Каникулы влюбленного режима

Глава 11. Ты должна мне медляк

Герман

Какого…? Что значит «бывший»? То есть она встречалась с парнем, с которым сейчас вместе работает, и не говорила об этом?

Нет, стоп. А почему должна была говорить? Мы же в душу друг к другу не лезли.

- Бывший? Вы встречались? – я все-таки хочу уточнить. В этот момент для меня нереально важно знать, правда ли это.

- Да успокойся, ревнивец, – подтрунивает надо мной Федя. – В том году мы с Машей были напарниками, поэтому я ей не чужой, как ты выразился. А если хотел, чтобы она танцевала с тобой, не надо было тормозить.

Подмигнув нам обоим, Федя удаляется в сторону детей из своего отряда и начинает о чем-то с ними болтать.

- Он просто мартовский кот, – резюмирует Маша, провожая парня взглядом.

- Мне показалось, что по отношению к тебе – не просто.

- Герман, да что с тобой?

Что со мной? Все правильно сказал Федя, назвав меня ревнивцем. Марью я ревную, потому что здесь она должна быть только моей. Инстинкты собственника, знаете ли.

- Все нормально, просто следующий танец посвяти, пожалуйста, своему напарнику.

Я немного злюсь, хотя не следовало бы. Ничего плохого Маша не сделала, просто я сам так решил: раз мы напарники – должны быть всю смену вместе. А тут, оказывается, может быть все совершенно иначе.

В итоге медляк обламывается – Раиса просит сворачивать дискотеку, так как концерт задержался, дискотека тоже началась позже, и в итоге уже пора отправляться на отрядные круги, чистить зубы и в кровать. Детям, разумеется, а вожатым – на планерку. Пожелав всей толпой спокойной ночи, мы разбредаемся по отрядным местам, обмениваемся эмоциями за день, выстроившись в большой круг и положив руки друг другу на плечи. Чтобы сильно не баловать девочек из отряда своим вниманием, я становлюсь между Машей и Владой, которая теперь командир. Субординация, все-таки. Это наша первая отрядная «свечка», и хотя я думал, что дети скажут по три слова и побегут умываться, не тут-то было: каждый начинает изливать душу, словно они уже сто лет знакомы. Я сам в шоке.

Когда эти болтушки прекращают описывать миллионом слов, как прошел их день, а Маша тихо произносит традиционную вечернюю шепталочку, мы отправляем всех переодеваться в пижамы и укладываться. Шатания по корпусу продолжаются полчаса: девочки хихикают с мальчиками, слоняются по комнатам и выясняют, у кого припасена еда к ночному дожору. Мы с Виталиком сидим за столиком в коридоре, смотря на все это без единого комментария, пока Дима с Федей в очередной раз за день на перекуре. Парни вдвоем остаются старшими по корпусу, а мы с Виталиком отправляемся на ночную планерку.

Ровно в двадцать три ноль-ноль Виталик сотрясает стены корпуса своим громогласным возгласом:

- «Сотка», всем отбой!

После этого Маша с Алиной провожают нас, если можно назвать совместный поход от вожатской до крыльца проводами.

- Девчонки, вы кого-нибудь из парней отправьте в тот корпус за нашей едой, пусть принесут. Чтобы к нашему возвращению с планерки все было готово, – обращаюсь одновременно к обеим, но первой кивает мне, разумеется, Алина.

Мы с Виталей идем на эстраду, где включен приглушенный свет. Через пять минут начинается планерка: каждый из вожатых докладывает коротко по своему отряду, затем методисты поднимают проблемные вопросы – что не удалось сделать за день, где хромала дисциплина, где еще какой-то косяк помешал реализации планов. Затем Сан Саныч (я так понял, негласно он старший среди методистов) раздает нам листовки с графиком следующего дня – так называемые «дневки» и довольно подробно, хотя и быстро поясняет по каждому этапу.

Начинает немного размаривать, но позволять сну взять надо мной верх я не могу. Достаю телефон, смотрю на время. Полночь уже есть.

Открываю мессенджер и вижу, что Марья в сети. Не могу оставить это просто так.

«Ты должна мне медляк», – печатаю и отправляю.

Мария Тихонова:«Должна я только одно – вернуть родителям здоровых детей в конце смены»

Ухмыляюсь, представляя, с каким усердием она печатала это сообщение.

«Нет, и медляк мне ты тоже должна»

Мария Тихонова:«Если ты хочешь пригласить меня, это можно сделать иначе, а не ставить ультиматум»

«Уважаемая Марья Николаевна, будьте так любезны, потанцуйте со мной в следующий раз»

Прочитано и оставлено без ответа.

Ладно, так и быть. В следующий раз приглашу так, как она хочет. А может быть, и не приглашу, а возьму и Алину позову, если Маша будет вот так брыкаться от меня. Посмотрим, не станет ли Марья ревновать так же, как и я.

Блокирую телефон и убираю в карман, пытаясь вновь вернуться к обсуждению завтрашнего дня.

- Герман Юрьевич, все срочные вопросы в первом часу ночи решили? – намеренно издевается Раиса.

- О да, Раиса Петровна, ничто не способно меня отвлечь, – киваю, напуская на себя умный и собранный вид.

- Во сколько завтра линейка, посвященная открытию смены?

А хрен его знает, я не слушал. Утром ее точно не было – я первую половину дня успел запомнить, а потом обед, тихий час – их нельзя сдвинуть в графике. После тихого часа полдник, это я тоже выучил. Ну, в теории, линейка в пять.

- В семнадцать ноль-ноль, – говорю после секундной паузы.

От неожиданности бровь Раисы резко выгибается. Что поделать, небеса наделили меня наглостью, красотой и умом, и поспорить с этим фактом трудно.

- Верно. Не забудьте проконтролировать, чтобы все дети надели лагерные футболки.

- Непременно.

Телефон, в котором выключены все лишние уведомления, до конца планерки так и не жужжит. Маша решила проигнорировать мое приглашение на медляк, ну и ладно.

Через десять минут планерка завершается, и мы с Виталиком и девочками с третьего и четвертого отрядов, напарницами Димы и Феди, чешем обратно в «сотку».

Здесь реально царит тишина. Видимо, ночной дожор состоялся, все успели поржать и пошептаться после отбоя и уснуть.

Пройдясь на всякий случай по коридору, чтобы проверить, не слышен ли в какой-то из комнат ночной ржач, двигаемся в женскую вожатскую.

Работа, надо сказать, кипела, пока мы сидели на планерке. Пару тумбочек сдвинули, чтобы устроить импровизированный стол, и накрыли салфетками. По одноразовым тарелкам горстями рассыпаны чипсы, сухарики, орешки нескольких видов, кукурузные палочки, мармеладки и крекеры. Тонкими пластинками нарезан камамбер, а сыр-косичка разобран на полоски. Нарезка из колбасы предусмотрительно так и оставлена на подложке.

- Ну, ребята, выбор невелик, – с порога встречает нас Федя. – Кола, лимонад и сок.

Разумеется, прямо в корпусе распитие чего-то покрепче запрещено. Вылетим с работы нафиг.

- Мне сок.

- Мне лимонадик.

- И мне.

Голоса летят со всех сторон, хотя нас всего восемь человек. Мы неслышно чокаемся пластиковыми стаканчиками, поздравляя друг друга с тем, что прошли первые самые сложные два дня. Потом парни толкают тост в мою честь – мол, как круто, что именно я свалился как снег на голову и оказался с ними в «сотке». Потом Алиночка, которая решила для нашей мини-тусовки выбрать очередной слишком откровенный наряд, радуется, что мы все здесь собрались. И только Машка молчит, кусая губы и редко выстреливая взглядом в мою сторону. Она уже успела умыться и расчесать волосы на ночь, да и вообще выглядит сонно. Да уж, Марья у нас явно не тусовщица, в клубе или в баре уснула бы первой.

Чуть позже мы рассаживаемся по кроватям и начинаем тихо болтать. Понятно, наша чисто символическая тусовка долго идти не будет, да и спать постепенно всем захочется, но пока еще сидим, смеемся и что-то обсуждаем.

Сижу на кровати Тихоновой, наблюдая, как девчонка борется со сном, иногда закидывая в себя орешки и ниточки сыра-косички. И хотя в помещении уже конкретно пахнет едой, стоит мне чуть отключиться от этого и наклониться ближе к Маше, я снова улавливаю этот ее ягодный шампунь для волос. Честно, ловлю себя на том, что едва не тянусь рукой, чтобы попробовать ее волосы на ощупь. Но вовремя прихожу в себя.

- Машк, а помнишь, в тому году парень из нашего отряда пошел вечером гулять с приехавшими к нему друзьями за территорией? – вспоминает очередную историю из лагерной жизни Федя.

- Из вашего отряда? Так у вас же мелкие вроде были, – я не въезжаю.

- Там пацану было почти пятнадцать, и компания у него не особо благополучная. Надеюсь, со временем он этих друзей перерастет.

- Чего только не бывает, – вздыхаю, понимая, что это ждет и наш отряд.

- Главное, все живы, подумаешь – прогулялся, – вставляет свое Виталик. – У нас в том году девочка в обморок на дискотеке грохнулась.

- Серьезно?

- Да. Ее поймали под руки, к счастью, головой не стукнулась. Мы в медпункт ее отвели, а там уже пришла в чувства.

- Жесть, сколько всего случается…

- Не пугайте моего напарника! – тут уже Маша не выдерживает.

- Вот, слушайте, Марья Николаевна дело говорит! А то как дети, решили страшилки рассказать.

- Да это же не страшилки, а правда, – говорит напарница Феди. Или Димы. Когда-нибудь я научусь различать этих девочек с третьего и четвертного отрядов, но не сегодня.

- Так, давайте-ка быстро разберем, что осталось на столе, и по кроватям. Что-то рубит уже, – решаю командовать посиделками на правах организатора.

- Да, правильное решение, – зевая на середине фразы и смешно прикрывая рот, говорит Марья.

- Тебе вообще уже пора дрыхнуть в подушку.

- Так, я тебе не ребенок из отряда, нечего командовать!

- Ой все, семейные разборки пошли, – машет на нас рукой Федя и поднимается, прихватывая последние два кусочка колбасы.

- Какие еще… разборки?

Мы с Машей синхронно впиваемся взглядом в Федю, но напарница озвучивает все за меня.

- Спокойной ночи, котики и кошечки, – Федор намеренно игнорирует наш вопрос и первым удаляется из комнаты.

- А я тоже спать, – улыбается Виталик и сбегает вместе с Димоном.

Стукнув ладонями по бедрам, поднимаюсь и подтягиваюсь на месте.

- Думаю, и мне пора, девочки. Спокойной всем ночи.

Смотрю на них и четко понимаю, кто был бы рад, если бы я остался еще на какое-то время. А кто был бы не сильно рад…

- Ты выйдешь со мной на минутку? – задаю вопрос и наблюдаю за реакцией обеих девушек.