Глава тридцать вторая ВЗАИМНЫЕ ОБВИНЕНИЯ

овченко вызвали на бюро республиканского ЦК партии, но предварительно его принял секретарь ЦК Анзар Атдаевич.

Анзар Атдаевич не любил встреч коротких, торопливых разговоров «на ходу», — он принимал людей не для того, чтобы поскорее от них отделаться, а чтобы получше узнать их, выяснить их точку зрения.

Приступая к разговору, он поудобней располагался в кресле и собеседнику предлагал чувствовать себя, как дома. В кабинет сразу же приносили горячий чай, пиалы, вазочку с конфетами.

В огромном помещении люди, сидевшие за столами, которые были составлены так, что напоминали молоток с длинной ручкой, казались маленькими, и меньше всех сам Анзар Атдаевич: из-за короткого стола виднелись лишь его плечи и голова, выбритая до блеска. Но голова была крупная, с большим лбом, а на коричневом, несколько плоском лице доброжелательно светились умные, проницательные глаза.

На столе выстроились в ряд пять телефонных аппаратов, но звонил изредка только один: Анзар Атдаевич попросил не соединять его ни с кем, кроме работников, у которых были к нему дела, требующие срочного решения. Как удавалось секретарю из всех неотложных дел выделять самые неотложные — это уж было его личным секретом.

Беседу Анзар Атдаевич начинал обычно издалека, с отвлеченных вопросов, с шуток. Он первый хохотал над ними, стараясь привести собеседника в состояние непринужденности, свободы.

Анзар Атдаевич мог бы и не спрашивать Новченко о положении на строительстве Большого канала. Он был в курсе всего, что там происходит. Каждый день к нему на стол ложились подробные сводки о ходе строительства, а на большой карте, висевшей на стене и закрытой пока шелковыми шторками, была тщательно, во всех деталях размечена трасса канала, все участки, все пункты. День ото дня схема менялась, на карте находило отражение все, что делалось на канале.

И все же Анзар Атдаевич обратился к Новченко с вопросом:

— Товарищ Новченко, — он редко называл людей по имени и отчеству, — может, вы коротко расскажете, как идут дела на стройке?

Сергей Герасимович пожевал губами:

— Дела-то идут, Анзар Атдаевич. Но положение на стройке напоминает мне порой историю создания некоторых африканских государств. Племен черт те сколько, вождей и предводителей еще больше, чем племен, одни не верят, что государство можно создать, других вообще эта петрушка не устраивает, и они объединяются, чтобы разрушить только что народившуюся государственную формацию. Так и на стройке: есть у нас и маловеры, для которых сама идея сооружения канала в пустыне — блеф, есть прямые и скрытые противники прогрессивных, более экономичных методов строительства, есть кабинетные созерцатели, схемопоклонники, не упускающие случая вставить нам палки в колеса. Но, как говорится, собаки лают, а караван движется вперед. Несмотря ни на что, темпы строительства нарастают. Потому что работают на участках замечательные люди, И работают поистине героически, к тому же с творческим огоньком.

Анзар Атдаевич кивнул:

Спасибо, картину вы нарисовали выразительную. Как относится к стройке руководство области?

— А как ему относиться? — Новченко чуть усмехнулся. — Весь народ с нетерпением ждет, когда по каналу потечет вода. Строительство канала отвечает народным чаяниям. Многие колхозы направили к нам своих трактористов, иных — вместе с машинами. Помогают нам продуктами. Присылают своих представителей — чтобы те докладывали колхозникам о ходе строительства. Заинтересованность, как видите, народ проявляет большую — руководители области вынуждены с этим считаться.

Анзар Атдаевич внимательно посмотрел на Новченко.

— Мне кажется, вы не в ладу с ними?

— Перед некоторыми мне приходится отстаивать интересы строительства.

— Как я слышал, и они подчас указывают вам на ошибки?

— По пословице, только аллах никогда ни в чем не ошибается. А я не аллах — простой смертный. Бывает, и сорвешься… Есть ведь такие типы и в обкоме, и в облисполкоме, и в министерстве, с которыми нельзя говорить спокойно!..

— Все-таки не надо вешать на людей уничижительные ярлыки, — мягко сказал Анзар Атдаевич. — Прошло то время… Можно ведь даже с противниками спорить достойно, не стараясь ни скомпрометировать их, ни запугать, а укладывая на обе лопатки с помощью веской аргументации. Тому, кто убежден в своей правоте, горячиться-то как раз и незачем. А вы — человек убежденный, так, товарищ Новченко? Будьте же хозяином, а не слугой своего характера.

Анзар Атдаевич увещевал Новченко, как учитель провинившегося ученика, и тот не смог сдержать невольной улыбки:

— А что, характер у меня — не очень?

— Даже очень «не очень»! — улыбнулся и Атдаев. — Да для вас и самого это, наверно, не секрет. — Он посмотрел на часы. — Через час бюро. Товарищи хотят вас послушать. От заместителя министра нами получена серьезная докладная записка, вам вручат копию, ознакомьтесь с ней. Надеюсь, на закрытом бюро ЦК вы не будете вести себя, как на боксерском ринге.

— Постараюсь, — буркнул Новченко.

— Уж, пожалуйста, дорогой Сергей Герасимович. Не прощаюсь с вами — через час увидимся.

Заседание бюро ЦК началось ровно через час.

Главным вопросом, который обсуждался на нем, был вопрос о строительстве Большого канала.

Когда на бюро появился Алексей Геннадиевич, Новченко понял, что драки все-таки не избежать. Он успел уже прочесть докладную замминистра и внутренне напрягся, но решил, что бы там ни было, держать себя в руках. Анзар Атдаевич прав: спокойствие — всегда только на пользу делу,

Анзар Атдаевич, обращаясь к нему, сказал:

— Товарищ Новченко, бюро хотело бы посоветоваться с вами и с руководством министерства по некоторым вопросам строительства Большого канала.

Новченко поднялся, опираясь ладонями о стол:

— Пословица гласит: халат, скроенный по общему, совету, коротким не бывает,

— Сидите, сидите. Вы ознакомились с докладной замминистра?

— Она для меня — не новость. Я заранее мог вам сказать, что в ней содержится.

— Такой вы провидец?

— Просто мы по-разному относимся к делу, и наши позиции не меняются. Заметьте: в докладной— только обвинения по моему адресу и ни одного позитивного предложения.

— Разве министерство не может поправить вас, когда вы ошибаетесь? Ведь строительство Большого канала находится в ведении министерства.

— Министерства — но не заместителя министра. У него своя точка зрения на проект канала.

— В чем же она, по-вашему, заключается?

— О ней можно судить и по докладной. Для Алексея Геннадиевича основной проект незыблем, как для правоверного мусульманина — утверждения корана. К проекту, по его мнению, нельзя даже прикоснуться карандашом,

— Проект принимала государственная комиссия.

Сергей Герасимович уже с трудом сдерживал себя. Положив на стол сжатые кулаки, он принялся объяснять:

— И все-таки это только проект! Ведь и бюро ЦК перед каждым важным заседанием подготавливает проект резолюции. Сам ход заседания меняет его.

— Именно: сам ход заседания. А не кто-нибудь единолично.

— Вы хотите сказать, — начал горячиться Сергей Герасимович, — что проект строительства ломает Новченко?

— Это следует из докладной.

— Докладная! — Новченко пренебрежительно махнул рукой. — Это бумажка. И проект начертан на бумаге. А вы знаете, товарищи, что даже в государственные законы со временем приходится вносить изменения. Жизнь не стоит на месте. И не жизнь надо равнять на бумагу, а бумагу — на жизнь. Мы изменяем отдельные места проекта на основании практики, опыта, который накапливается в ходе строительства канала. Сама жизнь вносит в него поправки! И творческая мысль строителей.

— Не смешивайте творчество с собственным произволом, — подал с места реплику Алексей Геннадиевич.

Анзар Атдаевич постучал по столу карандашом.

— Вам я пока слова не давал. Товарищ Новченко, в докладной говорится, что вы даже трассу канала ведете не по проекту. Это — плод чьей-либо творческой мысли?

— Ответственность за это несу я — как начальник строительства. Проектировщики допустили тут явный просчет. Посмотрите, — Новченко подошел к карте, раздвинул шторки, провел по карте пальцем. — Линия трассы изгибается, словно серп. И растягивается на сорок семь километров. Если спрямить ее, длина трассы сократится на целых семь километров.

— Семь километров? — переспросил Анзар Атдаевич. — Солидно!

По кабинету прошел удивленный шумок.

Секретарь обратился к Алексею Геннадиевичу:

— Спрямление трассы действительно сократит ее на семь километров?

Тот подтвердил:

— Да, сократит.

— О чем же тогда спор?

— Видите ли… Проектировщики и хотели сначала вести трассу прямо. Но тогда она ушла бы в низину. Поэтому решено было тянуть ее в обход этой низины.

— Что вы на это скажете, товарищ Новченко?

— Путь канала через низину равен всего половине километра. Легче и выгодней поднять его здесь, чем прокапывать семь километров пустыни.

Один из членов бюро недоверчиво спросил:

— Вы собираетесь поднимать воду?

— А что тут такого? В целой посуде ее можно донести, не расплескав, и до неба.

— Вопрос в том — целая ли эта ваша посуда, — снова вмешался замминистра. — Песок — это решето. Воду в решете не удержишь.

— Мы говорили с опытными строителями, — как можно спокойней отозвался Новченко. — Если смешать песок с другим грунтом, то он будет держать воду надежнее, чем цемент. Надлежащие опыты проведены и убедили нас в разумности спрямления трассы. Вам ведь известно, товарищи, с каким трудом проходят строители каждый километр трассы, сколько тысяч тонн песка приходится выбирать, переносить с места на место. Сколько при этом тратится сил и средств! Затраты при спрямлении канала тоже неизбежны — понадобится поднимать его в низине. Но они и в сравнение не идут с затратами, предусмотренными проектом. Наше предложение — пускай Алексей Геннадиевич считает его моим, его воля — намного сократит сроки строительства канала на участке Рахмет, сэкономит миллионы народных рублей. Об этом в докладной записке почему-то не сказано ни слова.

— Потому, что это авантюризм! — возразил Алексей Геннадиевич. — Если низина впитает всю воду, которая должна пойти по каналу, то государство потеряет не миллионы, а миллиарды рублей.

Новченко сверлил его ненавидящим взглядом:

— Есть такая пословица, Алексей Геннадиевич: у труса — в глазах двоится. Вы видите опасность там, где ее нет, и преувеличиваете не вдвое, а в сотню раз!

— Товарищ Новченко! — укоризненно сказал Анзар Атдаевич.

Сергея Герасимовича уже трудно было остановить:

— У туркмен есть еще пословица: воробьев бояться — не сеять просо. Боязнь риска, преклонение перед буквой проекта мешают Алексею Геннадиевичу видеть действительность. У него шоры на глазах! Он не желает учитывать хотя бы такого решающего обстоятельства, как наличие на строительстве мощной современной техники, огромный гидротехнический опыт наших инженеров, их знания, их стремление к творческому поиску. Да с такими людьми, с такой техникой мы можем горы, своротить, а воду поднять и на километровую высоту!

Члены бюро слушали Новченко внимательно, и многие с явным одобрением.

Замминистра попытался пошутить:

— Товарищи, начальник строительства использует песок не по назначению — он пускает его вам в глаза.

Никто не засмеялся.

Анзар Атдаевич спросил у Новченко:

— Вы говорите, трасса сократится на семь километров?

— Ровно на семь. Мы все подсчитали. Я сам побывал на трассе, каждый сантиметр прощупал.

— Семь из сорока семи… — задумчиво повторил Анвар Атдаевич. — Не шутка!.. Представьте нам ваше предложение, товарищ Новченко, мы его подробно рассмотрим. Если я не ошибаюсь, большинство членов бюро склонно принять вашу сторону. Как, товарищи?

Присутствующие зашумели взволнованно:

— На Новченко можно положиться!

— В таком деле риск оправдан!

— Проект — не фетиш!

Анзар Атдаевич кивнул, как бы подытоживая эти реплики:

— Верно. Не фетиш и не коран. Во имя экономической выгоды, во имя досрочной сдачи канала мы можем пойти и на решительную ломку проекта. Предложения же товарища Новченко касаются лишь его деталей. Деталей, правда, весьма существенных. И думаю, мы поддержим его.

Алексей Геннадиевич нервно постукивал по столу длинными пальцами.

Ободренный словами Анзара Атдаевича, Новченко, обращаясь ко всем присутствующим, проговорил:

— Товарищи! Я не могу поручиться, что с принятием нашего предложения творческая мысль строителей иссякнет или остановится. Где гарантия, что скоро к вам не поступит новая докладная записка, на рассмотрение которой опять уйдет драгоценное время? Я уже ставил вопрос о том, чтобы управление строительством Большого канала изъять из ведения Министерства водного хозяйства й передать Совету Министров…

Анзар Атдаевич жестом остановил его:

— Товарищ Новченко, мы не рассматриваем сейчас организационные вопросы. И к вашему — вернемся позднее. Но я думаю, мы сегодня не зря теряли время. Вы в принципе убедили нас в вашей правоте. На слово же мы не собираемся верить ни вам, ни руководству министерства. Учтите это. Вам каждый раз придется убеждать людей, да, да, убеждать!.. Но убежденному — не трудно и убедить.

Загрузка...