Кавказский транзит

Глава 28

Несколько дней спустя в особняке в горах собралась компания, включавшая в себя полковника Авдеева, пару чинов из российской военной прокуратуры и Алхана Харса. Тихим вечером все они сидели за богатым, накрытым согласно кавказскому гостеприимству столом. За то недолгое время, пока здесь находились гости из России, у них с Алханом и Авдеевым завязались тесные дружеские отношения.

Глава районных спецслужб сразу же, с момента появления следователей из Москвы здесь, взял над ними шефство. Алхан заявил, что, как принимающая сторона, на правах хозяина, он должен сделать все для того, чтобы следствие не только вышло на верный путь, но и чтобы люди, работающие над расследованием, чувствовали себя комфортно.

Забота, проявленная им о гостях, была просто отеческой. Россияне чувствовали себя, как дома, нет, еще лучше. Их поселили в роскошных люксах, обслуживание для дорогих гостей было тоже налажено на высшем уровне, о чем они и мечтать не могли. Ничего удивительного, что Харс с присущей ему энергией влиял на многое. В частности, его ненавязчивая помощь, советы приводили к тому, что ему удавалось влиять и на сам ход следствия.

Работа работой, но надо же когда-то и отдохнуть: такая возможность и представилась сейчас, этим вечером.

– Красивые у вас места, – протянул плотный мужчина лет сорока, судя по полному отсутствию загара, типичный кабинетный работник.

– Что есть, то есть, – согласился Алхан, – мы гостей в плохие места не возим. Ну, а что скажет российская прокуратура по поводу происшествия?

– А что, разве у вас нет никаких предположений? – шутливо, вопросом на вопрос ответил высокий чин.

– Мне-то, в принципе, понятно многое, но я же не могу влиять на ход расследования, – пряча ухмылку, произнес Харс. – Вы должны быть здесь стороной незаинтересованной, так что я свои мысли по этому поводу пока оставлю при себе. Хотя, сами понимаете, я бы мог сказать многое, тем более, что являюсь одним из пострадавших.

Разговор продолжался, сопровождаясь обильными возлияниями.

– Из тех данных, которые мы получили в ходе расследования, выходит, что десантников вырезали кавердинские партизаны, – откровенничал работник судебной системы.

– Естественно, следствие еще не окончено… – заметил второй, – но кое-что предположить можно.

– Это понятно, – кивнул Харс, – тайна следствия – дело святое. Вообще, я вам так скажу: кавердинцы ни перед чем не остановятся. Ведь все происходит у меня на глазах. Возьмите войну… Жестокостям не было предела. Это не мы, а они начали войну, не обращая внимания на жертвы среди мирного населения, уничтожая наши дома, выбрасывая их жителей на улицу.

– Ну, а артвинцы? – спросил российский следователь.

– А мы защищались. Если бандит ворвется в ваш дом и убьет вашего брата, мать, сестру, вы что, будете ему толковать о справедливости?! – горячо воскликнул Харс. – Кавердинцы сбрасывали своих врагов, то есть нас, в колодцы. Я видел расстрелянную кавердинцами артвинскую семью на окраине города – трупы лежали прямо перед воротами дома, аккуратно сложенные, словно вещи. Видел, как откровенно сводились личные счеты. Причем настолько низменные, что в это трудно поверить. Представьте себе, кавердинец застрелил своего 70-летнего учителя-артвинца за то, что тот когда-то ставил ему двойки… Но это же безумие!

– Да, война, война, – вздохнул россиянин, – на Кавказе это выглядит особенно страшно.

– Да дело ведь не в Кавказе! – возразил Харс. – Просто проблемы, существующие тут, накапливались столетиями. А когда пришло время восстанавливать справедливость, то оказалось, что те, кто нарушал ее, присваивал себе чужое, считал себя лучше других, не желают признать это, не желают этой самой справедливости. Мы, от кого во многом зависит будущее Артви, обязаны извлечь урок из небывалой в ее истории драмы, – говорил Алхан. – Надеюсь, уже ясно, что не может быть другой альтернативы тому, чтобы люди, родиной которых является наш многострадальный край, в полной мере оставили за спиной ужасы войны и трудились на родной земле в согласии и мире! – стукнул он кулаком по столу.

Произнеся столь вдохновенную речь, Алхан перевел дух и сделал паузу, осушив целый стакан.

– Ну, а что вы скажете о предложениях Каверды решить все мирным путем и забыть старые счеты?

– В Каверду мы не пойдем, на этот вопрос народ давно и однозначно ответил, – решительно сказал Харс. – Вот с Россией – это вопрос открытый, обсуждаемый. К сожалению, будущее Артви не целиком зависит от нее самой. Оно является предметом большой геополитической игры. Каверда, конечно, хотела бы забрать Артви и сделать ее еще одним алмазом в своей короне. Но они не до конца понимают, что цена этого алмаза может оказаться неподъемной. Народ, почувствовавший, что такое свобода, что такое жить в своем государстве, ни за что не согласится вернуться назад, туда, где мы были людьми второго сорта.

Харс говорил с воодушевлением, его лицо раскраснелось.

– Успехи артвинской состоятельности налицо. В полуразрушенной столице начали разбирать руины, активно ремонтировать разрушенные дома, – говорил он, – это ведь все происходит буквально на глазах. Люди, приезжавшие к нам год назад, сегодня не узнают страну – так она меняется. На одном из пирсов пассажирского терминала морского порта строится новенький яхт-клуб. На центральных улицах открылись некоторые довоенные магазины, а ближе к набережной за год появились клубы и рестораны вполне сочинского уровня. Несмотря на прошлогодние политические коллизии с затяжными президентскими выборами, туристический сезон оказался настолько удачным, что частные квартиры были сданы вдоль всего побережья вплоть до Ачемры – а это уже почти Каверда. Еще год назад российские туристы просто боялись ездить в эту полуразрушенную приграничную зону, а теперь – сами видите!

– А что вы скажете о похищениях людей? – задал вопрос следователь. – Я много наслышан об этом. Информацией, как говорится, газеты полнятся.

– И это, к сожалению, у нас есть, – с горечью проронил Харс, – но ведь стоит посмотреть, откуда, так сказать, ноги растут. Вот возьмите недавний случай: на кавердинской границе была похищена учительница местной сельской школы. Молодая девушка, недавно приехала туда, чтобы ребятишек учить. Так вот, была похищена прямо на улице, когда вечером возвращалась из школы. Несмотря на все наши поиски, найти ее пока не удалось. А следы ушли в Каверду, это совершенно точно установлено. И где она теперь, что с ней – неизвестно. Мало того, кавердинцы стараются выставить в негативном свете и российских миротворцев. Ведь они пришли сюда, чтобы остановить конфликт, чтобы положить конец этому кровопролитию. Естественно, Каверде миротворцы, как кость в горле. И они хотят показать, что именно там, где присутствуют российские военные, ситуация выходит из-под контроля, и виноваты в этом мы. Они желают продемонстрировать, что миротворцы не справляются с возложенной на них задачей. Цель проста – дискредитировать россиян перед всем миром, что, естественно, будет играть им на руку.

– Да, и это, похоже, им удалось в данном случае, – вздохнул человек из прокуратуры, – в семье не без урода.

Кого он имел в виду, всем было прекрасно понятно.

– Майор Лавров… Естественно, основная вина ляжет на него как на командира. Минимум, что ему светит, – это распрощаться с армией, – говоря эти слова, московский гость понимал, что одним выстрелом можно убить двух зайцев, что случается, конечно же, нечасто.

Отношения России с Кавердой сейчас были очень плохими, а тут, как рассуждал он, появилась хорошая возможность выставить им претензии. Так что надо постараться. Как говорится, геополитика… Сегодняшняя ситуация при всей ее сложности была достаточна проста. Имелось политическое решение поддерживать Артви, потому что они «свои сукины дети». Ну, в самом деле, не могло же следствие отрабатывать другую версию, если российский МИД уже послал официальную ноту протеста.

«Это было бы по меньшей мере странно», – усмехнулся россиянин.

– Кстати, Алхан, вы случайно не знаете, кто такая Кречинская? – поинтересовался его коллега у артвинца.

– Кречинская? Вы ее знаете? – насторожился Харс.

Спокойное настроение его как рукой сняло.

– Да вот, звонила нам. Несколько странный был у нас разговор. Сказала, будто может на днях предоставить доказательства, что это были не партизаны. Голос странный у нее был – то ли обкуренная, то ли нанюхалась. Во всяком случае, мне так показалось.

– Или укололась, – прокомментировал встревожившийся, но старавшийся не подавать виду Алхан, – вам не показалось. Это же наркоманка.

– Даже так? – поднял брови чин из прокуратуры. – Я так понимаю, что вы с ней хорошо знакомы?

– Да как вам сказать… Лучше бы я ее и не знал. Сумасшедшая бабенка. По правде сказать, жаль человека, – махнул рукой артвинец, – и отец ее был повернут на том, что в здешних горах живет снежный человек, и она сама в это верит. С отцом-то я был знаком неплохо: ученый, человек умный, профессор, но, как это бывает иногда, от этой самой чрезмерной учености крышу и начинает сносить. Началось все с малого, а потом чем дальше – тем больше.

– Ох уж эти сказки про снежных людей, – усмехнулся российский гость, – надеюсь, хоть вы в них не верите…

– Местная специфика, что ж вы хотите. В Шотландии – Лох-Несское чудовище, в Норвегии – тролли, ну, а у нас – снежный человек.

Разговор продолжался. Через некоторое время Харс повернул голову направо.

– Джаб! – позвал он невзрачного типа из своей охраны.

Когда охранник подошел, хозяин что-то прошептал ему на ухо. Невзрачный почтительно кивнул и незамедлительно исчез.