Кики и её любовь

Глава 10 Так пожелали травы

По крыше стучали крупные капли дождя. Лето в этом году, уже непонятно почему, выдалось на редкость дождливым. Кики лениво размышляла о том, стоит ли вылезать из постели или еще поваляться, как тут раздался звонок телефона:

«Дринь!»

Кики отдернула занавеску и выглянула наружу. За мокрым стеклом виднелось небо, сплошь затянутое тучами, без единого просвета. Как бы ответственно Кики ни относилась в своей работе, но даже она старалась по возможности не летать под дождем. Слегка поморщившись, ведьмочка сняла трубку.

— Кики… — Это была Кокири.

— Что-то случилось? Ты так редко звонишь… — удивилась Кики.

— Ты занята сейчас? Работы много?

— Да нет, совсем нет. Мама, что-то не так? Все в порядке? У тебя голос какой-то странный…

— Ты не могла бы прилететь? Летние каникулы все-таки…

Кики от изумления резко, с присвистом втянула воздух. В голосе Кокири проскальзывали жалобные нотки.

Ведьмочка набрала полную грудь воздуха и торопливо выпалила:

— Я лечу к тебе! Сейчас же лечу домой!

Услышав это, Дзидзи так и скатился с кровати.

Кики позвонила Соно, упаковала с собой сменную одежду, застыла на секунду в задумчивости. В прошлом году она заготовила целых две бутыли лекарства, и они остались почти неизрасходованными. Она положила в сумку и их, а потом поднялась в серое небо, непрерывно сочащееся дождем.

— Кики, у меня сердце так и колотится, сам не знаю почему… — признался Дзидзи. Он летел, вцепившись в помело.

— И у меня тоже… Поспешим!

Кики ласково погладила лапку Дзидзи. Что же такое, что могло случиться?.. Кики не могла выбросить эти вопросы из головы.

Кики летела вперед, сквозь толстый слой облаков, словно распихивая их в стороны, и в конце концов с шумом приземлилась возле своего родного дома. Вороны, перепуганные ее появлением, стаей снялись с деревьев, росших вдоль улицы.

Кики открыла дверь и вбежала в дом. В лицо ей ударила волна теплого воздуха.

— Это я, Кики! Я вернулась! — Она старалась, чтобы ее голос звучал как можно жизнерадостнее. Только тут она заметила, что, несмотря на лето, печка была затоплена. Кики побежала в родительскую спальню, открыла дверь.

— Да, что слу… — удивленно обернулся Окино. Он сидел у кровати, на которой полулежа сидела Кокири.

— Кики, ты прилетела… Как ты быстро! — воскликнула Кокири. Слышно было, что говорит она с большим трудом. Кокири перевела взгляд на Окино. — Это я ее позвала, — пояснила она.

— Мама, что с тобой, ты в порядке? — Кики поспешно сжала ладонь Кокири.

— Ну конечно, я в порядке, — уверенно кивнула Кокири.

— Ты заболела?.. Давно?

— Да вот на днях. Подцепила где-то простуду. Ведьма — и простыла, в таком и признаться-то стыдно… — Кокири слабо рассмеялась. Видно было, что она бодрится изо всех сил.

— Началось-то все с ерунды. Просквозило на ветру, хоть погода и теплая была… ну и недосмотрели немного. К тому же все эти травы… Ты в этом году так много посадила, вот и… — проговорил Окино.

— Да нет же… Не в том дело, что я перетрудилась. Просто простуда застряла во мне и не может выбраться. Когда такое случается, приходится на нее же и положиться. У болезни тоже есть право голоса. — Кокири улыбалась через силу и пыталась шутить, как она это делала всегда. Но дышала она часто и неровно и на каждом слове будто задыхалась.

— А что врач говорит? — Кики посмотрела на Окино.

— Да вот, сказал, что нужен покой и постельный режим… — тихо проговорил Окино.

— Мне самой виднее, что происходит, куда там врачу. Ведьмы ведь издревле знахарками были… Сейчас, правда, как ни стыдно это признать, мы эту способность утратили… Но уж свое-то тело я досконально чувствую. И понимаю, что происходит, так что не стоит и волноваться. — Кокири говорила с трудом, с перерывами, выдыхала слово за словом. — Дзидзи, иди-ка сюда.

Она протянула руку к Дзидзи, тот сидел чуть поодаль и наблюдал за происходящим, стараясь не мозолить глаза. Кот чуть поразмыслил, а потом вскарабкался на край кровати.

— Иди сюда, прижмись к моей щеке.

— А можно? — уточнил Дзидзи, но тут же залез к Кокири на подушку, высунул свой крохотный бледно-розовый язычок и лизнул Кокири в щеку.

— Ой, ты что делаешь, щекотно же! Какой славный у тебя язычок! — Кокири весело поежилась от щекотки.

— Эй, Дзидзи, так нечестно, я тоже хочу! — воскликнула Кики.

— Ну так иди сюда, малышка! — Кокири приподняла край тонкого одеяла. Кики сбросила туфли, скользнула под одеяло и улеглась рядышком, а потом дурашливо потерлась головой о грудь Кокири.

— А-ха-ха-ха! — рассмеялась Кокири.

— А-ха-ха! — вторила ей Кики.

— Мя-ау! — Дзидзи, пробивая себе дорогу головой, втиснулся между ними.

— Все-то вам весело… — обронил Окино.

— Мама, а лекарство ты пьешь? — спросила Кики, слезая с кровати.

— Да, свое собственное.

— Не пропускаешь?

— Немного выпила, да и хватит. Больше пить нужды нет.

— Так не пойдет. Ты должна пить его больше, намного больше, гораздо больше.

— Ты уверена, Кики?

— Да. Я ведь твоя дочь. И так говорит ведьминская природа ведьмы Кики. Я привезла лекарство, что сама приготовила. Может, мое поможет лучше.

Кики сосредоточенно нахмурилась, сжала губы, а потом направилась прямиком на кухню. Там она надела передник Кокири и принялась за изготовление лекарства. Она всыпала в чашку много порошка, с горкой, залила его кипятком и приготовила крепкий настой. Потом велела Кокири выпить часть, а слабым раствором протерла ей лицо и руки, еще часть вылила в бадью, чтобы согреть ноги. Ведьмочка поставила на печь кастрюльку с отваром, и весь дом наполнился пряным ароматом. У нее было две бутыли лекарства, более чем в избытке, должно быть, как рз для этого случая. Зато теперь Кики могла расходовать травы не жалея.

— Какая же ты молодец, Кики! Такая умелица стала! — весело прищурилась Кокири. Мне сразу полегчало. Как же я рада, что ты прилетела.

Лицо Кокири чуточку порозовело.

С тех пор так и пошло. Кики каждый день придумывала что-нибудь новое, чтобы Кокири было легче пить лекарство, как только ни изощрялась, придавая зелью новый аромат. Но Кокири день ото дня все больше слабела и почти перестала говорить. Кики продолжала отчаянно варить зелье, заставляя мать пить его чуть ли не по капле.

— Кики, оставь ты это лекарство, довольно. Моя… Мое… Просится в полет, ввысь… — Кокири вздохнула, подняла глаза да так и замерла. А потом проговорила, глядя куда-то вдаль, в никуда: — Кики, позаботься о моих грядках с травами, пожалуйста. Они просят воды…

— Мама, ты об этом даже не беспокойся… Я здесь, с тобой. Я обо всем позабочусь. — Кики обняла Кокири и ласково покачала.

— Я спокойна, совершенно… Знаешь, каждой ведьме однажды предстоит отправиться в путь. Я исчезну, уйду туда, за родной лес. С твоей бабушкой было так же… Тихо и мирно. Родной лес ведь недалеко отсюда. Совсем рядом вот здесь. Теперь-то я наконец поняла, о чем она говорила… — Кокири с усилием подняла веки и посмотрела на Кики.

Со следующего дня Кокири только и делала, что дремала, практически не просыпаясь. Казалось, будто что-то понемногу ускользает из нее, исчезает…

— Мамочка!

Если Кики или Окино звали ее, то Кокири чуть приоткрывала глаза и пыталась слабо улыбнуться. Но ее губы не произносили ни слова. Кики не отходила от кровати и гладила руку матери.

Ведьмочка вышла из дома, чтобы полить грядки с лекарственными травами.

Небо было чистым, и яркое летнее солнце заливало сад своими лучами.

Кики обвела взглядом грядки Кокири: травы росли густо и радовали глаз яркой зеленью. Они так и дышали силой, казалось, беспокоиться не о чем. Кики раскинула руки в стороны и глубоко вдохнула полно грудью, пытаясь избавить от снедающей ее тревоги.

И тут послышался свист, словно налетел резкий порыв ветра. Что-то странное происходило, по телу Кики прошла крупная дрожь. Встревоженной ведьмочке показалось, что она видит в небе тонкий белый след, прочерченный чьим-то помелом, улетающим вдаль. Изумленная Кики хотела уже было бежать домой, но ахнула и застыла на месте. Травы, которые еще мгновение назад светились здоровьем, на глазах желтели, бурели и клонились к земле, словно подкошенные.

— Мама, мамочка-а-а! — истошно закричала Кики и бросилась в дом. Отчаянным рывком распахнула дверь, подбежала к кровати Кокири. Окино, услышав крик Кики, удивленно привстал со стула.

Кокири лежала с закрытыми глазами. Кики трясущимися руками вцепилась в нее и начала трясти. Но как Кики ни кричала, лицо Кокири оставалось все таким же бледным и безжизненным, а губы плотно сжатыми.

— Мама, мамочка! Нет, нельзя! Не надо, пожалуйста!

Кики кричала и плакала. Плача, она сжимала и гладила холодные руки Кокири, прижималась щекой к ее щеке.

— Мама, открой глаза, пожалуйста, прошу, не уходи!

Кики вцепилась в Кокири, словно пытаясь заслонить ее от чего-то. Отчаянные рыдания мало-помалу утихли, но Кики продолжала крепко сжимать руку Кокири, словно кто-то пытался ее увести, а Кики старалась не допустить этого.

Прошло сколько-то времени, и Окино положил руку на плечо Кики:

— Кики, посмотри-ка.

Кики подняла заплаканное лицо и увидела, что ресницы Кокири слегка подрагивают.

— Мамочка-а! — вскричала она.

И тут Кокири чуть приоткрыла глаза, посмотрела на Кики, едва заметно кивнула и снова опустила веки.

С этого дня Кокири понемногу пошла на поправку. Когда она снова смогла садиться на кровати, то впервые увидела в окно свои лекарственные травы, иссохшие до желтизны и лежащие на земле.

— Они отдали тебе всю свою силу, — сказала Кики.

— Я благодарна им. Но одна юная ведьма тоже очень помогла. — Кокири перевела взгляд с сада на Кики.

Четыре или пять дней спустя Кики вынесла в сад стулья, поставила их в тени деревьев и, выбрав момент, когда Кокири чувствовала себя получше, усадила ее там.

Сама она тоже взяла себе стул и села рядышком. А потом они начал говорить.

О том, как Кики появилась на свет…

О том, как у маленькой Кики сильно выпирал пупок и родители за нее беспокоились.

— А как не беспокоиться было? Подрастешь, как с таким купальник носить, бедняжке? — рассмеялась Кокири, положив руку на живот Кики.

О том, как Кики однажды стало мало Дзидзи и она захотела собаку, топала ногами и плакала…

И о том времени, когда Кокири и Окино впервые встретились…

— Окино не знал о том, то я — ведьма. Я очень волновалась — а вдруг он меня невзлюбит, когда узнает? В те времена с этим было далеко не так просто, как сейчас… Но когда я все-таки преодолела страх и открылась ему, как ты думаешь, что он сказал мне? «У моей жены необыкновенный дар». Так и сказал. Вот так вот он и сделал мне предложение… Он ведь тогда назвал меня своей женой.

— Мама, а почему ты раньше никогда мне об этом не рассказывала? — Кики немного капризно скривила губы.

— А вот такая я скрытная! — Кокири, дразнясь, показала язык.

— Так нече-естно! Пообещай, что теперь будешь больше рассказывать! — Кики потрясла Кокири за колено.

— Договорились, будем разговаривать дни напролет. Я подарю тебе свои воспоминания. Наша встреча, твое рождение… Все то, к чему так приятно возвращаться мыслями. Но знаешь, хоть в воспоминаниях о прошедших днях и есть свое волшебство, но настоящее волшебство — в тех воспоминаниях, которые ты создаешь здесь и сейчас.

— Вот теперь я точно знаю, что с тобой все в порядке, мамочка. Раз ты снова начала так рассуждать, значит поправилась. — Кики обвила руки вокруг шеи Кокири и крепко прижалась к ней.

— Я знаю одну бабушку, которая говорила так же, как ты. Она живет возле картофельного поля совсем одна… Она рассказывала мне замечательные истории о своем покойном муже. Сейчас она одинока, но ее жизнь полнится воспоминаниями, которыми она гордится. А еще она очень красивая…

Кики выполола с грядок Кокири увядшие травы, вскопала землю и начала подготовку к будущему году. Она аккуратно разрыхлила слежавшуюся почву, затем гладко выровняла ее. Однажды утром Кики встала пораньше, пошла посмотреть на грядки и увидела, что на земле блестит роса. И тогда Кики от всей души пожелала удачи каждой грядке, а потом здоровья своей маме.

Когда Кокири снова начала ходить, пусть и опираясь на трость, она сказала Кики:

— Кики, спасибо тебе за все. Теперь пора бы уже и о твоих грядках побеспокоиться.

— А-а! — Кики аж подскочила. Она совершенно о них забыла. Да, она поливала их тринадцать дней, как было предписано, не пропустила ни разу, но в последнее время стояла жара, и кто знает, как там травы, растут ли? К тому же, до восьмого августа оставались считанные дни.

— Ну да, точно! — Кики хлопнула себя по лбу. Перед глазами у нее встала грядка в саду Ёмоги. — Мама, ты знаешь, а я ведь в этом году грядку увеличила. Мне почему-то захотелось вырастить очень-очень много трав. Так сильно захотелось, что я ничегошеньки с этим желанием сделать не могла. В Корико есть Сумеречная тропа, это такая аллея, похожая на тоннель; если ее пройти насквозь, то выходишь в круглый сад, очень уютный. В этом саду очень светло, и там душе становится так тепло, будто ее укрыло одеялом. Так вот, мне разрешили воспользоваться этим садом, и я устроила там грядки для трав. Я все ломала голову, с чего вдруг мне захотелось такую большую грядку, сама себе поражалась, а теперь наконец-то поняла, в чем было дело. Это твои лекарственные травы меня об этом попросили.

— Вот это да… — Глаза Кокири вдруг наполнились слезами.

— Знаешь, мама… Что ты, что я — мы обе стараемся полагаться только на собственные силы… И я поняла. Это тоже ведьминская природа.

— Да, ты права. И, как саму природу, ее нельзя понять. Она необъятна. Мне кажется, я тоже наконец кое-что уяснила…

Кокири мола подошла к окну, посмотрела на свои грядки, потом перевела взгляд вдаль, в небо, и еще долго стояла так без движения.

Кики улетела назад, в Корико. Вечером накануне восьмого августа она прошла по Сумеречной тропе, чтобы взглянуть на грядки с лекарственными растениями. Вдоволь напитавшиеся за лето солнечным светом, травы пышно зеленели. Ведьмочка присела перед травами на корточки и медленно зарылась в них лицом, глубоко вдохнула полной грудью. И тогда аромат трав окутал Кики с ног до головы.