и новых посетителей. Настал черед и высокого в черном. Зайдя в ворота, он, не останавливаясь, пошел дальше. Стража, словно остолбенев от такой наглости, какое-то время оставалась неподвижной. И высокий уже успел дойти до середины площади, когда, наконец, двое стражников по команде старшего рысью двинулись за ним. Первый, догнав высокого, хотел похлопать его по плечу, но рука прошла сквозь него. И второй, и третий раз была предпринята эта попытка, пока, наконец, до усердного стражника не дошло, что высокий в черном — неосязаем. И тогда вопль ужаса вырвался из его могучей груди. И вопль этот разнесся эхом по всему замку, и вспугнутые вороны, что гнездились на ближних деревьях, взмыли всей стаей, еще больше усиливая поднявшуюся суматоху. И только одно слово повторялось то тут, то там во все усиливающемся шуме. И слово это было «Неосязаемый». Те, кто были во дворе, кинулись к воротам, что бы как можно скорее покинуть замок. Те же, кто был за воротами, торопились войти, чтобы присутствовать лично при непонятных ситуациях. Возникла давка. Истошно визжали прижатые женщины, кого-то, как водится, затоптали. Шум и суматоха, казалось, достигли своего пика, и только высокая фигура в черном все так же целеустремленно двигалась вперед.

Пушистые смотрели на всю эту суету сверху. И только когда Неосязаемый вошел в открытую кем-то дверь, они покинули свой наблюдательный пост и со всех лап помчались по крышам к замку.

А в это время Янеш продолжал себе плыть все дальше и дальше, никуда не сворачивая. И в какой-то момент, он увидел впереди какие-то проблески света. Янеш даже убрал Глаз, чтобы световое пятно было лучше видно. Ему так хотелось скорее выйти на поверхность, что он готов был мчаться на этот свет со всей возможной скоростью, но добавить газу не решался — слишком неровным — и сверху и снизу, был этот проход. Да еще течение… А кабинка выглядела такой хрупкой, особенно в прозрачной своей части. Поэтому Янеш торопился, но медленно. А свет становился все ближе и ближе и…

И вдруг пропал. А «кокон» со всего маху врезался в стену.

— Ого, — сказал Янеш и обернулся. Свет был позади. И падал он сверху!

Янеш дал обратный ход. Теперь он находился как раз под колодцем, вернее на самом его дне.

Течение здесь было медленней, вода наполняла кругленький бассейнчик, а затем сливалась в небольшую трещину, ведущую куда-то дальше вниз.

Оставалось только подняться. Но это было не простым делом. Во-первых, у «кокона» не оказалось ни двери, ни каких-то других люков. Был, правда небольшой шлюз, но пролезть туда могла разве что Мусьма.

А подниматься по отвесным стенам колодца вместе с «коконом»… Увы! Летать он не умел. Мог только ездить или плавать.

А что, если… И тут Янеша осенило. Если заткнуть чем-то щель, куда уходит вода, то вода будет набираться, набираться и в конце концов наполнит весь колодец доверху. И можно будет запросто всплыть.

Так Янеш и сделал. Он стал подталкивать своим манипулятором камень за камнем и закрывать им трещину. Пришлось повозиться, но скоро трещина была почти полностью перекрыта. Конечно, вода, она дырочку везде найдет, но прибывало ее значительно больше, чем убывало через оставшиеся отверстия. И медленно, но верно колодец начал наполняться. Оставалось только ждать. Янеш и ждал. Он устал и весьма проголодался. Что бы как-то отвлечься, Янеш достал Хрустальное Ухо и направил его прямо вверх.

А наверху в это время происходило вот что. В замке все готовились к большому приему — у его Вкусачества родилась славная маленькая малышка. Вкусанита, русоволосая пышечка, осыпала малютку поцелуями и приговаривала:

— Сладкое мое солнышко, вкусненькая моя…

Малышка смеялась, а Гурманий-II с умилением наблюдал за обеими… Прислуга сбивалась с ног. Замок не зря называли: «Замок объедалок». Поесть здесь любили. И повара славились на всю округу. Поэтому столы сегодня накрывались на неисчислимое количество приглашенных. Люд из окрестных деревень потянулся в замок с самого утра, кто для помощи на кухне, кто еще по какой надобности и все — в надежде на щедрое угощение.

Тем более, в народе ходили слухи что, мол, в честь такого праздника, поварам выдадут главное сокровище страны — Хрустальный Язык. А всем известно, что если им прикоснуться к любой пище, то она станет в сто раз вкуснее. Правда, кое-кто злословил по этому поводу на счет мастерства поваров, но их мало кто слушал. И всеобщее ожидание подогревало страсти.

И вот утром, когда приглашенные и все остальные спешили к замку, появился Неосязаемый.

И поэтому или из-за другого какого волшебства, Неосязаемому (а высокий в черном им и был) удалось пройти не только в открытые ворота замка, но и двери на замовскую кухню тоже оказались открытыми для него настежь.

Повара и поварята выставляли готовые блюда на столы, а главный мастер, бережно держа Хрустальный Язык обеими руками, легонько касался им каждого кушанья. Освященное таким образом блюдо тут же уносилось наверх, а его место занимало следующее. Ритуал был в самом разгаре, все присутствующие в полном молчании сноровисто занимались каждый своим делом. Почему в полном молчании? Потому, говорил, бывало, главный мастер, что языком можно или пробовать, или трепать, но никак не все вместе.

Поэтому Янеш, как ни крутил Ухо, не слышал ни одного слова. Он, правда, не знал, что сидит на дне кухонного колодца. А наверху Неосязаемый, а за ним и запыхавшиеся пушистые уже вошли в замковую кухню.

Повара и поварята пытались остановить его, но чем остановить тень? Он легко ускользал, а стоило кому-то встретиться с ним глазами, как мысли начинали путаться, и человек останавливался, забыв, о том, что хотел сделать. И таких становилось все больше и больше. Они неловко топтались, трясли головами, стараясь стряхнуть морок.

И вот Неосязаемый остался с главным мастером один на один. Смекнувший, что к чему, мастер не поднимая глаз, продолжал обеими руками сжимать Хрустальный Язык.

Неосязаемый приблизился почти вплотную к мастеру и протягивая руку, прошипел:

— Дай сюда.

— Не давай, — сказал мастеру Торстур, — забрать силой он не может, не отдавай.

Неосязаемый затрясся от ярости, но кот был прав: отобрать силой Хрусталь он не мог, иначе Язык потеряет свою силу и превратится в простую безделушку.

Тогда Неосязаемый обратил свое внимание на зачарованных. Он усилил свое влияние и бывшие повара и поварята, а теперь послушные орудия в его руках, двинулись к мастеру — повару. Он пятился, не в силах оторвать взгляда от их тяжелых, механических движений. Было видно, что Неосязаемому с трудом удавалось контролировать сразу такое количество жертв. Кто-то запинался и падал, но продолжал движение вперед ползком. И эти ползущие еще больше усиливали общую картину кошмара. Они двигались, и глаза их были пусты.

Мастер пятился, пока не уперся в каменную кладку колодца. Дальше отступать было некуда. И силы начали покидать этого крепкого человека, а замороченные уже тянули к нему свои руки. Торстур и Мусьма отступали вместе с мастером. И тут, видя, что дело туго, Торстур шепнул:

— Бросай Хрусталь в колодец, потом достанем.

Но воля мастера уже была сломлена. Тогда Торстур, взглянув на Мусьму, с яростным мявом вцепился когтями мастеру в ногу. От неожиданности тот выпустил Язык, который неминуемо бы разбился, если бы не шустрая кошка. Она ловко перехватило его лапами и кинула Торстуру, который уже стоял на приступке колодца. Он поймал Язык и тут же бросил его в воду.

— Не удержал, — сказал он со смехом Неосязаемому, — прямо из лап вырвалась, такая скользкая вещица!

Неосязаемый зашипел от злости, а Торстур смотрел на него с победным видом.

Не надо, ах, не надо радоваться раньше времени! Крепок еще побежденный враг. Крепок, зол и хитер. И стоило только Торстуру взглянуть на Неосязаемого, как воля его была подавлена, и он сам шагнул в колодец.

Мусьмочка прыгнула следом. Она, как и Торстур, не умела плавать, но бросить его в таком беспомощном состоянии было выше ее сил.

Янеш продолжал сидеть на дне. Он слышал все звуки, что доносились сверху, но не мог понять, что же там происходит, и это его очень беспокоило.

И тут он услышал: «Бросай Хрусталь в колодец!» и через мгновение увидел, как что-то блеснуло, падая вниз, к нему. Янеш быстро вывел вперед манипулятор. Вода слегка замедлила падение того самого «Хрусталя», и Янеш смог аккуратно подхватить предмет железной рукой.

Раздались два сильных всплеска, один за другим, будто в воду бросили камни.

Янеш вскинул глаза. Нет, это были не камни. Это были его друзья, пушистые помощники, которые камнем шли ко дну, пуская пузыри.

Янеш растерялся. Что делать? Бросить этот предмет и хватать… Но кого? Мусьму? Торстура? Ситуация не из легких. Нужно решать и действовать. И это было не легко. Сомневаетесь? Тогда представьте себя на его месте, как бы вы поступили?

Но Янеш думал недолго. Он быстро направлял Язык, хотя и не знал, что это такое, в шлюзовую камеру, и всплывал. Он решил всплывать под Торстуром, чтобы поднять его туда, где можно дышать. Но про Мусьму Янеш тоже не забыл. Выставив манипулятор в сторону, он хотел подцепить и ее. И ему это удалось. Но с Торстуром Янеш явно промахнулся. И запаниковал, но тут же взял себя в руки. Засунув обмякшую, как тряпочка, Мусьму в шлюзовую камеру, он опустился вниз и попытался подцепить манипулятором Торстура. Это было не легко, а время поджимало. Тогда Янеш, не мудрствуя, схватил «железной рукой» его за хвост, поднял над собой и рванул рычаг на всплытие. Скорость была такова, что «кокон» выпрыгнул из воды и, повисев какое-то мгновение в воздухе, гулко шлепнулся обратно.

Теперь можно было посмотреть на Мусьму. Она все еще лежала, не подавая никаких признаков жизни. Янеш поднял обмякшее тельце, прижал к себе, а потом, словно опомнившись, перевернул ее вниз головой и стал трясти. Из кошачьей пасти полилась вода, она чихнула и слабо пошевелилась.

— Мусьмочка, кошечка, ну оживай же скорей — ласково бормотал Янеш, все еще потряхивая ее, висящую как шкурка.

И тут кошка ожила окончательно. Янеш перевернул ее, прижал к себе и заплакал.

— Ты чего? — удивленно, слабым голосом спросила Мусьма.

— Я думал, ты утонула, я так рад, что ты живая, — продолжал всхлипывать Янеш.

И в этот момент откуда-то сверху раздался противный голос Торстура:

— Эй, вы, там! Хватит обниматься! Висеть за хвост больно.

— Ожил, утопленник, — с облегчением сказал Янеш и опустил кота на купол «кокона».

Вода все прибывала и вся компания медленно, но верно поднималась вместе с ней.

А наверху, обессилевший Неосязаемый, наконец, отпустил всех зачарованных. Они придут в себя еще не скоро. Но и ему нужно время, чтобы оправиться. Ловко же они его провели. И кто! Какие-то кошки!

В первый раз Неосязаемый совершенно не знал, что предпринять. То, что собрал этот мальчишка — можно отобрать. А вот как быть с Языком? Вода являлась для Неосязаемого непреодолимой преградой.

А ему позарез были нужны все эти предметы. Ибо, только приобретя их все, он сможет окончательно, телесно проявиться в этом мире. Тогда он покажется им во всем своем великолепии и будет повелевать этими глупыми людишками. Как хорошо, что они не понимают друг друга и не могут договориться. И как некстати появился этот мальчишка, этот мнимый волшебник! И пока удача на его стороне. Ну, что же, подождем, пока он соберет все предметы, а затем отнимем все сразу. И уж я исхитрюсь достать этот Язык.

Вот каковы были мысли Неосязаемого. И решив пока удалиться, чтобы накопить побольше сил, он тихой тенью скользнул между остолбеневшими поварами, и был таков.

Постепенно остолбенелость проходила. Люди уже могли думать, шевелить головой, разговаривать, но пошевелить хотя бы пальцем были пока не в силах.

И когда Гурманий-II сам спустился на кухню, никто не мог оказать ему должных почестей, но зато все наперебой стали рассказывать о том, что здесь только что произошло.

Особенно все восхищались смелостью и сообразительностью кошек. И очень жалели о их гибели. И только теперь заметили, что поверженный мастер все еще лежит у колодца.

— Воды, нужно полить на него водой — сказал Гурманий.

Но никто не бросился выполнять его приказание, потому что остолбенение еще не прошло.

И вдруг, над краем колодца появились сначала рыжая башка Толстура, а затем медленно появился он весь. Морда у него была ужасно довольная. Он поднимался все выше, и вот стало видно, что сидит он на каком-то механизме с прозрачным верхом. Механизм поднимался все выше, и стало видно, что это нечто яйцевидное, а внутри находится мальчишка, который и управляет всем этим. А рядом с ним сидит та самая белая кошка.

И тут из колодца полилась вода. Она лилась прямо на мастера, и он вдруг пошевелился и встал, как ни в чем не бывало. «Яйцо» приблизилось к краю колодца и немного неуклюже спрыгнуло на землю. Вода перестала течь.

Все с огорчением вздохнули. Это был единственный колодец на всю округу, но и в нем воды было немного.

Яйцо на колесах двинулось вперед, и в тот же самый момент вода вновь полилась через край колодца. Все радостно закричали, и Гурманий-II спросил у Янеша:

— Это ты привел с собой воду?

Янеш кивнул, а вслух добавил:

— Я на ней поднялся из колодца.

А вода тем временем все прибывала и прибывала. Она залила весь пол замковой кухни и те, кому вода доходила до щиколоток, вдруг теряли свою неподвижность. И принимались плясать, поднимая кучу брызг. Потом кто-то догадался открыть дверь, и вода хлынула во двор.

Первое возбуждение уже прошло, и надо было думать о том, как сохранить эту воду. Гурманий-II объявил, что праздник переносится на вечер, а сейчас все отправляются на земляные работы. Народ, что скопился на площади, одобрительно загомонил.

Лопаты были розданы. И вскоре все уже направлялись туда, где придворные инженеры очерчивали место под пруд. Работа закипела. А вода все продолжала прибывать. Кузнецам и каменотесам было поручено приготовить желоб, чтобы вода не растекалась по двору. К вечеру все было готово. Умывшиеся гости рассаживались за столы.

— А в честь чего такой праздник? — тихонько спросил Янеш у Мусьмы.

— У Гурмания-II и Вкусаниты родилась дочка. Прошло положенное время, и сегодня ее покажут народу и выберут ей имя.

— Опять день рождения, — сказал Янеш, — и я опять без подарка.

— Вы уже сделали свой подарок, — сказал первый министр, который проходя мимо, услышал конец фразы.

— И лучше этого подарка вряд ли кто мог придумать. Воистину волшебный дар, — добавил он, качая головой.

А вокруг только и говорили, что о волшебнике, который чудесным образом вышел из колодца и привел с собой воду, о воде, что стала чище и во сто крат вкуснее. Еще говорили о малышке, которую было решено назвать Водицей. И никто ни единым словом не обмолвился об утреннем инциденте. Может потому, что мало кто что-то видел, а кто видел, тот держал язык за зубами. Да и о чем говорить, когда теперь против Неосязаемого есть прекрасная защита — вода. Ведь каждый знает, что для него даже маленький ручеек непреодолим.

И только мастер — повар думал о том, что теперь нет никакой возможности достать из колодца Хрустальный Язык. Но и он вскоре утешился тем, что Хрусталь в колодце будет всегда в безопасности, а готовить они будут на той воде, что его омывает.

Так что все были довольны. Даже Янеш, которого приловчились кормить коты. Торстур подавал кушанья через шлюз, а Мусьма — непосредственно Янешу.

Малютку Водицу поднесли поближе. Она похлопала своими ручонками по куполу и даже попробовала лизнуть его. Янеш улыбнулся и помахал ей рукой. Когда ему было лет пять или шесть, он очень хотел иметь братика или сестричку. Но родители смеялись в ответ на его просьбы купить кого-нибудь. Теперь он уже был взрослый, уже давно знал, что детей не покупают, а… в общем, возьмите «Детскую сексологию», там все про это написано. Теперь он понимал, что с малышками столько возни и хлопот… Но, глядя на Водицу, ему опять захотелось братика или такую вот сестренку.

А Водица тем временем трогала Торстура за уши, и все пыталась лизнуть и его. Торстур жмурился, но терпел. Мусьма же, глядя на это, наотрез отказалась вылезать, сославшись на то, что наелась так, что просто не пролезет.

Янешу хотелось спать. Но было ясно, что праздник будет длиться всю ночь. Поэтому он, сославшись на то, что хочет проверить воду, выкатился из залы. Торстур нехотя поплелся за ним. Он шел и ворчал, что им там хорошо, едут себе и едут. А ему, Торстуру, приходится топать на своих четверых. А лапы у него устали. И вообще… Торстур любил иногда поворчать. Но и у него сегодня выдался тяжелый день и потому Янеш предложил ему устроиться на манипуляторе, что тот и сделал.

Они выехали за ворота. Вода, журча по желобу, бежала к пруду. Правда, пока это был не пруд, а так себе, лужа. Но это дело времени.

Смеркалось. Янешу хотелось уехать как можно дальше. И «кокон» ехал, не разбирая дороги по ровной степи. Да, воды здесь явно не хватало.

Они долго ехали, выжимая максимальную скорость из этого «яйца», как окрестили кокон вкусачи. Наконец, Торстур сказал, что у него уже затекли лапы сидеть на жестком. Но впереди замаячила какая-то роща, и Янеш решил заночевать там. Торстур ворчал, и ему было предложено пройтись лапками. На что он резонно ответил, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Но все когда-нибудь кончается. И этот день тоже закончился. С последними лучами солнца кокон въехал под защиту деревьев и остановился. Мусьма свернулась у Янеша на коленях, Торстур ворочался где-то рядом с коконом.

Янешу очень хотелось встать, потянуться, расправить затекшие от долгого сидения тело, но размеры кокона не позволяли. Тогда он просто закрыл глаза и тут же уснул.