Как сварить хорошее зелье

Глава 13. Связанные клятвой

Спустя еще неделю. День помолвки

Я стояла перед огромным зеркалом в своей комнате и скрипела зубами, наблюдая, как мои волосы закручивают в толстые спирали, закрепляя их заколками и острыми шпильками где-то на макушке. Только если у Бри это получалось совершенно безболезненно и красиво, то здесь мне мало того, что нещадно драли волосы, постоянно больно дергая, но и делали на голове какую-то совершенно непонятную, некрасивую и тугую дрянь, больше похожую на бабуличью шишку с бешено вырывающимися из нее змеями. Скривилась, когда мне поверх всего этого убожества еще и воткнули длинную, наверное в три моих роста, фату.

— Вы замечательно выглядите! — расплылись в улыбке служанки, нанятые мамой специально для сегодняшнего утра, охая и ахая надо мной, словно глупые курицы-наседки. Одна из них потянулась поправить кружавчик на моей голове, и мне стоило огромных усилий и нервов стоять ровно, а не прыгать от их рук по всей комнате, пока вторая доставала кисти для макияжа. Натянуто улыбнулась, промолчав и терпеливо ожидая, когда они закончат, чтобы поскорее вынуть тугие шпильки, причиняющие сильную боль. Час такой пытки я не переживу, а именно столько обычно длится помолвочный ритуал, не говоря уже о том, что надо еще дойти до храма. Да и потом не факт, что сразу смогу разобрать прическу.

Обычно церемонии помолвки проводятся в центральном столичном храме, при сотнях свидетелей и практически полном составе родни обоих возможных супругов. Будущие жених и невеста клянутся друг другу в верности ровно на год и проходят обряд, при котором их жизни временно соединяют специальными браслетами.

Эти артефакты заставляют потенциальных супругов как можно чаще быть вместе, проводить много времени рядом, лучше узнавая друг друга. Обычно уехать куда-то от жениха или невесты можно максимум на пару часов, иначе браслеты начнут притягиваться со страшной силой. Конечно, сильный маг может затормозить притяжение на некоторое время, но все равно находиться порознь можно не дольше пяти часов. Это сделано специально, чтобы как можно ближе познакомить пару, заставить ее пройти через все проблемы быта или взаимоотношений сразу, в первый год жизни.

И надо признать, что такой способ был достаточно популярен среди молодых пар, так как брак в нашей империи считается неразрывным. Разводов не бывает, а супруги не всегда находят общий язык в будущем. А год… это неплохая проверка чувств.

Тяжело вздохнула, снова посмотрев в зеркало, и восхищенно провела пальцами по белоснежной ткани почти что свадебного платья. Да, на помолвку принято приходить во всем нарядном и белом, а некоторые это и вовсе считают первой, так сказать пробной, свадьбой. Ткань зазмеилась под пальцами яркими искрами холодного серебра, отбрасывая блики на стены. Узор, многократно повторяемый по подолу, красиво расправился.

Платье мама подобрала действительно чудесное. Я круто повернулась вокруг своей оси, наблюдая, как широкая юбка двигается за мной, переливаясь искрящимся блеском. Небольшие алмазики, вплетенные в вышивку, только дополняли узор, радуя бесконечными бликами.

Больше всего мне нравилось в этом платье то, что сам фасон был достаточно простым, ненавязчивым. Без глубокого декольте и тяжелых нижних юбок. Даже корсет был мягким, и дышалось свободно.

Девушки, нанятые на сегодняшний день, чтобы одеть меня и подготовить к церемонии, важно поклонились и исчезли, оставив меня одну в своей комнате. Личной служанки у меня никогда не было, как и у мамы, так что я привыкла обходиться сама, и эта помощь… даже несколько тяготила.

Облегченно выдохнула, тут же выдирая из прически сначала длинную, уже запутавшуюся в ногах фату, а затем и многочисленные заколки, оставаясь с распущенными, чуть волнистыми волосами. Оценила свой внешний вид в зеркале, кивая сама себе — уж лучше без этого кулька на голове. Немного подумала и пошла смыла еще и косметику. Больно ее много было. Бри никогда меня так сильно не красила, даже в худшие для моей кожи моменты.

Вот, еще лучше. А платье… посмотрела на длинный подол. Нет, платье шикарное. Его я оставлю. Осталось только одно — дошла до кровати и достала из-под матраса свой блокнот, так и не решив, куда его стоит приткнуть. Может, в сразу в багаж, собранный для моего переезда? Прикинула. Идея была бы хорошая, если бы мама уже давно не упаковала чемоданы и не оставила их у себя в комнате, чтобы я до них не добралась раньше времени, положив неугодные ей вещицы.

Посмотрела на дверь и обратила внимание на подозрительную тишину за ней. Обычно мои охранники днем вечно громко шумят или переговариваются. Неужели? Осторожно, боясь, что меня застукают, высунула нос наружу и тут же подавила на корню счастливый писк — не охраняют! С этой помолвкой все словно с ума посходили!

С оглядкой сделала один шаг за дверь, второй, вытянув голову и пытаясь рассмотреть, есть ли кто за углом, и тихой мышкой помчалась прямиком в лабораторию в подвальном этаже, крепко прижимая к груди бесценную тетрадь для записей. Авось еще успею не только свои записи прихватить, но и пару уже готовых зелий или хотя бы просто ингредиенты!

Влетела в пыльное родное помещение алхимической лаборатории любимого дедушки, вдыхая знакомый мне с самого детства аромат старых книг и неудачных реакций. На мгновение замедлилась, охватывая помещение взглядом. Дедушка умер не так давно, уже в довольно преклонном возрасте, так и не сумев создать, как он мечтал, эликсир молодости и вечной жизни, над которым бился много десятков лет. Все над ним в последние годы смеялись, а я… а я ему помогала в его проекте. Он действительно добился многого за эти годы. Создал множество лекарств и противоядий, зелий с довольно интересными свойствами, ведь алхимия и зельеварение всегда идут рядом друг с другом. Именно из-за него я когда-то и увлеклась этой наукой, испытав на себе первые удачные опыты.

После его смерти лабораторию отдали мне, и я дорожила ей. Наверное, поэтому никогда не совершала тут никаких безумных экспериментов, боясь нарушить хоть клочок родной обстановки. Вот и даже дедушкины записи и дневники до сих пор лежат на своем месте, там, где он в последний раз их оставил, отчего создается впечатление, словно вот же он, рядом, просто вышел на свежий воздух или отлучился затянуться сигарой.

С ностальгией погладила корешок одного из его дневников, со вздохом отступая и поворачиваясь к другому шкафу. Уже с моими вещами. Там нашла несколько мешочков разнообразных трав и готовых флакончиков зелий, с сожалением отобрав те, что поменьше, и… взгляд зацепился за баночку, хранящую сок страстоцвета. Ну не могла я ошибиться в расчетах в эксперименте с Гердом. Точно не могла!

Обернулась к расставленным на столе предметам. Мой любимый котелок, горелка, флакончики. Нет! Я точно не ошиблась! Уже уверенно раскрыла запись в блокноте, датированную экспериментом, и нашла список того, что мы добавляли. Быстро все расставила по местам, и… эксперимент начался!

Я уже почти доварила зелье, когда в дверь лаборатории кто-то громко постучал и раздался резкий, непререкаемый ор матери.

— Мелания! Мы тебя по всему дому уже два часа ищем! Церемония должна была начаться час назад! Мелания! — Ее вопли, громкий стук отвлекали. Поморщилась.

— Еще пять минут! — крикнула, не спеша распахивать двери. Они закрывались изнутри сами по себе, и надо иметь ключ, чтобы быстро открыть их. Надеюсь, у нее его нет и придется побегать по дому в его поисках.

Скривилась, услышав скрип ключа. Ну вот же! Быстро, дрожащими руками вылила в булькающее зелье предпоследний ингредиент, наблюдая, как жидкость розовеет. Ну вот же! Все правильно! Кивнула сама себе, совершенно не понимая, что было такое там, в академии. Мы же все правильно добавляли!

— Мелания! — а это уже отец, и он уже здесь — грозная линия бровей, недовольно сжатые губы, мрачный взгляд, не предвещающий мне ничего хорошего.

Пискнула, быстро глянув на него и на мгновение отвлекаясь, чего делать как раз таки нельзя! Надо добавлять страстоцвет! Рука дернулась к нужному флакону.

— Три минуты, папа, — попыталась было его убедить, но…

— Ты идешь с нами прямо сейчас, ты… — начал отец, больно хватая меня за запястье, не давая вылить последний ингредиент, но при этом задев стоящую рядом колбочку с используемой мной настойкой из коры и корня дуба, и… котелок сорвался с держателя, и его содержимое брызнуло на стол, вступая в произвольную реакцию с тем, что лежало в округе.

Зажмурилась, ощущая, как меня практически с ног до головы охватило густым, пахнущим травами дымом. Ноги и нижнюю часть живота опалило горячим жаром. Вскрикнула от боли, когда огненная жидкость попала на кожу.

— Мелания, твое платье! — закричала мама, в ужасе наблюдая, как оно неровными кляксами окрашивается в зеленый. Я тоже посмотрела, стараясь не шевелиться, чтобы не задевать ожоги. — Твои волосы!

Но что именно произошло с моими волосами, я уже не успела узнать — взбешенный отец, не обращая никакого внимания ни на охающую мать, ни на мое испачканное платье, поволок меня прочь, явно в главный столичный храм на церемонию.

Столичный храм бракосочетаний

Туманная дымка извечной изморозью стелилась по ногам, окутывая ступни пришедших сюда пробирающим до самого сердца холодом, чтобы потом разлиться по телу приятным теплом солнечного дня, полного счастья, поселившегося в сердце. Нежные ласковые касания искрящегося магией ветра дарили приходящим улыбки и блеск глазам. А теплая влажная зелень, окутывающая практически все помещение, приятно помогала взгляду расслабиться и отдохнуть от извечных вьюг недавней зимы.

Величественный император, стоящий на высоком помосте, специально прибывший самолично принять помолвочные клятвы своих племянников, невозмутимой статуей радовал глаз прихожан, пришедших сегодня порадоваться столь великому событию — помолвке двух членов императорской семьи.

— Что-то запаздывает наша невеста, — тихо, так, чтобы его слышали только дядя, отец и родной брат, сказал Корнелий, лениво, кажется, уже в сотый раз рассматривая морозный узор резной арки, у которой полагается приносить клятвы.

— Надеюсь, она вообще не придет, — раздраженно отозвался его близнец, сверкая искрами злости в глазах. Туман, окутывающий его ноги, поднялся чуть выше, стремясь успокоить, убаюкивая в колыбели стихий.

Первый советник императора и отец близнецов неопределенно пожал плечами, никак не комментируя значительное опоздание второй стороны. Он лично разговаривал несколько часов назад с бароном Фави и был уверен, что задержка вызвана действительно серьезными причинами. Его спокойный, невозмутимый вид заставлял вновь пришедших мерно распределяться по углам огромного помещения и терпеливо ожидать начала.

— Она придет, — только и сказал император, улыбаясь очередным аристократам, пришедшим уважить его семью и засвидетельствовать клятвы.

Близнецы раздраженно и как-то нервно переглянулись. Им вообще от начала и до самого конца не нравилась вся эта ситуация с помолвкой. Да и дядя, вдруг с чего-то резко решивший, что они должны срочно жениться, ситуации ясности не добавлял. И даже разрешенный конфликт с троллями их совсем не радовал. Все это — поспешность, срочный выбор столь проблемной невесты, а не узнать про ее художества в академии они просто не могли, отсылка отца в отпуск… это было странно, но они предусмотрительно держали собственные выводы при себе, предпочитая наблюдать за развитием событий со стороны. Но что-то определенно происходило в империи. И они обязательно поймут что.

Ожидание затягивалось, люди, рассредоточившиеся по углам, начинали роптать, а невесты все не было. И если бы не спокойные лица императора и его брата, все бы давно начали обсуждать вслух то, что главных ловеласов империи, императорских племянников, сегодня продинамила собственная невеста, хотя и часть ее родни уже давно была на местах и так же, как и остальные, не могла понять, что происходит.

Близнецы ощущали, как магия, откликнувшаяся на их раздражение, поднимается по телу все выше и выше, отчего волосы одного из братьев начали гореть искрами огня, отсвечивая в лунном свете, а вокруг второго медленно закручивался снежный вихрь.

— Спокойно, — отрезал император, так и не взглянув на племянников, но огонь и лед быстро ушли, оставив после себя растрепанные шевелюры близнецов и их искрящиеся раздражением глаза. Их никто еще не заставлял так долго ждать, болванами стоя посреди храма.

И вот, кажется, где-то в глубине коридоров, ведущих к главному залу через черный ход, раздался какой-то неясный шум и громкие, истеричные крики. Женские крики. И…

— Не хочу замуж! Не хочу! — орала я как резаная, из последних сил сопротивляясь отцу, чисто случайно узнав, что мне подготовили целых двух женихов. На выбор, так сказать. — Не пойду! — Тормозила ногами и руками, пытаясь вырваться из крепкого захвата отца, но не тут-то было!

Случайные прохожие, увидевшие нашу маленькую, но очень шумную процессию, любопытно сверкали глазами и кучковались за нами, тоже собираясь в храм. Ехать в карете было бессмысленно, так как главный столичный храм церемоний находился всего в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Надо было лишь пересечь одну улицу и малую площадь, и мы на месте.

— Лани, не надо так переживать. Это же только на год! Ну не понравятся, никто тебя не заставит замуж выходить через год-то! — пыталась вразумить меня мать, но я уже и без того была на пределе.

— Нет! И не хочу! — попыталась расцепить пальцы отца, намертво приклеившиеся к моему запястью, но так ничего и не добилась. Наоборот, меня только крепче перехватили и завалили себе на плечо. Забрыкалась, пытаясь скатиться. — Нет! Нет! Нет! — Заколотила кулаками по широкой спине родственника.

— Мелания! Ну ничего же не произойдет страшного! И веди себя потише! На нас смотрят люди, а ты и так выглядишь не совсем нарядно! — бегала вокруг нас мама, причитая и заламывая руки, но меня уже было не остановить никакими увещеваниями. Я не хочу за двоих, пусть это будет лишь временно! Никогда и ни за что! Если один еще мог бы оказаться адекватным, крайне занятым своим делом человеком, то двое… Нет! Я этого не выдержу!

Отец, подошедший прямо к черному ходу в храм, поставил меня на ноги, но я была начеку.

— Стоять! — рявкнул он, перехватывая меня за талию и быстро поправляя задравшееся было платье, когда я попыталась нагло убежать и переждать.

Волосы с лица убирала уже мама, пытаясь оттереть мое платье от зеленого цвета. Но не тут-то было! Странная субстанция, получившаяся от смешения целой горы ингредиентов, въелась намертво! Ладно я еще дыхание догадалась задержать, а то, может быть, и сама бы покрылась какими-нибудь интересными пятнами.

— Нет! Не хочу! — Я отчаянно пыталась зацепиться руками за все, за что вообще можно было зацепиться, но мне это плохо удавалось — голые каменные стены без единой выбоинки этому точно никак не способствовали.

— Надо!

И меня бесцеремонно попытались втолкнуть в общий зал, таки дотащив входа, но я уже намертво вцепилась в косяк, прилипнув к нему так, словно я здесь и выросла.

— Нет! — не давала отцепить свои пальцы от теплой, искрящейся магией древесины, обняв брус еще и ногами. Что в этот момент думали обо мне мои женихи, так и оставшиеся за спиной, и прочие прихожане, меня мало волновало. Пока я их не видела.

— Мелания! — устало потер широкий подбородок отец, с новым усердием отковыривая меня от стены. — Прекрати надо мной издеваться и дурить! — По его лбу пролегла хмурая складка.

— Не хочу замуж! — громко заорала я, готовая, если надо, для надежности вцепиться в косяк еще и зубами.

— Да ты даже не видела женихов! — привела свой главный контраргумент мама и довольно сверкнула глазами, потому что да — я повелась как наивная школьница, на мгновение расслабив руки и обернувшись в другую сторону. Любопытство оказалось сильнее! И… мои глаза вдруг стали в два раза шире, когда я увидела шокированных племянников императора, стоящих в центре, на помосте, перед своим дядей и нашим славным императором. Кожу окатило табуном приятных мурашек, голова закружилась от нахлынувших вдруг лавиной чувств, внизу живота развернулась тугая пружина, но…

— Не хочу замуж! — испугавшись своей реакции на этих двух таких одинаковых и таких разных близнецов, снова прыгнула на косяк, резко вывернувшись из рук папы, уже успевшего меня подхватить, воспользовавшись моментом слабости.

Мать закатила глаза и спокойно улыбнулась, занимая свое место около алтаря. А отец лишь досадливо поморщился, величественно кланяясь императору, невозмутимо наблюдающему за нашей семейной перебранкой. Похоже, они точно намерены дотащить меня до места во что бы то ни стало!

— Мелания, не дури, — с великосветской улыбкой на губах сказал отец, почти уже отцепив мне пальцы одной из рук. Плохо. Очень плохо!

— Не хочу! Не хочу! — помотала головой, уже не смотря на возвышение. Не хочу их видеть. Мне страшно!

— Я верну тебе твой блокнот! — наконец не выдержал отец моей истерики. А вот я задумалась. В блокноте почти все мои многолетние наработки, и он остался на столе в лаборатории. Зелье до него не добралось, я видела. — И пять больших энциклопедий! — добил отец, и мои пальцы, еще секунду назад намертво вцепившиеся в косяк, сразу разжались.

— К этому вечеру! — уточнила, откидывая волосы с лица и поправляя снова задравшееся платье. Все равно бы дотащили, а так хоть самое ценное обратно получу сейчас, а не через год.

— Хорошо, — устало улыбнулся папа и красноречиво указал мне на возвышение.

Я фыркнула, сдувая прилипшую к носу прядь, и круто развернулась, шаря по шокированным и безмолвным гражданам взглядом.

— Я потеряла букет! — объявила громко. — Не пойду без букета! — Пыталась хоть как-то оттянуть время церемонии, просто-напросто страшась посмотреть на постамент и снова их увидеть. Руки дрожали, в то время как кожу до сих пор кололо жаром и одновременно холодом. Что со мной такое, что происходит?!

Отец подошел и буквально вырвал из одной из напольных ваз букетик, быстро всунув его мне в руки. Люд, стоящий рядом, синхронно вздохнул. Я промолчала, спрятав дрожащие пальцы за лепестками.

— Простите за задержку, — вдруг вступила мама, вежливо всем улыбаясь, — мы решали некоторые семейные проблемы.

— Прощаю, — с каменным выражением лица ответил император, глядя на меня так, так… словно сейчас сорвется и расхохочется. Обиженно поджала губы и, стараясь смотреть только на него, сделала три необходимых шага к постаменту.

— Я готова, — кивнула. Понятия не имею, как себя надо вести и что делать, если честно. Мама приносила мне книгу по различным обрядам, но я ее, кажется, проигнорировала.

Император кашлянул в кулак. Его глаза весело засияли, но лицо осталось столь же бесстрастным. Близнецов, вставших по обе стороны от меня, я ощущала кожей. Я вся горела. Буквально. Изнутри и снаружи.

— Властью, данной мне, сегодня я хочу объявить вас, хм… — глаза императора снова сверкнули, — женихами и невестой, — подобрал он нужные слова. — Является ли ваш приход сюда добровольным? — На меня выразительно посмотрели. — Действительно ли вы желаете на год связать ваши жизни воедино?

Проглотила отрицание, вспомнив, сколько трудов находится только в одном моем блокноте, а до этих энциклопедий я вот уже три года мечтаю добраться, но папа их прячет.

— Да, — произнесла твердо.

— Да. Да, — раздалось с двух сторон осипшими голосами. Мурашки, вдруг загулявшие по моей спине от этих звуков, заставили меня тихо зашипеть сквозь зубы. Да что такое-то? Сердце билось в горле от дикого ужаса. Я больна? Я ненормальная? Что со мной?