Камень Трокентана. Книга 3 [СИ]

Глава 3

Уставшая Алорон уснула, лёжа на полу, и ей даже успел присниться непонятный, но нестрашный сон, как дверь в комнату открылась, и в неё вошёл рослый орк, тот самый, который командовал отрядом, сопровождавшим их в деревню. Вместе с ним в комнату вошёл маленький орк и принёс в ведре плохо пахнущую овощную похлёбку.

«У тебя пять минут не еду, падаль!» — рявкнул на неё первый орк. После чего он перерезал верёвки на уже совсем затёкших руках.

Алорон была очень голодна, и тут же принялась есть это жуткое варево, хотя кисти рук её практически не слушались, и ей пришлось есть из ведра одним ртом, как будто бы она была собакой.

Рослый орк стоял поблизости и, ухмыляясь, смотрел на это. Наконец он со всего маху ударил ногой ведро с похлёбкой так, что оно отлетело в сторону, и остатки его содержимого растеклись по полу комнаты.

— Хватит! Пора идти, вставай живо!

Алорон с трудом поднялась и пошла вслед за орком. Они вышли во двор дома. Уже было утро, на улице была очень хорошая погода, солнечно и не жарко, поблизости в листве деревьев даже щебетали птицы.

Во дворе их уже ждали гномы и ещё дюжина рослых орков, видимо тоже из личной охраны каулен. Вид у гномов был очень потрёпан, хотя их тоже развязали. Они были все в синяках и кровоподтёках, особенно Коли, но, по крайней мере, все были живы и даже сами могли идти. Алорон стала рядом с гномами, боясь заговорить с ними.

Ещё несколько орков приволокли из дома их вещи, которые всё также были сложены в заплечных рюкзаках, после чего орк приказал к общему удавлению пленников одеть их. После этого они покинули двор и в сопровождение орков пошли прочь из деревни.

За прошедшую ночь количество орков, бывших внутри деревни и вокруг неё, значительно убавилось, по виду их осталось не более двух сотен, хотя следы бывшего тут ещё недавно полчища, виднелись повсюду.

Шли они по дороге долго и молча, орки не разговаривали с ними, да и сами путники опасались говорить, так как это было чревато избиением. Куда они идут было непонятно.

Вскоре Алорон сильно захотелось пить, но сказать об этом она никому не решалась. Наконец, она подумала о том, что если ей вернули её вещи, то возможно в небольшом трофейном орочьем бурдюке, висевшем сбоку её рюкзака, осталось хоть немного воды. Она аккуратно потянула руку и нащупала бурдюк на своём месте. Он также был полон водой, как и перед их пленением на реке. Алорон аккуратно вытащила бурдюк и сделала на ходу несколько быстрых глотков. Орки недобро покосились на неё, но ничего ей не сказали и не сделали. Алорон закрыла бурдюк и также на ходу повесила его на место.

При размышлениях о странностях связанных с событиями этого утра к Алорон вдруг пришла в голову мысль проверить, а не положили ли ей в вещи и драконью чешуйку, если уж им почему-то вернули всё, как было. Но чешуйка если и была, то лежала где-то в глубине рюкзака, и вот так на ходу достать её было нельзя, поэтому Алорон решила подождать до ближайшего привала. Но привала долго не было. В выносливости шедших с ними рослых орков сомневаться не приходилось, видимо, те могли не только идти, но если понадобиться и бежать весь день. Алорон уже совсем было потеряла надежду на отдых, хоть и весьма устала, когда, наконец, орки остановились, чтобы поесть самим и дать передохнуть пленникам. Воспользовавшись заминкой, Алорон сняла рюкзак и, засунув в него руку, к своему изумлению нащупала внутри драконью чешуйку. Удивительно, но каулен почему-то не забрало даже её и это после того, как оно проявило к ней такой сильный интерес.

Всё это было явно не к добру, хотя Алорон не отличалась такой остротой ума и опытностью как Антелин или Винилин, и никаких особых соображений о возможном замысле каулен у неё не было. Эта неизвестность пугала её, хотя то, что их до сих пор не съели, несколько обнадеживало.

Орки быстро поели из своих запасов, при этом не покормив пленников, хотя есть им уже хотелось весьма сильно.

После они продолжили свой пеший путь по дорогое. Вскоре им попалась небольшая наспех сооружённая орочья застава. Около полусотни орков расположились в примыкающем к дороге лесу. Часть из них охраняла непосредственно саму дорогу, не от кого ни прячась. Они свободно миновали заставу, при этом сопровождавшие их орки даже не стали ни о чём разговаривать со своими более мелкими собратьями, бывшими на заставе. Те в свою очередь тоже не решились ни о чём спрашивать проходящих и лишь проводили их недобрыми взглядами.

Идти пришлось очень долго, практически до самого вечера, пока, наконец, они не пришли в очередное поселение. Это была огромная деревня, также захваченная орками. Она была практически цела, и орков в ней было, по-видимому, немного. Пленников завели вовнутрь деревни, после чего они отравились к одному из больших деревенских дворов. Там сопровождающий их орк нашел, по-видимому, вожака находившегося в деревне отряда. Поговорив с ним, он расположил пленников на ночлег в одной из хозяйственных построек, не связав их и поставив на стражу снаружи четырёх громил, бывших их конвоирами. Вскоре пленникам принесли ведро воды и ведро плохо пахнущей похлёбки, после чего оставили в покое, заперев в сарае.

На улице уже стемнело. Рони аккуратно вытащил небольшой кусочек светящегося кристалла, который осветил тусклым светом всю постройку. Они немного поели, и после того как снаружи всё утихло, стали негромко переговариваться друг с другом.

— «Ничего не понимаю» — сказал Грума. Что-то совсем тут неладное творится, нам вернули все вещи и теперь куда-то ведут, чего угодно ожидал, но не такого.

— «Это верно происки каулен» — ответил ему Рони. Оно что-то затеяло, орки-то нас верно уже давно бы съели. Что же, по крайней мере, мы до сих пор живы.

— «Да, удивительно» — сказал Коли. И ты, Алорон, цела, мы очень волновались о тебе, уж думали, что тебя съели, как самую вкусную. Где ты была прошлой ночью?

— Они держали меня в доме, и я видела то самое каулен, которое руководит ими. Оно говорило со мной, расспрашивало о госпоже Антелин, о том как мы смогли прийти в Трокентан и как смогли попасть сюда.

— И каково оно, это каулен? Честно говоря, я всё же сомневался, что оно действительно существует?

— Очень высокое, локтей шести ростом, не ниже, похоже на женщину. Оно также светилось как госпожа Антелин и жгло меня, когда допрашивало.

— «Как бы там ни было, а ничего хорошего нам не светит» — сказал Грума. Вероятно, они ведут нас просто для того чтобы съесть в другом месте, как вели тех бедных людей по дороге возле Леска.

— «Очень даже может быть» — согласился с ним Рони.

— «Лучше чем сейчас, не будет случая, чтобы попытаться сбежать» — сказал Коли. Орков на страже всего четверо, а мы даже не связанны и сидим сарае. Надо попробовать бежать отсюда.

— «Легко сказать» — ответил Рони. Мы безоружны и устали, да даже если бы мы были вооружены до зубов и бодры, то не справились бы с этими огромными громилами, к тому же тут кругом другие орки, малейший шум, и они сбегутся сюда десятками, если не сотнями.

— А что же теперь просто ждать пока нас съедят?

— Я не знаю что делать. Ситуация ещё хуже чем с оборотнем в Батионе, хоть и не думал, что когда-нибудь скажу подобное.

— «Все-то мы, вероятно, и не спасёмся, но возможно сможем спасти хоть Алорон» — сказал Грума.

— Что ты имеешь ввиду?

— Может быть, мы сможем как-нибудь отвлечь внимание орков, а она попробует прошмыгнуть и тихонько сбежать. Хоть и риск огромный, но ведь терять и вправду нечего.

Алорон испуганно посмотрела на гномов. Те её явно переоценивали. Она была вовсе не тот человек, который мог бы отважиться на такое дело. Она до смерти боялась орков, у неё не было той остроты ума, опыта и хладнокровия как у Антелин и Винилин. Да и гномы всерьёз относились к подобной идее, видимо, под впечатлением от длительного общения с пропавшими госпожами, которые имели по-своему уникальные для женщин крепкую волю и характер. Алорон же была маленькая серенькая мышка. На их фоне она была обычной посредственностью, слабой девушкой, которая ныла при каждом удобном случае, первая опускала руки, не могла сама ничего решить, и ей даже близко не приходили в голову мысли, как бы выкрутиться из очередной передряги хоть сколь-нибудь подобные тому, о чём думали и говорили Антелин и Винилин. Если она и говорила что-то, так это оказывалось всего лишь очередную глупость. Все её размышления, в большую часть их непростого путешествия, сводились к саможалению, желанию поесть, согреться и, наконец, выспаться.

Ей очень хотелось домой, а часто, в особо трудные минуты, просто упасть на землю и умереть, чтобы этот кошмар, в который превратилась её жизнь, поскорее бы закончился. Но её поддерживала забота Антелин, а в большей степени суровое отношение Винилин. Она жёстко пресекала любые попытки нытья с её стороны, вместо того чтобы подбодрить ругала. Или по утрам, когда Алорон, просыпаясь, искренне жалела, что она до сих пор жива, осознавая что её ждёт день очередного кошмара, Винилин вместо того, чтобы проявить заботу, безжалостно пинала её ногами.

Алорон не могла вспомнить ни одного случая, когда Винилин была бы к ней ласкова в трудную минуту или говорила бы ей по-доброму слова поддержки. Вместо этого она была к ней жестока, как будто она была для неё вьючным животным, не желавшим нести её ношу. Винилин была суровой и строгой, и чем тяжелее бывало Алорон, тем суровее она с ней поступала. Алорон часто ругала про себя злую и бессердечную амас, которая, по-видимому, только и старалась, чтобы не дать ей помереть спокойно.

Но теперь, когда её не было рядом, Алорон вдруг поняла, что это была поддержка, вся эта мнимая жестокость и бессердечность были лишь клевета её саможаления. И все эти пинки, били по саможалению, а строгие слова обидны для него. Оно же, саможаление, и хотело её смерти, повергало её в бездну отчаяния, покушаясь и на жизни её спутников, желая через неё опустить и их руки. Винилин лишь спасала её и всех остальных от этой бездны, и не боялась при этом казаться жестокой, несмотря на то, как о ней подумают окружающие, а всё делала лишь для их пользы.

Это гномы сейчас смотрят на неё с жалостью, или вот теперь мягко подбадривают её, когда она сидит на земле и, прижав лицо к коленям, ревёт от страха и безысходности, не ведая того сами подпитывают её саможаление, которому теперь недолго осталось, чтобы загнать её в могилу. Гномы теперь говорят, что всё будет хорошо, убеждают её не бояться, все эти пустые дежурные фразочки. А вот была бы рядом госпожа Винилин, она бы, верно, уже избила бы Алорон до крови, наорала бы на гномов, обозвала бы их тюфяками и бородатыми бочонками, уж она бы не сюсюкалась с ней, но вытащила бы её из этой передряги, хоть та её бы и ненавидела. А теперь ещё немного и отчаяние сожрёт её раньше орков, и она умрёт вдвойне жалкой смертью.

Но теперь Винилин мертва, и Антелин нет рядом, а она осталась тем, кем и была, обычной тряпкой, серой мышкой трусливой и глупой. Алорон схватила себя за волосы и зарычала. Потом она вдруг перестала реветь и успокоилась. Она подняла лицо, её заплаканные глаза стали спокойнее, она молчала. Гномы тоже молчали, рассевшись на полу сарая.

«Я, я попробую убежать, хоть и не знаю куда теперь бежать, но госпожа Винилин, она всегда боролась до конца и хоть мне далеко до неё, но я тоже хочу бороться как она, я не хочу быть просто съеденной как какая-то овца, хоть мне и очень страшно» — сказала Алорон тихо.

Гномы замолчали и теперь все вместе смотрели на неё с сочувствием и усталостью. И тут они услышали низкий звук орочьего рога со стороны дороги, по которой они пришли. Спустя небольшое время звук повторился. В ответ ему, из деревни, раздался гул другого рога, но уже более маленького с высоким звуком. Снаружи сарая послышалось движение, и Рони спрятал светящийся кристалл за пазуху. Вскоре двери открылись, и в них вошли рослые орки с факелами в руках. Они похватали гномов, как будто те были маленькими детьми и куда-то их понесли. Спустя какое-то время пришёл рослый орк и, схватив Алорон, понес её на проходящую сквозь деревни дорогу где бросили на обочине, сам встав рядом.

Совсем близко раздался мощный низкий звук рога. Алорон посмотрела на дорогу и увидела приближающихся к ним орков. Те шли шеренгой впереди, и каждый из них нёс по огромному факелу. У одного из них был огромных размеров рог, в который орк и трубил. Первая шеренга орков несущих факелы прошла, и за ними следовали бесчисленные колонны свирепых чудовищ, готовых бескомпромиссно истребить всё живое вокруг себя. Они проходили мимо пленников, не останавливаясь, по дороге сквозь деревню, сплочённые воедино волей своего предводителя, полные решимости уничтожить любого противника. Орки были самого разного вида, были среди них маленькие и почти согнутые, были высокие и тощие, были толстые и приземистые, но все они были уродливы, и все они распространяли вокруг себя чувство животного страха.

Вдруг среди проходящих сквозь деревню колонн показались вновь орки с факелами. За ними особняком шли огромные орки подобные тем, что сопровождали пленников. Они шли, образуя квадрат, в центре которого могучие громилы несли больших размеров носилки, покрытые шкурами. Как только носилки поравнялись с пленниками, раздался пронзительный звук рога, и всё орочье войско оглушительно вскрикнув, как одно немыслимое чудовище, разом остановилось.

Алорон с ужасом смотрела на стоявшие напротив неё носилки. Бледная большая рука отдёрнула изнутри сделанные из шкур шторы, и она увидела каулен. То пронзительно посмотрело прямо на неё, холодным и чрезвычайно жестоким взглядом. После оно сделало рукой знак кому-то из окружавших её орков. Вновь раздался пронзительный звук рога, и всё орочье войско, разом громко вскрикнув, тронулось дальше в путь.

Орки тянулись по дороге ещё довольно долго, но обессилившая и испуганная Алорон даже не пыталась примерно сосчитать их количество. Наконец, прошёл замыкающий отряд, нёсших факелы орков, после чего Алорон и гномов, которые, как оказалось, сидели несколько в стороне, подняли и принудили идти вслед замыкающему отряду орочьей армии в компании рослых сопровождающих. Они были чрезвычайно потрясены всем увиденным. Они увидели могущество тёмной силы, которую немыслимо было и пытаться противостоять.