Казя теперь труп

Глава 22 Caeleste officium

Счастливые часов не наблюдают, а счастливые трупаки – так и вообще. Лекс и Тик-Тик только-только вошли в раж, когда во входной двери повернулся ключ, а в прихожей зажегся свет. Хозяйка ничего подозрительного не почувствовала, а вот собака, молодой черный лабрадор, стремглав метнулась в спальню и устроила настоящую истерику, нападая на кровать.

– Ой, мама! – испугалась Тик-Тик.

– Чаки, Чаки, уймись! – кричала из ванной хозяйка. – А ну тихо!

Чаки и не думал униматься, отчаянно защищая вверенную ему территорию от нашествия парочки сексуально озабоченных мертвяков.

– Да что ж ты будешь делать, – скривился Лекс. – Уходим.

Пес еще долго лаял. Они спустились с восьмого этажа на первый, а лай все еще был слышен.

Вышли в ночь, в дождь.

– Ничего, сейчас найдем другую квартирку, – сказал Лекс, обнимая подругу за талию.

– Сперва давай узнаем, который час. И день какой, уточним, – возразила Тик-Тик.

– Ну вот отыщем уютное местечко и уточним, – пообещал Лекс.

Они нырнули в ближайшую многоэтажку и принялись проверять все квартиры подряд. Однако удача от влюбленных отвернулась. Квартиры попадались или занятые людьми, или такие, в которых было некомфортно находиться. На одной двери висело розовое сердечко. На другой…

– Надо же! – воскликнул Лекс. – Тут санитары были!

– В смысле? Скорая помощь?

– Да нет, печать. Как на моем кладбище.

– Не может быть!

– Сама посмотри.

Тик-Тик окунулась в металлическую дверь и вынырнула:

– Да, так и есть. Даже интересно, что там такое, почему печать.

Лексу было не особо интересно, ему хотелось найти приемлемый вариант для продолжения приятного процесса. Но неугомонная Тик-Тик заскочила «на минутку» в соседнюю квартиру, надеясь проникнуть в запечатанную сквозь стену. Буквально спустя минуту она нарисовалась на лестничной площадке, и глаза ее были круглы.

– И что же там? – поинтересовался Лекс.

– Что в запечатанной квартире, не знаю, но – ты имеешь представление, какое сегодня число?

– Какое?

– Двадцать восьмое октября!

– Не может быть!

– Я на компе подсмотрела, точно тебе говорю!

Лекс проверил и расстроился. Получалось, что они могут прошляпить безопасное время, если считали, что прошло три часа, а пролетело три дня. А прошляпишь время – произойдет слияние. Это конец.

– Может, мы это… Совсем недолго, а? – предложил он. – Все-таки еще три дня в запасе.

– Вот в следующий раз придумаем, как завести будильник, или найдем другой способ, тогда и продолжим, – покачала головой Тик-Тик. – Мне с тобой было супер, ты сладкий-сладкий, лучший в мире и вообще. Но прости, я сгинуть не хочу, и слиться тоже.

– Но следующий раз будет неизвестно когда!

Тик-Тик только руками развела.

Гулять под моросящим осенним дождем было неприятно, а все заведения уже закрылись. Влюбленные заглянули в открытый круглосуточно продуктовый магазин «Дикси», сдублили бутылку красного вина и коробку конфет и решили вернуться в универ.

Конечно, они помнили, что студентам и преподавателям строго-настрого запрещалось дублить в городе, тем более заходить в квартиры и использовать их в личных целях. Но на эти запреты все чихать хотели. Считали, что только пересекаться с живыми недопустимо, а остальное, тем более в редкие каникулы любви… Вина и конфет в магазине не убудет, хоть сто раз дубли. И с простынями на кроватях ничего не сделается, отвел глаза – и все вернулось.

Дойти до лифтов можно было разными путями, но Лекс и Тик-Тик, не сговариваясь, выбрали самый длинный: вниз по улице, ведущей к реке Оке, а возле «Крафтиры» свернуть налево и пройти с километр по местному Арбату. Дождь окончился, городок спал. Единственная случайная машина медленно и как-то нерешительно прошелестела мимо.

Откуда-то издалека доносился шум, видимо, кто-то праздновал свадьбу, гулял до утра. «Интересно, на Потустороньке отмечают свадьбы? Женятся?» – подумала Тик-Тик.

Это была не свадьба. Это была толпа студентов-трупаков, собравшихся у закрытой «Крафтиры».

– Чего стоим, кого ждем? Привет! – поинтересовался Лекс у знакомого третьекурсника с факультета программирования.

– Ну как кого? Мельтиата… Двадцать восьмого утром, приглашал всех. Привет!

– Так ночь же!

– Без копеек шесть утра уже. Оставайтесь.

– А смысл? – повела плечиками Тик-Тик. – Там всего-то три стола, бильярд и стойка бара. А нас тут уже мертвяков тридцать. И вон еще идут.

Они все-таки остались и потихоньку продвинулись ближе к входу.

– Восход солнца сегодня в семь двадцать четыре, – авторитетно заявил кто-то. – Вот увидите, Мельтик явится точно с восходом.

– Да, еще ждать и ждать, пока даже светать не начало, – согласились с ним.

Мельтиат явился примерно на час раньше, едва небо начало терять чернильную густоту. Толпа приветствовала лектора дружным радостным воплем. Тут же образовался коридор-проход. Мельтиат Исаакиевич протопал по проходу. Вид у него был, как у мартовского кота после череды удачных свиданий: взъерошенный и довольный. Он поднялся по ступенькам – их было всего три – и провозгласил:

– Я рад вас видеть! Прежде чем мы начнем, я хотел бы представить вам мою помощницу Ольгу. Благодаря ей в «Крафтире» все эти дни доступно новое меню, и вам достаточно будет только слегка коснуться дланями выбранного блюда, чтобы оно немедленно появилось перед вами. А теперь… Добро пожаловать!

Двери приветливо распахнулись – впрочем, Лекс заметил, что это касалось только метаматериальной части дверей, реальная же часть осталась запертой.

Студенты повалили в кафе.

– Ничего себе! – воскликнула Тик-Тик, едва они вошли.

Это по-прежнему была та же самая «Крафтира», в которую они заглядывали прежде, однако помещение в разы увеличилось. По периметру появилась широкая галерея второго этажа с дополнительными столиками. Места хватило всем. Бильярда более не было. Центр зала занимал небольшой круглый подиум для музыкантов – инструменты лежали наготове. У микрофона стояла…

– Оленька? – обалдел Лекс.

– Она! – захлопала в ладоши Тик-Тик. – Она будет петь?

Многие последовали примеру Тик-Тик и тоже захлопали. Мельтиат забрался на подиум и взял второй микрофон.

– Это Оленька! – объявил Мельтиат. – Благодарю за аплодисменты. Она просто сокровище!

Оленька смутилась, но взяла себя в длани и проговорила:

– Благодарю вас. Мне еще в детстве нравилось накрывать на стол. Я хочу угостить вас тыквенным латте…

Она отошла от микрофона на шаг, сосредотачиваясь. Высокие бокалы с кофейно-молочно-тыквенными слоями стали появляться над ее головой и разлетаться по залу, сверкая хрустальными миниатюрными подносами.

– Как она это делает?! – взвыл от восхищения Лекс. – Как она это делает?! Как это вообще возможно? Почему мы с тобой не умеем?

Он поймал свой бокал, опустил на стол, вдохнул аромат и неистово захлопал. Все остальные поступили так же. Аплодисменты переросли в овацию. А когда Мельтиат сообщил о том, что Оленька – первокурсница и умерла совсем недавно, в двадцать первом веке, зал встал. Оленька смутилась и попыталась убежать, однако на пути к выходу попала в объятья только что вошедшего Милаша Бржизы. Милаш ничего не понял, поскольку начала действа не видел, и расставил длани инстинктивно, увидев, что прямо на него несется некое юное создание и столкновение неизбежно. Однако получилось все красиво, как в индийском кино (на Оленьке было платье в пол, напоминающее сари).

– Идите к нам! – завопила Тик-Тик.

Милаш услышал, увидел, кивнул и препроводил Оленьку к нужному столику.

– Вы любите джаз? – спросил Мельтиат у собравшихся.

Оказалось, все любили джаз. Даже те, кто, возможно, не любил, сейчас тоже любили. Мельтиат представил музыкантов и удалился. За окнами уже рассвело, было около семи утра.

Музыканты наяривали, свечи в тыквах полыхали, изобилие еды и напитков впечатляло, время текло незаметно. К моменту открытия кафе в мире живых Мельтиат и его друзья (два профессора, один из которых оказался призраком) подняли зал над городом метров на десять. Такого в их универе ранее не проделывалось, и очередное новшество вызвало настоящий фурор.

– Однажды мне довелось обедать в ресторане Останкинской башни, – признался Милаш. – Так вот, доложу я вам, тут у нас круче дела творятся. Предлагаю тост за тех, кто это устроил. Оленька, за тебя в первую очередь!

Оленька запротестовала:

– Я только с сервировкой помогла. А что касается строительства – я ни при чем. Я не умею!

– Тогда выпьем за таланты! – предложил Милаш.

Выпили. Разговор пошел о талантах. Всем известно, что с талантом надо родиться, с талантом надо и умереть. Причем во многих случаях эти таланты не совпадают. Особенно это касается таких сфер, как музыка и дизайн пространства.

– У меня и то и другое на нуле, – признался Лекс. – Вот взять хотя бы могилы на нашем кладбище. Я столько усилий приложил, чтобы получить более-менее пристойное жилище. И стихи сочинял, и проект нарисовал, и кругами ходил, и Стасю нашу, ворожею, терзал, совета искал. Все сделал! А в итоге халупа халупой. Развалина жалкая. И у Мани нашего та же ерунда, даже хуже, чем у меня. А тетя Таня, светлая ей память, целую ферму запросто отгрохала. А кинкейдовские домики наши какие славные! Они, правда, до меня нарисовались, долго ли над ними мучились, не знаю.

– Да, они волшебные! – подтвердила Тик-Тик. – Прямо как на картинках!

– Вот о чем я и говорю, у каждого свой талант, – вставил Милаш. – Кто по еде спец, кто по возведению хором…

– Или взять Казю, – не унимался Лекс. – Только появилась, только нарисовалась, не успели мы оглянуться – бац! – куб на холме стоит! Не успели второй раз оглянуться – бумц! – она умотала по ниточке, стала ходильницей. Думали, сгинет девка либо застрянет в родовом гнезде, нельзя же так. Это как если бы младенец, едва успев вылезти из утробы, встал и пошел на велосипеде кататься!

Тик-Тик хихикнула.

– Так она не сгинула, вернулась, да как эффектно! Кафе открыла, вернув чужой дом, почти раззыбившийся! Это уже вообще за гранью.

– По-моему, ты завидуешь, – сказала Оленька.

– Я? Ничуть. Я не завидую, я недоумеваю!

– Так у каждого свой талант, повторяю!

– Ладно, возможно, я завидую, – согласился вдруг Лекс. – Но это ничего не меняет. Чтобы у одного простого рядового трупака сразу обнаружилось столько талантов?

С самого начала праздника Мельтиат Исаакиевич ходил по залу, подсаживаясь то к одному столику, то к другому. И вот сейчас подошел к ребятам. Милаш немедленно предложил тост, но Мельтиат вежливо отмахнулся:

– Не могу больше, простите!

– А мы тут про таланты говорим, – сказала Оленька. – Про то, что у некоторых полно способностей, а другим приходится годами обучаться, а толку чуть.

– Да, это дело такое… Сложное для понимания, – кивнул Мельтиат. – Тут важно, чтобы рядом с новичком оказался кто-нибудь опытный. А то со своими необузданными способностями такого наворотить можно!

– А вы наворачивали? – спросила Тик-Тик.

Это был бестактный вопрос, но что вырвалось, то вырвалось.

– Я – нет, – ответил Мельтиат. – У меня только гроб мгновенно на дыбы встал, да так и остался стоять, ну чисто шкаф! А больше похвастаться нечем.

– А у нас на кладбище год назад деваха появилась, так вот она наворотила такого, что мама не горюй! – выдал Лекс. – Вместо дома куб непроницаемый построила, чужую постройку от тьма-кустов спасла, кафе открыла, ходильничать научилась в момент.

– И еще у нее, кажется, фамильяр появился, – вставила Тик-Тик. – Только это не точно. Мне их здорож рассказал, у нее игрушечный заяц вроде как ожил.

– О как! Круто, – отреагировал Мельтиат. – Это на нашем Подпущинском кладбище?

– Да, тут. Я же тут похоронен, – подтвердил Лекс. – А Тик-Тик там практику проходит.

– Проходила, – нахмурилась Тик-Тик. – Проходила, да не прошла.

– А что случилось?

– Да санитары там постарались! Сперва одну забрали, тетю Таню. Ну, ее как бы понятно, она разваливалась. Потом везде печатей понаставили, ни зайти, ни выйти. Потом на моих глазах еще одну укокошили на месте, в крошку раскидали. Как налетели вихрем – и конец! Тут я и удрала.

– Ничего себе, дела! – удивился Мельтиат. – А в деканате что сказали?

– Сказали, что я могу практику пройти на своем кладбище, поскольку это даже не практика, а так, обычная курсовая. В принципе можно и по уже набранному материалу работу написать. Типа, не проблема…

– А у меня проблема, – добавил Лекс. – Я теперь не могу к себе попасть. То есть к себе могу, топ-топ, и готово. А обратно как? Все ходы запечатаны.

– Санитарами запечатаны? Вы уверены? – еще больше удивился Мельтиат.

Лекс и Тик-Тик были абсолютно уверены и дружно закивали.

– Я вообще не понимаю, какое эти санитары имеют право? Всюду суются! Мы даже квартиру видели, ими запечатанную, прямо тут, в Пущино.

– Ни разу о таком даже не слышал, – изумился Мельтиат Исаакиевич. – Вы ошибаетесь, молодые люди.

– Да там везде стоят «эс» и «о» – санитары-официал! – сказала Тик-Тик.

– Ага, ага! – Лекс даже изобразил буквы в воздухе.

– Ох, ты ж мышь… – схватился за голову Мельтиат. – Первокурсники вы мои любезные… Да какие же это санитары? Санитары давно ставят кресты на печатях. Красный крест с буквой О – официал. А если печать надо поставить на красном фоне, то крест белый, но это редко. В прежние времена у них еще и другие печати были, но теперь только такие.

– А что же означает «С. О.»?

– Caeleste officium, что в переводе – Небесная Канцелярия, – объяснил Мельтиат. – Это с латыни.

– Мертвый язык же! Зачем на нем?! – в возмущении воскликнула Тик-Тик, но тут же прикусила свой язычок (тоже мертвый).

– Если это не санитары, все наше расследование летит в тартарары… – пробормотал Лекс. – Дураки мы.