Капитан Быстрова

51

То, о чем предположительно говорил генерал Головин, когда Наташу вывезли из немецкого тыла, сбылось в середине сентября. Полк, которым теперь командовал подполковник Станицын, после кровопролитных боев на Курской дуге был выделен в особую группу и переброшен на Кубань, вернее, несколько южнее и ближе к морю. В ту пору здесь развернулись сильные бои. Черноморский флот топил немецкие транспорты, самоходные баржи и катера, шнырявшие между Крымом и Таманским полуостровом. Летчикам Станицына вновь пришлось сражаться над водой. Бои гремели и над землей и над морем. Наши истребители сопровождали бомбардировщиков, охраняли боевые порядки войск на суше, прикрывали действия флота. Они героически бились с врагом над Темрюком и Таманью.

В первый же боевой вылет море, широко раскинувшееся под самолетом, с новой силой напомнило Наташе о Сазонове. Письма никак не могли заменить его самого. И встретиться с Игорем так хотелось! Увидеть его, поговорить. «Может быть, — думала Наташа, — он где-то здесь, совсем близко, рядом, и не знает, что я тоже тут, недалеко от тех мест, где началась наша дружба, где родилась наша любовь. Надо написать ему, намекнуть, где я, и спросить, где он».

Постоянные думы о Сазонове не только не мешали, наоборот, помогали Наташе драться с врагом. За полтора месяца она увеличила боевой счет. Теперь на ее машине красовалось шестнадцать звездочек, а на груди — второй орден Боевого Красного Знамени.

Сазонов так и не узнал, где Наташа, не понял, что она вновь летает над Черным морем. Она в свою очередь не могла понять, где базируются его корабли. Скупые номера полевых почт строго хранили военную тайну. А дивизион торпедных катеров, которым командовал Герой Советского Союза капитан второго ранга Игорь Константинович Сазонов, воевал как раз в тех местах, где сражались летчики Станицына, охраняя подступы к только что освобожденному Новороссийску.

Накануне выхода на очередное задание Сазонов получил письма от матери и Наташи. Он нетерпеливо сошел в свою каюту, надорвал конверт.

Мать писала:

Сазонов закрыл глаза, улыбнулся, представив себе мать — старую, поседевшую, но, как всегда, бодрую, по-житейски мудрую и бесконечно дорогую…

Потом он прочел письмо Наташи.

Вечером, вернувшись из плавания, написал обеим большие, теплые письма.

«… О девушке, — писал он матери, — я промолчал умышленно. Мне хотелось, чтобы ты спросила о ней…

Нет, она не жена мне. Эта девушка — летчик-истребитель. Я был с нею знаком, но не очень долго… Мы по-настоящему полюбили друг друга и переписываемся. Не правда ли, какое у нее чудесное лицо?.. Теперь она далеко от меня. Мне известен только номер ее полевой почты. Но полевая почта скрывает наше местопребывание. Таков закон войны.

Наши отношения были исключительно чистыми, ничем не запятнанными. Мы расстались, пообещав обязательно встретиться. О том, что могу потерять ее, стараюсь не думать, хотя о ней, как и о тебе, думаю постоянно… Эх, мама, старушка моя, знала бы ты все, так поняла бы мою тоску… Ее зовут, как и тебя, Натальей!.. Это мое любимое женское имя. Так пусть же хранит судьба вас обеих!..»