Клан - моё государство 4

Глава 4

Едва увидев подругу Филатова, Михаил понял, что проверить её будет сложно. Это была необычная женщина. Как говорят в народе с "багажом" и с мозгами, со связями, где красота была лидером. Старенький "жигулёнок" не шёл ни в какое сравнение с новенькой "маздой" мадам, которой она ко всему управляла профессионально. Имея опыт, Михаил сразу сообразил, что его автомобиль помощник никудышный. А где взять быстрого коня, чтобы не отстать? Это вопрос.

Чтобы не влезать в финансы по самые уши, Михаил собрал данные на мадам и её окружение на стороне, что стоило копейки в сравнении со стоимостью объёмов бензина, который пришлось бы израсходовать, следуя за ней по пятам.

"Что-то мне Филат не досказал или утаил. А зачем он так поступил? Ну да ладно, это его дело. Данные прескверные,- Михаил сидел на веранде дачи, грелся на солнышке, потягивал из баночки пиво и размышлял.- Пташку уродила природа. Жизнь научила её чирикать. Что тут странного? В шестнадцать лет она уже работала сладкой феей. И не просто. Ездила обслуживать клиентов на важные дачи в Подмосковье. Ввёл её в этот мир сосед по площадке в старом доме, где она жила с родителями в коммуналке. Уже нет ни дома, ни родителей, ни того соседа. Он конечно был урод, этот Кадочников, не случайно ему трубой башку проломили. Сводник или сутенер в звании майора КГБ и сотрудник охраны членов правительства. Нет, он не членов охранял, а поставлял симпатичных девочек важным особам на члены. И тем дядям были нужны ягодки сладкие, ведь на календаре был 1989 год, старые пердуны и импотенты сошли на пенсии и их место заняли не очень молодые, но кое-что могущие мужички. Так кого эта сучка обслуживала? Согласно нынешних связей, это будет установить невозможно. У неё огромный круг знакомых. От уличного рэкетира до министра. Такой объём мне не осилить. Да и из тех к кому она шастала в Подмосковье от 1989 года теперь у власти нет никого,- Михаил сделал глоток, прикурил сигарету и продолжил размышления.- Она была, видимо, передана кем-то кому-то в попечение. Или она сама искрутилась и избавилась от опеки. Кадочникова бацнули по башке вечером 2 октября 1993 года в самый разгар событий. Следствие особо не утруждалось. Дело, правда, возбудили, но тихо похерили. Она могла его заказать? Могла. Но для нас это вторично. Мне надо перво-наперво выяснить, где она пропадала в период с октября 1993 по 1995 год. В столице она официально отсутствовала. Выписалась 1 октября. И прописалась 12 декабря 1995 года и не так просто, а на купленной на своё имя квартире. Могла она убыть с кем-то за границу, там прокантоваться пару лет и вернуться, получив плату за свой труд или наследство того, кого обслуживала и, возможно, преспокойно отравила? Это запросто. Я тут перебарщиваю, но на то чёрт, чтоб его брать в расчёт. Из её теперешнего круга знакомых никто в это время не отсутствовал. У неё есть негласный куратор тут. И достаточно тёмный. Квартира на восемь огромных комнат в центре – это бешеные деньги. Как мне выяснить, где она была? Надо смотаться в Шереметьево-2 к Валентину и всё там просмотреть. Через него достать данные из Шереметьево-1. Она могла упорхнуть и оттуда. Смотреть за ней я больше не стану. Мне так сдаётся, что ей ничего не угрожает. Это большая игра. Владимир мне свинью подсунуть бы не решился, он знает, что я найду всё, выходит…, а ничего не выходит. По крайней мере, из того, что я уже собрал. Так. И в Шереметьево я тоже не поеду. Я завтра смотаюсь в частную клинику гинекологическую, в которой мадам провела третьего дня аж три часа. Что можно делать у гинеколога аж три часа? Очереди там нет. И что ты там выяснишь? Допустим, она беременна. Что с того? Или ей там как раз наоборот делали аборт, скребли, одним словом. Вот так мужик. Ты всю жизнь охранял и выполнял спецмиссии по миру, а в старости приглядываешь за профурами. Диалектика, однако!!"

Зазвонил телефон. Михаил нехотя встал и вошёл в дом.

– Панкратов у телефона,- буркнул Михаил в трубку.

– Михаил Егорович, здравствуйте! Это Евгения Павловна из кадров, если вы меня помните.

– Женя!! Евгения!!! Чёрт меня прибей! Я тебя не узнал по голосу. Извини.

– Ничего.

– Как Александр? Как дочка?

– Михаил Егорович! Я вам звоню по поручению. Вам надо быть завтра к восьми утра в кадрах.

– Хорошо. Буду,- только и успел вымолвить Михаил в ответ, потому что трубку с той стороны положили.

"Странно?! Чего это она? Женя, Женечка. Сашка был в госпитале, а я как пёс барбос её в роддом. Потом Ксюшу забирал как родную дочь, врачи и медсёстры так и подумали, что я муж. Три раза на день я ей таскал передачи, пять лет мы рядом в общаге жили, потом на одной площадке, квартиры получив, кантовались. Опять же она мою дочь, когда моя умерла, взяла под свою опеку. И вот положила трубку? Нет, странно. Последние восемь лет мы не виделись и не перезванивались. Это я такой скот. Ясно одно. Завтра я к гинекологу не пойду. Придётся записаться на другой день".

Великий лозунг: "Кадры решают всё!", мало что скажет молодому поколению. У нынешней молодежи другая психология, для них всё – доллар, а мы воспитаны под бдительным оком партии, где кадровики – люди полёта высокого, особый статус и принадлежность системы кадров к всемогущему КГБ, держали под надзором всех и вся. А кадровый отдел в самом КГБ был по своей сути контрразведкой в контрразведке и подчинялся напрямую Политбюро. В ФСБ отдел кадров не унаследовал привилегий, после развала Советского Союза, но…, но подчинение поимел хорошее. Курирует их глава администрации президента с согласованием с главой ФСБ. Хитрая это формула. Вы можете себе представить бывшего заведующего отдела писем журнала "Огонёк", ныне главу администрации президента Российской Федерации, у которого не всё чисто с биографией и неизвестно что есть в данный момент с головой, которому же президентом поручено согласовывать с главой ФСБ кандидатуры на ответственные посты в ФСБ и не только, и вообще обязанного отслеживать качественные, моральные и иные показатели принимаемых на службу в это могучее ведомство людей?

Евгения Павловна Гречанкина попала в кадры не по своей воле. Тому никто не содействовал, просто в кадрах КГБ было всё на сотрудников и их родственников собрано и подшито в папку личного дела. В дипломе об окончании государственного университета ещё не просохли чернила (обмывали неделю), а Женю пригласили на собеседование телефонным звонком. Где, скажите, должна работать филолог, жена доблестного во всех отношениях геройского человека, майора КГБ? Да только не в КГБ, скажет кто-то. И будет не прав. Именно в кадрах её место. Поймите, что не у всех майоров КГБ жёны филологи с красным дипломом, не все умны и не все подходят для такой ответственной работы. Могла ли она отказаться? Да. Но внимательно выслушав старенького дядьку, будущего своего босса, кивнула, мол, согласна, о чём не жалела ни одного дня до известного времени. За двенадцать лет работы Женя защитила кандидатскую и докторскую по филологии, стала высококлассным юристом и защитила кандидатскую в этой пакостной науке – юриспруденции, но осталась простой бабой, хоть и в погонах (полковник в юбке, заместитель начальника отдела кадров ФСБ по науке и высшему командному составу), но с этим, как его…, женским видением реальной жизни и проблем. Чем смотрит женщина? Сходи к соседу и проконсультируйся, чем баба видит.

Михаил оформил все документы к обеду, везде расписался, получил крепчайшее рукопожатие начальника отдела кадров ФСБ без слов и пожеланий, быстро получил в кассе пачки денег за девять месяцев, плюс за выслугу, плюс подъёмные по выходу на пенсию, плюс премиальные и в ранге полубогатого хмыря (всех денег хватит на четыре новых покрышки для старых "жигулей"), вернулся в кадры, чтобы повидать Женечку, Евгению Павловну, извиниться за скотство, и напроситься в гости, если не пренебрегут.

У заместителя по кадрам нет приёмной и нет очереди, это не городская поликлиника и не кабинет участкового терапевта, где, как водится, не протолкнуться. Стучать не стал. Отставнику не положено. Вошёл тихо, но его появления ждали. Глаза с мольбой и слезами, указательный палец у красивых губ. Михаил закрыл рот, который не стал изрекать оправданий, проследовал к столу, прочитал лист подвинутый к нему, кивнул и вышел. В машине он стал пересчитывать деньги, сразу не поехал, надо было прийти в себя. В записке был адрес и время встречи, а внизу два слова: "Сашу убили", что собственно Михаила и шокировало.

Остаток дня Михаил мотался по Москве. Покупал в магазинах всякие мелочи для обустройства своей дачи и на хвосте никого не засёк. С дачи ушёл через подземный ход, который сам вырыл за три месяца. Перестраховался. К дверям квартиры указанной в записке пришёл не через подъезд, пролез по крышам. На его звонок открыла незнакомая женщина лет тридцати и, ничего не спрашивая, предложила войти.

Женя ждала на кухне, и только он вошёл, она встала со стула и бросилась ему в объятия. Плакала минут десять. Успокоившись, поведала Михаилу такую историю.

– Три года назад Саше предложили, командование, перейти на работу в банк. Большой коммерческий банк. Но не начальником охраны, а заместителем директора банка по финансам. Саша заочно окончил институт финансов, хотел по выходу на пенсию своё дело организовать. Я его отговаривала, как могла, но он упрямо твердил мне, что опасного ничего нет и ко всему ему необходим опыт такой работы. Я интуитивно чувствовала, что всё тут не так. Только не перебивай,- увидев, что Михаил открыл рот, сказала она.- Я всё выложу и потом отвечу на твои вопросы, а то собьюсь, всё скомкается и картина будет не полной. Мои уговоры не помогли. Он перешёл на работу в банк. Во всех коммерческих много наших бывших коллег из управления: золото, валюта, крупные хищения. Я по картотеке, месяц как Саша перешёл в банк, нашла общего нашего знакомого, Илью Бортника. Помнишь такого?- Михаил кивнул.- Ему валютчики заточкой в спину ударили. Лезвие повредило лёгкое, селезенку и печень. Списали его по инвалидности на пенсию. Он с 1990 года работает в одном из коммерческих банков консультантом по валютным операциям. Вот я его и разыскала. Он меня выслушал, и все мои страхи отмёл в сторону. Сказал мне так: "Женя, это всё твои придумки. Пойми, что русский бизнес, в том числе и банковский, выходит в мир. Это делать необходимо. На этой волне не должны отстать и спецслужбы. Твой Александр, я точно узнать не смог, да, думаю, что такой информации никто получить не сможет во веки вечные, перекачивает средства за бугор на деятельность наших нелегалов. Им пришлось тяжело, когда не стало Союза, почти все каналы перестали существовать, а наличкой не навозишься. Вот ФСБ и открывает в коммерческих банках свои филиалы на взаимных условиях. Агенту деньги получать под роспись не положено". Я успокоилась, но внутри у меня что-то с этим доводом не согласилось. Осадок остался. Предчувствие меня не обмануло. Саша работал как вол. Дома почти не появлялся. Часто мотался за границу. Иногда в составе расширенных делегаций, это глава Кабинета Министров и большие от бизнеса с ним в сопровождении. Мы стали жить много лучше. В деньгах нет нужды, у него был хороший оклад. Банк купил ему квартиру в центре, машину. Ксению оформили на учёбу в престижный колледж в Швейцарии. Она там сейчас. Банк оплатил весь период обучения и ещё два раза в год оплачивает авиабилеты туда и обратно. И вот под Рождество Саша погиб. Специалисты сказали, что всего двадцать грамм тротилла. Их заложили у лифта в доме, где у нас новая квартира. Нашли также детали от дистанционного устройства управления. В феврале ко мне пришёл Илья Бортник сам. Следствие никаких концов не отыскало. Мне никто не звонил, и я никому не звонила. Оттого, что мне сразу стало ясно – нечисто в Сашиной смерти. И даже если я буду настаивать и слезно просить руководство найти и наказать убийц – толку не будет. Ночами реву, а днём железная леди. Так вот Бортник мне сказал, что Сашу убили свои. И ни о чём меня больше не пытай, говорит, но это сделали свои. Подробностей, мол, я не знаю, но факт стопроцентный. Недавно ко мне в метро подошёл мужчина с профессионально положенным гримом и полушепотом произнёс: "Евгения Павловна, мы этого так не оставим. Сами ничего не предпринимайте и к осени мы найдём человека, который всё устроит". Я после этой встречи реветь перестала, его голос был уверенный и твердый. Я вернулась на старую квартиру. Позавчера опять незнакомец ко мне подскочил в метро, но был уже другой. "Мы нашли человека. Панкратов Михаил Егорович. Готовьте информацию по всем высшим ФСБ и смежникам. Ему отдайте дискетой". Так сказал и исчез. Миша!!?? Я сейчас в ещё большей растерянности. Может быть, я ничего не понимаю, но мне кажется, что тебя со службы уволили они. Я боюсь. Сильно. Мне страшно. Это всё какой-то кошмар. И информацию на всех я дать тебе не могу. Не потому, что не доверяю… нет, это выше моих сил. Понимаешь?- Михаил кивнул.- Кто эти люди? Может они чужие. Я дам тебе дискету, а они тебя убьют и завладеют данными. Так я поступить не смогу. Я не за себя или тебя боюсь. За дочку боюсь, за твою дочку боюсь. Это игра за большие деньги со смертельным исходом. Не хочу я в неё играть! Мне противно это! Миша, можно без данных этих вычислить, чьих рук это дело?- в её глазах была мольба, но Михаил не стал её разубеждать.

– Нет! Без этих данных – нет.

– Господи!! Господи!! Ну почему так? Почему?- она заплакала.

На кухню вошла хозяйка квартиры. Налила в стакан воды, накапала в него каких-то капель из пузырька и заставила Женю выпить, сказав:

– Успокойся и не реви. Слезами горю не поможешь.

Михаил отметил себе взгляд жестких глаз. Колючий и ненавидящий. Он был брошен в его сторону.

– Панкратов Михаил Егорович, подполковник ФСБ в отставке,- сказал он хозяйке, наблюдая за её реакцией.

Она взглянула ему коротко в глаза, колючесть не исчезла и произнесла:

– За моё молчание не волнуйтесь. Нас с Евгенией Павловной ничего не связывает. Совсем. Я человек для вас сторонний. Вам чай или кофе?

– Пожалуйста, крепкий чай,- ответил Михаил.

– Альбина десять лет разыскивала своего мужа. Он пропал безвести в Афганистане в 1985 году…,- начала говорить Женя, но Альбина не дала ей договорить.

– Не надо об этом.

– Нет надо!!- воспротивилась Женя.- Он должен знать, что надёжней тебя в мире никого нет, и что на тебя можно положиться в полной мере. Они расписались, когда он был на третьем курсе училища Верховного Совета. В 1983 году выпуск и в том же году родился сын. Вертолёт, в котором летела группа офицеров, сбили. Подъёмная группа на место происшествия прибыла несколько часов спустя. Там все мертвы, но нет троих. Тел нет. Подъёмная группа была не армейского подчинения. Парашютисты из группы авиационного поиска космических сил. Ими командовал старший лейтенант. Я тебе специально на этом акцентирую. Эти космические ребятки оказались в районе случайно. Они сопровождали какую-то секретную группу техническую, которая устанавливала хитрое оборудование в горах. Подъёмные группы армейские пришли в район сутки спустя. При том, что было известно, где упал. Альбина с этим офицером встречалась. Он после распада Советского Союза уволился из вооружённых сил, и теперь работает спасателем на нефтяных платформах в Норвежском море.

– Он командир спасательного отряда,- уточнила Альбина, наливая Михаилу в кружку чай.

– Он ей сказал так. Если б не мы, то через сутки там бы никого не нашли. Зверьё бы всех растащило. Они ещё на подлете засекли моджахедов, и он дал команду сержанту-разведчику отследить их путь и тот спрыгнул. На месте падения вертолета они всё зафиксировали до мелочей. Афганцы, кстати, не взяли там ничего. Даже не смотрели документов. Муж Альбины был среди троих пропавших. Этому офицеру армейские не дали имён всех кто был на борту. Сказали по рации, что, мол, около двадцати человек, а может больше. Это обычная практика. Сержант-разведчик успел выйти на визуальный и видел как моджахеды несли на плечах троих наших. Моджахедов было много. Около трёхсот человек. Сержанта Аля тоже нашла. С этого и начались её мытарства. Армейские орут во всё горло, что пропали безвести, а эти – космические – взяты в плен. Нашла коса на камень. И стала Аля ни вдова и вообще никто с маленьким сыном на руках. "Чужая невеста". Это её собственная формулировка. Без пенсии, без квартиры, без работы. Так она и пришла в КГБ со своим заявлением. Помогите?!! Армейские сами по себе, космические в прямом подчинении Комитета Обороны, а КГБ в данном деле нейтрал. Ну, ей так тогда думалось. Ей пообещали, но делать ничего не стали. А годы шли. Она все инстанции оббегала. Всё безрезультатно. И решила она искать сама. И нашла. Слабая женщина нашла. Два года ей на это потребовалось. В 1996 году она привезла останки мужа в Москву. Никто не захотел их устанавливать. Чистой воды сучизм. Экспертиза стоит огромных средств. Она пошла к начальнику училища, тот выслушал и позвонил нам. Попал на Федюнина. У того в Афганистане погиб младший брат. И он всё организовал. Про Алю я от него в курсе. Я к ней пришла сама, со своим горем. Так что она чиста, свята и верности в ней, как в декабристках.

– Это пафос!- возразила Альбина.- Мне статус жены пропавшего безвести – комком в горле. Бесправная тварь. Так ко мне все относились во всех инстанциях. Знаете, Михаил, когда я в Афганистане их забирала, мне наш бывший соотечественник, тоже попавший в плен и там оставшийся, сказал, что запакуем вместе с землёй. Там, мол, с ними положили всё: документы, деньги, личные вещи, что при них были и даже личное оружие. Когда я их привезла, всё это криминалисты обнаружили. Перед отправкой собрались в ауле все. Дали залп в воздух. Бабы ихние, бесправие полнейшее, тайком ко мне приходили, чтобы обнять. Я там встретилась с командиром, который возглавлял следовавший на Север страны отряд. Они увидели падающий вертолёт, пришли на место падения и забрали с собой раненых. Двое умерли, это по его словам, не приходя в сознание. Вот мой был одним из них. А третий, с третьим я тоже установила контакт. Ему повезло. Он выжил. Принял ислам. Его отпустили на все четыре стороны. Сейчас он в Ливане готовит боевиков в движении "Хезболлах". Армейские, кстати, с пеной у рта доказывали, что вертолёт сбит "Стингером". Афганский командир мне поклялся на Коране, что вертушка сама упала. Офицер из космических сил в рапорте тоже написал, что падение было вызвано неполадками в двигателе и даже точно указал причину. Выживший и находящийся в Ливане мне подтвердил по телефону, что стало что-то хрястать и задымило.

– Сын где?- спросил Михаил Альбину.

– Он у родителей второго погибшего, в деревне. Это под Смоленском. У них огромная семья. Мы познакомились, когда я ребят привезла оттуда. Они моего Гошу забирают на всё лето к себе и на все каникулы. Продукты мне прут каждый месяц.

– Так, гражданки! Мне чай больше не нужен. Вы как хотите, но после ваших исповедей мне надо выпить. Есть?

– Держу. Водка,- Альбина выставила на стол бутылку и быстро наладила закуску.

– Вам придётся пить со мной. Ночевать останусь тут,- предупредил Михаил.- Угол сыщется?

– Сыщется,- ответила Альбина.- В комнате Гоши диван.

– О прошлом больше не будем. Первой помянем мужиков, а дальше обо всём, что не выбивает слезу. Согласны?

– Да!- ответили в один голос бабы.