Клуб космонавтики (СИ)

Глава 26 Летающий трамвай, ВДНХ, космонавты, мегалодон, и еще много-много всего

1

Мы вышли из подъезда. Настроение улучшилось окончательно.

— Давайте покатаемся по Москве, — предложил я.

— А если в кино?

— А что там идет? А то п-попадем на какую-нибудь ерунду. Нам бы доехать до кинотеатра и посмотреть.

— Но тогда на трамвае, — сказал Артем.

2

Тут надо объяснить, что такое трамвай, хотя все это прекрасно знают. Трамвай — это электрически едущий по рельсам вагончик. Но трамваи бывают разные — старые и современные. У старых рельсы скучно лежат на асфальте, а с новыми другая история. Рельсы — над потолком, и трамваи будто парят в воздухе.

Высоко-высоко проложена рельсовая дорога, летит она над зданиями или петляет между ними. Земля где-то внизу, в ста метрах или дальше. Москву из окна видно на пять с плюсом.

Высотных трамваев в нашем районе нет, поэтому мы побежали на остановку и запрыгнули в автобус. Тете-кондуктору мы почему-то не понравились и она скривила лицо, но прав не пустить нас у нее не было никаких.

Как скучен автобус по сравнению с воздушным трамваем! Вид из него такой приземленный. Планета сразу под ногами… неинтересно.

Хотя в пригородах смотреть не на что даже с высоты. Девяти и двенадцатиэтажки выстроились, как солдаты на плацу. Серые и одинаковые. Скучные, правильные и еще раз скучные.

Машин на дороге в рабочий день негусто. "Москвичи", "жигули", "запорожцы", реже — "волги". На "волгах" только какие-нибудь большие начальники катаются. Есть еще "чайки" — длинные, блестящехромированные, но они совсем из Красной книги. Внутри них начальники настолько огромны, что по сравнению с ними обычные средние большие начальники — маленькие.

А наигромаднейшие начальники из Кремля не по земле ездят, а по воздуху летают. Нет, не как Карлсон из сказки, хотя может мы чего и не знаем. Они пересели с "чаек" на дирижабли — вытянутые воздушные шары с моторчиком. Каждый день утром и вечером вереницы дирижаблей в небе — это те, с кого писались живые портреты для нашей школы на работу или обратно домой за город летят. По словам папы, они специально летать научились, чтоб на дорогах пробок не создавать, потому что как все ездить они не умеют, путаются в педалях, не помнят знаки, и поэтому раньше гаишникам приходилось перекрывать дороги.

…Спешат машины, обгоняют нас. Не поспеть за ними на нашем тяжеленно-длиннющем "Икарусе"! Он состоит будто из двух автобусов, соединенных резиновой перемычкой, чтоб изгибаться в поворотах.

Один раз какая-то иномарка мимо проскочила и все повернули головы к окнам. Несоветских машин в СССР даже меньше "чаек". Говорят, их разрешают только людям творческих профессий. Художникам, например, или режиссерам, то есть обладателям тонкого эстетического вкуса, которых наши автомобили грубо и неэстетично загоняют в тоску и желание укатить за границу.

3

Все, приехали! Пересаживаемся. Еще не Москва, но уже чувствуется что-то такое. Непонятное и заманчивое. И летающие трамваи рядом с автобусной остановкой намекают на него своим существованием. Тут у них так называемая конечная — кольцо, на котором они разворачиваются и едут обратно. Единственное место, где трамваи стоят на земле, да и то, не стоят, а низко висят с открытыми дверями. Дальше рельсы, похожие на протянутые в горах канатные дороги, взмывают к небесам, лишь изредка опираясь на решетчатые столбы-колонны, многие из которых оборудованы широкими площадками-остановками со стеклянными лифтами и железными лестницами.

Люблю садиться в общественный транспорт на конечных! Из-за того, что он там не общественный — ты чуть ли не один внутри, без этого самого общества.

Вот и сейчас никого, кроме робота-водителя и робота-кондуктора, но они не считаются.

Роботы в трамвае своеобразные, человекообразные. Все, кроме кондуктора, который очеловечен только с виду, потому что кондуктора вечно злые и подозрительные, а этот добрый, улыбается. Выдал нам билеты и пробил в них дырки. Хорошую улыбку ему на заводе вырезали, широкую, счастливую. Робот, который смеется. Значит, характер у него такой же, ведь механические лица не обманывают.

А у водителя улыбка другая. Отсутствующая! Стальные зубы грозно сжаты, а стеклянные глаза строго нахмурены. И это правильно. Водитель, улыбающийся как сумасшедший, настораживает и пугает, в отличии от сумасшедшего кондуктора, дающего надежду на то, что удастся проехать, не заплатив.

Мы залезли и сели. Каждый у окна, чтобы никто не мешал смотреть. Как можно сидеть не у окна, для меня загадка. Неуютно ведь! Но сейчас все, как надо. Впереди Глеб уперся лбом в стекло, за ним Артем, а я последний, позади Артемова затылка, который когда-нибудь пойдет по стопам затылка его папы и полысеет, но это случится еще нескоро.

Уже никто не хочет ни в какое кино. Пролететь над Москвой — всем кинам кино! Мы много раз так катались, но все равно фантастика. Лучше любой экскурсии. И людей будет мало, потому что будний день и почти все на работе.

4

Поехали! Двери захлопнулись, трамвай с легким гудением заскользил вперед, набирая скорость, а затем взмыл вверх. Ура! Полетим через центр, мимо Красной площади, Дворца Советов с огромным Лениным-памятником, рядом с Останкинской телебашней, Выставкой Достижений Народного Хозяйства (ВДНХ), и прочими чудесами одной шестой части света. Дорога непрямая, но нам это и нужно!

Вот мы уже над домами. Здесь они еще небольшие, этажей по двадцать, но с каждой минутой они увеличиваются, обрастают колоннами, тяжелыми карнизами и шпилями.

Стекло и бетон — вот из чего состоит современная Москва. Старых домов, даже исторических, почти не осталось. История уступила место новому. Прошлое хорошо, когда на него смотришь издалека, а жить в каких-нибудь купеческих постройках с малюсенькими полуслепыми окошками желающих мало.

Автомобильные дороги под нами в десять рядов. Широченные, необъятные, как взлетные полосы на аэродроме. Машин столько, что даже такой ширины иногда не хватает, поэтому приходиться стоять в пробках. Мне еще никогда не доводилось бывать в пробке, но как же это интересно. Разглядывать соседние автомобили и по метру двигаться вперед! Как-нибудь уговорю папу поехать в Москву постоять в пробках, хотя он в Москву ездить не любит, бурчит, мол, что там делать, только в пробках стоять.

Тротуары тоже широкие, ухоженные, залитые солнцем. Людей немного. Идут, спешат куда-то по своим делам. Человек — маленький и неглавный на этих улицах.

Все так чисто и гладко, что даже мысли приходят — а вдруг Москва в окне ненастоящая и только кажется нам?

Глупости, конечно.

5

…Большую часть времени мы летим над зданиями, но иногда дорога опускается и течет мимо окон. Жильцы, наверное, недовольны, но кто их спрашивает. Иногда и тридцатый этаж вроде первого.

А однажды мы проехали прямо через дом! Трасса проложена сквозь дырку посередине. Огромный домяра, какой-то научный институт, из него трамваи выныривают, как пчелы из улья.

Еще была гостиница интересная, с бассейном на крыше. Там дяди и тети загорали в купальных костюмах. До Москвы-реки им лень добираться, а крыша — под ногами, то есть над головой.

Кстати, о Москве-реке! До чего она хороша в солнечную погоду! Сияет, переливается. Вокруг пляжи песочные и деревья стройными рядами. Катера на подводных крыльях гоняют, никакой обожаемый народом актер на "мерседесе" так быстро не сможет.

Прямо под нами пузатенький дядя в соломенной шляпе и трусах до колен на удочку поймал карпа размером с человека. Еле вытащил! Рыбы в реке хватает, большой и разной, но такой зверюга — редкая удача. Даже люди вокруг собрались, восхищаются и фотографируют, а дядя только плечами пожимает и руками разводит, сам, дескать, не ожидал.

Повезло, что сказать! Но недолго мы дяде завидовали, потому что когда смотришь на мир сверху, это настраивает на философский лад. Вот мы и летели над домами, пляжами, автомобилями и философствовали в одиночестве. Можно ничего не говорить, просто смотреть, как внизу мир суетится. Но иногда одиночество исчезает — встречный трамвай, звеня, проезжает мимо, и когда ты за его окнами, в паре метров от себя, видишь таких же трамвайных философов, то поневоле возвращаешься с небес на землю.

6

А вот и павильоны ВДНХ. Да какие павильоны — дворцы! Капиталистический Версаль по сравнению с павильоном "Пчеловодство" — деревянный сарайчик. А как еще генетически модифицированных пчел показывать, если они с голубя размером? Обычная за раз один цветок опыляет, а такая — десять! При условии, что растения ее вес выдержат, с этим пока нерешенные проблемы.

На ВДНХ огромное все. Нет маленьких достижений в СССР. Если чего-то достигли, то оно большое или очень большое. Бывал я здесь на экскурсиях, видел все воочию.

В павильоне птицеводства — огромные гуси, охотиться на таких только с ружьем медвежьего калибра; павильон микробиологии — тараканоподобные микробы по столам шныряют, в павильоне "плодовоовощеводства" (не я слово придумал, оно такое реально есть), так вот, в павильоне "плодовоовощеводства" беспокойные сотрудники в касках и со скошенными вверх глазами под кустом смородины бегают, опасаются, что упадет ягодка на голову и поминай, как звали; в павильоне одной азиатской республики — огромный ковер с ворсом, в котором по колено тонешь. И так далее. Наши ученые даже вывели новую породу крупных колорадских жуков. Важный, говорят, успех, их теперь станет легче собирать. И только в павильоне атомной промышленности коровы-экспонаты обычной величины. Странно? Нет, ведь они двухголовые! Зачем — не знаю, но ученым виднее, к тому же они еще и светятся в темноте (коровы, не ученые).

А в сельскохозяйственном вместо коров их фотографии в натуральную величину. Не привезли животных потому, что даже фотки едва под потолок влезли. Не коровы, а бронтозавры на стероидах.

После экскурсии нас повезли на ферму их живьем показать. Ее начальник уговорил преподавателей. Поедемте, восклицал он и хватал за рукава, там будет весело.

Не обманул. Ферма размера просто невероятного. Арабская пословица гласит, что все боится времени, но даже время боится пирамид, и тогда страшно представить, что произойдет со временем, если оно увидит эту ферму. Убежит куда-нибудь за тридевять земель и устроится вахтером в местный Дом культуры.

Коровы внутри здания стоят на вращающемся круге головами к центру, а титанических размеров противоположностями — так сказать, к публике, которая по краям вдоль стеночек ходит. Как нам объяснили, круг называется "коровьей каруселью", хотя один работник негромко назвал его "кругом ада", а на вопрос "почему?!" пробормотал "не дай бог вам узнать" и лицом задергался.

…Поначалу все шло мирно, ходили дойкосотрудники около карусели и доильные аппараты переставляли, но наша учительница музыки, дама нервноинтеллигентная, боязливо поинтересовалась у начальника, а может ли так случиться, что корова своей задней частью вдруг в туалет захочет, на что дядя улыбнулся и ответил, что не может, у нас все по расписанию, однако, посмотрев на карусель, заметил что-то опытным взглядом и обреченно произнес "но иногда все-таки может", после чего заревела сирена, началась экстренная эвакуация, и он принялся подгонять нас словами "бегите и не оглядывайтесь", "без паники, но кричать разрешается, потому что есть из-за чего".

Отбежали мы в поле и не пострадали. Рассказывать особенно нечего, лишь запомнилось, как выходившие на улицу окна мгновенно потемнели.

7

Есть павильон, который мне нравится больше остальных. Разумеется, это павильон космонавтики.

Там копии всех ракет и спутников, летавших в космос, не в натуральную величину только потому, что так их проще рассматривать, скафандры в стеклянных шкафчиках, космические инструменты, космическая еда в тюбиках, космическая оранжерея, где робот поливает из предназначенной для невесомости лейки космические огурцы, мой любимый экспонат — советский луноход, вылитый автомобиль "запорожец"… всего не перечесть! Даже зал антигравитации имеется — можно походить-попрыгать, как на Луне или Марсе.

В уголке экспозиция — манекены космонавтов греются у костра в тайге, ожидая спасателей и отстреливаясь от вражеских пещерных медведей, посередине зала модель когда-то летавшей на орбите международной станции "Мир"…

Раньше мне тут нравилось еще больше, потому что в павильоне звучала космическая музыка — акустические колонки проигрывали шумы вселенной. Но людям она не приглянулась. Шипит, мол, поскрипывает… мы к другому привыкли, ритмичному и жизнерадостному. И пошла власть народу навстречу, отключила космос.

Но хватит грустить! Однажды мне удалось узнать кое-что очень забавное.

Когда я пришел сюда впервые, то почти час провел у стенда, на котором изображалась героическая борьба наших космонавтов с огромной акулой-мегалодоном, их нередко видят в океане.

Кого именно видят? Всех! И наших космонавтов, они часто промахиваются при посадке мимо СССР и оказываются где-нибудь в Атлантике, и выживших с доисторических времен мегалодонов, которые сначала перекусывают все пополам, а потом смотрят, чем они таким перекусили.

В общем, пока ждали космонавты на надувном плоту вертолет, ими голодный мегалодон заинтересовался. Ему плотик — на один зуб, но наши сдаваться не собирались и успешно отпугивали рыбину электроразрядом.

На столе лежали наушники с записью голосов космонавтов. Сохранили их в назидание потомкам, чтоб каждый мог послушать, как шла битва. Нечаянно щелкнул магнитофон, она и записалось. Ну, не вся, а ее кусочек, там командир давал инструкцию:

— Товарищи космонавты, — говорил он, — партия приказала сохранить результаты научной экспедиции несъеденными, поэтому нам придется использовать электричество для самозащиты. Однако следует приложить все усилия, чтобы мегалодон, занесенный учеными в Красную книгу, жаль, что их сейчас нет с нами, не пострадал и продолжил бороздить океанские просторы, как и миллионы лет назад, когда человечество еще существовало в виде обезьян, а то и хуже.

Здесь запись обрывалась, начинался шум и треск, но мне показалось, что он стихшим голосом что-то добавил. Я от любопытства чуть с ума не сошел, и к следующей экскурсии спаял в нашем Клубе маленький усилитель звука, а потом незаметно вложил его в наушник.

Старание было вознаграждено, кое-что я услышал. Говорил все тот же командир экипажа, но голосом почему-то другим, резким и неспокойным.

— Выключили магнитофон? Точно?! Тогда слушайте меня внимательно!!!! Не размахивайте по тупому проводом, а как она снова подплывет, суйте его ей прямо в морду, иначе проклятая тварь никогда не сдохнет!!!!

И еще там присутствовало несколько экспрессивных выражений, смысл которых мне понятен лишь в общих чертах.

8

Пока я, как пишут в толстых книгах, "предавался воспоминаниям", мы оказались в центре Москвы. Справа за окном — Красная площадь. Место, в котором определяется политика нашего государства.

Но мне политика неинтересна. Я в ней мало разбираюсь. Может, со временем, как-нибудь, но пока мне с ней сталкиваться не приходилось. Или я просто не хочу об этом думать? Так, наверное, и есть. Ну ее! А вон, кстати, мавзолей.

Ходят слухи, что в мавзолее Ленина, где лежит тело Ленина, на самом деле оно не лежит. Ленин, как постоянно говорят, "живее всех живых", поэтому его в мавзолее тайно заменяет живой актер — изображает мертвого Ленина. Мертвый Ленин для вечноживого Ленина не подходит, слишком он мертвый, живой двойник с такой работой справляется лучше.

Вроде однажды он не выдержал многочасовой неподвижности и чихнул, чем страшно перепугал зарубежных посетителей. Улепетывали они из мавзолея, как мы с фермы, хотя ситуации отличались. А наши люди отнеслись к случившемуся с пониманием, остались на месте и даже бровью не повели.

Но это сплетни. Лучше их никому не говорить, а то нарвешься на неприятности.

Мавзолей крохотен в сравнении с расположившимся неподалеку Дворцом Советов (он такой огромный, что находится неподалеку от всего).

Дворец имеет форму пирамиды. Несколько прямоугольных этажей, каждый из которых меньше предыдущего, а на самом верху шпиль из памятника Ленину.

Высота здания засекречена. По слухам, она где-то с полкилометра, и Ленин на его крыше не маленький печально мавзолейный, а гигантский радостно пятидесятиметровый.

Получается, памятник лучше оригинала? Не знаю. Иногда кажется, что Ленин всегда был памятником. Живой, настоящий, с человеческими недостатками он не нужен никому, даже тем, кто его безумно любит (есть такие, большинство из них люди архипожилого возраста). Мысль сложная и непонятная, но пришла и уходить не хочет. Со мной такое бывает.

Живой памятник на вершине дворца или нет — неизвестно. Вроде неподвижно стоит, но многие живые памятники не шевелятся до поры до времени, а потом сюрприз. И неясно, как он туда попал! Еще вечером Дворец Советов стоял безшпиленный, а утром — полюбуйтесь! Но подъемных кранов никто не видел, да и нет таких, чтобы поднять настолько габаритного Ленина смогли.

В одном капиталистическом фильме на огроменный дом забирается обезьяна-переросток. Бьет себя кулаками в грудь и сражается с прилетевшими аэропланами. Может, и у нас так же? Памятник изобрели живой и самозалазиющий? Цеплялся ночью Ильич за карнизы и упорно лез вверх? Добрался, тоже постучал кулаками в грудь и замер в привычной памятниковой позе? Почему нет? У американцев есть Кинг-Конг, а мы в ответ сообразили Кинг-Ленина!

9

Но не это здание в Москве самое высокое! Страшно далеко ему до Останкинской телебашни!

Сколько именно — неизвестно. Высота Дворца Советов засекречена, а высота башни в сто раз секретнее!

Одно могу сказать — есть, что засекречивать. Дед водил меня в кафе, расположившееся почти на самом верху (хотя самый верх над кафе наверх еще длился и длился). Лифт вез нас не менее получаса (причем с огромной скоростью, на старте перегрузки придавили к полу безжалостно).

Мы сидели за столиком у окна, и Москва сквозь стекло выглядела, как фотография из космоса. Рассмотреть город целиком мешали облака, кучковавшиеся где-то далеко внизу.

Да какие облака! Пока ждали официанта, напротив нас за окном промелькнул огонь. Я спросил у деда, что это. Он усмехнулся и ответил:

— Спутник.

…И все-таки я надеюсь, что не спутник. Самолет или дирижабль — еще куда ни шло. А то уже чересчур. За гранью игры.

10

Я сказал, что мы пришли в кафе? Нет, неправильно! Не в кафе, а в ресторан! Уж кафе от ресторана я смогу отличить, хотя почти не был ни там, ни там.

Рестораны — они роскошные! Попав в кафе, осмотрись, не слишком ли богато вокруг. Если так и есть — ты не в кафе, а в ресторане. Поздравляю!

Столы белоснежные, официанты улыбчатые, пальмы в кадках, рыба в аквариумах, потолок в нелепых завитушках. Все первичные признаки налицо!

Дед в ресторане изменился. Другой стал, не домашний, который, напялив старый свитер, сидит в кладовке и раскрашивает солдатиков… а будто аристократ из фильма про белоэмигрантов. Благородство — глупое слово, но здесь оно очень подходило. Осанка, взгляд, то, как он разговаривал… Я понял, что совсем мало знаю о своем дедушке.

— Это стейк, — сказал он, когда официант принес нам заказ. — Возьми нож в правую руку, а вилку в левую. Не бойся, все несложно.

И действительно! Скоро я управлялся с ними как ни в чем не бывало. Наверное, и правда надо только поверить в себя. И стейковое мясо удивительное!

— Отлично, — похвалил меня дед.

…Я жевал стейк, поглядывал в окно, а потом начал поглядывать на парочку за соседним столом. Там сидела молодая тетя и дядя немного вдвое старше, одетый в галстук и черный костюм. А тетя была одета не очень. Нет, не в рваное платье. Платье у нее дорогое, темное, нарядное, но большей частью оно как-то внизу, ноги в изящных туфельках закрывает. А наверху его почти не было! Тетя красивая, "фигуристая", но плечи ее оказались без платья. И эти, как их…мне неудобно… Короче говоря, если есть плечи, значит то, что рядом, можно называть предплечьями (я не о руках сейчас). Так вот, на предплечья ткани тоже не хватило. Почти голые они. И дяде это нравилось! Кто его знает, почему. Странный он какой-то. Только и косился на эти предплечья и словно облизывался в предвкушении вкусного послересторанного блюда.

11

…Пока я вспоминал, трамвай обошел полный круг и вернулся на конечную остановку — туда, где мы в него садились. Вот и все на сегодня! Стемнело, пора по домам. Можно еще о многом рассказать… хотя как обо всем расскажешь.

Дома все по-прежнему. Мама перед телевизором, папа с чертежами на кухне. И я подумал — а ездили когда-нибудь мои родители по Москве на воздушном трамвае? Чтоб увидеть все-все-все маленьким и далеким? Сидеть, наклонившись к окнам и думать без мыслей? Неужели нет, ни разу?

12

…Надо ли говорить, что я опять ворочался в кровати. Когда засыпаешь, ты особенно уязвим перед воспоминаниями. Они будто сны, лишь на чуть-чуть ближе к неспящему миру. Что-то хотят тебе поведать. То, что ты мог понять, но не понял. Что-то очень важное.

13

…Когда мы выходили из телебашни, дед сказал:

— Нас ждет еще одно путешествие.

Я кивнул, и мы пошли вслед за вечерним солнцем. Оставив за спиной широкие проспекты с их автомобилями, витринами и толпами прохожих, свернули через старую арку в какой-то переулок, и, как по волшебству, оказались в другом городе, не похожем на Москву, которую я знал. Я словно потерялся в огромном роскошном доме, поплутал по коридорам и увидел комнаты, которые гостям не показывают.

Дома здесь старые, из красного кирпича, трех и пятиэтажные, и около них маленькие садики, смешно огороженные наполовину вкопанными в землю автомобильными шинами.

Асфальт лишь кое-где, асфальтовыми пятнами, и весь в лужах. Наверное, дожди тут никогда не заканчивались. Зато кругом деревья! Не стриженые тополя, с которых летом огромными пылесосами снимают пух, а другие — березы, липы, клены и удивительно пахнущая сирень.

Про лужи дед сказал коротко:

— Не наступи, в некоторых можно утонуть.

Я посчитал это очередной шуткой, но потом увидел, как мальчик моего возраста закинул в лужу удочку, а у его ног лежат пойманные карасики.

А еще поблизости бродили козы. Они мирно щипали травку и тихонько мекали. Увидев нас, подняли головы и замерли, догадываясь, что мы тут чужие.

— Где они живут? — спросит я.

— На балконах, — ответил дед, — научились лазить по стенам, как горные бараны. Утром спустятся, а как стемнеет — назад переночевать.

После рыбалки в луже я ему почти поверил.

Мимо нас проехал зеленый "москвич", но проехал недалеко — застрял в грязи. Побуксовал минуту, а потом водительская дверь распахнулась и на свет появился флегматичный дядя в спецовке и сапогах. О чем-то размышляя, он открыл багажник.

Оттуда выскочил скелетообразный робот, уперся железными пальцами в машину, вытолкал ее на дорогу, после чего так же быстро и беспрекословно юркнул обратно и даже сам захлопнул за собой крышку.

Все заняло пятнадцать секунд. Дядя неспешно вернулся на свое место за рулем и автомобиль уехал. Похоже, застревают здесь часто, поэтому многие возят с собой роботов. Дядя напоминал заводского рабочего, и дед подтвердил, что скорее всего так и есть. Тут недалеко старый завод, на котором с царских времен выпускают гвозди, шурупы, проволоку, причем на тех же вековых станках. Почти все местные на заводе и трудятся. И старики когда-то работали, как сейчас их дети, и следующие поколения тоже останутся здесь!

…Я понял, почему на улице так тихо и спокойно. Время остановилось, все очень просто. Солнце проходит по небу и скрывается за горизонтом, весна сменяет зиму, осень — лето, люди рождаются и умирают, а не происходит ничего. Как в театре играют десятилетиями один спектакль. Роли те же, только актеры меняются. И еще я подумал — а вдруг так и в нашем районе? Здесь все лишь заметнее, яснее? Не это ли мне дед хотел показать?

— Москва большей частью как раз такая, — он будто услышал мои мысли.

В каком-то дворе я заметил детскую площадку. Фигуры на ней как у нас, те же безумные чебурашкоайболиты, но простенькие, вырезанные из дерева, неподвижные, неходячие, без встроенных моторчиков и себе на уме искусственного интеллекта. Ни за что не подкрадутся за спиной. Вот главное отличие бедных кварталов от тех, что побогаче?

А когда мы прошли еще дальше, тишина наконец-то закончилась. На столике под деревьями мужики играли в домино.

Били наотмашь костями, кричали, ругались и хохотали. Некоторые, судя по одежде, тоже рабочие, другие — вылитые копии алкоголиков с нашей пивной, словно на выпускающем их заводе по несколько экземпляров сделали.

Внезапно окно в соседнем доме открылось, оттуда выглянула одетая в цветастый халат широкофигурная женщина и сердито закричала:

— Вася, а ну домой! Немедленно!

Ну прям как Артема зовет его мама.

Вася, большой краснощекий дядя на десять лет постарше Артемовых родителей, недовольно махнул рукой и с вызовом, но обреченно крикнул "сейчас", после чего он и другие дяди вылезли из-за стола и надели какие-то черные плащи с рюкзаками.

Послышалось негромкое стрекотание, словно от моторчика авиамодели, и Вася взлетел!

В рюкзаке, получается, находился двигатель, а плащ… никакой это не плащ, а крылья! Мягкие, как у бабочки, но машут и держат человека над землей. Вася счастливо захохотал и сделал в воздухе петлю.

Следом полетел второй доминошник, третий, четвертый… да в этом дворе собрались местные любители воздухоплавания! Какой-то слесарь-изобретатель придумал крылья из подручных материалов и научил своих друзей летать.

Удивительное зрелище. Крылатые нетрезвые дяди порхают в закатном небе, смеются, дурачатся и сталкиваются. Крылья сработаны прочно, никто от столкновений не падает, лишь опускается на пару метров и тут же воспаряет обратно в темнеющую небесную синеву.

Однако женщина (наверное, жена Васи), появилась во второй раз и прокричала уже совсем рассерженно:

— Быстро домой! Ишь, опять за свое!

Вася вздохнул (вздоха я не услышал, но догадался о нем), развел крыльями и ответил:

— Дорогая, лечу!

И заскользил черной тенью прямиком в распахнутое окно, в котором только что виднелась тетя. Нырнул в него, как говорят, щучкой. Раздался грохот, звон разбившейся посуды и безжалостная ругань Васиной жены.

…Мы прошли еще и остановились у боковой стены пятиэтажного дома. Окон на ней не было, но взамен кто-то нарисовал картину. Огромную, до самой крыши. Граффити, вспомнилось иностранное слово.

…Черный ночной город. Темные стекла, погасшие фонари, выключенные фары автомобилей. Никого нет. Пусто. Разгуливает ветер, носит мусор и осенние листья. Светится лишь одно окно. Последний человек во вселенной?

Дед виновато улыбнулся.

— Воспоминания.

Я не понял, о чем он, и не ответил.

Дед отвернулся, а затем снова посмотрел на меня, как-то грустно и растерянно. Взглядом, которого я у него раньше никогда не замечал.

— Пойдем домой. Твои папа и мама уже, наверное, волнуются.