Капитан Быстрова

19

Сазонов хорошо понимал и разделял желание матросов видеть Быстрову на торжестве. Он решил «доложить по начальству» просьбу.

Вечером, после предварительной поездки «на разведку» в госпиталь к главному врачу, с которым он беседовал в присутствии лечащего врача Бокерия, моряк подал рапорт контр-адмиралу Славину, докладывая о желании моряков видеть у себя Быстрову и о том, что она сможет отправиться на корабль только дней через десять.

Славин немедленно вызвал к себе Сазонова.

— Трудную задачу предлагаешь, — встретил адмирал моряка, поглядывая на его рапорт.

— Как же быть, товарищ адмирал? Люди заслуживают внимательного отношения к себе…

— Я не спорю. Но, сам подумай, что я могу сделать?

— Кроме того, некоторые матросы награждены за спасение Быстровой.

— Об этом я знаю лучше тебя! — усмехнулся Славин. — Но есть много разных «но»… Словом — подумаю… Попытаюсь… Пока иди. Вызову…

Поздно ночью Сазонова вторично вызвали в штаб к Славину.

— Еще раз здравствуйте, Игорь Константинович! Садитесь, — деловым тоном заговорил контр-адмирал. — Знаете, дело дошло до штаба флота — не как-нибудь! — продолжал он. — Признаться, я не знал, как мне быть, — Славин набил трубку, закурил ее и раза два глубоко затянулся, — а сделать для тебя и твоего экипажа приятное мне чертовски хотелось! Я и доложил обо всем командующему…

Сазонов ловил каждое слово контр-адмирала, и, когда тот, посасывая трубку, делал остановки, они казались ему непомерно длинными.

— Командующий дал мне право решить этот вопрос самому, поскольку представление вашего корабля к награде исходило от меня. Вручать награду буду тоже я. — Славин на минуту умолк, попыхивая трубкой и медленно выпуская дым вверх и в сторону, что-то соображал. — Я считаю возможным вручить правительственные награды не завтра, а… через десять дней.

— Спасибо, товарищ адмирал!

Через два дня Сазонов навестил Наташу и передал ей официальное приглашение «в качестве почетного гостя моряков присутствовать на торжестве по случаю вручения кораблю ордена».

Сазонов пробыл в палате четверть часа. Он внимательно присматривался к Наташе, воскрешал в памяти их былые встречи, подробности ее спасения. Они запечатлелись в его душе так, будто все происходило минуту назад. Вот он поднял ее с палубы, неподвижную, тяжелую. До сих пор он ощущал леденящий холод ее мокрого комбинезона.

Потеряв нить разговора, Сазонов смутился и виновато взглянул на Наташу:

— Я не утомил вас?

— Помилуйте! Вы же знаете: я так рада! — ответила Наташа, разглядывая его благородное, мужественное лицо. — Игорь Константинович, почему вас везде называют по фамилии? Ведь у вас такие красивые имя и отчество… — вдруг ни с того ни с сего спросила Наташа.

— Зато вас повсюду величают Натальей Герасимовной.

— Удивительно, не правда ли?

— Вероятно, людям подходит либо то, либо другое. Старикам зачастую идет отчество. Их так и называют Карпыч, Трофимыч, Петрович… Заметили?

Наташа молча кивнула. Ей было неважно, о чем говорит Сазонов. «Лишь бы говорил», — думала она.

Сазонов чувствовал на себе теплый, пристальный взгляд летчицы, который волновал его и радовал. Так смотрят на человека, далеко не безразличного сердцу. Если бы она не смотрела на него, то он бы смотрел на нее все время. Встречаться же взглядами при посторонних женщинах ему казалось неделикатным в отношении Наташи.

— Вы знаете Усача? — спросил он. — Поголовно все и везде его так и зовут. Фамилию свою он как бы подкрепляет длинными тараканьими усами. И никому не придет в голову назвать его по имени и отчеству — Семеном Лукичом. — Сазонов улыбнулся. — Вчера я сказал одному офицеру нашего дивизиона: «У нас девятого в гостях капитан Быстрова будет». «Кто такая?» — спросил. «Наталья Герасимовна, не знаешь разве?» — «А, Наталья Герасимовна, так бы и сказал, а то Быстрова!» На нашем катере вас все тоже называют Натальей Герасимовной. Один Храпов величает «гвардии капитаном».

— Я из духа противоречия буду впредь называть вас только Игорем Константиновичем!

— Не выйдет! Очень длинное отчество. «Сазонов» проще…

— Кстати, Игорь Константинович, хочу спросить… Моряки говорили мне о сюрпризе. Вам что-нибудь известно?

— Разумеется…

— Что за сюрприз? Не скажете?

— Нет!

— Почему?

— Секрет… Придется потерпеть. О сюрпризе узнаете девятого. И больше не спрашивайте: мне строго наказано молчать.

— А я восемь дней должна мучиться?

Сазонов беспомощно развел руками.

Последующие дни для Наташи тянулись особенно медленно. Время коротала за чтением и разговорами. Большую радость доставляли сводки Совинформбюро. На Северном Кавказе шло успешное наступление наших частей. Были освобождены Армавир, Тихорецкая, Майкоп, Ейск, Азов. Шли бои за Краснодар и Ростов. Завершалась ликвидация окруженной немецкой группировки под Сталинградом.

Заходили проведать Наташу полковые друзья. Ее навестили командир полка Смирнов, Мегрелишвили, только что получивший звание капитана, замполит Станицын и генерал Головин.

Накануне девятого, поздно вечером, забежала Настенька. Последнее время она была очень занята и редко виделась с Наташей. Выглядела она повзрослевшей, серьезной. Рассказала, что просила откомандировать ее в школу снайперов. Быть медсестрой казалось ей мало, в особенности теперь, после гибели Андрея Никитина. Смирнов категорически запретил даже думать об этом и сказал, что никуда из полка ее не отпустит.

— Поправлюсь, будем вместе жить. Какой из тебя снайпер? Не так все просто, Настенька, как тебе кажется, — говорила Наташа и гладила ее маленькие красивые руки.