Глава шестнадцатая. Шторм


Тенди был так измучен ужасным приключением на дне морской пропасти, что остаток утра бессильно провалялся на палубе, делая по памяти красивейшие наброски морландского подводного города. А от пропасти на поверхности океана не осталось ни малейшего следа. Вода обрушилась в щель, проделанную Никобо, и заполнила всё пространство воздушного столба.

Ахт велел Роджеру принести на гиппопотамий плот бинты и целебные травяные мази и целых два часа занимался лечением Никобо — смазывал и бинтовал её царапины. Потом, устало взобравшись по верёвочной лестнице на палубу, он ещё целый час сам натирался мазями, мрачно ругая оголтелых и безмозглых коллекционеров, которые мало того что сами попадают в коллекции, но и загоняют туда товарищей по команде.

— А если бы ты так и остался в этой воздушной камере? — ворчал он, угрожающе тыча баночкой с мазью в капитана, который в это время невозмутимо переодевался в сухое. — Что бы с нами тогда было? Ты же знаешь, что мы ничего не смыслим в навигаций и грот от шкота не отличаем!

— Зато ты лучший знаток соусов на весь Небывалый Океан! — отвечал капитан. — Конечно, я понимаю, от кулинарных способностей в кораблевождении толку мало. Ну что же, если бы дело обернулось худо, ты мог бы бросить в море записку и привязаться к мачте. Ха-ха! Чем плохо?

Надев сапоги, Нед послал воздушный поцелуй ничуть не смягчившемуся коку и направился в трюм устраивать мальчика-медузу в самый большой аквариум.

Подводный мальчик ростом был Тенди до пояса. На вид он был забавный, но всё время открывал и закрывал рот, как рыба, и беспокойно переводил глаза с капитана на Мормышку, сидящую в клетке напротив. Весело насвистывая и не обращая ни малейшего внимания на свои синяки и царапины, Несалага насыпал на дно аквариума ракушек и камешков, положил водорослей, и скоро маленький морландец был устроен очень удобно. И он, и Мормышка получили по миске рыбьего корма.

После этого королевский исследователь пошёл на палубу взглянуть, как там погода, потому что ему не нравилась качка.

Оказалось, что путешественников ждали новые испытания, как будто мало было такого бурного утра. Небо заволокли густые тёмно-сизые тучи и угрожающе нависли над водой. Море волновалось, и барашки волн белели в угрюмом сумраке. Плот с Никобо подбрасывало во все стороны, и он метался, словно строптивый мустанг. Бедную гиппопотамшу кидало о борт корабля то с одной стороны, то с другой, и ей оставалось только жалобно вскрикивать. Тревожась за её безопасность, Несалага с помощью Тенди смастерил у бизань-мачты временный подъёмный кран, лёг в дрейф, велел Никобо подплыть к борту и, подцепив крюком за упряжь, используя сложную систему блоков, умудрился втащить её на палубу. Никобо перенесла это совершенно спокойно, а попав наконец на палубу вздохнула с облегчением. Она была рада, что ей больше не надо оставаться одной в круговерти вздымающейся серой воды и белых бурунов. В такое время лучше быть поближе к друзьям.

Ветер усилился, теперь это был настоящий ураган. Несалага убрал все паруса, оставив только клочок брезента на гроте, и приготовился встретить шторм. Ахт, всегда готовый помочь и поддержать в трудную минуту, бегал туда-сюда по мокрой палубе с вёдрами горячего супа и кофе. Поспешно перекусив, команда принялась задраивать иллюминаторы и люки. Кроме того, надо было убрать с палубы всё оборудование, которое было там свалено. Поскольку было невозможно приютить Никобо в кают-компании — она просто не пролезла бы в дверь, — капитан прочным канатом привязал её к бизань-мачте и укрыл куском парусины. Никобо со страхом смотрела на перекатывающиеся волны, которые, разбиваясь о нос корабля, окатывали палубу.

Для Тенди, ни разу не попадавшему в шторм, всё было необыкновенно интересно, и он упросил капитана разрешить ему остаться на палубе. Несалага в конце концов неохотно уступил просьбам мальчика, но привязал его к бизани и к Никобо. Если корабль не выдержит, думал он, возвращаясь к штурвалу, гиппопотамша, по крайней мере, не даст мальчику утонуть и позаботится о нём.

Ахт и Роджер, присутствия которых на палубе не требовалось, и штормов они не любили, засели в кают-компании за шашки. Но и шашки, и доска скоро полетели в воздух, а игрокам пришлось изо всех сил цепляться за стулья. «Полумесяц» то взлетал на гребне громадной, высотой с гору, волны, то низвергался в пропасть.

Загрузка...