Казя теперь труп

Глава 14 Метафизические улики

– Охренеть, что у вас творится, – протянула Тик-Тик, когда Казя смоталась. – У меня прямо смысл нежизни появился, разгадать все тайны.

– Ты совсем дурочка? – разозлился вдруг Лекс. – Тайны! Ты понимаешь, что можешь теперь навсегда тут остаться?!

– Я выкручусь, – пообещала Тик-Тик. – Скажу, что потеряла пропуск. Не убьют же меня из-за этого!

– Убьют? – заорал вдруг Лекс (кто бы мог подумать, что этот хипстерского вида спокойняшка способен на такие эмоции?). – Хуже, чем убьют! Вот что сделают!

Он бросился к Алине, схватил ее за плечики, поднял, словно перышко, и принялся трясти.

– Вот, вот что будет! Сгинешь! Раззыбишься!

– Ты ей голову оторвешь! Прекрати! – завизжала Тик-Тик.

– Вот во что ты превратишься на нашем жалком кладбище, если тут застрянешь!

– Отпусти девочку!

Они сцепились. Тик-Тик пыталась оттащить Лекса от Алины, тот держался мертвой хваткой. И тут выяснилось, какая она, «мертвая хватка». Оказывается, при некоторых обстоятельствах при близком контакте тела мертвецов проникают друг в друга, но не как нож в масло, а как пластилин в пластилин. Если продолжать, можно перемешаться так, что и не расцепиться потом (да, из-за этого и с сексом на Потустороньке траблы, требуются особые навыки и помощь коучей).

Тик-Тик так перепугалась, почувствовав длани Лекса внутри своих ладоней, что все до единого крючки на ее блузке дружно понькнули, и верхняя часть ее тела приблизилась формой к идеальному шару. Лекс тоже ощутил неладное, мигом прекратил истерить, тоже испугался. Так или иначе, им удалось расцепиться без потерь.

– Что это было? – прошептала Тик-Тик, медленно, очень медленно возвращаясь в естественное, не раздутое, состояние и не обращая никакого внимания на оголившиеся части тела.

– Слияние, по ходу… – Лекс тоже не обращал внимания на телеса Тик-Тик, сосредоточившись на своих дланях: он был в некотором шоке (если только мертвецы могут впадать в шок).

– По ходу чего?

– По ходу – это, в данном случае, наречие…

– А слияние – это что?

– Метафизический процесс. Необратимый. Приобретение новой формы с новыми свойствами. Например, мы могли слиться в многоруконога непонятного пола и роста.

– Брр!!!

Пытаясь упокоиться, все еще похожая на шарик на ножках Тик-Тик принялась ходить по домику Алинки, разглядывая интерьер и рассуждая вслух.

– Много-руко-много-ного-жуть. Нет, нет, только не это! Это слишком страшно. Можешь кому хочешь башку отрывать, я больше ни за что не вмешаюсь. Ни-ни! Если меня не пустят обратно в универ, буду жить тут. Построю дом. Научусь варить кофе.

– И в один прекрасный день исчезнешь, как и все.

– Так Казя же сказала, что никто не исчез! Зря мы панику развели. Мало ли, где они находились эти полгода.

– Моя версия: в больнице находились.

– Давай пойдем и все узнаем из первых уст.

Это было самое верное решение. Они оставили Алинку-Малинку, поскольку все равно ничем не могли ей помочь, и вышли.

– Я хочу кофе, – одними губами прошелестела Алинка, но в ее могиле в этот момент уже никого не было.

На улице было светло и радостно. Все уже зеленело и цвело. Наверху, на кладбище, трава еще только-только пробивалась сквозь грязь и иссохшую листву, а под землей, где климат куда деликатнее, царил настоящий цветочный праздник. Цветовая гамма Потустороньки не такая, как в мире живых. Белого света тут почти нет (вот уж воистину «света белого не видать»), а воздух теплый, желтовато-золотистый. Растения словно бархатные, насыщенные какие-то, даже когда они нежных, пастельных оттенков. Теней нет вовсе, поскольку свет идет как бы отовсюду – наверху так бывает, когда солнце скрыто плотным слоем облаков.

Могила Алинки находилась, по местным меркам, достаточно далеко от улицы, на которой были склеп Склепа, кафе «Казя и Кузя», дом тети Тани и еще три дома ходильников, которых Лекс ни разу в нежизни не видел.

– С момента, как я умер, только один вернулся, – пояснил Лекс. – Его звали Артур… А, еще Казя – значит, двое.

Тик-Тик кивнула:

– Ясно… Жалко, что Казя появилась и сразу опять смоталась. Я бы ее послушала. А этот Артур что рассказывал?

– Да ничего интересного. Сказал, что ему не повезло. Мол, сперва автобуса долго ждал, потом ехал невесть сколько, сошел, где почти все выходили. А как вышли, раз-раз, все куда-то подевались и он остался посреди развалин совершенно один. А развалин этих было – до горизонта. Далеко заходить он побоялся, чтобы не сгинуть. Кружил так, чтобы остановку из виду не терять. Ничего интересного не обнаружил. Привез с собой несколько обломков каменных, типа в подарок.

– А обратно он как добирался?

– Да тоже ничего заслуживающего внимания. Увидел автобус. Сел. Ехал-ехал и уснул. А проснулся в своем гробу, и рюкзак с камнями на животе. А истории остальных ходильников я только с чужих слов знаю.

– Ясно…

Они дошли до развилки. Тут три дорожки сливались в одну, образуя небольшую площадь, в центре которой стоял камень с плоской поверхностью – буквально такой, как на картине «Витязь на распутье». Только на этом ничего написано не было. Игнат когда-то хотел сделать из него указатель, выцарапать: «Налево пойдешь – к Алине попадешь, прямо пойдешь – к Лексу попадешь, направо пойдешь – попадешь к Игнату, а далее к Фёдру, а по большой дороге – к Тане и Склепу». Но надпись, во-первых, получалась длинной, во-вторых, умалчивала о Станиславе, а в-третьих, могла обидеть других ходильников, которые также являлись жителями деревеньки, хоть и отсутствовали.

– А всего у вас сколько?

– Ходильников или всех вместе? Всех вместе вроде бы двадцать семь. Или двадцать восемь.

– Ух ты, как много! На моем кладбище и десяти не наберется… Знаешь, какая скукотень была?

Лекс не знал. Отчего-то среди студентов не было принято делиться подробностями своей нежизни. Вот истории из жизни рассказывали часто. Привирали, естественно. Проверить же невозможно, ври – не хочу!

– У вас тут реально здорово!

Они дошли до горбатого мостика, минуя несколько домов ходильников. Настоящая «кинкейдовская» красота начиналась после моста.

– Эй! Эгей, ребята-а-а!

Лекс обернулся – к ним бежал Маня.

– Ни слова о том, что мы тут были и их не видели, – быстро шепнул Лекс.

– Само собой! – Тик-Тик проверила состояние блузки – все крючочки чин чином крепились на своих местах, размер бюста не превышал среднероскошного.

Маня, запыхавшись, приблизился. Тик-Тик отметила про себя, что он толстоват и неуклюж, но довольно мил. Молочно-кремовая толстовка с надписью «Всех порву!» и изображением боевого хомяка ему очень шла.

– Фух! – сказал Маня и отер со лба пот. – Фу-ух. Ух ты ж!

Последнее, судя по всему, относилось к декольте Тик-Тик.

– Привет! – сказал Лекс. – Это моя однокурсница. Ее зовут Тик-Тик. Ей разрешили посетить наше кладбище. А это наш Маня.

– Привет! – кивнула Тик-Тик. – Мне надо написать курсовую по особенностям местных похорон. Вы мне поможете?

– О! – выдохнул Маня. – С удовольствием! Только имейте в виду, что я несколько опасен. Я – маньяк! На мне девятнадцать убийств!

Лекс хотел было напомнить, что прежде было семнадцать и восемнадцать, но смолчал.

– Обалде-е-еть! – захлопала ресницами Тик-Тик. – Очевидно, вы прожили насыщенную жизнь.

– О да, – скромно потупил взгляд Маня. – Но не будем обо мне. Сегодня прекрасная погода, не правда ли?

«Рука-лицо», – подумал Лекс и вновь не стал комментировать. Тик-Тик также ничего не произнесла, поэтому Маня продолжил:

– Вы знаете, тут неподалеку у нас есть прекрасное местечко, в котором подают отменный кофе. Я как раз направлялся туда. Составите мне компа…

– Мы как раз ту… – начала было Тик-Тик, но Лекс незаметно ткнул ее в бок.

– У нас по-да-ют кофе? – громко и удивленно переспросил Лекс.

Получилось наигранно, но Маня не заметил.

– Вот я и говорю: мы как раз думали, куда бы пойти, – широко улыбнулась Тик-Тик.

– Ты имеешь в виду склеп? – продолжил Лекс, обращаясь к Мане.

– Ха-ха! А вот и нет! – торжественно провозгласил тот. – Ты так давно у нас не был, дорогуша, что все профукал со своим универом. Сейчас расскажу. Короче, наша Казя вернулась и открыла самое настоящее кафе в том доме с тремя круглыми крышами, который уже почти раззыбился. Ну, который рядом со склепом, через один дом. Пошли, покажу. Вы просто обалдеете. За мной!

И Маня решительно потопал по мостку. Лекс и Тик-Тик выразительно переглянулись и двинулись следом.

– У вас тут очень красиво! – Тик-Тик вертела головой, словно впервые видела деревеньку.

– Да! – с гордостью сказал Маня. – Мы это умеем!

«Сам-то ты даже своей могиле не можешь придать удобоваримый вид! – подумал Лекс. – Впрочем, я тоже не мастак преобразовывать реальность, так что не будем о грустном…» И заметил:

– Твоя новая толстовка – просто огонь!

– Да какая же она новая, ты что? Она как раз старая, я постоянно в ней хожу. У тебя что-то с памятью…

Лекс хмыкнул.

Они дошли до кафе. Тут все изменилось с момента, когда Лекс и Тик-Тик были в прошлый раз. Фасад дома освежился, наполнился цветом. Дом уже не был полупрозрачным. Тьма-кусты окончательно отступили и нежно зеленели. Дерево в углу за скамейками цвело и пахло. Над входом красовалась вывеска «Казя и Кузя».

– Какая прелесть! – воскликнула Тик-Тик. – Давно у вас это? Кто это рисовал, вы? Вы талант!

– Я не художник, не буду врать, чего не умею, того не умею, – признался Маня. – А вывеску Казя сделала перед Новым годом. Придумала и проявила или ручками нарисовала, не знаю. Сами сейчас у нее спросите.

И он толкнул дверь.

В помещении было шумно. Игнат отчаянно доказывал что-то Фёдру, вопя и размахивая руками. Склеп Иваныч громко то ли возражал, то ли поддерживал. А сам здорож Фёдр молча бил в литавры, словно отстукивая ритм для этой безумной джазовой композиции. Лекс присмотрелся: то были не литавры, а крышка от кастрюли и металлическое блюдо. Блюдо он узнал, на нем тетя Таня обычно раскладывала яблоки. Крышку не припомнил.

– Эй, глядите, кого я привел! – заорал Маня.

Склеп и Игнат среагировали, Фёдр некоторое время еще продолжал отбивать ритм.

– Привет всем! – произнес Лекс. – Я сегодня к вам не один. Разрешите представить: это Тик-Тик, мы вместе учимся.

– Доброй вам нежизни, рада знакомству! – проворковала Тик-Тик.

– О! – сказал Игнат.

– З-з-з… здравствуйте, – склонил голову Склеп.

– Добро пожаловать! – выдал Фёдр. – Я местный здорож.

Стали знакомиться. О чем был спор, так и не выяснилось.

Гостью следовало накормить – мертвякам еда не нужна, но традиции, традиции. Ей предложили яблоки, кулич.

– Стол мы накроем позже, а пока собирались подняться наверх, пройти шествием с воздушными шариками, – пояснил Фёдр.

– Так, стоп, а кофе? Я хочу кофе! – капризно захныкал Маня.

Выяснилось, что кофе не будет, поскольку Казя куда-то внезапно исчезла, а вниз, на кухню, никто пройти не может.

– Может, у нас с Лексом получится? – предложила Тик-Тик.

– Попробуйте. Вон лесенка.

Они попробовали. Лесенка была каменная, основательная, с пологими ступенями и перилами с двух сторон. Она была не винтовая, но скругленная, делала поворот против часовой стрелки на девяносто градусов, и потому низ с первого этажа не просматривался. Лекс уверенно шагнул на первую ступеньку, Тик-Тик стояла позади. Лекс сделал еще шаг и остановился.

– Ну же, ты чего?

– Не могу дальше.

– Почему?

– Не знаю.

– Отойди-ка.

Лекс прижался к стене, уступая место Тик-Тик. Остальные толпились наверху, наблюдая.

Тик-Тик сошла на вторую ступеньку. Что-то было не так. Воздух стал гуще, приближаясь по плотности к воде. Но ведь в воде можно двигаться!

Тик-Тик напряглась и попробовала спуститься ниже. Нога ее словно увязла в пространстве. Она надавила всем телом. Ощущения были такие, словно требовалось переместить грузовик.

– Не получается, – вынуждена была признать она. – На твердь похоже, но как-то все странно. Эй, пособи. Мне бы ногу выдернуть.

Лекс нагнулся, чтобы помочь подруге. Тик-Тик воспользовалась моментом и шепнула ему прямо в ухо:

– Окуни лицо, увидишь улику!

Лекс послушался. Сделать это было сложно, пространство его не пускало.

– Что там у вас? – забеспокоились наверху.

– Я немного застряла, сейчас освободимся! – крикнула Тик-Тик.

«Легче протопить мордой толщу льда, чем это!» – подумал Лекс, решив уже оставить все попытки, но тут увидел «улику». То был круглый оттиск, отпечатанный на чем-то, похожем на сургуч, каким в былые времена заклеивали бандероли на почте. На оттиске стояли две витиеватые буквы: С. О. Ранее ничего подобного Алексею Таганову видеть не приходилось.

Спасение ноги Тик-Тик прошло успешно. Лексу также удалось не застрять.

– Придется нам обойтись без кофе, – сообщил Лекс, поднявшись в кафе. – Без Кази туда ходу нет. Ничего не видно, ничего не понятно, просто не пройти – и все тут. Но кофе ведь не главное, да?

– Я так вообще ни на какое угощение не рассчитывала, – беззаботно прочирикала Тик-Тик. – У меня курсовая по особенностям погребения на вашем замечательном кладбище. Мне бы понаблюдать за какой-нибудь похоронной процессией и записать подробности. Поют ли песни? Какие речи говорят? Сразу закапывают или нет? И еще венки и памятники какие ставят. Мой препод сказал, чтобы я непременно описала венки и памятники!

– С этим никаких проблем не будет, – пообещал Фёдр, улыбнувшись.

– А кофеём мы вас у меня в склепе напоим, – добавил Склеп Иваныч. – У нас, милая девушка, и без этого кафе каждый праздник и вечеринка проходят на высшем уровне, клянусь останками предков!