Как я строил магическую империю 4

Глава 19

Вот что значит — нет дороги. Именно из-за этого до Власово, деревни, находящейся всего в восьми километрах ниже по течению реки, мы дойти так и не удосужились.

А ещё, потому что постоянно есть другие дела и по большому счёту брать там, кроме людей, нечего. А людей свободные деревни не очень любят отдавать. Да и несвободные тоже.

В общем, мы наконец созрели: техника приёма и ассимиляции новых жителей даже большими группами уже была отработана, и пришла пора попробовать соблазнить соседей вкусными печеньками.

Конечно, никто не питал иллюзий, что удастся за день уговорить полторы сотни человек бросить насиженные места и переехать, да нам это было и не нужно. Восемь километров — это не так далеко, можно сделать в лесу простенькую дорогу и возить их по утрам на работу, а вечером по домам. А там, глядишь, и переедут.

Вооружившись вот таким коварным планом, мы и решили пойти в гости.

Правда, выход задерживался, ведь рация Бурого была у меня, и Толя в любой момент мог попробовать выйти на связь. К тому же в десять предстоял очередной контакт Дэна с «Центром».

Бедные мои голосовые связки, столько трансформаций им доводилось терпеть, благо хоть возвращать их в исходное состояние было совсем не сложно.

— Как самочувствие? — спросил я у Феникса, входя к нему в палату. — Ты, кстати, в курсе, что ты первый пациент Савинской больницы?

— Я всегда и во всем стараюсь быть первым, — рассмеялся торговец.

— Это заметно. — Я опустился на стул у кровати. — Ты чего туда полез-то вообще?

Было очень непривычно смотреть на незнакомое бледное лицо, при этом узнавать голос друга.

— А ты бы не полез? — поднял бровь Антон. — Ну, я имею в виду, если бы у тебя было свободное время.

— Полез бы, конечно, — усмехнулся я и взял в руки рацию. — Ладно, давай к делу. Каждая связь на пять минут раньше предыдущей. И определённые слова надо говорить, каждый раз разные.

— Ты уверен, что Дэн тебя не обманул?

— Уверен, — кивнул я и, коснувшись пальцами горла, изменил голос. — Приём, приём, говорит Дэн. Похоже?

— Писец. — Глаза Феникса расширились. — У тебя талант!

— Ага, не получится с Савино, пойду на радио пародистом работать. Время!

Я выбрал нужную частоту.

— Дэн вызывает Михаила! Как слышно?

Ответом была тишина, но так и должно было быть. Я выждал три минуты.

— Приём, Михаил! Это Дэн, как слышно?

— Слышно хорошо! Как у вас дела?

— Мы на месте, всё по плану.

— Антон рядом?

— Да, — ответил в рацию Феникс.

— Хорошо! Следующая связь перед операцией через восемь часов.

Рация отрубилась, а я облегчённо вздохнул.

— Как думаешь, — вновь откинувшись на подушку, задумчиво пробормотал Феникс, — они просто пакостят, или у них есть план? Я имею в виду полноценный план по захвату империи.

— Не знаю, — пожал плечами я и встал. — Будем надеяться, что просто пакостят. Но готовиться к худшему. Всё, отдыхай.

Я вышел из больницы и взял в руки рацию Толи. Десять часов. По идее, всё уже случилось, и так или иначе враг уже обо всём знает, наверное, смысла сидеть и ждать вызова больше нет…

— Дом вызывает ту гниду, у кого сейчас рация! Падла, ответь!

То, что я не подпрыгнул и не разбил рацию, — большое чудо, но поймал я её уже перед самой землёй.

— Сам такой! — ответил я, немного изменив голос. — Что хотел?

— Ты мля, даже не знаешь, с кем связался, ублюдок! — завизжал Толя.

— Ну, ты скажи, я приду и поговорим! Или сам приходи — главный полицейский участок Нижнего Новгорода.

— Я найду тебя! — Кроме крика, из рации раздалось громкое шипение.

— Толик, ты бы лучше нашёл себе новую работу, эта тебя до добра не доведёт. Молодой такой, а вон уже трясёшься весь. И хватит котика мучить.

Понимая, что разговор не имеет смысла, я отключился, после чего поднялся в радиорубку и вызвал Мышкина. Как ни странно, он ответил быстро.

— Слушаю!

— Толя звонил, обещал найти меня и жестоко покарать.

— Да, на рацию Савельича он тоже звонил, — нервно рассмеялся капитан. — В общем, мы взяли ещё один фургон, его владельца и пятнадцать боевиков. Больше сказать ничего не могу.

— Хорошо, если что, я на связи. Мы, кстати, во Власово сейчас идём.

— О! Передайте привет от меня Дарье Васильевне и Жанне.

— Обязательно, конец связи.

Я отключился и довольно потянулся. Собственно, на рекомендации родившегося и выросшего во Власово капитана Мышкина мы очень сильно рассчитывали.

Я покинул радиорубку и вышел на улицу.

Деревня кипела даже больше, чем обычно, и на лицах всех людей было написано радостное предвкушение. Шутка ли — первый за долгое время условный выходной. Да к тому же с большой культурной программой. Собственно, эту самую программу почти все так или иначе готовили.

Я снова снял с пояса рацию и первой вызвал Милу.

— Ты готова?

— Да! — радостно отозвалась девушка.

— Тогда через десять минут у ворот.

— Аркадий Валентинович, мне не нужны ваши нелепые оправдания. — От голоса в трубке повеяло таким ледяным холодом, что начальник полиции Усмани вжался в кресло. — Мне все равно, что вы предпримете. Хоть возьмёте автомат и лично отобьёте фургоны у вашего строптивого помощника. Но обе лаборатории со всеми людьми и содержимым в целости и сохранности должны исчезнуть по дороге в Усмань. Вам понятно?

— Д-да…

— Тогда жду новостей.

В трубке послышались короткие гудки, и, несколько секунд подержав в дрожащей руке, Аркадий Валентинович наконец положил её на рычаг.

Из создавшейся ситуации для него хорошего выхода уже не было. Было много плохих и один ужасный — если он ослушается своего недавнего собеседника.

Ещё несколько секунд главный полицейский Усмани молча смотрел в стену под часами, а потом достал из ящика рацию.

— Первый вызывает Мышкина.

— Слушаю, Аркадий Валентинович, — ответил капитан.

— Ты сейчас где?

— Оперативные мероприятия. Только что накрыли крупную нарколабораторию.

— Ты в своём уме, Федя? — прошипел глава полиции.

— Вы о чём, Аркадий Валентинович?

— Мне только что звонили из Нижнего! Ты им сломал многомесячную операцию! Вы взяли внедрённого агента!

— Не может быть, — после паузы произнёс растерянный Мышкин. — Тут одной только наркоты на…

— Это специально внедрённый агент и все люди с ним тоже! Отпусти их немедленно, и, может быть, ещё пронесёт!

— Но…

— Это приказ, Федя! Выполнять! Я еду к тебе навстречу!

Он отключил связь и тут же выбрал другую частоту.

— Семён!

— Слушаю, Аркадий Валентинович!

— Собирай всех наших людей! Встреча у южных ворот через двадцать минут!

Лучи солнца пробивались сквозь листву, птички пели, а цветочки приятно пахли.

Как же хорошо в майскому лесу. Особенно если ты находишься в нем днём и просто идёшь, а не как ошалелый бежишь, одновременно следя за жучками.

— Да нормальная она бабка, — рассказывал Рыбак про старосту Власово. — Поворчать любит, но своих в обиду не даёт. Ну и колдунья вроде неплохая.

— Она маг земли, — добавила Мила. — Она с моей тёткой дружила, когда я маленькая была. А потом они поссорились.

— А вы вообще с ними часто общаетесь? — уточнил я. — Ну, там в гости друг к другу ходите или, может, на праздники?

— Было когда-то. — Рыбак пнул сухую ветку. — Но Дарья Васильевна не только с тёткой Милы поссорилась. С Васильичем у них тоже не задалось, да и со многими другими.

— А что ты тогда говоришь, что она нормальная, если она со всеми ссорится?

— Со мной не ссорилась, с Топором вон тоже, — усмехнулся бородач. — Ну, она такая… прямая очень. Иногда перегибает, а не всем про себя правду приятно слушать.

— Так чего, получается, она сразу поймёт, что мы не просто так пришли?

— Не волнуйтесь по этому поводу, — подал голос Топор. — Даже если бы мы просто так шли, она бы подумала, что мы что-то затеяли.

— Прекрасно.

Теперь ветку пнул я, но она оказалась корнем, и я чудом не навернулся.

— О! — ткнула пальцем куда-то в сторону Мила. — Это серебристый вьюн. Я вас догоню.

— Только недолго.

Травница побежала за добычей, а мы, немного замедлившись, продолжили шагать по весеннему лесу.

— А торговля? — снова вернулся к теме я. — Что, вообще нет нужды общаться друг с другом?

— Нет, конечно, — хмыкнул Рыбак. — До того, как вы приехали, у нас был один и тот же товар и одни и те же нужды. Соответственно, мы торговали с Пантелеевым и Синицыным. А они с бароном Щавелевым, вассалом Пантелеева. От них до него километров двадцать по лесной дороге. И то, думаю, там той торговли хорошо, если одна машина добычи с диких земель в пару недель и какие-то инструменты взамен. Мы же все не просто так здесь поселились — местность у нас самодостаточная. А у них благодаря Дарье Васильевне ещё и с едой никогда проблем не было.

— Ясно. — Я замахнулся ногой, но потом благоразумно перешагнул через торчащую деревяшку.

— Кстати, Топор, — Рыбак обратился к другу, — а ты заметил, что в последние две недели мы абсолютно спокойно по лесу ходим и вообще ни одного монстра за это время не встретили.

— Когда вы в Нижний ездили, мы три штуки подстрелили.

— Ну, всё равно, небо и земля по сравнению с тем, что было раньше!

— Так кристаллы все на этой стороне реки поблизости сломали, откуда им взяться.

— Я и говорю! Блин! Что, не можешь просто сказать: да, здорово стало!

— Да, здорово стало, — усмехнулся лысый здоровяк.

— Вот так бы сразу, — Рыбак вздохнул и махнул рукой.

— Во, сколько набрала! — показала пузатый мешок догнавшая нас Мила. — О! А это красносемянка.

— Так, — остановил я снова рванувшую в сторону девушку. — Я понимаю, что ты соскучилась по лесу, но так мы не дойдём никогда.

— Я быстро!

Мила умчалась, и теперь очередь вздыхать и махать рукой дошла до меня.

Впрочем, носящаяся туда-сюда юная травница нас замедлила не сильно, и уже к двенадцати часам лес вдруг резко оборвался, и мы зашли на заросшее травой поле. А вдалеке за ним увидели стены деревни.

— Странно, — оглядываясь, удивлённо пробормотал Рыбак. — А чего не всё засажено?

Действительно, весьма обширные посадочные площади хорошо, если были использованы на треть, остальное же захватили сорняки.

— Не похоже на Дарью Васильевну, — нахмурился Топор.

— Пойдём, спросим.

Я первым вышел из леса и зашагал по направлению к деревне.

— А заборчик-то у них покруче, чем у вас был, когда я к вам приехал, — заметил я, разглядывая практически полностью оббитую ржавым металлом ограду.

— Ну так они и поближе к Воронежу, — пожал плечами Рыбак. — У них здесь монстров всегда немного больше, чем у нас, было.

Нас встретили у ворот, и не сказать, что встреча вышла радостной.

— Заблудились? — сплюнул под ноги лохматый темноволосый мужик лет сорока.

— Ой, Жорик, не бузи, — поморщился Рыбак. — Мы в гости по-соседски.

— Невовремя, — снова сплюнул Жорик.

— А что, помер кто-то? — с усмешкой спросил бородач. Его одарили такими взглядами, что усмешка мигом пропала. — Извините. Кто?

— Никто пока, — тяжело вздохнул лохматый. — Но Дарья Васильевна очень плоха.

— И давно⁈ — воскликнула Мила. — Пустите меня к ней!

— Третью неделю всё хуже и хуже. — Жорик посмотрел на девушку. — А ты не Мила, часом? Племяшка Агафьи?

— Да!

— Ничего себе, как выросла!

Удивился не только он — вся с каждой секундой растущая группа встречающих удивлённо забурлила.

— Вот время-то идёт, — пробормотал кто-то. — Вчера ж ещё пешком под стол ходила.

— Я лекарь! — подняла голос Мила. — Дайте я посмотрю на неё!

— Так она тоже лекарь, — снова тяжело вздохнул лохматый. — И думаю, посильнее твоего.

— Ты чего, Жорик, дурак, что ли? — вперёд шагнул Рыбак. — Или на место старосты метишь?

— Что, мля? — набычился власовец.

— А то, что тебе русским языком говорят: это лекарь. Поможет, не поможет, откуда тебе знать? Что ты сопли жуёшь, дай ей пройти!

— Действительно, Жора, они же свои!

— Что они плохого сделают, это же не Щавелевцы!

— Ладно, ладно. — Лохматый смутился и отошёл в сторону. — Она с Жанной у себя. Проводить?

— Я помню! — Мила сорвалась с места и унеслась в глубь деревни. Мы же не спеша пошли следом.

Забавно, будто на месяц в прошлое вернулся: знакомые бревенчатые заборы вокруг каждого участка и торчащие из-за них дома, будто их строила одна и та же бригада. В общем, один в один Савино, каким оно было, когда я приехал.

— А что у вас со Щавелевым? — уловил одну из фраз Рыбак. — Вы же дружили с ним.

— Дружили, — идущий рядом Жорик сжал кулаки. — А потом он захотел стать нашим бароном.

— И? — подбодрил рассказчика, когда тот замолчал, Топор.

— И Дарья Васильевна отказала. Они поссорились, и он наслал на неё порчу.

— Это из-за этого она сейчас плоха? — уточнил я.

— Да… а ты кто? Не помню тебя… — Жорик ткнул в меня пальцем.

— Это наш барон, Дмитрий Николаевич, — представил меня Топор.

— Барон? — Жители Власово разом остановились.

— Не бойтесь, он порчу не накладывает, — с усмешкой проговорил Рыбак.

Но шутка явно не удалась. Нас окружало не меньше тридцати местных, и доброжелательности на их лицах не было.

— А он, случаем, не друг Щавелева? — с угрозой процедил Жорик. — Они же тут все пантелеевские гниды активизировались, как тот помер.

— Может, они сговорились, — буркнул кто-то. — И этот добивать Дарью Васильевну пришёл.

— Спокойно! — встал передо мной Рыбак. — Дмитрий Николаевич хороший, и это он убил Пантелеева.

На дороге между двумя деревянными заборами повисла тишина. И вот я вообще не был уверен, что меня сейчас не обвинят в том, что именно этим действием я запустил цепочку неприятностей для Власово.

Пронесло.

— Что, правда, что ли? — спросил кто-то.

— Правда, — кивнул Топор. — И я вам ручаюсь, что Дмитрий Николаевич даже не знаком с Щавелевым. У нас деревне появился кристалл, и мы её сейчас активно развиваем.

Градус напряжения спал, но следующие десять минут, не двигаясь с места, мы отвечали на вопросы. Почему так долго? Да потому что каждый следующий ответ вызывал новые вопросы, а в какой-то момент мне показалось, что нас побьют за то, что мы врём и приукрашиваем. Вернее, врут мои спутники, я же за это время не сказал ни слова.

— Да, кристаллы ломаем в день по шестьдесят штук. Да, экскаваторов своих больше десяти. Да, водопровод и орошение полей. Да, народу уже много, и мы сейчас залили пятьдесят новых фундаментов под большие дома и другие постройки. А сегодня праздник нового урожая.

В общем, реклама шла, но мою голову не покидали мысли о порче.

— Жорик. — Я осторожно вытащил из толпы лохматого. — А как Щавелев порчу наложил? Может, отравил?

— Да нет, — отмахнулся мужик. — Дарья Васильевна, да и Жанна, сильные знахарки. Они бы нейтрализовали любой яд.

— А вещи в доме проверяли? Может, руны какие по-тихому наложили?

— Все выкинули! Дарья Васильевна даже съехала и три дня голой в другом доме жила. Только хуже стало, и вернулась!

— К самому Щавелеву ходили?

Жорик быстро оглянулся и зашептал мне на ухо:

— Только Дарье Васильевне не говорите! Ходили. Лично ходил. Говорил, что уговорю её отдать деревню, если он вылечит. Смеётся гад и говорит, что это её бог проклял!

— Ясно. — Я оглянулся на своих, но их даже не было видно за обступившими местными, тогда я снова повернулся к Жорику. — Слушай, отведи меня к Дарье Васильевне.

— Она не хочет видеть мужиков, — выдохнул Жорик. — Стесняется своего вида.

— А где её дом?

— Вон тот высокий из кирпича.

— Хорошо.

Я убедился, что вал вопросов не иссекает, и, отойдя к забору, прислонился к нему спиной.

Жучок появился передо мной и уже через десять секунд пролетел сквозь стену нужного дома.

В большой комнате никого не оказалось, но по звукам я быстро нашёл нужную, поменьше. В комнате находились трое: Мила, молодая девушка немного её старше сидела в углу на стуле, а на стоящей в углу кровати лежала пожилая женщина. Её лицо пожелтело и отекло, а под глазами залегли огромные чёрные круги.

Мда…

Жучок спикировал к больной и… сука, сгорел в её защитном поле. Да что б тебя! На ладан же дышишь, старая, на хрена тебе защита?

Впрочем, я и сам хорош — зачем мне вообще в неё влетать, можно подумать, я так что-то пойму.

Следующий жучок завис над кроватью, и, влив в него просто прорву энергии, я заставил работать его в качестве УЗИ. Не сказать, что прекрасно знаю анатомию, но в какое-то время увлекался этим вопросом. Ведь чем лучше в нём разбираешься, тем больше с помощью магии можешь внести в себя изменений, да и в кого-то другого тоже.

Жучок висел над женщиной, а просвечивающие лучи двигались от её макушки до пяток. Повторив манипуляцию три раза, я локализовал возможную проблему и стал более внимательно изучать брюшную полость.

Мда… Странно, что она вообще ещё жива. Похоже, действительно сильный маг.

Я уничтожил жучка и оглянулся — моих ребят поглотила толпа, и абсолютно никому не было до меня дела.

Я сделал вид, что с интересом изучаю заборы, медленно, но всё больше ускоряясь, пошёл в сторону дома старосты и через минуту уже подходил к нужной калитке.

Меня все ещё не хватились, и я быстро забежал на участок, а потом в дом.

— Всем привет!

— Вы кто? — Вскочила со стула девушка, и, к своему удивлению, а я увидел в её руках ТТ.

— Это Дмитрий Николаевич! Наш барон! — быстро проговорила Мила. — Он хороший!

Во — уже второй раз за сегодня меня назвали хорошим. Приятно.

— Я могу ей помочь.

Я указал на лежащую на кровати старуху, и в этот момент она открыла глаза. Белого в них уже не было, только желтизна с красными прожилками.

— Ты пришёл от этого гада? — прохрипела старуха.

— Если вы про Щавелева, то нет. Мила, отойди, и будет лучше, если вы все сделаете вид, что вас тут нет.

Мила отскочила, а я встал на её место.

— Я и так скоро помру, — снова прохрипела старуха. — Неужели у этого козла совсем нет терпения?

— Я не от Щавелева, — повторил я и приложил ладони к животу женщины. — Сейчас может быть немного больно.

Я призвал магию изменений и, пробив защитный барьер, проник в тело больной.

Она вздрогнула и громко застонала.

— Бабуля! — воскликнула Жанна.

— Доверься ему! — схватила её за руки Мила.

— Да уже всё. Причина устранена, теперь вам нужно вылечить последствия.

Я отошёл в угол, а обе девушки склонились над кроватью.

— А ну брысь! — изменившимся голосом рявкнула на них Дарья Васильевна. — Я сама, а вы просто давайте мне ману!

Старуха вытащила из-под одеяла отёкшие жёлтые руки, положила их на живот, и в следующий миг с них полилась такая волна силы, что даже у меня встали дыбом волосы.

Вот это магия! Я не сдержал победной улыбки — ведь буквально на глазах тело женщины стало сдуваться, а цвет её кожи светлеть.

— Что это было? Что ты сделал? Ты кто? — не прекращая колдовать, засыпала меня вопросами женщина.

— Я добрый волшебник — барон Акулов, хозяин Савино, — рассмеялся я. — А вот по остальному я вам пока ничего сказать не могу. Это секрет рода.

На самом деле после произошедшего мне очень хотелось поговорить с бароном Щавелевым — ведь никаких порч не существует, а он ни много ни мало использовал на старосте Власова магию искажения. Причём изменил он работу одновременно и печени, и почек моей недавней пациентки. Не будь она таким сильным магом, умерла бы ещё две недели назад. И вопрос, сделал барон это умышлено или интуитивно, оставался открытым. И очень для меня важным.

Едущую навстречу колонну машин капитан Мышкин увидел издалека. Он потёр переносицу и устало посмотрел на сидящего за рулём своего помощника, старшего лейтенанта Жукова.

— Ты готов, Коля?

— Знать бы к чему, — невесело усмехнулся тот.

— Да ко всему. Тормози.

Колонна, включающая и два фургона-лаборатории, остановилась на обочине лесной дороги. Капитан вылез из внедорожника и внимательно посмотрел вперёд.

— В Усмани-то хоть кто-то остался? — присвистнул тоже вышедший наружу Жуков.

— Похоже, нет, — покачал головой Мышкин, насчитавший уже минимум десять машин. Включая один грузовик.

Колона сияющих огнями и визжащих сиренами машин остановилась прямо перед ними. Разумеется, полностью перекрыв при этом дорогу.

— Федя, — заорал выскочивший Аркадий Валентинович. — Почему эти фургоны до сих пор с тобой?

— Они арестованы, — пожал плечами капитан Мышкин.

— Я же тебе всё сказал по рации…

— Мне кажется, Аркадий Валентинович, вы ошиблись.

— Когда кажется, креститься надо, Федя. Всё, езжай в город, я сам ими займусь.

— Это моё расследование.

— Теперь нет!

В животе у капитана Мышкина свернулся тугой узел. Он не был трусом и всегда отстаивал правду, даже если это могло стоить ему должности, но отлично понимал, что сейчас находится на самом краю пропасти и дальше или полетит, или рухнет вниз. Вариант отступить он не рассматривал.

— Это моё расследование, Аркадий Валентинович, и мне кажется, вы в нём имеете какой-то личный интерес…

— Что? — Начальник полиции Усмани выпучил глаза и обернулся на стоящих за ним бойцов, которых, к слову, было втрое больше, чем тех, что сумел собрать Мышкин. — Это измена! Именем императора ты арестован! Семён, надеть на капитана Мышкина наручники!